Текст книги "Три буквы на моем заборе. КВН"

И вдруг из задних рядов слышится текст, которого раньше в этом номере никогда не было.

– Люди, сделайте чудо, почините этот чертов автобус. Я не хочу умирать, я весной жениться должен!

Кто кричал, не помню, но точно кто-то из наших. Шутки шутками, а в автобусе действительно холод был собачий, и очень хотелось есть.

– Пацаны, есть у кого что-нибудь из жратвы? – спрашиваю я.

С Масляковым-младшим.

Из жратвы у Галанова обнаружилась коробка шоколадных конфет «Ассорти», а у меня две головки чеснока. Когда стали делить, получилось каждому по одной конфете и по ползубчика чеснока. Вы когда-нибудь пробовали шоколадную конфету вприкуску с чесноком? Нет? Значит, вы не КВНщик! С каким аппетитом я съел свой паек!

Когда с трехчасовым опозданием мы добрались до концертной площадки, зал был полон! Никто не ушел. Организаторы концерта объявили, что у нас сломался автобус, но мы рано или поздно доедем. И концерт состоялся.

Если в поломанном автобусе было минус 13, то в аэропорту Сургута, куда мы прилетели из Махачкалы, минус 32. Я в кожаной куртке, кепке и туфлях «Казачках». Остальные тоже не в тулупах. Но нас быстро успокоили, сказав, что это еще не очень холодно. Вот на прошлой неделе действительно было морозно – минус 47. В Сургуте нам предстояло дать два концерта и еще один в соседнем городе, километрах в трехстах. Поездку в Сургут, этот замечательный северный город, я запомнил еще и потому, что в гостинице мой номер оказался по соседству с номером Бориса Моисеева, который должен был давать концерт в том же зале, где и мы. Его программа была намечена между нашим первым концертом и вторым. Естественно, мое соседство с Моисеевым сразу стало предметом общекомандных шуток. Но лично мне Борис понравился. Очень интеллигентный товарищ. Каждый раз, когда мы встречались с ним у лифта, он приветствовал меня своим неподражаемым голосом.

– Ну, здравствуй, мой кавказский друг! – говорил Борис.

Я сильно смущался перед звездой, но все-таки выжимал из себя что-то типа «Салам алейкум», а Борис продолжал на меня давить своим звездным статусом.

– Опять сегодня про меня шутить будете. Ну, ничего шутите, шутите, я добрый! – говорил он и удалялся в сопровождении охраны и своих длинноногих партнерш.

Из всей команды на его концерт пошли только три человека. Я в том числе. Работал он классно. И если на наших выступлениях зал был полон, то на его – забит до отказа. Яблоку упасть было негде.

В Белгороде мы гастролировали трижды. Но одно наше пребывание в городе первого салюта я запомнил особенно. Думаю, руководство гостиницы, где мы жили, – тоже! Отель был, мягко говоря, стареньким, все в нем дышало на ладан. Но я не думал, что настолько. Дело было так. Мы приехали, заселились, и я по традиции первым делом пошел «до витру». Сижу, о своем думаю. И, видимо, мысль была очень умная, ну я слегка на унитазный бочок облокотился. А он возьми и сломайся. Вода из него как пошла Ниагарским водопадом! Меня чуть с унитаза в гостиничный холл не вынесло. Залило этажа три-четыре. У местных теток паника, уже хотели эвакуацию постояльцев объявлять, но вовремя спохватились. Пришлось мне за эту разруху расплачиваться, а Галанову приносить за меня «глубокие и искренние извинения».

Но не все поездки были такими трудными. Далеко не все. С огромным удовольствием вспоминаю я Ереван. Армения – уникальная страна. Количество талантов на душу населения в ней значительно превышает такие страны, как… Стоп. Я на редкость политкоректный писатель. В общем, люблю я Армению. Надеюсь, она меня тоже. «Бродягам» повезло дважды, поскольку нам довелось сыграть с обеими ереванскими командами – и с ЕрМИ (ШАрМ – шоу армянских мужчин) и с «Новыми армянами». И вряд ли смогу я вам с определенностью сказать, какая из них была лучше. Сейчас у молодежи на телевидении культовая программа – «Комеди клаб». Ее создатели, участники, ведущий – все выходцы из КВНа, а точнее, из команды «Новые армяне». Но что творили на сцене и за ее пределами ребята из команды ЕрМИ, описанию не поддается. Это надо видеть. И если у вас есть такая возможность, обязательно посмотрите. Не пожалеете. Столько шарма, обаяния, иронии и самоиронии не было у всех наших остальных соперников, вместе взятых! Но зато у «Новых армян» есть Гарик Мартиросян. Мартиросян в КВНе – это Симонян в футболе, Джигарханян в кино и Шарль Азнавур в песне! И еще, если когда-нибудь вам попадется в кроссворде вопрос: основатель армянской письменности, запомните ответ: армянскую письменность придумал Мисроп Маштоц.

«А ты на цепочку не смотри…»

Мы прилетели в Ереван рейсом из Минеральных Вод 30 мая 1998 года. В программе пребывания на гостеприимной армянской земле значилось два концерта и столько же банкетов. Концерты прошли, как обычно, при аншлаге. Их программа была традиционна. Зато оба банкета были великолепны. Первый был посвящен нашему приезду, второй – дню рождения Хаджимурада Набиева, который пришелся аккурат на предпоследний день нашего визита в Ереван.

За большим столом сидели 40 юмористов и постоянно шутили. Некоторые еще при этом пытались есть и пить. Я в основном курил и слушал, боясь пропустить хотя бы одну шутку. Не случайно я почти наизусть запомнил несколько историй, рассказанных Гариком Мартиросяном. Расскажу две из них. Итак, представьте себе улыбающееся лицо Гарика. В одной руке он держит сигарету, в другой – рюмку. Рядом сидит его красавица жена. Гарик рассказывает…

История первая

Через сорок лет эмиграции в России из Москвы возвращается в Ереван один бизнесмен. Он долго ездит на своем «Лексусе» по всей Армении. Находит деревню, в которой выросли его родители. Стоит и со слезами на глазах смотрит на дом, где жили его дедушка и бабушка. Поблизости сидит на скамейке очень пожилая армянка. Подходит она к нему и спрашивает.

– Ты кто? Почему так смотришь на этот дом?

– Вот приехал посмотреть дом, где жили мои дедушка и бабушка.

– Ты внук Акопа, что ли?

– Да, – отвечает бизнесмен из России.

– Подожди. У Акопа был один сын – Возген.

– Да, правильно.

– В 43-м году у Возгена родилась двойня. Два мальчика. Правильно?

– Правильно.

– Получается, Возген – твой отец?

– Да.

– В 51-м Возген повез мальчиков в Ереван в институт поступать. Они оба поступили в Политехнический. Один на третьем курсе от рака скончался, а другой уехал в Москву, стал большим человеком. Правда?

– Правда.

– А ты который из них?

История вторая

Гениальная история. 95-й год. Мы на гастролях в Тбилиси. А у них кризис политический. Гамсахурдиа, Шеварднадзе, короче, бардак. Света нет, газа нет, ничего нет. Разруха. Холодно. Поселили нас в гостинице «Абхазия». Более или менее условия сносные. Я живу в номере с нашим автором Сергеем. В ту ночь с нами еще остался один местный парень, который помогал нам в организации гастролей в Грузии. Мы сидим, расспрашиваем его: почему в Абхазии война, почему кризис и так далее. Он нам все подробно объясняет. В четыре час ночи кто-то ногой открывает дверь в наш номер. Заходит двухметровый грузин в камуфлированной форме, глаза красные. Достает из-за пазухи пистолет, заряжает, приставляет дуло Сергею к виску и со страшным грузинским акцентом говорит:

– Я даю тебе одну минуту. Если через минуту ты не скажешь, кто король Грузии, я вас всех пристрелю.

Четыре часа ночи. Сергей смотрит на меня, я – на Сергея. Оба молчим. Что сказать, не знаем. Через 30 секунд я испуганно спрашиваю.

– Извините, а в Грузии есть король?

– Да, есть! – отвечает этот грузин.

Опять молчим, дрожим. Я, кроме Царицы Тамары, никого вспомнить не могу. А сказать что-то боюсь. Минута заканчивается.

– Ну?

– Вы знаете, мы из Армении, в Грузии первый раз, что здесь творится, не знаем. Вы нам скажите, мы будем знать, – говорю я.

– Хорошо. Если вы из Армении, я вас прощаю. Но знайте: настоящий король Грузии – ДЖАБА ИОСЕЛИАНИ!!!

Справка

Иоселиани Джаба Константинович (1926 – 2003). В шестнадцать лет он впервые был арестован за кражу и вскоре добился высшего признания в уголовном мире, став “вором в законе”. После второго ареста бежал из тюрьмы, скрывался от розыска и в конце концов обосновался в Ленинграде. Там Иоселиани под чужой фамилией, не имея среднего образования, поступил на психологический факультет университета. Но проучился он только четыре года и в двадцать девять был вновь арестован за участие в вооруженном грабеже и осужден на 25 лет. По ходатайству народных артистов Серго Закариадзе и Медеи Джапаридзе срок снизили и перевели Иоселиани из России в грузинскую колонию, где он курировал зону. Вышел на свободу в тридцать девять лет. Окончил вечернюю школу и поступил в театральный институт (благодаря ходатайству тогдашнего министра финансов Грузии Парнаоза Ананиашвили). Защитил кандидатскую, а затем и докторскую диссертацию на тему “Комедийные маски грузинского театра”, преподавал театроведение в Тбилисском театральном институте, в университете, писал пьесы, которые шли в Театре им. Марджанишвили.

И все эти годы преступный мир сохранял за Джабой звание “вора в законе”. Молодых воров учили выдержке и творческому отношению к делу на примере операции, которую он провел в московском ГУМе в 50-е годы. Иоселиани с товарищами поставил в торговых залах несколько собственных кассовых аппаратов, в течение нескольких часов они исправно пробивали покупателям чеки и ушли, оставив себе выручку, а магазину – аппараты.

В СССР не было более восторженного сторонника перестройки, чем Джаба Константинович. Он забросил наскучившую институтскую кафедру, почти перестал писать и с головой бросился в политику. В современном грузинском ее понимании.

Джаба Иоселиани первым осознал и сформулировал необходимость возвращения Эдуарда Шеварднадзе в Грузию. Уже в 1992 году брать с населения было практически нечего. Нужна была легитимная власть во главе с признанным авторитетом, под которого Запад даст кредиты. Он не только помог Эдуарду Шеварднадзе вернуться и укрепиться в Грузии, но и совместными усилиями отстранил от дележки главаря национальной гвардии Тенгиза Китовани и премьер-министра Тенгиза Сигуа. Но вместо благодарности опять угодил в тюрьму прямо с депутатской скамьи по обвинению в бандитизме, организации терактов и всего остального по мелочам. Умер 4 марта 2003 г. в тбилисской больнице.

Но на этом история не заканчивается. Грузин достает книгу и говорит:

– Вот что сказал о Джабе Иоселиани Нострадамус, – и читает нам два часа подряд Нострадамуса на грузинском языке. А мы слушаем и периодически киваем в знак согласия головами.

– Особенно интересно вот это место. – И еще один час чтения Нострадамуса.

– Теперь вы поняли, кто такой Джаба Иоселиани?

– Да. Монстр.

– А вы знаете, почему Джаба Иоселиани – король Грузии?

– Почему?

– Потому что он есть, и его нет!

– Это как?

– А вот послушайте. Джаба полетел в Америку. В Нью-Йорке в аэропорту имени Кеннеди висит большой плакат: «Он приезжает». Проходят люди, думают – кто он? Кто приезжает? На следующий день другой плакат – «До его приезда осталось три дня». На следующий день – «До его приезда осталось два дня». На следующий – «До его приезда остался один день». На следующий – «Он уже ЗДЭС». Еще через 24 часа – «Он уже уехал». Теперь вы понимаете, ПОЧЕМУ Джаба Иоселиани – король Грузии?

– Да, конечно.

Грузин прощается и уходит.

– Когда жестокий завоеватель Надир-шах пришел в Дагестан и потребовал дань, дагестанцы ему гордо ответили:

– Нету!!!

В 1999 году количество наших концертных поездок пошло на убыль. Страна уже ждала новых звезд, а «Махачкалинские бродяги» медленно, но верно становились просто одной из страниц КВНовской истории. Я решил выйти на работу. С моим дипломом факультета иностранных языков у меня было только два пути – в школу, куда мне хотелось не очень, и в милицию, куда мне не хотелось совсем. Я выбрал милицию и со свойственной всем КВНщикам наглостью отправился к заместителю министра внутренних дел по кадрам с редкой фамилией Магомедов. А за месяц до моего визита к Гамаду Омаровичу я имел одну беседу с моим давним другом и старым КВН-щиком Андреем Ереминым, всю значимость которой я оценил гораздо позже. Подполковник милиции Андрей Анатольевич Еремин тогда работал заместителем командира Дагестанского ОМОНа.

На защите правопорядка.

Огромный зал Республиканского культурного центра был забит до отказа. В Махачкалу пожаловала команда КВН «Владикавказские спасатели». На этом концерте я Еремина и встретил. Между нами произошел примерно такой диалог:

– Как дела, Халил, чем занимаешься?

– Все нормально, хочу на работу выйти. Вот думаю в милицию устроиться.

– К нам в ОМОН пойдешь, – безапелляционно заявил подполковник Еремин.

Настроение у всех было хорошее, и, решив, что это он так пошутил, через какое-то время о предложении КВНщика – милиционера я стал забывать…

…Гамад Омарович взглянул на меня строго и вызвал в кабинет для прояснения моего вопроса заместителя. Через пять минут я услышал фразу, которая и определила мое будущее на ближайшие восемь лет.

– Молодой человек, ваши документы подписаны, вы – боец отряда милиции особого назначения.

С премьером Хизри Шихсаидовым.

Так я стал стажером ОМОНа и поступил в непосредственное распоряжение подполковника Андрея Еремина в отдел материального снабжения.

– Морда у тебя известная, будешь ходить к коммерсантам и выбивать материалы для нашей стройки. Тебе никто не откажет, ты же у нас чемпион, – определил направление моей деятельности новый начальник.

С восьми утра до шести вечера я звонил, ходил, уговаривал, выпрашивал, требовал.

Продолжалось это месяцев пять, пока обстановка в республике не стала ухудшаться. Нас всех, включая стажеров, периодически кидали на «усиление». Вместе с ГАИшниками мы стояли на дорогах Махачкалы и досматривали автотранспорт. Тяжелее всех, конечно, приходилось мне. Водители категорически отказывались подчиняться КВНщику в камуфляже, при этом они почему-то ехидно улыбались и просили показать, где находится скрытая камера. Даже маска не всегда помогала.

Когда в августе 1999-го на Дагестан напали боевики, в нашу задачу, как стажеров, входило сопровождение армейских колонн из аэропорта до непосредственного места дислокации. Как-то один из бортов задерживался с посадкой в Махачкалинском аэропорту, а мы на БТРе уже выехали с базы. Чтобы не возвращаться, было решено заехать в гости к другой милицейской группе, которая обеспечивала в Каспийске охрану концерта под открытым небом – «Молодежь против терроризма». На сцене почти в полном составе стояла и шутила наша команда – Карен, Ибрашка, Беня, Ванати. А я в полной боевой амуниции смотрел на них с последних рядов и думал, что мой КВН уже закончился…

На следующий день утром поступил приказ о стопроцентном выезде в район боевых действий. Самые близкие друзья, как положено, устроили бойцу Мусаеву шикарные проводы, которые закончились тем, что вечером в автобус меня практически вносили. Мне, как специалисту по стрельбе, о чем была сделана запись в личном военном билете, выдали снайперскую винтовку Драгунова – СВД. Но в моей модной «разгрузке», там, где положено быть патронам, были распиханы моими предусмотрительными друзьями сигареты «Давыдофф». Родителям я сказал, что еду в Буйнакск для проверки паспортного режима. Они так и думали, пока однажды по телевизору не увидели репортаж из Кадарской зоны. Боец Мусаев сидел возле БТРа. В одной руке у бывшего КВНщика была винтовка, в другой – сигарета. Шикарная находка для автора телевизионного репортажа. Мама, естественно, прослезилась. Все дни, пока я был в районе боевых действий, родителям звонил Андрей Анатольевич, успокаивал их как мог. Ему вообще досталось в эти дни. На базе остался он один. И именно Еремину приходилось везти погибших ребят домой к родителям, выражать от имени руководства республиканской милиции соболезнования, находить какие-то слова поддержки.

…Я не помню, как, когда и куда мы выехали, но проснулся я от оглушительных взрывов. Палила тяжелая артиллерия. «Твою дивизию, ничего себе денек начинается», – подумал я. Первая мысль была – выскочить бы поскорее из этого автобуса и убежать куда-нибудь в тишину. Оглядевшись на местности, я понял, что мы находимся в Буйнакске, а знающие люди сообщили, что стреляют по Карамахи федералы из самоходных артиллерийских установок где-то в районе Буглена. Мы встали колонной в Нижнем Дженгутае. В больших котлах местные женщины варили для нас еду, а мужчины требовали выдать им оружие, чтобы воевать вместе с нами. Но их мы разогнали. В Дженгутае мы простояли сутки. А на следующее утро войска начали штурм Чабанмахи. Нашу группу разделили на два батальона. Первый во главе с Сиражудином Алиевым пошел в Чабанмахи. Позднее я узнал, что Сиражудин там погиб. А мы, в объезд через Сергокалу и Леваши, встали на Волчьих воротах. Нашим батальоном командовал подполковник Рашидов. 30 августа наши пошли на штурм селения Новые Карамахи, я и еще семь снайперов остались на высоте обеспечивать их прикрытие. Когда батальон вошел в этот населенный пункт, доблестная авиация принялась нас бомбить. Произошла обычная для таких боевых действий нестыковка. Просто кто-то кому-то вовремя не доложил. Не успели, бывает. Из Новых Карамахи нас вывели быстро, дальше зачистками занимались федералы, а бойцов ОМОНа вернули к Волчьим воротам. Простояли мы там еще три дня. На четвертый произошло знаменательное событие, значительно нас порадовавшее. Километрах в трех от Волчьих ворот была заброшенная автозаправка. Рядом с ней чернели от постоянной в этих местах сырости четыре – пять полуразрушенных домишек. В подвале одного из них наши бойцы наткнулись на бесценный клад – сто двадцать ящиков портвейна урожая 1984 года и тридцать ящиков портвейна урожая 1981 года. Через двое суток в рядах Дагестанского ОМОНа началось массовое выяснение вопроса: кто кого больше уважает. Слухи о находке быстро стали достоянием стоявших рядом позиций федералов. И от них к нам пошли парламентеры с различными коммерческими предложениями. В обмен на вино предлагали патроны, бронежилеты, тушенку. Но, поскольку всего этого добра и у нас было полно, портвейн раздавался бесплатно.

В Гунибе у беседки Шамиля охраняем Леонида Парфенова.

Начальство нагрянуло внезапно, и попрятать мы ничего не успели. Поступил приказ весь трофей уничтожить. И мы стали эти бутылки бить. Сердце, конечно, у нас обливалось кровью. «Если бы сейчас меня видел мой отец, он пристрелил бы меня, как бешеную собаку», – сокрушался наш оружейник Саша. Но приказ мы мужественно выполнили. Процентов на двадцать. Остальное было безвозвратно выпито.

Была еще одна находка, сделанная лично мною, после которой я впал в глубокую печаль дня на два. В подвале разбитого от взрыва дома под грудой всякого старья я наткнулся на два закатанных металлической крышкой трехлитровых баллона. Трясущимися от волнения руками я со всей осторожностью стал оттирать их от пыли. Через несколько секунд я понял: в таре деньги. Я замер и стал прислушиваться к каждому звуку. Переживая, что, возможно, мне придется делиться кладом с моими боевыми товарищами, я стал действовать еще тише. В голове уже одна за другой проносились картинки райской жизни, когда я запустил руку в первый баллон. Каким же было мое разочарование, когда я вытянул запылившуюся пачку денег. Это были фиолетовые четвертаки с портретом вождя мирового пролетариата. Деньги страны, которой не существовало на политической карте мира вот уже восемь лет. Оба баллона были туго набиты купюрами по 10, 25 и 50 рублей, находящимися в обращении на одной шестой части суши с 1961 по 1991 год. Потом мы несколько дней играли всем взводом на эти деньги в секу. Другого применения им я найти не смог.

Примерно в это же время один мой не менее удачливый боевой товарищ, имя которого сейчас я уже не помню, в соседнем доме обнаружил более ценную для всех нас находку. Это был польский порнографический журнал «Кэт». Бойцы, которым выпало счастье перелистать его первыми, обращались с журналом предельно аккуратно. Когда очередь дошла до меня, я решил оставить себе на память несколько страниц с особенно понравившимися мне девушками. И вот когда страницы из журнала были аккуратно выдраны, я услышал фразу, всю глубину которой я осознал только после того, как увидел, КТО ее произнес. Фраза была такая:

– Ты зачем нарушаешь целостность издания?

Это изречение произвел на свет сержант, от которого я никогда не слышал ни одного русского слова. Все время он говорил только по-аварски. И тут такое…

Действительно, правда, когда говорят, что человеческая память избирательна. Через много лет в голове откладываются только какие-то хорошие, веселые моменты из твоей жизни. Даже если воспоминания эти связаны с такой невеселой штукой, как война.

… Был у нас прапорщик один со знаменитой фамилией Янковский. Он уже тогда был человеком в годах. Сейчас он на пенсии. Однажды утром смотрим: Янковский идет. Лицо все опухшее, сам весь в крови. В общем, жуткое зрелище. Спрашиваем: что случилось, кто побил тебя? А он нам отвечает:

– Я на пасеку набрел, хотел мед вам принести. А эти нехорошие пчелы напали на меня. Три километра бежал от них, все равно сволочи кусали и кусали. Они что, знаки различия понимают, что ли?

Военные действия закончились для меня так же внезапно, как и начались. В Чабанмахи погиб один стажер. Это стало известно какому-то большому начальнику, поступил приказ: всех стажеров отправить в тыл. 11 сентября меня и еще 18 молодых бойцов ОМОНа вернули в Махачкалу на базу. Мне дали два выходных, а через неделю мне разрешили уехать с «Бродягами» на гастроли в Баку. Война стала забываться. Но лица ребят, отдавших жизнь за свою землю, у меня в памяти останутся навсегда:

Младший сержант милиции

Абакаргаджиев Карим Магомедович

Лейтенант милиции

Абдулзагиров Магомед Магомедович

Капитан милиции

Алиев Сиражудин Шихамирович

Старший сержант милиции

Гаджимурадов Гасан Лукбанович

Младший лейтенант милиции

Зумаев Раджаб Мухмадиевич

Рядовой милиции

Караханов Магомедали Ямудинович

Старший сержант милиции

Магомедов Назирхан Сулейманович

Старший сержант милиции

Магомедрасулов Гаджи Сайпулаевич

Старший сержант милиции

Салимгереев Махмуд Мурадович

Капитан милиции

Султанов Закир Куроглиевич

Лейтенант милиции

Шавлуков Бута Гаджимагомедович

Старшина милиции

Шахбанов Магомед Рамазанович

Старший сержант милиции

Шехсаидов Абас Султанбегович

– Сейчас становится лучше. Большие надежды мы возлагаем на Виктора Степановича Черномырдина. Судя по тому, как он говорит по-русски,он – кавказец!

Год 2001-й для нашего ОМОНа был юбилейным – 10 лет со дня образования. По такому торжественному случаю наше руководство устроило грандиозные празднования. Сначала на площади прошли парад и показательные выступления лучших бойцов Дагестанского ОМОНа, а вечером в зале Русского драматического театра состоялось торжественное собрание. Отличившимся во время боевых действий в 1999 году министр внутренних дел республики вручал награды и звания. Я тоже был в этом почетном списке. Когда очередь дошла до меня, диктор торжественно объявил:

– Боец республиканского ОМОНа, рядовой милиции Халил Магомедович Мусаев представлен к званию «Заслуженный работник культуры Республики Дагестан». В зале раздались бурные, продолжительные аплодисменты.

Дагестанский ОМОН с Сергеем Юрским.

Адильгерей Магомедович, прикрепляя значок к лацкану моего пиджака, тихо сказал: «Такую награду мне вручать еще не приходилось, поздравляю тебя, Халил». Ну а потом был концерт, ведущим которого я, собственно, и был. В том же 2001-м я, наконец, стал офицером. Моими протеже были практически все руководители Дагестанского ОМОНа. Специально под меня даже должность придумали – старший инспектор группы информации и документирования. Погоны мне вручал лично командир ОМОНа, Герой России полковник Загид Загидов. Первое время я ходил и все время косился на свои звездочки, от этого к вечеру у меня затекала и сильно болела шея. Спасали меня только постоянные обмывания. Я обмывал новые погоны раз десять – пятнадцать. С друзьями, родственниками, коллегами по работе, дворовыми пацанами – трижды, КВНщиками, телевизионщиками. Во время одного из таких празднований и произошло следующее приключение.

Мы сидели в кафе «Орота». Сожрав несколько порций фирменного «оротинского» шашлыка и выпив прилично водки, я вышел на улицу покурить. Метрах в пятнадцати от меня происходил какой-то разговор на повышенных тонах. Докурив свою сигарету, я уже собирался подняться в зал, и тут один хулиган достал из за пазухи нож и воткнул его в живот другому. Потом этот нехороший человек бросил нож и рванул на четвертой скорости через улицу. Если бы я был трезвый, то, скорее всего, за ним не побежал. Но водка и лейтенантские погоны сделали свое дело – я бросился в погоню. Самое интересное, что я его догнал. Уже потом мне рассказывали, что начальник Советского РОВД, куда я доставил этого парня вместе с дежурной группой, утром следующего дня на общем построении выговаривал своим подчиненным:

– Вы посмотрите, этот КВНщик-пузан Халил задержал опасного преступника. А вы, засранцы, что мне приносите? Самозахваты какие-то. Бабушки, торгующие семечками в неположенном месте!

Команда КВН Дагестанского ОМОНа.

Через полгода обмываний звездочек началась размеренная жизнь офицера. Полдня я выполнял поручения своего начальства, обедал и … В общем, я должен раскрыть страшную тайну. Теперь, по прошествии пяти лет и когда люди, о которых пойдет речь в следующих трех-четырех предложениях, уже давно на гражданке, ее можно раскрыть. Дело в том, что несколько лет подряд, за небольшим исключением, разумеется, я с 14 и до 17 –00 спал на диване в кабинете Андрея Анатольевича Еремина.

Был такой случай однажды. Сплю на любимом ереминском диване и сквозь сон слышу:

– А это кто, Андрей Анатольевич?

– Это одна толстая сука, – отвечает незнакомому голосу Еремин.

Просыпаюсь, вижу в кабинете за столом сидят мой шеф и какие-то люди с полковничьими погонами. Ну, думаю, все, сейчас начнется воспитательный процесс. Но полковники оказались настроены мирно. Выйдя из кабинета, я направился к дежурному, чтобы узнать, кто эти незнакомые офицеры. Оказалось, что это были командированные из питерского ОМОНа. Приехали к нам опытом обмениваться. Вот так за несколько лет кабинетной службы я и набрал несколько килограммов лишнего веса. А между тем еще совсем недавно, лет семнадцать назад, я был большим спортсменом.

А как я готовился к Сеульской олимпиаде! А к Барселоне! А к Лиллехаммеру! А к этой олимпиаде готовиться не буду!

– Почему?

– А туда все равно только спортсменов берут!

Я и спорт. Приступаю к этой главе с особым трепетом. Ибо во мне умер великий спортсмен. Я это осознал в тот день, когда мы вылетели в четвертьфинале сезона 95-го года. Я страшно переживал, во мне кипела страсть проигравшего важный матч спортсмена. Я жаждал реванша и хотел отыграться. Нет, мне точно нужно было идти в профессиональный спорт.

Первой моей спортивной секцией стала секция …шахмат. Она ближе всего находилась к моему дому (даже не надо было пользоваться общественным транспортом), и я, отдавая дань тогдашней моде, решил стать шахматистом. Нет, быть модным ни в коем случае не означало быть шахматистом. Тем более, в Махачкале. Просто каждый советский школьник, вернувшись с занятий и выполнив домашнее задание, почти обязан был заниматься спортом. Начальникам отделов во всевозможных исполкомах партийные органы спускали план, по которому охват должен был составлять не менее 85 %. То есть восемь с половиной школьников из десяти должны были заниматься спортом. И в каждом микрорайоне работала своя спортивная секция. В нашем микрорайоне это были шахматы. Так я стал шахматистом. Возле рынка в магазине «Спорттовары» мне купили картонную доску с черно-белыми клетками за 30 копеек и комплект фигур за рубль двадцать и отправили покорять шахматный Олимп. Через два месяца, когда мне уже должны были присвоить звание международного гроссмейстера, я четко знал, что конь ходит буквой «Г». Теперь я готовился к ответственным соревнованиям, но однажды по дороге из шахматной секции домой местные хулиганы увидели у меня в руках клеточную доску и пакет с фигурами. Сейчас я уже понимаю, что и они хотели научиться играть в шахматы, но у них не хватало на покупку инвентаря. А тогда я, честно говоря, не понял, для чего они спросили у меня про какой-то «меляк». Я им откровенно сказал, что меляка у меня нет, но они почему-то мне не поверили. Юный шахматист Халил Мусаев сражался, как мазандаранский тигр. Но силы были неравны. Домой я пришел без доски и фигур, зато с хорошим фонарем под глазом. Тогда я пошел и записался в секцию бокса. Продержался в боксе я месяца три. До первого спарринга. Получив хороший апперкот, я решил посоветоваться с отцом. Папа сказал, что аварец должен заниматься борьбой, а не махать руками в каких-то идиотских перчатках. Спорить мне было лениво, да и в голове сильно шумело. Через неделю я уже тренировался в малом зале стадиона «Динамо» вместе с другими выдающимися борцами. Между прочим, через три месяца после меня в нашу секцию пришел записываться будущий олимпийский чемпион Хаджимурад Магомедов. Нашим общим тренером был Насрула Насрулаев. Но мне он почему-то уделял меньше времени, чем этому новичку Хаджимураду. И лавровый венок чемпиона одели на него, хотя должны были – на меня. Этому красивому виду спорта я посвятил шесть лет изнурительных тренировок. До сих пор я прекрасно помню, как пахнет зал вольной борьбы. И когда мне в кинематографе была доверена роль борца -вольника, я исполнил ее с блеском, а критики отмечали, что мне удалось показать весь внутренний мир профессионального спортсмена. Что-то меня понесло.

Была еще секция ушу, в которой тренером трудился мой тезка Халил, секция карате, еще несколько экзотических видов спорта со страшными восточными названиями. Но все они не оставили следа на моем атлетичном теле.

Главным же по достижениям у меня стал вид спорта, который по недоразумению пока еще не включили в программу Олимпийских игр. Покер. Великая карточная игра, в которую можно играть всю жизнь, но так и не постичь ее тайны! Я увлекся покером опять же благодаря своему ОМОНовскому шефу Андрею Еремину. Он долго не хотел объяснить мне, в чем суть этой игры, но однажды под напором моего обаяния сдался. Постепенно у нас сложился устойчивый контингент игроков в покер – подполковник милиции Андрей Еремин, банковский служащий Хаджимурад Пакалов, ресторатор Магомед, футбольный менеджер и соавтор этой книги Шихабудин Микаилов и собственно я, Халил Мусаев. Мы играли два раза в неделю на протяжении трех лет. Местом наших игр было знаменитое в Махачкале кафе «Льдинка», хозяином которой был Мага – Мона. Приставка «Мона» к нему приклеилась после того, как один из нас заметил, что когда Маге приходит хорошая карта, его посещает ироничная улыбка, похожая на улыбку Моны Лизы с картины великого Леонардо. Это кафе, к названию которого мы почему-то всегда добавляли букву «Б», было для нас любимым местом проведения досуга. Покер был только поводом, хотя и главным. Основной же причиной столь длительного совместного времяпрепровождения была хорошая компания. Жаль, что она распалась. У нас было одно устойчивое правило: в конце вечера за стол платил тот, кто в этот день выигрывал наибольшее количество денег. Почти всегда выигравших не оказывалось. Нет, жлобов среди нас не было, просто всплакнуть по поводу неудачного дня было для нас продолжением самой игры. А какие перлы время от времени выдавали игроки за столом! Задорнов отдыхает. Жаль, что не записывал их тогда. Покер стал последним, по крайней мере на сегодняшний день, моим спортивным увлечением в жизни.