Текст книги "Стирая границы"

Тринадцатая глава

Райан

Каждая клетка моего тела болит.

Черт, даже дышать больно.

Кажется, прошлой ночью я дрался много часов. Парень за парнем заходили ко мне в клетку, надеясь меня вырубить. Сначала были отборочные этапы, которые я легко выиграл. Я даже позволил паре ребят нанести неплохие удары для хорошего шоу.

А потом наступил последний раунд с тем парнем, Эстебаном. Он пару раз рычал. Не думаю, что у кого-либо хватило бы храбрости сказать ему, что люди не рычат. Хотя это не имело значения. Я не отступаю. Эстебан нанес несколько неплохих ударов. Уже давно мне не бросали такой вызов, даже Матео. Но Эстебан оказался слишком медленным, слишком агрессивным, и у него не было стратегии.

Я ошеломил его внезапными быстрыми ударами. И, когда он ослабил свою защиту, я был готов воспользоваться этим. По его шокированному выражению лица было ясно, что Эстебан никогда не сталкивался с противником, который бы его не боялся. Тем более гринго.

Когда я заметил, что Далила глянула на меня с отвращением, это лишь сильнее воодушевило меня. Я хотел произвести впечатление, доказать ей, что я не лузер.

Однако это не имело значения.

Она пропустила последний бой.

Я видел, как она вышла из клуба со своими подружками, оставив своего парня. В эту долю секунды я отвлекся, и мой оппонент нанес исподтишка удар по ребрам. Это был словно сигнал проснуться: девушке, вторгшейся в мои мысли, было наплевать, выживу я или умру на ринге.

Или в клетке, как тогда.

Я выигрывал, пока какой-то идиот в толпе не подумал, что хорошо было бы воспользоваться потолком как мишенью для стрельбы. Судья остановил бой, когда толпа повалила из клуба. Пришлось ждать в клетке, пока кто-нибудь нас выпустит. Менеджеры сказали, что не могут объявить победителя. Они дали мне пятьдесят песо за бой в качестве утешительного приза.

Пятьдесят жалких песо.

Я лежу на матрасе в моей маленькой самодельной спальне в Севилье. Матео довез меня сюда после боя, все время извиняясь, что не смог выбить для меня большую награду. Он гордился мной, как старший брат. Я не мог заставить его заткнуться, пока он воспроизводил бой голосом диктора, перечисляющего лучшие моменты схватки.

Я морщусь, услышав стук в дверь. Я знаю, что это Матео приехал проведать меня. Он сказал, что заглянет сегодня убедиться, что я жив. Он также предупредил, что у меня все будет болеть, и был прав. Нужно заставить себя двигаться или хотя бы одеться, но я не хочу.

– Иди домой, Матео! – кричу я ему.

– Это не Матео. – Из-за двери раздается женский голос. – Это Далила.

– Далила?

– Si.

Мне удается выбраться из кровати и открыть дверь. Передо мной стоит любительница покомандовать – она же девушка, ненавидящая героев. В этот раз ее темные блестящие волосы идеально прямые, а не кудрявые, как прошлой ночью. Интересно, ее волосы такие же шелковистые на ощупь, какими кажутся? Жаль, что, скорее всего, я никогда этого не узнаю.

Эта девушка, может, и отвлекает меня, но это не значит, что меня к ней не тянет. Возможно, флиртовать с ней неразумно, но приятно.

Далила с ужасом, громко втягивает воздух в легкие, и я отвожу взгляд от ее волос.

– Выглядишь как смерть, – говорит она.

– И чувствую себя так же, – бормочу я.

– Тебе не стоило драться прошлой ночью. Плохо, когда по голове столько раз бьют за одну ночь. У тебя могло быть сотрясение.

– Я никогда не принимал умных решений, – говорю я ей. – Зачем начинать сейчас?

Она не улыбается и не смеется. Вместо этого смотрит на меня так пристально, словно я какой-то инопланетянин. Я привык к взглядам людей. Время идет. Я не знаю, что сказать, и понятия не имею, почему она здесь.

– Я, э-э, хотела вернуть тебе твою рубашку. – Она вытаскивает мою кофту из своей дорогой кожаной сумочки с металлическими застежками. – Решила, что она тебе понадобится.

Я забираю у нее кофту.

– Спасибо.

– Можешь надеть, – говорит она, глядя на мою обнаженную грудь в синяках.

– Все хорошо, – замечаю я, держа кофту в руке. И все же я сбит с толку: гадаю, была ли у нее корыстная цель. – Ты приехала сюда, чтобы отдать мне рубашку?

Она пожимает плечами.

– Наверное, да. – Я не могу не заметить, что ее взгляд направлен на мою голую грудь.

Я кидаю рубашку на кровать. Возможно, я не богат, но я усердно работаю, чтобы держать себя в форме. Мне совсем не трудно расхаживать без кофты. А если это хоть чуть-чуть ее беспокоит, я не собираюсь упускать возможность. Лучше ее, чем меня.

Она прочищает горло, а ее взгляд путешествует от моей груди к порезу на губе.

– Тебе нужно его промыть, – говорит она, показывая на мое лицо. – Так можно получить инфекцию.

Я не говорю ей, что в данный момент мне плевать на инфекцию. Да хоть умру.

– Спасибо, что вернула рубашку.

Я начинаю закрывать дверь, но она проскальзывает внутрь.

– Ты разговаривал со своей семьей, там, дома? – спрашивает она.

– А что?

– Люди болтают. – Она стоит передо мной, сложив руки на груди. – Ты что-нибудь знаешь о перестрелке прошлой ночью? Кто начал ее?

– Не-а, – говорю я и добавляю: – К чему все эти вопросы?

Она стоит и смотрит на меня своими темно-карими глазами, похожими на расплавленный молочный шоколад.

– Просто странно, что ты появился именно тогда, когда картели «Лас Калаверас» и «Лос Рейес дель Норте» находятся в чем-то наподобие борьбы за власть. А потом прошлой ночью я узнала, что ты связан с продажным копом…

Секундочку.

– Притормози. Кто сказал тебе, что он продажный?

– Не могу сказать.

– Ну, если думаешь, что меня послали сюда в качестве какого-то шпиона или типа того, подумай снова. – У меня вырывается смешок. – Мой отчим мне так не нравится, что я почти не разговариваю с ним.

– Ты не знаешь, работает ли он с картелями? Он знает парня по имени Сантьяго Вега?

Так вот почему она здесь. Ей пофиг на мою рубашку. Она лишь хочет выудить из меня информацию. Ставлю пятьдесят песо, заработанных прошлой ночью, что ее подослал сюда шпионить ее богатый парень или отец, чтобы выяснить, что мне известно.

– Я не знаю, работает ли он с картелями. И, честно, мне все равно. Скажи своему парню, что я здесь просто ради боев, а не чтобы связываться с какими-то группировками или шпионить. И я не знаю, кто такой Сантьяго Вега. Если это все, что ты хотела…

– Это не… – Она делает глубокий вздох, и ее грудь поднимается и опускается, словно она выполняет какое-то успокаивающее упражнение. Ее поведение полностью меняется, и она наклеивает дружелюбную улыбку. – Прости. Давай сменим тему. Ты сегодня ел?

– Это имеет значение?

– Конечно, имеет. Я вижу синяки на твоем теле и кровь на лице. Тебе нужно питаться, чтобы выздороветь. Оставайся здесь. Я скоро вернусь.

Она слишком далеко заходит с этой своей притворной заботой.

– Я не слушаюсь приказов. Ничьих.

– Уменьши эго на пять минут, мистер Америка.

– Меня зовут Райан, – кричу я.

Она выходит из комнаты, и мне хочется попросить ее не возвращаться. Дело не в эго. Единственный, кому я здесь доверяю, это Матео, пусть даже он и вынудил меня драться. Он сделал это, чтобы помочь мне заработать деньги, потому как знал, что я на мели. Его намерения были хорошими, даже если результат стал одним большим провалом.

Я все еще стою посреди комнаты, когда возвращается Далила. Она несет мокрую тряпку в одной руке и что-то завернутое в фольгу – в другой.

– Садись, – приказывает она.

Я бы мог поспорить. Я сам о себе заботился с восьми лет, и мне никто другой не нужен. Особенно тот, кто хочет лишь выудить из меня информацию.

– Со мной все в порядке, – говорю я ей.

Она смотрит на мое побитое тело.

– Я помогу тебе.

Ага, сейчас. Я качаю головой.

– Твоя игра в сиделку не заставит меня изменить свою историю. Я здесь, чтобы тренироваться у Хуана Камачо и заработать денег. Вот и все. Так что можешь просто вернуться к тому, кто послал тебя сюда, и сказать ему, что я ничего не знаю.

– Заткнись, Райан, – прерывает она меня, подойдя так близко, что я чувствую ее сладкий парфюм, напоминающий мне о луговых цветах. – Я здесь, потому что в тебе есть что-то интригующее. Не знаю, почему. Я едва тебя знаю, и, честно говоря, ты ужасно себя ведешь. А теперь, если хочешь, чтобы я осталась и помогла тебе… – Она показывает на мат на полу. – Садись.

Ее прямые, честные слова, вылетевшие из идеальных губ в форме сердца, потрясают меня. Хотя мой разум говорит оттолкнуть ее, есть нечто успокаивающее в ее присутствии здесь. На самом деле я не хочу, чтобы она уходила.

– Ладно, – говорю я, а потом сажусь на матрас и жду, когда она займется моими ранами.

Когда она опускается на колени рядом со мной, я гадаю, каково было бы иметь в жизни такую девушку, как Далила. Возможно, она привыкла, чтобы с ней обращались как с принцессой. По ее дорогим ювелирным украшениям, дизайнерской одежде и тому, как высоко она держит голову, видно, что у нее нет особых трудностей в жизни.

Она протягивает руку и начинает вытирать край моей губы тряпкой. Ее прикосновение нежное и теплое и напоминает мне о том, какими были ее губы, когда она поцеловала меня на том концерте.

– Расскажи мне о своей жизни, мистер Америка.

Она снова пытается выудить у меня информацию. Если бы я ослабил защиту, то, наверное, поддался бы.

– Нечего рассказывать.

– У всех есть истории.

– Моя достаточно дерьмовая.

– У тебя есть братья или сестры? – спрашивает она, наклоняясь вперед и осматривая мой лоб.

– Нет. – По крайней мере, я о таких не знаю. Мои сводные братья не считаются.

Она пахнет ужасно хорошо, я мог бы вдыхать ее запах вечность. А когда она наклоняется, чтобы позаботиться о порезе на моей щеке, от вида ложбинки у нее в декольте я чувствую напряжение в паху. Если она пытается меня отвлечь, то это работает.

– Расскажи мне о своих родителях.

Я беру ее за запястье и чувствую, как ее пульс учащается от моей хватки.

– Я не хочу говорить о себе.

Мне нужно, чтобы она отстала, потому что я не позволю девушке, способной свести меня с ума, манипулировать собой.

– Тогда я расскажу о себе. – Она смотрит на мою руку, все еще удерживающую ее запястье. Я медленно отпускаю его, и она дальше занимается моими ранами, в то время как я сосредотачиваюсь на пятне на стене позади нее. Так лучше, чем отвечать на ее пристальный взгляд. – У меня три младших сестры, – говорит она мягким, женственным голосом, заполняющим комнату. – Две из них – близнецы, и они все время попадают в неприятности. Маргарите лишь тринадцать, но она хочет быть старше. Она сходит с ума по мальчикам и влюбляется каждую неделю в нового парня. Моя мама – удивительный садовод. Она одержима цветами, а также лучший из известных мне поваров. Она старой закалки, поэтому я не могу поделиться с ней абсолютно всем. Родители хотят, чтобы я поступила в медицинскую школу и стала кардиохирургом. – Ее рука опускается, и она отводит взгляд, словно слишком уязвима, чтобы смотреть на меня в этот момент. – Так что таков мой план.

– А что насчет твоего отца? Чем он занимается?

Я чувствую, что она колеблется, прежде чем сказать.

– Он адвокат. А теперь настал твой черед рассказать мне правду об отчиме.

– Почему ты так хорошо говоришь по-английски?

Ее внимание переключается на порезы на моих руках.

– Мой отец позаботился о том, чтобы нанять лучших учителей английского в Мексике.

– Он связан с картелями? Или, может быть, твой парень связан?

– Что? Нет! – Она расправляет плечи и кажется величественной и гордой. – Я не знакома ни с кем со связями в картелях, – произносит она ледяным тоном.

Я поднимаю руки.

– Хорошо, успокойся. Не нужно психовать.

– Я не психую.

– Хорошо. Я здесь лишь ради возможности тренироваться у Камачо.

Какое-то время стоит тишина. Когда она снова садится на корточки, то говорит:

– Он никого не тренирует. Он почти не выходит из дома.

– Видимо, это значит, что я дурак, да?

Она пожимает плечами.

– Может, и да. Но чудеса происходят, так что как знать.

– В моем мире не бывает чудес. Я бы был весьма обязан тому, кто смог бы уговорить Камачо тренировать меня. Я уже теряю надежду.

– Что будет, если Камачо так и не придет? Ты вернешься в США?

– Не знаю. – Лишь одна мысль о том, чтобы уползти обратно к Полу и маме, вызывает у меня жуткую депрессию. Я останусь лузером, которым они меня всегда считали, и стану профессиональным уборщиком дерьма после старшей школы. Эта мысль больше чем просто депрессивная. – Спасибо, что занесла рубашку. Мне нужно, чтобы ты перестала играть в медсестру и ушла.

– Почему?

– Потому что ты пытаешься выудить из меня информацию, а у меня ее нет, – говорю я. – Я здесь не для того, чтобы заводить друзей. Особенно властную подругу, манипулирующую мной… да еще и такую красивую.

Ее рот широко раскрывается, и она делает резкий вдох.

– Я не манипулятор. Мне нужно узнать, кто ты, кроме того, что ты боксер с убийственным левым хуком.

Я смотрю на испачканную кровью тряпку в ее руке.

– Я боксер без тренера. Вот и все.

Далила встает и кидает тряпку на пол рядом со мной.

– Ну-ну, – говорит она издевательским тоном.

– Не веришь мне?

– Нет. – Она направляется к двери. – И скоро я узнаю, врешь ли ты.

– А если и так, что ты сделаешь? – бросаю я ей вызов. – Убьешь меня?

– Думаю, ты узнаешь об этом, когда придет время, – дразнит она, прежде чем выйти. – Увидимся позже, мистер Америка.

Четырнадцатая глава

Далила

Мой папа, может быть, и адвокат у людей, живущих не совсем по закону, но он не связан с делами картелей. Не может быть связан.

Прошлой ночью мы слышали выстрелы в клубе, стоя на улице и выясняя, как добраться домой. Когда клуб опустел, я услышала имя Эль Фуэго, упомянутое толпой несколько раз. Он глава «Лос Рейес дель Норте». Рико нашел меня и быстро затолкнул нас с подругами в машину. Он сказал, что это «Лос Рейес дель Норте» затеяли перестрелку. Люди Эль Фуэго.

Все это сбивает меня с толку.

Райан сказал, что он в Мексике по единственной причине – тренироваться у великого Хуана Камачо. Я не знаю тех, кто мог бы изменить свою жизнь и переехать в другую страну ради крошечной надежды встретить человека, который едва показывается на людях. Это кажется таким подозрительным, что мне нужно заставить его рассказать все.

Когда Райан поклялся, что будет многим обязан тому, кто уговорит Камачо тренировать его, в моей голове родилась идея.

Райан не знает, что мой отец знаком с Хуаном Камачо. Папа работал с ним много лет назад. Я помню, когда в первый раз увидела Великого Камачо: он сидел во дворике с моим отцом, когда я зашла в середине их разговора. В тот раз я замерла и не могла и слова вымолвить. Хуан Камачо – легенда бокса. Я была всего лишь маленькой девочкой, а он разговаривал со мной так, словно я была важной персоной, а не просто дочкой его адвоката. В каждый свой визит Хуан рассказывал историю из своей жизни. Я была зачарована его жизнью и успехом. Я не видела его многие годы, но знаю, что он все еще помнит меня.

Когда отец приходит домой, я отвожу его в сторону.

– Что такое, mija?

– Ничего, папа. Я просто… – не знаю, как начать этот разговор, но собираюсь просто сказать это прямо, – интересно, продолжаешь ли ты общаться с Хуаном Камачо?

Он поднимает бровь.

– А что?

– Эм… один мой друг хотел бы получить автограф.

Внезапно мое лицо вспыхивает. Я не люблю врать родителям, хоть иногда и приходится. И еще я ненавижу ощущение того, что папа скрывает от меня что-то важное. Он сильный человек, и я равняюсь на него. Я не хочу, чтобы он разочаровался во мне или оттолкнул. Я всегда хотела лишь одного – чтобы он смотрел на меня с уважением и гордостью.

– Скажи своему другу, что он не раздает автографы. Больше нет. – Он складывает руки на груди. – Это как-то связано с боем, на котором ты была прошлой ночью? Слышал, там была перестрелка. Я не хочу, чтобы ты снова ходила туда.

– Не пойду. Обещаю. – Я с любопытством смотрю на него. – Ты никогда бы не стал заниматься чем-то нелегальным, так ведь?

– О чем ты говоришь?

– Я слышала, как дон Круз недавно просил у тебя что-то. Ты спорил с ним.

Он вздыхает и подходит ко мне с обеспокоенным выражением лица.

– Далила, сосредоточься на медицинской школе и перестань так волноваться о том, что делаю я и весь остальной мир.

Любопытство в моей природе. Райан думал, что я пошла в спортзал, чтобы добыть у него информацию. Он был прав. Я пыталась узнать, что ему известно о связях его отчима и Сантьяго Вега.

Что, если я устрою ему встречу с Хуаном Камачо? Откроется ли Райан и расскажет, что знает о своем отчиме, картелях и Вега?

Ночью я жду, когда все уснут, прежде чем на цыпочках зайти в кабинет отца. Найти Хуана Камачо будет нелегко, но у моего папы должен быть способ связаться со старым другом.

Папки отца закрыты на ключ. Я знаю, что у него есть тайники в доме, где он хранит секретную информацию. В его кабинете кромешная тьма, и я ударяюсь пальцем ноги об офисный стул. Ай! Я не хотела включать свет на мобильном, но у меня нет выбора. Его кабинет похож на лабиринт.

Я сажусь в большое кожаное кресло и молюсь, чтобы он забыл запереть ящики с папками. Я безуспешно пытаюсь открыть их все по очереди. Шкафчики за его столом тоже заперты.

Когда я тянусь под стол в надежде, что там спрятан ключ, то слышу шаги в коридоре и замираю.

Если кто-то меня здесь застанет, у меня будут неприятности. Выключив свет мобильника, я быстро ныряю под стол и надеюсь, что никто меня не увидит. Но кто это в коридоре?

Истории об ограблениях домов наших соседей всплывают в моей голове. Я знаю, что веду себя как параноик и волноваться не о чем. По крайней мере, надеюсь на это.

Шаги все приближаются.

И приближаются.

Я вижу, что кто-то остановился прямо за дверью кабинета. Если моя семья в опасности, я знаю, где оружие. Я без размышлений причиню боль тому, кто угрожает моей семье.

И все же от этой мысли мои руки трясутся сами по себе. Я считаю себя сильной, но сейчас внутри разгорается паника. Сердце бешено колотится, когда я задерживаю дыхание и готовлюсь снова услышать шаги. А потом я слышу кашель Лоры за дверью. Я с облегчением выдыхаю, когда ее шаги затихают.

Я снова в безопасности в кабинете папы. Я включаю фонарик мобильника и замечаю в маленькой мусорной корзине под столом конверт с именем и обратным адресом моей бабушки. Я достаю его и нахожу внутри письмо и порванный чек на ее имя.

На глаза накатываются слезы, пока я читаю, как моя abuelita[60]60
  Бабуля


[Закрыть] пытается убедить отца вспомнить, откуда он. В письме она умоляет его бороться за хороших людей. А до этого момента она отказывается приезжать в «Ла Хоя де Сандоваль».

Она знает, что он работает с картелем?

В письме она говорит, что стареет и отчаянно хочет увидеть своих внучек, но не сделает этого при таких обстоятельствах. Я прячу письмо и порванный чек обратно в конверт и засовываю в карман, поклявшись скоро увидеться с бабулей и получить нужные мне ответы.

Двигаясь медленно и осторожно, я продолжаю поиск ключа от папок. Время идет, а я все ищу, но не могу найти.

Я раздраженно вздыхаю, откидываясь назад в кресле. Где у папы может быть информация о клиентах? Я решительно смотрю на экран компьютера на его столе.

Папа все время сидит за компьютером, печатая содержание дел, подготавливая свидетельства и отсылая электронные письма. Осторожно, пытаясь не шуметь, я включаю компьютер. Курсор мигает, ожидая, когда я введу пароль.

На подбор пароля уходит несколько попыток. Это его прозвище для мамы. Sirenita – русалочка.

И вот я вхожу.

Просматривая файлы, я узнаю среди клиентов знаменитостей и бизнесменов. Никакой информации о Сантьяго Вега.

Я продолжаю поиски контактов Хуана Камачо.

Наконец нахожу имя Хуана в списке клиентов. Тут есть адрес и телефонный номер. Я быстро все записываю и испытываю облегчение.

Направляясь на цыпочках обратно в свою комнату, я радуюсь, что в доме совершенно тихо. Утром я свяжусь с Хуаном Камачо.

И вытащу информацию из мистера Америки. Может быть, у него как раз нужный мне кусочек пазла.

Пятнадцатая глава

Райан

Я обливаюсь потом в спортзале. Не из-за обжигающего жара Мексики, хотя он ужасен, а потому что утром я пробежал четыре мили, прежде чем напасть на боксерские груши.

Проблема в том, что Далила с ее шелковыми волосами и вопрошающими глазами засела у меня в голове.

Черт.

Я не тот, кто может зациклиться на цыпочке, особенно когда у нее есть корыстные цели. Черт, насколько я знаю, ее парень ненавидит меня. Не то чтобы для меня это имело значение. На данный момент у меня осталась всего пара недель, прежде чем меня вышвырнут, и тогда уже станет неважно, жив я или нет.

– Если расслабишь плечи, тебе будет легче сосредоточиться на своей цели, – эхом отдается чей-то голос в спортзале.

Я поворачиваюсь – передо мной не кто иной, как Хуан Камачо, величайший мексиканский боксер всех времен, и он идет ко мне. Его волосы седые, и двигается он медленно, но, бьюсь об заклад, он все еще может надрать задницы в бою.

– Я… э-э-э… ого! – Я слишком поражен, чтобы говорить связно.

– Продолжай, – говорит он, – я слышал, ты хороший боец. Покажи мне, на что способен.

Я не двигаюсь. Я видел видео, где он вырубил Коди Санчеза в первом раунде чемпионата еще в семидесятых. Потом он бился с Хантером МакГихи. Все считали это величайшей угрозой его цепочке побед, но их ждало огромное разочарование. МакГихи должен был заставить Камачо побороться за приз, но этого не произошло. Бой для МакГихи закончился, как только Камачо вырубил его в третьем раунде.

– Вы здесь, – тупо замечаю я, – Ничего себе. Я Райан Хесс.

Он кивает.

– Знаю.

Мой разум в тумане. Я понимаю, что застыл и заставляю себя проснуться.

– Бей по груше, но убедись, что плечи расслаблены и расправлены, – говорит он.

Я работаю с грушей, пока Камачо не останавливает меня. Когда он надевает тренировочные перчатки и приказывает мне выйти на ринг, я прыгаю туда без колебаний. Я хочу показать ему, что для меня это не просто хобби. Бокс определяет мою жизнь. Помогает мне почувствовать себя достойным жизни.

Знаю, что это звучит глупо. Но когда тебе всю жизнь говорят, что ты никчемный лузер, ты ищешь что-то для оправдания своего существования.

Я показываю все, что умеею. Яростно наношу быстрые удары в идеальном ритме, словно под музыку.

Час спустя Хуан снимает перчатки.

– У тебя есть навыки, – говорит он. – Но ты делаешь все слишком рьяно и слишком много думаешь.

– Да, сэр. Я буду над этим работать.

В клуб заходят Матео и пара других парней. Даже Матео, который пытался уговорить Камачо прийти и посмотреть, как я дерусь, округляет глаза, уставившись на легенду.

Все они приветствуют Камачо со смесью рвения и восхищения. Я все еще ощущаю себя маленьким мальчиком, который встретил своего героя.

Камачо задерживается на какое-то время, наблюдая, как мы деремся, и раздавая подсказки.

Но все заканчивается слишком быстро. Прежде чем уйти, он пожимает нам руки и направляется к выходу из клуба. Я понимаю, что могу больше никогда не увидеть этого парня снова. Знаю, что шансов мало, но я несусь к парковке.

Он подходит к своей машине, но останавливается, когда я появляюсь перед ним.

– Мне нужен тренер, – вырывается у меня. Горячее мексиканское солнце палит в спину.

Он достает ключи из кармана от машины.

– Я уже не тренирую. Больше нет.

Прежде чем он залезает в авто, я кричу:

– Подождите! – Он смотрит на меня с нетерпением на лице. – Я приехал в Мексику лишь с парой баксов в кармане, просто мечтая встретиться с вами и надеясь, что вы научите меня тому, чему сами научились. Я смотрел видео с вашими боями. Как вы двигались, как играли с противником… это было словно танец воина. Я хотел стать вами, когда вырасту – тем, кем люди восхищаются. – Я сглатываю ком, подступивший к горлу. – Тем, кого не считают просто ненужным ублюдком.

Камачо пристально смотрит на меня, пока смысл моих слов доходит до него.

– Ты хороший боец, Райан. Но я слышал, что ты дрался в подпольных клетках. Это грязный бой. Он не научит тебя ни стратегии, ни дисциплине. – Он показывает на синяки на моем лице. – Это лишь научит тебя выбивать дерьмо из противников, пока они не рухнут.

– Разве не в этом суть? – спрашиваю я.

Он качает головой.

– Нет. Суть не в этом.

Я смотрю, как он садится в машину.

Я не могу позволить ему уехать, не сейчас, когда его помощь определяет разницу между достойной жизнью и той, что не стоит и песо.

– Я заплачу сколько хотите, мистер Камачо.

Он вскидывает бровь.

– Ты только что сказал, что на мели.

– Я заработал пятьдесят песо прошлой ночью. Я отдам вам все, что у меня есть.

– Пятьдесят песо, да? – Его верхняя губа поднимается, словно это его забавляет. – Я вот что скажу тебе, Райан. Я буду приходить несколько раз в неделю и тренировать тебя. Ты будешь делать то, что я скажу, есть то, что я скажу, и спать, когда я скажу. Потом я устрою тебе легальный бой, и тогда посмотрим, действительно ли в тебе что-то есть. ¿Entiendes[61]61
  Понятно?


[Закрыть]?

Я киваю.

– Да, сэр.

Он закрывает дверь машины, но опускает оконное стекло.

– И еще кое-что. Тебе стоит подзагореть и выучить немного испанский. Ты выделяешься, как piñata[62] 62
  «Пиньята» – игрушка на детских праздниках, набитая конфетами.


[Закрыть]в Белом Доме.

Когда он уезжает, мне кажется, словно я только что выиграл в лотерею.

Хуан Камачо только что согласился тренировать меня.

Это слишком нереально. Не в силах сдержать себя, я издаю триумфальный вопль, который слышно, наверное, в соседнем городе.

Вернувшись в спортзал, я делюсь новостями с Матео.

– Спасибо за все, друг, – говорю я с благодарностью за то, что он упросил Камачо прийти в спортзал.

– Парень, ты сам все сделал. Ты это сделал! – говорит он, и мы пожимаем руки, как братья. – Я знал, что если он просто увидит тебя на ринге, то решит тренировать.

– А что насчет тебя? – спрашиваю я его. – Ты разве не хочешь, чтобы он тебя тренировал?

– Хотел бы, но у меня сейчас много проблем, и нет времени на что-то другое.

– Ты бросаешь бокс?

– Не-а, – говорит он. – Просто делаю мини-перерыв на лето. Но я буду пристально наблюдать за тобой, Хесс. Я прикрываю твой зад, помнишь?

Мне хочется позвонить маме и поделиться новостями. Это глупо, знаю, но мне бы хотелось услышать, что она гордится мной за то, что я сумел сделать. Хотя, если быть честным, я ничего не сделал – только выиграл пятьдесят песо и обещание Хуана Камачо тренировать меня пару дней в неделю. Для того, кто не разбирается в боксе, это прозвучит слабовато.

Следующие два дня я сосредотачиваюсь на тренировках и выхожу на ринг со всеми, кто заходит в спортзал. Некоторые ребята отказываются драться со мной, потому что я гринго. А то, что у меня не было ни чемпионатов, ни настоящих боев, делает меня неопытным новичком.

Но, когда приходит Камачо, я зарабатываю немного уличного уважения.

Большинство ребят почти не разговаривают, поэтому с ними языковой барьер не проблема.

Мне не так везет, когда подходит Камачо.

– Mantén las rodillas dobladas[63]63
  Держи колени согнутыми.


[Закрыть], – говорит он. – O perderá s tu equilibrio[64]64
  А не то потеряешь равновесие.


[Закрыть].

Я смотрю на него с каменным выражением лица.

– Понятия не имею, что вы только что сказали, – говорю я ему.

Он показывает на свои колени.

– Rodillas. Колени. Согни свои колени, Райан.

Когда я делаю, как он говорит, он кивает с одобрением.

– Muy bien[65]65
  Очень хорошо.


[Закрыть].

В конце нашей тренировки он рассказывает правила.

– Ложиться спать в десять, просыпаться в шесть и бегать час. Съедать четыре яйца на завтрак со шпинатом и тортильей. Отношения отвлекают, так что никаких девушек.

– Конечно. Никаких девушек.

Камачо качает передо мной скрюченным от артрита пальцем.

– И никаких боев в клетке. Будешь драться вне спортзала, когда я закончу. ¿Comprendes[66]66
  Понятно?


[Закрыть]?

– Я вас не подведу.

– Тем лучше для тебя.

После того как Камачо уходит, Матео заходит в спортивный зал в костюме и галстуке.

– Ты женишься? – спрашиваю я его. – И кто эта счастливица?

– Нет. – Он ставит ногу на стул и позирует, словно на обложке журнала GQ. – Что думаешь? Хорошо смотрюсь, да? Сегодня вечером я буду телохранителем на дне рождения какой-то богатой девочки. Платят две сотни баксов.

– Баксов или песо?

– Мы говорим о живых зеленых американских долларах.

Мне так не хватает денег, что две сотни баксов за вечер работы кажутся чертовым состоянием.

– Я бы пригласил тебя прийти, но рискну предположить, что у тебя нет костюма. Да и к тому же все должности охранников и телохранителей заняты.

– Все нормально, – говорю я ему. – Я просто побуду в спортзале сегодня вечером.

Матео качает головой.

– Я уже говорил тебе. Слишком много времени в зале превратит тебя в loco, Райан.

– Ага, но у меня не особо большой выбор. У моей машины почти закончился бензин, у меня меньше, чем десять песо… и скоро мне предстоит бой.

– Могло быть и хуже, mi amigo.

– Я и не жалуюсь.

– Ну, дай мне знать, когда бой, – говорит он. – Я буду за тебя болеть, даже если буду единственным человеком, болеющим за никому не известного белого парня.

Приятно иметь такого друга, как Матео, которому все равно, откуда я. Он готов меня поддерживать в чем бы то ни было, чего не скажешь о моих настоящих родственниках.

Он начинает хвастаться какой-то девушкой, которую встретил прошлой ночью, когда получает сообщение.

– Черт. Этот парень, Артуро, не сможет сегодня выйти работать, и они ищут еще одного телохранителя. – Он смотрит на меня. – Кто-то из главных видел нас вместе на боях в клетке той ночью. Он спрашивает, не заменишь ли ты Артуро. Он одолжит тебе костюм. Две сотни баксов за то, чтобы постоять, пока какую-то богатенькую принцессу засыпают подарками.

Мне даже раздумывать не надо.

– Я в деле.