Текст книги "Роковые шпильки"

– Ну. Что она говорила? Пока меня не было? – спросила Ивонн, пока мы ловили такси.

Яркое солнце било в глаза, ужасно хотелось почистить зубы и выпить кофе, поэтому я не была в настроении разговаривать. Но потом до меня дошло, что Ивонн не просто хочет посплетничать, она чем-то обеспокоена. Боже всемогущий. Неужели и она что-то знает? Ну вот, я собираюсь раскрыть это преступление, а выясняется, что из всех действующих лиц сегодняшней ночи я – единственная, кто действительно не имеет ни малейшего понятия о том, что произошло.

С Ивонн я могла позволить себе не церемониться:

– А почему ты спрашиваешь, Ивонн? Ты что-то знаешь?

– Ох. Боже. Мой. Как будто я могу что-то знать. – Ивонн старательно отводила глаза, делая вид, что высматривает такси.

– Перестань валять дурака, Ивонн. Все это слишком серьезно.

Ивонн увидела такси, подала знак и машина подкатила к тротуару. Ивонн шагнула к такси, но я вцепилась ей в рукав:

– Вы с Тедди знакомы уже сто лет. Неужели ты не хочешь, чтобы это дело раскрыли, ради его памяти?

Во взгляде, который Ивонн бросила на меня, полыхало такое злорадство, что тушь на ее ресницах должна была расплавиться и испариться от накала.

– Какое это имеет значение? Он умер. Это уже не изменить.

– Это имеет значение для Хелен.

– Я еще что-то должна этой суке?

Я была настолько поражена, что ослабила хватку, и через мгновение Ивонн уже сидела в машине. Я попыталась залезть следом, но она меня остановила:

– В девять часов. Поможешь мне объявить сотрудникам. – Она захлопнула дверцу перед моим носом, и такси умчалось.

Вот почему я была не в настроении шутить с Кэссиди и Трисией, и по этой же причине я выбрала угольно-черную узкую юбку и белую блузку для утреннего свида… то есть для завтрака с детективом Эдвардсом.

– О'кей, пусть это не свидание, но это и не собеседование при приеме на работу, – запротестовала Трисия, наблюдая, как я переодеваюсь. Она протянула мне свои босоножки от Занотти, которые я надевала ночью.

Я надела их, но, поразмышляв, сняла и вернула ей:

– Спасибо, ты меня очень выручила.

Я вздохнула, чувствуя, как расслабляются ахилловы сухожилия и пятки опускаются на пол. Вполне возможно, что на этом мои физические упражнения на сегодня и закончатся.

Кэссиди устремила на меня один из своих пронизывающих "прокурорских" взглядов.

– Еще не поздно отказаться.

– От завтрака?

– От расследования убийства. Каждый из нас может что-нибудь заявить сгоряча, а через пять минут об этом пожалеть. Нет ничего постыдного в том, чтобы найти благовидный предлог и вовремя отступить.

Трисия недоверчиво изогнула рот:

– И сколько раз ты сама так поступала?

– Советы дают не для того, чтобы самим им следовать, – не растерялась Кэссиди.

– Это придает смысл моей жизни, – заметила я, втискивая ноги в лодочки от Стюарта Вейцмана[46]46
  Дизайнер обуви.


[Закрыть]. Когда сомневаетесь, что выбрать, надевайте черные лодочки. Настоящие черные лодочки на высоких каблуках.

Кэссиди достало такта, чтобы отступить:

– Прошу прощения. Я имела в виду любительские советы, а не профессиональные.

– Можешь не извиняться. Я знаю, что своей колонкой приношу не так уж много пользы обществу. Именно поэтому я собираюсь разгадать преступление и все изменить. – Я взяла жакет и сумочку. – Вы можете остаться и всласть позлословить за моей спиной. Только не забудьте захлопнуть дверь, когда будете уходить.

Трисия крутанулась на каблуках:

– А не можем мы все вместе поехать в такси? Мы бы высадили тебя у "Дели".

– Я вас обеих ужасно люблю, но мне нужно хоть чуть-чуть побыть одной. Собраться с мыслями и все такое.

Именно это я старалась сделать, невидящими глазами уставясь в меню "Карнеги Дели" и втайне надеясь, что детектив Эдвардс не появится. Что, собственно говоря, я собираюсь ему сказать? Что Хелен ни в чем не виновата, потому что у нее в холодильнике обед на двоих? Потому что она производит приятное впечатление? Я начала понимать, что одно дело – хотеть помочь, совсем другое – быть способным помочь. Но прежде чем я успела додумать эту мысль, детектив Эдвардс, выглядевший еще лучше, чем я ожидала, уже усаживался за стол напротив меня.

– Доброе утро. А я боялся, что вы не придете.

Я постаралась изобразить удивление, но у меня вышла какая-то неопределенная гримаса.

– Почему?

– Более заманчивое предложение?

– Не получала. Впрочем, я уже целый час не проверяла автоответчик.

– Пожалуйста, не проверяйте. – Он лениво улыбнулся и, не раскрыв меню, отодвинул его в сторону.

Я закрыла свое и положила сверху. Эдвардс явно знал, чего он хочет. Я пока что понятия не имела, но мне начинало нравиться принимать решения на лету.

– Как себя чувствовала Хелен Рейнольдс, когда вы от нее уходили?

Ага, прекрасно. Прямо к делу. Какое разочарование, но, в конце концов, я сама настаивала на том, что это не свидание. Поделом мне.

– Примерно так же. Ее сестра приехала из Квинса и очень помогла. Вы же не подозреваете Хелен?

– Мне казалось, что мы условились позавтракать, чтобы это вы рассказали мне все, что знаете. – Его улыбка стала еще шире, но теперь в ней появился оттенок предостережения.

– Хелен этого не делала.

– Почему вы так уверены? Подозревая, что он поднимет на смех такой аргумент, как паэлью, я решила применить более психологический подход.

– Она жаждет возмездия, кто бы это ни сделал. И она не притворяется.

– Вы так хорошо ее знаете?

– Нет, но я в состоянии различить искреннее чувство, когда я его вижу.

Его улыбка слегка поблекла, и я уже ожидала достойного ответа, но тут подошла официантка. Эдвардс заказал смешанный бейгл[47]47
  Бейгл – выпечка из предварительно обваренного дрожжевого теста, американский аналог бублика, культовое нью-йоркское блюдо. Подается с сыром, маслом, ветчиной, копченой рыбой и другими наполнителями. Смешанный бейгл – посыпанный смесью мака, кунжута, соли, лука, чеснока и т. д.


[Закрыть] и кофе, я подумывала о том, чтобы к нему присоединиться, но потом вспомнила о маковых и кунжутных семечках, которые вечно норовят застрять между передними зубами, и остановилась на фруктовом салате и кофе. Было просто стыдно делать такой скромный заказ, когда вокруг витали ароматы жареного мяса, и яиц, и кленового сиропа, и топленого масла, но мне хотелось уверить Эдвардса – я понимаю, что это деловой завтрак и не более того. Вдобавок, я из тех девушек, которые предпочитают не демонстрировать свой прекрасный аппетит на ранних стадиях знакомства.

– Освежите мою память. Как давно вы знали Тедди?

Эдвардс крутил в руках ручку, не открывая блокнота. Он не отрывал от меня взгляда, но я смотрела в основном на ручку в его пальцах, главным образом для того, чтобы избежать встречи с Большими Синими Глазами.

– Три года. Я и до этого о нем слышала, но в журнал я пришла три года назад.

– Слышали о нем?

– Моя приятельница, Стефани Гленн, работала с ним в "Фам"[48]48
  "Femme" – в переводе с французского "Женщина".


[Закрыть]. Он там работал перед тем, как перешел в "Зейтгест". Точнее, Ивонн тоже там работала. Они очень давно знакомы, это она привела его в "Зейтгест". У него была прекрасная деловая репутация. Правда, что касается его умения ладить с людьми, то тут мнения расходятся.

– А что о нем говорила ваша приятельница?

– Она считала его шумным, но безобидным. Но она никогда не работала под его руководством, а он не пользовался популярностью в основном среди своих подчиненных.

– Она с ним спала?

Представив себе Стефани рядом с Тедди, я чуть не рассмеялась.

– Исключено. – Эдвардс удивленно приподнял бровь. – Стефани – лесбиянка.

– Ясно. А кто с ним спал, вы случайно не знаете?

– Почему вы все время к этому возвращаетесь?

Я и сама все время гадала, а не было ли у Тедди в прошлом каких-то дурно пахнущих любовных историй, но, в конце концов, я – журналист, который изучает человеческую натуру. Эдвардс же интересовался этим как полицейский, что могло означать только одно:

– Вы все еще подозреваете Хелен?

– На этой стадии я подозреваю всех. Согласно статистике, жены возглавляют список.

– Вы напрасно тратите время.

– Тогда укажите мне другое направление.

– Я думаю, это был кто-то, с кем он был хорошо знаком. Кто-то, кто знал, что Тедди допоздна торчит на работе. Кто-то, кого Тедди вывел из себя.

Например, его жена, которая только что обнаружила, что он спит со всеми подряд, только не с ней. Мысль назойливо крутилась у меня в голове, но я молчала, ожидая, что сейчас ее выскажет Эдвардс.

Вместо этого он спросил:

– Почему именно вывел из себя?

Что это, экзамен? Он знает ответ и хочет проверить, насколько я наблюдательна. Отлично. Поборов соблазн начать с чего-то вроде "Элементарно, Ватсон", я сказала:

– Потому что она оставила нож у него в горле.

Эдвардс перестал играть с ручкой и как-то странно посмотрел на меня. Неужели я провалилась? Разве не очевидно, что нож демонстративно оставили в ране только для того, чтобы это подчеркнуть? Почти как подпись под картиной.

– Если вы броситесь на кого-то с ножом в состоянии аффекта, под влиянием минутной страсти или гнева, то потом сразу осознаете, что натворили, и попытаетесь вытащить нож, ведь так? Чтобы его вытереть или спрятать и так далее. Оставить нож в ране – это символ ярости. Все равно что сказать "Будь ты проклят, Тедди".

Ручка опять начала вращаться, но теперь уже гораздо медленнее.

– Она?

– Что? – А я-то надеялась услышать "Совершенно верно, дорогая мисс Форрестер" или что-нибудь еще более поощрительное.

– Вы сказали: "Она оставила нож". Почему?

– Потому что Тедди был хоть и вспыльчивым, но достаточно трусливым. Разъяренного мужчину он бы не подпустил к себе так близко, чтобы тот мог ударить его ножом.

Эдвардс вначале никак не прореагировал, потом медленно кивнул.

– Анализ пятен крови показывает, что Рейнольдс стоял в дверях своего кабинета, возможно, прислонившись к косяку, и был зарезан ударом сверху вниз, но под небольшим углом.

Я подняла руку, представляя, как это могло происходить.

– То есть она ниже ростом, чем он.

Эдвардс посмотрел на мою руку. С ужасом вспомнив, в каком состоянии мои ногти, я быстренько спрятала ее на коленях. Глаза Эдвардса встретились с моими.

– Какой у вас рост?

Я уже готова была ответить, но в кои-то веки мои мозги сработали быстрее, чем язык.

– Простите?

– Какого вы роста?

– Вы что, надо мной издеваетесь?

Он не покачал головой, не улыбнулся, не отвел взгляд. Я чувствовала себя как Керри в тот момент, когда на нее вылилась свиная кровь[49]49
  Имеется в виду фильм "Керри" (1976 г.) о девочке с паранормальными способностями и ее сложных отношениях со сверстниками. В одном из эпизодов недруги Керри подстраивают, чтобы в разгар вечеринки на голову Керри вылилось ведро свиной крови.


[Закрыть]. Ну конечно, детектив Эдвардс пригласил меня сюда вовсе не потому, что я такая неотразимая. Он меня подозревает.

Я хотела было саркастически рассмеяться, но у меня получилось нечто среднее между рыданием и кваканьем. Щеки начали заливаться краской, делая меня похожей на огромную пурпурную лягушку. Какие выводы сделает из этого детектив? Примет за признание вины или все-таки сообразит, что я просто хотела его слегка притормозить, но вовремя остановилась, поняв, что в данный момент это было бы совершенно контрпродуктивно?

– Не знаю, что и сказать.

– Например, "во мне пять футов семь дюймов"? – подсказал Эдвардс.

– Когда я босиком, во мне пять и восемь, но я покажусь еще выше, когда встану и уйду. – Я взялась за сумочку и выставила ноги из-за стола, подготавливая свой эффектный уход.

Но прежде, чем я успела встать, Эдвардс положил руку поверх моей и прижал ее к столу.

– Пожалуйста, не устраивайте сцен.

– Я не устраиваю. Мне еще не принесли нож и вилку.

Он наклонился вперед и заговорил низким, требовательным голосом. Я тоже подалась вперед, ненавидя себя за это, но тем не менее сгорая от желания услышать, что он скажет.

– Мой опыт говорит о том, что когда какой-нибудь добропорядочный гражданин начинает изо всех сил помогать следствию, значит, у него самого рыльце в пушку.

– Тедди был моим другом, – прошипела я.

– Нет, тут еще что-то. – Он придвинулся еще ближе. Если бы такое происходило три минуты назад, я бы решила, что он собирается меня поцеловать. Но сейчас я заподозрила, что он принюхивается, нет ли на мне крови Тедди. – Рассказывайте.

Дорогая Молли, я сижу в "Карнеги Дели", офигенно сексапильный детектив держит меня за руку, и мне нужно срочно решить, что делать. Я могу сказать ему, что хочу участвовать в этом деле, потому что это поможет мне сделать карьеру, но тогда он решит, что я бессердечная стерва. Или я могу сказать, что хочу помочь, потому что он такой суперсексуальный, но в этом случае он подумает, что я вешаюсь ему на шею. Какой вариант грозит мне большим позором? С уважением, Сходящая с Ума.

– Я хочу написать об этом расследовании как бы изнутри и использовать этот очерк как трамплин в своей журналистской карьере.

Будем смотреть правде в глаза. Предпринимать отчаянные усилия, чтобы добиться успеха в делах – значит демонстрировать энергию и предприимчивость. Делать то же самое в личной жизни – демонстрировать отчаяние и безнадежность. А этого мы не можем себе позволить.

Эдвардс неторопливо выпрямился и отпустил мою руку. Он смотрел мне в глаза, и я умудрилась ответить ему таким же прямым взглядом, в котором, надеюсь, в нужной пропорции смешивались обида и презрение. Не знаю, поверил ли он мне или играл, как кошка с мышкой, но в данный момент мне было на это наплевать. Единственное, что меня заботило, – как можно скорее убраться отсюда, сохранив какие-то остатки достоинства, пусть даже такие жалкие, как обрывки туалетной бумаги, прилипшие к подошве.

– Я могу уйти?

Не сводя с меня глаз, Эдвардс кивнул. Он не знал, верить мне или нет. Его проблемы.

Я наконец встала. Ноги не дрожали, и вообще я чувствовала себя увереннее, чем ожидала.

– Хорошо, что вы хотя бы отказались от версии неудачного ограбления.

Он кивнул, продолжая прокручивать что-то в уме. Испытывает ли он неловкость из-за того, что почти обвинил меня? Хорошо, если так.

– Мы обнаружили бумажник Тедди в мусорном баке возле подземного гаража. Кто-то воспользовался его магнитной карточкой, чтобы выйти через гараж, по дороге избавившись от бумажника вместе с деньгами и кредитками.

Иногда не произнести вслух "Я же вам говорила" еще приятнее, чем произнести. Я уже отходила, когда появилась официантка с нашей едой и кофе. Поглядев на меня, она заметила сумочку.

– Уходите?

– Да.

– Возьмете ваш заказ с собой?

Я покачала головой:

– Оставьте ему. Он знает, что с этим делать.

Послав детективу Эдвардсу свою самую чарующую улыбку, я ушла. И ни разу не споткнулась.

5

Если подходить чисто математически, со своими коллегами по работе вы проводите гораздо больше времени, чем с семьей, поэтому ничего удивительного, что любая контора насыщена такими же бесплодными сплетнями, злопыхательством, мелкими распрями, конкуренцией и просто откровенным враньем, какие делают семейные сборища столь забавными. Но общая трагедия может объединить коллектив так же, как и семью, что, после некоторого замешательства, и произошло с кланом "Зейтгеста" при известии о смерти Тедди.

Когда в соответствии с ранее полученным приказом без пяти девять я в полной боевой готовности появилась в офисе, Ивонн встретила меня довольно холодно. Она затрещала о сочувствии, и об отзывчивости, и о кризисных временах – словом, жевала всю ту жвачку, которую, без сомнения, собиралась вставить в "совершенно исключительную статью" для следующего номера, а я смотрела на рот Ивонн, вспоминая, как изогнулась ее верхняя губа, когда она вчера обозвала Хелен сукой.

– Ты можешь понять? – фыркнула она в конце.

– Все, кроме того, почему ты назвала Хелен сукой, – отозвалась я.

– Вперед! – она показала на загончик, где уже собирались люди.

Большинство из них, по-моему, уже знали, что случилось. Сплетни – единственное, что безотказно разносит наша система вентиляции, а кое-кто из наших ранних пташек наверняка успел застать полицейских, приводивших в порядок место преступления. Плюс к этому пол был застелен коричневой бумагой, видимо, для того, чтобы скрыть пятна крови, которые не успели отчистить.

– А ты не идешь?

– Мне нужно. Еще минуту. – Она плюхнулась обратно в кресло и демонстративно придвинула к себе коробку с бумажными салфетками. Забавно, несмотря на все ее сопение и пыхтение, я не видела ни единой слезинки.

Загончик встретил меня неопределенным гомоном. Мужчины явно чувствовали себя не в своей тарелке и даже выглядели как-то болезненно. Женщины почти поровну разделились на просто потрясенных и горько рыдающих. Команду рыдающих возглавляла Гретхен Плотник, секретарь Тедди.

Ничего удивительного, что она переживала сильнее других, ведь она продержалась у него гораздо дольше предыдущих помощников – целых восемь месяцев. Лиз Ишихара из отдела кадров послала Гретхен дюжину роз, когда та миновала четырехмесячный рубеж и тем самым установила новый рекорд. Лиз экономила кучу времени благодаря тому, что теперь ей не приходилось искать Тедди новую секретаршу каждые шесть недель.

Я постаралась сделать свою речь максимально краткой и деловой, особенно когда увидела, что Гретхен намерена через каждые десять слов перебивать меня мелодраматическими стенаниями. К тому же что я могла сказать, кроме того, что Тедди мертв? Конечно, можно было еще заявить приоритет на будущую статью о разоблачении убийцы, которой наверняка была не Хелен, но вот Ивонн следовало как-то о себе позаботиться… О'кей, эта часть так и осталась невысказанной.

– Если у кого-то из вас есть информация, которая может заинтересовать полицию, я могу дать телефон детектива, расследующего это дело, – добавила я в конце своего короткого спича.

Дорогая Молли, ну и что с того, что у тебя есть его номер телефона? Похоже, он считает тебя убийцей, причем весьма опасного сорта. Разве ты этого не поняла? С уважением, Доброжелатель.

Я пересчитала присутствующих, когда все обступили Гретхен, как будто это ей следовало принимать соболезнования. Естественно, ведь именно она громче всех выражала свою скорбь. Но Гретхен ничего не делает наполовину. Она с размахом строит планы, с размахом одевается и с размахом говорит. Ее шевелюра оттенком приближается к клубничному джему, одежда обычно представляет собой дикую смесь модных тенденций и ее собственных "особых черточек", а переговорить в нашем офисе она может любого, включая Ивонн. Вообще-то, Гретхен идеально подходила Тедди – такая же большая, шумная и властная, как он. Ничего удивительного, что они ладили. В лице Тедди она потеряла родственную душу.

Присутствовали все сотрудники, за исключением троих: помощник Ивонн Фред Хагстром уехал на свадьбу племянника, заместитель директора рекламного отдела Брейди Купер проводил короткий отпуск в Мэйне, а Софи Галлиано из бухгалтерии никак не могла оправиться после того, как ей удалили четыре зуба мудрости сразу. Конечно, если вы убили коллегу, то, наверно, сочтете необходимым появиться на работе на следующий день, чтобы не блистать своим отсутствием. Может ли кто-то из сотрудников быть убийцей?

Ивонн вышла из кабинета и, глядя на нее, я опять испытала уже знакомый приступ угрызений совести – или это был адреналин? Может ли Ивонн оказаться убийцей? Но ведь они так давно были друзьями. Что могло случиться?

Ивонн постучала по компьютеру Фреда, чтобы привлечь всеобщее внимание. Точнее, чтобы отвлечь его от Гретхен. Ивонн сама любит быть в центре внимания, и, без сомнения, она считала, что сейчас все взгляды должны быть прикованы к ней. Прямо-таки Битва Вдов-Соратниц.

– Одну минуту. Я хочу кое-что добавить к тому, что сказала Молли.

Ивонн постаралась изобразить улыбку, но такую, чтобы все мы сразу поняли, с каким трудом ей удается владеть собой. Она разливалась соловьем о том, как много значил для нее Тедди, как много он значил для журнала, и все в таком духе – словом, говорила именно то, что полагается говорить в таких случаях, но я слушала ее вполуха. Я старалась вспомнить, где, по словам Ивонн, она была, когда ей позвонили охранники. Сегодня она была не в своем повседневном костюме от "Макс Мара"[50]50
  Итальянский дом модной одежды.


[Закрыть], который был на ней и вчера ночью, когда мы ездили к Хелен, а в слегка экстравагантном разноцветном облегающем платье от Версаче. Неужели из-за того, что на костюме осталась кровь?

К сожалению, все попытки выудить какую-либо информацию у Ивонн следовало оставить на потом. Мне нужно было торопиться в полицию на встречу с Хелен и Кенди, чтобы участвовать в опознании и всех последующих перипетиях.

Я подумывала о том, чтобы симулировать кому, но испугалась, что тогда Ивонн захочет пойти вместо меня, а я ни в коем случае не хотела подпускать ее близко к Хелен до тех пор, пока мне не станет ясно, что происходит.

Ивонн закончила свое обращение к войскам проникновенным заявлением о том, что Тедди навсегда останется в наших сердцах, и даже стукнула себя кулаком в грудь жестом Селин Дион. В какой-то момент я с ужасом подумала, что она сейчас запоет, но Ивонн, скорбно склонив голову, отошла от основной группы. Это, конечно, здорово смотрелось, но в данных обстоятельствах казалось чересчур патетическим. Я потянулась за сумкой, но Ивонн успела схватить меня за рукав.

– Поминальная церемония. Должна быть на высшем уровне.

– Я уверена, что Хелен устроит все наилучшим образом.

Ивонн вцепилась в мою руку, как ястреб в добычу. Если завтра обнаружатся синяки, ничуть не удивлюсь. Я попробовала высвободиться, но Ивонн меня не отпускала.

– Не хочу, чтобы Хелен забивала себе этим голову.

Ага, Людовик XVI тоже не хотел, чтобы Мария-Антуанетта[51]51
  Людовик XVI и Мария-Антуанетта – король и королева Франции, казненные во время Великой французской революции.


[Закрыть] забивала свою прелестную головку всякими пустяками, и где в конце концов оказалась эта головка? Как и его собственная, если на то пошло.

– Что ты предлагаешь, Ивонн?

– Мы оплатим прием.

Я хорошо относилась к Тедди, но следить за балансом на своем банковском счете давно вошло у меня в привычку.

– Кто "мы"?

– Журнал. – Я с подозрением ждала продолжения. Ивонн выпустила рукав, но тут же сгребла мою ладонь. Уф-ф, по крайней мере восстановится кровообращение. – Прием должен быть масштабным, таким, как был сам Тедди. И Хелен не должна платить.

Как ни странно, я понимала логику Ивонн. Если Хелен не будет настаивать на том, чтобы ограничить круг приглашенных самыми близкими, то прием неминуемо превратится в многолюдное корпоративное мероприятие. А Хелен есть о чем беспокоиться и помимо того, чтобы за это платить.

– Я уверена, Хелен оценит твое предложение, но…

– Вот и отлично. Поговори с ней.

Не совсем то, что я имела в виду, но лучше уж я, чем Ивонн.

– Хорошо.

– И еще: твоя подружка, Трисия.

– Прошу прощения?

– Пусть она этим займется.

– Организацией церемонии? Не знаю, Ивонн, вообще-то это не совсем ее профиль.

– Деньги не проблема.

Какая всесильная фраза. Может заставить пересмотреть любое решение, хотя бы ненадолго. Трисия не специализируется по траурным церемониям, но я не сомневалась, что она с блеском справится. И если Ивонн и вправду готова пролить золотой дождь, Трисия обеспечит Тедди грандиозное прощание. Все в выигрыше.

– Я поговорю с ней.

– С обеими.

– Да.

– Прекрасно. Иди.

Царственным жестом Ивонн указала направление, в котором мне, видимо, следовало отправиться, и удалилась в свой офис. Я же собрала вещи и приготовилась еще раз взглянуть в лицо смерти.

Поездка на такси заняла не так много времени, чтобы я успела собраться с духом, но, думаю, что тут не помогло бы и кругосветное путешествие. Здание само по себе выглядело отталкивающе – холодное, казенное, равнодушное. Я даже вспомнила старую песенку о шахтерах, которую мой отец напевал во время длинных поездок: "Тюремная темень и вечная влага, опасность двойная, а где же все блага?" Снимаю шляпу перед всеми, кто чувствует призвание к такого рода работе.

Опознание оказалось ужасным по двум причинам. Хелен и Кенди, с учетом всех обстоятельств, казались достаточно спокойными, но Хелен напоминала одного из плохих парней в конце первого фильма об Индиане Джонсе – сплошная обнаженная вибрирующуя боль. Во-вторых, ужасен был сам процесс – меня поразило, как гладко, почти элегантно Липскомб провел Хелен через все стадии опознания. Это наводило на мысль, что детективы занимаются этим регулярно, чтобы не сказать ежедневно.

Я старалась делать для Хелен все возможное, в буквальном смысле слова подставляя ей плечо, на котором она могла бы выплакаться. Дождавшись момента, когда поток слез начал иссякать, я затронула деликатную тему:

– Ты уже думала насчет похорон?

Это было все равно, что заново открыть все шлюзы. Хелен разрыдалась, а Кенди недовольно покачала головой:

– Это для нее уже слишком.

– Журнал берет на себя все расходы.

Хелен перестала плакать так внезапно, что поперхнулась. Кенди постучала сестру по спине. Откашлявшись, Хелен хмуро взглянула на меня:

– Что?

– Если ты не возражаешь, журнал берет на себя все расходы. Чтобы отдать Тедди последний долг.

Хелен вытерла глаза.

– Говоря "журнал", ты подразумеваешь Ивонн.

Стало ясно, что еще чуть-чуть – и мы ступим на очень зыбкую почву, а я не была экипирована должным образом.

– Нет. Всех нас. Хотя санкционировала, конечно, Ивонн.

Хелен попыталась сказать что-то еще более ожесточенное, но Кенди ее перебила:

– Пусть они оплатят счет. Это самое малое, что они могут для него сделать после того, как он отдал им столько времени. Времени, которое он мог провести с тобой.

Это была неожиданная для меня точка зрения. Я просто полагала, что Ивонн хочет воспользоваться случаем и устроить шоу. Но теория Кенди меня вполне устраивала, и я кивнула в знак поддержки.

Хелен несколько раз перевела взгляд с меня на Кенди и обратно.

– Я хочу участвовать в подготовке.

– Само собой разумеется, – заверила я. Ивонн может сколько угодно возражать, но Трисия позаботится о том, чтобы Хелен от начала до конца была в курсе всего. – Организацией будет заниматься моя подруга, она будет согласовывать с тобой каждую деталь.

Хелен все еще колебалась, но Кенди ласково обняла ее за плечи:

– Дорогая, тебе и без этого есть о чем волноваться. Пусть они этим займутся.

Взгляд Хелен устремился на меня. Она что-то высматривала в моем лице, но что? Я не имела понятия, что очень помогло мне с самым невинным видом еще раз кивнуть и изобразить поощряющую улыбку. После долгой паузы Хелен кивнула:

– О'кей.

– Хорошо. Моя подруга Трисия Винсент тебе позвонит.

Я проверила, есть ли у Кенди номера всех моих телефонов, и еще раз заверила, что, если им понадобится моя помощь, они могут звонить в любое время. Затем я все то же самое повторила для Хелен, хотя и не была уверена, что она меня слушает, пока она не прошептала в ответ:

– Его офис.

Как это я раньше не подумала. Нужно забрать вещи Тедди из его кабинета.

– Хочешь, чтобы я тебе помогла?

– А не могла бы ты… сама этим заняться?

– О, конечно.

Я прекрасно понимала, что Хелен сейчас не хочет ни заниматься упаковкой, ни видеть кого-нибудь – особенно Ивонн. Наверно, и мне будет проще упаковать его вещи, если там не будет Хелен, поясняющей, какое значение в их жизни имела та или иная вещица. Тем более, если окажется, что таких предметов совсем немного, это тоже будет огорчительно. Мой приятель Билл работает в рекламе и постоянно переходит с места на место. Он уверяет, что все барахло, которое вы держите в офисе, должно помещаться в одну картонную коробку. Тогда при увольнении вы сможете унести все за один раз.

Но если речь идет не об увольнении, а о конце жизни, разве не должно быть гораздо больше имущества? Коллекция предметов, которой вы по праву гордились, придававшая вашему кабинету черты индивидуальности, теперь будет олицетворять всю работу, которую вы выполнили, все часы, проведенные вами в офисе, все судьбы, которые пересекались с вашей. Разве ваша жизнь не заслуживает по меньшей мере второй коробки? Я надеялась, что, когда Хелен будет перебирать отобранные мной вещицы, она найдет в этом некоторое утешение.

А кроме того, возбужденно подумала я, есть шанс, что в кабинете Тедди я наткнусь на что-то интересное, способное пролить свет на убийство.

– Я займусь этим сегодня же, а потом позвоню договориться, когда лучше привезти коробки.

Хелен с благодарностью обняла меня. Сейчас она казалась более хрупкой и уязвимой, чем когда я уходила из их дома, и это наконец спровоцировало слезы, с которыми я боролась с того момента, как Липскомб встретил нас у входа. Напоследок потрепав Хелен по плечу, я обернулась как раз вовремя, чтобы налететь на детектива Эдвардса.

Жаль, что я наступила ему на ногу носком, а не каблуком: у этих вейцмановских лодочек каблук – грозное оружие. Должно быть, он неслышно подошел и встал за моей спиной, а потом не успел вовремя отступить и – бац! Ни один из нас не удивился.

– Детектив Эдвардс, – кивнула я и устремилась прямиком в дамскую комнату.

Я успела измерить ее шагами, посидеть в кабинке, поправить макияж – насколько мне позволяли дрожащие руки и пылающие щеки, три раза посмотреть на часы, прежде чем наконец решила, что могу выйти. Наверняка детективы уже ушли или занимаются Хелен. Но едва я успела войти в холл, как увидала поджидавшего меня Эдвардса.

Бывают моменты, когда я жалею, что не курю. Лорин Бэколл[52]52
  Лорин Бэколл (также Лорен Бакалл. англ. Lauren Bacall, p. 1924) – американская актриса, вдова Хамфри Богарта.


[Закрыть] всегда могла выиграть время, чтобы успеть придумать уничтожающе саркастическую реплику, используя завораживающий сигаретный ритуал: чирканье спички, вспышка сигареты, долгий затуманенный взгляд из-под ресниц, глубокая затяжка, ленивый выдох, испепеляющая фраза. Как бы мне сейчас хотелось иметь под рукой одну из бэколловских сигарет! А еще лучше, одного из ее сценаристов…

Эдвардс сделал первый шаг, на что я могла бы купиться, если бы не была уверена, что это технический прием.

– Этим утром все пошло совсем не так, как я надеялся.

– Черствый бейгел? – съязвила я, почти чувствуя вкус табачной крошки, которую Бэколл всегда снимала с языка отточенным движением наманикюренного пальчика.

– Что ж, я этого заслуживаю. – Его улыбка была достаточно страдальческой, чтобы сойти за искреннюю. – Я был неправ.

– Ага, и на этом месте я должна сказать, что прощаю вас, потому что вы выполняли свою работу? – Даже если он искренен, одной улыбки мало. Если я хочу действовать с дальним прицелом.

– Это было бы здорово.

– Не сомневаюсь. Удачного дня, детектив.

Туше, Ли Браккет[53]53
  Ли Браккет (1915–1978) – американская писательница и сценаристка.


[Закрыть]! Я была довольна собой. До тех пор, пока на обратном пути в офис не позвонила Кэссиди.

– Ты не должна сжигать мосты, Молли, – заявила она.

– Я не хочу иметь ничего общего с человеком, который считает меня способной на убийство. Или на то, чтобы спать с Тедди Рейнольдсом, – оборонялась я.

– Я говорю о доступе к полицейскому расследованию, чтобы ты могла разгадать это преступление и прославиться, – нажала Кэссиди.

– Ты всегда меня поддерживаешь. За что я тебя и люблю, – продолжила я обмен щелчками.

– Да, я тебя поддерживаю! – взвилась она. – Я думаю вместо тебя, потому что у тебя самой сегодня на это явно нет времени.

Щелк, щелк, щелк.

– А что я должна была делать, Кэссиди? Поблагодарить его за то, что зачислил меня в список подозреваемых?

Что хорошо в Манхэттене, так это то, что окружающие всегда заняты собой и им нет никакого дела до тебя. Вы можете заниматься любовью на тротуаре Шестой авеню, и прохожие будут спокойно огибать вас, не сбавляя шага. Но, видимо, мой голос сорвался на словах "подозреваемые", потому что на меня взглянули сразу трое – один с ужасом и двое с любопытством. Я на ходу подняла вверх воротник, как будто он мог заглушить мои дальнейшие высказывания.