Текст книги "Список"

Дана и Рейчел сидят за столом возле администрации и продают билеты на танцы, доставая их из металлической коробочки. Перед ними уже выстроилась очередь, поэтому Марго встает в самом конце. Кто-то обещает ей, что, выбирая королеву танцев, проголосует за нее. Девчонки показывают, что уже вписали ее имя в бюллетень, напечатанный на обратной стороне отрывного корешка билета. Марго вежливо благодарит их. И приглашает тех, кого хотела бы видеть на своей пятничной вечеринке.

– Один билет, пожалуйста, – произносит Марго со своей самой лучшей улыбкой, когда оказывается у стола.

Протянув деньги, она замечает, что Дана и Рейчел надели беджики: «Привет, меня зовут…» А сверху приклеили стикеры со словами: «Голосуйте за Королеву Дженнифер». И точно такие же лежат на столе рядом с Даной, сжимающей в руках розовый маркер.

– Королева Дженнифер? – спрашивает Марго, ее голос пропитан неверием.

Дана опускает голову и начинает подписывать новый стикер.

– Не принимай это на свой счет, Марго, – вздыхая, говорит Рейчел.

– Две мои лучшие подруги выступают против меня. Агитируют за девчонку, которая, как они знают, мне не нравится. Я бы сказала, что это трудно не принять на свой счет.

– Слушай, если бы ты вчера вечером поехала с нами за покупками, то поняла бы нас.

– Это было ужасно, – рисуя над одной из букв в имени Дженнифер звездочку, мрачно признается Дана. – Даже более чем ужасно. Просто вспомнив об этом, мне хочется плакать.

– Представляешь, она даже не собиралась идти на танцы! – добавляет Рейчел. – За четыре года девчонка ни разу не была на школьных танцах. Дженнифер нужно это, Марго. – Рейчел протягивает ей билет и стикер «Голосуйте за Королеву Дженнифер». – Намного больше, чем тебе.

Марго засовывает билет на танцы в задний карман джинсов, туда, где уже лежит фотография платья. Но стикер держит в руках.

Она прекрасно понимает, что должна сделать. Приклеить стикер на грудь и быть милой. Такое поведение точно положит конец напряжению между ней и ее подругами. Все будут думать, что она хороший человек. И никто, даже Дженнифер, не подумает о ней плохо.

Но вместо этого она кладет стикер к тем, что лежат стопкой перед Даной. Маркер на нем потек от потных ладоней.

– Не могу, – говорит она.

Рейчел откидывается на стуле:

– Ты ведь шутишь, да?

– Марго, перестань, – говорит Дана. – Почему ты так себя ведешь?

Марго начинает злиться. Терпеливо ожидающие за ее спиной ученики переступают с ноги на ногу, и она чувствует себя так, как будто кто-то выбил почву у нее из-под ног.

– Не уверена, что это хорошая идея. Знаете, могут подумать, что вы смеетесь над…

– Хорошо, – говорит Рейчел и отмахивается от Марго. – Как хочешь.

– Рейчел, позволь мне просто…

– Нет, правда. Мне казалось, ты, как никто другой, захочешь очистить свою совесть. Но, вероятно, тебе не за что просить прощения.

Но это не так. Марго знает, что ей есть за что просить прощения. Но разорвать дружбу с Дженнифер было достаточно сложно и в первый раз. Она не готова снова впустить ее в свою жизнь. И она уж точно не считает необходимым уступать корону в знак раскаяния. В конце концов, не только Марго виновата в случившемся. Дженнифер тоже внесла свой вклад в то, что произошло, наравне с ней.

Марго хочется защититься. Объясниться. Но сердитые взгляды ее подруг дают понять, что все, что она сейчас скажет о Дженнифер, будет истолковано неверно. Это будет воспринято как защита; это будет выглядеть так, будто Марго добивает несчастную уродину, после того как та упала. Поэтому она отступает от стола и уходит, не сказав ни слова.

Кажется, у всех, мимо кого она проходит, наклеены стикеры с призывом: «Голосуйте за Королеву Дженнифер». И ребята смотрят на грудь Марго, ожидая увидеть ее в своих рядах. А когда понимают, что это не так, выражение на лицах соучеников быстро меняется. Они наклоняют головы и шепчутся. И конечно же обсуждают Марго.

Марго задумывалась об этом еще в прошлом году, но теперь знает наверняка: быть самой красивой девочкой в списке не всегда является благословением. Иногда это проклятие.

К окончанию школы Морин произошли странные вещи. Она стала ссориться со своими подругами так часто, что и не сосчитать. Затем отказалась ехать на Уиппл-Бич, хотя родители уже оплатили номер в отеле. Без каких-либо причин прямо перед выпускным сестра бросила Уэйна, невероятно сексуального парня, с которым встречалась два года, с ним она потеряла свою девственность (судя по любовному письму, которое Марго нашла в ящике с нижним бельем Морин). Поэтому не удивительно, что на вечеринке Морин в честь окончания школы не появился никто из ее друзей. А она напилась и вырубилась на шезлонге на глазах у бабушки с дедушкой, изредка просыпаясь, чтобы опустошить желудок.

Марго казалось безрассудным то, как ее сестра последовательно избавлялась от всего, чем дорожила. Окончание средней школы и так означало начало новой жизни, но казалось, что Морин поняла это слишком буквально.

И в итоге она выбрала колледж подальше от Маунт-Вашингтона. Марго хотела помочь сестре собрать вещи, но к тому моменту они уже не очень-то ладили друг с другом, поэтому она просто старалась держаться подальше от Морин. Между ними всегда присутствовало некоторое напряжение, которое Марго могла истолковать лишь как ненависть. На прощальном ужине перед отлетом мамы с Морин в колледж, находящийся на другом конце страны, та ни разу не посмотрела на нее.

Поэтому Марго с облегчением наблюдала за отъездом сестры.

А сразу после этого Марго заглянула в ее комнату. Фотографии подруг Морин, которые когда-то покрывали всю стену, сейчас доверху заполняли мусорную корзину.

Марго села на пол, осторожно отодрала скотч и разгладила те, что погнулись. Некоторые из них были сделаны на школьных танцах, и на одной было запечатлено, как Морин в тиаре, удерживающей каштановые локоны, танцует с Уэйном.

Фотография была сильно измята. И один из загибов проходил прямо по лицу Морин. Но Марго вдруг осознала, что никогда не видела свою сестру настолько счастливой.

* * *

По пути в классную комнату Марго замечает директора Колби. Она наблюдает за проходящими мимо учениками, ее взгляд мечется по коридору.

Что директор Колби подумает об этом цирке с «Голосуйте за Королеву Дженнифер»? Если Марго примет участие в этом безумном действе, то будет казаться высокомерной. А если не примет, это будет выглядеть еще более странно.

Марго разворачивается и уходит, избегая столкновения с директором Колби.

Глава 20

Даже при месячных спазмы не такие болезненные.

Бриджит сжимает губы и сосредоточивается на надписи-граффити, что украшает желтовато-коричневую дверь туалета. Она сидит на унитазе в женской раздевалке спортзала. Ее тело наклонено вперед, локти упираются в обнаженные бедра, а подбородок лежит на руках. Между ее кроссовок стоит полупустая бутылка с маслянистой жидкостью, которая разделилась на слои.

Это не простая смесь. Это волшебное зелье.

Потребность сходить в туалет то и дело отравляла ей утро, с каждым разом становясь все более и более острой. На уроке физкультуры ее скрутило уже в третий раз, и желание было таким сильным, что Бриджит пришлось сбежать с волейбольной площадки прямо посреди розыгрыша мяча, оставив команду без связующего игрока. Ей было трудно передвигаться из-за спазмов, поэтому она ковыляла, вжав пальцы в бока. И едва успела снять шорты.

Жаль, что она не дома, где ей никто бы не помешал. И возможно, журнал или книга отвлекли бы ее от боли. О господи. Что если какой-нибудь учитель не отпустит ее в туалет? А еще ее беспокоят эти спазмы. Так не должно быть. Они ощущаются как воспаление аппендицита или что-то подобное.

Нет! Не о чем волноваться. В описании разгрузочного дня сильные спазмы упоминались как возможный побочный эффект. Также там говорилось, что ее будет мучить ужасный голод. Вчера она чуть не сошла с ума от желания съесть что-нибудь. Не что-то специфическое, а обычную еду. И игнорировать это было сложнее, чем в обычные дни. Но в описании говорилось, что если Бриджит не сдастся, сможет противостоять своему внутреннему голосу, уговаривающему ее поесть, то станет легче и голод исчезнет. И именно так и случилось.

Ей нужно поверить в этот процесс.

Живот скручивает еще раз. Раздаются всплески. Каждый раз Бриджит уверена, что внутри нее ничего не осталось. И каждый раз ошибается.

Сквозь бетонные стены проникает отдаленный свист. Через несколько секунд распахивается дверь в раздевалку, а затем забегают девчонки, чтобы переодеться перед следующим уроком. Бриджит быстро поднимается и смотрит на мутную воду. Каким бы отвратительным ни казалось содержимое, Бриджит переполняет от странной гордости, когда она смывает то, что засоряло ее. Она наблюдает, как вода в туалете становится чистой и прохладной. И чувствует себя лучше, можно даже сказать радостно, несмотря на то что живот похож на переполненный водой воздушный шарик.

Разве не здорово никогда не ощущать голода?

Так и есть. Честно.

Помыв руки, Бриджит идет к шкафчику, чтобы переодеться. Многие ее подруги уже сменили одежду и выстроились у прямоугольного зеркала, занимающего одну из стен раздевалки. Они обращаются к своему отражению, и их безжалостные откровения направлены на них самих.

Одна из девушек стонет:

– Клянусь, у меня кожа отвратительнее, чем у любой другой девчонки в школе.

Другая шутливо подталкивает первую:

– Ты прикалываешься? У тебя красивая кожа! И нет никаких черных точек. – Девушка подается вперед, словно собирается понюхать зеркало. – А у меня ими покрыт весь нос.

– Помолчи! У тебя идеальный нос. Я упрашиваю родителей сделать мне пластику носа на Рождество. Серьезно. Я даже готова отказаться от машины.

– Если пойдешь на пластику носа, хирург засмеет тебя прямо в своем кабинете. А если обращусь я, то он, вероятно, после этого напишет научную работу. Я имею в виду, ты знаешь хоть одного одиннадцатиклассника в мире с такими морщинами?

Девушка хватается за челку и поднимает ее к потолку, натягивая кожу на лице. От этого проступают очертания ее черепа и синие вены.

Последняя девушка фыркает в зеркало и разводит губы как можно дальше, обнажая десны цвета пожеванной коричной жвачки.

– Лучше бы у меня были твои невидимые морщины, чем эти кривые зубы. Никогда не прощу родителей за то, что они не поставили мне брекеты. Это же жестокое обращение с детьми.

Бриджит просовывает голову в белый свитер. Она делает это медленно, скрываясь в шерстяной мягкости на несколько секунд. Ее подруги всегда соревнуются друг с другом в придуманных недостатках, выясняя, кто превзойдет на этот раз в фальшивой ненависти к себе.

Но Бриджит может обскакать их всех.

Она берет расческу и идет к зеркалу.

– Вы, девчонки, такие сумасшедшие, – говорит она, глядя в глаза своему отражению. – Я, вне всяких сомнений, здесь самая уродливая.

Конечно, Бриджит говорила такое и раньше. Эта фраза была одной из ее лучших палочек-выручалочек, потому что в ней не упоминались ее недостатки. Она охватывала абсолютно все.

Бриджит говорит правду. Она знает этих девчонок с садика. И выросла с ними. Наблюдала, как они перебирают парней, меняют прически, пробуют первую сигарету, напиваются разными видами алкоголя, до которого смогли добраться, танцуют под дурацкие попсовые песни. Сейчас они почти что женщины. Она думает, что они красивые. Но не она.

Бриджит распускает хвостик и проводит расческой по волосам. Статические искры в ее темных прядях смотрятся как блестки. Она замечает, что в раздевалке стало тихо. Поворачивается и видит, что подруги смотрят на нее.

– Ох, помолчи, Бриджит, – тяжело вздохнув, говорит одна из девушек.

– Ты серьезно? – язвит другая.

– Что? – спрашивает Бриджит, в ее голове раздается гул. Девочки коллективно закатывают глаза:

– Ага. Ты самая уродливая.

– Ты правда думаешь, что мы поверим тебе?

Бриджит вдруг становится неловко. Они сотни раз до этого разыгрывали этот спектакль, но она почему-то не может вспомнить свои слова.

– Я…я…

Бриджит замолкает. Она подумывала рассказать подругам. Поделиться теми странностями, что произошли с ней этим летом. Но промолчала, потому что не хотела, чтобы они волновались. Думали, что с ней что-то не так. Она не хотела, чтобы они паниковали. Вот почему решила не приглашать никого из них летом. Пришлось бы слишком многое объяснять. К тому же ей уже стало лучше.

– Все рады, что ты попала в список, но…

– Мы готовы убить за шанс оказаться на твоем месте, Бриджит.

– Знаешь, это не очень-то вежливо. Потому что нам есть на что жаловаться. А тебе, ну… все знают, что ты красивая. Это вроде как официально засвидетельствовано.

Когда звенит звонок, Бриджит скручивает еще один спазм. Ее подруги отправляются на ланч, а она ныряет обратно в кабинку туалета.

Но только она тянется к молнии джинсов, как понимает, что этот приступ отличается. Он какой-то другой.

К ее горлу подкатывает ком.

И это ощущение шокирует Бриджит. Она никогда раньше не блевала. Считала съеденные калории, сколько раз укусила пищу и сколько сделала глотков. Но на этом все. А теперь ее прямо-таки выкручивает. Бриджит чувствует, как внутри бурлят токсины. Словно это больше не ее выбор.

Она пятится из кабинки. Тянется к бутылке со смесью, но передумывает и вместо этого зачерпывает воду из-под крана и подносит к губам. Вода не холодная, даже теплая и слегка отдает ржавчиной.

Сейчас перерыв на ланч.

Но Бриджит идет в библиотеку. А по пути выливает смесь в фонтан. Бутылка воняет, и Бриджит кажется, что от запаха уже не избавиться, поэтому она выкидывает ее. Она больше не станет это пить. Ведь если в желудке пусто, то ее не стошнит. И хоть ее логика совсем не поддается объяснению, она знает – эту черту ей не хочется пересекать.

Глава 21

На ланче Лорен вместе с ее новыми подругами занимают самый солнечный стол в столовой и строят планы на «Караван для поднятия духа».

Первую половину перерыва они взволнованно обсуждают, как именно будут делиться своими идеями по украшению машин. Они решают, что не станут поднимать руки, а выскажутся по очереди, чтобы узнать предложения каждой. И при этом им не придется выбирать, кто следующий. Кто-то из девушек подчеркивает, что в сегодняшнем предварительном обсуждении они запишут все идеи, поэтому вклад каждого приветствуется и обязательно будет оценен. Ничьи предложения не назовут глупыми, тупыми или отсталыми.

Это собрание будет не таким, как те, в которых участвовала Кэндис. Впервые Лорен заинтересовало, настолько ли та ужасна, как ей рассказали девушки. Кажется, что, избавившись от влияния Кэндис, они расцвели. Это чувство Лорен знакомо. Освобождение. Независимость. Раньше она ощущала вину за то, что пошла в школу, отдалилась от матери и захотела жить своей собственной жизнью. А теперь нет. Эти девчонки, ее новые подруги, вдохновляют Лорен.

А еще так увлекательно наблюдать, как формируется это новое, бурно развивающееся идеальное сообщество. Одна из девчонок достает планы Кэндис на «Караван» и разрывает их, отчего все ликуют. Это напоминает Лорен первых революционеров, сплотившихся, чтобы покончить с тираническим режимом Британии.

– Я могу быть секретарем. Запишу все в блокнот, – охотно вызывается Лорен. – Тогда мы не забудем хорошие идеи.

Она уже решила, что не будет принимать участие в собрании. Слишком рано начинать высказывать свое мнение и мысли по поводу того, чего она на самом деле не знает и с чем никогда не сталкивалась. Она просто рада находиться здесь и быть желанной за этим столом.

Лорен достает карандаш, открывает чистую страницу. И ждет.

Но, несмотря на то что девчонкам есть что обсуждать, никто не спешит поделиться своими идеями по поводу «Каравана».

После нескольких секунд молчания одна из девочек вздыхает и говорит:

– На самом деле мне все равно, что мы сделаем, лишь бы наша идея была лучше, чем то, что предложила Кэндис.

Лорен не хочется, чтобы девочки унывали. На чистой странице блокнота заметны оттиски предыдущих записей, напоминающие маленькие гребни. И она открывает то, что записала на прошлом уроке.

– Эм, я кое-что тут набросала на английском, так как читала «Итан Фром»[6]6
  «Итан Фром» (англ. Ethan Frome) – роман американской писательницы и лауреата Пулицеровской премии Эдит Уортон.


[Закрыть] раз пятнадцать.

Девушки сбиваются вокруг нее. Заметки Лорен не слишком подробные, поэтому она объясняет:

– Символ Маунт-Вашингтона – альпинист, верно? А что, если мы прикрепим по бокам машины картонные горы? Будто мы альпинисты?

– О господи, мне это нравится, – говорит кто-то из девушек. – Мы можем взять пикап моего папы. Тогда мы все поместимся!

– И можем надеть фланелевые рубашки, взять с собой трости, веревку и другую атрибутику, – добавляет Лорен.

– Лорен! Замечательные идеи!

– Поверить не могу, что мы собирались использовать крем для бритья и бумажные гирлянды. Вот она… концепция!

– Эй, Лорен! Ты должна поехать с нами после школы и помочь купить все необходимое.

Лорен улыбается, а потом вспоминает:

– Меня забирают после школы. Но я могу помочь вам составить список…

– Позвони маме и скажи, что тебе надо задержаться, – предлагает одна из девушек. – Вот, возьми мой сотовый. – Она оглядывается на дежурных по столовой. – Только не спались.

Лорен набирает домашний номер. И, к счастью, попадает на автоответчик.

– Привет, мамочка. Это я. Можешь не забирать меня сегодня. У меня школьный проект, ради которого придется задержаться. Когда закончу, приду домой. Хорошо? Спасибо, мам. Увидимся позже. Люблю тебя.

Лорен сбрасывает вызов и отдает телефон его владелице. Это было не так сложно.

И тут телефон начинает звонить. Девушка бросает взгляд на экран:

– Лорен, думаю, это твоя мамочка. Девочки фыркают.

Лорен заламывает руки:

– Эм… Пусть оставит сообщение.

– Хорошо.

Через минуту телефон снова начинает жужжать.

– Извини, – говорит Лорен. – Она немножко не в себе с тех пор, как я пошла в школу.

Кто-то из девушек поднимает голову:

– Ш-ш-ш… идет Кэндис.

Лорен смотрит, как та подходит к столу. Никто из девушек не освобождает для нее место. От этого Лорен чувствует дискомфорт, словно именно она должна уступить место Кэндис. Но как только она собирается встать, одна из девушек кладет руку на ее колени под столом, молча призывая остаться на месте.

Кэндис плюхается с краю:

– Обсуждаете «Караван»?

– Ага.

– И как успехи?

Никто ей не отвечает, поэтому Лорен поворачивает блокнот, чтобы Кэндис смогла прочитать записи:

– Хорошо. Хочешь посмотреть, что мы придумали?

– Нет, – прямо заявляет Кэндис, а потом перекидывает волосы через плечо, но Лорен замечает, как ее взгляд ненадолго задерживается на странице. – Я не могу в этом году заниматься «Караваном». Немного занята… вот почему и подошла к вам. – Кэндис равнодушно вздыхает. – Я закатываю вечеринку в субботу перед танцами. Все могут прийти ко мне, чтобы вместе пофотографироваться. Мама купит пару бутылок рома, будет еда и все такое.

Лорен оживляется, но, кажется, другие девушки не впечатлены.

– Круто, – говорит одна из них и размазывает еду вилкой по тарелке.

– Да, возможно, – улыбается другая. Уголки рта Кэндис опускаются.

– Эмм… хорошо, – медленно отступая, произносит она. – Ну, я надеюсь, вы сможете прийти.

Как только Кэндис скрывается из виду, девушки склоняют головы и шепотом начинают совещаться.

– О чем она думает? Что благодаря этой вечеринке снова понравится нам?

– Я вас умоляю. Мы уже решили пойти к Эндрю после танцев. Не похоже, что только она будет снабжать нас выпивкой, как было летом.

– Может, теперь Кэндис поймет, что нельзя обращаться с людьми как с дерьмом, а также чем это чревато.

– Кэндис ведет себя как сволочь почти всю свою жизнь. Она никогда не изменится. Всегда будет думать, что лучше всех нас.

Лорен опускает взгляд на свой блокнот. Ей понятно, что приглашение Кэндис было предложением мира, попыткой все уладить. Но обида, которую ощущают эти девчонки, очевидно, имеет глубокие корни. Такие глубокие, что, вероятно, вечеринка не поможет это исправить.

Одна из девушек сжимает губы, погружаясь в раздумья. А потом говорит:

– Но, наверное, будет круто выпить перед танцами. Так они пройдут веселее.

– Эй! Мы могли бы пойти к Кэндис ради рома, а не ради развлечений.

– Верно!

Лорен закусывает губу. Ей не нравится идея отправиться к Кэндис только ради бесплатного алкоголя. Но, опять же, может, девчонки поймут, что таким образом та извиняется. Может, им нужно оказаться в одной комнате, чтобы выяснить отношения. Может, на вечеринке Кэндис принесет свои чистосердечные извинения.

Одна из девушек решительно скрещивает руки:

– Ну, если Лорен не пойдет к Кэндис на вечеринку, то и я тоже.

– И я, – присоединяется к ней другая. Остальные поддакивают.

Лорен приятно видеть, что ее новые подруги так поддерживают ее. Кэндис была не права. Дело не только в том, что Лорен красивая. Она нравится им. Действительно нравится.

Девушка, которая давала Лорен свой сотовый, ныряет под стол, чтобы прослушать голосовое сообщение.

– Лорен, – говорит она, – твоя мама просит передать тебе, что ее взяли на работу.

Лорен сияет:

– Ура! Знаете, что это значит? Мы остаемся в Маунт-Вашингтоне!

Она радостно взвизгивает. Девушки вежливо улыбаются, хотя видно, что они слегка смущены. Лорен прикрывает рот рукой.

– Извините. Я просто очень рада, – нервно захихикав, говорит она.

Держащая в руках сотовый девушка немного озадачена.

– О! Хорошо, – говорит она. – Это хорошо. Потому что мне показалось, что твоя мама немного разочарована.

Глава 22

Звенит звонок с шестого урока. Эбби машет на прощание Лизе, которая срывается с места и исчезает в коридоре. У той следующий урок проходит на другом конце школы, и ей приходится выбегать с естествознания, чтобы успеть вовремя. Они договорились, что Лиза выполняет большую часть лабораторных опытов и расчетов, а Эбби записывает результаты и убирает рабочее место. По ее мнению, это прекрасная сделка. Ее следующий урок – физкультура, поэтому она не спеша скручивает рельефную карту и относит в кабинет образцы пород. Эбби ненавидит физкультуру почти так же сильно, как и естествознание. Она уже собирается выходить из кабинета, когда ее учитель, мистер Тиммет, поднимает вверх карандаш:

– Эбби?

Она останавливается за порогом и поворачивается к его столу, не желая возвращаться в класс:

– Да, мистер Тиммет?

– Боюсь, у нас есть маленькая проблема. – Подозвав ее поближе, учитель начинает рыться в бумагах на столе, старательно отводя глаза. – Если посмотреть на оценки за два первых теста и за незаконченное письменное задание, которое ты сдала в понедельник, видно, что ты не очень хорошо справляешься с моим предметом.

Дерьмо. Письменное задание. Из-за всех этих событий, связанных с попаданием ее имени в список, она забыла списать у Лизы ответы.

– Эбби, знаю, кажется, что учебный год только начался, но уже прошла половина семестра, – продолжает мистер Тиммет, доставая прямоугольную стопку светло-голубых карточек. Это табель успеваемости. – Пожалуйста, пусть кто-нибудь из твоих родителей подпишет это до конца недели.

Эбби так глубоко засовывает руки в карманы джинсов, что чувствует шов, из которого торчат ниточки.

– Но я стараюсь, мистер Тиммет, – бормочет она. – Правда.

Эбби добавляет в свой голос отчаяния. Такие учителя, как мистер Тиммет, считают себя вечно молодыми и верят в свою привлекательность в глазах учеников, поэтому ведутся на такие вещи.

– Я сожалею, что так получилось с домашним заданием в понедельник. Тем утром кое-что произошло, и я… – Эбби замолкает, надеясь, что на лице мистера Тиммета отразится проблеск понимания, подтверждающий, что он знает о списке. Или по крайней мере сочувствия. – Но как бы там ни было, я действительно намеревалась выполнить его. Правда.

Мистер Тиммет убирает очки на голову и трет глаза:

– Как я сказал, Эбби, речь идет не только о письменном задании. Я рад, что ты стараешься, и хочу, чтобы ты знала: еще не поздно повысить оценку. Не забудь, что на следующей неделе у нас важный тест, и если ты хорошо его напишешь, то твой средний бал вырастет. Но я все равно должен сообщить твоим родителям, что в данный момент ты отстаешь по моему предмету.

Эбби чувствует слабость. Отстает? Уже?

Она так надеялась, что в этом учебном году все будет по-другому. Что учеба в старшей школе будет отличаться от того, что было в восьмом классе, когда ей приходилось заключать самые разные сделки с учителями за дополнительные оценки и возможность пересдать экзамены, чтобы не попасть в список отстающих.

В этом году Эбби старалась больше уделять внимания учебе. И даже в первый день конспектировала. Она как можно аккуратнее записала в блокнот все, что говорил мистер Тиммет.

И какое-то время Эбби казалось, что ей все понятно. Она разобралась в природе стихийных бедствий и в том сумасшествии, что творится в ядре Земли. Но по истечении определенного времени ребята перешли от заучивания названий различных камней к сложным уравнениям. И вот с ними-то и возникли проблемы.

– Если родители увидят этот табель, то убьют меня. Пожалуйста, пожалуйста, пожааалуйста, разве мы не можем что-нибудь придумать? Я выполню любое домашнее задание. И каждый день буду приходить к вам после уроков, пока не улучшу оценку.

Мистер Тиммет кладет табель на самый край стола, отчего тот чуть не слетает на пол.

– Я обязан это сделать, Эбби. Ничего личного.

Мистер Тиммет – любимый учитель Ферн. Эбби с легкостью может представить, как Ферн пялится на него со своей парты в первом ряду и считает тонкие полоски на его рубашке. Он носит водонепроницаемые часы. Как практично. И очки в проволочной оправе, которые никогда не заляпаны и не запачканы, в отличие от очков других учителей. На уроке он часто отпускает научные шутки, но над ними смеются лишь умники. Эбби понимает, почему он так сильно нравится Ферн. И по этим же причинам он раздражает Эбби.

– Мистер Тиммет, умоляю вас. Вы можете хотя бы подождать до теста, который будет на следующей неделе? В субботу вечером танцы, а родители накажут меня, и…

Эбби замолкает, когда мистер Тиммет поворачивается к компьютеру. Очевидно, ему плевать на нее и на танцы. У нее никогда не получалось найти общий язык с учителями, как у Ферн. А ведь сестра Эбби может зайти к ним на минутку и поделиться всем тем, что происходит в ее жизни.

Осознав, что Эбби перестала умолять его, мистер Тиммет переводит на девушку взгляд. Эбби кажется, что учитель немного нервничает. Или, может, просто сожалеет, что ситуация стала такой неловкой.

– Боюсь, это не подлежит обсуждению, – говорит он. Эбби кажется, что учебники стали невероятно тяжелыми.

Она крепко сжимает их в руках, и ее глаза наполняются слезами.

– Но я буду стараться, – шепчет она. – Обещаю.

– Мне бы хотелось увидеть это, Эбби. Знаешь, тебе стоит попросить сестру позаниматься с тобой. У Ферн не было проблем с моим предметом. Она очень умная девочка.

Наконец Эбби хватает отчет со стола мистера Тиммета. Она делает это так быстро, что пачка других листков падает на пол.

– Конечно, – бормочет она, направляясь к выходу. Как раз в этом Эбби уверена.

Во время игры в краб-футбол[7]7
  Краб-футбол (англ. crab soccer) – спортивная игра, проводимая на уроках физкультуры в американских школах. В отличие от обычного футбола игроки удерживают себя на руках и ногах животом вверх, что делает их похожими на крабов.


[Закрыть] Эбби раздумывает над возможными вариантами. Если она отдаст этот табель родителям, то ее наверняка накажут, но есть большая вероятность, что ее простят и отпустят на танцы. Если же она его не подпишет до пятницы, мистер Тиммет, вероятно, позвонит ей домой, и тогда Эбби уж точно запрут дома. А значит, она перестанет так сильно интересовать всех, к чему она уже привыкла, и пропадет ее приглашение на вечеринку к Эндрю.

Довольно тупиковая ситуация.

Эбби сидит на кровати. Она не хочет делать домашнее задание или смотреть ток-шоу, мелькающее на экране небольшого телевизора, который стоит на захламленном комоде.

На другой половине комнаты Ферн сгорбилась над долиной, расположенной между гор из учебников, которые выстроились в стопки по обе стороны от нее. Лампа для чтения подсвечивает витающую пыль в воздухе. Эбби наблюдает за карандашом Ферн, который невероятно быстро и уверенно порхает по бумаге.

Так как их маме и папе потребовались дома рабочие кабинеты, Ферн и Эбби приходится делить одну спальню. Ее планировка симметрична – у каждой стены стоит одинаковый набор мебели и аксессуаров. Кровать, стол, комод и ночной столик. Но за пределами этого минимума половины сестер существенно отличаются друг от друга.

Стена, у которой стоит кровать Эбби, заклеена фотографиями, вырезками с изображением моделей и актеров из глянцевых журналов и веселыми безделушками, полученными в ходе различных приключений с подругами. Например, узкий красный бумажный билет для игры в скибол[8]8
  Скибол (англ. Skee-Ball) – популярная аркадная игра, состоит из движущейся дорожки и доски, установленной под углом, в которой расположены отверстия в форме мишеней. Задача игрока – набрать как можно больше очков, запуская деревянный или пластмассовый шар по дорожке так, чтобы он попал в как можно более высоко расположенные отверстия.


[Закрыть] из зала игровых автоматов на причале, он сохранился после поездки в гости к Лизе в пляжный домик ее семьи. А на полу валяется грязная одежда.

Половина Ферн прекрасно бы подошла для снимка под названием «После уборки». Все опрятно и расставлено под прямым углом. Одежда аккуратно развешана и убрана на место. С левого столбика кровати свисает клубок из выигранных на академическом десятиборье ленточек. К потолку пришпилен вдохновляющий плакат с изображением пляжа на рассвете. На нем написано: «Без труда не выловишь и рыбку из пруда». Белые кнопки, воткнутые в пробковую доску, удерживают ежемесячный календарь, на котором идеальным почерком расписаны задания, тесты и конкурсы.

Если бы у Эбби была такая сестра, как Бриджит, они могли бы обсудить сложившуюся ситуацию и составить план действий. Бриджит как минимум вмешалась бы и попыталась уговорить родителей не придавать этому сообщению мистера Тиммета столько значения, помогла бы убедить их отпустить Эбби на танцы.

Ферн никогда так не сделает.

Никогда!

Эбби нащупывает рукой пульт и медленно увеличивает громкость телевизора, щелчок за щелчком, пока аплодисменты зрителей не начинают звучать как гром.

Энергично пишущая Ферн на секунду замирает.

– Почему бы тебе не посмотреть это в другой комнате, Эбби? – совсем не вежливо спрашивает она.

– О, так ты теперь разговариваешь со мной? – бормочет Эбби.

– Что? – Ферн вскидывает голову. Эбби приглушает телевизор:

– Я знаю, что ты злишься на меня из-за списка. Ну вот. Она сказала это.

Ферн выпускает карандаш, и он падает на ее тетрадь.

– Я не злюсь на тебя из-за списка, – медленно говорит она, словно Эбби идиотка. – Но не понимаю, что ты хочешь услышать от меня.

– Мм… не знаю. Как насчет… «поздравляю»?

Ферн резко поворачивается на стуле:

– Ты серьезно?

– Может быть, – бормочет Эбби, внезапно сожалея, что сказала это. – Ты не должна меня осуждать. Это просто произошло… И не по моей вине.

– Конечно же не по твоей вине, – соглашается Ферн. – Я знаю о традиции со списком. Но не стоит дефилировать по школе и так гордиться этим.

– А разве не так поступаешь ты, когда попадаешь в список отличников? – усмехается Эбби.