Книга: Уайнсбург, Огайо. Рассказы - Шервуд Андерсон

И эта проза, действительно, может поставить на колени. Полная драмы, поисков счастья и невероятного одиночества героев. Рассказы Шервуда Андерсона только на первый взгляд очень просты. Но за каждой историей стоит несколько смысловых слоев. И ты погружается в драму, которая прорезается сквозь историю, как невидимая на первый взгляд деталь на живописном полотне. И ты поражаешься насколько эта история может открыться совершенно иным смыслом. В рассказе «Философ» Андерсон это делает последними словами своего странного героя. И тогда все повествование разворачивается для тебя и становится понятным.

В общем, в американской литературе было довольно пусто, если не сказать пустынно, и «Уайнсбург, Огайо» оказался новым словом, свежим дыханием. Сборник рассказов о захолустье почти на берегу озера Эри, сам по себе складывающийся в роман, оказался той историей, которой США и не хватало, историей о затишье без бури, о стране на пороге взросления, о предчувствии будущих свершений и невозможности оставаться в изоляционистском коконе.

Маленький городок живёт будто сам по себе, туда не приезжают от хорошей жизни, из него можно только сбежать в Чикаго или Нью-Йорк, и явно не для того, чтобы вернуться с новым опытом и свежими идеями, нет, вернуться можно разве что только ради смерти на родной земле или переживания безденежного безвременья. Дети мечтают об отъезде, взрослые варятся в собственном соку и потихоньку сходят с ума от неустроенности. Но в этом будто и нет ничего плохого, в конце концов, так было почти всегда. «Всем своим творчеством Андерсон настаивал на том, что все без исключения американцы – это одинокие люди, жаждущие слиться в едином обществе» - пишет американский критик Доналд Пайзер, и я не знаю, что может рассказать о содержании «Уайнсбург, Огайо» лучше.

Стиль Андерсона будто бы застрял где-то между натурализмом и тем модернизмом, который в литературе США тогда ещё не наступил, поэтому разные умные люди называют «Уайнсбург, Огайо» первым американским модернистским романом, вероятно, так оно и есть. В том, что Андерсон на них повлиял, признавались чуть ли не все более-менее известные авторы того времени, в их числе Вулф, Хемингуэй, Фицджеральд, Фолкнер, даже Брэдбери, который прожил так долго, что будто бы стал нашим современником. А между тем «Марсианские хроники» старше, чем «Старик и море», ха-ха. Израильтянин Амос Оз писал, что Андерсон научил его тому, что в произведении не обязательно должен быть герой, да и сюжет не самое важное в книге.

Андерсон, как мне кажется (глядя на тиражи и количество оценок на goodreads), немного обделён вниманием не только у нас, но и на родине, хотя очевидно, что место лучшего его произведения, «Уайнсбург, Огайо» – в платиновом фонде американской литературы. Где-то рядом с «Моби Диком», «Над пропастью во ржи», «Лолитой», «Радугой тяготения», и парой-тройкой других книг, книг изменивших подход и к писательству, и к чтению в самом широком смысле.

Дальше...

Мой телеграм-канал Kleinzeit со всем остальным.

Поэтому познакомиться с новеллистикой одного из этих столпов определённо стоит! Тем более, что цикл рассказов «Уайнсбург, Огайо», выпущенный еще в 1919 году, считается лучшим из написанного автором. В нем 25 рассказов разного объёма, но объединённых общим местом действия — маленьким вымышленным городком в реальном штате. Городке, населённом странными, но колоритными людьми, чьи действия и поступки не всегда поддаются логике, а чувства адекватной трактовке, прежде всего для них самих. Они живут в голове автора, подобные тем, что посещают старого писателя из «Книги о нелепых людях» или Еноха Робинсона из «Одиночества», и он не столько пытается разобраться в них, сколько предоставляет им сделать это самим, давая возможность действовать по своему усмотрению и пытаться высказать то, что их заботит.

Вначале, когда мир был молод, существовало множество мыслей, но правды как таковой не было. Человек вырабатывал правды сам, и каждая правда составлялась из множества неясных мыслей. Повсюду в мире были правды, и все они были прекрасны. А потом набежали люди. Каждый, явившись, ухватывал какую-нибудь правду, а особенно сильные ухватывали по десятку. Правды и сделали людей нелепыми. Как только человек захватывал для себя одну из правд, нарекал ее своею и старался прожить по ней жизнь, он становился нелепым, а облюбованная правда — ложью.

Персонажи эти кочуют из рассказа в рассказ, но есть один, местный молодой журналист Джордж Уилард, который то как главное действующее лицо, то эпизодически, в основном в качестве душеизливательной жилетки, участвует едва ли не в каждом. Рассказом о его отъезде (читай бегстве) из этого безумного и беспросветного мирка и завершается цикл. Тем же, поднимаемых здесь, и ситуаций, в которых они даже не возникают, а лишь брезжат (случается и брюзжат), — масса! Каждый рассказ стоит отдельной рецензии — поэтому лучше просто читать и let them speak themselves.

Мир Андерсона полон несчастных "нелепых людей", несуразных чудаков, со своими тараканами, который на первый взгляд может показаться примитивным, отчаянно унылым, пошлым и даже отталкивающим...

Книга не с первых страниц покорила меня. Постепенно мастерство автора проникает, подкупает и располагает читателя: недоумение первых страниц сменяют наслаждение и радость узнавания таланта, дарящего определенную пищу для размышлений. Исподволь, незаметно, шаг за шагом настолько глубоко погружаешься в атмосферу событий, неспешно разматывающегося клубка повествования о жизнях и страстях странных, в большинстве своем несчастных и одиноких людей провинциального городка Уайнсбурга, что оторваться невозможно. Восхищают: писательский слог; лаконичная, местами гротескная точность в описании главных героев и их переживаний; не случайная, а высоко организованная нить повествования, и, самое главное, автору искренне веришь.

Каждый из нас не лишён нелепости и чудаковатости. Один господь знает, какие демоны страстей мы носим в себе, когда они невзначай проснутся, дабы править балом, посылая неуловимые мозговые импульсы и незримо подталкивая, на совершение крайне нелепых, абсолютно абсурдных, необъяснимо нелогичных, отчаянно глупых поступков, за которыми неизменно следуют запоздалое раскаяние и невыносимый стыд. За этими действиями таится не что иное, как трепетное желание быть понятым другим, и своеобразный протест против того, что каждый из нас лишь "мимолётный вздох в долгом шествии человечества".

К несчастью, совершенно не одарена выразительным красноречием Шервуда Андерсона. А посему не будем ломать традиции. "Смачная" цитата, являющаяся для меня кульминацией книги, станет истинным подарком добрым и терпеливым людям, пробившимся сквозь нестройное нагромождение букв моей рецензии.

В жизни каждого мальчика наступает миг, когда он в первый раз оборачивается к своему прошлому. Может быть, именно тогда он и перешагивает рубеж зрелости. Мальчик бродит по улицам родного городка. Он думает о будущем, о том, какой персоной он явится миру. В нём зарождаются честолюбивые замыслы и сожаления. Вдруг что-то происходит; он застывает под деревом и ждет, словно сейчас его окликнут по имени. Тени былого пробираются в его сознание, голоса извне шепотом извещают, что жизнь кое в чём ограниченна. Только что он был уверен в себе и в будущем - и вот, уверенности как не бывало. Если он - мальчик с воображением, перед ним разверзается дверь, он впервые обозревает жизнь и видит нескончаемое шествие людей, которые прежде него являлись из небытия на свет, отживали свой век и снова в небытии исчезали. Мальчик отведал печали прозрения. Вдруг, задохнувшись, мальчик видит, что он - всего лишь листок, гонимый ветром по улицам города. Он понимает, что зря так храбро рассуждали его товарищи: он должен будет жить и умереть в неопределенности - грушкой ветра, травинкой, которая увянет под солнцем. Он вздрагивает и жадно озирается. Восемнадцать лет его жизни сжались в короткий миг, в мимолетный вздох в долгом шествии человечества. Слышно уже, как его кличет смерть. Всей душой он ищет близости с другим, хочет коснуться его руками и самому почувствовать его прикосновение. И если этот другой представляется ему женщиной, то потому только, что женщина, наверно, должна быть ласковей, женщина должна понять. Больше всего ему нужно, чтобы его поняли.

Видимо, немного ласковых и понимающих женщин встретилось писателю, гораздо больше - вероломных. В какую тёмную пучину страстей они увлёкли Шервуда, чем насолили и огорчили? Красной нитью сквозь его прозу проходит мысль о том, что именно слабый пол является источником всех бед, огорчений и страданий человеческих. Особенно забавно было наблюдать за отчаянной борьбой в душе пастора пресвитерианской церкви Кёртиса Хартмана, с искушением, в лице учительницы Кейт Свифт, курящей "порядочной, хотя и несколько суетной женщины".

Не уверена в том, что Шервуд Андерсон зайдет на ура людям, начисто лишенным рефлексии, не преодолевшим юношеский максимализм, любителям логически стройного, выверенного повествования, ярких приключений, динамичного развития сюжета. Всем остальным - добро пожаловать в Уайнсбург! Желаю приятного чтения!