Текст книги "Обычный день"

Миссис Андерсон

Наблюдая за тем, как жена наливает ему вторую чашку кофе к завтраку, мистер Андерсон достал пачку сигарет и собрался прикурить. Похлопал себя по карманам, посмотрел под стулом, подвинул тарелку и, наконец, встал и подошел к плите, где обнаружил спичку и прикурил.

– Опять забыл чертову зажигалку наверху, – сказал он.

Миссис Андерсон поставила кофейник и вздохнула.

– Слава богу, ты заговорил об этом, – произнесла она.

– О чем?

Мистер Андерсон вернулся к стулу и сел.

– О чем заговорил?

– О зажигалке, – пояснила миссис Андерсон. – Ты не представляешь, как я волновалась.

– О моей зажигалке?

Мистер Андерсон нахмурился и быстро посмотрел на свою кофейную чашку, будто беспокойство о его зажигалке непременно логически привело бы его жену к мысли отравить кофе.

– О том, что ты упомянул о ней и том, что снова оставил свою чертову зажигалку наверху. – Миссис Андерсон передвинула сахарницу на другой конец стола и продолжила. – Мне приснился сон… видишь ли, ты сказал…

– Я не уверен, – осторожно произнес мистер Андерсон, – что готов слушать рассказ о твоих снах. Я…

– Но это не простой сон, – не унималась миссис Андерсон, – он меня беспокоит. Видишь ли, мне приснилось, что ты больше не произносишь три или четыре… нет, наверное, все-таки три фразы, которые всегда говорил. Три раза во сне я ждала, когда ты скажешь то, что всегда. Например, про забытую наверху зажигалку. – Она задумалась. – Понимаешь, некоторые слова ты говоришь постоянно, а в этот раз ничего такого не делал.

– Прошу тебя, – попросил мистер Андерсон. – Пожалуйста, Клара.

– Про забытую…

– Но я не каждое утро оставляю зажигалку наверху, – сказал мистер Андерсон.

– Оставляешь, – упрямо повторила миссис Андерсон. – Каждое утро ты достаешь сигарету, ищешь зажигалку, а после идешь к плите и берешь спичку. Говоришь, что снова забыл свою чертову зажигалку наверху. Каждое утро.

Мистер Андерсон начал было отвечать, однако передумал.

– Почти пятнадцать минут девятого, – сообщил он вместо того, чтобы продолжать спор.

– Я выведу машину из гаража, – сказала миссис Андерсон.

По дороге на станцию она снова заговорила.

– Хотела бы я вспомнить и то, другое, чего ты не сказал. Вот, например, на этом углу ты всегда говоришь: «Здесь хоть когда-нибудь загорается зеленый?»

Мистер Андерсон, который как раз произнес: «Здесь хоть когда-нибудь…» осекся и взглянул на жену.

– Ничего такого я не говорю, – возразил он.

– Да, дорогой, – кивнула миссис Андерсон. – Меня больше волнуют те фразы, которых я не помню, те, которые ты не сказал.

– Скажи мне, что произошло в твоем сне, когда я не произнес этих слов? – задумчиво поинтересовался мистер Андерсон.

Миссис Андерсон нахмурилась, пытаясь вспомнить.

– Ничего, вроде, – ответила она. – Помню, во сне я очень встревожилась, а потом зазвенел будильник. Как будто бы я сжимала в руке нож, то есть мне так казалось, когда я проснулась.

– Ну-ну, – проговорил мистер Андерсон. Он наклонился вперед и посмотрел сквозь лобовое стекло. – Успею купить газету.

– Это я помню, – довольно улыбнулась сказала миссис Андерсон. – Твои слова о газете я вспомнила.

– До свидания, – отрывисто попрощался мистер Андерсон и вышел из машины.

Он быстро поднялся на платформу станции, повернулся к миссис Андерсон, помахал ей, и направился в газетный киоск.

– Есть сегодня газета? – любезно спросил он и вдруг задумался.

– Как обычно, мистер Андерсон, – отозвалась девушка из газетного киоска. – Прекрасная погода.

– Прекрасная, – машинально подтвердил мистер Андерсон.

Зажав газету под мышкой, он вышел на платформу.

– Доброе утро, – сказал он мужчине, которого узнал в лицо, а вот имени вспомнить не смог. – Доброе утро.

– Доброе утро, Энди, как жизнь?

– Спасибо, в порядке, – ответил мистер Андерсон. – А у вас? – и снова замер.

Когда приехал поезд, он пошел к открывшейся двери так рассеянно, что споткнулся и чуть не упал, а внутри, не задумываясь, сел слева от прохода, в тени, повесил пальто и развернул газету прежде, чем осознал, что находится в поезде. Протянув билет кондуктору, мистер Андерсон машинально проговорил:

– Ну как, Джерри, сегодня в форме?

– Не жалуюсь. А вы, мистер Андерсон?

– Чувствую себя на десять лет моложе, чем прожил, – сказал мистер Андерсон, и опять задумался.

К тому времени, как поезд приехал в город, мистер Андерсон решил, чтó скажет жене, когда вернется вечером домой.

«Я тут подумал насчет всех этих повторов, слов и фраз, которые вырываются у меня постоянно и заодно насчет твоего сна, – так он скажет. – Ты переутомилась, – скажет он. – Тебе нужно ненадолго уехать, может быть, в отпуск, съездить куда-нибудь на неделю-другую. Может быть, я даже смогу поехать с тобой. Мы ходим по кругу, – скажет он, – по заколдованному кругу. Давай съездим куда-нибудь, – скажет он».

Заключив, что миссис Андерсон просто переутомилась, он без лишних раздумий направился в контору.

– С добрым утром, – сказал он секретарю приемной. – Вот и новый день настал, – сообщил он своей помощнице. – Добро пожаловать в серые будни, – поприветствовал он Джо Филда.

– Вперед, по накатанной колее, – ответил Джо Филд.

Мистер Андерсон остановился и задумался. Филд произносит эти же самые слова довольно часто, да почти каждый день. Вот уже пять лет по утрам я говорю Джо Филду: «Добро пожаловать в серые будни», а он отвечает: «Вперед, по накатанной колее».

Мистер Андерсон всерьез погрузился в раздумья.

Ближе к полудню он неожиданно спросил свою секретаршу:

– Как ты считаешь, я часто говорю одно и то же?

Она удивленно посмотрела на мистера Андерсона.

– Вы всегда заканчиваете письма словами «Искренне ваш».

– Нет, – покачал головой мистер Андерсон, – я о другом. Часто ли я повторяюсь в разговорах?

– Вы имеете в виду, когда я переспрашиваю? – моргнув, уточнила секретарша.

– Неважно, – сказал мистер Андерсон. – Кажется, у меня разболелась голова.

В перерыв он пошел с Джо Филдом в тот же ресторан, где они каждый день обедали вместе лет пять, не меньше.

– Хорошо, – с глубоким вздохом протянул Джо, когда они уселись. – Приятно ненадолго выйти из конторы.

– Пожалуй, я не так уж и голоден, – произнес мистер Андерсон, изучая меню.

– Опять чечевичный суп, – заметил Джо Филд.

– Послушай, Джо, – вдруг сказал мистер Андерсон, – ты когда-нибудь замечаешь, что постоянно повторяешь одно и то же?

– Конечно, – согласился Джо. – Я ведь постоянно делаю одно и то же.

– Ты когда-нибудь ходил по кругу?

– Конечно, – кивнул Джо. – Я хожу по кругу. И всегда об этом мечтал.

– Сегодня утром жена сказала мне, что всякий раз, позавтракав, я говорю: «Опять забыл чертову зажигалку наверху».

– Как это?

– Каждое утро после завтрака я говорю одно и то же, – беспомощно признался мистер Андерсон. – Каждое утро по дороге на станцию я говорю «здесь хоть когда-нибудь загорается зеленый?» и «успею купить газету», и еще всякие мелочи.

– Чечевичный суп, – продиктовал Джо официантке, – и испанский омлет. И кофе.

– Пожалуй, я поеду домой, – решил мистер Андерсон.

Перед тем, как сесть в поезд, он позвонил жене, и она встретила его на вокзале. Усаживаясь в машину, мистер Андерсон предупредил:

– Сейчас я совсем не хочу разговаривать.

– Что-то не так в конторе? – поинтересовалась жена.

– Все в порядке, – ответил мистер Андерсон.

– Ты не заболел? – Она повернулась и посмотрела на него. – Ты какой-то взбудораженный, тебя лихорадит.

– Меня лихорадит, – подтвердил мистер Андерсон. – Ты слишком резко здесь повернула.

Миссис Андерсон слегка вздрогнула, а мистер Андерсон плотно сжал губы, сложил руки и уставился прямо перед собой. Через минуту он сказал:

– Ты устала, Клара. Бегаешь по кругу. Тебе надо съездить в отпуск, развеяться.

– Я тут подумала, – задумчиво произнесла миссис Андерсон, – о том, как люди разговаривают. И мне пришло в голову, что, наверное, и надо повторять одно и то же, ведь тогда можно жить вместе, ни о чем не думая. – Она помолчала. – А встревожилась я так потому, что если бы люди не повторяли одно и то же, то совсем перестали бы разговаривать друг с другом.

– Поезжай в тихое местечко, – с жаром предложил мистер Андерсон. – Полежи на солнце, отдохни, поиграй в теннис.

– Мы не можем себе этого позволить, – возразила миссис Андерсон.

Она остановила машину перед домом, и мистер Андерсон устало вылез. Он прошел за женой по дорожке к парадной двери, переступил порог, повесил пальто и шляпу, вошел в гостиную и со вздохом сел. Жена захлопнула дверь.

– Жить с человеком, который вообще не разговаривает, не по мне, – произнесла она изменившимся голосом. – Даже то, что ты говоришь, лучше, чем ничего.

– Я плохо себя чувствую, – выдавил мистер Андерсон.

– Когда я сказала, что мы не можем позволить себе уехать, ты не ответил: «Жизнь слишком коротка, чтобы тревожиться обо всем», – ответила миссис Андерсон.

Мистер Андерсон вздохнул.

– Жизнь слишком коротка, чтобы тревожиться обо всем, – произнес он.

– Слишком поздно, – покачала головой миссис Андерсон. – А когда ты сошел с поезда, то не спросил, не пора ли менять моторное масло.

Она чуть не плакала.

– Я же говорил: у меня болит голова, – повторил мистер Андерсон. – И пожалуйста, убери нож.

– Сегодня утром, когда ты ушел, – повышая голос до вопля, продолжила миссис Андерсон, – я сидела и ждала, так долго ждала, а ты уехал на своем чертовом поезде без единого слова – только и бросил мне «до свидания».

– Клара, возьми себя в руки, – резко проговорил мистер Андерсон.

И это были его последние слова в жизни.

Приходите на ярмарку

После долгих серьезных раздумий мисс Хелен Спенсер решила, что на ярмарку не пойдет.

– Понятно, – рассудительно заметила она, одиноко попивая за ужином чай, – понятно, что им нужны деньги. Никто не скажет, что я не жертвую на благотворительность. Никто, – сообщила она кошке, которая долго смотрела на хозяйку и вдруг быстро коснулась мордой передней лапки. – Дело не в деньгах, я не жадная. – Кошка головы не подняла, и Хелен обратилась к чайнику: – Какой мне смысл туда идти? Буду стоять с краю, говорить всем «добрый вечер», смеяться, когда все смеются, куплю себе мороженое и, может быть, воздушный шар, и буду притворяться, что прекрасно провожу время, и, конечно, стану улыбаться миссис Миллер. – Она опустила глаза под пристальным взглядом заварочного чайника. – И доктору Атертону, – добавила она, – конечно. – Отвернувшись, Хелен быстро сделала несколько глотков.

– В любом случае, – продолжала она, обращаясь к африканской фиалке на подоконнике, – кто заметит, пришла я или нет? Он будет играть в дротики с миссис Миллер, и все станут развлекаться и танцевать на лужайке, так зачем мне идти? Я не играю в дротики. – Задумавшись на минуту, она печально улыбнулась сахарнице и заметила: – Правда, меня никто никогда не спрашивал.

Она вздохнула и, возможно, сахарница, чайник и фиалка вздохнули вместе с ней, ведь они должны были прекрасно знать, что Хелен Спенсер очень одинока и порой очень несчастна – она страдает, как все одинокие люди, которые жаждут общения и не могут легко и непринужденно вступить в группу единомышленников. Хелен Спенсер была очаровательной женщиной, ее заботам поручили пятый класс местной школы; она родилась и выросла в этом городке, и люди, знавшие ее всю жизнь, часто говорили друг другу: «Очаровательная женщина, надо бы пригласить ее на чай». В результате Хелен редко куда-нибудь ходила, а с того момента, как на деревьях в округе начали появляться первые плакаты («Сельская ярмарка, 25 июля, 7 вечера. Приходите все!»), она знала, что не пойдет. Каждый день Хелен следовала привычным маршрутом от дома до школы, на почту, в библиотеку и домой, ужинать наедине с едва ощутимой тоской в глубине души и, возможно, жалостью к себе.

Сейчас, в половине седьмого вечера, когда на ярмарке, с первыми далекими переливами смеха, доносившимися с широкой лужайки позади здания суда, где устанавливали киоски, проверяли лампочки, а разноцветные флаги трепетали на легком ветерке, Хелен молча сидела над чашкой кофе, делая вид, что не замечает перед собой нетронутого ужина. Она подумала: «Сделаю маникюр, вымою голову, лягу в постель и почитаю журнал. Я всегда смогу сказать, что простыла… если кто-нибудь спросит. И только если кто-нибудь спросит».

Заметив приближение жалости к себе, Хелен яростно тряхнула головой и произнесла:

«Вот еще глупости!»

Встала, намереваясь убрать нетронутый ужин в холодильник («Я непременно после проголодаюсь», – подумала она), и сказала кошке, которая по пути на кухню скользнула у хозяйки между лодыжек:

– Я накажу себя за жалость. Если зазвонит телефон… – Хелен помедлила с тарелкой в руке, оглядываясь через плечо на телефон, который вызывающе молчал. – Если зазвонит телефон, я отсчитаю семь звонков, и только тогда отвечу. – Она задумалась. – Шесть, – поправила она себя. – Пусть прозвонит шесть раз, прежде чем я отвечу.

И телефон зазвонил. Хелен споткнулась о кошку, поймала на лету тарелку, наткнулась на стул и сняла трубку прежде, чем раздался второй звонок.

– Да? – сказала она. – Да?

– Хелен, это Дороти Брэндон. Послушай, дорогая, ты должна нам помочь.

– Я?

– Все из-за матери Вилмы Артур. Можно подумать, она не могла это отложить.

– Что отложить?

– Падение с лестницы, конечно. Ужасное невезение.

– Бедняжка.

– Но разве нельзя было сделать это завтра? То есть, да, бедняжка, она сломала ногу, и нам всем ужасно жаль, но посмотрите, во что это вылилось, а уже половина седьмого.

– Половина седьмого.

– Вот именно! Половина седьмого! – ее голос замер. – И если ты не придешь, я просто сойду с ума. Сначала тот парень, Уильямс, забыл заказать мороженое, потом свет в мешке с мелочами не включился, а еще этот ужасный тромбонист…

– Ужас…

– У него родился ребенок, то есть у его жены, сегодня днем, и нам пришлось позвать «Рок Трио» из Южного Арлена, а мистер Френч разозлился и сказал, что не будет играть на музыкальной пиле, если придется соревноваться с джазовой группой, так что к тому времени, как я его успокоила, малыш Майкл Уиллис вознамерился управлять лимонадным киоском, а его мама сказала, что он бросил камень в окно Перринов…

– Но я не могу починить окно Перринов, – очень практично подошла к делу Хелен, – а что до игры на тромбоне…

– Хелен, пожалуйста, будь благоразумной. Нам только нужно… что? – спросила кого-то собеседница. – Что ты сказал? Он что натворил? Сейчас? Что же будет с лимонадным киоском? Передай им, как только я доберусь до того мерзавца, который… Хелен, – сказала она опять в трубку, – у меня правда нет времени на разговоры. Поторопись и не беспокойся о костюме. У нас предостаточно шарфов, бусин и прочего. Мы тебя ждем.

– Но как… – начала было Хелен, быстро осознав, что разговаривает сама с собой. – И что делать? – задумчиво поинтересовалась она у кошки, медленно вешая трубку. Кошка широко зевнула, зажмурив глаза. – Наверное, мне лучше поторопиться, – решила Хелен, взяв в руки тарелку с ужином и бросив на нее короткий взгляд. – Меня ждут, – объяснила она и поставила тарелку перед кошкой.

Та испуганно воззрилась на хозяйку и стала поспешно кусать остывшее куриное крылышко, с недоверием поглядывая на Хелен. Дверь захлопнулась, и кошка, успокоившись, разделалась сначала с курицей, потом с кусочками творога в салате и деликатно попробовала зеленые листья. Когда на тарелке остались лишь один листик и кусочек ананаса, кошка мягко запрыгнула на стол, где вылизала сливки в кувшине, доела масло, а затем грациозно спустилась вниз и устроилась на мягком стуле. Вскоре она спокойно заснула.

Хелен Спенсер, торопливо шагая по улице с тревожно колотящимся сердцем и без шляпы, добралась до ярмарки и, задыхаясь, побежала между деревянными киосками, зазывавшими на развлечения и лотереи, предлагавшими лимонад и булочки с сосисками, аттракционы на пони и самодельную сливочную помадку. Она решительно проталкивалась через маленькие группы женщин, мужчин и детей, которые суетились вокруг стендов, обходя ранних посетителей, дам, заявившихся с домашними пирожными, вышитыми фартуками и расписными пепельницами, чтобы сложить сувениры в мешок со всякой всячиной, пропускала детей, сбегавших от взрослых и таращащих глаза на бейсбольные биты и поезд, сделанный из одолженных повсюду фургонов, прицепленных к джипу.

– Хелен, поторопись – там очередь ждет.

– Какая очередь? – спросила Хелен, затаив дыхание, когда миссис Брэндон взяла ее за руку и твердо провела по лужайке. – Куда?

– Пойдем, нужно покрыть тебе голову.

Хелен, вдруг вспомнив, что забыла причесаться, беспомощно ковыляла за миссис Брэндон, время от времени спрашивая «что?» или «где?» Они подошли сзади к ряду павильонов, аккуратно пробираясь между коробками и ящиками, где хранились дополнительные припасы. Миссис Брэндон отдернула занавеску на задней стене одного из киосков и заявила:

– Вот, сейчас мы тебя нарядим, и можешь начинать. Если мы заставим гостей ждать еще немного, то лишь небесам известно, как они взвоют. Дочка Армстронгов здесь уже пятнадцать минут.

Внутри оказались два стула по обе стороны длинного стола, куча ярких тканей и больше ничего.

– Повяжем их тебе по старинке, – объявила миссис Брэндон, силой усаживая Хелен на один из стульев и подходя к ней с алым шелковым шарфом, – и кто-нибудь принесет сережки и ожерелья, но начать можно и так. Девочка Армстронгов… – Встав, она посмотрела на Хелен в тюрбане из алого шарфа на голове. – Тебе очень идет этот цвет. Дай-ка я посмотрю… может, тебе купить такую шляпку или что-нибудь в этом роде? Голубой на плечи, а юбки твоей никто не увидит, еще набросим синюю шаль на стол – и все под ней спрячем. Куда подевались карты?

– Карты?

– Вилма сказала, что они будут прямо… вот они. Пробегись по ним взглядом, а я выйду, проверю твою вывеску. Первой запустим девочку Армстронгов, она давно ждет.

– Карты? – потрясенно проговорила Хелен. Дрожащими пальцами она открыла колоду карт, которую ей вручила миссис Брэндон, и в недоумении уставилась на картинки. – А я… – ойкнула она, но миссис Брэндон уже ушла, и снаружи послышался ее голос: «Подождите еще минуту, цыганская принцесса общается с духами».

– Но я не знаю как… – подойдя к передней стене киоска и раздвинув занавески, пробормотала Хелен. – Миссис Брэндон, я… – Под устремленными на нее взглядами она осеклась и огляделась: перед киоском стояла очередь, которая, казалось, протянулась очень далеко, а на траве, внизу, Хелен увидела огромную вывеску, раскрашенную яркими красными и зелеными цветами: «Мадам Мистерия. Знает все, расскажет все, прочтет будущее и растолкует прошлое. Пятьдесят центов».

– О боже, – выдохнула Хелен.

Как в тумане, она села за стол, невольно уставившись на колоду карт. Когда они раскинулись перед ней, Хелен увидела надпись на одной: «Больной» – под названием было изображение человека в постели, у которой стояли и медсестра. Рядом оказалась карта «Кольцо» с картинкой жениха и невесты, на прочих трубили купидоны, красовались дома, серебрилось разбитое зеркало, проезжал поезд… Хелен вскользь вспомнила свою тихую гостиную, кошку, журналы, и усмехнулась: будь у нее недостаточно чувства юмора и здравого смысла, она бы вышла на цыпочках через заднюю дверь и сбежала домой. Однако в маленьком городке не сбегают с ярмарок, подводя миссис Брэндон, и она решительно выпрямилась. Поджав губы, Хелен призвала на помощь память и всех добрых фей, которые смотрели на нее с небес, и громко объявила: «Пусть войдет первый искатель истины».

Занавески раздвинулись, и в павильон осторожно вошла девица Армстронг. Она училась в старших классах той же школы, где преподавала Хелен, а потому, узнав переодетую цыганку, с улыбкой сказала:

– Я и не предполагала, что вы умеете гадать. Обожаю, когда мне предсказывают судьбу, – без малейшей необходимости добавила она.

Хелен задумалась, копируя воображаемые манеры гадалок, поводила руками над картами, склонив голову и закрыв глаза. (Армстронг. Салли? Или Сьюзи? Звезд с неба не хватает, кажется, провалила геометрию в прошлом году? В команде чирлидеров, вспоминала Хелен, заглядывается на рыжего Ватсона).

– Выберите карту, – важно предложила она.

Девица Армстронг, хихикая, подержала над картами руку и, наконец, выбрала одну.

– Эта.

Хелен перевернула карту.

– Облака, – протянула она, рассматривая грозовые тучи на картинке. – Хорошо.

Ее вдруг охватило чувство одиночества, она остро ощутила, каково это – стоять на обочине, сидеть дома, всеми забытой, никому не нужной. На нее смотрела девушка, которая никогда не испытает ничего подобного, и, не долго думая, Хелен выдала:

– Ты никогда не будешь одинока. Никогда не будешь страдать. Все твои несчастья рассеются. (Какие вообще несчастья могли грозить девушке, не сдавшей геометрию, зато подцепившей рыжеволосого молодого человека?). – Приглашение, – сказала Хелен, перевернув следующую карту, – ты, наверное, знаешь, от кого?

Девушка с улыбкой кивнула.

– Твое желание о приглашении исполнится, – продолжала Хелен, – и это будет один из самых счастливых дней в твоей жизни.

Девушка встревоженно подалась вперед.

– А мама меня отпустит? – выдохнула она.

Хелен торжественно перевернула еще карту.

– Каменная стена, – провозгласила она. – Тебя отпустят, но только потому, что мама тебе доверяет, ведь ты ведешь себя хорошо и слушаешься старших. А если станешь приходить домой поздно или спорить… – Она перевернула другую карту. – Молния. Неприятности. Серьезные неприятности, – предрекла Хелен, зловеще глядя девушке прямо в глаза. – Ужасные несчастья.

Девушка, широко раскрыв глаза, кивнула.

– Я выйду замуж? – спросила она через минуту.

Хелен открыла еще карту.

– Разбитое зеркало. Не за того, о ком ты думаешь. Ты повзрослеешь, и то, что кажется привлекательным сейчас, обернется детской фантазией. Когда-нибудь ты встретишь… – она заколебалась – мужчину своей мечты, – мрачно договорила фразу Хелен.

«В конце концов, – подумала она, – все может быть. Каждая девушка мечтает встретить мужчину своей мечты. Доктор Атертон не был бы похож на мужчину мечты шестнадцатилетней девочки, но разве мы говорим о докторе Атертоне, – размышляла Хелен, пока гостья воображала свое счастливое будущее. – Мы с ним знакомы давно, с тех пор, как он впервые встал на роликовые коньки, – подумала Хелен, – я буду бесконечно счастлива, когда он наконец-то устроит свою жизнь с миссис Миллер».

– Сколько мне будет лет? – уточнила девушка.

– Цветы, – прочла Хелен. – Очень старые. Ты станешь… хм… мудрой, и уважаемой, и у тебя будет много внуков, и проживешь прекрасную жизнь.

Она замолчала, и девица Армстронг неохотно поднялась.

– Большое спасибо, мисс Спенсер, – улыбнулась она. А у выхода вдруг остановилась. – Послушайте, – сказала девушка, поворачиваясь, – не могли бы вы поподробнее рассказать мне о танцах? О том приглашении?

Хелен взяла еще карту.

– Луна, – прочитала она, подняла голову и улыбнулась девушке, и та улыбнулась в ответ.

– Вот спасибо, – сказала девица Армстронг и ушла.

Когда стемнело, кто-то принес свечу, однако маленький огонек едва рассеивала мрак, окружавший Мадам Мистерию. Хелен начала осознавать: ни с чем она не сживалась настолько – ни с тарелкам, которые мыла и сушила дома, ни со стенами своего дома, ни с одеждой, которую носила каждый день, – как с рисунками на картах. Она в подробностях изучила и свадебные церемонии, и приглашения, и больницы, и неожиданные письма. Пожилой миссис Лэнгдон она сообщила, что ее дельфиниум в следующем году расцветет пышным цветом, юному Бобби Миллс, – что подачи станут точнее и сильнее; всем симпатичным девушкам она предсказывала некоторое ожидание и свадьбу по прошествии определенного времени, а всем дурнушкам, – что они выйдут замуж раньше, чем ожидают. Хелен настоятельно рекомендовала четырнадцатилетней Бетси Харвестер не убегать в Голливуд и со смехом отказалась выяснить у духов, родится ли у миссис Мартин мальчик или девочка. Тем временем очередь перед ее киоском не исчезала, и только когда миссис Брэндон пришла ее навестить с бумажным стаканчиком лимонада, Хелен поняла: уже поздно, и ярмарка, должно быть, почти завершилась.

– Ты заработала целое состояние, – признала миссис Брэндон, ласково похлопывая Хелен по плечу, – все говорят, ты замечательная гадалка.

Хелен выпрямила спину и потянулась.

– Вот отдохну минутку… – проговорила она.

Подняв глаза на миссис Брэндон, Хелен моргнула. Она так долго смотрела на карты при свечах, что окружающая темнота ее ослепила. Миссис Брэндон подошла к входу и выглянула наружу.

– Еще человек шесть дожидаются, – сообщила она. – Право же, Хелен, ты столько для нас сделала… – Помолчав в замешательстве, миссис Брэндом поспешно проговорила: – Я так и не нашла времени как следует с тобой познакомиться. Приходи завтра на обед и не поможешь нам разобраться с прибылью? Мы будем очень рады.

– Но я… – промямлила Хелен, потом решительно добавила: – Спасибо, с удовольствием приду. – И тут же зачастила: – Пора возвращаться к работе. Клиенты ждут.

– Право же, – сказала миссис Брэндон, снова похлопывая Хелен по плечу. – Тогда я жду тебя завтра, в час.

Миссис Брэндон вышла через заднюю дверь, и Хелен услышала, как она споткнулась в темноте о коробку. Хелен подумала, что завтра будет интересно. Может, Билл Атертон…

– Пусть следующий войдет, – быстро объявила она, не давая себе додумать.

В конце концов, даже если вы знакомы с человеком с тех пор, как у него выпал первый молочный зуб, это все равно не дает вам права…

– О чем вы желаете спросить карты? – произнесла Хелен и взглянула на вошедшую: – О! – слабо выдохнула она.

Миссис Миллер улыбнулась. Эта женщина всегда очаровательно улыбалась, и ходила тоже очаровательно, и говорила, и смеялась, и одевалась просто очаровательно. И если ее обаяние не действовало на Хелен Спенсер, то не из-за злого умысла самой миссис Миллер.

– Вы, безусловно, сегодня популярны, – сообщила миссис Миллер. – Я простояла в очереди несколько часов.

Хелен смутилась до слез, надеясь, что при тусклом свете всего одной свечи миссис Миллер не увидит, как Хелен, взрослая женщина и, предположительно, разумный человек, неотвратимо краснеет.

– Я просто… – тихо начала она оправдываться, и вдруг подумала: а за что я извиняюсь? Для нее это ничего не значит. И сказала: – Желаете заглянуть в будущее? Или прояснить прошлое?

Многие в округе только тем и занимались, что предсказывали будущее миссис Миллер. Ее прошлое, хоть и совершенно ясное, было омрачено искренними усилиями добропорядочных людей, которые старательно бросали на него тень. Миссис Миллер побывала замужем и развелась, и, поскольку она не родилась и не выросла в округе, очевидно, таила в себе опасность. Хелен Спенсер, которая всегда была выше мелочных сплетен, испытывала искреннее отвращение к миссис Миллер.

– Я хочу знать, – скромно улыбаясь, сказала миссис Миллер, – принять ли приглашение, которое я получила сегодня. Очень важное приглашение.

«Значит, она его поймала», – подумала Хелен, и одну за другой открыла карты непослушными пальцами, заставляя себя раскладывать картинки по столу медленно и мягко. «Представь, что это кто-то другой», – мысленно велела себе Хелен, а вслух произнесла:

– Вот приглашение, а рядом – предложение руки и сердца.

Миссис Миллер вздрогнула и улыбнулась.

– Если это приглашение на свадьбу, то, по всей видимости, вы должны его принять. Следующая карта говорит о счастье. Долгая дорога. Может быть, медовый месяц?

– Возможно, – радостно призналась миссис Миллер.

«Наверное, Бермуды», – подумала Хелен, которая всегда мечтала поехать на Бермуды.

– Путь к счастью открыт, – мрачно продолжила Хелен, – и вам будет благоприятствовать удача. – Собрав карты, она добавила: – Представляю, как вы счастливы, – не без иронии произнесла она.

Миссис Миллер встала.

– Большое спасибо. Я так волнуюсь.

И убежала.

«Зря я в это ввязалась, – подумала Хелен. – Надо было остаться дома и вымыть голову. Больше не стану предсказывать судьбу и больше не желаю видеть эти карты. К чему я выставляю себя здесь дурой, пока другие… Лучше бы сделала маникюр. Вот бы набрать достаточно денег, чтобы поехать на Бермуды и обосноваться там… Может, подать заявление о переводе в какую-нибудь школу в… сказочной Руритании?»

Она печально переворачивала карты. «Кольцо, – думала она, – мост, солнечный свет». Кто-то вошел в киоск, и Хелена бросила, не поднимая головы:

– На сегодня все. Я устала.

– Хорошо, – послышался голос Билла Атертона. – Я и так знаю свое будущее.

– О! – пискнула Хелен, понимая, что вряд ли сможет выдавить хоть слово.

Надо было догадаться, что он войдет сразу после нее, ведь они пришли вместе, и она, наверное, настаивала на том, чтобы услышать предсказание судьбы. Зашли бы вдвоем…

Хелен беспомощно припомнила несколько фраз, с которых начинают разговор: «Как я рада вас видеть; слышала, вы женитесь»; «Миссис Миллер только что мне сообщила; поздравляю вас обоих; «Не зайдете ли с ней вместе на чай?» и благоразумно промолчала.

– Я пришел на помощь, – заявил Билл Атертон. – Вы слишком долго были в лапах цыган.

Хелен засмеялась, почти естественно.

– Мне понравилось, – созналась она.

– Тогда давай, – предложил он, забирая карты, – я расскажу о твоей судьбе, для разнообразия. – Разложив карты на столе, Билл Атертон сосредоточенно посмотрел на них. – Я вижу, – зловеще прошептал он, – даму, которая любит веселье, людей, и смех.

– Я ее знаю, – кивнула Хелен.

– Неужели? А вот и другая: она одинока, грустна и хочет уехать далеко-далеко.

– И ее я знаю.

– Первая дама ждет рыцаря, который защитит ее от черного отчаяния.

– Надеюсь, вы будете очень счастливы.

– Вторая дама, наконец, научилась принимать неизбежное и склоняется перед судьбой.

– Конечно, я…

– Вторая леди, – неторопливо продолжил Билл Атертон, – как всем известно, вскоре покинет наш городок и по очень веской причине.

– Я вот подумала… может, переехать в Руританию?

– А первая дама, – прервал ее предсказатель, – вероятно, будет жить долго и счастливо. Айлин Миллер, – небрежно пояснил он, – завтра уезжает в Сиам. – Он собрал карты. – Получила весточку от своего будущего мужа. Он миссионер. – Гость посмотрел Хелен в глаза.

– Понимаете ли вы, – произнес он, – что сегодня вечером у большинства наших соседей впервые появилась возможность поболтать с вами просто так?

– Но я…

– И себя я тоже имею в виду. Особенно себя. А теперь давайте поиграем в дротики. Вы сегодня достаточно накуролесили.

И он бросил карты в угол.

Кошка Хелен, встревоженная непостижимым кошачьим чутьем, пошевелилась на стуле и, широко зевая, встала. Может, она услышала, как шуршат мыши, или подумала, что ее хозяйка никогда не еще не задерживалась неизвестно где так поздно; во всяком случае, она соскользнула со стула и проследовала на кухню, где одним прыжком взлетела на плиту, к остаткам жареного цыпленка. Вдумчиво, не боясь, что ее потревожат, кошка нацелилась на куриную ножку и принялась за работу.