Текст книги "Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами"

Часть третья
Клин клином. Горючее для горящих труб

В которой наш герой болеет дома, превращается в мутанта и начинает год с заплыва в ледяной воде с сотней похмельных моржей. В эпизодах – Гиппократ, парочка семейных врачей и три мудреца.

Лучше всего я умею пить… Я написал сильно меньше других писателей, зато выпил сильно больше других выпивох.

Ги Дебор

Мой доктор рассмеялся. Кажется, я слышу его смех впервые: эдакий сухой канадский смешок, звук неподдельного веселья с ноткой иронии. Мы обсуждаем, могла ли у меня появиться аллергия на алкоголь.

– Давайте еще раз, по порядку, – попросил он, подавшись вперед, скорее насмешливо, чем обеспокоенно. Похоже, из нас двоих встревожен только я.

– Все началось с «Мимозы»[36]36
  Классический коктейль, представляющий собой сочетание игристого вина и апельсинового сока.


[Закрыть], – говорю я, – за завтраком…

Мы с моей девушкой Лорой поехали отдохнуть. Никакой экзотики, просто отправились в небольшой городок на пару дней. Мы играли в гольф, ели и пили, причем я ел и пил с особым усердием. Мы остановились в отеле, где в день отъезда на второй завтрак был большой шведский стол, и среди прочего – коктейль «Мимоза». Вообще-то я не большой любитель апельсинового сока, но вкупе с шампанским и похмельем он пришелся как нельзя кстати. И вот прямо во время завтрака стало происходить что-то странное.

– С тобой все в порядке? – спросила Лора.

Я попытался ответить, но рот будто опух, впрочем, как и голова. Голова стала гореть, по спине заструился пот. Я отхлебнул еще «Мимозы», комната начала кружиться. Я перешел на воду. И тут стало ясно: что-то пошло не так.

Понадобился литр воды и час времени, чтобы мне полегчало настолько, что я решился отвезти нас домой. Но уже на полпути по прибрежной дороге Лора попросила сделать остановку – купить парацетамол, градусник и еще литр воды. Казалось, я весь горю, но температуры не было. В зеркале заднего вида отражалось ярко-красное лицо. К моменту возвращения в город руки покрылись пятнами.

Остаток дня я не прикасался к спиртному. Я поостыл и теперь чувствовал себя получше. Однако на следующий день мы пошли к друзьям на ужин, и после первой же кружки пива все повторилось. Но я не сдался и выпил еще пару бокалов вина, красного, как мое лицо. На завтра все повторилось. Тогда я решил не пить вовсе и позвонил врачу.

– Когда, говорите, это произошло? – спросил он, изучая пятна на моей руке.

– Три дня назад, – ответил я. – Пить – это моя работа. От этого зависит моя книга! – Но все это он уже слышал – не только про сие творение, но и про другие книги и другие работы. А ведь тогда у меня не было ни таких симптомов, ни рук в крапинку. – Не может же у меня быть аллергии на алкоголь?!

Док откинулся на спинку стула. «Не думаю, что дело в этом. У людей не бывает аллергии на алкоголь. На определенные напитки – случается, из-за их состава… Но вы вроде бы пили все подряд».

– Да! О том и речь.

– И всякий раз симптомы повторялись…

– Именно! И что же мне делать?

– А вы сами как думаете?

Кажется, я угодил в западню.

– Э-э-э-э… может, мне сходить к аллергенологу?

– К аллергологу. – (С каждым новым словом я приближался к провалу – как писатель и как пьяница. Что я оставлю после себя, покинув сей мир?) – Но вы же не считаете, что это аллергия.

– Может, не на алкоголь, а на что-то еще?

– А пока что… – Он потянулся за блокнотом.

– Что вы имеете в виду? – Я прекрасно понимал, что он имел в виду. К аллергологу, или как там его, я попаду не раньше чем через месяц. Быстрее никогда не получается.

– Вам нужно перестать пить, – сказал док, – по крайней мере до тех пор, пока мы не поставим диагноз. Пейте лучше воду, о’кей?

– Конечно, – ответил я, повесив голову. Когда я выходил из кабинета, она так и висела.

Человек собака клин

Во все времена люди использовали животных в надежде снять похмелье и делали это самыми изощренными способами. Говорят, легендарные пропойцы Внешней Монголии мариновали овечьи глаза, табунщики Дикого Запада заваривали чай из кроличьего дерьма, а мои уэльские предки коптили легкие поросят – буквально. Но самый популярный рецепт, «выдрать клок шерсти укусившей тебя собаки», все-таки всегда понимался иносказательно.

Эта хлесткая метафора восходит к IV веку до н. э., когда Антифан написал следующие строки (или по крайней мере их древнегреческую версию). В них он, судя по всему, обыгрывает еще более ранний фрагмент:

 
Завещанию предков внимайте:
След собачьих зубов натирайте
Шерстью псины, что вас укусила, —
Ибо в этом целебная сила[37]37
  Выражение «клок шерсти укусившей тебя собаки» скорее всего не имеет отношения к Антифану и было использовано английским переводчиком как уже расхожее в английском языке. Так, перевод «Пира мудрецов» Афинея (по нему цитируется стих Антифана) был осуществлен во второй половине XIX века, а выражение встречается уже в романе «Пират» Вальтера Скотта 1822 года и более ранних текстах.


[Закрыть].
 

Благодаря Гиппократу, современнику Антифана, которому мы обязаны и знаменитой клятвой, и гомеопатией, это стало расхожей практикой при всякого рода лечении: клин клином вышибай, но не навреди. Дело непростое, но испокон веков человечество берется за него снова и снова. Алкоголем, разумеется, лечили не только похмелье. Гиппократ разработал сложную систему энотерапии и от каждой хвори прописывал свой сорт вина. Вино входило в диету больных при всяком хроническом или остром заболевании.

В Римской империи методики Гиппократа начал применять греческий врач Гален, служивший при дворе Марка Аврелия. Не уступая в плодовитости самому Плинию, он написал более двух с половиной миллионов слов, большую часть которых посвятил лечению вином. Помимо сотни других хмельных рецептов, он использовал вино, чтобы промывать раны гладиаторам, и, насколько можно судить, они погибали от вспоротого живота, отсечения головы и лап голодных львов, но от инфекции – никогда.

Вплоть до XI века средневековые лекари опирались на работы Гиппократа, Галена и других врачей древности: монахи перевели их труды на латынь и собрали в одну большую энциклопедию – «Салернский кодекс здоровья». В этом исчерпывающем компендиуме медицинских знаний вино и другие алкогольные напитки прописывались при всех болезнях – от несварения до умопомешательства. Был там и однозначный совет тем, кто превысил рекомендуемую дозу: «Если принятье вина ввечеру для тебя вредоносно, пей его в утренний час, и послужит оно исцеленьем»[38]38
  Цит. по: Арнольд из Виллановы. Салернский кодекс здоровья, написанный в XIV столетии… М.: Медицина, 1964.


[Закрыть].

И конечно же, выпивка была непременным ингредиентом многих целебных эликсиров. Медицинский словарь середины XVI века Dispensatorium Pharmacorum содержит рецепты, в которых вино смешивается с мертвыми скорпионами, собачьими экскрементами и волчьей печенью. В статье «Лондонского винокура» 1667 года объясняется, как приготовить, по всей видимости, популярный тонизирующий напиток из молотого человеческого черепа: «Возьмите Cranium-Humanum на свое усмотрение, раскрошите… и держите на огне, пока не перестанет коптить; далее вам понадобятся желтый спирт, красное масло и нюхательная соль». Предполагалось, что полученный настой должен помогать при «падучей болезни, подагре, водянке, слабом желудке. Он также укрепляет все немощные члены, открывает все закупорки и является своего рода панацеей».

Однако, если ваше похмелье сопровождают угрызения совести, налегать на коктейль с молотым человеческим черепом, наверное, не стоит. Опять же всегда есть проверенный веками способ из списка древних похмельных рецептов Энди Топера: «В средневековой Европе было принято выращивать мох в человеческом черепе, потом его высушивать и, перетерев в порошок, втягивать носом…» Так предки лечили подобное подобным – живую голову мертвой.

Вполне вероятно, что на протяжении человеческой истории были целые поселения, города и цивилизации, которые так и не изведали похмелья – они просто накатывали понемногу дни напролет и, надо полагать, не испытывали ни малейшего чувства вины.

В наши дни именно этот аспект – насколько сильно вас мучает совесть поутру – определяет выбор клина: теплое выдохшееся пиво, жгучий «кровавый цезарь»[39]39
  Коктейль на основе водки с добавлением томатного сока, сока из моллюсков, пряных и острых соусов и специй.


[Закрыть] или один из множества коктейлей, изобретенных специально для опохмела. Все эти эликсиры делятся на две основные категории. Первая – это сладкие и обволакивающие смеси, призванные облегчить возвращение к жизни, молочные и фруктовые, с расслабляющим и восстанавливающим эффектом (они носят названия типа «Утреннее сияние», «Благостное млеко»[40]40
  «Milk of human kindness» – ставшая крылатой фраза леди Макбет в «Макбете» У. Шекспира. Пер. М. Лозинского.


[Закрыть] и «Мамочкин помощник»). Вторая – резкие точечные удары, отрезвляющие своей горечью, всепроникающей остротой и/или тошнотворностью («Проклятие Хана», «Страдающий ублюдок», «Взрыв Гая Фокса»…).

Раньше коктейли второго типа могли содержать что угодно: от анчоусов до нашатыря, от чеснока до пороха. Как говорил Клемент Фрейд (дедушка которого был склонен к чрезмерному анализу, и это, видимо, семейное), подобные микстуры также помогают «сублимировать чувство вины». Мерзавец и так полон раскаяния, а они доводят страдания до кульминации. «Своей эффективностью эти лекарства, – считает Фрейд, – во многом обязаны распространенному мнению, что для здоровья полезно все, что отвратительно на вкус».

Но если отложить в сторону чувство вины, обладает ли опохмел доказанным эффектом? Еще каким, и это не новость. Даже Национальные институты здравоохранения США признают, что «поскольку повторное употребление алкоголя смягчает неприятные эффекты как абстинентного синдрома, так и похмелья, есть основания полагать, что симптоматика обоих состояний имеет схожую природу».

Что касается «повторного употребления», те же специалисты настоятельно не рекомендуют прибегать к этому средству, если не хотите превратиться в законченного алкоголика. Опубликованная в 2009 году статья нидерландского исследователя Йориса Верстера как раз об этом. В работе «Принцип „клин клином“: действенное средство от похмелья или предвестник проблем с алкоголем?»[41]41
  «The ‘Hair of the Dog’: A Useful Hangover Remedy or a Predictor of Future Problem Drinking?»


[Закрыть] объектом изучения послужили датские старшекурсники. Среди прочего выяснилось, что те, кто с утра похмелялся, употребляли примерно в три раза больше спиртного, а те кто делал это регулярно, рисковали заработать диагноз «хронический алкоголизм». Тут, конечно, встает извечный вопрос: курица или яйцо? Кроме того, Верстер вообще не затрагивает первую часть поставленного вопроса про «действенное средство от похмелья».

На самом деле мы и представить себе не можем, как работает опохмел. Адам Роджерс в своем недавно опубликованном блестящем труде[42]42
  Роджерс А. У барной стойки. Алкогольные напитки как наука и как искусство. М.: Бизнес-Олимп, 2017.


[Закрыть] рассматривает алкоголь с научной точки зрения и утверждает, что «этанол может помочь справиться с похмельем, потому что мешает организму расщеплять метанол». Вот как Роджерс объясняет этот процесс: этанол – это волшебная эссенция в составе алкоголя, в то время как метанол – паршивая молекула, в малых дозах нет-нет да проникающая практически во все алкогольные напитки. При высоких концентрациях она способна вас убить. При расщеплении метанол превращается в яд, известный как формальдегид. Роджерс признает, что некоторые исследователи игнорируют рассматриваемый феномен, но тем не менее приходит к выводу: «Нам известен один наводящий на размышления факт: сравнительно эффективным средством от похмелья является „опохмел“ – употребление новой дозы алкоголя».

Человек собака клинопись

Прошел месяц, очень долгий сухой месяц, и вот я уже в другом медицинском кабинете, и другой доктор изучает пятна у меня на руках. Вот уже много недель я практически не притрагивался к спиртному, однако пятна на левой руке никуда не делись, а сам я чувствую себя так, будто все это время нюхал мох из высушенного черепа.

Мое правое предплечье украшают оставленные аллергологом ровные следы от дюжины иголок, по четыре в три ряда, пронумерованные и подчеркнутые черным фломастером. Некоторые так и остались красными точками, другие превратились в извергающиеся вулканы. Эти последние он обвел синим фломастером, что, впрочем, их не остановило.

«Амброзия полыннолистная, – провозглашает доктор. И часто же ему, наверное, приходится это говорить. – Пыльца. Пылевые клещи. Перхоть». Я жду, когда он скажет «апельсиновый сок» или назовет хоть что-нибудь цитрусовое. Пусть это будут кубики льда, пластиковые шпажки или подсыпанный в напиток рогипнол[43]43
  Снотворный, седативный препарат. В сочетании с алкоголем может вызвать провалы в памяти, из-за чего получил репутацию «наркотика для изнасилований».


[Закрыть], – что угодно, лишь бы стало ясно, что со мной не так. Но доктор закончил перечислять вулканы и… замолчал.

– А на апельсины проверили?

Доктор указывает на маленькую бледную точку.

– И что это нам дает? Учитывая, что как раз ни амброзией, ни пылью я не напивался.

– Учитывая это, – отозвался доктор, холодный как иголка с аллергеном, – ничего. По крайней мере в плане аллергии. Вы знаете, что такое врожденная непереносимость алкоголя?

– Знаю, конечно. Но это вроде бы бывает только у азиатов, нет?

– Верно. Этот синдром даже называют азиатским, – отвечает доктор, который, похоже, и сам восточных кровей. – Он проявляется примерно у половины азиатского населения из-за того, что определенный генный вариант затрудняет расщепление организмом вещества под названием ацетальдегид…

Отчасти я даже понимаю, о чем он вещает. В последнее время я много размышлял об ацетальдегиде – это вещество не просто выделяется во время переваривания алкоголя, но и считается основной причиной похмелья. При синдроме, о котором говорил доктор, даже один глоток может вызвать мгновенную острую реакцию.

– Дело может принять неприятный оборот… если бы только пятна и сыпь, так ведь еще и учащенное сердцебиение, одышка, тошнота, мигрень, спутанность сознания, помутнение в глазах… – Говоря все это, доктор словно перекачивал весь воздух из комнаты в свои легкие, а я пытался урвать хотя бы один маленький глоток для себя. Голова раскалывалась от боли, во рту пересохло.

– Может, водички? – спрашивает доктор, и вопрос звучит как приговор.

– Нет! – поспешно отвечаю я. – В смысле… да. В смысле… как это вообще возможно?!

Все происходящее начинает смахивать на примитивную заготовку к сюжету телепередачи «Подстава» или «Скрытая камера»: азиатский врач сообщает белому исследователю похмелья, что тот каким-то образом приобрел азиатский синдром – генетическое заболевание, которое немедленно вызывает симптомы похмелья. Этот эпизод мог бы называться «Как стать японцем» или, может, «Алкозилла».

Доктор протягивает мне бумажный рожок с водой. Я делаю глоток из перевернутого дурацкого колпака и пытаюсь собраться с мыслями.

– Не понимаю, – снова вступаю я, – как эта проблема может быть генетической, если я пью всю жизнь?

Доктор пожимает плечами.

– Иногда организм внезапно перестраивается. Изменения могут произойти в мозгу или в нервной системе. Мы не всегда способны это объяснить, но тело и мозг пытаются защитить нас любыми способами…

– Так что же мне делать?

– Ну, – отвечает он, – раз это происходит при употреблении алкоголя…

Мне уже осточертели врачи, намекающие, что ответ, мол, очевиден.

– Кроме того, чтобы бросить пить? – уточняю я.

– Вообще-то ниацин может усиливать покраснения, так что его, пожалуй, тоже стоит избегать.

Я не в курсе, что такое ниацин, но не собираюсь в этом сознаваться, чтобы не доставлять своему врачу удовольствие. И вообще, мне наплевать, что там усугубляет ситуацию. Меня заботит только, что ее вызывает.

Кроме самой выпивки, конечно.

Бо́льшую часть своей хмельной жизни я и гордился, и сожалел о своей устойчивости к алкоголю. «Проблема, – говорю я, не выпуская стакан из рук, – в том, что это никогда не было особенной проблемой».

У кого-то случаются провалы в памяти. Одни попадают в больницу, другие – в тюрьму, третьи срывают все сроки, четвертых гонят с работы, кто-то разбивает машину – а кто-то действительно заболевает от тяжкого похмелья, выпадает из жизни на несколько дней и просто не может больше пить. Кто-то, только не я! Я могу справиться с чем угодно. Не вижу причин завязывать. Буду продолжать в том же духе. А вот это уже проблема. И я всегда думал, пусть это длится до тех пор, пока меня не свалит… что? Язва желудка? Подагра? Цирроз печени?

Но чтобы такое?! Где это вообще видано? Остается разве что погрузиться в самые темные уголки интернета, где я и нашел медицинский форум, посвященный таким же мутантам, как я. «Азиатский синдром у европеоида?» полон озадаченных белых людей, которые время от времени становятся красными.

Пользователь Whyissmyfacesored[44]44
  «Почемумоелицогорит».


[Закрыть] сообщает:

«Что самое странное, происходит это не каждый раз и от самых разных напитков: вина, пива, крепкого… Лицо краснеет и словно горит, появляются какие-то пятна, которые ужасно чешутся, – не очень-то красиво, перед людьми стыдно».

На что Roxbury2006 отвечает:

«Я думал, что это только у меня такая болячка!!! Мне 33 года (белый)… Это происходит, когда я выпиваю очень много или два дня подряд… В пятницу я могу пойти в паб, влить в себя пинт 8–10 лагера, несколько ягер-бомб[45]45
  Коктейль, состоящий из ликера «Егермейстер» и энергетика, которые смешиваются непосредственно в момент принятия.


[Закрыть], пару шотов Jack Daniel’s – и ничего. Но если на следующий день я выпью хотя бы четыре пинты, тут-то все и начинается… Я был у разных врачей, делал эндоскопию, анализы крови, компьютерную томографию – и ничего. Никаких объяснений. В любом случае, я настроен выяснить причину и напишу сюда, как только что-нибудь узнаю».

Но с апреля 2013 года от этого Roxbury2006 ни слуху ни духу. Впрочем, некоторая закономерность все же вырисовывается: похоже, чаще всего это происходит, когда пьешь несколько дней подряд. LizJen99, например, пишет:

Со мной это происходит примерно каждый четвертый раз. Причем не важно, что именно я пью. Симптомы появляются после водки, текилы, рома, сидра и вина (пиво не люблю)… Обычно все происходит, когда я выпиваю три дня подряд (в первые два все нормально), хотя бывали случаи, когда я абсолютно ничего не пила несколько дней, а потом накатывала чуток, и меня накрывало. Но, как я и говорила, примерно каждый четвертый раз.

BeatMan22, хоть и становился пунцовым с тех пор, как впервые попробовал алкоголь, пришел к выводу, что все дело в психике:

Кто-то сказал мне, что это всё в башке, и вскоре это подтвердилось… когда я убедил себя, что все от головы, – симптомы прекратились. Потом случалось, но не регулярно. Всякий раз, когда я этого ждал, то багровел непременно. Хотя влияют и другие факторы, включая, что ты ел и какой у тебя вообще настрой.

Пользователь BootsAndKats сильна в деталях. Однажды она с друзьями в гостиничном номере выпила клубничную маргариту, и вот что приключилось:

Сильно прихватило сердце, думала, что помру. 20 минут это продолжалось, но потом, слава богу, отпустило (помогло то, что я все время пила воду и вышла на улицу в минус семь градусов).

Теперь она уверена, что ей не стоит пить ничего кроме «легкого пива ценностью 55 калорий».

Ritana2, как и многие на этом форуме (и я в том числе), пребывает в нелегком недоумении – и к тому же страдает забывчивостью:

Почему сегодня я пью вино – и никаких проблем, а завтра пью то же самое вино из той же самой бутылки – и вдруг эти симптомы? Это очень, очень странно. Скажу об этом своему доктору. Вообще-то я уже много раз собиралась ей сказать, но все забываю. Когда у тебя дети и тебе стукнуло сорок, станешь тут забывчивой!;) Но все, теперь я это дело записала, так что на следующем приеме через месяц точно вспомню.

Догадываюсь, что скажет ее доктор.

В преподавательской комнате рядом с ксероксом Кен подшивает рассказики для своих студентов, в то время как я распечатываю научные статьи об алкоголе. Мы оба преподаем литературное мастерство в университете Торонто, и я считаю его своим другом.

«О, меня только что осенило, – замечает он. – Когда твоя книга выйдет, ты станешь тем самым парнем. Ты думал об этом?»

Я предпочитаю промолчать. Когда у меня заподозрили редкий вид гиперемии, я немного приутих и ушел в себя – так и живу, пока не приму первую за день рюмашку, которая теперь следует ближе к ночи. Так или иначе, Кен (который читает авторский курс «Рассказы, продиктованные самой жизнью») никогда не ждет ответных реплик.

«Представь только, мужики в баре, ну или где там, будут говорить: „Вон тот парень, у которого похмелья на целую книгу хватило“. И это будет в точку! В точку, чувак! Ты хоть думал об этом?»

Кен, да благословит господь его натренированное сердце, один из тех редких персонажей, что совмещают литературную деятельность с участием в спортивных соревнованиях. Однако в его теле гребца живет писательская встревоженность, отсюда и «шкурный интерес в том, чтобы я наконец закончил эту книгу».

Да думал я, думал. Однако зарабатывать на жизнь пером и в лучшие времена было делом рискованным. Теперь представьте, что по какой-то дурацкой причине вы взялись описывать самые что ни на есть неприглядные стороны нашей непростой жизни – трущобы, злачные места, подпольные игорные дома и наркопритоны, – так что поводов быть несколько не в себе у вас предостаточно. В итоге вы постоянно пребываете в растрепанных чувствах, пока однажды не обнаруживаете, что вы стали управляющим в ночном клубе и у вас произошла некая генетическая мутация.

– Кстати, – говорит Кен, – ты все еще заправляешь этим клубом?

– Да, – говорю, – иду туда сразу после занятий.

– Ну ты мощный чувак вообще, – резюмирует Кен.

Изначально затея с клубом преследовала три цели: расквитаться с долгами, провести полевые исследования и… да, чего уж там – обзавестись собственным клубом. Но быть одновременно писателем, учителем, управляющим клуба и отцом-одиночкой трехлетнего ребенка становится уже невмоготу. Полнедели я в шесть утра ложусь, а вторую половину – просыпаюсь. И как бы я ни изворачивался, одна ночь полноценного сна выпадает. Лора начинает терять терпение, а мать ребенка со мной почти не разговаривает.

О похмелье я пишу в основном по ночам, чаще всего в офисном помещении клуба, а читаю – днем, когда от похмелья сил писать совсем нет.

Сегодня я просматривал научные статьи о похмелье. Их совсем не много, и, похоже, что все они начинаются со слов о том, как же их немного. Вот, например, цитата из отчета под названием «Развитие и первичная апробация шкалы симптомов похмелья»:

Несмотря на распространенность похмельного синдрома, в систематическом изучении алкоголя ему уделяется крайне мало внимания. Виной тому, возможно, еще и отсутствие стандартного способа измерения его симптомов, с помощью которого можно было бы упорядочить физиологические и субъективные эффекты, проявляющиеся на следующий день после приема алкоголя. В настоящем исследовании мы разработали и оценили новую шкалу – шкалу симптомов похмелья (ШСП), – которая в перспективе поможет исправить эту ситуацию.

Эта шкала была разработана по итогам годового наблюдения за 1230 пьющими студентами, в ходе которого велся учет всех их похмельных симптомов и ощущений. Благодаря этому исследователям удалось получить «достаточно достоверный набор прилагательных, описывающих самые распространенные проявления похмельного синдрома». Хотя мне кажется, что они имели в виду все-таки существительные, потому что список этот состоит из следующих слов: жажда, усталость, головная боль, снижение концентрации внимания, тошнота, слабость, чувствительность к свету и звуку, обильное потоотделение, проблемы со сном, рвота, тревожность, тремор и подавленность. В среднем участники исследования сообщили о пяти из тринадцати симптомов за двенадцать месяцев наблюдения. У меня же все тринадцать были за последние двенадцать дней. А красного лица и сыпи даже нет в списке.

ШСП была разработана для ретроспективного изучения случаев похмелья, а вот шкала тяжести похмелья (ШТП) создавалась, чтобы мы могли оценить масштаб проблемы, когда она еще не прошла. Для этого измеряются следующие двенадцать симптомов: «слабость, неуклюжесть, головокружение, апатия, потоотделение, дрожь, спутанность сознания, боль в желудке, тошнота, проблемы с концентрацией, учащенное сердцебиение и жажда».

Об этой шкале я узнал только сегодня, но освоить ее оказалось несложно. Нужно просто оценить каждый симптом в баллах от одного до десяти, а потом все сложить – это и будет ваш результат. Сейчас, например, пока я стою у ксерокса и болтаю с Кеном, у меня выходит 46 баллов из возможных 120 по ШТП. Однако этот метод не учитывает, что, выпей я прямо сейчас, моя голова тут же начала бы гореть, а руки покрылись бы сыпью и стали бы жутко зудеть.

Я так и вижу этих ребят в воображаемом баре Кена: «Вон тот мужик – это он написал книгу про похмелье». И при этом они указывают не на загорелого плечистого викинга-еврея ирландских кровей, коим я всегда себя представлял, а на краснолицего пьяницу, дрожащего в углу со своим безалкогольным пивом. Вон тот мужик.

– Это мощно, чувак, – вновь вздыхает Кен, орудуя степлером.

Нужно что-то менять.

«Пусть правит умеренность!»

Этот необычный лозунг – намеренно ироничный по форме и все же пронзительно искренний по содержанию – впервые предложил поэт Гораций на фоне процветавшего в Риме разврата. В те времена его слова так и не проникли в сознание оглушенных хмелем римлян, тогда как в наши дни умеренность, похоже, стала единственной добродетелью, признаваемой повсюду и всеми.

Негласные уставы нового мира не столько предписывают нам, что можно, а что нельзя, сколько говорят о необходимом балансе во всем, что мы делаем. Умеренность превыше всего – вот новое золотое правило здоровья, и с этой логикой трудно поспорить. Вы пристрастились к метамфетамину/скотоложству/сетевому маркетингу? Ну и что такого? О вкусах не спорят, главное, чтоб всё в меру!

Сейчас чуть не каждый школьник знает: то, что может завтра нас убить, сегодня принесет пользу, и наоборот. Скажем, недавние исследования показали, что умеренное потребление шипучек снижает вероятность заполучить Альцгеймер, тиннитус или депрессию. И, конечно же, вся эта нелепая идея вовремя остановиться пошла от алкоголя, который по своей природе и так загадочно амбивалентен, да еще и обладает трансцендентным осадком.

В 1920 году алкоголь, который на протяжении тысячелетий был самым распространенным компонентом лекарственных средств и терапевтических методов, исключили из фармакопеи Соединенных Штатов в рамках беспощадного и опасного эксперимента, известного как «сухой закон». Затем так же внезапно начали появляться статьи о чудодейственно полезных свойствах выпивки.

Список заболеваний, при которых рекомендуется регулярное, но умеренное потребление вина, растет с каждым днем. На сегодня он уже включает сердечно-сосудистые и простудные заболевания, катаракту, макулодистрофию сетчатки, ревматоидный артрит, болезнь Альцгеймера, деменцию, диабет, жировой гепатоз, ишемический инсульт, не говоря уже о классике: несварении, бессоннице, старении. На всевозможных околонаучных сайтах пишут, что употребление текилы – умеренное, разумеется, – помогает в лечении и профилактике остеопороза, диабета второго типа, деменции и ожирения. Кроме того, текила является одновременно пробиотиком и пребиотиком. Пиво же, согласно последним исследованиям, благотворно влияет на функцию почек, уровень холестерина, плотность костной ткани и служит источником всех необходимых витаминов.

И хотя лекари прошлого предупреждали, что при всех полезных свойствах алкоголь хорош в меру, мера эта, очевидно, превышала тот наперсток, что сегодня и только изредка дозволяют не в меру осмотрительные органы здравоохранения. Но всегда были и остаются те, кто отстаивает преимущества полноценного пьянства и даже полезность похмелья.

Арнольд из Виллановы[46]46
  Автор «Салернского кодекса здоровья».


[Закрыть] еще в XIV веке приводил аргументы в пользу полнейшего опьянения, которое «помимо известных последствий, еще и очищает тело от дурной крови». А персидский врачеватель Авиценна выдвинул ту же гипотезу, пусть и в более обтекаемой форме: «Некоторые считают, что опьянение бывает полезным… ибо оно облегчает душевные силы, ободряет, гонит мочу и пот и растворяет излишки, особенно в желудке»[47]47
  Цит. по: Канон врачебной науки. В пяти книгах. Ташкент: Фан, 1980.


[Закрыть].

Однако для наших целей больше подойдет премудрость Оскара Уайльда: «Умеренность хороша! Но в меру».

Клин клином. Выпить значит выбить (рождественские напевы)

На праздники я приехал в Ванкувер навестить родню и теперь прикладываю все усилия, чтобы не пить слишком много, – хотя цвет моего лица после выпивки очень даже праздничный. Книгу, однако, писать как-то надо, поэтому к возлияниям я теперь подхожу с особой щепетильностью, чтобы из каждого выжать максимум пользы для исследования.

Возьмем Рождество: у меня все тщательно спланировано – по крайней мере тематически. Известно, что в викторианском Лондоне трубочисты зарабатывали дополнительных деньжат, продавая гулякам уголь – его употребляли перед алкоголем. В найденном мной рецепте советуют растворить две столовые ложки каминной сажи в стакане теплого молока.

Мой девятнадцатилетний племянник Дэвид предложил составить мне компанию (в Британской Колумбии официально можно пить с девятнадцати лет, так что мы, может, и занимаемся глупостями, но вполне законно). Кроме того, тут и там оливковое масло упоминается как профилактическое средство, которое обволакивает желудок и защищает его перед пьянкой. Так что я начну с масла и продолжу теплым гоголем-моголем с углем, а Дэвид будет придерживаться стандартной безмасляной схемы, размешав уголь в стакане нежирного молока.

Пока не приехали родственники, я сую голову в камин и наскребаю миску угля. Предполагается, что он впитывает токсины и яды, поэтому таблетки из угля могут помочь, если вы перебрали. Однако добытый в камине уголь растворяется намного хуже, чем я рассчитывал, и молоко приобретает сомнительный фиолетовый оттенок.

Я опрокидываю рюмашку оливкового масла. Оно очень маслянистое. Следом отправляется кружка гоголя-моголя с сажей. Проглотить это довольно сложно, но в целом на вкус не так уж плохо. Зубы Дэвида почернели, и мои, по его словам, тоже, и, чтоб они заблестели снова, мы решаем прополоскать рот бокалом шампанского.

Я приканчиваю бутылку шампанского, пока готовлю антиоксидантный рождественский салат собственного сочинения. В него входит капуста, шпинат, листовая свекла, семена граната, грецкие орехи, авокадо, мандарины и свежий инжир. Я выкладываю салат на блюдо в форме рождественского венка, поливаю сверху заправкой из бальзамического уксуса с инжиром, а затем берусь за выпивку всерьез, поглядывая при этом, сколько употребляет Дэвид.

Если вдруг наша профилактика не сработает, я пущу в ход по-настоящему библейские средства спасения: золото, ладан и мирру. Ладан, природное противовоспалительное средство, выпускают в капсулах под названием «экстракт босвеллии». Мирру легко достать в виде эфирного масла. Она увеличивает количество лейкоцитов в крови и помогает секреции желчи в печени. Теперь о золоте. По словам Джорджа Бишопа[48]48
  Джордж Бишоп (1785–1861) – английский астроном и винодел.


[Закрыть], «алхимики XVII века верили, что союз благородного золота с огнедышащим дистиллятом обладает особой целительной силой». Возможно, следует отдать должное их мудрости.

Вот такой нехитрый план, но, чтобы его выполнить, я заручился поддержкой специалиста. В магазине Gaia Garden я приобрел ладан и мирру, а заодно и разузнал все о них у местной травницы Бронвин. Она оказалась умна, терпелива и, вопреки моим ожиданиям, вовсе не с приветом. Когда я буркнул: «А как насчет золотишка?» – она живо раздобыла для меня адрес электронной почты местного алхимика.