Текст книги "Путешествие «Лунной тени»"

Варсовран не уходил в свой дворец, пока не убедился, что его приказ исполняется. Во внутренних дверях его встретил сын Дэррик, которому только что исполнилось четырнадцать. В отличие от некоего семисотлетнего псевдоюнца, оказавшегося на борту шхуны, прокладывающей путь с противоположной стороны континента, принц Дэррик был высоким, красивым и прекрасно сложенным.

– Отец? – воскликнул он, замирая в проходе между охранниками.

Капитан охраны кивнул Дэррику, и плечи юноши задрожали.

– Да, это действительно я, – рассмеялся Варсовран, раскрывая объятия сыну и наследнику.

– Но, отец, ты такой… э… молодой.

– Ха, это все результат чистой и здоровой жизни, пребывания на солнце и употребления на завтрак соевого сыра.

– А еще какого-то эфирного колдовства.

– О да, но только это было естественное эфирное колдовство.

Они обнялись.

– Прости, я был на охоте, когда ты вернулся в Нармари, – сказал принц. – Мама мне ничего не рассказывала.

– Ты изрядно вырос, – Варсовран с удовольствием разглядывал сына. – Пожалуй, это забавно: я превратился в юношу, а ты стал почти взрослым мужчиной.

Дэррик рассмеялся. Он знал, когда отец ждал от него такой реакции.

– Из армии поступали доклады, – начал он, внимательно вглядываясь в лицо отца. – Говорили, что ты очарован, что тебе ничего не стоило голыми руками уничтожить дюжину воинов.

– О, это я могу сделать и не будучи очарованным, – Варсовран пребывал в самом прекрасном расположении духа.

– Еще говорили, что ты мог вызывать молнии с небес.

– Это может любой. Просто нужно бросить копье в сердце бури.

– Говорят, ты разрушил Ларментель.

– Иди со мной, – Варсовран жестом указал в сторону коридора. Потом он обнял сына за плечи. – Я использовал одно особое средство, Серебряную смерть, механизм невероятной силы. Это он разрушил цитадель Ларментеля. По своей природе Серебряная смерть с трудом поддается контролю, и все же я сделал то, что требовалось. Это спасло мою армию, избавило нас от тысячи случайностей. Ларментель не уступил бы без колоссальных потерь с обеих сторон.

– В докладах говорилось, что вид разрушений чудовищен.

– О да. Гораздо страшнее, чем ужин, когда его подают на грязных тарелках.

– Жаль, – не слушая шуток отца, продолжал принц, – что я этого не видел.

– Все окружающие королевства наперебой клянутся мне в верности, хотя, возможно, мне никогда больше не придется использовать Серебряную смерть.

– Но я слышал, что ты снова использовал это оружие.

– Да, но только для пробы, на руинах Ларментеля. Использование Серебряной смерти нужно взять под контроль, прежде чем этот механизм можно будет обратить против нового города. Он мог с тем же успехом уничтожить мою собственную армию, просто на этот раз удача оказалась на моей стороне. А теперь я спланировал новую кампанию, и ты отправишься вместе со мной.

– Я? – воскликнул Дэррик. – Не могу поверить!

– Ты сомневаешься в словах своего императора? – поддразнивал его Варсовран. – Арестовать его за предательство!

Дэррик засмеялся, а потом выхватил из-за пояса топор и рассек воздух перед собой. Крошечные дырочки, сделанные в лезвии, при этом издавали пронзительный свист.

– Все эти годы я мечтал, как мне выпадет шанс сражаться, а ты держал меня здесь, где меня нянчили и защищали от всего, что опаснее диванных собачек, – в голосе Дэррика звучала накопившаяся досада и раздражение.

– Эти годы начались, когда тебе исполнилось десять. Тебе и сейчас всего лишь четырнадцать. Считай себя счастливчиком.

– Но я ведь смогу участвовать в настоящей битве?

– Нет.

– Но я убил двух партнеров по тренировкам!

– Они оба знали, что твоя смерть стала бы причиной не только их казни, уничтожили бы всех членов их семей, а также дальних родственников, соседей, все население их родных городов и даже провинций, просто всех на Торее, кто имел к ним самое мимолетное отношение. В настоящем бою у врага не будет таких опасений.

Принц сердито опустил топор, а потом засунул его за пояс, мрачно глядя в пространство:

– Тогда зачем вообще меня куда-то брать?

– Ты отправляешься, чтобы участвовать в военной кампании, а не просто в битве, – сказал Варсовран, похлопывая сына по спине, чтобы подбодрить его. – Ты будешь путешествовать на одной из лучших моих галер. Я планирую эксперимент.

– Новый метод борьбы?

– Новый метод отсутствия борьбы. У меня идея, что чрезмерное превосходство в силе может сокрушить моральный дух противника настолько, что тот объявит о капитуляции без борьбы. С этой целью я собираю самый большой флот в истории Тореи, семьсот кораблей…

Варсовран резко остановился на полуслове, потому что навстречу им вышла императрица. Она выглядела так, словно родилась и выросла в коридорах власти и не способна выразить смирение, даже если от этого будет зависеть ее жизнь. Однако при виде Варсоврана она вскрикнула от неожиданности. Он казался теперь лет на пять старше собственного сына.

– Моя госпожа, – произнес Варсовран, кланяясь жене.

– Значит, это правда, – выдохнула она.

– Ты имеешь в виду то, что тебе сообщали шпионы. Да, правда.

Дэррик знал, что отношения между Варсовраном и его императрицей уже давно не отличались сердечностью. Сам Дэррик предпочитал простые и ясные ситуации, в которых все решал правильный выбор оружия и ловкость в схватке. Но теперь он оказался в весьма запутанной ситуации. Чтобы не становиться частью чрезмерно холодного воссоединения супругов, юноша поклонился родителям и попытался уйти.

– Стой! – рявкнул Варсовран, хватая его за руку.

– Приветствуя тебя дома, мой дражайший и обожаемый господин, – произнесла императрица Дариель тоном, который был ничуть не теплее рыбы на рыночном прилавке.

– Возвращение к вам всегда является для меня величайшим наслаждением, – отозвался Варсовран.

– Но не настолько большим, как полдня, проведенные в доках и на палубах кораблей. Во всяком случае, во дворец вы заявились лишь после этого, как я понимаю.

– Это срочное и неотложное дело, у меня каждая минута на счету.

Дариель с вызовом смотрела ему в лицо, словно хотела заворожить императора взглядом. Он выглядел невероятно молодым. Ей захотелось прикоснуться к его коже, чтобы удостовериться, что это не обман зрения, но между ними уже четырнадцать лет не было физического контакта, а приказы Варсоврана телохранителям насчет действий в случае, если супруга приблизится на слишком короткое расстояние, были весьма недвусмысленными.

– Не пожелаете ли вы поделиться секретом возвращения молодости со своей обожаемой семьей? – язвительно спросила она.

– После вашей смерти – вне всякого сомнения.

– О, так секрет скоро исчезнет не разглашенным.

Он скрестил руки и уставился на плитки, которыми был выложен пол. В голову ему приходили опасные мысли. Дариель носила титул принцессы в те времена, когда Варсовран был всего лишь обыкновенным дворянином с маленьким состоянием и огромным честолюбием. Ему удалось переломить ход безнадежной битвы и принести победу, а в качестве награды он получил руку единственной дочери короля. Однако принцесса была весьма опытной и знающей колдуньей, причем обладала не меньшим честолюбием, чем Варсовран. Она имела еще и опыт тайных убийств, и вскоре после свадьбы ее отец, король, скончался при достаточно подозрительных обстоятельствах. Дариель стала королевой. К этому моменту она и ее новоявленный супруг успели возненавидеть друг друга, а потому она направила его на войну против нескольких королевств сразу – каждое из них значительно крупнее, чем государство, которым повелевала Дариель. Она надеялась, что муж погибнет в бою или проиграет важное сражение, чтобы ему можно было вынести смертный приговор за измену. Но вопреки ее ожиданиям Варсовран вернулся, одержав ряд блестящих побед, и объявил себя императором державы, в несколько раз превосходившей королевство Дариель.

Хотя ядро его армии составляла знать Дамариана, верная Дариель, королеве необходим был военный гений Варсоврана, чтобы добиваться побед и завоеваний. Император же, будучи отличным стратегом, постепенно установил личный контроль над новыми территориями и королевским военно-морским флотом, так что Дариель превратилась в младшего партнера. За один только предыдущий год случилось несколько весьма профессионально организованных покушений на Варсоврана, и у императора не было ни малейших сомнений в том, кто их заказчик. Внезапно мысли в его голове сложились в некий общий и безупречный план. Варсовран почувствовал, что устал от фальшивой улыбки, у него даже заболели лицевые мышцы.

– Моя верная и заботливая императрица, подозреваю, что утомил вас.

– Подозреваете? Вы подозреваете? А вы не подозреваете, что у вас есть дырка в…

– Конечно, нет, у императоров такого вообще не бывает.

– Ну что же, отлично. Перейдем к делу.

– Мы с Дэрриком отправимся в плавание на два месяца. Полагаю, вы займете мое место и будете управлять империей.

На мгновение Дариель онемела. При всех прежних ее попытках установить контроль за пределами ее собственного королевства вспыхивали гражданские войны.

– Мама, это замечательно! – воскликнул Дэррик.

– И куда вы направляетесь? – поинтересовалась Дариель, не чувствуя способности выразить благодарность в какой бы то ни было форме.

– В Плацидийском океане есть несколько мелких островов, на которых мои – наши – враги устроили пристани для пиратских судов видарианского флота, нападающих на наши торговые суда и забирающие грузы. Они наносят большой ущерб нашей торговле, и я намерен уничтожить их одним мощным ударом.

Дариель нахмурилась:

– Я этому не верю! Только надвигающийся конец света мог заставить вас передать власть в империи в мои руки.

Варсовран приложил ладонь к уху на манер воронки и сделал вид, что прислушивается:

– Что-то не слышу, чтобы небеса обрушивались на землю. Вероятно, конец света – не единственная причина, которая могла меня на это подвигнуть. Как вам кажется?

Императрица пристально смотрела на него. Губы ее были так плотно сомкнуты, что образовали безупречно прямую тонкую линию. Дариель нервно постукивала по земле носком башмака.

– Я не могу поверить, что ваши планы не направлено на то, чтобы упаковать меня в большой деревянный ящик, предварительно прислав здоровенного волосатого мужика с острым топором в руке.

– Клянусь, я ни одному мужчине не позволю отрубить вашу голову, моя госпожа.

– О, так вы решили стать новатором в области создания службы женщин-палачей.

– Подумайте, мое предложение остается в силе. Разве я смогу управлять империей, если не буду делегировать свои полномочия? Буду рад увидеть, что вы способны совершить в мое отсутствие.

В эту ночь императрица Дариель лежала без сна, ее одолевали мысли о предложении Варсоврана. Он не доверял ей – и небезосновательно – и все же объявил о своем желании дать власть ей в руки. Варсовран, кроме того, берет в плавание их сына. Влияние императрицы на флот было совершенно несущественным, не могла она влиять и на морских пехотинцев. Но вполне очевидно, что за тот короткий период, пока она станет занимать должность командующего, ее позиции могут сильно укрепиться.

Что по-настоящему беспокоило императрицу, так это обстоятельства, о которых они не говорили. Варсоврану сорок лет, но теперь он смотрится от силы на двадцать. Дариель исполнилось сорок пять, и она выглядела на свои годы. Это была здоровая и ухоженная женщина сорока пяти лет – ни больше, но и не меньше. В ближайшие дни, недели, месяцы, годы он будет становиться все могущественнее и сможет оставить ее, чтобы найти себе другую женщину – моложе, покладистее. Но никто не может вот так просто взять и оставить императрицу. Можно жениться повторно после смерти императрицы, приключившейся в результате внезапной и необъяснимой болезни, которая началась минут через десять после ужина.

Фонтариан был самым северным портом Тореи, расположенным в центре береговой линии, принадлежавшей Варсоврану. Капитан Мэндэлок перегнулся через носовое ограждение триремы «Кыгар», с удовольствием наблюдая, как ремонтники окрашивают в желтый цвет нос пятого из подбитых кораблей. Возможно, галера океанского класса была и не самой большой в мире, но при двух сотнях гребцов и ста пятидесяти морских пехотинцев на борту, а также тридцати офицерах и моряках она представляла собой силу, с которой нельзя было не считаться. Капитан вражеского глубоководного торгового судна не ожидал встречи с военной галерой на открытых океанских просторах, а «Кыгар» сумел приблизиться к «торговцу» почти незаметно. Таким способом уже пять торговых судов были атакованы и потоплены, одиннадцать – сожжены, а пятнадцать – взяты в плен.

Вдоль пирса бродили фокусники, акробаты и эфирные волшебники, которым платил капитан Мэндэлок, чтобы они развлекали его людей. Неподалеку от «Кыгара» стояла на якоре маленькая, приземистая шхуна, экипаж которой следил за погрузкой лампового масла. Ровал и еще несколько человек, стоявших на палубе «Лунной тени» – так называлась шхуна, – смотрели на представление, разыгрывавшееся на пирсе. Они неторопливо переговаривались между собой. Обрывки разговора долетали до капитана Мэндэлока.

– Я покину вас в Нармари, – сказал Ровал, выбрасывая за борт опустевшую бутылку.

– И заберете с собой Ларона? – в голосе Норриэйва прозвучала надежда.

– Боюсь, он останется.

– Но вы и вполовину так не боитесь, как мы, которые остаются на корабле вместе с ним, – заметил Хэзлок. – В каждом порту, где мы причаливали, происходило жуткое убийство.

– Но ведь не на борту «Лунной тени», не так ли?

– Это вопрос времени.

– Ларон знает, как себя вести. Он истинный рыцарь, так что нападает только на плохих или опустившихся типов. Позаботьтесь о том, чтобы все члены экипажа вели себя достойно, и Ларон не проявит к вам ни малейшего интереса.

Фонтариан был построен на краю обширной равнины, до самого горизонта не было видно ни холмов, ни гор. Самое высокое здание в порту – четырехсотфутовый маяк, свет которого падал на пирс от заката до рассвета. Его соорудили из крупных блоков песчаника на самом берегу, у кромки воды. С вершины маяка вниз тянулись погрузочные балки, с помощью которых с пирса подавали наверх топливо. Внезапно у основания маяка появился глашатай, который постарался привлечь внимание всех находившихся на пирсе и на ближайших кораблях.

– Внимайте, храбрые и отважные воина «Кыгара», Могучему Бендиту! – проревел глашатай, в ответ раздались аплодисменты и приветствия.

Могучий Бендит оказался загорелым и мускулистым, обнаженным до пояса. За поясом у него торчал боевой топор, а за спиной висел арбалет.

– Сегодня мрачный день для прекрасной принцессы Фонтариана, которая была схвачена и заточена в башню злобными пиратами, – продолжил глашатай. Он жестом указал в сторону башни, из ее окна, находившегося возле самой вершины, махала рукой светловолосая девушка. Затем глашатай указал на шестерых мужчин, облаченных в черное, стоявших на карауле у входа в башню. В руках у них сверкали грозные топоры. Те, кто находился на «Кыгаре» и на пирсе, разразились криками и свистом. – Ну скажите, что может поделать Могучий Бендит?

– Взобраться на башню и чмокнуть ее покрепче! – выкрикнул Хэзлок с борта «Лунной тени», и все, кроме волшебников и артистов, расхохотались.

– Смотрите, как Могучий Бендит нападает на твердыню, которую удерживает сам глава местных пиратов.

С этими словами Могучий Бендит рванулся вперед, а несколько мгновений спустя он уже сражался на топорах со всеми шестью стражниками одновременно. Один за другим пираты падали, сраженные мощными ударами, извлекая из потайных карманов полоски ярко-красной ткани, чтобы изобразить кровотечение, потом они разыгрывали предсмертные конвульсии и замирали неподвижно. В конце концов остался только глава пиратов. Он бросился бежать, а толпа улюлюкала и свистела, бросала в него гнилые овощи и очистки, пока он не прижался спиной к двери, ведущей в башню.

– Ха-ха, Могучий Бендит, ты думаешь, что победил меня, но в этой башне сорок этажей, и на каждом – по сотне отважных пиратов, которые не дадут тебе пройти. Ты никогда не похитишь у меня прекрасную принцессу Фонтариана.

Он успел скрыться внутри башни и захлопнуть дверь, прежде чем Могучий Бендит настиг его.

– Проще забраться к мадам Нимфании! – воскликнул кто-то на «Кыгаре».

Раздались новые взрывы смеха, а девушка на вершине башни издала пронзительные, театрально-преувеличенные вопли, призывая спасти ее. Могучий Бендит засунул топор за пояс, взял свой арбалет, специальным крюком натянул тугую тетиву и вставил стрелу с оперением. Потом он сложил ладони чашкой, наполняя их эфирной энергией, а толпа тем временем развлекалась и громко комментировала происходящее. Наконец он погрузил левую руку в образовавшее облако эфира и извлек оттуда нить, которую прикрепил к концу стрелы.

Толпа замерла, с интересом наблюдая за тем, как Могучий Бендит лег на спину, поднял арбалет, поставил его на изгиб левой руки, а затем резким, эффектным движением правой выпустил стрелу в цель. Она полетела вверх. Ветра не было, так что сила земного притяжения лишь тормозила полет стрелы, не искажая траекторию. Мгновение спустя стрела вонзилась в балку, предназначенную для подъема грузов и находившуюся прямо перед окном, за которым ожидала спасения светловолосая девушка. Тонкая эфирная нить тянулась теперь от конца стрелы до земли, до рук Могучего Бендита. Зрители восторженно закричали, одобряя его меткость и искусство эфирной магии. Могучий Бендит передал арбалет глашатаю, соединил ладони и медленно стал подниматься вверх, словно эфирная нить сама возносила его к небесам.

– Эй, посмотрите-ка, да это могущественный волшебник! – охнул Норриэйв, подталкивая локтем Ровала и указывая на взлетающую вверх фигуру.

– Это – коваль эфира примерно восьмого уровня мастерства, у которого природных магических способностей не больше, чем у тебя, – фыркнул Ровал.

– Почтенный сэр, вы не можете отрицать, что мастерством он владеет.

– Почтенный боцман, моряк, привыкший быстро швартовать корабли, может быть сильнее плотника, но сила не поможет ему построить корабль.

– Смотрите, как он высоко! Ровал, вы не можете оставаться равнодушным!

– Пару лет назад я присутствовал на празднике Плуга в Уорридейле. Местные фермеры ежегодно проводят там конкурс фекалий. Несколько дней они жрут как свиньи, не посещая туалет, а затем пытаются наложить самую тяжелую кучу в Уорридейле. Победитель навалил больше десяти фунтов дерьма, и это произвело на меня впечатление, равно как и теперешнее зрелище меня впечатляет. Однако у меня нет ни малейшего желания ни участвовать в конкурсе в Уорридейле, ни менять свое отношение к сегодняшнему представлению.

К этому моменту Могучий Бендит добрался до окна. Он протянул руку девушке, и она подхватила его ладонь, подтянув «спасителя» к себе.

– Готов поклясться, что минут через пять он ее хорошенько чмокнет! – сказал Хэзлок, обращаясь к Ларону.

– А вы бы смогли это сделать? – поинтересовался Норриэйв у Ровала.

– Если бы мне это было действительно нужно, – пожал плечами Ровал.

К несчастью для Могучего Бендита, он был слишком хорошим стрелком. Его стрела вонзилась в то самое место в балке, куда он в течение прошедшего месяца уже выпустил восемнадцать стрел во время аналогичных представлений. Участок бревна казался крепким, но на самом деле был уже чересчур расщеплен. Как раз в тот момент, когда Могучий Бендит приготовился прыгнуть в окно, стрела выпала из балки.

Девушку спасло лишь то, что ладони ее вспотели. Рука Могучего Бендита выскользнула, и он полетел вниз, оглашая воплями пристань, а потом рухнул на мостовую, едва не пришибив глашатая. Несколько секунд толпа веселилась, словно это все еще было игрой, и только потом до людей дошло, что кровавое месиво, в которое превратился Могучий Бендит, никак не может быть живым человеком.

– Существует весьма серьезные причины не пытаться проделывать трюки без крайней необходимости, – резюмировал Ровал, и его голос прозвучал неожиданно громко на фоне гробовой тишины, повисшей над пирсом и кораблями. И только мгновение спустя по толпе прокатился вздох ужаса.

Поскольку развлечения на этом закончились, зеваки разошлись и занялись обычными делами, и большая часть их дел состояла в том, чтобы слоняться на солнышке. Ровал и Ларон забрались на верхушку грот-мачты и приступили к креплению стяжки с фок-мачтой, ослабевшей под сильными морскими ветрами, которые выдержал корабль на прошлой неделе. У основания башни женщина, игравшая роль плененной принцессы, окаменев, стояла над останками Могучего Бендита. Ладони ее были плотно прижаты к щекам.

– Хотел бы я находиться в услужении дамы, – присвистнул Ларон, глядя на девушку.

– С тех пор как я служил… – начал было Ровал, но вампир перебил его:

– Да я не о том, болван! Я имел в виду служение даме.

– Ах это! Но ты ведь был на службе у Высокоученой Уэнсомер.

– Высокоученая Уэнсомер? Да ей нужно рыцарское служение не больше, чем боевая галера, битком набитая морскими пехотинцами. Она очень могущественная и высокопоставленная волшебница. Она бы стала Соединителем скалтикарского Высшего Круга, если бы не тратила столько времени на поедание пирожных, сладких пирожков и дегустацию изысканных вин.

– Я недавно слышал, что она перебралась в Диомеду, чтобы сбросить вес, обучаясь танцу живота, так что надежда еще не потеряна. Но, возвращаясь к тебе, Ларон, подумай лучше о собственных достижениях. Ты зачислен в элитную Особую Военную Службу, как и я. Причем ты первый из мертвецов, которому это удалось.

– Я – единственный мертвец практически во всех видах деятельности, которыми я занимаюсь. Но что за существование я влачу? Девять пинт крови за одну трапезу, всегда на бегу.

– Любой, кто выпивает девять пинт чего бы то ни было за один присест, вынужден быстро бегать.

– Очень смешно. Ровал, я просто хочу найти свое место рядом с дамой, стать ее любящим и преданным рыцарем.

Ровал печально рассмеялся, а потом изо всех рванул на себя трос:

– Привяжи вот здесь покрепче, ладно? Простого узла будет достаточно. Ларон, как-то раз я чуть не женился на девушке, которую очень сильно полюбил. А потом задумался, что будет после свадьбы. И вдруг понял, что у нее голос, которым можно точить лезвие топора, характер, который способен без огня вскипятить воду, а в окружении ее полно людей, неделями болтающих без умолку совершенно ни о чем. Как ты думаешь, почему я так старался попасть в Особую Военную Службу? Это было великолепным предлогом избавиться от помолвки. Теперь же я даже не могу вспомнить, как меня угораздило обручиться. Меня спасло чудо.

– А как она приняла новость о разрыве помолвки?

– Плохо. Прошло несколько месяцев, а голова все еще болит, когда я вспоминаю ее гневный монолог.

– Похоже, ты принял правильное решение.

– Первое задание на новой службе заставило меня отправиться за тысячи миль от бывшей невесты, а когда я вернулся, она уже вышла замуж за того, кто… Ну, скажем, ты бы не смог его удушить.

– Такая толстая шея?

– Нет мозгов, так что кровь не поднимается к голове. Ларон, Ларон, даже при том, что редкая неделя проходит без необходимости сражаться за собственную жизнь или переживать серьезную опасность, сейчас моя жизнь намного более мирная, чем та, которую я вел бы с такой женой. Итак, затягивай узел вот здесь, а я закончу крепление этих тросов.

Ларон затянул узел так, как не смог бы ни один живой, затем Ровал проверил всю систему связки мачт. Потом они вместе проверили остальную оснастку, скользящие узлы и нижний такелаж.

– Я хотел бы найти даму, которая полагалась бы на меня, обожала, – произнес Ларон, задумчиво глядя на актрису, которая теперь что-то объясняла портовому констеблю, энергично размахивая руками. – Такую даму, которой я мог бы поклоняться, которую я мог бы любить самым возвышенным и галантным образом.

– Любовь приносит много радости, если мы, конечно, не ведем речь о даме, подобной Уэнсомер. Надо признать, у меня бывали случайные интрижки. Особая Военная Служба запрещает своим членам инициировать отношения с женщинами, так что дама должна попросить меня, но большинство дам удручающе скромны в делах такого рода. И все же лучше редкие связи, чем никаких.

– Мои мотивы выше подобных соображений.

– Твои мотивы кажутся довольно нудными. Почему поклонение избранной даме исключает небольшие развлечения и приключения?

– Что за идиотский взгляд на жизнь! Ты не понимаешь чистоты, которая таится в истинной любви.

– Ларон, тебе было всего четырнадцать лет, когда ты умер. И таким ты остаешься уже семь столетий. Ты не имел возможности приобрести опыт в отношениях с женщинами, поэтому и отстаиваешь идею целомудрия. Будь ты живым, стал бы обычным мальчишкой с похотливыми мыслями и без всяких представлений о рыцарстве и самодисциплине…

– Ты ошибаешься! – возмутился Ларон. – Буд я живым, я бы чувствовал то же самое.

– Будь ты живым, ты бы очень быстро покончил с затянувшимся на семьсот лет безбрачием, и все девушки, женщины и даже овцы на сто миль вокруг вынуждены были бы надеть пояса целомудрия.

– Это бессмысленный разговор, – отрезал Ларон. – Я знаю, что мои убеждения прочны как сталь, а мысли чисты как первый снег, так что никто не сможет уверить меня в обратном.

– Отлично, – кивнул Ровал, с удовлетворением осматривая крепления. – Спускаемся.

– И все же: я по-прежнему желаю найти даму, которой смог бы служить.

– Ларон, при твоих пищевых предпочтениях, не говоря уж о довольно неприятных манерах во время еды, ты обречен.

– Я знаю, знаю. Я осужден на вечное одиночество и непонимание, но я буду снова и снова пытаться служить добру. Это и есть путь рыцаря.

Полчаса спустя тело Могучего Бендита погрузили на телегу и увезли. Капитан Мэндэлок сидел в своей каюте на корме «Кыгара» и внимательно смотрел на командира морских пехотинцев Довариса.

– Мне не нравится, когда представление заканчивается провалом, – мрачно заметил капитан, сделав изрядный глоток из стоявшего перед ним кубка.

– Я не знал, что такое может случиться. Меня заверили, что это лучшее шоу, какое только можно устроить.

– Кровавые случайности являются знаками богов, указывающими на события реальной жизни. Мне это не нравится.

В дверь постучал дежурный офицер и доложил, что в порт входит скоростная вестовая галера под флагом императора. Мэндэлок вышел на палубу и увидел, как маленькая галера, оснащенная оружием и оборонительными щитами, швартуется у пирса. Ее принимали по особому ритуалу, разработанному для срочных ситуаций. Мэндэлок успел спуститься на пирс, кода с вестовой галеры на берег ступил капитан курьерской службы, немедленно вручивший свои верительные грамоты начальнику порта.

– Я капитан Эзар, мне нужны свежие гребцы и запасы на дальнейший путь. Я выхожу в море через час. – Он обернулся к Мэндэлоку: – Вы капитан «Кыгара»?

– Капитан Мэндэлок, императорская служба, – четко ответил Мэндэлок.

Эзар подозвал своего помощника, который рысью примчался, сжимая в руках сумку, полную свитков. Капитан Эзар выбрал один из них, сломал печать и пробежал глазами текст документа.

– Капитан Мэндэлок, вам приказано собрать все пятнадцать галер, базирующихся в Фонтариане, сформировать из них эскадру, реквизировать все глубоководные торговые суда, стоящие в порту, мобилизовать всех морских пехотинцев и направить их на реквизированные торговые суда. Затем вы должны во главе эскадры выйти к порту Нармари.

– Сэр! Слушаю и повинуюсь!

Прежде чем потрясенный начальник порта сумел выразить хоть слово протеста, Эзар снова развернулся к нему:

– Начальник порта, вы должны немедленно заняться мобилизацией городского ополчения и организовать оборону Фонтариана. Местные корабелы должны срочно выстроить шесть скоростных галер для патрулирования прибрежных вод. Все расходы будут оплачены из казны императора, а вам с этого момента присваивается ранг военного губернатора.

Все это было объявлено достаточно громко, так что столпившиеся кругом моряки, докеры и корабельные плотники отлично слышали каждое распоряжение. Прибывший вестовой офицер и не пытался соблюдать секретность. Ровал и Феран также находились среди слушателей.

– Полагаю, я должен искать работу на борту одного из этих глубоководных торговых судов, – сказал Ровал.

– Во имя дальнейшего служебного роста или чтобы избавиться от Ларона? – спросил Феран.

В сложившейся ситуации единственным преимуществом «Лунной тени» была ее очевидная бесполезность для проведения военных операций. Она слишком маленькое судно, не способное принять на борт больше трех или четырех морских пехотинцев. Не подходила она и для обороны порта, поэтому на нее никто не обращал внимания.

К закату гордый Мэндэлок стал командующим эскадры из тридцати кораблей. Он направился на юго-запад вдоль побережья Тореи, а все дурные предчувствия, возникшие после гибели Могучего Бендита, были забыты. И никто не придал значения маленькой шхуне, следовавшей в кильватере флота.

– При удачном стечении обстоятельств мы сможем пройти под их прикрытием до самого Нармари, – с удовольствием заявил Феран. – Ни один пират не осмелится даже приблизиться к такому флоту.

– Но потом мы можем наткнуться на конвой, двигающийся к Нармари с противоположной стороны, – заметил Ларон.

– Ну что же, будем держаться ближе к берегу, чтобы уклониться от встречи. Вообще-то интересно, почему Варсовран отдал такой приказ.

– Несомненно Ровал сумеет это выяснить. Он шпион, обладающий блестящими способностями и значительным опытом.

– К слову, о шпионах. Что, если закрасить название судна и написать новое имя, скажем, «Полет стрелы»?

– «Полет стрелы»? – не понял Ларон.

– Похоже, Варсовран собирает в одном месте все корабли, даже из отдаленных регионов. Если кто-то с Жироналя увидит наш корабль, то может сильно удивиться, почему вдруг такая маленькая торговая шхуна, как «Лунная тень», проделала долгий путь, обогнув полконтинента, и с такой скоростью.

– «Полет стрелы»?

– Да.

– Стрелы? Вы имеете в виду такую маленькую острую штуковину, которая двигается очень-очень быстро?

– Да.

– А вас не беспокоит, что такое имя корабля может вызвать подозрения, если оно присвоено судну, выглядящему как «Лунная тень»?

Феран некоторое время пристально смотрел на Ларона, словно пытаясь понять, не издевается ли тот над ним.

– У людей редко вызывает подозрения откровенная нелепость, – наконец сказал владелец судна. – Я хочу, чтобы люди смеялись, а не задавали вопросы.

Ровно через сто двадцать дней после первого огненного удара по Ларментелю «Лунная тень» пришвартовалась у длинного каменного пирса в порту Зантрии. Теперь судно носило имя «Полет стрелы», и парусное вооружение слегка изменилось, чтобы соответствовать новому названию.