Текст книги "Долина Граумарк. Темные времена"

Если немного повезет, завтра к полудню они доберутся до Дуболистья. Рубиния помнила, как в прошлом году пыталась убедить мага съездить в деревню полуросликов. Отман позволил убедить себя после долгих метаний. А потом заявил, что нужно сделать грибное рагу для всех жителей Дуболистья. Рубиния, карлики и несколько деревенских женщин помогали чистить, мыть, жарить и варить. Ужин получился восхитительным и затянулся до рассвета, хотя в то время было уже довольно холодно. Рубиния любила вспоминать тот праздник, но из-за него ее запасы грибов закончились еще в апреле.

Она быстро обернулась назад, чтобы посмотреть, как дела у ее попутчиков. Пепельный сидел, прислонившись к боковой стенке, и со скучающим видом рассматривал девушку-полурослика, которая, вцепившись в борт повозки, время от времени поглядывала назад, проверяя, нет ли преследователей.

– Как тебя зовут? – спросила незнакомку Рубиния.

– Ода, – коротко ответила та.

В этот миг жгучая боль пронзила бедро Рубинии. Ее задел болт, оставив в ноге рваную рану. Ткань вокруг раны в мгновение ока пропиталась кровью. Болт торчал в козлах на расстоянии пяди от полурослика. Древко показывало прямиком на склон. Рубиния обернулась и посмотрела туда, откуда прилетела стрела. Вздымавшиеся по обеим сторонам лощины откосы пестрели всеми оттенками серого, черного и иссиня-черного.

«Гномы отлично ориентируются здесь», – осознала Рубиния. Тропа, по которой они шли через Скрюченный лес, петляла, огибая скалистый ландшафт, словно речка. Пешком же можно было сократить путь, если хорошо знать эту местность.

Затрещали ветки, зашелестела листва. Преследователей не было видно, но они явно приближались.

– Вперед, Мальвин! – крикнула мулу Рубиния. – Покажи им, на что ты способен.

Ей как никогда хотелось, чтобы животное понимало ее. Но чтобы избежать недомолвок, она взмахнула хлыстом, придавая мулу необходимое ускорение. Мальвин запрокинул голову, фыркнул и перешел на легкий галоп. Оду и Пепельного начало швырять по всей повозке.

Но все понукания и нахлестывания не помогли. Гномы обогнали их. В слабом свете луны Рубиния увидела, как в пятидесяти шагах перед ними подлесок на краю тропы расступился, и оттуда на дорогу вышли две массивные фигуры, загораживая дорогу.

Рубиния крепче сжала хлыст и щелкнула им Мальвина по заду. В старом муле нашлось гораздо больше сил и выносливости, чем можно было предположить по его внешнему виду. Все громче и громче стучали тяжелые подковы по лесному грунту, отбивая свой собственный боевой ритм.

Боевых коней годами тренировали врезаться в ряды воинов. Некоторым животным так и не удавалось преодолеть страх перед препятствием, они сворачивали раньше или вставали на дыбы и сбрасывали наездника из седла. Судя по всему, на дрессировке животных можно было отлично экономить, используя вместо них старых мулов. Может быть, Мальвин не увидел этих гномов или же оказался просто упрямее бородачей – в любом случае он, не сворачивая, несся на барьер из стали, костей и плоти.

Умению останавливать конных атакующих воинов учили на первом же занятии. Лошади представляли собой легкую цель, их легко было опрокинуть точно направленным ударом, не считая, конечно же, тяжело вооруженных боевых скакунов, на которых ездили рыцари. Однако остановить повозку – это совсем другое, если не хочешь, чтобы тебя переехали или раздавили.

Жаль, конечно, но это не входило в число великих тайн полуросликов. Гномы тоже сообразили, что делать. Оба бородача отпрыгнули влево и вправо от дороги, показав при этом изрядную прыть. Мальвин от испуга встал на дыбы, как дикая лошадь, которую впервые объезжают. Затрещали деревянные спицы, когда тяжелый топор гнома вонзился в тяжелое колесо, едва не сорвав его с оси. Повозка покачнулась и слетела с лесной дороги в заросли. Рубиния рванула поводья, едва сумев вернуть повозку обратно на дорогу, причем ее пассажиров едва не выбросило назад. Когда Рубиния снова смогла контролировать повозку, прямо рядом с ней возник темный силуэт. Судя по всему, один из гномов сумел на полном ходу вскочить на повозку и вцепиться в козлы. И тем, что полурослик была еще жива, она была обязана исключительно тому обстоятельству, что гному нужны были обе руки для того, чтобы удержаться и не упасть.

Рубиния сделала все для того, чтобы преследователя могла спасти только третья рука. Прямо из зарослей ежевики, плюща и папоротников она направила повозку в кусты с другой стороны дороги.

Вплотную прижавшись к боковой стенке, гном предпринял попытку перекатиться назад, в кузов. Колючие ветки ежевики трепали и рвали его одежду, царапали кожаный нагрудник.

Судя по всему, Ода тоже заметила безбилетного пассажира. Лежа на спине, она принялась пинать гнома обеими ногами. Бородачу не оставалось ничего другого, кроме как терпеть удары. Ему по-прежнему нужны были обе руки, чтобы держаться за повозку. Однако два сильных удара мотыгой гном вынести не смог. Руки соскользнули, он не удержался и рухнул в сухой куст бузины у дороги, ломая ветки. Треск напомнил звуки брошенного в огонь сырого хвороста, который тут же поглощает жадное пламя.

Рубиния еще раз хлестнула Мальвина. Если немного повезет, оба гнома не настолько быстро встанут на ноги, наконец-то отстанут от повозки и прекратят преследование.

Надежда полурослика окрепла, когда они выбрались на возвышение, ведущее к выходу из лощины. Насколько она помнила, прямо за ним был довольно длинный участок прямой дороги, который хорошо просматривался со всех сторон. Там преследователи не смогут держать нужный темп. Она совсем забыла о том, что между возвышенностью и прямым участком есть еще довольно узкий поворот, где лучше притормозить. Рубиния успела придержать поводья как раз вовремя, чтобы не слететь с дороги и не врезаться в одну из скал. Повозка слегка накренилась, одно колесо повисло в воздухе. Рубиния инстинктивно перенесла вес. За спиной слышались испуганные вопли пассажиров. Ода резко вскрикнула, в то время как Пепельный удовлетворился оханьем.

Повозка прошла поворот на одном колесе, снова обрела равновесие и пошла ровно. Рубинию мотало из стороны в сторону по козлам. Ей с большим трудом удалось усидеть ровно. И на миг ей даже показалось, что у них получилось. А затем повозка с грохотом врезалась в корень толщиной в руку, вымытый дождем. Поврежденное колесо сложилось пополам, как сухой цветок-фонарик. Мир вокруг слетел с катушек. Мул взревел и опрокинулся навзничь. Повозка налетела на него, развернулась и опрокинулась. Треск ломающихся осей и хруст досок смешался с паническими криками и заполнил собой ночь.

Рубиния не могла сказать, потеряла ли она сознание, но если и так, то это произошло всего на миг. Она лежала лицом на мокрой холодной земле. Что-то тяжелое упиралось ей в спину и мешало подняться. Рана на ноге адски болела.

Маленький кожаный остроносый ботинок появился прямо у нее перед лицом, он стоял в жалких остатках лужи. Запахи кожи и пота заглушали даже природные запахи. Из туфли торчала крохотная и серая, как камень, нога.

– Помоги мне, Пепельный, – прохрипела Рубиния. – Меня привалило.

Туннельный карлик остановился, но вместо того, чтобы выполнить ее просьбу, потянул свой кожаный мешочек, который берег как зеницу ока на протяжении всей поездки.

– Пепельный, ты что, не слышишь? Ты должен мне помочь, – почти умоляющим тоном повторила она.

Но судя по всему, личный ассистент Отмана либо не слышал ее, либо не хотел слышать. Он продолжал тянуть свой мешочек, застрявший в обломках телеги.

Вдруг рядом с ними оказалась Ода. Она грубо схватила туннельного карлика за плечо.

– Ты что, не слышал, уродливый карлик, – зашипела она на него. – Твоей хозяйке нужна помощь.

– Она не моя хозяйка, – прорычал он.

Однако все же послушался. Вместе они освободили Рубинию из-под обломков и помогли ей встать на ноги. Все трое получили при падении самое большее по паре синяков и царапин. И только Мальвин все еще лежал на боку и устало фыркал.

– Давайте, нужно поднять его на ноги, иначе весь остаток пути нам придется идти пешком, – заявила Рубиния.

Однако стоило им приблизиться, как старый мул брыкнулся всеми четырьмя копытами. Изо рта у него капала пена, из ноздрей при каждом выдохе валил пар.

– Спокойно, Мальвин, мы просто хотим тебе помочь, – Рубиния предприняла попытку успокоить животное. Его постепенно оставляли силы, он едва двигал задними ногами.

Первой осмелилась подойти ближе Ода. Она погладила шею Мальвина, слегка похлопала его по плечам. Рубиния взяла поводья в руку и осторожно потянула на себя.

Голова Мальвина метнулась вверх, он едва не опрокинул Оду, но юная полурослик ловко увернулась. Животное снова попыталось настолько повернуть грудь, чтобы удалось встать на передние ноги. И у Мальвина почти получилось, когда тело его содрогнулось, голова снова упала на землю. Из шеи у него торчал болт с редким оперением.

– Уходим отсюда! – взвизгнула Ода. – Нам пока еще не удалось от них оторваться!

Рубиния колебалась. Она чувствовала пустоту и усталость. Полурослик печально глядела на Мальвина. Старый мул был таким же членом семьи Отмана, как и она. Он дышал поверхностно и тяжело. Там, где из шеи его торчал арбалетный болт, почти не было крови. Задние лапы дергались, как у собаки, ставшей пленницей собственного сна. Рубиния задумалась над тем, огорчился ли бы кто-нибудь, если бы сейчас на земле умирала она.

– Я ранена, – тяжело дыша, произнесла она, прижимая руку к окровавленному бедру. – Мне не убежать от них.

– Я помогу тебе идти, – предложила Ода. – Далеко до ближайшего поселения?

– Без лошади и в моем состоянии целый день пути, – ответила Рубиния. – Если я вообще смогу столько продержаться, – равнодушно добавила она.

– Вы не должны сдаваться, – вдруг сказал Пепельный. – Я задержу их ровно настолько, чтобы у вас появилось достаточное преимущество. Вы успеете уйти, и мы встретимся в Дуболистье.

Туннельный карлик сидел на обломках повозки, крепко сжимая в руках свой узелок.

На миг Рубиния лишилась дара речи. Нельзя было сказать, чтобы туннельные карлики славились своей готовностью помочь, не говоря уже о жертвенности.

Ода помогла ей справиться с удивлением. Пепельному досталось обычное «спасибо», а Рубинии – опора в виде руки.

– Уходите уже, – прошипел Пепельный. – Вам же нужно в Дуболистье. Так вперед!

Туннельный карлик не оставил ни капли сомнений в том, что говорит серьезно. Он действительно собирался остаться с гномами один на один и, судя по всему, полагал, что выберется из этой переделки целым и невредимым. С такой уверенностью, исходящей от туннельного карлика, было просто невозможно спорить. Низко пригнувшись, Рубиния и Ода шмыгнули в подлесок на обочине дороги. Рубиния не осмелилась обернуться и еще раз посмотреть на Пепельного. Она боялась, что увидит на его лице сомнение вместо уверенности.

14
Мило

Мило повернул голову и бросил встревоженный взгляд через плечо. А затем шумно выдохнул, словно с его плеч сняли тяжкий груз, чтобы мгновение спустя на его лице снова появилось досадливое выражение. С утра он проделал эту процедуру уже несколько дюжин раз.

– Что с тобой такое? – спросил гоблин-воин. Было очевидно, что ему совершенно непонятно поведение Мило. – Он сказал, что отпустит тебя, и так и поступил. Так в чем проблема-то?

Ксумита Латоринсис действительно отпустил его, а для защиты даже дал гоблина-воина. Однако Мило опасался, что это может оказаться ловушкой или что шаман просто играет с ним. Это тощее зеленокожее создание звали Низзаком, оно болтало без остановки и должно было сопроводить его до лесной опушки.

– Проблем нет, – заявил Мило.

– Ты боишься, что они будут преследовать нас, – прошипел он. – Это меня обижает.

Мило недоуменно уставился на своего спутника.

– Тебе-то какое дело до того, тревожусь ли я за свою жизнь?

Вот теперь на лице гоблина появилось сердитое выражение.

– Ты боишься того, что они могут преследовать нас, больше, чем меня. А что в них такого особенного? Ты думаешь, что я слабее их? Вот, посмотри на меня. У меня есть меч и лук. Я великий гоблинский воин, один из лучших охотников в своем клане. Так скажи мне, почему ты боишься их больше, чем меня?

Мило не мог судить, насколько хорошим охотником был этот парень, но одно он знал наверняка: с большим хлебным ножом и самодельным луком из ивового прута гоблин не справился бы даже с детьми Дуболистья. Но как объяснить это, не обидев зеленокровку еще больше?

– Конечно же, я точно так же… – он запнулся, подбирая подходящее слово, – … уважаю тебя, как и остальных зеленокровок. Но есть между вами одно существенное отличие: насчет тебя я знаю, что ты выполнишь приказ шамана. А что до остальных… кто знает? Может быть, не все согласны с его решением и решили, что будет лучше меня все-таки убить.

– Это же полнейшая чушь. Ксумита сказал, что я должен оберегать тебя, пока ты не выйдешь из леса. Если бы он послал других, чтобы убить тебя, мне пришлось бы убить их всех. Кроме того, никто из народа гоблинов не отважится связываться со мной. Кстати, они в курсе, что я великий воин, как я тебе уже говорил.

«А у малыша высокое самомнение», – решил Мило. Он надеялся, что оно у него сохранится, если из подлеска вдруг вылезет огромный тролль, желающий вкусно позавтракать.

– Нет, конечно же, нет, – с горечью в голосе рассмеялся Мило. – Но если все же они захотят проверить, удастся ли им справиться с полуросликом и лучшим воином клана. Наверняка они не желают нам ничего плохого. Просто тролли славятся подобными шуточками.

Гоблин только отмахнулся.

– Тролли большие и глупые. Они Низзаку в подметки не годятся.

– Да, если у них неприкрыты тылы и они не умеют наклоняться, – прошептал Мило себе под нос.

– Я тебя уверяю, что мы не стали бы брать тебя в плен, чтобы убить, – еще раз напомнил Низзак. – Ты уже забыл, что Ксумита что-то хочет от тебя?

– Ты имеешь в виду эту историю с ядом, младшим сыном, мертвецами, вылезающими из могил и разрушающими мир? Все это звучит очень страшно и опасно. Не знаю, гожусь ли я, полурослик, на эту роль.

– Ты поклялся, – прошипел Низзак. – Кроме того, не забывай о проклятии.

Мило возмущенно расхохотался.

– Раньше мама все время рассказывала мне, что меня заберет тестомолох, если я буду ронять крошки на стол.

– И что? – удивился гоблин. – Думаешь, она выдумала это, потому что тестомолох предпочитает детей зеленокровок?

На миг Мило растерялся и действительно не знал, что сказать. Но когда услышал, что Низзак изо всех сил пытается сдержать смех, не смог сохранить серьезность.

– Тестомолох – это же просто детская страшилка, – заявил гоблин. – На самом деле за тобой может прийти мучная ведьма.

Однако Мило считал, что в одном Низзаку нельзя отказать: тот отлично ориентировался в Скрюченном лесу. Гоблин вел его по узкой звериной тропе, по которой они с братом никогда не осмелились бы пойти. Но Низзаку постоянно удавалось найти ответвления от широкой извивающейся главной дороги.

– Как ты думаешь, – спросил Мило через еще два часа марша, – мы выйдем из лесу до захода солнца? Мне бы больше понравилось мирно ночевать на зеленой лужайке под открытым небом, а не бодрствовать всю ночь, потому что в кустах постоянно трещат ветки и шелестят листья.

– Скрюченный лес – наш дом, – ответил Низзак. – Ты тоже живешь здесь с рождения. Что ты имеешь против больших деревьев, которые защищают нас от ветра и дождя? В лесу тебя подстерегает не больше опасностей, чем за его пределами, на человеческих землях.

– Для полуросликов это не так, – пожаловался Мило. – Лес коварен и опасен, если ты в нем не ориентируешься. Овраги, рвачи, ядовитые растения, тролли и орки – что угодно может привести к гибели.

Мило увидел, как сузились глаза у Низзака.

– Но это не самое худшее, потому что больше всего мы боимся великих гоблинских охотников. От их стрел не уйти никому, – быстро добавил Мило.

Низзак широко усмехнулся, грудь его раздулась от гордости.

– Мне постепенно начинает надоедать эта одиссея, – продолжал причитать Мило. – Сначала это кошмарное несчастье, случившееся в совете Дуболистья, потом бесконечный марш под дождем, потом меня поймал тролль, прошу прощения, троллиха, а в довершение всего проклял гоблинский шаман. И теперь я – хоть и в сопровождении великого гоблинского воина – шлепаю по этому окаянному лесу. Мне уже хочется выбраться на настоящую дорогу, увидеть дома, вглядеться в приветливые лица.

– Но дождь перестал идти, – напомнил ему Низзак. – И до вечера мы должны выйти на опушку леса.

Мило недоверчиво уставился на Низзака.

– Это ты говоришь только для того, чтобы успокоить меня. Ты еще никогда там не был, поэтому тоже не знаешь, сколько еще идти.

Мило вытащил карту мейстера Отмана, разложил ее на коленях и ткнул пальцем в место, где, как ему казалось, они сейчас находились. Затем показал на север, на горы.

– Там Тролльские вилы, – заявил он, показывая на покрытые снегом вершины горы. – Этот извилистый участок дороги, судя по всему, именно тот, по которому мы идем с самого утра. Там впереди есть возвышенность, а сразу за ней мы увидим Кровавую скалу, где когда-то пал король Тирус. Если все именно так, нам идти до лесной опушки еще примерно часов восемь без передышки. Сам посмотри.

Низзак отказался.

– Плохая карта. Многих вещей не хватает. Не нанесены тропы. Расстояния неправильные, – ворчал Низзак. – Четыре часа, и мы на месте.

Мило очень хотелось поверить своему спутнику. Стороны света, неровная черная линия на карте и указание на характерную точку, про которую все точно знали, что она действительно находится в этом мире, казались надежнее, чем заявления гоблина, который, к тому же, верил еще и в собственную непобедимость.

Мило огорченно перебрал оставшиеся у него хлебные крошки, высыпал их в ладонь и почти по-приятельски предложил Низзаку одну из тщательно разделенных кучек.

– Выбирай любую, – сказал он.

Низзак улыбнулся.

– Можешь съесть обе. Я не очень люблю толченые зерна, смешанные с водой, которые потом еще и запекли на огне, как убитое животное. Я поймаю себе парочку вкусных жаб и ящериц.

– В таком случае, этим можешь со мной не делиться, – поспешно ответил Мило, которого едва не стошнило при одной мысли о подобном ужине.

Когда два часа спустя они выбрались к Кровавой скале, Мило готов был броситься Низзаку на шею, но не стал делать этого, поскольку опасался, что зеленокровка может его превратно понять. Каким бы чужим и мрачным ни был этот монумент из сваленных в кучу камней, здесь и сейчас он показался ему уютным, как теткина кухня.

– Ну, что я говорил? – надулся Низзак, когда они подошли ближе. – Через два-три часа будешь на дороге в Рубежный оплот.

– Признаю, ты лучший следопыт, – согласился Мило, – но все равно я рад, что наши пути скоро разойдутся.

– С чего ты взял, чушь какая! – хитро рассмеялся Низзак. – Проклятие шамана скоро снова сведет нас вместе.

– Ой, только не начинай сначала, – простонал Мило. – Не скажу, что ваш шаман не обладает волшебной силой, но я полагаю, что она действует только на зеленокровок. То же самое справедливо и насчет мрачных пророчеств Младшего Сына и конца света. Такие истории существуют, и у каждого народа они свои. Но ни одна из них еще не сбылась.

Говоря это, Мило чувствовал в себе зерно сомнения и предчувствовал, что обещанное мрачное будущее все же реально существует. Как бы там ни было, мейстер Гиндавель, который обычно был тверд в вере, с недавних пор начал заниматься утверждениями язычников.

Низзак бросил на Мило злобный взгляд.

– Это значит, что ты не собираешься выполнять свою задачу, просто бросишь брата в беде и не выполнишь свое обещание?

– Нет, нет, – торопливо заверил гоблина Мило. – Конечно же, я ничего подобного не собираюсь делать. Я ведь поклялся, в конце концов. Но я не думаю, что в результате вы получите именно то, что предполагает шаман. Что я хочу сказать, кровь младшего сына – почему мой народ ничего об этом не слышал? Если такое существует, то все уже должны были бы об этом знать.

– Ты и про белую мучную ведьму не слышал, – напомнил Низзак.

Мило решил, что глупо спорить на этот счет с гоблином. Каждое следующее слово только насторожит его. У него был план, отдохнуть одну ночку за пределами Скрюченного леса, а затем вернуться в Воронью башню, чтобы сообщить мейстеру Отману о том, что его брат в плену. Отман придумает, что делать, чтобы помочь ему освободить Бонне, если тот к тому моменту не сбежит сам.

– Что-то не слишком впечатляет для надгробного памятника королю, – вдруг заявил Низзак. – Похоже на кучу камней.

– Это и есть куча камней, – подтвердил Мило. – Может быть, никто не хотел ставить памятник королю, который принес стране одни только войны и несчастья. Те немногие записи, которые существуют о короле Тирусе, единодушно свидетельствуют, что он был очень вспыльчивым и упрямым человеком. Говорят, что во время переговоров с представителями других королевств, которые пытались вразумить его, убил шестерых послов ножом для жаркого. Это была настоящая… – Мило на миг замолчал и задумался, – …резня. «Точно как в Дуболистье», – подумал он, но вслух ничего не сказал. – Там есть мемориальная доска. Хочешь, прочту?

Он снял рюкзак и полез по куче камней. Судя по виду монумента, какой-то великан приготовил камни, собираясь играть в «кто попадет в дырку». Но спустя добрых три сотни лет все это стало напоминать пирамиду. Повсюду разрослись мхи и лишайники, с течением времени в промежутки между камнями попали песок, листья и мелкие веточки, придав конструкции устойчивости.

Мило в мгновение ока взобрался наверх. Когда нужно было куда-нибудь залезть, ему не было равных. Каждый шаг, каждый хват был точен. Он преодолевал даже самые трудные участки, не замедляясь. Теперь он наконец-то мог показать мелкому зеленокровке, на что способен.

Мило осмотрел доску на вершине пирамиды и не поверил своим глазам. Это он прочесть не мог! Поэтому сделал вид, что наслаждается окрестностями, и быстро спустился вниз. Подхватил рюкзак, забросил его себе за спину и заявил, что готов идти дальше.

Какой-то миг Низзак выжидающе смотрел на него.

– Давай кто первым добежит до группы старых дубов? – вдруг вырвалось у Мило.

– Не хочу, – ответил Низзак, и в голосе его послышалось недоверие. – Что было там, наверху?

– Никогда не помешает быть повыше, чтобы лучше видеть, – заявил Мило. – Повсюду одни только кроны деревьев. Дороги пока не видно. Пойдем, поторопимся, пока не стемнело.

Вот теперь Низзаку стало по-настоящему интересно. Мило умел прекрасно лазать, но когда дело доходило до того, чтобы солгать, это получалось у него очень плохо.

– Что было там, наверху? – снова спросил Низзак.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду дощечку. Что на ней написано?

– Ничего важного, просто пара дат и глупые высказывания, – отмахнулся Мило. – Пойдем уже скорее дальше. Твой шаман наверняка хочет, чтобы мы поскорее вернулись.

– Мне что, самому туда лезть, чтобы прочесть? – разозлился Низзак. – Или ты наконец скажешь, что было написано на табличке?

Мило смущенно уставился себе под ноги. А затем пробормотал:

– Здесь умер король Тирус. Отравленный и ослепленный кровью Младшего Сына.

Низзак начал приплясывать на месте.

– Я так и знал. Я так и знал, – весело запел он. – Шаман хитрый. Он знает о вас больше, чем вы сами о себе знаете. Младший Сын, он действительно существует, и он говорил с Ксумитой. И не только с Ксумитой.

Мило схватил Низзака за руку, пытаясь успокоить.

– Эта надпись может ничего не значить. Может быть, Тирус действительно был вторым сыном и поэтому так одержим властью, потому что отец никогда не уважал его. О нем известно мало. Все это может быть простой случайностью.

Еще пару дней назад Мило сам поверил бы этому объяснению, но сейчас все изменилось. Таких совпадений не бывает. Все случившееся должно быть как-то связано. Только пока что он не знает как. Он что-то пропустил. Но что?

– Пойдем дальше, – вдруг сказал он. – До наступления ночи нужно найти хорошее место для ночевки. И под словами «хорошее место» я подразумеваю место за пределами леса.

– Повтори еще раз, что написано на табличке, – взволнованно попросил Низзак.

– Здесь умер король Тир. Отравлен и ослеплен кровью Младшего Сына, – ворчливо повторил Мило. – Сам залезь туда и посмотри, если тебе так это нравится.

– Я не умею читать, – признался Низзак.

С этими словами от отвернулся, оставил Мило стоять у камня, а сам пошел на восток, в сторону лесной опушки.

Мило остался стоять на месте и смотреть на свои грязные, поцарапанные шипами ноги. Что-то изменилось. И дело не только в том, что он далеко от дома. Он часто бывал у тети Рубинии и за границы Скрюченного леса с отцом выезжал. В Кузнецы и Тонкосвин, и в другие мелкие деревушки, чтобы продать там тыквы, брюкву или картофель с собственного огорода, которые не нужны были для запасов на зиму.

Но после происшествия в Дуболистье все окунулось в мрачный свет. Легкость, с которой начинался день, веселье от проказ, становившихся темами для разговоров во всей деревне, вечное соперничество с братом и беззаботность, с которой они проживали каждый день, – все улетучилось.

Он изменился. Мир вокруг изменился. Если бы он мог, то поспорил бы с Бонне, что все снова станет как было, но это было уже невозможно.

Мило смотрел вслед Низзаку.

– Путь от дурацких игрищ к настоящему приключению? – прошептал он, обращаясь к самому себе. – Отец нас прибьет.

Солнце уже закатилось, а они все еще не дошли до опушки леса. Мило все чаще терял Низзака из виду. Время от времени он замечал его между деревьями, перед зарослями кустарника или небольшой возвышенностью – только для того, чтобы тут же снова потерять. Но Мило чувствовал, что Низзак точно знает, чем занимается за его спиной полурослик.

Силы постепенно оставляли Мило. Ноги уже совсем одеревенели от влаги и сырости, однако он в очередной раз припустил, чтобы нагнать гоблина. Он буквально промчался через кустарник и едва не столкнулся с Низзаком. Гоблин стоял как вкопанный и смотрел сквозь листву куста с барабанными ягодами.

– Ну, наконец-то, – тяжело дыша, произнес Мило. – Я уже начал опасаться, что придется догонять тебя у самого Рубежного оплота.

Низзак ничего не ответил, отвел в сторону ветку и указал на пустынное пастбище, лежавшее за кустом.

Мило осознал это первым, по крайней мере, так ему показалось. Это было похоже на две звезды, свалившиеся с небосклона на землю. Два маленьких светящихся пятнышка, источавшие на черно-зеленое море травы теплый желтоватый свет.

– Трактир, – довольно взвизгнул Мило, указывая пальцем на светящиеся точки. – Теплая еда, холодное пиво и уютная теплая постель у камина, – произнес полурослик, а глаза у него подернулись мечтательной поволокой.

– Значит, наш совместный путь заканчивается здесь, – сказал Низзак. Он достал откуда-то рог и поднес его к черно-зеленым губам.

– Что это ты собираешься делать? – озадаченно поинтересовался Мило.

– Я подам знак, что мы дошли до лесной опушки.

– Отсюда до пещеры троллей много миль. Ксумита Латоринсис не услышит тебя.

Низзак подул в изогнутый инструмент, внешне похожий на бычий рог.

– Подожди, не уходи пока что, – произнес он, убирая рог.

Мило решил сделать ему одолжение. Пара минут сейчас ничего не изменят. Внезапно он почувствовал резкую боль, исходившую от внутренней поверхности левой ладони. Мило испуганно поднес руку к глазам и увидел длинный порез, от мизинца до большого пальца.

– Он нас услышал, – заявил Низзак. – Это должно напоминать тебе о проклятии и твоем обещании. Тебе не сбежать.

С перекошенным от боли лицом Мило таращился на свою ладонь.

– Как такое возможно? – пролепетал он, но ответа не получил. Низзак уже скрылся из вида.

– Можно было бы просто сказать «до свидания»! – крикнул Мило в лесные заросли, в глубине души надеясь, что до этого не дойдет.

Оторвав кусок старого одеяла, которое он брал с собой, он обмотал тряпкой руку, а затем вышел из кустов и направился к дому, видневшемуся вдалеке.

Однако, прежде чем полурослик достиг своей цели, ему пришлось пройти целых три поля, лежащих под паром.

– Странный постоялый двор, – хрипел он. – Здесь же даже дороги нет.

А затем осознал, что разговаривает сам с собой. Он привык, что рядом всегда есть кто-то, с кем можно поговорить. Впервые в жизни он оказался по-настоящему один. С горечью поглядел на кусок тряпки, которым была обмотана рука, – к этому моменту она уже успела пропитаться кровью.

А затем снова поглядел на чужой дом. Нижний этаж был ярко освещен, на двух окнах еще даже не были закрыты ставни. Мило заглянул вовнутрь, но так и не уяснил предназначение этого здания.

Главный дом стоял на каменном фундаменте из обтесанных валунов. Два толстых бруса, приставленные к валунам, заменяли лестницу, по которой можно было добраться до двери. Освещали все это два фонарика, а над входом висела деревянная табличка в кованом обрамлении. Мило с сомнением уставился на вывеску.

– Это еще что такое? – прошептал он себе под нос. – Верь тем, кто ищет истину, и сомневайся в тех, кто утверждает, будто нашел ее, – прочел он вслух.

Мило надеялся прочесть на вывеске что-то вроде «Резвый олень», «Погребок» или «Крутобедрая разливщица». Надпись «Капустный суп – ешь сколько влезет всего за две серебряных монеты», пожалуй, обрадовала бы его еще больше. Но вот это, что это такое? Какая-то житейская мудрость?

Собравшись с духом, он поднялся по брусьям и несколько раз постучал в дверь.

Никакого ответа.

Он постучал снова. На этот раз несколько энергичнее.

– Иду, иду, – раздался изнутри сильный мужской голос, послышались шаркающие шаги.

Чтобы не потерять равновесие и в буквальном смысле слова не ввалиться в дом, Мило пришлось спрыгнуть с стоящих под крутым углом брусьев. Кроме того, голос человека звучал не очень-то располагающе.

Когда двери наконец открыл старик, Мило, должно быть, произвел на него довольно странное впечатление. Мило стоял под «лестницей», голова его была примерно на уровне колен человека в доме. Грязный, промокший, уставший и раненый – но улыбался, словно объевшийся медовых коврижек сластена. И, невзирая на все эти странности, мужчина улыбнулся в ответ.

– Ну-ка, кто тут у нас? – приветливо пробормотал он. – Странствующий полурослик. Какое редкое явление. Я уже начал было опасаться, что маленький народец совсем ушел от мира сего и живет теперь только в своих палисадниках да огородах. Судя по вашему виду, вам нужна постель и вы ничего не будете иметь против теплого ужина. Входите, устраивайтесь у камина.

Старик приветливо махнул рукой, приглашая вовнутрь, и зашагал в глубину комнаты. Затем остановился и снова обернулся.