Текст книги "Нарушай правила"

Глава 30
Эштин

В ТЕЧЕНИЕ СЛЕДУЮЩИХ двух часов я обзваниваю всех, кого знаю за пределами группы близких друзей. Ехать со мной в Техас никто не может. Вариантов больше нет… почти. Дерек.

Лучше целую неделю питаться одними зелеными смузи, чем пуститься с ним в дорожные приключения. Я оказалась посмешищем на нашем не-свидании и чувствую себя полной идиоткой, потому что каждый раз, когда вспоминаю прикосновение его рук или то, как его язык сплетался с моим, у меня подгибаются колени и появляется трепет в груди. Сама себя ненавижу за то, что попалась в его сети.

Закрыв глаза и глубоко вздохнув, я стараюсь придумать, как попасть в Техас без Дерека. Тьфу, это невозможно. Дерек – единственный, кто может мне помочь. Он на улице, на крыше сарая, без рубашки. Просто забивает гвоздь, а меня обуревают вчерашние воспоминания о твердости его кубиков. Вот бы вытравить эту память из мозга, но понятно, что не получится.

– Мне надо с тобой поговорить.

Он продолжает стучать по гвоздю.

– Зачем? Ты готова объяснить, почему злишься?

– Да нет, просто у меня нет выбора. – Я вздыхаю. – Вчера мне не следовало целовать тебя. Или позволять тебе целовать меня. Это была большущая ошибка, о которой я всегда буду сожалеть. Я злюсь на тебя за то, что соблазнил меня, и на себя за то, что не устояла. Ты застал меня в момент слабости, и мне неприятно сознавать, что нельзя повернуть время вспять и удалить то, что случилось. Вот, я все сказала.

– Всегда – это, знаешь ли, долго, – говорит он.

– Я это хорошо понимаю, спасибо, – говорю я. – Не хотела тебя просить, но мне необходима твоя помощь с этой поездкой на машине в Техас для того, чтобы попасть в футбольный лагерь. Я обзвонила всех, кого знаю, и даже некоторых из тех, кого почти не знаю. Никто не может.

– И я твой последний шанс, да?

– Ага.

Спрыгнув с крыши, он подходит ко мне.

– Ты установила правило, что мы не должны вмешиваться в жизнь друг друга. Вчера мы его нарушили, и вот что случилось. Смею утверждать, что если мы едем на машине в другой штат и спим на площадках для кемпинга в одной палатке, то можно считать, что мы определенно вмешиваемся в дела друг друга.

Постойте. Кажется, я не ослышалась, но не уверена.

– На площадках для кемпинга?

– Люблю трудности.

Я трудности не очень люблю, но я в отчаянии, так что решаю соврать, нацепив на лицо широкую показную улыбку.

– Обожаю кемпинг!

Он отрицательно качает головой.

– Не думаю.

Заслонив ладонью глаза от солнца, смотрю на него снизу вверх.

– Ты же хотел, чтобы я задала тебе задачку не из легких и спорила с тобой. Я согласна, если хочешь, продолжать играть в эту игру, за минусом поцелуев и прикосновений. Представь, сколько у нас будет времени спорить и доводить друг друга, пока доберемся до Техаса.

– Звучит заманчиво, но после вчерашнего это, наверное, плохая идея. Наихудшая. – Он указывает на изжеванный мяч. – А, да. Спасибо, что скормила своей собаке подаренный мной футбольный мяч. Уверен, что уничтожить автограф Троя Эйкмана сродни святотатству, но не переживай. Я тебя не выдам.

Он направляется к дому. Нельзя дать ему уйти, только не сейчас. Догнав, я преграждаю ему путь. Он мягко отодвигает меня.

– Прости, Эштин. Ничем не могу помочь.

Настало время излить душу, пусть даже это нанесет удар по моему самолюбию.

– Подожди, Дерек! Футбол для меня все. Мне надо в Техас. Доказать всем вокруг и себе самой, что я заслуживаю находиться там не меньше, чем любой из парней. Я тебе раньше не говорила, но Лэндон ушел из нашей команды и будет играть за соперников. Не хочу опускать руки, хотя все и кажется сейчас бесполезным. – Я отворачиваюсь, потому что на глазах выступают слезы. – Ты не понимаешь. У меня в жизни ничего, кроме футбола, нет. – Я указываю на Фалькора, чья голова покоится у Дерека на ноге. – У меня даже собаки больше нет, потому что он тебя любит больше. У меня мало что осталось, и прошу я мало. Ты моя последняя надежда.

Я делаю глубокий вдох, больше похожий на всхлип, хорошо понимая, что сейчас польются слезы. Дерек, глубоко задумавшись, потирает затылок.

– Извини, я не могу.

– Назови цену, – в отчаянии предлагаю я.

– Цену?

– Ну да. Цифру назови.

– Миллион долларов, – говорит он.

Ах, так!

– Конечно, миллиона долларов у меня нет.

Я подсчитываю, сколько скопила денег, работая няней и получая подарки на праздники и дни рождения. Папа иногда давал мне наличные – как утешительный приз за наши дрянные семейные отношения. – Я дам тебе сто баксов и беру на себя часть расходов на горючее.

– Всего сто? – уточняет он, явно не в восторге. – Это меньше минимальной зарплаты.

– Не забудь, это работа «по-черному».

– А как же фактор стресса? Иметь дело с тобой, милашка, это не фунт изюма.

– А если я добавлю две коробки батончиков мюсли на дорожку? – Я протягиваю руку. – Договорились?

Он долго смотрит на мою ладонь. Потом качает головой.

– Слушай, Эштин. Я не…

– Ну, Дерек. Это не шутки. Мне больше не на кого рассчитывать. Бойфренд меня бросил, приличного квотербека нет. У меня в жизни полная неразбериха. Я, как говорится, тону. Докажи мне, что все не безнадежно.

Он снова потирает затылок, потом, оглядывая двор, несколько раз вздыхает и наконец произносит:

– Ладно. Договорились.

Глава 31
Дерек

НУ ВОТ, НА МЕНЯ навесили поездку в Иллинойс. Навесили поездку в Техас. Навесили дорожные приключения совместно с девчонкой, с которой хочется целоваться, но в то же время близко к ней не подходить. Вот какого черта со мной происходят эти вещи? Ну не могу я Эштин отказать, когда она говорит, как много для нее значат футбол и эта поездка. Когда-то футбол значил так же много и для меня.

У Эштин имеется огонек – такой и у меня раньше был. Он у нее в глазах. Не знаю, чего она надеется достичь в этом футбольном лагере, но я не сомневаюсь, что сделает все, что в ее силах, чтобы футбольные агенты ее заметили. Четыре дня спустя мы грузимся в мой кроссовер. Эштин совершила набег на кухонный шкаф и собрала в дорогу всякую нездоровую пищу. Запихнув купленные Эштин батончики мюсли в рюкзак, я решил взять с собой все, чтобы готовить самому.

– Это еще что? – спрашивает Эштин, когда я появляюсь на пороге дома.

– Блендер.

– Блендер в дорогу?

– Ага.

Были бы бананы и шпинат – и вот он, отличный завтрак. Если Эштин думает, что я буду на завтрак, обед и ужин есть конфеты и печенье, то она ошибается.

Мы прощаемся с Брэнди, Джулианом и Гасом и готовы двинуться в путь. Когда я открываю дверь машины, Фалькор запрыгивает на заднее сиденье.

– Тебя не приглашали.

В ответ он смотрит на меня своими осоловевшими глазами и не двигается с места. Эштин тоже старается выгнать его из машины, но он не уходит.

– Вон, – наконец командую я, и это действует.

Вдруг подбегает Джулиан и своими маленькими ручками обнимает мои ноги:

– Ты же вернешься, да?

Я опускаюсь на колени возле него:

– Конечно, вернусь.

Из окна выглядывает Эштин.

– Эй, Джулиан, а меня хоть обнимешь, а?

Джулиан кивает. Эштин выходит из машины и опускается на колени. Обнимает его, прижимая к себе. Это объятие наполнено теплом и чувствами… она не хочет его отпускать. Как будто ей не хватает бескорыстной любви, которую сейчас дарит ей Джулиан. Я ей этого дать не смогу никогда.

Когда мы выезжаем на шоссе, Эштин сбрасывает обувь и устраивается поудобнее. Вскоре мы уже за городом, вокруг мелькают фермы, а в небе парит одинокий сокол.

– Проголодался? – Она лезет в свой рюкзак, достает крекеры и тюбик плавленого сыра. – Хочешь?

– Не-а.

– Дерек, с тобой ничего не случится. – Она подносит крекер, на котором горкой лежит полурасплавленный сыр, прямо к моему рту. – Попробуй.

Я открываю рот, она засовывает туда крекер, касаясь моих губ пальцами, и, кажется, не торопится их убрать, пока я не закрываю рот. Ощущение какое-то очень интимное, но это же чушь. Она просто скормила мне крекер, а не флиртовала со мной. Надо довести это до сведения моего организма. Он с готовностью отвечает должным образом, как только она коснулась моей кожи этими своими женскими пальчиками, которые совершенно перечеркивают имидж крутой футболистки.

Она протягивает следующий крекер. Я бы, может, не отказался, но мне не нужны возле рта эти ее пальчики. Установленное ею правило: никаких поцелуев и прикосновений – вбито мне в башку.

– Я пас.

– Как хочешь. – Она широко открывает рот и выдавливает сыр прямо туда.

Держать Эштин на расстоянии – вот что мне нужно делать, хотя я подспудно и чувствую что-то такое, чего определить пока не могу… да и не хочу. Никаких поцелуев и прикосновений. Я бросаю взгляд на Эштин: она слизывает сыр с верхней губы, и ей даже в голову не приходит, что этим действует мне на нервы. Вдруг она взвизгивает и обеими руками хватается за приборную доску.

– Дерек, ты сейчас задавишь белку!

Черт! Я быстро виляю, чтобы не наехать на зверька, слышен скрежет, нас резко бросает в сторону.

– Ты ее задавил? – с волнением спрашивает она, глядя в зеркало заднего вида.

– Нет.

Она грозит мне пальчиком – тем самым, что несколько минут назад касался моих губ.

– Смотри за дорогой. Мы могли бы убиться.

Не я же испытывал на прочность правило «не-прикасания». Схватив тюбик с сыром, я швыряю его на заднее сиденье. Вот, теперь я отвлекаться не буду. Она издает недовольный возглас.

– Это еще зачем?

– Чтобы можно было сосредоточиться на дороге. Она непонимающе качает головой, но пусть не надеется, что я объясню, почему швырнул назад тюбик с сыром, а то долго придется ждать. Некоторые вещи пусть останутся несказанными. Теперь, когда на крекеры нечего накладывать, она запихивает остатки в рюкзак, в котором, я уверен, еще полным-полно всякого дерьма.

После остановки на заправке я передаю ключи Эштин. Она ведет машину, а я вырубаюсь на пассажирском сиденье. Вот бы снова оказаться в общежитии, где у меня только и было забот, что пережить лето, не загремев в кабинет Кроу. У меня все было спланировано еще с девятого класса. Я поступаю в колледж и играю в футбол.

С маминой смертью все изменилось. Раньше надежно упрятанные в голове воспоминания теперь нахлынули и разом завладели моими мыслями. Явственно слышу мамин смех – она на кухне, только что выкрасила кончики волос в голубой цвет, вокруг головы заляпанное полотенце. Это любимый цвет отца, и она захотела таким образом вспоминать его каждый раз, глядя в зеркало. Он служил, она скучала в одиночестве. Несколько месяцев спустя у нее нашли рак, и все волосы выпали.

Как мне было противно находиться в школе, когда мама ездила на процедуры химиотерапии. Когда волосы начали выпадать, она плакала в ванной, видя в зеркале громадные залысины и клоки волос на расческе. Через два дня она принесла отцовскую машинку для стрижки волос и попросила меня довести дело до конца. Я за компанию сбрил волосы и себе, но она все равно постоянно рыдала. Если бы я только мог победить эту ее болезнь, обязательно бы это сделал. Но с раком не договоришься.

Я заботился о маме, но недостаточно. Не смог ее спасти и даже не был с ней, когда она умерла. Она хотела бы, чтобы я был рядом. Я ей единственный родной человек, а умерла она одна, потому что я был на тренировке и в больницу приехал слишком поздно. Мне следовало быть там, а меня не было.

Несколько часов подряд мы едем молча. После остановки на обед за руль сажусь я, и мы держим курс на площадку для кемпинга. Эштин, прислонившись к стеклу, смотрит на мелькающие за окном сельские дома. Она показывает на один дом, около которого парень раскачивает девушку на качелях из автомобильной шины.

– Романтика, – говорит она и тяжело вздыхает. – Дерек, у тебя когда-нибудь была девушка?

– Ну да.

– А почему вы расстались?

Уже давно я не вспоминаю о Стефани. Мы вместе после десятого класса пошли на выпускной бал, а потом она отдала мне подвязку вместе с девственностью. Говорила, что мы вместе навсегда, и в тот момент я ей верил.

– Я переехал в Калифорнию, а она жила в Теннесси. Мы старались поддерживать отношения на расстоянии, но это продолжалось недолго. – Наше «навсегда» продлилось семь месяцев.

– А когда ты понял, что все кончено?

– Когда узнал, что она спит с моим лучшим другом.

Глава 32
Эштин

– ЭШТИН, ПРОСНИСЬ. Приехали.

Я еще сонная и хотела бы продолжать спать. Но не тут-то было – Дерек настойчиво теребит меня за плечо.

– Я уже проснулась, – сонно мычу я.

Он продолжает свое дело, пока я не принимаю сидячее положение и не смотрю в окно. Перед нами большая вывеска, на которой написано:

ПЛОЩАДКА ДЛЯ КЕМПИНГА

«ВЕСЕЛЫЙ ТУРИСТ»

ЗДЕСЬ ПРИРОДА ПИТАЕТ ВАС!

Просто прелесть. Природа. Надо ли говорить, что я не очень жалую пауков, а стрекотание сверчков наводит на меня ужас?

– Хм-м… почему бы нам не бросить эту затею с кемпингом и не поискать гостиницу? Если к твоим барышам от азартных игр добавить мои скромные сбережения, не сомневаюсь: мы могли бы переночевать в приличном месте.

– Барыши от азартных игр?

– Ой-ой-ой, сама невинность. Моника нашла у тебя в сапоге кучу денег, а в чемодане – покерные фишки.

– Из этого ты делаешь вывод, что я игрок?

– Ага.

– Слушай, милашка. Не думай, что ты лучше всех, и не торопись осуждать других. – С этими словами он выходит из машины и направляется к вывеске «Оформление и магазин-киоск».

Парень за стойкой, приветствуя нас кривоватой зубастой улыбкой, протягивает форму для регистрации участка. Вскоре нам выделяют небольшое место для стоянки с водопроводом и электричеством. Пока Дерек покупает связку дров и спички, я иду за хот-догами и булочками. В конце концов решаю не жадничать и купить все для приготовления смора[17]17
  Смор или С’мор (от англ. s’more – some more – еще немного) – американский десерт, который едят в детских лагерях по вечерам у костра. Состоит из поджаренного маршмеллоу и шоколада, уложенных слоями между двумя крекерами.


[Закрыть]. Раз уж я здесь застряла, не буду падать духом.

Снаружи Дерек, облокотившись на машину, исследует по карте местоположение выделенной нам площадки для кемпинга. Ему невдомек, что две сидящие в паре метров на скамейке для пикника девицы уставились на него, словно на непокоренную вершину. Он заглядывает в мой пакет.

– Что на ужин?

– Если ты думаешь, что я купила гамбургеры с органической индейкой или льняное семя, то тебя ждет разочарование.

– А как насчет яблочного уксуса?

– Это еще зачем?

– Для детокса.

Я меряю его взглядом.

– Тебе, Дерек, детокс не нужен. Тебе нужны хот-доги.

В ответ он смеется.

– Давай ставить палатку и разводить огонь, а уж потом подкрепимся этими твоими углеводами. Пальчики оближешь!

– А ты меня здорово раздражаешь.

– Так в этом-то вся суть, милашка. – Дерек ведет машину по извилистой гравийной дороге, пока мы не доезжаем до участка номер 431. Не считая нескольких деревьев, это открытое плоское пространство, поросшее травой. – Вот мы и дома! – провозглашает он.

Соседи затеяли игру в футбол, рядом семейство что-то готовит на костре, несколько девиц в бикини загорают. Одним прыжком выскочив из машины, Де-рек вынимает нашу палатку. Читаю описание на коробке: «На три человека».

– Так. Нас двое, а палатка на троих. Будет место растянуться.

Но мне не верится.

– Дерек, какая-то она маленькая. Не думаю, что в этой штуке сможет поместиться моя надувная кровать.

– Надувная кровать?

– Ага. Мне нужен комфорт.

Я привыкла находиться среди парней. Приходилось и в автобусе с ребятами спать, когда далеко ехать на игру, и в раздевалке смотреть на них полуодетых. Но это другое – находиться в палатке с парнем, в которого влюблена, причем против воли. Вытащив палатку, Дерек раскладывает ее на земле.

– Помочь? – предлагаю я.

– Да нет. Справлюсь.

Сажусь на пенек и наблюдаю, как ловко Дерек ставит палатку. Еще жарко, хотя солнце уже садится. Он снимает рубашку и вытирает ею пот с лица. Заткнув рубашку за пояс джинсов, он встречается взглядом ярко-голубых глаз со мной, и у меня все замирает внутри. Отворачиваюсь, чтобы скрыть восхищение его обнаженной загорелой грудью и безупречными формами. Ну зачем я на него смотрела?

В раскинутом состоянии видно, что палатка зеленая с фиолетовой полосой на боку, как след от колес гоночной машины. Наша палатка меньше чуть ли не любой гоночной машины. Она меньше чуть ли не любого стенного шкафа. Она меньше, чем остальные палатки вокруг. Дерек отказывается заносить в палатку привезенную мной надувную кровать, и мне приходится тащить ее туда и надувать самой. Она занимает больше половины места, но мне хотя бы будет удобно.

Я собираю в лесу хворост для костра, а Дерек тем временем укладывает в углубление дрова. От парня с соседнего участка в мою сторону прилетает футбольный мяч. Выронив хворост, я инстинктивно его ловлю.

– Ого, – говорит блондинистый парнишка с вьющимися волосами. – Классно сработано.

Эффектно закрутив мяч, бросаю его назад.

– Хорошо кидаешь. Как тебя звать? – интересуется дружок кучерявого с тату скелета на руке.

– Эштин.

– А меня Бен. Ты откуда, Эштин? – продолжает парень с тату.

– Из Чикаго.

Кучерявый жестом приглашает присоединиться к ним.

– Хочешь, давай с нами?

Похоже, Дерек собирается вмешаться, как будто мне необходим герой-спаситель на случай, если попаду в переделку. Не нужна мне его помощь. Обычные парни весело проводят время.

– Ребят, может, попозже.

Когда я появляюсь на нашей площадке, Дерек качает головой.

– Что такое? – спрашиваю я.

– Ты попалась.

– Попалась куда?

Он кивает на Бена и его друзей.

– Эштин, эти ребята посматривали на тебя задолго до того, как кинуть тебе мяч. Ничего случайного.

В углублении для костра я раскладываю хворост вместе с принесенными Дереком дровами.

– И что?

Встав на колени, он поджигает затравку.

– А то, что моя работа везти тебя, а не нянчить. – А мне нянька и не нужна. Мне вообще никто не нужен.

Покачав головой, он опускается на пятки.

– Это ты так думаешь.

Глава 33
Дерек

ЭШТИН УЖАСНО ОБИДЕЛАСЬ на мою ремарку про няньку, как будто я ее сильно оскорбил. Больше со мной не разговаривает. Когда мы покончили с хот-догами, она забралась в палатку и ни разу не выглянула. Интересно, когда нам придется спать рядышком, она тоже не будет меня замечать?

– А можно нам к тебе? – доносится женский голос с соседнего участка. – У нас погас костер, а дрова кончились.

Ко мне направляются три девчонки, они в футболках «Сент-Луис кардиналс»[18]18
  «Сент-Луис кардиналс» (St. Louis Cardinals) – профессиональный бейсбольный клуб, выступающий в Главной лиге бейсбола.


[Закрыть] и трусиках бикини. У всех длиннющие прямые волосы, а у одной прядь выкрашена в розовый цвет. Девицы представляются, и мы болтаем. Из палатки появляется Эштин. Она в основном молчит, пока у нашего костра не собираются и игравшие в футбол ребята. У них с собой забитая пивом сумка-холодильник. И вот уже у нас тотальная гулянка с музыкой, орущей из колонок чьего-то фургона.

Эштин вдруг начинает непринужденно болтать с группой парней. Она в центре внимания и рассказывает, как в прошлом сезоне играла в футбол в ливень. У Эштин власть над парнями… но власть эта не имеет отношения к футболу. Она не откидывает волосы назад, не хихикает и не выпячивает грудь, дабы привлечь внимание, как нормальные девчонки. Просто ведет себя, как… Эштин.

– Эштин – твоя девушка? – спрашивает та, что представилась Керри.

Взглянув на девчонку, которая сводит меня с ума, я велю себе отвернуться и забыть о ней, чем бы она там ни занималась.

– Да нет, Эштин не моя девушка. – Я опасливо оглядываюсь, как будто собираюсь сообщить Керри нечто суперсекретное. – Вообще-то она принцесса крови из Фреголии – это такая маленькая страна в Европе. Захотела испытать на себе жизнь среди местных американцев, вот и внедрилась сюда. А я ее телохранитель.

– Ого! – Керри бросает уважительный взгляд на мои бицепсы, облизывает губы и наклоняется ко мне. – У тебя совершенно потрясающие глаза. Ты откуда?

Даю на отсечение левое яйцо: если я сейчас скажу, что из Фреголии, она может даже мне поверить.

– Ну, это сложно объяснить.

– В каком смысле?

– Я из многих мест.

– Ух ты, как таинственно! – Она выпрямляет спину, будто ей ужасно интересно узнать о местах, где я жил. – Давай угадаю. Вот этот твой волнующий тягучий выговор, наверное, откуда-то взялся?

Я киваю.

– Алабама. Теннесси. Техас.

– Боже! – дотронувшись до моего бицепса, восклицает Керри. – Ты из Техаса? Какое совпадение! Обожаю техасцев!

Глава 34
Эштин

МЫ БОЛТАЛИ И СМЕЯЛИСЬ с ребятами с другой площадки для кемпинга, пока у меня не сел голос и не навалилась усталость. Они приглашают меня к себе играть в покер на раздевание. Не то что с первыми встречными парнями – я ни с кем на раздевание играть не собираюсь. Про то, что Дерек играет в покер, я им не сообщаю, так как не желаю, чтобы он играл в покер на раздевание или вообще раздевался в присутствии тех девчонок.

Дерек у костра болтает с какой-то девицей. Они трепались весь вечер. Она флиртует, хихикает и касается его руки. У Дерека определенно есть к ней интерес – это заметно по тому, как он сосредоточивает на ней внимание.

Захватив хоккейный свитер и туалетные принадлежности, я по узкой тропинке направляюсь принять душ и подготовиться ко сну. На обратном пути, проходя мимо Дерека с хохотушкой, я их в упор не вижу, а просто расстегиваю молнию и заползаю в палатку.

Лежу на матрасе и слушаю хихиканье. Смех Дере-ка. Тьфу, ну какая мне разница, если Дереку захочется завести интрижку с кем-то еще? Потому что, если честно, я хочу быть с ним. Прямо-таки жажду. Крепко зажмурившись, я изо всех сил стараюсь не думать о Дереке и той девице. Хочу оказаться на ее месте. Ну зачем мне это? Мне не нужен парень, который кривится при мысли о серьезных отношениях вместо интрижки на одну ночь. Мне не нужен ни игрок, ни бабник. Как я ему и сказала перед ужином, мне никто не нужен.

Стараюсь заснуть, но не могу. Я не только слышу шепот, но сквозь нейлон даже вижу их тени. Ее хохоток донимает меня своей неестественностью. Повернувшись на другой бок, я вставляю наушники и слушаю музыку. Айпад освещает палатку слабым светом. Чтобы успокоиться, я делаю глубокие вдохи и выдохи… но краем глаза вижу, как что-то ползет по палатке – это огромный паук, и он прямо возле моей головы!

Я бросаюсь прочь от отвратительного создания. Он на мне? Только не это. Не люблю противных до мурашек пауков с клыками, кучей ног и мерзкими липкими паутинами. При виде их меня охватывает ужас. Он подползает ближе.

– Не приближайся ко мне! – ору я и сразу жалобно зову на помощь.

Не проходит и пары секунд, как палатка расстегивается снаружи и появляется Дерек.

– Что случилось? – спрашивает он озабоченно. Я показываю ему нарушителя спокойствия.

– Вон он! – хнычу я, когда чудовище добирается до верха палатки. – Фу! Убери. Раздави. Убей его!

– Какая ты жестокая. Эштин, это просто паук. А не скорпион.

Поймав паука, Дерек выпускает его на улицу.

– Отнеси его как можно дальше, – прошу я.

Он снова появляется.

– Он уполз. Ты несокрушимый футболист. Небось, могла бы справиться с маленьким паучком.

– Дерек, то, что я футболист, не имеет никакого отношения к страху при виде этих восьминогих гадких созданий. И эта тварь не маленькая. Я даже клыки видела.

– А, ну да. – Он качает головой. – Ты что, думала, на площадке для кемпинга не будет пауков? Мы же на природе.

– Не ожидала увидеть паука внутри палатки, – говорю я. – Я читала в сети, что человек во сне может проглотить паука. И такое часто случается. Я не могла заснуть, зная, что это чудовище заползет мне на лицо и вцепится клыками. Это мое личное пространство.

– Ну, он же уполз, так что все в порядке. Удивительно, что к нам не заглянула полиция из «Веселого туриста». После десяти ведь, как ты знаешь, тихий час. – Он достает из сумки туалетные принадлежности. – Твоя кровать занимает восемьдесят процентов палатки. А где же, по-твоему, спать мне?

Я указываю на узкое пространство, на котором он поместится, если особо не двигаться.

– Вон там.

– Шутишь, да?

– Нет.

Он качает головой.

– Разберемся, когда вернусь.

– А как же та уродина, с которой ты болтал? – интересуюсь я, стараясь лишить свой тон ревнивых ноток. – Разве она там тебя не ждет до сих пор?

– Она не уродина. Нет, она меня не ждет.

– Ты видел, что у нее розовые волосы? Ну, сам подумай. Шито белыми нитками: она хочет обратить на себя внимание.

– Она привлекательна.

– Да ну, кто бы мог подумать! Видимо, в этих твоих смузи из морских водорослей завелись микробы, которые попали тебе в мозг.

– Тебе завидно, что я с ней поболтал? – повернувшись ко мне, спрашивает он.

– Да не завидно мне. Просто беспокоюсь, но больше оберегать тебя не буду, раз ты не хочешь.

– Эштин, тебе надо оберегать себя, а не меня.

Дерек уходит умываться. Меня колотит нервная дрожь – он будет спать со мной в одной палатке. Отказываюсь признаваться себе, что хотела бы быть желанной для него. Но все же признаюсь. Хочу, чтобы Дерек сказал: та девица, с которой он сегодня болтал, неинтересная, тупая и… совсем не то, что я.

Он возвращается и садится на надувную кровать. Она продавливается под его тяжестью. Я скатываюсь на середину… к нему.

– Не собираешься же ты спать на моей кровати, – ворчу я, отодвигаясь к краю и надеясь, что он не чувствует, как сильно наэлектризовано разделяющее нас пространство. Если он тоже это чувствует, то хорошо скрывает.

– Слушай, милашка, ты не оставила мне места. Мы спим на кровати. Тебе не нравится – у меня имеется карманный ножик, который я с удовольствием всажу в матрас, – недовольно говорит он.

Я принимаю сидячее положение.

– Только посмей.

Он лезет в сумку и достает нож.

– Посмотрим.

К сожалению, Дерек не из тех, кто угрожает впустую.

– Ну хорошо. Можешь спать на кровати, но только на своей стороне. Не забудь наше правило «не-прикасания».

– Да подвинься уже.

В палатке кромешная темнота. И тишина, которую нарушает только наше дыхание. Я лежу к Дере-ку спиной. Слышно, как он стягивает с себя джинсы и ложится рядом. Слишком это интимно – вдвоем в палатке, и больше никого. Приходилось ли ему раньше проспать с девушкой всю ночь? Спал ли он с той девушкой из Теннесси, которая ему изменила?

Нам двоим едва хватает места на кровати. Я вытянулась в струнку, только чтобы не столкнуться случайно ногами, руками или… чем-то еще. Волноваться мне не стоит. Хоть Дереку, возможно, физически и хочется быть со мной, потому что он мужчина, но у него нет никакого желания обнять меня и сказать, что у меня в жизни все будет нормально. Этого я хочу от мужчины. Это мне от него нужно.

Внезапно в палатке наступает полная тишина. Даже сверчки не стрекочут. Мне тревожно. Тишина меня раздражает, как скрежет гвоздя о доску, потому что когда вокруг слишком тихо, мой мозг ускоряется. Когда много лет назад мама и Брэнди оставили нас, в доме стало слишком тихо. И я постоянно думала только о том, что они делают, почему уехали и как ужасно одиноко мне стало. Я заполняла пустоты музыкой – той, которая бьет по ушам, не давая думать.

Дерек в наушниках слушает музыку. Вокруг так тихо, что мне тоже слышно. Старая музыка пятидесятых и шестидесятых мягко заполняет палатку. Это успокаивает. Я дремлю, стараясь не думать о Дереке, спасшем меня от паука. Или спящем рядом. Напоминаю себе: его привлекают девицы вроде той, с розовой прядью, которые знают, что потом его никогда не увидят.

Сегодня он, сам того не зная, мой герой. Везет меня в Техас и ночует со мной, вместо того чтобы провести ночь с той девицей.

– Спасибо, – бормочу я, засыпая и зная, что в своих наушниках он меня не услышит.

Приятно сознавать, что я под защитой, пусть только сегодня… Дерек здесь, и пауки на меня не нападут… как и мысли, что мне предстоит быть покинутой.

Мне снится Аляска. Очень холодно, и я никак не могу согреться. Застряла в айсберге и не в силах вылезти. Все бы отдала – только бы перестала бить дрожь. Ветер холодный, настоящая снежная буря. Вдруг мне как-то удается выбраться. Теперь иду по снегу, голая, сейчас замерзну и умру. В полусне я, повернувшись, принимаю более удобное положение, вряд ли сознавая, что я не на Аляске, а в палатке. Мне холодно… Температура понизилась, я вся дрожу. Рука лежит на чем-то теплом. Вроде островка. Придвинувшись к теплому месту, я покрепче прижимаюсь у нему.

– Эштин, что ты делаешь? – раздается низкий мужской голос.

Дерек. Это ясно с закрытыми глазами. Его неповторимую манеру говорить ни с чьей не спутаешь, она как горячий шоколад. Пусть он сегодня меня защищает. Если он меня покинет, я останусь совсем одна. Не хочу мерзнуть в одиночестве. Сегодня не хочу. Сонная, обещаю сама себе, что ни за что на свете не дам ему уйти.

– Не бросай меня, – бормочу я ему в грудь, дрожа всем телом.

– Не брошу.

Его руки смыкаются вокруг меня и вызывают ощущение защищенности… Нет ни айсберга из моего сна, ни одиночества в моем сердце, ни боли от потери всех, кого люблю.