Текст книги "Замужество Изабель"

Энди пошел добывать напитки. Когда он вернулся, Жюли на минутку удалилась.

– Ну как ты? – спросил Энди, воспользовавшись ее отлучкой. – Переболела своим женихом?

– Разобралась с ним, – ответила я, отхлебывая из своего стакана. Вместе с алкоголем по моему телу разлилось живительное тепло.

– Ты слишком красивая, чтобы страдать из-за такого дерьма, как он, – продолжал Энди.

– Он не дерьмо, – возразила я.

– Разумеется, дерьмо, – безапелляционно подтвердил Энди. – Как можно бросать женщину у алтаря?

– Он бросил меня не у алтаря, – засмеялась я, и сама удивилась своему смеху, который был похож на настоящий смех, а вовсе не на нечто среднее между смехом и рыданием. – До свадьбы оставалось две недели.

– Все равно. – Энди был неумолим. – Он поступил не очень красиво.

– Да, не очень красиво, – согласилась я. – Но все равно лучше, чем если бы мы поженились, а потом пришли к выводу, что совершили ужасную ошибку.

– Жюли рассказывала, что ты и потом продолжала с ним встречаться. Зачем тебе это надо было?

– Потому что я думала, будто мы сможем начать все с начала. Потому что я все еще его люблю…

Энди покачал головой.

– Я никогда не понимал женщин. И никогда не пойму.

– Тебе и не надо нас понимать, – поддразнила его я.

– То есть как?

– Правильно, – сказала подошедшая Жюли. – Ты должен нас любить.

– О, разумеется! – Энди с восхищением взглянул на свою возлюбленную. – Хочешь потанцевать?

Они оба вопросительно взглянули на меня.

– Я не возражаю, – успокоила их я.

Они умчались на танцплощадку, крепко обняли друг друга и начали медленно кружиться под музыку. Я смотрела на них и думала: неужели Ари такой же красивый, как Энди? Насколько я помнила, братья были очень похожи, но все равно лица Ари я так и не смогла вспомнить.

Мне захотелось напиться. Может, мне на роду написано провести весь следующий год в алкогольном тумане, подумала я, направляясь в бар. А что? Тем самым я избавлюсь от навязчивых мыслей о Тиме, пойму наконец, что с ним покончено.

Но в то же время я знала, что не напьюсь. Во-первых, потому, что от чрезмерного количества алкоголя я всегда чувствовала дурноту и терпеть не могла напиваться. А во-вторых, потому, что терпеть не могла терять самоконтроль. Поэтому я взяла еще один коктейль и утешила себя тем соображением, что могу напиться в любую минуту.

Жюли с Энди продолжали самозабвенно кружиться на танцплощадке, забыв обо всем на свете.

В полночь все встали в круг и начали громко считать до двенадцати. Оркестр заиграл «Доброе старое время», все бросились друг друга обнимать и целовать. Жюли сказала, что этот год для меня должен стать просто замечательным. Я тоже на это надеялась. Энди обнял меня и сказал, что Ари просил передать мне привет. По словам Энди, он вообще считал меня одной из самых красивых девушек, каких он когда-либо встречал в своей жизни, и еще он просил передать, что если я хочу, то он приглашает меня приехать в этом году в Штаты. Я обняла их обоих и сказала, что они замечательные друзья.

Потом Энди заказал шампанского и открыл его так профессионально, что не пролил ни одной капли. Я решила, что если уж мне суждено страдать завтра от похмелья, то пусть это будет самое изысканное похмелье – от шампанского!

Надо полагать, что вечер получился очень удачным. Я не могла этого с достоверностью подтвердить. Я думала: неужели когда-нибудь наступит время, когда я снова почувствую себя самой собой и точно буду знать, когда я счастлива, а когда нет? Глядя на Энди с Жюли, мне хотелось рыдать.

На утро меня мучило самое отвратительное похмелье…

Глава 9
ИСПАНИЯ

(Сальвадор Дали, 1938)

В квартире царил полумрак. Тяжелые льняные шторы успешно защищали ее от жаркого дневного солнца. Летом, возможно, я бы и обрадовалась такой услуге, но сейчас мне хотелось света и тепла. Я с наслаждением раздвинула занавеси и вышла на балкон.

Вид с моего балкона открывался не слишком впечатляющий. Незнакомый город казался беспорядочным скоплением многоэтажных домов и офисных зданий – без всяких ориентиров и достопримечательностей. Не то что в Дублине, подумала я. Мне стало вдруг необыкновенно одиноко и тоскливо.

Это не я выбрала Испанию. У меня и в мыслях не было сюда приезжать, но, когда подвернулась такая возможность, я поняла, что было бы просто безумием ею не воспользоваться. Испания означала бегство из Дублина, где все напоминало мне о Тиме и о моей несложившейся жизни. Уже во второй раз, напомнила я себе, я пытаюсь спастись бегством от своих несчастий.

Но пока бегства что-то не получилось. Я все еще чувствовала себя не в своей тарелке. Я прекрасно понимала, что и здесь многие сочтут меня полной неудачницей, чем-то вроде ни на что не способной феминистки. Но я не обманывала себя, потому что знала: с каждым днем дела мои идут все хуже и хуже.

Кроме того, поездка в Испанию избавляла меня от неприятной перспективы неминуемого увольнения.

После достопамятного разговора с Барри я честно постаралась взять себя в руки и вернуться к прежнему собранному состоянию. Но это прежнее состояние означало только одно – в нем я неизменно оставалась невестой Тима, и тут уж я ничего не могла с собой поделать. Помня об обещании, данном Рейчел, я покорно пролистывала газеты с предложениями о работе, но ни на чем не могла остановиться. Однажды за этим занятием меня застукал Барри, и мне пришлось сделать вид, что это случайность.

– Зайди в мой кабинет, Изабель, – произнес он командирским голосом, совершенно не свойственным ему в обычное время.

Я зашла и робко села на краешек стула. Кажется, никаких ошибок на этот раз за мной не числилось: билеты на рейсы я не перепутала, все счета прошлого месяца продублировала, участие Барри в очередной конференции подтвердила. Но он не стал ходить вокруг да около.

– Это не работа, Изабель!

Я уставилась на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

– Но я же стараюсь, Барри! – запричитала я. – Ты же знаешь, что я стараюсь и выполняю свою работу хорошо!

– Хорошо – может быть, – возразил он. – Но не эффективно. С тобой теперь очень трудно работать, Изабель. Я все время боюсь сказать что-нибудь не то и тебя расстроить.

– Ты никогда меня не расстраивал, Барри.

– Это потому, что я очень стараюсь.

Меня сильно задели его слова, и я почувствовала где-то в глубине души знакомое желание расплакаться.

– Ты потеряла всякую способность к инициативе, – продолжал Барри. – Я должен тебе постоянно обо всем напоминать. Фактически держать в голове твою работу. И постоянно ее проверять на случай, если ты напустила ошибок.

– Я не напускаю ошибок, – возразила я без выражения.

Он вздохнул.

– Да, не напускаешь. Но и радости от твоей работы тоже мало. Никакого огонька, смеха, Изабель.

– Я же на работе! – попыталась защищаться я. – Какая уж тут радость!

– Но ты же не всегда так работала.

Я рассматривала свои ногти.

– Тем не менее, – продолжал Барри, – взгляни, вот это может представлять для тебя интерес.

Он передал мне газету, и я удивилась, потому что она была на испанском языке. Я собралась с мыслями, мобилизовала свой испанский и перевела вслух…

– Актриса и певица Мадонна приезжает сегодня в Мадрид.

– Не это, – перебил меня Барри. – Чуть ниже объявление.

– «Помощник администратора. Свободный английский язык. Компьютерная грамотность. Требуется престижной учебной корпорации».

Я снова ничего не поняла.

– Ну как? Что ты об этом думаешь?

– А что я могу думать?

– Требования как раз для тебя. Я снова воззрилась в газету.

– Да, но точно так же они подходят к множеству других людей. Положим, английский у меня свободный, потому что это мой родной язык. А как насчет испанского?

– Но ты же указывала в анкете, что у тебя свободное знание французского и испанского языков, – сказал Барри.

– Да, но говорила я на них сто лет назад.

– А мне казалось, что в позапрошлом году ты была в Испании, – не унимался Барри. – Кажется, ты говорила, в Малаге?

– Да, но Малага – это туристический центр, – указала я ему. – Там вообще не нужно много говорить по-испански.

– Это не имеет значения, – вздохнул Барри. – Главное, что ты говоришь на языке.

– Ну, и что из этого?

– Как что? Это объявление дала подруга Шарон, – рассказал он. – А Шарон считает, что ты попадаешь в яблочко.

Шарон была женой Барри.

– Так что же, Шарон обо мне беспокоится?

– Это потому, что мы дома о тебе говорили, – продолжал вздыхать Барри. – Я попросил ее совета относительно тебя, и она мне посоветовала.

– От меня избавиться?

Я глядела на него во все глаза.

– Не говори глупости! Она считает, что тебе необходима смена обстановки. Что ты должна уехать из Дублина на некоторое время. Отвлечься и собраться с силами.

У меня в горле образовался комок.

– Я не чувствую себя на это способной.

– Здесь – да, это, наверное, трудно, – продолжал он. – Но подумай, Изабель, – Мадрид! Теплый, солнечный, такой красивый город!

«Да, – подумала я, – и с твоих плеч долой, Барри».

– А что, если меня это предложение не заинтересует?

– Изабель! – нахмурился он. – Почему оно тебя не заинтересует? Для тебя это новая жизнь, новые впечатления. Ты прекратишь ныть и тосковать по человеку, который этого не стоит. Ты еще такая молодая, Изабель!

Я вздохнула.

– Это такой серьезный шаг.

– Тебе и нужно сделать серьезный шаг, – обрадовался Барри. – И, кроме того, Изабель, если говорить честно, мне тоже нужно от тебя отдохнуть.

Я вернулась в квартиру. Она была маленькая, но очень функциональная: гостиная, соединенная с ней кухня, спальня и ванная. Моя первая собственная квартира, сказала я себе. И даже произнесла это вслух, чтобы почувствовать реальность события.

Габриэла Суарес, подруга Шарон и управляющий директор компании «Адванта», организовала мой приезд так, что в первый месяц мне не надо было платить за жилье. Это делала компания, что было очень удобно. К тому же Шарон наговорила обо мне Габриэле массу лестных вещей, но в глубине души я была уверена, что все это она устроила только для того, чтобы увести меня с дороги своего супруга. Он хотел меня рассчитать, мрачно подумала я, но боялся, что это добьет меня окончательно.

С матерью едва не случился удар, когда я ей рассказала про Испанию. Она никак не могла понять, зачем покидать семью и хорошо оплачиваемую работу.

– Мне нужна передышка.

– Но почему именно в Испании? Почему не в Ирландии? Или в Лондоне? Откуда легко вернуться домой.

– До Мадрида всего два часа лета, – нервно возразила я. – Я могу приезжать домой, сколько мне вздумается.

– Но это же дорого! – не сдавалась мать. – Ты такого не осилишь!

– Существует масса дешевых рейсов.

Она вздохнула.

– Мне это не нравится, Изабель.

– Ой, ради Бога! – Раз решившись, я была теперь непоколебима. – Я должна была это сделать сто лет назад! – Ее осуждающего взгляда я старалась избегать.

Жюли мне сначала просто не поверила.

– Мадрид!

– А почему бы и нет?

– Да что ты, я считаю это просто сказкой! Мне самой так хотелось бы поработать за границей! Просто не понимаю, чего я сижу?

– А вот я чего-то боюсь, – призналась я.

– Чего ты боишься?

– Что мне там не понравится. Что я не справлюсь с работой. Что моя начальница Габриэла меня возненавидит.

– Какая глупость! – Жюли посмотрела на меня без всякого сострадания. – Ты занимаешься пустым самокопанием, слишком много времени тратишь на разглядывание собственного пупа. Разумеется, тебе там понравится. И с работой ты прекрасно справишься. И с чего это ты взяла, что Габриэла тебя возненавидит?

– Ну да, – согласилась я, – только…

– Никаких «только». Этот подонок Мэлон украл у тебя всякую уверенность в себе, – продолжала она раздраженно. – Раньше ты никогда не боялась новизны.

– Дело не в этом…

– Нет, именно в этом! – поставила точку в разговоре Жюли.

Алисон тоже была в восторге.

– Теперь, когда я поеду в отпуск, мне будет где остановиться!

– Я очень рада, сестричка, что являюсь для тебя только средством для проведения отпуска, – рассмеялась я.

– Не говори глупости! Но и это тоже немаловажно. Ян попросил прислать ему фотографии красивых испанок.

– Зачем?

– Чтобы я знал, чего лишен в жизни.

– И дома полно красивых женщин, – сурово упрекнула его Алисон.

– Разве можно сравнить наших с континентальными? – серьезно вздохнул Ян.

– У них всегда классическая внешность. И одеваются они так красиво.

Я взглянула на свои потрепанные джинсы. Ян был прав. Континентальные женщины всегда выглядят загадочно, даже когда на них надеты потрепанные джинсы. Такая стильная женщина, как я, давно уже перестала следить за своей внешностью. Может быть, Мадрид и правда был хорошим выходом из положения?

Сидя в своей новой квартире, я начала распаковывать чемодан. Мне все еще было трудно поверить, что я в Испании. Тишину нарушал только стрекот холодильника. Эта тишина уже действовала мне на нервы. Из соседних квартир не долетало ни единого звука. Многоэтажный дом казался пустым или вымершим. Я включила портативный телевизор. Там передавали футбольный матч между мадридским «Реалом» и «Ювентусом».

Слушая комментатора, я старалась привыкнуть к чужым словам и интонациям. Вот комментатор возмутился, когда судьи назначил «Ювентусу» пенальти.

– Г-о-о-а-а-а-л! – закричал он через минуту и ударился в рассуждения по поводу полного произвола футбольного судейства.

Я снова окинула взглядом свое жилье, теперь, так сказать, более пристрастно. Мебели мало, но – учитывая его размеры – это даже хорошо. В гостиной стоял стол и несколько тяжелых испанских стульев с высокими спинками. От кухни жилой отсек отделяла невысокая перегородка. Тут же помещалась двухместная софа, кресло. На кухне вообще не было места для мебели, стояли только шкаф с разрозненным набором тарелок и кружек, плита, к стене была привинчена раковина. Надо было взять с собой хотя бы тостер, подумала я. И кофеварку.

Надо было срочно пойти и купить что-нибудь поесть. Мой дом стоял на Эдифисио Джерона неподалеку от центра города. Я вышла на улицу, сжимая в руке карту и стараясь не выглядеть как туристка. Даже в это время года Мадрид был наводнен туристами. Я повернула на Пласа де Колон, где в маленьком магазинчике купила воду, хлеб, молоко и фрукты. Это удалось сделать без всяких затруднений, и я почувствовала себя едва ли не старожилкой. Дома лифт поднял меня на пятый этаж – и снова по дороге мне не встретилось ни души. Может быть, я единственная квартирантка, живущая на Эдифисио Джерона? Может быть, этот дом подвергся аресту или приговорен к сносу, и Габриэле Суарес вообще не понадобилось за него платить?

К восьми часам я уже была сыта по горло своей собственной компанией и телевизионными новостями. «Ювентус» нанес поражение «Реалу» два – один. Хосе Мария Оласабал выиграл в Америке турнир по гольфу. Король Хуан Карлос и королева София находились с визитом в Италии. Премьер-министр выступил с призывом повышать производительность труда в условиях усиления конкурентной борьбы на мировом рынке. Завтра ожидается облачная погода, возможны дожди.

Я выключила телевизор, натянула на себя тонкий свитер и снова оказалась на улице. На этот раз я повернула в другую сторону и чуть не за первым же поворотом попала на оживленную улицу со множеством ярко освещенных магазинов и кафе. В одном из них я и устроилась за столиком. Укрепленный над барной стойкой телевизор показывал острые моменты матча «Ювентус» – «Реал», и толпа мужчин громко реагировала на решение судьи о пенальти и на последующий гол. Я заказала себе коктейль и открыла газету.

Рядом со мной сел какой-то мужчина. Я слегка подвинулась, чтобы дать ему место.

– Gracias, – поблагодарил он.

– De nada, – ответила я без запинки.

В это время «Ювентус» забил свой второй гол, и толпа мужчин ответила новым взрывом возмущенного рева. Мужчина рядом со мной прищелкнул пальцами от разочарования и сказал, обращаясь ко мне:

– Наши играют, как безмозглые котята.

– Это судья раньше их засудил, – пробормотала я.

– Вы – англичанка? – спросил он. Очевидно, мой акцент был не столь мягким, как мне того хотелось бы.

– Нет, – ответила я. – Ирландка.

– Irlandesa! – воскликнул он и переключился на английский. – Я полгода работал в Дублине.

– Неужели? – Я была сама вежливость.

– В ресторане у крепостной стены. Он назывался «Ла Кочина».

Я кивнула:

– Я его знаю.

– Что-то я вас там ни разу не видел.

– Вы просто не запомнили.

– Ну что вы, вас бы я наверняка запомнил, – галантно возразил он. – Разве можно забыть такое красивое лицо?

Мне стало смешно. Такой откровенный треп! Но трепался он очень красиво.

– Как вас зовут?

– Изабель.

– Прекрасное имя. А меня Игнасио.

– Приятно познакомиться, Игнасио.

– Надолго ли вы в Мадриде?

– Еще не знаю. Я только начинаю здесь работать.

– Интересно, где же?

– В учебном комплексе повышения квалификации. Называется «Адванта».

Он пожал плечами:

– Не слышал о таком, к сожалению. А я работаю в банке «Бильбао».

– Возможно, мне придется открыть здесь банковский счет, – предположила я.

– Конечно, открывайте! – с воодушевлением поддержал меня Игнасио. – Вот вам моя карточка. Я буду счастлив лично проследить за открытием вашего счета.

Я взяла карточку и положила ее в сумку.

– Спасибо.

– Могу ли я предложить вам что-нибудь выпить?

Я отрицательно покачала головой.

– Тогда, может быть, кофе?

– Нет, спасибо, Игнасио.

– Может быть, потом вы согласитесь как-нибудь со мной поужинать? – Он улыбался. – Я понимаю, как трудно, должно быть, начинать работу в новом городе. Я буду счастлив показать вам его достопримечательности.

– Это очень мило с вашей стороны. Но…

– Вам не надо решать ничего так сразу, – торопливо возразил он. – Но я часто захожу в этот бар. Вполне возможно, что мы увидимся с вами здесь снова.

Я тоже в ответ улыбнулась.

– Большое спасибо.

Трансляция матча «Ювентус» – «Реал» закончилась, и по телевизору начали показывать английский футбол: матч «Ливерпуль» – «Челси».

– Хорошая команда, – сказал Игнасио, когда «Челси» забил гол. – Но им никогда не сравниться с «Реалом».

– Ни одна команда на свете не сможет сравниться с «Реалом», – решила подыграть ему я, хотя мне было все равно.

– Вы говорите как истинная мадридка, – сказал Игнасио, вкладывая в свою улыбку полную мощь латинского обаяния.

Мне так и послышалось, как у меня над ухом Жюли с Алисон в унисон поощрительно хмыкнули…

– Неплохо! Первый день – и уже некто пытается тебя закадрить!

В понедельник утром я приехала в фирму «Адванта» очень рано. Так рано, что за барьером в фойе находились только охранники. Они позвонили Габриэле и сообщили, что я приехала.

Я очень нервничала перед встречей с ней. Судя по голосу, она представлялась мне то толстой и доброй мамашей, то худой и элегантной фурией. Возраст ее, судя по тому, что она дружила с Шарон, был сорок с небольшим. Больше ничего путного мне в голову не приходило.

Женщина, которая вышла из лифта и заспешила мне навстречу, скорей напоминала второй вариант. У нее были черные короткие волосы, строгий коричневый костюм от Донны Каран, который сидел на ней идеально, а на руке я заметила часы фирмы «Ролекс».

– Добро пожаловать в Мадрид и в фирму «Адванта», – приветствовала меня Габриэла. – Надеюсь, вы хорошо долетели и устроились.

Ее английский был безупречен.

– Спасибо, все хорошо.

– Идемте со мной.

Мы сели в лифт и поднялись на восьмой этаж.

– Нашей фирме в этом здании принадлежит два этажа, – объясняла она по дороге. – На восьмом находятся офисы и администрация, на седьмом – конференц-залы и учебные классы.

Я кивала в ответ.

– У нас есть штатный персонал в количестве двадцати человек и еще тридцать контрактников, – продолжала она. – Некоторые из них ведут всего пару семинаров в год, это лекторы не на полной ставке. Другие имеют полную нагрузку. Мы очень гордимся уровнем нашего персонала и высоким стандартом нашего образования. Наша цель – стать лучшей учебной компанией в Испании.

В это время двери лифта открылись, и мы прошли по коридору к офисам компании «Адванта». Здесь было очень современно и светло. Мебель светлого дерева, стены отделаны панелями, напоминающими орех, на полу – серебристо-серый ковер. Габриэла провела меня в свой угловой кабинет. Когда-то Барри обмолвился, что все менеджеры стремятся иметь угловые кабинеты, потому что это считается престижным.

Габриэла села за стол и еще раз внимательно посмотрела на меня.

– Шарон говорила мне о вас много хорошего, – начала она.

Я смутилась. Мы с Шарон Клири были очень мало знакомы.

– Надеюсь, что я докажу это своей работой, – пробормотала я.

– Я тоже на это надеюсь. – Она слегка улыбнулась. – Для нас вы просто находка. За одну неделю от нас уволилось трое лучших сотрудников. Как вам это нравится? – Я промолчала. – Одна девушка нашла себе лучшую работу, другая решила, что хочет продолжать обучение, а третья вышла замуж и переехала в Барселону.

– Какое несчастье, – вставила я.

– И тогда я подала это объявление. Правда, тут возникла одна трудность: я не люблю принимать на работу временный персонал, потому что считаю, что сотрудники должны быть преданы своей компании, а быстро найти человека с опытом работы практически невозможно.

– Но я ничего не понимаю в обучении, – возразила я. – Я вам уже говорила об этом по телефону.

– Но у вас есть опыт организационной работы, – в свою очередь, возразила она. – Говорят, вы хороший администратор.

– Да, это то, что я умею делать лучше всего, – согласилась я, не упоминая некоторые комментарии Барри по этому поводу.

– Вот и прекрасно, – резюмировала Габриэла. – А теперь я покажу вам ваше рабочее место и представлю коллегам.

Она была очень энергичной и деловой. Раньше я никогда не работала под начальством женщины и не знала, что это такое.

Вскоре я узнала, что Габриэла Суарес – настоящий бульдозер в смысле напористости и трудоспособности, и, по словам других сотрудников, такой же трудоспособности и отдачи она требовала от всех остальных. Те, кто хорошо работал, получали хорошую зарплату, всячески поощрялись прибавками и премиями. Другие покидали фирму очень быстро. Я понадеялась, что смогу сработаться со своей новой начальницей. Меня бросил Тим, потом Барри. Я просто не выдержу, если меня бросит еще и «Адванта»!