Текст книги "Восемь навыков мастера рун. Книга вторая"

Глава 6. Один

Начнём мы, конечно же, с Одина. Субординацию надо соблюдать везде. Тем более, об этом боге известно больше всего. С другой стороны, это, конечно, создаёт и дополнительные трудности – изучать этот архетип можно очень долго. При желании можно было бы написать отдельную книгу, посвящённую только лишь этому исследованию, но я постараюсь уместить максимум в настоящей книге. Самая большая сложность заключается в том, что Один имеет как минимум три главных ипостаси:

Его первозданный образ – это бог ярости, войны, экстаза битвы, покровитель берсерков2020
  Воин, посвятивший себя Одину, перед битвой приводивший себя в неистовую ярость, предположительно употребив отвар из грибов.


[Закрыть]. Это даже не скандинавский Один, а его древнегерманский предшественник, Вотан2121
  Разумеется, это одно и то же божество, но сами архетипы сильно отличаются между собой. Мне доводилось общаться и с тем, и с другим, и, если бы я не знал, то ни за что бы не догадался, что говорю с одним и тем же богом


[Закрыть]. Он же является предводителем Дикой охоты2222
  Согласно скандинавской версии этого мифа (а он был распространён не только в Скандинавии), каждый год перед Йолем (т.е. праздником зимнего солнцестояния) Один со своей свитой проносится по земле, собирая души тех, кто попадётся им на пути, в иной мир.


[Закрыть].

В чертоге Одина расположен дворец павших воинов, Вальгалла. Туда попадали воины, погибшие на поле боя. Однако не все, но лишь те, кого избрал сам Один – остальных забирала Фрейя. Воина, избранного Одином, забирали валькирии – воинственные девы, помогавшие Одину.

Как и другие девы судьбы, валькирии пряли нити жизни, однако их устройство было совсем не похож на привычную прялку. В «Песни валькирий» Старшей Эдды говорится об этом так: основа ткани из человеческих кишок, вместо грузил – человеческие черепа, вместо ткацких инструментов у них – копья, стрелы и мечи. После того, как ткань была соткана, валькирии устремлялись на поле боя, чтобы «вручить» её тому, на кого укажет Один.

 
Соткана ткань
большая, как туча,
чтоб возвестить
воинам гибель.
Окропим ее кровью,
накрепко ткань
стальную от копий
кровавым утком
битвы свирепой
ткать мы должны.
 
 
Сделаем ткань
из кишок человечьих;
вместо грузил
на станке – черепа,
а перекладины —
копья в крови,
гребень – железный,
стрелы – колки;
будем мечами
ткань подбивать!
 
 
Мы ткем, мы ткем
стяг боевой;
конунгу вслед
пора нам скакать!
Гендуль и Гунн
за ним помчались,
кровь на щитах
увидят они.
 
 
Мы ткем, мы ткем
стяг боевой;
рвутся вперед
смелые воины.
Конунга жизнь
мы защитим, —
нам выбирать,
кто в сече погибнет.
 
 
(«Песнь валькирий» первод А. И. Корсуна)
 

Павший воин пополнял братство эйнхериев (воинов Одина). Там, в Вальгалле они продолжали жить в своём «идеальном мире»: днём сражались и гибли, а вечером поднимались и садились за пиршественный стол. За столом их ждали щедрые угощенья: медовуха, текущая из вымени козы Хейдрун и мясо волшебного вепря Сэхримнира. Каждое утро кости этого вепря вновь оживали и обрастали мясом, а к вечеру его вновь употребляли в пищу.

Залы Вальгаллы огромны – ведь они должны вместить всех павших в битвах воинов. Сам Один в «Речах Гримнира» Старшей Эдды так рассказывает о них:

 
Пять сотен дверей
и сорок еще
в Вальгалле, верно;
восемьсот воинов
выйдут из каждой
для схватки с Волком
 

(перевод А. И. Корсуна)

Т.е. это зал, в котором насчитывается 540 дверей, за каждой из которых расположено войско доблестных эйнхериев, насчитывающее 800 воинов. Таким образом, армия Одина, с которой он выйдет на последний бой в день Рагнарёка (скандинавское название конца света) против огненных великанов, составляет 432 тысячи отборных бойцов.

Остаётся неизвестным, успел ли Один собрать столько воинов до того, как северное язычество было полностью уничтожено и забыто, или он продолжает пополнять свои ряды уже сейчас, когда древние боги пробудились ото сна и вновь обретают своё могущество. И горе нам, если второй вариант ответа является верным. Ведь Один славится ещё и тем, что является зачинщиком распрей между конунгами. Оно и понятно: Рагнарёк может случиться в любую минуту – точное время никому неизвестно, даже богам, потому нужно спешить. И чем больше будет войн, тем больше будет выбор у Одина, кого он поведёт за собой на последнюю битву.

Справедливости ради надо сказать, что во времена викингов это было нормой. Тогда война была делом обычным, а воины представляли собой элиту скандинавского общества. И каждый уважающий себя воин мечтал погибнуть славной смертью. Проявление трусости на поле боя, как мы помним ещё из сочинений Тацита, ложилось несмываемым клеймом позора не только на самого труса, но и на весь его род. Подвиги же в бою, наоборот, заслуживали уважения. О славных воинах слагались легенды, их подвиги воспевали скальды, а потомки могли по праву гордиться своим предком. Больше всего ценилась, конечно же, славная гибель. Неважно кем ты был при жизни, и как ты её прожил. Славная гибель гарантирует тебе доброе имя и вечную память. Повседневная жизнь вскоре забудется – эпичные же битвы будут помнить всегда. И их участников тоже. Слава даёт бессмертие.

 
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но смерти не ведает
громкая слава
деяний достойных
 
 
Гибнут стада,
родня умирает,
и смертен ты сам;
но знаю одно,
что вечно бессмертно:
умершего слава.
 

(«Речи Высокого» Старшей Эдды. Перевод А. И. Корсуна)

Разумеется, никто специально не искал себе гибели. Так поступали только обезумившие берсерки, а также старики, нежелающие обременять собой своих потомков и умирать в муках от тяжёлой болезни (или просто дожидаться своего последнего вздоха, лёжа в постели в своих испражнениях). Однако скандинавы эпохи викингов верили в судьбу и прекрасно понимали, что смерть придёт за каждым из них, когда настанет время. Потому доблестный воин никогда не избегал битвы. Сам Один вещал о том в своих «речах»:

 
Глупый надеется
смерти не встретить,
коль битв избегает;
но старость настанет —
никто от нее
не сыщет защиты
 
 
(«Речи Высокого» Старшей Эдды. Перевод А. И. Корсуна)
 

Вероятно, таким образом, Один и потеснил Тюра с престола верховного бога. Тюр тоже является богом войны (в том числе), но войны справедливой. Такой, которая затевается ради победы, когда иначе не разрешить конфликт. Война Одина – это война ради самой войны. Т.е. ради самого наслаждения процессом. Именно тогда, в эпоху викингов – эпоху развития мореплавания и пиратства, когда такие понятия, как «заветы предков» и «справедливость» стали забываться, а все спорные ситуации решались по большей части с позиции силы, на передний план вышел тот бог, который сам провоцировал на битву целые королевства.

Тем более, что древнегерманские племена (в том числе и скандинавские) всегда славились своей воинственностью. Как мы помним из сочинений Тацита: «Когда они не ведут войн, то много охотятся, а еще больше проводят время в полнейшей праздности, предаваясь сну и чревоугодию …. Те же люди так любят безделье и так ненавидят покой». Древнеримский историк видит здесь странное противоречие, и на первый взгляд, с ним невозможно не согласиться, но на самом деле никаких противоречий здесь нет. Мне удалось очень хорошо прочувствовать состояние древнегерманского воина, когда я первый раз вышел на прямой контакт с Вотаном2323
  Должен признаться, я совсем не обрадовался этому контакту. Я услышал, что хотел, но иногда лучше не задавать вопросов, если не хочешь знать правду. После таких осознаний, что пришли мне в той беседе, мне как никогда хотелось покончить с собой. Я ещё никогда не ощущал себя таким беспомощным, а свою жизнь такой бессмысленной. Мне тогда очень повезло, что одна из моих учениц на тот момент оказалась профессиональным психотерапевтом. Она согласилась мне помочь. Обычно один сеанс психотерапевта занимает около часа. В моём случае на всё ушло часа два или три. Ровно столько потребовалось, чтобы привести меня в адекватное состояние.


[Закрыть].

Мне было очень любопытно, что двигало берсерками, что их заставляло бросаться в бой с неистовой яростью, что они при этом испытывали. Я больше всего опасался, что Вотан пробудит во мне весь накопленный гнев, и я как маньяк возьму топор и пойду рубить на куски всех вокруг. Однако на деле всё оказалось намного сложнее (для меня).

Когда я попросил Вотана войти в меня и дать мне возможность почувствовать себя настоящим берсерком, то первая моя мысль была такая: «Я потерян. Для всего мира. Мне здесь не место. Я – изгой». Теперь понятно, почему древние германцы, описываемые Тацитом, вели такой праздный образ жизни. У них не было других радостей – только битвы. Война – это их жизнь. А пили они много для того, чтобы испытать некое подобие той эйфории, которую они испытывают в бою. А, может быть, для того чтобы просто забыться и уйти от реальности.

Почему же им так не терпелось пойти в бой? Это сложно описать словами, тем более, тому, кто никогда не был на войне. Я попытаюсь описать то, что тогда ощущал. Этот экстаз, который воины испытывали во время боя, обливаясь кровью своих врагов. Это не просто радость, даже не просто эйфория. Это то, что даёт мощный импульс к жизни. Только там, на поле брани можно ощутить себя по-настоящему живым. Там нет никаких правил, а значит, и нет никаких табу. Там нечего стыдиться. Там ты волен делать всё, что пожелаешь. Можешь громко орать, можешь кромсать своих врагов, как если бы ты разделывал свиную тушу. Там тебя никто не осудит, и никто не накажет!

Возможно, ты проживёшь всего лишь мгновение, но именно это и будет настоящая жизнь. Правила, нормы, мораль – всё это человеческая выдумка. Природу не обмануть: есть физическое тело, которое испытывают свои потребности. Зачем мучить его, ограничивая себя в чём-то? Тело хочет жить. Жить полноценной жизнью. Быть собой настоящим, а не играть роли. Никакие заменители не способны утолить этот голод. Предавать себя, предавать свою суть – это преступление против природы. Воин не может жить без войны, а оружие не может жить без крови.

Зверь внутри рвётся на свободу. Он очень голоден. Он готов умереть, но умереть в битве. В сражении за ту самую возможность обрести долгожданную свободу. Не нужно бояться своих желаний. Не нужно ничего стыдиться. Плевать на то, кто что подумает. Я не должен никому угождать. Это моя жизнь. Это моя сущность. Моё естество. Плохой или хороший, добрый или злой – всё это не имеет значения. Существует лишь одна мера – настоящий ты или нет.

Не нужно играть никаких ролей. Нужно быть, а не казаться. Хочется плакать – плачь, хочется орать – ори. Не имеет значения, какого ты возраста или пола. Важно лишь одно – это твой зверь рвётся наружу. Выпусти его скорее! Ведь, он и есть ты! Ты настоящий. Никогда не стыдись своих чувств и желаний, если они настоящие. Выражай их искренне и без цензуры. Никогда не ври сам себе! Иначе проживёшь не свою жизнь. Если не выпустить своего зверя, он сожрёт тебя изнутри. Хищник, сидя в клетке, очень скоро ослабнет и умрёт. А с ним умрёшь и ты.

Ты никогда не поймёшь, чего ты по-настоящему хочешь, если будешь пропускать свои желания сквозь какие-то фильтры. Всегда будь искренним, говори прямо, о чём думаешь и чего хочешь. И пусть тебе потом будет стыдно. Зато так ты поймёшь, что для тебя по-настоящему важно и ценно. И пусть плата за твои слова будет высокой, но так ты точно поймёшь, ради чего ты готов отдать всё. А если придётся, прими боль. Так ты поймёшь, что никто тебе ничего не должен, и каждый будет защищать всё, что принадлежит ему по праву. Так ты поймёшь, чего ты стоишь в этом мире и на что можешь претендовать. И самое главное: на что ты готов пойти, чтобы получить желаемое. Так ещё лучше поймёшь, что для тебе имеет наивысшую ценность. Ради чего ты готов сражаться с неистовой яростью, а где готов уступить.

Последнее особенно важно для вождя. Как писал Тацит в своей «Германии»: «выйти живым из боя, в котором пал вождь, – бесчестье и позор на всю жизнь; защищать его, оберегать, совершать доблестные деяния, помышляя только о его славе, – первейшая их обязанность: вожди сражаются ради победы, дружинники – за своего вождя». Вождю важно понять, как далеко он готов зайти, что готов стерпеть, где готов уступить, а где не отступит даже под угрозой гибели.

Вполне вероятно, что тогда же, в начале эпохи викингов произошла война между асами и ванами. Ведь, предвестницей той войны была Гулльвейг олицетворение алчности, а главным ваном является бог Ньёрд – покровитель мореплавателей2424
  Необходимо сразу пояснить, чтобы не вводить никого в заблуждение. Хозяином самой морской стихии является великан Эгир. А как мы помним, великаны – это силы дикой природы. Ньёрд же – это тот, кто может успокоить разбушевавшегося Эгира и даровать попутный ветер.


[Закрыть]. Таким образом, соблазнённые насланной жаждой богатства викинги бросались в путь по морю, где им пришлось бы договариваться с Ньёрдом. Разумеется, асы, главной ценностью которых было вовсе не богатство, а слава, не могли такое стерпеть. Как уже говорил выше, если о богах забыть, то они утратят свою силу и погрузятся в состояние анабиоза. Именно Один был первым, кто метнул в ванов своё копьё, тем самым, ознаменовав начало битвы. Это была не просто битва ради наслаждения, но битва за возможность продолжить своё существование! В мире, где людьми правят алчность и жажда наживы, нет места славным битвам и подвигам (а Один, не смотря на его хитрость и коварство, за славную смерть). На их место придут козни, интриги и подлые убийства.

Возможно, именно это и послужило переломным моментом в борьбе за власть в Асгарде. Опять же, вспоминаем рассказы древнеримских авторов. Любой взрослый мужчина, носивший оружие, мог объявить себя вождём и собрать свою дружину в новый поход. Возможно, именно так поступил и Один, когда начал войну против ванов.

И когда Тюр с честью сложил свои полномочия, добровольно сунув свою руку в пасть волку, кандидатура нового правителя ни у кого не вызывала сомнений. Ведь, конунгом мог стать лишь знатный воин, а знатность можно было заслужить лишь проявленной в бою доблестью.

Вероятно, так и произошла эволюция архетипа Одина: неистовый германский воин Вотан стал скандинавским конунгом Одином. А жизнь конунга сильно отличается от жизни простого воина. Ведь, в его руках судьба его народа. Возможно, именно по этой причине Один стал искать мудрости. Заключение перемирия между асами и ванами2525
  Ещё одно важное умение Одина – договариваться, скорее всего, также сыграло немаловажную роль в становлении Одина как главного божества в новых условиях жизни (когда стали активно развиваться мореплавание, торговля и как следствие частые и тесные контакты с другими народами). При этом нельзя забывать, что Один при всей присущей ему хитрости никогда не врёт! Обман – это дело Локи. Один же всегда говорит правду. А это значит, что предъявить ему нарушение договора будет крайне сложно. Все условия договора будут выполнены, однако сформулированы они будут так, как выгодно именно для самого Одина. Например, в одной из скандинавских саг рассказывается, как Один у одной женщины взамен за свои услуги потребовал у неё то, «что находится между её поясом и животом». Та сильно удивилась, для чего Одину могло понадобиться её платье, но согласилась на сделку. На тот момент она ещё не знала, что была беременна. Один потребовал ещё нерождённого ребёнка. Об этом важно помнить всем, кто будет обращаться к Одину за помощью.


[Закрыть] с последующим переселением Ньёрда с его детьми (Фрейром и Фрейей) в Асгард ознаменовало начало нового мира. Как жить в этом мире не мог знать никто, а конунг должен понимать, куда вести свой народ. Тем более, государство, управляемое безумным воином, вряд ли смогло бы долго просуществовать. Так мы свами плавно переходим ко второй ипостаси бога Одина – мудрейшего в мире.

Всё начиналось с пророческих снов Бальдра, сына Одина. Бальдр предчувствовал свою гибель, и Один отправился в Хель, мир мёртвых пробудить ото сна древнюю провидицу (вёльву), чтобы та дала ему ответы. Подняв из могилы с помощью заклинаний дух вёльвы, Один предложил ей обменяться новостями: он ей поведает о мире живых, она же в ответ расскажет о том, что происходит в Хель. Особенно его волновало, для кого в мире смерти «скамьи кольчугами устланы, золотом пол усыпан красиво». Один прекрасно понимал, что простого смертного здесь не будут так встречать. Ответ провидицы подтвердил опасения бога: в загробном мире для Бальдра уже сварен мёд и накрыт щитом – Хель ожидает его прибытия.

Беседа с вёльвой была настоящим состязанием. Та, разумеется, не была в восторге от того, что её потревожили, и отвечала на вопросы очень неохотно. Одину пришлось представиться другим именем, чтобы вообще начать разговор. И хотя вёльва всё-таки распознала подвох, Один выведал у неё всё, что хотел.

Однако это было только начало. После того, как Одину удалось перехитрить вёльву, он отважился на ещё более рискованный шаг – отправиться в логово мудрейшего в мире существу – великану Вафтрудниру. Великаны были древнейшими созданиями, древнее самих богов, а значит, и знали они намного больше. А кто знает всё, тот правит миром.

Если мёртвую вёльву можно было заставить говорить, прибегнув к магии, то с великанами так не выйдет. Единственным богом, кто мог сравниться с великанами по силе, был Тор. Для Одина же требовать что-то от великана с позиции силы было равносильно самоубийству. И тогда хитрый Один2626
  Хитрость и коварство, кстати, тоже характерные черты Одина, но я их не выделяю отдельно. Для меня это один из аспектов мудрости. Мудрый – вовсе не значит добрый и заботливый!


[Закрыть], чтобы заставить Вафтруднира поделиться своими знаниями, решил вовлечь того в поединок, сыграв на его самолюбии.

Нагло ввалившись в обитель Вафтруднира, Один заявил, что хочет лично убедиться, правду ли говорят, что тот является наимудрейшим йотуном. Разумеется, последнему это не нравится, и тот обещает, что не выпустит наглеца живым, если тот не окажется мудрее хозяина. Однако законы гостеприимства не чужды даже в мире йотунов, и Вафтруднир предлагает Одину занять место за столом и приступить к беседе. Один в свою очередь продолжает стоять, тем самым показывая йотуну, что настроен на реальный поединок, а не мирную беседу. Тогда Вафтруднир начинает спрашивать Одина про основы мироздания, а также про устройства миров. Один знал все ответы – ведь он сам участвовал в сотворении мира. Даже вопросы, касающиеся Рагнарёка его не смутили – он уже выведал у вёльвы знания о событиях тех времен.

Когда же пришёл черёд Одина задавать вопросы, он расспросил Вафтруднира о событиях прошлого и будущего (о которых, вероятно сам не знал – ведь, целью путешествия Одина было получение тайных знаний), а также об устройстве миров древа Иггдрасиль. Вопросов было много, но не нашлось такого, на который мудрый йотун не знал бы ответа. Великану были известны все тайны не только йотунов, но и самих богов! Но откуда? Оказалось, что Вафтруднир побывал во всех девяти мирах Иггдрасиля и даже спускался в самые глубины мира мёртвых, Нифльхель.

Когда вся необходимая информация была получена, пришло время задать такой вопрос, ответ на который кроме Одина не мог знать никто. Тем самым приговорив своего оппонента к смерти. «Что шепнул Один своему сыну Бальдру, когда тот лежал на погребальном костре?». Тогда грозный великан понял, кто стоял перед ним, но был вынужден признать своё поражение, условия которого сам же и определил:

 
Никто не узнает,
что потаенно
ты сыну сказал!
О кончине богов
я, обреченный,
преданья поведал!
С Одином тщился
в споре тягаться:
ты в мире мудрейший!
 
 
(Старшая Эдда «Речи Вафтруднира». Перевод А. И. Корсуна)
 

Узнав секрет мудрости Вафтруднира, Один сам отправился в путешествие по мирам Иггдрасиля. Тогда ему стали известны тайны рун. Однако Один не был бы Одином, если бы решил остановиться на достигнутом. Ведь, изначально он был богом неистовой ярости, экстаза. А ярость может проявляться не только в битве. Ярость может ощутить любой человек, одержимый какой-то идеей. Вспомните, например, Гитлера и его одержимость идеей мирового господства. Или ярость творческая, которая охватывала многих писателей или поэтов. Например, А. С. Пушкин – его могло накрыть в любой миг, даже во время обеда. После чего он бросал всё и бежал записывать новые строки, рождавшиеся у него в голове. Этот творческий экстаз – это тоже проявление архетипа древнегерманского Вотана (либо любого другого божества со схожими функциями, которому поклонялись на определённой территории).

Когда Одину стало известно, что под одним из корней мирового дерева Иггдрасиль, протянувшегося в мир инистых великанов, Йотунхейм расположен источник знания и мудрости, охраняемый Мимиром, он незамедлительно устремился туда. Великаны, если судить по мифам, довольно-таки жадные создания и просто так ни с кем не станут делиться своим богатством. Тем более, обладающим такой ценностью. Мимир потребовал у Одина отдать взамен свой глаз2727
  Мне самому однажды в своих шаманских путешествиях довелось встретиться с Мимиром. Я тоже искали ответы на вопросы, что не давали мне покоя долгие годы. От меня же Мимир потребовал взамен отрезать и бросить в его источник мои… яйца! Я, разумеется, не был готов к таким жертвам. И тогда Мимир предложил мне другой вариант: он отвечает на все мои вопросы, но как только он закончит, я вырываю своё сердце и также бросаю его в источник. Получив мой отказ, Мимир велел мне проваливать и плюнул в меня ледяной стрелой (инистый великан, что ещё от него можно было ждать). И я улетел очень далеко, так и не получив ни одного ответа. Есть у меня подозрение, что эти требования Мимира вовсе не случайны. Он требует от пришедших к нему наносить себе такие увечья вовсе не потому, что он такой садист. Лишая себя каких-то органов, мы тем самым обостряем восприятие других. Лишившись глаза Один перестал видеть то, что ему не нужно, Хеймдаль (есть мнение, что он отдал Мимиру своё ухо) стал слышать всё, вплоть до того, как растёт трава. Лишившийся своих первичных половых признаков, возможно обрёл бы возможность понимать окружающий мир с позиции обоих полов. В общем, если когда-нибудь всерьёз займусь исследованием этой темы, то обязательно поделюсь своими выводами.


[Закрыть].

И раз уж мы заговорили про творческую ярость, нельзя не упомянуть о том, что Один ещё является и богом поэзии. Стал он таковым после того, как украл и выпил мёд поэзии, тщательно спрятанный великаном Суттунгом и охраняемый его дочерью Гуннлёд2828
  Хотя, лучшим в мире скальдом считался бог Браги, сын Одина, которому сам Один и передал украденный мёд.


[Закрыть].

Искусство скальдической поэзии (в Скандинавии был распространён именно такой тип; о том, что это такое подробно написано в Младшей Эдде) считалось высшим в Скандинавии. Им владели немногие.

Чтобы добыть этот мёд Одину пришлось проявить свои шаманские способности. Сначала проникнуть внутрь скалы в облике змеи, где и скрывался заветный сосуд с мёдом, а затем, обернувшись орлом, возвратиться обратно в Асгард.

Пожалуй, с этого и следовало начать. Римский историк Тацит соотносил древнегерманского Вотана с римским Меркурием – посланцем богов, единственным небесным богом, который мог войти в мир мёртвых и вернуться оттуда целым и невредимым. Один – странствующий шаман. Странствовал он не только в мире великанов, но и в нашем мире тоже. Те, кому приходилось с ним встречаться, описывали его как седого старика в синем плаще и в огромной шляпе, закрывающей половину его лица (видимо, чтобы не показывать своё увечье). Посохом Одину служило его волшебное копьё Гунгнир – изготовленное искусными мастерами-цвергами (обитателями Свартальвхейма), оно всегда попадало точно в цель. Облик у Одина-странника всегда был один, но всюду, где бы не появлялся, он назывался разными именами. В «Речах Гримнира» Старшей Эдды Один называет свои пятьдесят четыре имени, под которыми он известен в мире людей. Спутниками Одина были его верные питомцы: вороны Хугин и Мунин2929
  Имена переводятся как «Думающий» и «Помнящий». Вороны облетали весь мир, затем возвращались к своему хозяину и сообщали ему обо всё, что видели.


[Закрыть], а также волки Гери и Фреки3030
  «Жадный» и «Прожорливый». Для каких целей Один держал волков – неизвестно. Примечательно, что всю еду Один отдавал своим волкам – сам принимал только выпивку. Возможно, на этом строился культ ульфхеднаров – воинов, посвятивших себя Одину также, как и берсерки, с тем отличием, что берсерки уподоблялись повадкам медведя, а ульфхеднары – волка.


[Закрыть]. У Одина был восьминогий конь Слейпнир, переносивший своего наездника во все миры древа Иггдрасиль.

Теперь, когда мы знаем основной набор личностных качеств Одина, а также обязательные атрибуты его внешнего образа, известные нам из мифологии3131
  Я уже говорил выше, что для контактов с божеством нужна персонификация, т.е. божество помимо собственного имени должно быть наделено личностью и иметь хоть какой-то внешний облик. Без всего этого мы не сможем на него настроиться, а следовательно, и призвать его. А если попытаемся, то нас в лучшим случае никто не услышит, а в худшем – явится вовсе не тот, кого мы ожидаем увидеть. И этот кто-то запросто может выдавать себя за кого угодно. А, не зная, как должно быть по-настоящему, как мы сможем распознать самозванца?


[Закрыть], можно поговорить об Одине современном3232
  Мир меняется, люди меняются и божества тоже меняются вместе с нами. Хотя, ядро личности, конечно же, остаётся. Здесь действует тот же принцип, что и в рунах: есть неизменное изначальное, архетип, который в разную эпоху проявляется по-разному.


[Закрыть].

Начнём с того, что дать исчерпывающие описание архетипа любого божества, тем более такого сложного, как Один, просто нереально. Архетипы богов так же, как и архетипы рун, можно изучать всю жизнь. И при каждом новом контакте они будут открывать нам свои новые грани (разумеется, если мы сами будем развиваться и учиться смотреть на мир под разными углами). Что неудивительно – ведь, они формировались в коллективном сознании людей на протяжении целой эпохи. Целая эпоха существования как минимум трёх народов, где сменилось не одно поколение! А тут всего лишь один страждущий или небольшая группа собравшихся по интересам. Пропустить через себя такой объём информации – такое испытание не выдержит никакая психика. Потому каждому из нас боги раскрываются по-своему. Именно так, как мы сами способны осознать, с учётом наших внутренних установок и убеждений. Я уже не говорю про наши каналы связи с Высшими мирами и их возможность принимать и обрабатывать транслируемый сигнал. Это актуально только для продвинутых «контактёров» и непосредственно жрецов. Простым смертным для начала хватит общения с богами через знаки и образы в медитациях. Подробнее обо всех техниках речь пойдёт дальше.

То, о чём я сейчас говорю – это тоже тема отдельной книги. Если совсем просто, то: в человеческом теле (не в плотном физическом, но более тонком – эфирном) есть энергетические центры, так называемые «чакры», которые служат для трансформации энергии, поступающей из Космоса и из недр Земли, а также каналы, по которым эта энергия течёт. Таким образом, соединяясь с каналом бога, контактёр проводит его энергию через себя и заземляет её, получая на выходе проявление личностных качеств этого божества в своём теле. Человек на какое-то время становится неким подобием земного воплощения этого божества – начинает смотреть на мир его глазами, начинает думать так же, как и оно. Разумеется, действовать тоже начинает соответствующе (я описывал уже подобную ситуацию на примере моего контакта с Дионисом). А поскольку в чистом виде энергия божества до физического тела не доходит из-за её фильтрации нашими внутренними программами (карма, ментальные установки и убеждения, наши личные представления о личности этого божества и о его качествах, наличие/отсутствие общих целей и ценностей, частота вибраций наших тонких тел, физическое здоровье, наконец), то и её проявление в физическом мире у каждого отдельно взятого человека будет отличаться. Также будет отличаться и время, на которое каждый отдельно взятый человек будет способен удержать этот контакт. У кого-то будет держаться несколько дней, у кого-то несколько часов, а у кого-то может всего несколько минут3333
  Именно так происходит становление жрецов. Вставший на этот путь постоянно пребывает в контакте со своим божеством, его «программное обеспечение» постоянно обновляется, а личность полностью перестраивается, всё больше входя в резонанс с личностью божества.


[Закрыть]. Впрочем, и этого будет достаточно для того, чтобы понять, резонируете ли вы с данным божеством или нет, стоит ли его призывать за помощью в своих практиках или лучше не тревожить. С какими-то божествами будет достаточно и разового контакта.

Я здесь постараюсь описать все свои контакты со всеми богами и богинями северного пантеона, которые у меня были до момента поступления книги в печать, а также поделюсь своими выводами, сделанными на их основе. Свои выводы вы сделаете сами. Возможно, вам те же самые боги покажутся совсем иными. Что ж, будет интересно сравнить.

С Одином я выходил на прямой контакт несколько раз. Контакт с его древнегерманской ипостасью я уже описывал выше. Сейчас хочу подробнее остановиться на своём самом первом контакте. Ведь, самое первое – оно запоминается лучше всего.

Вернее, моей самой первой попыткой был Зевс (напомню, что учили меня этому ремеслу на примере греческих богов). Попытка с Одином была в качестве выполнения домашнего задания. И результаты превзошли все ожидания! Контакт с Одином был ещё круче, чем с Зевсом. Я видел, как шагаю по залу Вальгаллы, в конце которого меня ждал Один, восседающий на троне. Первое желание было – выпрямить плечи, поднять голову, и гордо следовать в его направлении.

Однако его образ резко поменялся, и мне предстал Один, восседающий на своём восьминогом коне Слейпнире. Ростом они были огромны – один конь превышал меня почти в два раза. Я спросил Одина о возможности вступить с ним в контакт. Нужно было посмотреть ему в глаза, но ведь у него всего один глаз, и я не знал, как мне нужно смотреть, чтобы он не счёл это за оскорбление. Тогда Один словно телепатически передал мне: контачить будем через 3й глаз. И я ощутил, словно у меня между бровей проходит какая-то волна и подступает к Одину. Я попросил у него разрешения слиться с ним, стать его частью, и он протянул мне руку. Сжав его руку, я почувствовал, как его энергия перетекает ко мне. Было довольно сложно удержать этот поток – мои суставы начали выворачиваться, а кости захрустели, но что-то подсказывало мне: держись крепче, Один не оставит тебя.

Я на какое-то время ощутил, как мои силы покидают меня, и я сейчас отправлюсь вместе с ним в Вальгаллу. Но это было совсем нестрашно – ведь Один готов принять меня и повести за собой. Все воины пойдут за ним на последнюю битву в день Рагнарёка. После чего Один жестом позвал меня сесть ему за спину. И я оказался верхом на Слейпнире! После чего моё тело начало словно подскакивать, как если бы я, и правда, скакал на коне. Мы словно слились в единое целое. Я сам становился Одином. Тяжёлый шлем опускался на мою голову, мой глаз словно стал высыхать, мои плечи стали расправляться, я неосознанно стал повторять: «Я есть Один. Я всё могу. Моя воля сильнее всего. Я создал этот мир. Я вижу всё, что в нём происходит. Я могу управлять всеми процессами. Стоит мне топнуть ногой, как случится землетрясение, стоит мне махнуть рукой, и я могу снести любое здание». Но я ничего не делаю – демонстрируя свою силу таким способом, никого не удивишь. Я лишь наблюдаю. Я могу оказаться в любом месте. И я не стану отвечать ни на какие молитвы – я смотрю, кто как живёт, и слежу лишь за теми, кто достоин моего внимания. А если кто-то будет продолжать расшибать лоб в молитве, то я устрою ему такие неприятности, что он позабудет обо всём на свете! Возможно, тогда он начнёт действовать, а не заниматься ерундой. Но даже те, на кого я обратил свой взор, пусть особо не обольщаются! Я пока лишь только наблюдаю. Вмешаюсь, я лишь тогда, когда пойму, что он сам дальше не справится. И помощь моя будет минимальна – скорее всего, её даже никто и не заметит. Лишь избранные выживут, и я заберу их к себе. И я решаю, быть ли войне или не быть. А как иначе мне понять, кто здесь настоящий герой? Лишь война способна показать истинную суть человека.

Мои вороны садятся ко мне на плечи. Сейчас они расскажут мне, что они видели. И я туда сразу же перемещусь. Я везде. Я могу всё. Меня ничто не может сломать. Я сам (а не моё тело) решаю устал я или нет. Моя воля сильнее всего.

После чего я начал спускаться вниз. Один держал меня за руку и помогал спуститься обратно в моё тело. И уже находясь в теле, я видел Одина где-то далеко и высоко. Но он всегда готов протянуть ко мне руку, когда я ему протяну свою. Между нами налажен контакт, а Один везде. Он не оставит меня и всегда даст мне силу, и поможет мне подняться, когда я буду падать.

Второй раз я обращался к Одину для того, чтобы он показал мне свою мудрость. На этот раз контакт уже не был столь ярким. Да, я вновь видел Одина, на этот раз уже не воина, а седого старика. А если быть более точным, то моему взору предстал лишь его лик в небе – лицо седого старца в шляпе. Я попросил его показать мне свою мудрость, но не услышал ничего в ответ. Было обидно, но я не расстраивался и решил, что повторю потом ещё раз. Мало ли из-за чего могло не получится.

С этой мыслью я лёг спать, а когда проснулся, то понял, что со мной происходит явно что-то не то. Я тогда привык просыпаться нервным и злым от того, что придётся опять идти на ненавистную мне работу, но на этот раз я был подозрительно спокоен. Это даже начало настораживать.

Я так и проходил весь день. Настороженный, но спокойный. Это покажется смешным, но находясь в таком состоянии я стал много наблюдать за людьми. Я перестал суетиться, спешить, и мне в глаза сразу бросилась та обстановка, в которой я пребываю целыми днями: все кругом ругаются, спешат куда-то, постоянно находятся в напряжении. И только в этот момент я начал задаваться вопросом: а почему люди так себя ведут? Из-за чего такое напряжение? К чему такая спешка? Что такого страшного может произойти, если кто-то что-то не сделает в срок, если кто-то куда-то немного опоздает? Никто ничего не потеряет, никто не умрёт, мир не перестанет существовать. Откуда столько злости? Ведь агрессия порождает агрессию. Достаточно один раз промолчать и не огрызаться в ответ, когда тебя ругают, и вся эта цепочка может прерваться. Помню, когда-то давно я и сам оказался в подобной ситуации. Я тогда работал на железной дороге проводником. Работа крайне тяжёлая и напряжённая. Я там тоже постоянно злился. По долгу службы грубить пассажирам категорически запрещалось, а потому всю злобу приходилось держать в себе. Однако существовал один лайфхак: по прибытии поезда уже никому ни до кого не было дела – никто бы не пошёл писать жалобу, поскольку все торопились собраться перед высадкой. А даже если кто-нибудь и нашёлся бы, то вряд ли его жалобу приняли бы: поездка закончена – претензии больше не принимаются. Поэтому по утрам я не боялся ничего и мог смело облаять любого, кто мне был неугоден. Я обычно так и поступал, но однажды произошло такое, что разорвало все шаблоны. Когда я начал ругаться с одной женщиной из-за того, что она слишком медленно собирала постельное бельё, она не стала рявкать на меняв ответ. Она спокойно мне ответила что-то вроде: всё успеем, чего Вы такой злой с утра? И я тогда не нашёл, что ответить. Мне даже стало немного стыдно.

К сожалению, мало кто это может осознать. Все привыкли жить по каким-то шаблонам и вечно куда-то спешить. А ведь, если немного притормозить и посмотреть на мир вокруг в спокойном состоянии, то он покажется таким прекрасным. И жизнь уже не будет казаться такой суровой. Это я в полной мере ощутил, когда уже возвращался домой. Обычно я ходил уставший и сильно напряжённый, раздражаясь едва ли не от каждого звука. На этот раз всё было иначе – я шёл и наслаждался этим новым состоянием. И здания кругом красивые, и деревья. И погода хорошая – можно идти прогулочным шагом и любоваться пейзажами вокруг. Да и вообще, день рабочий закончился – можно расслабиться. Чего все вокруг такие напряжённые? Радоваться же надо!