Текст книги "Речные тайны"

10. Шпион капитана

Рейзо почувствовал, что задыхается, его челюсти сжались, словно при позыве к рвоте.

«Как она может так поступать?»

Люди лорда Белвана проводили байернцев к задней конюшне, где те торопливо спешились, а затем и во дворец. Они бегом промчались по коридорам, Белван отрывисто командовал, разделяя подопечных на меньшие группы, распределяя их по различным комнатам и расставляя стражу, «пока эта шумиха не утихнет».

– Что тут творится? – спросила Энна.

– Разве не ясно? – шепнул Рейзо, не глядя на подругу. – Мы с Тейлоном нашли первых двух, Энна. Или их было больше? Я должен был следить лучше, но мне никогда не удавалось остановить тебя. Да ты с утеса спрыгнешь, если эта штука тобой завладеет!

– О чем ты говоришь? – не понял Финн.

– Они только что нашли где-то еще одно тело. Сожженное дочерна.

– И ты думаешь, что Энна…

Рейзо мрачно воззрился на него:

– А кто еще, Финн?

Лорд Белван направил его в следующую комнату. Рейзо оглянулся на Энну – та не выглядела ни разъяренной, ни сокрушенной. Только потрясенной. Ошеломленной до потери дара речи. Дверь захлопнулась.

Рейзо сел на пол. В воспоминаниях ее взгляд пронизывал его, словно длинные тонкие шипы, вонзающиеся глубоко под кожу. Теперь он уверился, что если Энна и жгла этих людей, то сама не помнила об этом.

Вместе с ним в комнате разместились еще трое байернских личных и битый час пережевывали скверную ситуацию.

– Если война начнется, пока мы здесь… – протянул один.

– Просидим в плену до ее окончания, если нас не казнят на месте.

– Как по-вашему, это леди Мегина виновна? И кто она вообще такая? Ни разу не слышал о кузине короля, пока ее вдруг не назначили послом.

Рейзо помалкивал, отдирая щепки от половиц. Выражение на лице Энны выбило его из равновесия, и он до сих пор покачивался, словно никак не мог привыкнуть к твердой земле после долгой верховой прогулки.

Пару часов спустя шум за окном утратил напор и стих до обычного повседневного гула. Три его товарища отправились на поиски Тейлона, но Рейзо остался.

Он сидел в опустевшем кресле перед очагом, когда в комнату ворвалась Энна и захлопнула за собой дверь. Ее волей дрова в очаге жарко вспыхнули и брызнули искрами.

– Поосторожней, Энна!

Рейзо вскочил на ноги и запрыгал, хлопая ладонями по одежде.

– Думаешь, я не знала, что ты там? Думаешь, я могла бы случайно тебя поджечь?

Рейзо отряхнул свой луммас и надулся, выяснив, что на ткани не осталось подпалин, оправдывающих его вопль.

– Ты могла…

– С тобой все в порядке, Рейзо.

– Энна, – чуть слышно выдохнул он, – ты снова используешь огонь?

– Нет.

– Я видел, как вчера ты пробралась в ту конюшню, и подумал…

Энна запрокинула голову и рассмеялась, но резким, жестким смехом, как будто он обжигал ей горло.

– Я укорачивала стремена на сбруе твоей лошади!

– Мои стремена… Так это твоя работа!

– Конечно моя, болван. – Она пыталась говорить тем же небрежным тоном, каким обычно произносила обидные слова, но голос ее звучал вымученно. – Я никого не жгла.

– Ты уверена? Даже случайно? Или во сне, или… как-нибудь еще?

Она уселась на пол перед своим огнем. Пальцы ее теребили подол туники, глаза следили за языками пламени, и Рейзо подумал, что Энна – как и огонь, как и ветер – совершенно не умеет замирать неподвижно.

– Я никогда толком не рассказывала тебе, что произошло со мной и Изи во время того путешествия. Если бы ты знал, то понял бы, что я изменилась, что я…

Она запнулась, подбирая слова. Рейзо ощутил прилив гордости: Энну волновало, что именно ему сказать, ее заботило его мнение.

– Мы с Изи поехали в Ясид, – продолжила она безыскусно. – Мы узнали, как нам поделиться друг с другом умением управлять огнем и ветром, чтобы найти равновесие. Я создаю пламя из жара, источаемого живыми существами, и во время войны этот жар собирался вокруг меня постоянно, он давил и требовал выхода. Но теперь, когда я владею еще и ветром, он всегда поблизости и готов сдуть жар, пока тот не переполнил меня. И то же самое с Изи. Прежде ветер донимал ее своей болтовней, образами того, чего ему довелось коснуться. Но теперь, когда она понимает язык огня, жар всегда может отогнать ветер.

Энна прокашлялась и внезапно показалась совсем юной, просто маленькой девочкой.

– Я пытаюсь объяснить, что огонь не вертит мной, словно марионеткой. Я больше не могу утратить контроль. Так что если ты все еще думаешь, будто я жгу людей, тебе придется поверить, что я делаю это намеренно. Что я этого хочу. – Она перевела взгляд на Рейзо, и этот взгляд едва не обжег ему кожу, должно быть потому, что Энна долго смотрела на огонь. – Я не хочу жечь, Рейзо. И не жгу. И не стану. Никого не буду жечь. Никогда больше.

Руки Рейзо в свете очага выглядели рыжими и непривычными. Не зная, что сказать, он повернул их ладонями вверх, словно надеялся найти там ответ.

– Прости, – наконец решился он.

Энна нахмурилась:

– Если люди подозревают меня, наверное, я сама в этом виновата.

– Но, Энна, если ты не жжешь, если ты больше не позволяешь себе жечь, то какой толк… в смысле, зачем ты здесь? Зачем ты попросила, чтобы тебя взяли, когда…

– Во время войны мне требовалось всего несколько мгновений, чтобы сжечь дома, которые строились неделями. Я обрывала жизни, словно переламывала пополам хворостинки. Не может быть, чтобы во мне больше ничего не было, Рейзо! Должен же быть способ, каким я могу помочь, не… не причиняя вреда.

– Изи считала, что это чересчур опасно.

– Она слишком переживает за меня, но тоже верит, что я на это способна. – Она прикусила губу. – А ты?

«Я хотел бы, чтобы тебе удалось, – подумал он. – Я надеюсь на это. И помогу тебе попытаться». Но вслух этого не сказал, только кивнул:

– Если не ты жжешь людей, значит кто-то другой это делает.

– Блестяще, – отозвалась Энна. – Ты всегда был самым смышленым пастушком из всех, кого я знаю.

Рейзо шутливо ткнул ее локтем и попытался получить удовольствие от этого мгновения… но он только что обвинил одного из своих лучших друзей в том, что она убила во сне троих человек.

Финн ждал за дверью, держа ладонь на рукояти меча, и Рейзо приветствовал его, не встречаясь с ним взглядом.

– Извини, Финн. Я просто какой-то деревянный чурбан.

– Не будь так суров к себе, – отозвался тот. – Ты всего лишь соломенное чучело.

Рейзо поспешно сбежал, заявив, что ему срочно понадобилось в уборную, а сам пошел искать Тейлона. Предстоящая встреча с капитаном его немного пугала. Чем же он может заслужить свое место среди байернских личных, после того как столь серьезно ошибся в Энне?

Он свернул за угол в тихий коридор и увидел Тумаса. Рейзо выругался сквозь зубы, мечтая о том, чтобы Финн с Энной заглянули сюда, и поскорее. Он начал разворачиваться, но тирианец сгреб его за плечо.

– Вот-те на, да это же мелкая вошь, – гнусаво обрадовался Тумас. – Как насчет ответного боя? Давай же, прямо сейчас, ты с мечом против меня с перышком.

Рейзо не поднимал взгляда, как если бы в Лесу нечаянно столкнулся с волком. Он шагнул в сторону, и Тумас сделал то же самое, преграждая ему путь.

– Не думай, что я забыл, как ты вынудил моего друга Хемара тебя поцарапать. Он не заслуживал медленной смерти в пустыне.

Из-за закрытой двери донесся чей-то приглушенный смех, и Рейзо позволил себе поверить, что там тоже насмехаются над ним. Он встретил этот смех, словно град ударов, пошатнувшись под ним, прочувствовав оставленную им боль. Он еще раз отступил в сторону, и Тумас снова шагнул наперерез.

– Если тебе хотелось потанцевать, мог бы так и сказать, – буркнул Рейзо, по-прежнему глядя вниз.

– Байернская мразь.

Тумас огляделся, явно опасаясь, что в любую минуту сюда может зайти кто-нибудь еще, и позволил Рейзо просочиться мимо.

Тот уже собирался так все и оставить – и это было бы лучше всего, – но он слишком устал уступать задирам, по-щенячьи подставляя живот.

– Все еще переживаешь, что байернский паренек побил тебя на деревянных мечах? – уже уходя, напоследок бросил он. – Жалкое зрелище.

Удар настиг Рейзо со спины. Кулак? Ботинок? Он рухнул на пол, дыхание комом встало в горле. Тумас ухватил его за шиворот и втолкнул в темную комнату.

– Жалкое зрелище? – переспросил тирианец.

Удар кулаком в живот. Глубокий, тянущий вид боли.

– Жалкое зрелище? – повторил Тумас.

Тычок в нос. Сокрушительная боль, резкая и слепящая.

У Рейзо голос застрял в глотке – он не мог ни позвать на помощь, ни оборвать зудящий в гортани глухой стон. Прежде ему казалось, что он достаточно натерпелся от братьев и с легкостью выдержит любую трепку, но в ударах Тумаса чувствовалась жажда убийства, от которой у Рейзо перехватывало дух. Он кое-как поднялся на ноги, слепо размахивая руками, пытаясь хотя бы задеть обидчика, пока его не прикончил следующий удар. За стеной раскатился хохот, и чьи-то шаги протопали мимо двери.

Тумас грязно выругался.

– Мы еще не закончили, – прорычал он.

Минуло немало головокружительных мгновений, прежде чем Рейзо осознал, что сидит в одиночестве, привалившись к стене в полутемной комнате, но все еще живой, если считать боль за свидетельство.

– Жалкое зрелище, – прошептал он, утирая текущую из носа кровь.

Когда Рейзо ворвался в комнату Тейлона, тот находился там вместе с тремя воинами. Глянув на лицо подчиненного, он отпустил людей.

– Что случилось? – спросил капитан.

С юных лет Рейзо уяснил, что ябедничество – лучший способ нарваться на еще худшую взбучку.

– Ничего, – буркнул он. – Просто отошлите меня домой.

– Нет.

До сих пор Рейзо еще ни разу не хотелось ударить Тейлона.

– Зачем я здесь, капитан? Чтобы унижаться на тренировках по фехтованию? Чтобы сходить с ума, считая своего лучшего друга убийцей? Которым она, кстати, не является. Я ошибся. Весь этот город скрестил пальцы, загадав войну, а я тут – как трут для пламени. Зачем нужен я, когда у вас есть Энна, и Финн, и Конрад, и все сливки личных? Я только… – Он осекся и врезал кулаком по стене. – Я не глухой, я слышу, что думают обо мне все вокруг, и они правы: какой из меня байернский личный? Братья вечно твердили, что я медленно соображаю, вместо рук у меня мокрые тряпки, впечатлить я могу разве что кролика, я…

– У кого руки в чернилах? – перебил его Тейлон.

Даже если бы его капитан вдруг сплясал джигу, Рейзо не был бы ошеломлен сильнее, до полного смятения и заикания.

– Я вам говорю, что я жалок, и что сыт по горло этим местом, и… Руки в чернилах? Что вы…

– Не думай, воин, просто отвечай на вопрос. У кого руки в чернилах?

– Э, ну, у Джерика временами правая рука. Но зачем вы…

– У кого платье часто закапано свечным воском?

– Мне не до игр, капитан.

– Свечной воск.

Рейзо поднял руки, сдаваясь. Тейлон был валуном, который не так-то легко спихнуть с дороги.

– У фрейлины Изи, той, что укладывает косы кольцами.

– А кто носит слишком большие сандалии и его пальцы не достают до носков?

– Наверное, тот курносый паж, что приносит вам послания от лорда Белвана.

– Не каждый обладает подобной наблюдательностью и памятью, а ты справляешься с этим, не уделяя внимания ничему, кроме ужина.

Рейзо шмыгнул носом, но неприятный хруст и колючая боль заставили его пожалеть об этом.

– Не думаю, что это такая уж большая редкость. Вы ведь тоже все это заметили.

– Мне пришлось как следует порыться в памяти, чтобы подобрать для тебя хоть какую-нибудь задачку. – Все это время Тейлон чистил ботинки и только теперь поднял голову. – Ты всегда был хорошим разведчиком, Рейзо, и я давно подозревал, что из тебя выйдет отличный шпион.

– Шпион?

– Ты занялся этим делом даже без побуждений с моей стороны. Отвечаю на твой вопрос: ты здесь, Рейзо, чтобы продолжить работу, которую выполнял для меня во время войны. Вместо того чтобы разведывать в тирианских лагерях численность и расположение войск, ты будешь собирать сведения о том, кто пытается разжечь войну заново. Кто сжигает тела.

– Вы с самого начала думали обо мне как о шпионе? Еще в Байерне?

– Я не торопился с твоим назначением, пока в этом не появилась нужда. На фехтовальном состязании я выставил тебя против Тумаса, потому что не хотел, чтобы тирианцы видели в тебе угрозу. Если ты кажешься слабым, то выигрываешь в незаметности.

– Вы унизили меня, я мог лишиться глаза – и все это нарочно?

Тейлон кивнул.

Рейзо раздраженно хмыкнул и попытался подобрать слова:

– Вы… ну, знаете ли… У меня дома за такие подставы вас ткнули бы лицом в козий навоз.

Тейлон улыбнулся. Действительно улыбнулся. И Рейзо улыбнулся ему в ответ. Глуповато, без сомнения. Так же он чувствовал себя, когда приносил матери жирного зайца на рагу и та целовала его в щеку и гладила по голове. Обычно как раз после этого, стоило лишь ей отвернуться, на него набрасывались братья – но тут-то братьев поблизости не наблюдалось.

Тут Рейзо был шпионом.

– Итак, Энна невиновна? Добрые новости, – заключил Тейлон, без дальнейших расспросов соглашаясь с мнением подчиненного. – Подозреваю, ты уже наметил новых подозреваемых.

Рейзо вдруг понял, что так оно и есть.

– Есть тут некто Тумас, тип со свиными отбивными на голове.

– Свиными?.. А, его уши. Да, этот подстрекатель не особенно скрытен. В этом городе не найдется ни единого человека, кто не знал бы, что он ненавидит Байерн.

– Возможность у него была, – добавил Рейзо, пытаясь ради забавы просунуть острие дротика в просвет между плитками пола. – Для первого убийства он мог бы уехать вперед, обогнав тирианский отряд, и оставить труп у реки. Но его капитан, Ледел, помешан на дисциплине. Вряд ли кто-нибудь из его людей хотя бы пальцем шевельнет без его разрешения. Кроме, разве что, Виктара. Он, похоже, ничью власть и в крысиный хвост не ставит. Еще есть «Манифест Тиры», та компания, о которой я вам рассказывал и которая считает, что Тира должна продолжить войну. Лорд Белван выяснил о них хоть что-нибудь?

– Пока нет. Какие-нибудь еще подозрения?

– Ну, хм… возможно… вряд ли, но возможно… Дэша, дочь тирианского посла? – предположил Рейзо и фыркнул, показывая, насколько он сомневается в ее причастности, отчего его нос заныл снова. – Ох. Как-то я застал ее возле комнаты Энны, и она пряталась от кого-то за конюшней за день до того, как нашелся третий труп. Ей пришлось бы сотрудничать с кем-то еще, чтобы оставить у границы первого мертвеца, и ей ни за что не унести эти тела самой.

– Хм, – задумался Тейлон. – Белван упоминал, что она рьяно вызвалась стать нашим посредником и переехать в Тысячелетие. Если это Дэша, они с отцом могли сговориться, чтобы сорвать заключение мира. Возможно, наши король с королевой в опасности. Говоришь, ее интересовала Энна? Если ей известно, что Энна – мастер огня, она может охотиться за ней самой.

У Рейзо скрутило живот от ужаса.

– Изи была права, здесь для Энны слишком опасно. В смысле, я ей друг – и все равно посчитал ее убийцей. Если какой-нибудь тирианец хотя бы заподозрит, что она огненная ведьма, ее схватят и вздернут еще до заката.

– Ты прав, – подтвердил Тейлон. – А значит, Дэша, возможно, не в курсе.

– Отошлите Энну домой.

– Нет. Нам может потребоваться ее помощь. Кроме того, она не уедет.

Не уедет, это верно, проклятье на ее голову. Рейзо хлопнул по бедру сумкой с камнями для пращи и пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы Энна больше никого не сожгла.

– Кто-нибудь еще? – спросил Тейлон.

– В день состязания я подслушал, как капитан Ледел говорил, что ему не терпится увидеть, как байернские воины потерпят поражение без поддержки огня. Но с другой стороны, он приговорил к смерти собственного подчиненного, ударившего меня ножом, так что непохоже, что он затаил на нас злобу. И, ну… принц пока и пальцем не шевельнул, чтобы познакомиться с кем-то из байернцев, а он, должно быть, вправе лично распоряжаться об убийствах. Кроме того, если помните, тот безумец, зарубивший Верана в казарме, кричал «Да здравствует его сиятельство». От девушек из пекарни я слышал, что тирианского принца все зовут его сиятельством.

– Принц…

– Но чем дольше я об этом думаю, тем больше убеждаюсь, что мы вовсе ничего не знаем – даже того, действует ли здесь настоящий мастер огня или просто какой-то сумасшедший, сжигающий жертв на костре, чтобы те напоминали дело рук огненной ведьмы. Мне было едва ли не легче, пока я считал, что виновата Энна. Теперь я чувствую себя так, будто увидел, как паук упал мне под одеяло, и теперь не знаю, где он и когда укусит.

– А что бы ты делал с пауком?

– Вылез бы из постели.

Тейлон покачал головой:

– Если мы уедем сейчас из Тиры, будем выглядеть виновными. Нет, слишком многое стоит на кону. Реальная угроза войны важнее, чем смутный страх перед убийством.

– Примерно о том же говорила Мегина, когда не позволила Белвану перевести нас в более надежное место.

– Порой она кажется удивительно мудрой, правда? – заметил Тейлон и отвернулся к окну. – Рейзо, у меня есть некоторые опасения, связанные с этим заданием. Нам обоим известно, что ты не самый… тонкий… человек. Не впутывайся в неприятности, с которыми не сможешь справиться. Просто наблюдай и обязательно приходи ко мне со всем, что сумеешь выяснить. И я хотел бы, чтобы ты работал над этим в одиночку. Чем больше людей знает о твоих занятиях, тем в большей опасности ты окажешься, не говоря уже о том, что убийцей может оказаться кто угодно – даже один из нас.

– Значит, несмотря на то что Энне может кто-то угрожать, а лорд Килкад может замышлять что-то против Изи с Джериком, а тирианские фанатики могут попытаться перерезать нам всем глотки, мы остаемся.

– Похоже на то, мой мальчик, что тебе лучше бы приняться за дело.

Тем вечером байернцы ужинали в казарме. Хлеб оказался чересчур жестким, а суп – холодным (очевидно, так и было задумано – очередной непостижимый тирианский обычай).

Отказавшись объяснять Энне и Финну, почему его нос напоминает маринованную свеклу, Рейзо в одиночестве встал у окна, тренируясь узнавать людей на расстоянии. Он увидел двоих мужчин, пересекающих двор, и успешно угадал в них Тумаса и Ледела еще до того, как их лица сделались видны в сгущающихся сумерках. Тумас заметил Рейзо, но вместо того, чтобы ухмыльнуться при виде его распухшего носа и заплывших глаз, забеспокоился и неуверенно покосился на Ледела. Он явно не получил капитанского дозволения набрасываться на байернцев и теперь боялся, что тот обо всем узнает. Человек вроде Тумаса – и боится. От этой мысли Рейзо весь покрылся мурашками.

Он бухнулся рядом с Энной и попросил почесать ему спину.

– Ты знаешь кого-нибудь, у кого руки в чернилах? – спросил он внезапно.

– Рейзо, – отозвалась Энна, лениво поскребывая его между лопаток, – я снова не имею ни малейшего представления, о чем ты говоришь.

– В смысле, кто-нибудь из вас когда-нибудь замечал, что у кого-то, кого мы все хорошо знаем, руки часто испачканы в чернилах? Ну, рука на самом деле. Только одна… Никаких догадок? Но если я назову Джерика, тогда-то вы вспомните, верно?.. Нет? Но если бы вам пришлось угадывать, которая рука бывает испачкана в чернилах, вы бы угадали? Что это правая? Наверняка вы знали, что это правая, я слишком быстро сказал.

Энна продолжала пристально на него смотреть. Брови Финна приподнялись и остановились где-то на полпути между удивлением и весельем.

Рейзо смущенно рассмеялся:

– Я просто… я… не берите в голову.

Он вновь вернулся к своему супу, все такому же холодному.

Возможно, Тейлон и не ошибся на его счет.

И если не учитывать угрозу скорой смерти для него самого и его ближайших друзей, это шпионское ремесло может оказаться довольно-таки забавным.

11. Что обнаружила девушка с кухни

Рейзо проснулся с непривычным желанием встать и встретить наступающий день, как будто ему десять лет, а на дворе утро праздника зимней луны. А затем вспомнил.

Он теперь шпион.

Остальные воины жевали завтрак угрюмо, но Рейзо насвистывал плясовой мотивчик. И перестал это делать, лишь поймав несколько сердитых взглядов, означающих, что он либо излишне весел, либо попросту фальшивит.

– По крайней мере, тирианцы не перерезали нас во сне, – заявил Рейзо.

Конрад порвал шнурок на ботинке, затянув его слишком туго. Его веки были тяжелыми от недосыпа.

– Если они вообще собираются, пусть уж заканчивают с этим поскорее.

– Разобраться со всей этой кутерьмой будет сложнее, чем пасти гусей или овец, а?

– Порой я скучаю по нашей прежней пастушеской жизни, а затем вспоминаю, что… – Конрад прямо посмотрел Рейзо в глаза и прошептал: – Мы в байернских личных. – Он залился довольным смехом, похожим на гусиный гогот весенним утром. – До сих пор поверить не могу в наше везение.

Чуть позже утром пришел Тейлон с неожиданными распоряжениями:

– Леди Мегина сегодня выедет в город, чтобы отобедать с главой совета.

– А она смелая, эта дамочка, – усмехнулся кое-кто из воинов.

Другие поднимали брови, оспаривая мудрость подобного решения. Когда Тейлон, перечисляя охрану посла, назвал имя Рейзо, юноше померещились проблески сомнения на лицах нескольких товарищей.

«Я шпион, – напомнил он себе, жалея, что не может объяснить остальным. – Я не совсем уж бесполезен. По крайней мере, стану таким. Когда-нибудь. Надеюсь».

В закрытых экипажах они подъехали к дворцу главы совета – он уступал Тысячелетию размерами, но превосходил пышностью, его арки и колонны были оплетены каменными лозами и лепными цветами.

– Прекрасное место для резни, – шепнул Рейзо Финну, пока они поднимались по ступеням.

Стража у дверей пропустила Мегину и Энну, но остановила Рейзо, Финна, Тейлона и пятерых других байернских воинов, потребовав, чтобы они оставили оружие у входа.

– Выполняйте, – распорядилась Мегина.

Во время трапезы Рейзо украдкой наблюдал за послом, которая поглощала скользких морских тварей, приготовленных прямо в собственных раковинах, и, похоже, наслаждалась каждым кусочком. А беседа… у юноши аж глаза начали зудеть от досады. Она ни словечком не упомянула о сожженном теле и не объявила о непричастности байернцев. Она просто болтала о погоде и еде да отпускала шутки, вызывающие смех у главы совета.

– Что ты думаешь о Мегине? – поинтересовался Рейзо у Финна.

Они стояли в дальнем конце зала и в обеденном гуле могли разговаривать, не опасаясь, что их услышат.

– Ты считаешь, что она не заслуживает доверия? – спросил в ответ Финн.

– Не знаю… Джерик на нее полагается, но… ну, наверное, в последнее время мне все кажутся немного скользкими.

– Я бы предпочел, чтобы она уладила дело с нашим оружием, – вздохнул Финн и похлопал по своему ремню. – Мне не нравится расставаться с мечом. Такое чувство, будто я лишился конечности.

– Лишился конечности? Вот уж вряд ли. Дротиком можно неплохо почесать спину, а на меч удобно опираться, но ни одно оружие не ложится в мою руку, как влитое.

– А как же твоя праща? – спросил Финн.

Рейзо моргнул. Пращу трудно назвать настоящим оружием – если ты не белка, конечно.

Ни шатко ни валко тянулся третий час обеда, и Рейзо уже почти мечтал о ссоре с охранниками главы совета, просто чтобы развеять скуку.

– Финн, как думаешь, я попаду отсюда камешком в Энну?

– Ни за что, – отозвался тот, но в уголках его губ забрезжил намек на улыбку.

Энна сидела сразу за Мегиной. Она слегка откинулась назад, опираясь на руки, и разглядывала потолок. Рейзо вытащил из сумки небольшой голыш и, не поднимая опущенной вдоль тела руки, метнул его так, чтобы тот стукнул девушку по плечу.

– Что?..

Энна резко выпрямилась.

Рейзо до боли прикусил губу, пытаясь совладать с хохотом, и уставился в пространство перед собой. В выдохе Финна прозвучал еле слышный смешок.

– Ты что-то спросила? – уточнила Мегина.

– Нет, моя госпожа, – отозвалась Энна. – Просто закашлялась.

Шею Рейзо что-то кольнуло сбоку, и он прихлопнул это место ладонью, подумав, что его укусила какая-то мошка. А затем почуял запах паленого волоса и взглянул себе на руку. Она подпалила один-единственный волосок у него на шее.

К тому времени, как они дотащились до Тысячелетия, солнце уже начало закатываться, выкрасив ржавчиной и золотом опушенное облаками небо. После долгих часов, проведенных навытяжку, Рейзо казалось, что он готов проглотить собственное седло, причем в сыром виде. В пекарне было пусто, лишь ленивый огонек потрескивал полешком. Рейзо принялся искать, чем бы ему перекусить, и тут из-за двери выскочила Пела, взметнув пышные хвостики золотистых волос. Рейзо безотчетно попятился к выходу – он не чувствовал себя в безопасности наедине с девушкой вроде Пелы, когда вокруг столько острых ножей.

«Но теперь-то она держится дружелюбнее», – сказал он себе, вспомнив, как она коснулась его руки, подавая чай.

Пела поставила на стол пустой поднос.

– Вот ты где. А у меня для тебя кое-что есть.

– Правда?

Рейзо надеялся, что это «кое-что» съедобное.

– Да, но не за просто так.

Только он собрался убедить ее, что очень беден, как вдруг последовал стремительный вихрь движений – поддернутая юбка, нога, зацепившаяся за ногу, прыжок и подножка, – и Рейзо обнаружил, что сидит на табурете у стены, а Пела устроилась верхом на его коленях.

– Ох, – выпалил он.

Или простонал.

Пела оказалась приятно округлой. Рейзо притиснул руки к бокам на случай, если девушка вдруг попытается его пощекотать.

– Я не так уж многого хочу, – протянула она и, застенчиво потупившись, принялась теребить его луммас.

Энна часто повторяла, что, когда речь заходит об улавливании намеков, Рейзо становится медлительным, как дохлый заяц, но тут он, похоже, все понял правильно.

– И что же это?

Он с ужасом отметил, что голос застрял у него в глотке и вырвался наружу не мужественным вопросом, а писком. А ему вовсе не хотелось, чтобы она подумала, будто оказалась первой девушкой, забравшейся к нему на колени.

– Что это? – тщательно прочистив горло, повторил Рейзо.

Пела подалась ближе, так что их губы едва не соприкоснулись.

– Пергамент, – прошептала она.

Ее дыхание щекотало ему лицо, но он старался не ерзать. Она пахла приятно, похоже на солонину, и Рейзо боялся пошевелиться, чтобы она никуда не делась.

– А что на пергаменте?

Он все еще крепко прижимал руки к бокам. Может, положить ладони ей на талию, или на спину, или куда-нибудь еще?

– Не знаю, но, когда я зашла в покои леди Дэши, она убрала его с эдакой подозрительной спешкой, а поскольку ты давеча о ней расспрашивал, я с утра прихватила его для тебя. И хочу за это всего лишь…

– Ты стащила пергамент из комнаты Дэши? – выпалил Рейзо и вскочил, опрокинув Пелу навзничь. – Прости, – спохватился он и склонился к ней, чтобы помочь встать. – Н-да, неловко вышло.

Пела потянулась к его руке, но Рейзо-то пытался поднять ее на ноги, ухватив за плечи, и в результате девушка шлепнулась обратно на пол.

– Ничего страшного, я не ушиблась, – заверила она его, встав самостоятельно и отряхивая юбку.

Все ее лицо залил жаркий румянец.

Рейзо подобрал свернутый листок, должно быть выпавший из ее кармана.

– Это он?

Дверь распахнулась настежь, и в пекарню впорхнула стайка девушек с пустыми подносами. Пела и Рейзо виновато отскочили друг от друга на пару шагов, и он заткнул пергамент за пояс штанов.

– Привет, Рейзо.

– Добрый вечер, Рейзо.

Веснушчатая девушка зашла, весело смеясь.

– А кому-нибудь еще Виктар, сын лорда Рогиса, предлагал за ужином руку и сердце – или только мне?

– Лучше держись от него подальше! – посоветовала ей подружка. – Ведет себя так, будто готов всю тебя усыпать янтарем, но ходят слухи, что они с его богатеньким папашей даже не разговаривают…

Рейзо поздоровался со всеми девушками и чмокнул в щечку старшую повариху, сказав, что она трудится слишком усердно и лучше бы доверила подручным доделывать сегодняшнюю работу, а сама пошла бы и сделала себе ванночку для ног. Когда он уходил, Пела выскользнула за дверь следом и прижалась к его спине, приблизив губы к самому его уху. Он ощущал прикосновение некоторых приятных частей ее тела.

– Если не вернешь это на место прежде, чем леди Дэша заметит, я поплачусь собственной шкурой, – прошептала она. – Дверь ее покоев не заперта. Читай быстрее, а потом засунь пергамент обратно ей под лампу. Сегодня она к себе не вернется, так что ты сможешь немножко осмотреться, если надо.

Рейзо кивнул и ушел, но она еще успела хлопнуть его по ягодице.

Мысли о Пеле рыскали следом за ним по темному коридору, расползались по его коже, извиваясь так, что волоски у него на руках встали дыбом. Она была хорошенькой девушкой. И, ну… она вообще была девушкой. После истории с Беттин он ни о ком особенно не задумывался.

В сгустившихся сумерках Рейзо расхаживал взад и вперед перед темной комнатой Тейлона, щелчком бросая камешки так, чтобы они стучали о дверь. С каждым мгновением его тревога стягивалась туже, словно крученая веревка. Если он попадется с пергаментом, украденным из покоев леди Дэши, это не слишком-то сгладит политическое напряжение.

Где-то через час вернулся капитан, от которого попахивало солоноватым рыбным запахом тирианской пищи.

– Наконец-то, – буркнул Рейзо. – Если у вас были какие-нибудь сомнения в моей преданности Байерну и миру, знайте, что я пропустил ужин, чтобы вас дождаться.

– Никаких сомнений и не было.

Тейлон провел его в комнату и зажег лампу.

– Найдено в покоях леди Дэши, и мне нужно вернуть это на место поскорее, но я не умею читать.

Тейлон просмотрел листок:

– Выглядит как заметки, сделанные при чтении нескольких книг. Она цитирует ряд источников, упоминающих об огненных ведьмах.

– Ох ты.

– Именно, – подтвердил капитан и, нахмурившись, вчитался внимательнее. – Похоже, ее интересуют мастера огня из Ясида – люди, умеющие работать одновременно с огнем и водой. Внизу стоит приписка, дважды подчеркнутая, где говорится: «Очевидно, живут и здравствуют до конца дней своих».

– По-вашему, Дэша…

Тейлон покачал головой:

– После промашки с Энной мы не станем опять строить предположения без надежных доказательств.

И Рейзо отправился искать доказательства. Он торопливо пробежал по черному ходу, вливающемуся в освещенный лампами главный коридор дворца. Мимо прошла уборщица, и Рейзо едва успел нырнуть в боковой отнорок, порадовавшись царящей там темноте. Красться по дворцу оказалось куда более увлекательным занятием, чем охота на белок. От страха, что его поймают, кровь быстрее бежала по жилам, а пульс грохотал в ушах.

Однажды он уже ходил следом за Дэшей и помнил, где находится вход в ее покои. Рейзо постучал, заглянул внутрь, а затем быстро зашел и притворил за собой дверь, тихонько, словно скользнув перышком о перышко. Он улыбнулся собственной ловкости, гордо надулся и тут же врезался в кресло, которое, опрокинувшись, громко бухнуло о стену.

«Вот олух».

Рейзо бросил важничать и дальше двигался с преувеличенной осторожностью. В этом тоже крылось определенное удовольствие.