Текст книги "Клянусь луной"

– Но кто-то же убил! – мрачно заметила Тия.

– Конечно, это ужасно. Но ведь к тебе это отношения не имеет.

– Поначалу я тоже так думала, – покачала головой Тия. – Но мистер Блэкберн переубедил меня. Разве ты не хочешь знать, кто это сделал?

– Ради Эдвины и твоей безопасности – конечно. Для твоей сестры это будет ужасная новость. Особенно если учесть обстоятельства смерти… убийца неизвестен, и кто знает, что будет дальше. Хотелось бы быть уверенной, что смерть Альфреда не принесет нам новых неприятностей.

– Значит, ты одобряешь мое сотрудничество с мистером Блэкберном?

– Нет. Хотя чем ты можешь быть ему полезна? Ты уже все ему рассказала. А вот о нем я не могу сказать того же. – Модести нахмурилась: – Он не упоминал, что привело его в особняк?

– Нет.

– Это не кажется мне честным соглашением. В другой раз расспроси его подробнее, ладно?

– Я постараюсь. – Тия зевнула.

– Идем спать. Ты явно переутомилась. Вечер выдался не самый удачный. Да и завтра может оказаться не лучшим днем недели, если тело Херста обнаружат. Бедняжка Эдвина!

– А вдруг она предпочтет страдать одна? Что, если она перестанет со мной общаться? Раньше я обеспечивала ее мужа, а значит, была ей нужна. Даже не зная, какую роль я сыграла в смерти ее мужа, она может обвинить меня в черствости и жадности и перестанет со мной общаться! – Поднявшись на второй этаж, Тия горько улыбнулась: – Возможно, она будет права. Если бы я не отказала Альфреду в помощи, он мог не влезть в долги, за которые поплатился жизнью.

– Я бы не была в этом так уверена, – сухо заметила Модести. – Сколько волка ни корми… Он мог доить тебя до бесконечности, проклятый транжира. И откуда тебе знать, за что его убили? Кстати, он мог тянуть деньги не только с тебя, подумай, об этом.

Тия озадаченно уставилась на Модести:

– Я как-то не подумала об этом.

– То-то и оно! Ложись спать и прекрати заниматься самобичеванием. Херст был подлецом. Таким, как он, самая дорога в ад.

Для Патрика смерть Альфреда только осложнила ситуацию. Конечно, он не был расстроен, поскольку совсем не знал погибшего, а те сведения, которыми располагал, не вызывали в нем симпатии к Херсту. Но дело, которым он занимался, все больше запутывалось, и не было видно ни единого просвета.

Добравшись до дома, он отослал дворецкого и поднялся к себе. Сбросив пальто, он налил виски, сделал большой глоток и устроился в кресле. Мысли о мисс Гарретт не давали ему покоя, поэтому он все время хмурился.

Уже очень давно он не испытывал тех чувств, которые пробудила в нем новая знакомая. Конечно, сильное вожделение было ему знакомо, хотя оно редко захватывало его с головой. Но это было не все. И уж конечно, влечение к красивой женщине – а Тия Гарретт, безусловно, красива – не так уж и удивительно. Но, кроме влечения, Патрик ощутил и совершенно другие чувства. К примеру, желание защитить се от опасности и гнев на того подлеца, который обманул Тию, после чего она стала недоверчивой и закрытой для любви.

Патрик тоскливо вздохнул. И что же получается? Вместо того чтобы узнать, кто шантажирует его мать, он вляпался в неприятности, а затем еще и увлекся особой с сомнительным прошлым,

Он сделал новый глоток виски и заставил себя сосредоточиться на деле. Что сказать завтра матери? Разумеется, ее не стоит пугать, поэтому факт смерти Альфреда Херста придется скрыть. Да и рассказ об ударе по голове, заработанном в особняке, едва ли ее обрадует. К тому же леди Колдекотт не должна узнать об участии мисс Гарретт во всей этой истории.

Патрик кисло улыбнулся. Узнай мать о его знакомстве с «той самой мисс Гарретт», ее хватит удар. Особенно в свете того, что порочная особа так приглянулась ее единственному сыну.

Кстати, о порочности. Когда он впервые увидел Тию в парке, Найджел просветил его относительно погубленной репутации девушки и ее упорного нежелания становиться парией.

– Помнишь старика Риверза? – спросил тогда Найджел. Он говорил об известном развратнике, питавшем слабость к наивным девушкам.

Патрик кивнул.

– Она здорово его одурачила. Поначалу мисс Гарретт, казалось, была не против ухаживаний Риверза, но когда тот прямым текстом заявил о своих намерениях, красотка этак мило улыбнулась, а затем со всей силы заехала негодяю в ухо. Прямо в обществе, представляешь? – Найджел задумчиво помолчал. – Странно другое: когда лорд Гейл начал оказывать ей знаки внимания – а ведь парень богат, хорош собой и благороден до мозга костей, – Тия осталась холодна. Правда, Гейла это не остановило, и он захотел на ней жениться. Так вот, я слышал, что мисс Гарретт сама договорилась с его родственниками, чтобы они увезли парня подальше в провинцию. Его семья вздохнула с облегчением, хотя их немало удивило такое поведение девицы. Казалось бы, что мешало мисс Гарретт вцепиться в предоставленный судьбой шанс выйти замуж и обелить себя в глазах света?

– Весьма благородно с ее стороны, – усмехнулся Патрик недоверчиво. – Однако мисс Гарретт хватает наглости появляться в обществе, словно ей и дела нет до сплетен и косых взглядов. С другой стороны, ее трудно винить. Кто знает, что творится у нее в душе? Я точно ей не судья.

Найджел бросил на Патрика цепкий взгляд:

– Будь осторожен, дружище. На нее западали завидные женихи, и все получали от ворот поворот. Постарайся не пополнить их ряды.

– Что? – искренне удивился Патрик. – С чего бы это?

Найджел как-то странно улыбнулся, отчего показался Патрику старше и мудрее.

– Никогда не знаешь, приятель. Никогда не знаешь… Вспомнив слова Найджела, Патрик нахмурился и постарался выкинуть Тию Гарретт из головы. Ему нужно было решить, какой отчет предоставить завтра матери. С этими мыслями он и уснул. Во сне он вновь разговаривал с Тией, утешал и пытался подбодрить несчастную девушку, а проснувшись, почувствовал желание познакомиться с ней ближе, как можно ближе. Недовольный собой, он отправился к матери.

Поскольку новостей он не принес, леди Колдекотт не могла скрыть своего разочарования.

– Как я уже говорил, шантажист мог назначить тебе встречу лишь для того, чтобы проверить, насколько ты напугана. Ему не обязательно было общаться с тобой. И хотя я не видел его, уверен, что он знает о моем визите. То есть знает, что за дело взялся я, – подвел итог Патрик. Он сидел в кресле напротив матери, закинув ногу на ногу.

– А вдруг ты просто спугнул его? И что теперь делать мне? – обеепокоенно спросила Эллис.

– Спугнул? Мне показалось, в доме никого и не было, – заявил Патрик и поморщился. Врать матери было нелегко. – Я пробыл там целый час, но вымогатель не явился. – Это было недалеко от истины. Он умолчал лишь о том, что в течение этого часа находился в бессознательном состоянии.

Решив, что больше добавить к сказанному нечего, Патрик поднялся.

– Если он даст о себе знать, сразу свяжись со мной, – предупредил он мать. – Я попробую разузнать о родственниках Ливайны. Кстати, по словам Найджела, она скончалась в январе. Все ее бумаги должны были достаться Элсуортам. С них я и начну.

– Элсуорты? – негромко спросили за спиной. Патрик заметил, какой напряженной стала поза матери, и обернулся. – Разве ты знакома с ними, дорогая? – спросил лорд Колдекотт, входя в гостиную.

Эллис покрылась румянцем и смущенно улыбнулась, подставив мужу щеку для поцелуя. Барон – высокий, худощавый мужчина – кивнул пасынку и присел рядом с женой.

– Я думал, – начал он, внимательно глядя на нее, – что знаю всех твоих знакомых. Но Элсуорты – разве ты знаешь их? Надеюсь, это не те мелкие людишки, с которыми породнился несчастный лорд Толбот? Кажется, он женился на старшей из Элсуортов. А братец невесты связал себя узами брака с дочерью лорда Беттисона, что позволило ему оплатить все свои долги. Какая низость!

Лорд Колдекотт в молодости был известным франтом, да и сейчас одевался по последней моде. Его бледно-голубой пиджак был сшит у дорогого портного и отлично сидел на нем; запястья украшали манжеты из брюссельских кружев, считавшихся самым модным аксессуаром сезона. К своим шестидесяти двум годам он не потерял ни единого волоса. Большинство ровесников барона давно носили парики или вообще не скрывали лысину. Лорд Колдекотт был все так же хорош собой, как и во времена юности, только выглядел не в пример солиднее. Приятное лицо его можно было назвать добродушным, и лишь немногие знали, какой острый ум скрывается под маской простоты.

Патрику было прекрасно известно, что лорд Колдекотт – человек наблюдательный, поэтому внезапное появление барона в гостиной смутило его и озадачило.

– Доброе утро, милорд, – учтиво поклонился Патрик, ломая голову над тем, мог ли барон слышать их разговор с матерью. – Рад видеть вас в добром здравии.

– Но ведь мы, кажется, уже виделись на этой неделе, я не ошибаюсь?

– Дорогой, ты же не имеешь ничего против визитов моего сына? – натянуто улыбаясь, пробормотала Эллис.

Лорд Колдекотт широко улыбнулся и потрепал жену по руке:

– Ну что ты, любовь моя! Главная моя забота – знать, что ты счастлива. Я просто удивился, что Патрик стал так часто захаживать в наш дом, не более. – Барон поднес к глазу монокль, висевший на шее, и внимательно посмотрел на Патрика: – Уже уходишь? Собираешься разыскивать этих Элсуортов, да? Друзья семьи, не так ли?

– Не совсем так! – поспешно оборвала его жена. – Сын рассказывал мне о лорде Эмбри, женившемся на Ливайне Элсуорт. Бедняжка Ливайна скончалась, а я ничего об этом не слышала. А ведь мы были немного знакомы. Патрик сказал, что у нее куча наследников, и все Элсуорты. Не так ли, сынок? – Эллис умоляюще взглянула на Патрика.

– Именно это я и говорил, – кивнул тот, размышляя, как много успел подслушать лорд Колдекотт. Отсюда было недалеко до мысли, что барон знает гораздо больше о таинственном вымогателе, чем может показаться. Неужели он в курсе, что его жену шантажируют?

Как раз в этот момент отчим взглянул на него прозрачными голубыми глазами. Это был такой цепкий, пронзительный взгляд, что Патрик едва не поежился. Похоже, барону действительно что-то известно.

Знает ли он о шантаже? И если да, то почему не пришел жене на помощь? Что за странное поведение! Или ему нравится затруднительное положение, в каком оказалась леди Колдекотт? Барон по-прежнему смотрел на него, словно предупреждая о чем-то. Патрик насторожился. Может ли быть так, что лорд Колдекотт сам шантажирует супругу?

Но почему? Находит это забавным? Мстит ей за былью грехи? Или дело в чем-то другом?

Откланявшись, Патрик принял решение первым делом навести справки о состоянии дел лорда Колдекотта. Быть может, его финансовое положение совсем не так прочно, как он пытается показать? Но что делать в том случае, если окажется, что барон причастен к шантажу? Как переживет этот удар Эллис? Что-что, а разрушить брак матери не входило в планы Патрика.

Глава 5

Всю ночь Тип снились кошмары. Утро вторника выдалось солнечным, но вставать и радоваться погожему дню не было никаких сил. Она с трудом выбралась из постели и совершила утренний туалет. Когда она спускалась по лестнице, каминные часы пробили один раз, и, оказавшись в столовой, Тия с удивлением отметила, что уже половина одиннадцатого. Какой бы тяжелой ни была ночь, проснулась она поздно.

Модести уже суетилась в столовой. .Она расставляла лилии и розы по вазам, с головой погрузившись в столь приятный процесс.

– Какая жалость, что это последние цветы в нынешнем, году! – с сожалением произнесла она, любуясь букетами. – Обожаю, когда весь дом напоен их чудесным ароматом.

Тия слабо улыбнулась и прошла к узкому окну, выходившему на улицу. Она долго стояла у окна, но не замечала проезжающие экипажи и спешивших по своим делам людей. На душе у нее было тоскливо.

Наконец, сообразив, что глупо без толку таращиться в окно, она прошла к софе, накрытой шелковым покрывалом соломенного цвета, и села на нее. Модести устроилась напротив, в изящном темном кресле, и с осуждением посмотрела на Тию:

– Ты выглядишь подавленной.

– А что мне остается?

– На данный момент ничего. Мы должны дождаться новостей, прежде чем что-то делать.

Тия вскочила и возбужденно заходила по комнате.

– Ожидание никогда не было моей сильной стороной, – пожаловалась она. – Особенно когда ждешь дурных вестей. У меня ощущение, что подо мной вот-вот разверзнется бездна.

– Как драматично! – насмешливо заметила Модести.

– Может, не все так страшно, но я чувствую себя такой беспомощной. Я даже не могу поехать к Эдвине, чтобы поддержать ее, когда она узнает о смерти мужа. – Тия умоляюще взглянула на тетушку: – Как ты думаешь, она обратится к нам за помощью? Она не решит, что я не стану поддерживать ее в горе? Может, стоит послать ей записку с предложением приехать?

– Ни в коем случае! Это будет выглядеть подозрительно! Ты отказала им в деньгах и вдруг предлагаешь все забыть именно в тот день, когда найдут тело ее мужа? Глупее не придумаешь!

– Да-да, ты права. Просто я изнываю от неизвестности.

– Ничего не поделаешь, – вздохнула Модести. – Ну что, будем готовиться к балу? Мы же дали согласие леди Хиллард.

Тия даже вздрогнула.

– Бал? Сегодня? В день смерти мужа моей сестры?

– Но ведь, по легенде, мы пока не знаем о его смерти, – терпеливо пояснила Модести, – А потому нужно вести себя как обычно. Будет странно, если мы не приедем на бал без серьезной причины, хотя уже дали согласие.

– Ох, ну почему ты всегда права? – воскликнула Тия.

– Потому что я старая и мудрая, – польщенно улыбнулась Модести.

Тия не выдержала и рассмеялась. Разговор перешел на бальные платья и предстоящий вечер. Тия все не могла успокоиться, но поддерживала тему. Весь день она была как на иголках, вздрагивала от шагов слуг в коридоре, цокота копыт под окном, звона часов. Она ждала, что дворецкий объявит о приезде Эдвины, прибывшей с трагической вестью, но ничего подобного не происходило.

К тому моменту когда пришла пора одеваться, у Тии стучало в висках, а желудок тоскливо сжимался в крохотный комочек.

Почему нет новостей? Неужели тело Альфреда до сих пор не нашли? Разве Эдвина еще не знает о смерти мужа? А может, она просто не хочет видеть сестру?

Взволнованная и измученная неизвестностью, Тия поднялась к себе, чтобы переодеться. Она почти не заметила, как молчаливая Мэгги Браун – ее верная горничная – успела облачить ее в шелковое бледно-желтое платье с пышными прозрачными рукавами и глубоким круглым декольте, обрамленным тончайшим кружевом. Мэгги изрядно повозилась, собирая волосы хозяйки в высокую прическу. Они были такими густыми и тяжелыми, что для подобной работы больше подошли бы крепкие мужские руки. Покончив с прической и выпустив наружу несколько прядей, Мэгги удалилась.

Тия задумчиво оглядела себя в зеркале. Кто сможет угадать, встретив ее на балу, в каком беспокойстве она пребывает? Лицо яркой красавицы в зеркале казалось безмятежным. Сверкающие глаза и ясная улыбка ничем не выдавали волнения.

Модести выглядела ничуть не хуже. Платьев со смелыми декольте она себе уже не позволяла, но ее сегодняшний наряд из шелка сливового цвета подчеркивал все достоинства ее фигуры. Черная накидка лежала на плечах, оставляя обзору шею с ожерельем из небольших жемчужин идеальной формы. Тронутые сединой волосы дополнял шиньон, струившийся по спине. В целом это был образ независимой элегантной женщины средних лет.

На балу Тия с трудом заставляла себя смеяться и быть веселой. Она болтала с друзьями, стараясь не думать о теле Альфреда, лежащем в кабинете пустого дома, и о страданиях сестры, когда она узнает об этом. Тии не было жаль Херста, но то, как именно он умер, беспокоило ее и заставляло нервничать. Тем более что сестра любила своего непутевого мужа, а значит, ее сердце будет разбито.

Бал у Хиллардов был великолепен. Огромный зал был украшен последними в этом году чайными розами и белыми гардениями с блестящими жесткими лепестками. Запах гардений пропитал воздух, и казалось, даже от порхавших по залу женщин пахло этими цветами. Здесь собрался весь высший свет: роскошно одетые дамы в голубом, розовом и кремовом. Шуршал ажур, шелестел шелк, мягко струился бархат. Джентльмены не отставали от дам: элегантные костюмы, белые галстуки, отороченные тончайшим шитьем жилеты, узкие брюки в обтяжку. Отменно играли наемные музыканты, слуги в черных ливреях сновали по залу с серебряными подносами, уставленными прохладительными напитками. Гостям предлагались лимонад, пунш, отличный портвейн и огромный выбор вин. На столе у стены стояло множество блюд с выпечкой, креветками, курицей и говядиной, а также миндальные и лимонные тарталетки.

Но Тия с трудом выносила все это, хотя смеялась и кивала появлявшимся то там, то тут знакомым. Мешанина запахов, звуков и цветов вызывала у нее головную боль. Она не могла дождаться благоприятного момента, когда можно будет покинуть бал.

С самого прибытия Модести оставила ее одну, предпочтя компанию светских матрон и вдов, бойких на язык. Было ясно, что она предполагает сплетничать и слушать анекдоты весь вечер, нежели опекать свою племянницу. У Тии здесь тоже были друзья, с которыми она в обычное время с удовольствием бы пообщалась, но сейчас она едва могла сосредоточиться на предмете разговора.

Несмотря на скандал десятилетней давности, ее принимали в высшем свете. Пора самых жестоких слухов и презрительных взглядов прошла, хотя общество не забыло о том, что приняло в свои ряды парию. Да и Тия не забывала о тех, кому обязана своим возрождением: если бы не любящие родственники, приложившие все силы и использовавшие все свои связи, чтобы замять скандал, перед Тией закрылись бы двери многих домов. Ей невероятно повезло, что она состояла в родстве с двумя баронами, могущественной графиней и князем, занимавшим не последнее место при дворе. Да и огромное приданое Тии заставило людей пересмотреть свои взгляды на ее грехи.

Но по-прежнему оставались и такие, кто избегал ее общества. Юные невинные леди и едва оперившиеся юнцы смотрели на нее косо и отступали в сторону при ее приближении. Поначалу это ранило Тию, но со временем она научилась не замечать подобного поведения. То, с каким рвением иные родители стремились оградить своих чад от ее «распутного влияния», вызывало у нее только усмешку. Несколько раз она нарочно позволяла неопытным юнцам увлечься ею, чтобы насолить их перепуганным родителям, но вскоре ей становилось совестно за свое поведение, и она пресекала дальнейшие попытки поухаживать за собой, за что иные родители, поумнее, были ей несказанно благодарны. В сущности, Тия никогда не была жестокой.

Вечер никак не кончался. Она уже протанцевала несколько деревенских танцев со своим кузеном Джоном и парой его друзей и даже немного с ними поболтала. Бал был в самом разгаре, когда появилась ее лучшая подруга, леди Элизабет Роуленд.

Лиз, как просила называть ее Элизабет, заметила Тию и направилась к ней. Они познакомились три года назад, и Тия была удивлена, что юная вдова (Лиз оказалась всего на год старше ее) ведет себя столь вызывающе. Высокая, статная женщина с пронзительно-зелеными глазами и насмешливой улыбкой сразу понравилась Тии, а тот факт, что она презрительно относилась к косным законам высшего общества, еще больше расположил ее к новой знакомой. Они часто виделись, всегда находя темы для разговоров, обсуждали светских матрон и известных кумушек, сплетничали и прогуливались по парку. Обе презирали нелепые предрассудки и с наслаждением шокировали лондонскую публику, а общество платило им за это неуважение пересудами, но девушки считали, что такая цена невысока за то удовольствие, какое они от этого получали.

Тия как раз собиралась поискать Модести, чтобы уехать, когда заметила Лиз. Ее зеленое платье обращало на себя внимание узкой юбкой, облегавшей ноги, и смелым декольте, из которого почти вываливалась соблазнительная грудь. Похоже, Лиз опять решила утереть нос светским матронам. На ее лице играла насмешливая улыбка, зеленые глаза сверкали задором, носик был горделиво вздернут. Поприветствовав подругу, Лиз окинула ее внимательным взглядом.

– В чем дело, милая? – тихо спросила она. От ее взгляда не укрылось беспокойство Тии, которого не замечали остальные гости. – Ты выглядишь расстроенной. Только не говори, что проблема в твоем зяте!

Тия чуть не подпрыгнула от ужаса и округлила глаза, но в следующую секунду взяла себя в руки. Ей ужасно хотелось поделиться с Лиз своей проблемой, но это было абсолютно невозможно.

– У меня жутко разболелась голова, – солгала она, хотя виски и в самом деле ломило весь вечер. – Я как раз искала. Модести. А ты? Тебе весело?

– Да нет, – хмыкнула Лиз, продолжая изучать Тию. – Думаю, я дала нашим кумушкам богатую пищу для разговоров: подошла поздороваться и прямо перед их носом вертела своим бюстом. Теперь у них будет что обсудить в ближайшую пару недель. – Она посмотрела на Тию с подозрением. – Ты так легко от меня не избавишься, дорогуша. С тобой что-то не так, я же вижу. В чем дело?

– Ни в чем, – покачала головой Тия. – Просто чувствую себя не в своей тарелке. Не беспокойся обо мне.

– И почему я тебе не верю?

– Потому что ты очень подозрительная женщина, сама знаешь. – Тия улыбнулась, чем явно порадовала подругу.

– Уже лучше. – И Лиз заливисто захохотала, не обращая внимания на неодобрительные взгляды гостей. На ее щеках появились очаровательные ямочки. – Думаю, бал удался: леди Хиллард смогла собрать так много известных людей – практически всех, кто остался в Лондоне этой осенью. А вы с Модести? Останетесь на зиму или снова укатите в Холстед-Хаус?

Памятуя о трауре, который придется надеть по случаю смерти Альфреда, Тия осторожно ответила:

– Пока еще не известно. Возможно, мы уедем в провинцию.

– С чего такое резкое изменение планов? Вы же собирались остаться до первого ноября.

– Лондон меня утомляет, ты же знаешь. Иногда так хочется тишины и покоя, – вздохнула Тия, надеясь, что такое объяснение удовлетворит подругу.

– Однако… – начала Лиз, но не закончила. – Взгляни на этого мужчину! Какой красавец! Что-то я не встречала его раньше. – Она кивнула в сторону только что прибывшей пары.

Сердце Тии взволнованно забилось, когда она поняла, что речь идет о Патрике Блэкберне. Под руку с ним шла его мать. Леди Колдекотт не пришла в восторг, поняв, что сын направляется к двум «недостойным женщинам», но налепила на лицо любезную улыбку.

– Добрый вечер, – сладко пропела она. – Позвольте представить вам Патрика Блэкберна, моего сына. Он недавно прибыл из Америки.

Присев в вежливом реверансе, Тия мысленно поаплодировала Патрику: он выбрал самое публичное место для официального знакомства. Теперь никому не придет в голову удивиться, застав их за разговором. После необходимых приветствий завязалась беседа. Тия исподтишка разглядывала Патрика. Видит Бог, он был неотразим: вечерний костюм цвета бургундского, брюки, подчеркивающие длинные ноги и крепкие мышцы, тщательно повязанный галстук.

Похоже, Лиз тоже оценила мистера Блэкберна, потому что сразу заискрилась улыбками. Она прямо-таки раздевала его глазами, что не ускользнуло от взгляда Тии, которая вдруг обнаружила, как в душе ее шевельнулось что-то похожее на ревность. Она быстро справилась с собой и лучезарно улыбнулась Патрику.

– Как вам нравится Англия, мистер Блэкберн? Наслаждаетесь Лондоном? – задала она вежливый вопрос.

– Да, в этот раз Лондон немало удивил меня. Столько неожиданностей, – с усмешкой ответил он.

– И что же вас удивило, милорд? – хрипловатым, чарующим голоском промурлыкала Лиз. Ее полуоткрытая грудь зазывно колыхнулась.

– Я удивляюсь… м-м… непредсказуемости Лондона, – в тон ей ответил Патрик, оценив соблазнительные округлости. Затем он перевел взгляд на Тию и чуть заметно кивнул ей.

Леди Колдекотт едва не фыркнула. Ей не нравились маневры Элизабет Роуленд, а еще больше тот интерес, который проявлял ее сын к Тии Гарретт, К сожалению, открыто проявить свое недовольство ей не позволяло воспитание, поэтому она произнесла:

– Прошу меня извинить, но я вижу леди Бланшард, с которой хотела бы поговорить. – Она заспешила прочь.

Патрик не заметил ухода матери – он не мог оторвать взгляда от Тии. Вчера он решил, что она необыкновенно хороша, но сегодня она выглядела просто потрясающе. Желтое платье невероятно ей шло, на его фоне волосы казались еще чернее; глаза смотрели с интересом и чуть насмешливо. Патрик рассчитывал на то, что встреча на балу приведет его в чувство и вчерашнее наваждение рассеется, но, как выяснилось теперь, он ошибся. Его влечение к мисс Гарретт только усилилось.

От наблюдательной Лиз не укрылось, какими взглядами обмениваются Патрик и Тия, и она улыбнулась про себя. Так-так, кто бы мог подумать! Понять, что происходит, было нетрудно, и Элизабет едва не потерла руки: впервые на ее памяти Тия смотрела на мужчину с интересом, и она порадовалась за подругу. А у нее интерес к привлекательному американцу тотчас пропал, сменившись желанием устроить судьбу несчастной Тии.

Решив, что она лишняя, Лиз пробормотала невнятные извинения и покинула пару. Тия и Патрик ее ухода не заметили.

– Вы прекрасно выглядите, мисс Гарретт. Я потрясен, – признался Патрик. – Так что насчет нашего дела? Никаких новостей? Судя по тому, что вы приехали на бал, тело Альфреда еще не найдено.

Сообразив, что нелепо вести подобные разговоры там, где их легко могут подслушать, он увлек Тию на террасу. Здесь было прохладнее, небо казалось черным куполом, утыканным блестящими точками звезд, – довольно редкое зрелище для известного своими туманами Лондона. На террасе было почти пусто, если не считать двух пожилых джентльменов, что курили поодаль и были, похоже, увлечены разговором.

– А вы отличный притворщик, – заметила Тия. Они двигались к дальнему углу террасы. – Я весь день не нахожу себе места. Неужели о смерти Альфреда еще не знают? Может ли быть, что Эдвина пренебрегает моей помощью и страдает одна?

– Я вообще не знаю вашу сестру, поэтому не могу предсказать, как она поступит. Но пока убийство вашего зятя не стало публичным фактом, вам стоит выглядеть безмятежнее.

Тия повернулась к нему:

– А что, если выяснятся новые подробности, к которым я не готова?

Они остановились в тени растений, высаженных в кадки и вазоны. Те двое, что курили сигары, закончили разговор и вернулись в зал. Тию взволновало, что она и Патрик находятся в столь уединенном месте, хотя сквозь распахнутые двери до них долетали смех и музыка. То, что мистер Блэкберн был очень привлекательным мужчиной, заставляло ее нервничать.

От Патрика не укрылось ее состояние, и он ободряюще ей улыбнулся.

– Я не собираюсь бросаться на вас, успокойтесь, – сказал он. В его голосе Тии почудилась насмешка. – А если вы дрожите за свою репутацию, то уверяю вас, что подобное уединение, если оно не длится слишком долго, не выходит за рамки приличия.

Тия покраснела, порадовавшись, что в темноте заметить это невозможно.

– Если бы на моем месте была другая, ваша предусмотрительность имела бы смысл. Вы забыли, что я «та самая мисс Гарретт»? – В ее голосе не было горечи. – Как вы уговорили свою мать представить нас друг другу? Наверняка она не слишком обрадовалась подобной просьбе.

Патрик усмехнулся, его белые зубы хищно блеснули в темноте.

– Конечно, она не пришла в восторг. Но поскольку она уже распрощалась с мыслью увидеть меня женатым, то быстро сдалась. Ее порадовало, что я проявил интерес к женщине, а потому не столь важно, кто она такая.

– Вы сказали, что я вам интересна? – От собственного любопытства Тия опять зарделась.

– Не совсем так. Я спросил: «Кто эта восхитительная дама в желтом платье?» Остальное вы знаете.

Даже понимая, что Патрик вынужден был хоть как-то объяснить матери свой интерес к незнакомке, Тия была польщена тем, что он назвал ее восхитительной. Неужели она нравится ему?

«Боже, какая ты глупая!» – одернула себя Тия и постаралась направить свои мысли в иное русло. Но Патрик не позволил ей этого сделать.

– Вы же знаете, что вами нельзя не восхищаться. – Он приподнял пальцами ее подбородок и вгляделся в затененные черты. – Вы очень красивы. Я бы даже сказал, слишком красивы. Порой это опасно.

У Тии неожиданно перехватило дыхание.

– О чем вы? – пролепетала она.

– Ни один мужчина из плоти и крови не устоит перед вами.

И он поцеловал ее. Губы так осторожно коснулись ее губ, что Тия растерялась. Поцелуй вызвал в ней давно забытые желания, которые она похоронила еще десять лет назад. Нет-нет, то, что она испытывала теперь, не шло ни в какое сравнение с влечением к лорду Рэндаллу. В голове гулко стучало, сердце готово было выскочить из груди, ноги стали ватными, и она покачнулась. Казалось, темное небо опрокинулось на нее, лишив ориентации. Она помнила поцелуи Хоули – грубые, неприятные. Патрик целовал ее нежно, осторожно, давая понять, что именно от нее зависит, будет ли продолжаться эта ласка и дальше. Тия прижалась к Патрику, и он обнял ее, не переставая целовать.

Вдруг она очнулась и осознала, что поцелуй длится слишком долго и их могут увидеть. Кроме того, ей слишком нравился Патрик, но ее напугала собственная податливость. А самое главное – насколько Тия успела понять, прижимаясь к его бедрам, – он сильно возбужден.

И она. Она тоже возбуждена, призналась себе Тия. Зная, как далеко может завести потакание желаниям мужчины, да и собственным тоже, она резко оттолкнула Патрика.

– Не пытайтесь соблазнить меня! – зло проговорила она, поправляя волосы. Злилась она вообще-то на себя. – Это Найджел вас надоумил? Уж не поспорили ли вы на меня?

Патрик не сразу понял, о чем она говорит. Дыхание у него сбилось, между ног все так пульсировало, что готово было разорвать брюки. Никогда прежде ему не доводилось так сильно возбуждаться. Недовольный тем, что настолько увлекся, Патрик сердито ответил:

– Какой, к черту, Найджел? – Вдруг вспомнив о недавнем пари, которое он заключил с приятелем, Патрик смутился. – Дело вовсе не в нем! – с досадой добавил он. – То, что произошло между нами, не имеет отношения ни к каким спорам. Это оказалось неожиданно даже для меня, а потому не может быть результатом пари. Прошу меня извинить, Я забылся и вел себя недостойно.

Тия цинично хмыкнула:

– Ну-ну! Не стоит упрекать себя. Вы не первый, кто покушается на мою честь. И не первый, кто делает на меня ставку.

Сообразив, в чем его обвиняют, Патрик вышел из себя. В конце концов, он давно забыл о пари с Найджелом; кроме того, их спор касался вовсе не соблазнения мисс Гарретт.

– Я давно уже не спорю на юных леди, – четко произнес он. – В молодости многие грешили этим, но с тех пор я значительно поумнел, уверяю вас.