Текст книги "Истории, рассказанные Луне"

Син Кёнсук
Истории, рассказанные Луне

THE STORIES THAT I WANT TO TELL THE MOON OF

Kyung-sook Shin

Copyright © 2013 by Kyung-sook Shin

All rights reserved.

© Чун Ин Сун, Ковригина И. А., перевод на русский язык, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2020

Часть 1
Растущей Луне

Раз уж сказал, что любишь…

Эта деревня располагалась на юге страны.

Она была населена людьми, у которых не было причин ссориться. Весной они сажали семена, а после летнего сезона дождей собирали уцелевший урожай, которого едва хватало, чтобы пережить зиму. Так и жили эти люди, тихо и спокойно. Когда-то здесь обитало более двухсот семей, в которых рождались дети и покидали сей мир старики. Таким образом сохранялось равновесие: словно совершался вечный круговорот времён года. Однако сейчас там остались одни старики. Каждый, кто мог покинуть деревню, не преминул воспользоваться случаем и сделал это. Количество нехоженых тропинок возросло, и они тут же заросли травой и кустарниками, на которые слетались птицы. Старики варили на пару́ картофель и делились им друг с другом или же собирались все вместе в каком-нибудь доме и ели приготовленную еду, наблюдая за тем, как приближающаяся весна окрашивает горы в зелёный цвет, или слушали звуки летнего дождя. Осенью они приходили в движение и собирали урожай и затем с почтительным смирением встречали зиму. Когда валил сильный снег, они старались не выходить на улицу и только изредка отворяли входные двери. Но, несмотря ни на что, жители деревни не желали, чтобы зима поскорее закончилась. Каждое время года они считали подарком и ценили его. Далёкие горы безмолвно взирали на людей, живущих своей размеренной жизнью.

Однажды в этой деревне впервые за десять тихих лет поднялась суматоха, и наша история как раз об этом случае.

Раз в три дня из новой церкви, расположенной в уездном городке в четырёх километрах, на церковном микроавтобусе приезжал в посёлок молодой пастор. Он навещал бабушек, сидящих на деревянном полу возле дома, и дедушек, которые вместе собирались в центре досуга для престарелых, и проповедовал им о Боге. Стариков удивляло, что в кои-то веки к ним в деревню приехал столь молодой человек. И хотя их не интересовало содержание проповедей пастора и они лишь делали вид, что слушают, жителям нравилось, что энергии молодого человека хватало на всю деревню, и казалось, она полна жизни.

Среди обитателей посёлка пастор был самым молодым. Следом, едва опережая его по возрасту, шёл монах, который жил в буддийском монастыре, расположенном на горе позади деревни.

Объездив весь посёлок и прочитав проповеди всем его жителям, пастор время от времени заезжал в храм. Там он призывал монаха поверить в Бога, прийти в церковь и обрести спасение. Монах без единого звука смотрел на него, затем отворачивался и устремлял свой взгляд на далёкие горы. Несмотря на безразличие монаха, пастор неустанно проповедовал тому о Боге.

Однажды летним днём у монаха появились дела в уездном городке. Он спустился в деревню и, усевшись на корточки возле автобусной остановки, стал смотреть на дорогу в ожидании транспорта. Его голову покрывала соломенная шляпа, спасающая от солнца. День был жаркий, и по его лбу ручьями струился пот, стекая за пазуху монашеского одеяния. Солнце нещадно палило, а автобус всё не появлялся. Монах, держась двумя руками за посох, смотрел вперёд на дорогу. На противоположной её стороне показался церковный микроавтобус, который медленно тащился по грунтовой дороге. Казалось, он проедет мимо того места, где сидел монах, но автобус остановился перед ним, взметнув клубы пыли. Дав задний ход и медленно развернувшись, автобус приблизился к монаху. Смотревшие в окна автобуса бабушки, увидев монаха, приветливо помахали ему рукой. Тот помахал им в ответ, и тут дверь автобуса открылась, и оттуда вышел молодой пастор. Он пересёк дорогу, над которой ещё не улеглась пыль, и подошёл к монаху.

– Здравствуйте! – поприветствовал он монаха. – Приходите в нашу церковь.

Монах помрачнел и сдвинул брови. Возможно, такая реакция была вызвана жарой, ведь когда пастор приходил распространять свою веру в храм, монах, как правило, с безразличным видом подметал пол, либо набирал из колодца воду, либо просто смотрел на горы, не воспринимая проповеди пастора всерьёз.

– Монах, как вы, наверно, знаете, человечество приближается к своему концу, и лишь вера в Господа Бога и служение Ему есть путь ко всеобщему спасению.

– Гванинь[1]1
  Гуаньинь – персонаж китайской, вьетнамской, корейской и японской мифологии, божество, выступающее преимущественно в женском обличье, спасающее людей от всевозможных бедствий; подательница детей, родовспомогательница, покровительница женской половины дома. Образ восходит к буддийскому бодхисаттве Авалокитешваре.


[Закрыть]. – Монах нечаянно произнес «гва» вместо «гуа».

– В Библии сказано: «Придите ко Мне все труждающиеся и обременённые». Бог и Вас примет с радостью.

– Гванинь, – произнёс монах и отвернулся от пастора.

Молодой проповедник последовал за ним, сел на корточки напротив монаха и, уставившись тому прямо в лицо, продолжил:

– Монах, давайте же пойдём по этой жизни одним путём! Если мы не соединим наши души воедино в этом опасном мире, нас постигнет несчастье. Только будучи вместе, мы можем преодолеть все трудности! С нами Господь Бог.

Монах, которому был неприятен даже один вид пастора, снова от него отвернулся. Неясно было, понимал ли молодой человек, что чувствует монах, но он опять последовал вслед за ним. Бабушки в автобусе, словно маленькие девочки – кто ладошками, кто лбами, – прильнули к окнам и жадно наблюдали за происходящим. Мужчина опять окликнул монаха, а его лицо в порыве энтузиазма приблизилось к лицу монаха.

– Хотите знать, почему я так упорствую? Потому что я люблю вас!

Тут-то всё и произошло. Сидевший на корточках и старательно избегавший пастора монах вдруг отбросил свой посох, схватил того за грудки и резко встал. У молодого человека даже времени не было уклониться, когда рука монаха с силой хлестнула его по правой щеке, оставляя на ней отпечаток ладони. Глаза пастора округлились.

– Что?! Любишь?!

– А-а, отпустите!

– Разбежался! Подставляй теперь левую, раз уж сказал, что любишь!

– А-а-а, мо… монах!

– Ты что, гей что ли?! Почему ты меня любишь?!

Так в тихой деревушке, которая несколько лет жила без единого громкого звука, поднялся невообразимый гвалт. Всё из-за того, что бабушки, с тревогой наблюдавшие из автобуса, разразились рыданиями и наперебой взывали к молодым людям: «Монах! Пастор!»

Далёкие горы молча наблюдали.

Пришла зима

Иногда мне рассказывают о животных.

Говорят, что, когда слону приходит время умирать, он в одиночку отправляется в дальний путь. Слон находит место, где его никто не найдет, и умирает там. Утка всю свою жизнь ищет предметы, которые она видела в течение семи-восьми часов после того, как вылупилась из яйца. Здесь речь идёт о любопытном явлении: в памяти у неё запечатлевается то, что она впервые увидела и будет любить до самой смерти. Белкам свойственна рассеянность. Они даже забывают место, куда спрятали с трудом собранные жёлуди. Если найти под каким-нибудь горным деревом кучку желудей, то можно смело утверждать, что это белка собиралась их съесть, но забыла, где свои запасы припрятала. Больше чем всем остальным, забывчивость присуща рыбам. Когда перед ними внезапно появляется крючок с наживкой, они чувствуют угрозу и понимают, что его нельзя трогать. Однако стоит рыбе отвернуться от еды, как она тут же забывает про опасность и, вновь увидев крючок, заглатывает приманку. А вот это, безусловно, весьма сомнительно, однако говорят, что когда курица засыпает, то она может даже не заметить, как какая-нибудь мышь уже проникла в неё и грызет её внутренности.

Ты спрашиваешь, взаправду ли всё так происходит в природе? У меня нет ответа на этот вопрос, поскольку я сама этого не видела.

Ещё я слышала, что накануне зимы медведи наедаются до отвала и забираются на высокие деревья, а затем кубарем падают вниз. Считается, что, испытывая боль, медведи могут съесть гораздо больше. Именно поэтому они повторяют эти действия до тех пор, пока не наедятся про запас. Всё для того, чтобы пережить зиму.

Этот рассказ о медведях, услышанный от кого-то, мне вспомнился, когда во двор моего дома, покрытого ещё не растаявшим январским снегом, степенно вошла кошка с тремя котятами. Они казались оголодавшими. Поймав мусорный пакет, гоняемый ветром, котята полизали его, затем попытались съесть белый снег, должно быть, от жажды. Я подумала, вот бы было чудесно, будь кошки похожи на медведей. Было бы замечательно, если бы они могли подготовиться к холодной зиме, промораживающей всё насквозь, и, пока есть возможность, наелись бы вдоволь, сохраняя питательные вещества в своём организме. А зимой, как и медведи, спрятались бы в какую-нибудь нору и впали в спячку. И когда это я успела зайти по дороге домой в местную ветеринарную клинику и купить пачку кошачьего корма, вспоминая о голодных котятах, неторопливо следующих за своей мамой-кошкой?

Пошарив в серванте, я достала оттуда три ненужные тарелки. Две из них я наполнила кормом, а в третью налила воды и поставила их туда, где обычно гуляет кошка с котятами. В первый день тарелки с едой так и остались стоять нетронутыми. Я подумала, что, возможно, эти кошки не едят сухой корм, и только поменяла воду на свежую. К тому же я прочитала в какой-то книге, что для кошек зимой гораздо труднее найти чистую воду, нежели еду. Поэтому я исправно меняла воду, оставив корм на прежнем месте. Через некоторое время я увидела, что тарелки с кормом опустели наполовину. Наконец-то они заметили! На следующий день весь корм исчез. Подумав, как же хорошо они едят, я положила в тарелку побольше еды. А на следующий день – ещё больше, а через день – ещё.

Так я и провела зиму, подкармливая кошек. И хотя я всего-навсего раз в день заполняла пустые тарелки, я… ммм… как бы выразиться? Скажем так: это приносило мне радость. Для меня стало откровением, что простое осознание того, что я делаю доброе дело для другого, может утешить меня. Пусть даже я всего лишь наполняю едой пустые тарелки.

Однако несколько дней назад вместо кошки с котятами я увидела в своём дворе сорок. Поначалу я обрадовалась. И поскольку птицы клевали корм, предназначенный не для них, я побранилась и насыпала риса неподалёку от тарелок. С того дня я каждый день не только наполняла тарелки кошачьим кормом, но и рассыпала рядом горстку риса. С появлением сорок кошки куда-то пропали, но еда из тарелок продолжала исправно исчезать. Полагая, что звери приходят в моё отсутствие, я продолжала подкладывать корм. Но однажды, вернувшись домой и открывая калитку, я окинула взглядом свой двор. О, боже! Сороки, чёрной гурьбой налетев на тарелки, как сумасшедшие клевали корм. Не пара-тройка птиц, а целая стая! Чёрные птичьи головы, отталкивая друг друга, с остервенением заглатывали пищу. На самом деле было даже страшновато от такого зрелища и в то же время удивительно, как птицы могут клевать кошачий корм. Стоило мне открыть калитку и войти, как сороки всей стаей взмыли вверх. Я насчитала их больше десятка. Только тогда я поняла, что всё это время они отнимали еду у кошек.

Почему пушистые четвероногие не смогли постоять за свой корм?

Я бы тоже задавалась таким вопросом, если бы не увидела всё происходящее собственными глазами. В действительности кошкам ничего не оставалось, кроме как уступить птицам, которые стаей набрасывались на них и клевали. Это так странно. Ведь, как мне кажется, можно мирно сосуществовать: кошки пусть едят свой корм, а сороки клюют рис.

Внимательно понаблюдав за двором, я обнаружила, что сороки и впрямь оккупировали кошачьи тарелки. Не знаю, как у них это получилось, но, когда сороки появлялись во дворе, кошки даже носа не смели туда сунуть. Мне хотелось узнать, где хвостатые пьют воду, и в то же время было жалко птиц: им ведь тоже надо выживать. С такими мыслями я продолжала подсыпать кошачий корм в тарелки.

А сегодня, когда начало смеркаться, я чуть не упала от удивления. Пока я была в комнате, откуда-то донёсся шум. Когда я пошла на звук, чтобы узнать его источник, то оказалось, что он находится во дворе, где стояли тарелки с кормом. Ну и дела! Пернатые устроили самую настоящую войну! Я хоть и не понимаю птичьего языка и не могу знать, о чём они гневно спорили, но, судя по атмосфере, царившей во дворе, было ясно, что они разделились на две противоборствующие группы. Птицы яростно налетали друг на друга и тюкали друг друга клювами. Кто бы мог подумать, что сороки на такое способны? Неужели весь этот сыр-бор из-за того, что чужие сороки из-за корма напали на местных?

Какое-то время я понаблюдала за развернувшейся картиной, потом мне стало страшно из-за этой бойни, и я поспешила войти в дом, захлопнув за собой дверь. Проходящие мимо люди, заинтересованные источником шума, останавливались, поднимали головы и с удивлением смотрели в сторону разгалдевшихся сорок. Напуганные происходящим случайные свидетели торопливым шагом уходили прочь.

Эта ожесточённая борьба закончилась, когда одна из стай, потерпев поражение, покинула двор. Пока я наблюдала за этой суматохой в окно, моё сердце отбивало бешеный ритм.

Дорогая Луна, может, ты знаешь, почему птицы так себя ведут?

На следующий день я тихонько занесла все три тарелки обратно в дом. Наверно, у животных существует свой собственный мир и свой способ пережить зиму. У меня не было другого выхода, кроме как унести тарелки, тем самым положив конец борьбе, которая началась из-за моего вмешательства в этот таинственный мир.

Однако почему мне так тоскливо? Скажи мне, Луна!

Башмаки Бога

Дорогая Сон!

После того как ты уехала несколько дней назад, я время от времени вспоминаю о тебе. В прошлом году ты провалила свой вступительный экзамен в университет и снова начала готовиться к поступлению. Я позвала тебя, потому что хотела познакомить с господином Г. Ты говорила, что собираешься поступать на факультет искусств, и я подумала, что господин Г., будучи куратором одной галереи, сможет дать тебе более дельный совет, нежели я. Господин Г. – занятой человек, и, когда на непродолжительной встрече в обеденный перерыв ты разговаривала с ним о своей проблеме, я посмотрела на твои алеющие щёки. В свои семнадцать лет ты очень красива. Может, ты не поверишь мне и спросишь, точно ли я говорю о тебе, но, как мне кажется, ты не просто красива, а прекрасна: я даже завидую. Как-то не верится, что тебе уже семнадцать лет!

Со вчерашнего дня идёт дождь.

Это самый настоящий весенний дождик! Он непременно принесёт пользу. Люди в деревне, где живёт моя бабушка, наверняка уже засевают поля семенами, которые дадут всходы под живительным весенним дождём, а деревья, всю зиму простоявшие обезвоженными, распускают новые листья, впитывая влагу. Весна и впрямь удивительна! Посмотри на сбегающие капли влаги на виноградной лозе, которая зимой казалась такой засохшей и мёртвой. А оказывается, растение вовсе не погибло, и это вызывает у меня восторг! Я подумываю поменять землю в цветочном горшке, куда я в прошлом году сажала бегонию, и посадить семена шпината, когда дождь прекратится. Независимо от того, буду ли я есть этот шпинат или нет. Для меня главное – увидеть, как спешат появиться на свет молодые побеги.

Я так, ни с того ни с сего, пишу это письмо, потому что хочу рассказать о книге «Башмаки Бога», которую я читала с полудня вчерашнего дня до рассвета. До этого мне она не попадалась на глаза. У меня скопилась куча книг, которые я отложила с надеждой прочитать, но, проходя мимо стола, невольно схватила именно эту. Всё потому, что на обложке были изображены мои любимые картины Ван Гога: «Старые башмаки», «Женщина с ребёнком», «Спальня в Арле» и «Звёздная ночь».

Я взяла книгу, вернулась в комнату и начала читать. Многого я от неё не ждала, потому что до этого прочитала бесчисленное количество книг про Ван Гога. У меня была назначена встреча, и пришлось отлучиться, однако в своих мыслях я беспрестанно возвращалась к этой книге, даже когда ужинала в ресторане с друзьями. Мне всё время хотелось побыстрее вернуться домой. Воротясь, я продолжила чтение и заснула, но, когда пробудилась на рассвете, дочитала книгу до конца. После этого у меня сразу же возникло желание рассказать тебе о ней. Я вспомнила, каким жизнерадостным было твоё лицо в нашу последнюю встречу, хотя время от времени на него опускалась тень грусти. Когда ты заявила, что собираешься специализироваться в живописи, я решила, что это не особо перспективная область и, возможно, тебе стоит подумать о дизайне или прикладном искусстве. Поэтому я и познакомила тебя с господином Г. Я боялась, что мои советы ты воспримешь в штыки, а, послушав господина Г., работающего в этой сфере, сможешь лучше представить реальную картину. Поэтому я даже попросила его помочь мне убедить тебя, что в сфере прикладного искусства будет легче найти работу после университета, чем в сфере живописи. Но ты убедительно заявила, что тебе нравится именно рисовать и что ты ещё в детстве решила посвятить свою жизнь живописи. Ты заверила нас, что только так будешь счастлива. Причина, по которой ты выглядела особенно красивой и вызвала мою зависть в тот день, кроется именно в этих словах. В тот момент я пересмотрела своё отношение к тебе. Я была неправа, считая тебя слишком юной. Несмотря на то что ты заново готовишься к поступлению в университет, провалив первую попытку, в твоём возрасте не каждый способен определиться с мечтой. И это тоже вызвало мою зависть. К тому будущему, что ждёт тебя впереди.

Моя дорогая Cон!

«Башмаки Бога» – это книга, в которой автор соглашается с общепринятой точкой зрения, согласно которой картина пропитана болью самого художника. Одновременно с этим автор считает, что Ван Гог своим произведением проповедует слово Всевышнего. Ван Гог говорил, что самый лучший способ познать Бога – любить всё вокруг. Если смотреть с этой позиции, то я согласна с тем, что великий художник посредством «Башмаков Бога» преподносит нам Божье слово. Обожавший Ван Гога автор книги много лет провёл в поисках рукописей и картин мастера. Его труд вызывает у читателя симпатию и радость. В основном люди представляют Ван Гога несчастным художником, который всю свою жизнь прожил в страданиях, даже отрезал себе ухо и в конце концов покончил жизнь самоубийством. Но, прочитав эту книгу, понимаешь, насколько сильно он любил жизнь, каким был душевным человеком, как отчётливо знал, чего хочет от жизни и как старался любить всех окружавших его людей. Поэтому его страдания иногда даже становились утешением для меня. Когда я вновь читала выписки из бесчисленных писем Ван Гога, уголки моих глаз периодически жгло подступающими слезами. Хотя художника давно уже нет в живых, его слова нисколько не потеряли свою актуальность. Он опять спустя время стал для меня целителем, лечащим собственной болью. Может быть, поэтому, начав читать, я не смогла ни на миг выпустить книгу из рук. Мне очень захотелось прочитать её тебе, в одиночестве готовящейся к повторному поступлению.

Милая Сон,

однажды друг Ван Гога попросил у него: «Сформулируй своё жизненное кредо». И художник ответил следующее:

«Я бы хотел промолчать, но, раз уж нужно, я скажу. Я хочу дарить любовь и быть любимым. Хочу жить и давать жизнь, обновлять её, взращивать, поддерживать, работать, отвечая пылом на пыл, и, самое главное, быть полезным, для чего-то пригодным, хотя бы, например, для того, чтобы разжечь огонь в очаге, дать кусок хлеба с маслом ребёнку и стакан воды больному».

Родная моя,

один год – это малый срок для жизни.

Подумай о большом, необъятном, ветвистом дереве и представь, что один год – это всего лишь одна его веточка. Когда посреди учёбы тебе станет скучно, открой альбом и набросай в нём, словно в дневнике, всё то, что ты хотела бы сделать. А затем время от времени открывай этот альбом и перелистывай по паре страниц. Хотя вряд ли это получится. Ты, равно как и я, просмотришь всё разом, не вникая. Ты уверена, что станешь счастливой, только если исполнится твоя мечта стать художницей. Когда будет трудно, попробуй найти опору в словах Ван Гога, рождённых его непростой жизнью. Я не знаю, какие ты будешь рисовать картины в будущем, но уверена, что те, которым ты отдашь всю себя и всю свою боль, не только сделают тебя счастливой, но и принесут благо другим людям. Я желаю, чтобы ты поверила в это и двигалась вперёд. Желаю, чтобы твои будущие произведения принесли тебе счастье, а другим – отраду.

На том заканчиваю. До встречи.

Это ты, Кукуруза?

Вчера К. рассказал мне о своём однокашнике из начальной школы, который начал заниматься выпуском комиксов под названием «Лакомая пекарня». С тех пор как К. окончил школу и уехал из родной деревни на юге страны, прошло около тридцати пяти лет. Понятное дело, спустя такое продолжительное время контакты со школьными друзьями прервались. Когда я читаю какую-нибудь книгу и мне попадается слово «время», мой взгляд всегда цепляется за него. Как будто я зову кого-то по имени. Возможно, я сама себе так внушила, но при виде имени «Минчхоль» мне представляется этот самый Минчхоль, «Пукхи» выглядит как Пукхи, а «Хуни» с «Ыни» – самые что ни на есть Хуни и Ыни. И так дело обстоит не только с именами людей, но и с некоторыми другими существительными. «Луна» похожа на луну, «вода» – на воду, «дерево» – на дерево. И со словом «время» происходит то же самое. Разве не похоже оно на само время так, что даже и смысл его объяснять нет необходимости? Я же пошутила… Почему ты не смеёшься?

Так вот, через тридцать пять лет после окончания начальной школы на какой-то из автограф-сессий К. повстречал своего бывшего однокашника… Ах да! Забыла сказать: К. – художник-картунист. А я? Я тоже рисую комиксы. Правда, я не настолько известна, чтобы для меня устраивались автограф-сессии, к тому же я на пятнадцать лет моложе К. И потому у меня есть все шансы, что кто-нибудь тоже будет думать про меня с уважением, когда мне стукнет столько же лет. Говоришь, ты меня вообще не спрашивала об этом? Да, ты права… Честно говоря, никто не спрашивает. Но вне зависимости от этого хочу сказать одну вещь.

Я тоже хочу, чтобы меня называли по имени, а не словом «мастер», даже когда мне будет за шестьдесят. Именно так я общаюсь с К., хотя он гораздо старше меня. Когда при первой встрече я, обращаясь к нему, произнесла «мастер», он едва не вспылил и заявил, что, по его мнению, в мире искусства не существует «мастеров», а посему, если коллеги обращаются к нему таким образом, это означает для него, что его жизненный и творческий путь подходит к концу. Мол, называть «мастером» можно только мёртвого художника.

С одной стороны, я была благодарна К. за то, что при первой же нашей встрече он воспринял меня как равную себе. С другой – меня удивили его рассуждения относительно «мастера». Я тогда почувствовала: именно это и отличает его от большинства других. Он активнее многих молодых художников и всегда стремится к чему-то новому, не останавливаясь на достигнутом.

Я опять отвлеклась.

Представь, каково это… Спустя тридцать пять лет встретить бывшего однокашника на автограф-сессии. Не знаю, что будет через такой срок со мной, но даже сейчас я не узнаю своих товарищей по учёбе, а ведь не прошло и двадцати лет после окончания школы. В тот день К. расписался в книге и собирался уже её вернуть, как кто-то спросил: «Ты помнишь меня?» К., считавший, что перед ним обычный читатель, поднял голову и, встретившись с человеком взглядом, невольно воскликнул: «Неужто это ты, Кукуруза?!» В тот момент он словно оказался в классе старенькой деревенской школы, про которую давно уже напрочь позабыл.

Покойная мать К. очень любила готовить и всегда с любовью заворачивала для К. домашнюю еду, отправляя его в школу. Сейчас и представить трудно, но, по словам К., он был очень худым и слабым ребёнком. Думаю, поэтому его мать уделяла такое повышенное внимание разнообразию закусок, собирая ему свёрток с едой в школу. В то время в деревне были школьники, которым плохое материальное положение семьи не позволяло взять с собой обед, и им в школе раздавали по социальным карточкам кукурузные булочки. А тот однокашник К., который пришёл на автограф-сессию, был ответственным за раздачу выпечки. В обеденный перерыв, прихватив железную посудину с ручками, он шёл в учительскую и получал хлеб. Вернувшись в класс, этот ученик, сверяясь со списком тех, кому была положена выпечка, выдавал всем по одной булочке, причём одна-две всегда оказывались лишними. Если оставались две штуки, однокашник тут же уминал одну, а со второй в руках забирался на парту и громким голосом спрашивал, нет ли желающих поменять её на свой обед. Тогда ребята, которым не положены были булочки, выстраивались перед ним в очередь. Среди них был также и К., который всегда завидовал тем, кто эти булочки получал.

К. утверждает, что они были очень вкусными. Но неужели эти кукурузные булочки, выдававшиеся по карточкам, были настолько вкусными, чтобы выменивать их на свой домашний обед? В те тяжёлые времена хлеб высоко ценился, и, наверно, поэтому «социальные булочки» стали предметом особого к себе отношения. Так или иначе, кукурузная булочка была одна, и ради неё перед однокашником выстраивалась целая очередь. Тогда он с булочкой в руках неторопливо осматривал обед каждого, обменивался на более приглянувшийся и с удовольствием съедал его. Чаще всего выбор падал на обед, принесённый К. А всё потому, что еда в его свёртке была настолько вкусной, что и во всей деревне не сыскать. Однокашник частенько поглощал обеды, которые мать К. с такой душой готовила для слабого здоровьем сына, а сам К. не раз с аппетитом уплетал кукурузную булочку.

Окунувшийся в воспоминания К. воскликнул тогда, на автограф-сессии: «Неужто это ты, Кукуруза?!» (Настоящее имя однокашника напрочь вылетело у него из головы.) И тот сразу же подтвердил: «Да. Это я», – и весь зал покатился от смеха. По словам К., этот давний приятель обзавёлся «Лакомой пекарней». Ну и названьице, доложу я вам… А школьный товарищ К. всё на той же автограф-сессии с гордостью поведал, что самое вкусное в его пекарне – это кукурузные булочки.

В декабре прошлого года К. впервые побывал на встрече выпускников начальной школы. Кукуруза принёс кучу булочек и раздал всем пришедшим, да ещё в таком количестве, что те с трудом смогли их унести. После этого К. начал рисовать серию комиксов под названием «Лакомая пекарня». Каждую неделю он ходит в ту пекарню, чтобы понаблюдать за её жизнью и воплотить увиденное в комиксах. Никогда не знаешь, когда и где встретишься с человеком, с которым когда-то был знаком. Поэтому нужно стараться каждую минуту жить правильно, поддерживать хорошие отношения с людьми. Когда я слушала рассказ К., мою грудь сковал холод. Представь: через много лет ты встречаешь человека, с которым твои жизненные пути однажды разошлись, и ты не можешь вспомнить его имени, а он – твоего. Но вы друг друга узнали. Не правда ли, страшно, как он назовёт тебя? И как назовёшь его ты?