Текст книги "Рассказы о Бааль-Шем-Тове"

Особый дом был у святых сотоварищей, святых учеников – выучеников Бешта, благословенна память его, – за городом, и там они собирались после каждого [толкования] святой Торы, что слышали из уст учителя своего, и спорили, толкуя его слова. И рассказал мне дед мой, да будет благословенна память его, что он знал это место, но не смел ходить туда, ибо был [еще] недоросль малолетний. Однажды, в первый день праздника Рош ѓа-Шана, вслед за благословением после трапезы произнес Бешт, благословенной памяти, истолкование трубления в Великий шофар освобождения нашего[116]116
  Согласно преданию, звук Великого шофара, сделанного из рога барана, который был принесен в жертву вместо Ицхака, возвестит о приходе Машиаха.


[Закрыть], а закончив, тотчас ушел в свою комнату и дверь за собой затворил. Тотчас пошли ученики в свой загородный дом, дед же мой, да будет благословенна его память, остался один в доме Бешта. Пригрезилось деду, что в тот же день придет Машиах. И с каждым мигом все явственнее становилась его греза – что Машиах все ближе и вот-вот войдет в город. И затрепетала душа его от этого видения. А в доме никого, кому бы мог он излить свою душу. Он уж почувствовал, что душа его вот-вот отлетит от грезы этой – что Машиах входит в город. Другого пути прекратить наваждение он не нашел, кроме как пойти к святым сотоварищам. Встал и побежал в испуге по городской улице. Всякий, кто видел его бег, изумлялся и вопрошал: «Для чего ты бежишь?» – но ничего он им не отвечал. Взошед к сотоварищам святым, увидел их всех сидящими вкруг стола, а разговора нет промеж них. Потому как и им явственно привиделось, что сейчас придет Машиах.

(Квуцат Яаков)

Говорил господин и прадед мой, что каждый вечер после вечерней молитвы уходил Бешт в свою комнату, и ставили ему две свечи. Он говорил, что одна свеча или три – нехорошо для глаз, но только две, и клали ему на стол всегда особые известные книги, среди них – Мишну, Кдошим и Таѓорот, Гемару, Звахим, и Менахот, и Сефер Йецира[117]117
  Мишна, Кдошим и Таѓорот, Гемара, Звахим и Менахот – разделы Мишны и трактаты Гемары, в основном посвященные законам, связанным с Иерусалимским храмом; Сефер Йецира («Книга творения») – древнейшее произведение еврейской мистики, созданное во II – IV вв. в Земле Израиля; эта книга оказала огромное влияние на идеи умозрительной каббалы и считалась основным пособием по каббале действенной.


[Закрыть], и другие известные книги, и до одиннадцати примерно часов допускали к нему тех людей, которым надобно было поговорить с ним. Но однажды открылась страшная тайна: каждому из тех, кто стоял перед ним, казалось, что только с ним говорил Бешт все время, о поведении и о свойствах его, и что ему одному давал советы и лишь его наставлял в путях, угодных Господу благословенному. Как-то вышли [просители], и один стал рассказывать другому, о чем разговаривал с ним Бешт, второй же сказал: «Неправду ты говоришь, не вместе ли мы зашли и не вместе вышли? И все время Бешт говорил только со мной и ни с кем больше». А товарищ его упирается и говорит: «Не так, только со мной он говорил и ни с кем другим». Пока эти двое спорили, сказал то же и третий, и четвертый, и все [прочие].

(Кеѓаль хасидим ѓе-хадаш, 8)

[Бешт] имел обыкновение говорить: «О всяком грехе, совершаемом человеком ночью, своими устами сообщает он людям днем, но не дано им услышать и понять слова его, да и сам он не осознает того, что свидетельствуют о нем уста его». Однажды ехал он по дороге с учениками, да будет благословенна их память. Сказал им: «Знайте, что этот вот возница возлег ночью с неочистившейся женщиной»[118]118
  Возлег… с неочистившейся женщиной – то есть с женщиной, не совершившей ритуального омовения в микве после завершения месячных.


[Закрыть]. Поразились и сказали: «За весь день мы не слышали от него ничего, что намекало бы [на это]». Сразу же стали чутко прислушиваться ко всему, что возница скажет в тот день до [наступления] ночи. Незадолго до захода солнца прибыли на один постоялый двор на распутье. Спрыгнул возница и вошел в дом, они же последовали за ним, чтобы услышать из его уст какое-нибудь слово или намек на то, что сделал. Сказал возница хозяйке: «Подай мне водки!» Плеснула ему, и собрался он выпить. Сказала ему: «Погоди, подам тебе другой стакан, потому что этот не окунут»[119]119
  Стакан… не окунут – согласно Ѓалахе, металлическую и стеклянную посуду перед первым употреблением обязательно следует окунуть в микву.


[Закрыть]. Ответил ей возница: «Что с того, что не окунут?» Услышав это, возрадовались соратники и возблагодарили Господа, что уделил богобоязненным от мудрости Своей, и так убедились, что воистину слово Господне на устах его [Бешта].

(Сифтей цадиким, раздел Матот; Маасийот у-маамарим йекарим, 9)

Не было у Бешта сыновей[120]120
  В действительности у Бешта был сын Цви-Ѓирш.


[Закрыть], а лишь одна дочь, по имени Адель. Много лет после замужества не было у нее детей, и, понятное дело, упрашивала она своего праведного отца помолиться за нее Господу, дабы отверз ее утробу. Тогда ответил ей Бешт и сказал: «Знай, что однажды ты будешь спасена одним из ближайших моих учеников».

Один раз в праздник Симхат Тора, когда все ученики Бешта, благословенной памяти, веселились, и радовались, и плясали, у одного из них порвалась туфля. Тогда он закричал и позвал дочь Бешта, Адель, и сказал ей гойским языком: «Подавай мене патенки, та будешь мати дятенки». То есть «подай мне туфлю, и будет у тебя сын». Услышав эти слова, сказал Бешт дочери: «Быстрее возьми туфлю и подай ему, да не стой!» И пошла она и искала, но не нашла. Тогда взяла пантапил[121]121
  Пантапил – тапки (идиш).


[Закрыть], которые носила, и дала ему. И отозвался, и сказал ей: «Два патенки, та будешь мати два дятенки». То есть «две туфли – двое сыновей будет у тебя». Так и было. И понесла, и родила, и вот близнецы [были] в утробе ее, один – рабби из Судилкова, а другой – рабби Барух из Меджибожа[122]122
  Барух из Меджибожа (1753 – 1811) – внук Бешта, сын его дочери Адели. В детстве был любимцем деда, с 1780 г. занимал пост раввина Тульчина, в 1788 г. вернулся в Меджибож. К его двору, отличавшемуся особой роскошью, стекались многочисленные хасиды, стремившиеся приобщиться к святости цадика и получить от него благословение.


[Закрыть].

(Сипурей кдошим, лист 14)

Однажды просил Бешт одного из великих своих учеников – а был это святой учитель рабби Михеле – за жителей одного большого города, что молили Бешта повелеть тому, чтобы взял на себя обязанности их раввина, но святой рабби Михеле не хотел ни в какую, пока Бешт не рассердился на него и не сказал: «Ежели ты не послушаешься слов моих, знай, что потеряешь удел свой и в этом мире, и в мире грядущем». И ответил ему: «Даже если потерян будет, не дай Бог, удел мой в обоих мирах, не возьму на себя раввинской власти, ибо не для меня она». Тогда ответил ему Бешт в радости: «Благословен ты у Господа и благословен твой выбор, уготован тебе удел в Райском саду, ибо не возгордился ты ни душой, ни сердцем, услышав мои слова, я же хотел только испытать тебя, изведать сердце твое, узнать пределы и свойства его».

(Тиферет Шломо, раздел Дварим; Дерех эмуна у-маасе рав, 89; Мазкерет шем ѓа-гдолим, 14)

Слышал я, что был во дни святого Бешта один известный человек, и спросили Бешта святые ученики его, не поехать ли им к тому человеку, [чтобы] изведать свойства его. И разрешил им ехать. Спросили его, как узнают они, истинный ли тот праведник. Сказал им, чтобы попросили у него совета в отношении сторонних мыслей[123]123
  В каббале сторонней, или чуждой, мыслью называют всякую мысль или образ (как правило, плотского или суетного характера), мешающие сосредоточиться на молитве или на изучении Торы. Учение об «исправлении сторонних мыслей» играет важную роль в хасидизме.


[Закрыть], и если даст им совет, то пусть знают, что нет в том [совете] прока, ибо с этим должен человек бороться [сам] до последней минуты [жизни]. В этом служение человека в мире сем – сражаться со своими мыслями, и все – во имя Него, благословенного. (Диврей Йехезкель, раздел Экев; Таамей ѓа-минѓагим 2, кунтерес ахарон; Ноцар хесед; Нетив мицвотеха)

Слышал я от моего тестя, святого рабби Авраѓама-Мордехая из Пинчева, который рассказывал мне о величии учителя нашего Бешта, среди прочего, что однажды в праздник Рош ѓа-Шана ученики [Бешта] стояли за молитвой, и у одного из учеников выпала во время молитвы табакерка, а тот поднял ее с земли, а другой видел это и стал укорять за то, что прервал он молитву, чтобы поднять табак и втянуть понюшку, как это принято, учитель же наш Бешт в святости духа своего увидел, что укоризна этого праведника повлекла за собой то, что вынесли сотоварищу его приговор умереть в том же году, упаси нас Господь. И, вознесясь душой ввысь, взошел Бешт на Небо и приводил [там] множество доводов против этого [приговора], но ничего не помогало, пока в вечер Ѓошана раба* Бешт снова не вознесся душой, и убеждал, и кричал, и добился молитвой своей отмены [приговора] при условии, что коривший сам найдет довод в защиту сотоварища своего. И вошел Бешт в свой бейт мидраш и застал ученика, что укорял другого, за чтением книги Дварим[124]124
  В ночь Ѓошана раба, когда, согласно традиции, вступает в силу приговор, вынесенный человеку на грядущий год, принято воздерживаться ото сна и прочитывать всю книгу Дварим и все Теѓилим.


[Закрыть]. И забрал у него Бешт разум, и не мог тот больше выговаривать слова с должным тщанием, и стал расхаживать туда-сюда, размышляя о величии Бога и единстве Его. В этих занятиях запала ему в голову мысль: «Отчего в последнем поколении открыто было табачное зелье для нюхания и курения?» И сказал себе, что есть, [верно,] несколько драгоценных душ в последнем поколении, которые не могут просто так облекаться [в плоть] и воплощаться, но главное в их совершенствовании – тонкий запах, как сказано: «… [это] жертва всесожжения огнепалимая, благоухание, приятное Господу» (Ваикра, 1:9). И от этого перешел к сожалению: мол, не следовало ему так корить товарища своего за то, что понюхал табаку во время молитвы, ибо кто знает, что за душа [у него] и до какого драгоценного уровня поднялся тот в вершении единения. А в день Ѓошана раба учитель наш Бешт имел обыкновение отвечать каждому вопрошавшему, говоря, что было решено наверху и внизу и что он видит по всему миру, ибо духом святости своей провидел он мир от края и до края, и в чрезвычайном веселии пребывало сознание его в тот день. И каждый заготавливал какой-либо вопрос, как по толкованиям, так и по Гемаре и законам или по другим вопросам, и всем он намеревался дать ответ в тот день. А тот ученик приготовил вопрос о том, что его занимало. И когда задал его Бешту, сказал ему Бешт: «Скажи ты!» Рассказал тот ему о своих размышлениях. Сказал ему учитель: «Назови остальное, что было у тебя на уме тогда». И вспомнил, и рассказал, как нашел доводы в защиту сотоварища своего. Лишь тогда был снят обвинительный приговор, и рассказал учитель обо всем том, к чему привела [укоризна] сотоварища его, и предостерег, чтоб человека богобоязненного всегда судил милостиво и не навлекал бы на него небесный суд и судию, и будет ему благо.

(Ноцар хесед, раздел 4; Дерех эмуна у-маасе рав, 59)

Рассказывал рабби Моше-Йеѓуда Циммер, служивший святому рабби из Цанза[125]125
  Хаим из Цанза (Цанзер, ум. в 1783 г.) – ученый и мистик, один из величайших мудрецов бродского клойза, сват р. Яакова-Йосефа из Полонного.


[Закрыть], что много раз просили Бешта ученики научить их [духовным] ступеням, но Бешт им отказывал. Один раз на исходе святой субботы сказал он ученикам: «Давайте пойдем (Йешаягу, 2:5), и я покажу вам ступени». Поехали в лес и увидели человека, что упал, и снег со льдом уже почти покончили с ним. Хотел было один ученик заняться им, обогреть и вернуть к жизни, но Бешт не разрешил. И странно это было им. Потом увидели череду израильтян, ехавших на базар. И взяли они того человека к себе в телегу, дали ему хлеба и вина своего и привели его в чувство, так что силы вернулись к нему. И по великой их радости, что спасли душу из Израиля, ибо как речется в Гемаре (Санѓедрин, 37а): «Каждый, кто спасает одну душу из Израиля, подобен спасшему весь мир», выпили вместе с ним и опьянели, да так, что одолела их дремота и погрузились они в сладкий сон. Как увидел это человек, которого они вернули к жизни, вынул нож, что был при нем, и хотел было зарезать их, а деньги забрать. Но Господь благословенный уберег их от руки его. И все это видел Бешт со своими святыми учениками. Сказал Бешт ученикам: «Видели вы сие? А [ведь] это за сотни верст отсюда. Желаете вы постичь, что есть ступени, но это вам не по силам». И перестали они просить о том. (Дварим аревим, часть 1, лист 3, новелла 5)

Среди учеников святого рабби из Апты[126]126
  Авраѓам-Йеѓошуа Ѓешель из Апты (1755 – 1825) – раввин и хасидский учитель. Один из главных проповедников хасидизма в Польше и Румынии, он прославился кротостью и человеколюбием и был прозван Любящим Израиль – по названию составленного им сборника проповедей на темы Пятикнижия (Оѓев Исраэль).


[Закрыть] были два хасида, которые состояли при нем долгое время и служили Господу всеми силами, как это было принято у первых хасидов. Почувствовали, что достойны следующей ступени, – но вот, сами не находили ее [в себе] и огорчались весьма, [думая, что], быть может, несовершенно служение их. Вопрошали святого учителя своего, говоря: «Отчего это у первых цадиков достойны были ученики [высших] ступеней, мы же, мы не видим в себе ни одной ступени?» Ответствовал им святой учитель и сказал: «Поколение, предшествовавшее Бешту, скверным было, упаси Господь, и постановили на Небе, чтобы ни одна молитва из молитв Израиля не возносилась ввысь. Так и было примерно двадцать лет, пока Творец, благословен Он и благословенно Имя Его, не нашел вроде как, что влечет его к молитве Израиля. Велел послать новую душу в сей мир, дабы светила миру. Выбрали душу Бешта, да охранят нас его заслуги. Сказал Бешт: “Как смогу я один исправить мир? Пошлите со мной еще несколько душ”. Нашли слова его верными и согласились. Сказал Бешт: “Я [сам] отберу для себя [эти] души”. Отобрал души по своему хотению и усмотрению – всех, кто был [потом] среди сотоварищей его, и осветилась земля в его дни величием Господа благословенного, так что во дни внука его, праведника рабби Баруха, стали поговаривать о том, что должно уже наступить полное Избавление. И большое недовольство возникло [на Небе], упаси Господь, ибо говорили: мало хорошего в том, что столь много великих праведников на свете. Раз уж Слава Господня известна и явлена всем, как же поколению не быть хорошим? Надо бы убрать этих праведников и поставить взамен других, чтобы их не было видно и слышно, [тогда] будет в мире свобода выбора, и посмотрим, каков окажется этот мир.

Тот год был годом великой кончины праведников[127]127
  Имеется в виду 5575 (1814/1815) г., в течение которого скончались многие из крупнейших хасидских учителей той эпохи.


[Закрыть], великой весьма, за грехи наши многие, упаси Господь. Что же нам делать, ежели предостерегли нас, чтобы не видно нас было и не слышно ничего из уст наших? Посему – идите и служите Господу всем сердцем вашим и всей душою вашей, Господь же в доброте Своей будет содействовать вам, и удостоитесь высоких ступеней в знак доброты души вашей».

(Ирин кадишин тлитаа, Сипурей кодеш, с. 50)

Один из учеников Бешта рассказывал рабби Авраѓаму-Мордехаю, цадику из Пинчева, как однажды в зимнее время, когда был страшный мороз и сосульки свисали с крыш, пошел он с учителем своим Бештом в микву. Только вошли в микву, сразу же согрели воду посредством единения. И такое – согреть микву – могли проделать все ученики Бешта. Простоял Бешт в микве несколько часов, пока свеча не растаяла и не погасла. Сказал ему Бешт: «Глупец, возьми сосульку с крыши и зажги. Тот, кто приказал гореть маслу, скажет льду – и [тот] будет гореть»[128]128
  Парафраз на известное талмудическое высказывание, приводимое от имени рабби Ханины бен Досы: «Тот, кто приказал гореть маслу, скажет уксусу – и [тот] будет гореть» (Талмуд, Таанит, 25а).


[Закрыть]. И лед горел и горел, и час, и два, пока не пошли они обратно домой, и все еще оставалось [от сосульки] в руке его.

Однажды пошел Бешт с учениками своими за город, и подошло время дневной молитвы. Сказали ему ученики: «Ребе, нет воды для омовения рук перед молитвой». Взял Бешт посох и ударил по земле. Расселась земля, и появился источник. И доселе он бьет и бьет до сего дня в окрестностях города Меджибожа, и называется источником Бешта, и даже гои называют его так. Вода его целительна, и кто страдает расстройством желудка и изопьет из него, тотчас исцелится. Так явил Бешт несколько чудесных деяний, подобных которым не видно и не слышно было со времен танаев рабби Шимона бен Йохая и рабби Ханины бен Досы[129]129
  Рабби Шимон бен Йохай и рабби Ханина бен Доса – Шимон бен (или бар) Йохай (II в. н. э.) – танай четвертого поколения, выдающийся знаток как Ѓалахи, так и агады, занимался также тайной мудростью, считался чудотворцем. Ему приписывается авторство книги Зоѓар, основного источника каббалы; Ханина бен Доса, танай первого поколения, жил в конце эпохи Второго храма. Известен особым благочестием, моральной чистотой и бескорыстием. Занимался тайной мудростью, известен силой своей молитвы, прослыл чудотворцем.


[Закрыть] и сотоварищей их. И все, что свершил, свершил благодаря приверженности его Господу своему. И все это лишь малая часть, словно капля в море, по сравнению с великим свершением его, которое он явил на глазах всего Израиля, никак не прибегая к Имени[130]130
  Никак не прибегая к Имени – то есть к действенной каббале – манипуляциям с чудодейственными Божественными Именами и сочетаниями букв.


[Закрыть], ибо он никогда не пользовался Именами.

(Ноцар хесед, лист 91)

Еще рассказывал тот ученик, что, когда Бешт был маленьким, Ахия Шилониянин, явленный наставник его, обучал его всем употреблениям Имен. И так как Бешт был еще мал, захотел [Ахия Шилониянин] посмотреть, способен ли [Бешт] совершить что-нибудь. Постелил одежду [на воду] и перешел Днестр [с помощью] Имени. И всю свою жизнь держал покаяние за это и постился много, дабы загладить сие упущение. Один раз, к концу сего действа, вынужден был он переправиться через Днестр из-за угрозы [нападения] измаильтян. Положил кушак на воду и перешел Днестр, никак не прибегая к Имени, но только великой верой своей в Бога Израиля. И всего этого удостоился он благодаря изучению Торы ради нее самой и приверженности Творцу своему во всякое время и во всякий миг.

(Там же)

История о том, как Бешт прибыл в святую общину Бродов и остановился у одного досточтимого человека. Тот накрыл богатый стол, и сидели за ним несколько уважаемых людей, пришедших почтить Бешта. А пониже сидел там за столом один проповедник и ел весьма много. Увидели, что он много ест, и стали давать ему еще и еще, для потехи. А проповедник знай свое – съедал все, что только подавали ему, например, рыбы, от которой куска хватало двоим, он один съел два куска, то же и с подливой, и с другими кушаньями. Увидев, что он так много ест, и для потехи подкладывали ему еще и еще. Наконец стали упрашивать его, чтобы сказал им слова Торы, – только из желания посмеяться над тем, как он станет толковать Тору за столом, за которым сидит Бешт. Проповедник, ничего не подозревая, стал толковать Тору. Стали все ухмыляться в ладошку. Почувствовал проповедник, что смеются над ним из-за того, что он много ест. Перестал и сказал: «Что, если не в силах человек сказать толкование на стих из Торы, то уже и кусочек рыбки нельзя ему съесть?» Бросил Бешт взгляд, увидел все и оборвал потешавшихся. Прислушался к словам Торы, которые произносил проповедник, и понравилось ему. Сказал Бешт: «Проповедник сей говорит слова Торы, [услышанные] из уст Элияѓу, доброй памяти».

(Маасийот плиот, 17)

Однажды Бешт разъяснял ученикам устремления помыслов в час омовения в микве[131]131
  Сосредоточение на тайном, мистическом смысле омовения в микве играет важную роль в каббале. Специфические устремления помыслов во время погружения в микву практикуются хасидами многих направлений.


[Закрыть], те устремления, что приводятся в молитвеннике Ребе из Ляд[132]132
  По всей видимости, имеется в виду сидур, опубликованный рабби Дов-Бером из Любавичей в 1816 г. и дополненный комментариями, которые разъясняют смысл молитв, ритуалов и праздников и сопутствующих им устремлений помыслов.


[Закрыть]. Сказали ему ученики: «Учитель, ведь в писаниях святого Ари иначе указываются устремления». Услышав сие, откинул Бешт голову назад, лицо его стало подобно языкам пламени, глаза сделались огромными, как это всегда бывало с ним как во время освобождения от плоти, так и в миг вознесения в высшие миры[133]133
  Освобождение от плоти (ивр. – ѓитпаштут ѓа-гашмиют), вознесение в высшие миры (ивр. – алият ѓа-нешама) – каббалистические духовные практики.


[Закрыть]. Страх охватил учеников, и великим трепетом трепетали они. А в конце стола сидел рабби Нахман из Городенки[134]134
  Нахман из Городенки (ум. в 1772 г.) – хасид-каббалист, затем член первого кружка учеников, который сложился вокруг Бешта; пользовался репутацией великого мистика. В середине 1750-х гг. отправился в Землю Израиля, затем вернулся назад и в 1759 г., незадолго до смерти Бешта, поселился в Меджибоже. В 1764 г. переселился в Землю Израиля вторично.


[Закрыть], бывший среди учеников самым молодым. И великая сонливость охватила рабби Нахмана, так что не мог он удержаться и не заснуть. И весьма сожалел он об этом, ибо поистине не позорище ли сие: когда Бешт занят вознесением души, а все ученики сидят в страхе и трепете, – спать за чистым этим столом? Руками открывал рабби Нахман глаза. Но и это не помогло, ибо великая сонливость охватила его – и заснул он, и спал.

Во сне увидел, что идет он по улице и видит множество бегущих людей. Побежал и он за ними и спросил: «Почему вы бежите?» Отвечали ему в спешке: «Разве ты не знаешь, что святой наш учитель вот-вот произнесет проповедь?» Спросил их: «Кто сей учитель, которого вы трепещете столь великим трепетом?» Но из-за спешки вовсе ничего ему не ответили. Пошел он за ними, пока не пришел к дому – огромному и так богато убранному, что подобного убранства не видел он отроду. И был сей дом полон людей, и по лицам их было видно, что это – сильные мира сего. И шума в доме было больше, чем на улице, и услышал он, что все произносят в страхе и великой радости: «Вот сейчас наш святой учитель истолкует нам тайны Торы». Тем временем появился Бешт и стал толковать о тех самых устремлениях помыслов в микве. Встал против него человек, юный годами[135]135
  Человек, юный годами – Ари, рабби Ицхак бен Шломо Лурия Ашкенази, скончался в возрасте тридцати восьми лет.


[Закрыть], и стал возражать. Спросил рабби Нахман: «Кто это?» Сказали ему, что это святой Ари. И долго продолжался спор, пока наконец не согласился святой Ари со словами Бешта. Тут и очнулся рабби Нахман ото сна. Сидел [против него] Бешт и сказал: «Нахман, я взял тебя с собой свидетелем, поведай же, на чьей стороне правда, разве не признал святой Ари мою правоту?» Затем закончил Бешт толкование и пошел себе.

(Сипурим нораим, 6)

Привлечение учеников

Рассказывал святой рабби Яаков-Исраэль из Черкасс, как был привлечен святой рабби Яаков-Йосеф ѓа-Коѓен, бывший раввином в городах Шаргород, и Немиров, и Рашков, и Полонное, сочинитель книг Тольдот Яаков-Йосеф, и Порат Йосеф, и Цофнат паанеах, и Ктонет пасим, называемый всеми обычно Тольдот, да будет благословенна память святого праведника. И было: святой автор Тольдот раньше не знал Бешта, ибо никогда не видел того лицом к лицу, а только слышал о нем и не верил в него. Бешт же хотел привлечь его к себе. Однажды прибыл Бешт в город Шаргород, [было то] летней порой, ранним утром, в час, когда скотину выгоняли на выпас, а автор Тольдот тогда [был] раввином в Шаргороде. И встал Бешт со своей телегой на городской улице, и подозвал одного человека, что вел свою корову на выпас, и стал рассказывать ему какую-то историю. И когда проходил там другой человек, прислушался к рассказу Бешта, и понравился ему рассказ. А потом подошел к нему еще человек, и еще несколько, пока не завлек Бешт своими байками всех жителей города, которые стояли вкруг него, дабы услышать его байки и рассказы. И синагогальный служка тоже стоял среди них. А в обычае святого автора Тольдот было молиться летом в начале восьмого часа [утра], служка же обыкновенно открывал синагогу в полседьмого, а в этот день пришел святой автор Тольдот к синагоге и увидел, что синагога-то и закрыта, а известно, что автор Тольдот был строг по природе своей, и изрядно разгневался из-за этого. Бешт же сделал так, чтобы служка пошел прочь от него. И пошел служка открывать синагогу, святой же автор Тольдот стал сильно корить его. И спросил его, отчего не пришли еще люди, что обыкновенно приходили каждый день молиться. И поведал ему служка, что один проезжий человек стоит на городской улице и рассказывает байки, а все горожане стоят вкруг него. И разгневался еще больше святой автор Тольдот из-за этого. Однако проку из того никакого не вышло, и пришлось ему молиться в одиночестве. А после молитвы велел служке, чтобы привел проезжего человека, дабы высекли его за то, что отвратил общество от публичной молитвы. Бешт же закончил, и прекратил рассказывать байки, и отправился на один постоялый двор. Пошел себе служка, и искал его, и нашел. И сказал ему, что городской раввин кличет его к себе. Тотчас отправился Бешт к святому автору Тольдот. И стал автор Тольдот строго выговаривать ему, напирая на «ты»: «Ты тот, кто отвратил общество от публичной молитвы?» Сказал ему Бешт: «Рабби, я это был». И обращался к нему Бешт «рабби» и сказал ему: «Просить стану у вас, чтобы не слишком строги вы были со мной, и расскажу вам одну историю». Сказал ему: «Рассказывай». И рассказал ему Бешт какую-то историю, и весьма восхитился ею автор Тольдот, так что успокоился разум его и более не сердился он на Бешта. Также стал разговаривать с Бештом уже с каким-никаким почтением и говорил ему «вы». Бешт же больше не говорил тому «рабби», а только «вы». Потом сказал ему Бешт: «Если пожелаете, расскажу вам еще какую-нибудь историю». Сказал ему: «Расскажите». И рассказал ему Бешт еще одну историю. И восхитился автор Тольдот еще больше, так что стал обращаться к Бешту «рабби». Бешт же стал говорить с ним на «ты». И сказал ему: «Если пожелаешь, расскажу тебе еще одну историю». Сказал ему: «Расскажите». Когда же Бешт закончил третью историю, сказал ему, Бешту, святой автор Тольдот: «Теперь я могу поклясться, что вы и есть Бешт, и вот я готов уехать с вами сейчас же и поистине всем сердцем приникнуть к вам». Сказал ему Бешт: «Я еще не молился и хотел бы пойти помолиться». И пошел Бешт молиться, а святой автор Тольдот приготовил для Бешта еду. Поев, поехали они вместе, а все жители города вышли проводить их и посмотреть на эту новость – как их раввин приник к Бешту и стал с тех пор одним из самых близких его учеников.

(Маасийот у-маамарим йекарим, 13)