Текст книги "Простым ударом шила. Смерть бродит по лесу"

Глава одиннадцатая. Пропавший доклад

Зачастую внезапная смерть самого непопулярного члена маленького коллектива повергает людей в большее уныние, нежели смерть всеобщего любимца. Так размышлял Петтигрю, обозревая гостиную «Фернли» вечером в пятницу. Мисс Дэнвил была человеком странным, занудой, мишенью для насмешек. Теперь она получила незаслуженную привилегию, вдруг сделавшись фигурой трагической. Ее бывшие мучители неотвратимо чувствовали свою вину и в то же время подсознательно сердились на нее за то, что она поставила их в неудобное положение. Нелегко было найти слова, чтобы выразить подобающую почтительность к покойной и при этом избежать фальши. Присутствие мисс Браун, неподдельно, хотя и безмолвно горевавшей, делало ситуацию еще более неловкой. В результате вечер получился самым тихим, какой Петтигрю мог припомнить за все время пребывания в Марсетт-Бее.

Некоторое оживление внес приход миссис Хопкинсон, которая и вообще-то была более раскованной, чем большинство людей, а тут у нее еще имелась конкретная тема для разговора. Она долго и во всех подробностях описывала – так, чтобы слышал любой, кого достигал ее голос, – все, что она видела и слышала в тот день, и еще пространнее, с еще большими подробностями то, что она чувствовала и что сказала по тому или иному поводу.

– Все произошло так внезапно, я не могла поверить, что это случилось на самом деле, – говорила она в пятый раз. – Она просто рухнула и умерла, вот просто так. И тогда я увидела ее лицо, оно было ужасным. Уверена, что сегодня не смогу уснуть.

– Постарайтесь не думать об этом, – посоветовал Петтигрю, зная наверняка, что как раз этого она вовсе не хотела. На самом деле – сознательно или нет – она наслаждалась.

– Как вы считаете, меня вызовут давать показания? – с надеждой спросила она.

– Едва ли. Не думаю, что вам стоит беспокоиться на этот счет.

Миссис Хопкинсон глубоко вздохнула, то ли от разочарования, то ли от чего-то другого, это трудно было понять, и Петтигрю уже порадовался было, что ему удалось ее заткнуть, но минуту спустя она завела свою песнь снова:

– Все произошло так неожиданно! Что же случилось, мистер Петтигрю, как вы думаете? Внезапная остановка сердца?

– Не сомневаюсь в этом, – лаконично ответил Петтигрю. Он счел, что это самое безопасное предположение, какое можно сделать по поводу чьей-либо смерти.

– Я имею в виду – от чего именно она умерла?

– Поверьте, я не имею ни малейшего представления. Придется дождаться результатов следствия.

– И когда они будут, как вы думаете?

– Думаю, очень скоро. Я не слишком хорошо осведомлен о том, как все это делается, но предполагаю, что сначала проведут вскрытие, а потом разбирательство. А до тех пор, поверьте, нет никакого смысла обсуждать это печальное дело.

Петтигрю немного ошибся относительно сроков проведения процедуры. Случилось так, что именно в эту пятницу окружной коронер вел расследование в нескольких милях от Марсетт-Бея. На обратном пути у него сломалась машина, в результате чего о смерти мисс Дэнвил ему доложили только ближе к ночи. Ничто в этом докладе не свидетельствовало об исключительной срочности дела, и только утром коронер в обычном порядке передал распоряжение окружному патологоанатому произвести вскрытие, чтобы уточнить причину смерти. Заваленному работой патологоанатому сообщили об этом, поймав его в момент отъезда на долгожданный двухдневный отдых, поэтому он договорился с коронером, что выполнит его поручение в понедельник с утра. Соответственно, предварительное разбирательство назначили на вторую половину дня.

В понедельник, в половине одиннадцатого, полицейский констебль Джеймс Ганн, подчиненный коронера, вошел в морг больницы Марсетт-Бея, чтобы подготовить тело Гонории Дэнвил к вскрытию.

В этот же час мисс Браун доложила Петтигрю, что его хочет видеть инспектор Моллет; это удивило юрисконсульта, но ничуть не огорчило. Моллет впервые наносил визит в его рабочий кабинет, и Петтигрю гостеприимно его приветствовал. Вид столь солидной фигуры по другую сторону стола, казалось, привнес толику реальности в безжизненную атмосферу Контрольного управления.

– Ваша секретарша неважно выглядит сегодня, сэр, – заметил Моллет, осторожно усаживаясь на узкий офисный стул.

– Да. Боюсь, она испытала сильный шок. Как и все мы, впрочем. Но для нее мисс Дэнвил была близкой подругой.

– Ах да, мисс Дэнвил, я слышал об этом. Печальная история. Но я к вам насчет нашего общего дела…

– Полагаю, вы имеете в виду иск против Бленкинсопа, инспектор?

Моллет явно удивился.

– Разумеется, – сказал он. – А-а… разве вы не ждали меня сегодня утром, мистер Петтигрю?

– Нет, по правде говоря, не ждал. Это не значит, конечно, что я не рад вас видеть.

Петтигрю показалось, что он заметил тень недовольства во взгляде инспектора, но ему было невдомек, чем оно могло быть вызвано.

– Ясно, – сказал Моллет. – Конечно, из-за того, что случилось с бедной мисс Дэнвил, вы не успели прочесть мой доклад.

– Отчего же? Я прочел его, – возразил Петтигрю. – Еще несколько дней тому назад. И отослал в Лондон вместе с остальными документами и рекомендацией возбудить судебное преследование.

– Я имею в виду свой второй доклад, сэр.

– Никакого второго доклада я не видел.

– Это очень странно, сэр, – сказал Моллет, подергивая ус. – Вы должны были получить его в пятницу.

Петтигрю позвонил мисс Браун.

– В деле Бленкинсопа не хватает кое-каких бумаг, – сказал он, когда она вошла. – Их доставили в пятницу, по крайней мере должны были доставить. Вы их нигде не видели?

Мисс Браун покачала головой.

– В пятницу никаких новых документов по делу Бленкинсопа не было, – твердо ответила она. – Если бы были, я бы их зарегистрировала и приобщила к остальным.

– Вы уверены? Вспомните: в пятницу вы вернулись из отпуска, а вскоре после этого мы… мы все были озабочены другим делом. Не могли ли вы их потерять или положить по ошибке в другую папку?

– Нет, мистер Петтигрю, я совершенно уверена, что ничего подобного не было. Видите ли, после того как мисс Дэнвил… как мисс Дэнвил увезли, я страшно расстроилась и, чтобы немного успокоиться, с особой тщательностью разобрала все бумаги перед тем, как уйти домой. За время моего отсутствия пришло довольно много корреспонденции, которая не была должным образом зарегистрирована, – она укоризненно посмотрела на Петтигрю, – и я всю ее разобрала. Потом я проверила папки с делами, все они были в порядке. Я бы заметила, если бы где-нибудь лежали неподшитые документы из дела Бленкинсопа.

– Это очень странно, – сказал Моллет. – Я оставил доклад у секретарши начальника управления в пятницу утром, и его должны были тотчас же доставить вам. Я хотел было сам отнести его в ваш кабинет, но секретарша понесла какую-то околесицу насчет отсылки листка учета перемещений в канцелярию, и я подумал, что лучше не нарушать заведенного порядка во избежание недоразумений.

– Вероятно, секретарша управляющего забыла о докладе и он все еще у нее, – предположил Петтигрю. – Мисс Браун, сходите, пожалуйста, и проверьте.

Не успела мисс Браун выйти и кабинета, как зазвонил телефон. Петтигрю снял трубку.

– Это вас. – Он с удивлением передал трубку Моллету.

– Да? – спросил Моллет. – Вы говорите… она… что?.. Это в высшей степени неожиданно, мистер Джеллаби… Да, я знаю, но, поймите, это не мое дело. Я здесь для того, чтобы… Хорошо, но вообще-то ваш начальник должен решить этот вопрос с комиссаром… Пользуясь своим пребыванием здесь, я, конечно, присмотрю за этим делом неофициально, но не могу вести расследование, пока… Да, я сообщу ему… Да, конечно… Разумеется. Тогда до встречи сегодня днем. До свидания.

Инспектор положил трубку, сохраняя всегдашнее непроницаемое выражение лица, однако резче обычного дернул себя за ус, что было у него единственным признаком проявления эмоций.

– Это был инспектор Джеллаби, – сказал он. – Он звонил насчет мисс Дэнвил.

– Вот как?

– Да. В этом деле обнаружился весьма странный поворот, мистер Петтигрю. Вы были одним из тех, кто первым оказался на месте происшествия. Вы не заметили ничего, что свидетельствовало бы о насильственной смерти?

– Насильственной? Разумеется, нет. Я был уверен, что у нее сердечный приступ или что-то в этом роде.

– Видите ли, когда сегодня утром помощник коронера снял с тела одежду, чтобы подготовить его к вскрытию, он обнаружил нечто вроде колотой раны в центре живота.

– Боже милостивый! Но это невозможно, инспектор! Я был с несчастной женщиной в момент ее смерти. Клянусь, я ничего не заметил!

– Так же как и врач, который прибыл сразу после ее смерти. Внутреннее кровотечение, без наружных следов, если не считать маленького отверстия в платье, которого не увидишь, если не ищешь специально. В моей практике бывали такие случаи. Конечно же, все станет доподлинно известно только после получения отчета патологоанатома. Но мистер Джеллаби просил меня предупредить вас, что сегодня днем вы должны присутствовать на предварительном разбирательстве, так что вам следует быть в курсе того, что случилось.

– Но в таком случае это должно быть… убийство?

– Дело выглядит именно так, сэр. Несомненно, мистеру Джеллаби потребуется от вас заявление по полной форме. Ваши показания могут быть очень важны. Но в ходе сегодняшнего разбирательства коронеру понадобится лишь свидетельство об опознании и заключение патологоанатома, потом будет объявлен перерыв. Так что рискну предположить, что на сегодняшнем заседании вам не придется давать показания.

В этот момент в комнату вошла мисс Браун.

– Секретарша начальника управления абсолютно уверена, что бумаги в пятницу днем отправлены вам в сопровождении соответствующего листка учета перемещений, – сказала она. Лицо у нее горело, и Петтигрю, который знал тощую, уксусно-кислую старую деву, служившую сторожевой собакой начальника управления, без слов понял, какая сцена последовала, когда ее посмели заподозрить в потере документов.

– Благодарю вас, мисс Браун, – сказал Петтигрю и отпустил ее. Он не считал уместным обсуждать в ее присутствии неприятную новость, сообщенную Моллетом.

– Это весьма серьезное дело, мистер Петтигрю, – заметил инспектор, как только она вышла.

– Серьезное? Вы слишком мягко выражаетесь, инспектор. Кому, черт побери, понадобилось причинять зло этому несчастному невинному существу?

– Я о другом, сэр. Я имел в виду пропажу моего доклада, – уточнил Моллет и, заметив возмущенное выражение лица собеседника, добавил: – Видите ли, сэр, дело мисс Дэнвил – вне моей компетенции. Вероятно, оно перейдет ко мне позднее, и я обещал мистеру Джеллаби оказать всяческое содействие. Кто бы ни вел это дело, остается лишь сожалеть о потерянных для следствия трех первых днях, это очень осложнит работу. Но это не мое дело, сэр. Мое дело – Бленкинсоп, и здесь потеря моего доклада – очень серьезное происшествие. – Моллет подтвердил свои слова, еще раз дернув ус.

«Профессиональная отстраненность заводит его слишком далеко, – подумал Петтигрю. – Как он может ожидать, что в такой момент я буду интересоваться его пустяковым докладом?» Тем не менее, чтобы потрафить собеседнику, он сказал:

– Конечно, это большая неприятность, я понимаю. Если не сохранилось копии доклада, это утрата нескольких дней напряженного труда.

Моллет открыл небольшую полевую сумку и достал скрепленные двадцать страниц машинописного текста.

– У меня есть копия, сэр, – возразил он. – Не могу настаивать, чтобы вы прочли весь доклад прямо сейчас, но взгляните, пожалуйста, на страницы восемь и девять. Тогда вам станет ясно, что я имею в виду, когда называю потерю оригинала серьезным происшествием.

Петтигрю нехотя принялся читать указанные страницы весьма бледной копии, положенной перед ним Моллетом. Мысли его по-прежнему были заняты смертью мисс Дэнвил, и текст перед глазами поначалу казался бессмысленным, ему пришлось перечитывать некоторые фразы два или три раза, прежде чем они стали доходить до него. Затем, сделав над собой усилие, он сосредоточился, вновь перечитал восьмую и девятую страницы и сказал:

– Сдается мне, инспектор, вас беспокоит не столько факт пропажи вашего доклада, сколько то, что он может попасть не в те руки.

– Именно так, сэр. В целом доклад посвящен тому, что я бы назвал подоплекой дела Бленкинсопа. Само по себе это дело малозначительное – некоторое количество товара было продано без лицензии и по незаконным ценам. Думаю, мы без труда докажем факт нарушений, и это будет скромным, но весьма поучительным судебным процессом. Но не ради этого я приехал в Марсетт-Бей. Я озабочен весьма широкими масштабами происходящих в Контрольном управлении правонарушений, среди которых дело Бленкинсопа представляет собой лишь небольшой частный пример. И я не сомневаюсь, что подобный масштаб незаконной деятельности возможен лишь при попустительстве одних и содействии других сотрудников управления.

– И насколько можно судить по тому фрагменту, который я только что прочел, – подхватил Петтигрю, – если доклад попадет не в те руки, произойдет нежелательная утечка информации.

– В этом докладе, – серьезно подтвердил Моллет, – содержится полная картина дела. В нем перечислены все улики, которые нам удалось до сих пор собрать, доказательства, которые необходимо найти в будущем, а также то, что мы намерены предпринять, чтобы их найти. Здесь излагается подробный план операции, содержатся предложения по усилению системы безопасности внутри учреждения и за его пределами – в сущности, вся схема нашей работы. Если она станет известна кому не следует, наш труд погублен. Я могу уже завтра возвращаться в Ярд и докладывать, что мы потерпели полный провал.

– Если бы вам не надлежало остаться здесь и провести расследование убийства мисс Дэнвил, – не удержался от замечания Петтигрю.

Моллет улыбнулся:

– Я знаю, что вы думаете, сэр. Вы считаете мое дело незначительным по сравнению с убийством. Вероятно, так оно и есть. Трудно с энтузиазмом относиться ко всем этим правилам и регламентам военного времени, но я не могу сбрасывать со счетов свою репутацию – тут не имеет значения, о каком расследовании идет речь.

– Никто не обвиняет вас в том, что случилось. То есть если это случилось. Не слишком ли мы торопимся с выводами, инспектор?

– В любом случае мы должны выяснить, в какой именно момент пропал доклад. Вы не возражаете, если мы снова позовем вашу секретаршу?

Петтигрю нехотя согласился. Ошеломленный случившимся с мисс Дэнвил, он был глубоко безразличен и к судьбе доклада Моллета, и к судебному процессу над Бленкинсопом, и к проблеме черного рынка в целом. Тем не менее дело нужно было сделать, и сделать его должен был именно он.

Снова призванная в кабинет мисс Браун смогла внести в него кое-какую ясность. Секретарша начальника управления весьма детально расписала ей движение бумаг до того момента, когда они покинули зону ее ответственности. После того как управляющий прочел доклад, она забрала его с начальственного стола, снабдила надежно приколотым к первой странице официальным учетным листком, адресующим доклад юрисконсульту мистеру Петтигрю, и положила на поднос «Исходящие». С этого подноса его вместе с другими бумагами взял курьер. Она видела это собственными глазами! Об этом секретарша начальника управления повторила мисс Браун несколько раз.

– В какое время это произошло? – спросил Моллет.

– Днем, во время второго курьерского обхода, так она мне сказала.

– Тогда я могу назвать точное время, – сказал Петтигрю. – Это должно было быть за несколько минут до половины четвертого. Я всегда в это время слышу, как курьер идет по коридору из приемной управляющего.

– Значит, доклад должен был появиться у вас в половине четвертого?

– Нет. По некой неведомой причине, хоть курьер и проходит в это время мимо моего кабинета, предназначенные мне документы он доставляет позже, обычно около двадцати минут пятого, когда я заканчиваю пить чай. Это лишь предположение, но мне всегда казалось, что это как-то связано со временем его собственного чаепития.

– Значит, наш следующий шаг ясен: поговорить с курьером. Где его можно найти?

– В этом я ничем не могу помочь, – ответил Петтигрю. – Это мой недостаток, но частная жизнь курьеров всегда была для меня закрытой книгой. Они вечно приносят мне такие скучные бумаги, что я инстинктивно стараюсь не обращать на них внимания. Мисс Браун, у вас гораздо более практичный склад ума, чем у меня. Как вы думаете, где следует сейчас искать нашего посыльного?

Мисс Браун посмотрела на часы.

– В настоящий момент у посыльных полдник, – уверенно ответила она, – и они должны быть в курьерской комнате. Это маленькое помещение на промежуточной площадке черной лестницы.

– Превосходно! Я всегда знал, что на вас можно положиться. Окажите нам любезность: попросите посыльного покинуть свою берлогу и прийти сюда.

– Подождите минутку, – вклинился Моллет. – Полагаю, эти люди работают посменно. Как мы узнаем, кто из них дежурил в пятницу?

– С этим как раз все просто. Я видел его: он помог мне открыть дверь в буфетную, где находилась мисс Дэнвил. Мисс Браун, вы ведь тоже видели его. Грузный темноволосый мужчина. Неторопливый и, я бы сказал, осанистый на вид.

– Его зовут Джон Пибоди, – без запинки сказала мисс Браун.

После того как она ушла, Петтигрю заметил:

– Секретарша, которая даже посыльных знает по именам, – это нечто особенное. Вы так не считаете, инспектор?

– Во всяком случае, я не могу представить, что она способна потерять важные документы, – прокомментировал Моллет.

Появившийся через несколько минут Джон Пибоди был явно недоволен тем, что его отвлекли во время перерыва, чтобы давать комментарии относительно пропавшего документа. Для выяснения судьбы утраченных бумаг, начал он, существует установленная процедура. Заполняется форма в трех экземплярах: один направляется в канцелярию, другой – главному курьеру, а третий – в отдел, чей документ утерян. Следующий шаг состоит в том, что…

– В данном случае у нас на все это нет времени, – прервал его Моллет.

– В Правилах ничего не сказано о сроках, – сурово возразил Пибоди.

– Наверное, мне следует объяснить вам, – вступил Петтигрю, – что этот джентльмен представляет Скотленд-Ярд…

– Ах вот оно что! – На Пибоди слова Петтигрю, безусловно, произвели впечатление.

– Специальная служба[11]11
  Отдел Департамента уголовного розыска, осуществляющий функции политической полиции, а также охраняющий членов королевского семейства.


[Закрыть], – слукавив, добавил для пущей важности Моллет.

– О, рад с вами познакомиться, сэр!

– Вы понимаете, что нам нежелательно заполнять все эти формы.

Пибоди поджал губы и кивнул с понимающим видом.

– Так что вы хотите узнать, джентльмены? – спросил он.

– Пропавшие бумаги были получены вами в приемной управляющего в пятницу около половины четвертого?

– Правильно.

– Что вы с ними сделали?

– То же, что всегда.

– А именно?

– Положил их на полку и отправился пить чай.

– На полку? На какую полку?

– Ну, это такая полка здесь, в коридоре, прямо за вашей дверью.

– Вы всегда в это время дня кладете туда предназначенные для доставки бумаги?

– Да.

– Почему?

– Чтобы не таскать их наверх, туда, где мы пьем чай, и обратно.

– Все остальные посыльные поступают так же, когда дежурят в эту смену?

– Все, у кого есть хоть капля здравого смысла.

– Отлично. Значит, выпив чаю, вы спустились, подошли к полке и обнаружили, что бумаги пропали?

– На оба вопроса ответ – нет, – самодовольно сказал Пибоди. – После чая я спустился по черной лестнице, обошел кабинеты, собирая бумаги с подносов «Исходящие», и лишь потом пришел сюда, забрал с полки папки и отправился их разносить. Что же касается того, не пропало ли чего, то я никогда этого не проверяю. Я сунул туда полдюжины папок, но откуда мне было знать, что там оставалось только пять, когда я их забирал?

– Вы уверены, что точно изложили события пятницы?

– Да. Зачем мне врать?

– Но пятница была весьма необычным днем.

– Да вроде нет…

– Ну, не каждый же день вы находите в буфетной умирающих дам?

Пибоди цокнул языком.

– Это, конечно, так, – признал он. – Должен сказать, что из-за этого дельца я на минуту-другую выбился из графика. Но как только увидел, что дама умерла, тут же отправился дальше. В конце концов, это было не мое дело.

– В этом вы правы.

– Благодарю вас, Пибоди. Это все.

– Спасибо, сэр.

– Ну что ж, – сказал Моллет, когда Пибоди отправился доедать свой полдник, – теперь ясно, как исчез доклад. Почти три четверти часа он без присмотра лежал на полке, его любой мог взять.

– Да, все оказалось просто, – подтвердил Петтигрю, подавляя зевоту.

– Любой из тех, кто хотел взять, – медленно уточнил Моллет. – И это уже немало, если разобраться. Захотеть ведь мог не каждый, не так ли?

– Это совершенно очевидно, – согласился Петтигрю, начинавший ощущать себя как один из несостоятельных участников диалога с Платоном в отсутствие Сократа.

– Это сделал кто-то, – неумолимо продолжал Моллет, – кто знал, что ищет. Кто ожидал этого документа или чего-то подобного. А это означает, что человек осведомлен о ходе дела. Сэр, с тех пор как вы здесь, у вас пропадали еще какие-нибудь документы?

– Нет. Мне часто этого хотелось, однако до сих пор ни один не пропадал. Но…

– Что – но?

– Три четверти часа – время достаточное, чтобы стащить несколько страниц, просмотреть их, даже частично скопировать особо интересующие фрагменты и вернуть бумаги на место.

– Если, – вставил Моллет, – лицо, о котором идет речь, удосужилось предварительно узнать точный график передвижений посыльного. И…

– Бог мой!

– В чем дело, мистер Петтигрю?

– Да так, просто кое-что пришло в голову. Продолжайте, мистер Моллет. Что вы собирались сказать?

– Я собирался сказать: зачем рисковать и красть документ, зная, что пропажа будет обнаружена, если можно прочесть его и вернуть на место, имея для этого достаточно времени?

– Потому что в пятницу времени оказалось недостаточно, – ответил Петтигрю, впервые проявляя признаки заинтересованности. – Потому что в пятницу, до того как посыльный вернулся за оставленными бумагами, в ближней комнате была мисс Дэнвил…

– Она всегда в это время там находилась?

– Да, да, но она была глуховата, ее можно было не принимать в расчет. Однако на сей раз там оказались я, мисс Браун и миссис Хопкинсон, мы пытались открыть дверь.

– А до вас кто-то еще, – тихо заметил Моллет.

– Кто-то еще? Я не совсем понимаю.

– Ну, если мисс Дэнвил закололи не вы, не мисс Браун и не миссис Хопкинсон…

– Господи, ну конечно же! Я совсем забыл. Все это вписывается в… Послушайте, инспектор, вы просто обязаны немедленно взять дело мисс Дэнвил в свои руки!

– Видимо, так, – согласился инспектор. Перспектива его явно не радовала.

– Ведь не исключено, – продолжал Петтигрю, – что человек, умыкнувший ваш доклад, убрал свидетеля – мисс Дэнвил.

– Совсем не исключено. Но не слишком ли мы гоним лошадей? Мне бы очень пригодилась ваша помощь, сэр. Кем мог быть этот некто, о котором мы сейчас говорили? Несомненно, это очень тихий коридор, не так ли? И вам должно быть известно, кто может среди дня в нем оказаться, а кто нет. Вы не заметили чего-нибудь…

– Стойте, стойте, инспектор! Подождите минутку, дайте собраться с мыслями, и я отвечу на все ваши вопросы, даже такие, которые вы еще не задали. Я наконец-то начинаю понимать кое-что из происходящего в этом сумасшедшем доме. Я сейчас поведаю вам историю, которая… Нет, мисс Браун, я подпишу эти письма позже… Мне все равно, попадут они в дневную почту или нет. Я занят… И на телефонные звонки отвечать не буду, даже если сам лорд-канцлер… Нет, я не ожидаю от него звонка, но на тот случай, если ему вдруг вздумается позвонить… Прошу вас, мисс Браун, пожалуйста, уйдите!.. А теперь, инспектор, слушайте и решайте, что вы сможете извлечь из услышанного…

– Простите, мистер Петтигрю, – сказала, заглянув в кабинет, мисс Браун четверть часа спустя.

– Мисс Браун, я же сказал, что занят!

– Я знаю, но, думаю, вам следует это увидеть. Это может оказаться важным.

– Прекрасно, положите на приставной столик, я взгляну сразу же после… А что там?

– Доклад инспектора по делу Бленкинсопа, мистер Петтигрю. Его только что доставил дневной курьер.