Текст книги "Психология кино. Когда разум встречается с искусством"

Заключительные кадры: дар и проклятие интерпретации

В этой главе мы сосредоточились на интерпретации фильмов как текстов – символических носителей, которые можно раскрыть и найти в них смысл. Некоторые критики утверждают, что ориентироваться на что-либо, кроме текста, – это большая ошибка. В их понимании ориентироваться на создателей фильма – значит ограничить толкование только тем, что они (возможно) задумали, а это в большинстве случаев недоступно, а иногда бессмысленно и не проговорено (заблуждение в отношении намерения). Однако, если смотреть с другой стороны, ориентироваться на зрителя тоже чревато. Он наверняка будет охвачен сиюминутными эмоциональными переживаниями, которые уведут аналитика от истины, содержащейся в тексте (заблуждение в отношении воздействия).

Лишь небольшому количеству из представленных в этой главе интерпретаций удалось полностью исключить кинематографистов и зрителей – если представить, что такое вообще возможно. Некоторые касаются мотивов (в частности, бессознательных) кинематографистов. А во многих интерпретациях, особенно в разделе «Зрительское восприятие», обсуждается впечатление, полученное аудиторией. Даже если в них нет прямых ссылок на зрителей, использование языка, связанного с психологией, подразумевает наличие предполагаемого зрителя. Так, например, если критики называют фильм «тревожным», разумно предположить, что они были встревожены или уверены, что лента может взволновать по крайней мере определенную часть зрителей. Все, что происходит на экране, может рассматриваться как отражение создателей фильма и/или зрительской аудитории.

Несмотря на потенциал для психологических интерпретаций, сам процесс их получения некоторые психологи считают подозрительным, ведь он не подпадает под категорию эмпирических методов. Текстовая интерпретация не изучает поведение человека, потому что не предполагает сбора данных о физической реальности. Однако такое представление об эмпиризме очень узкое и необоснованное. Кино – это физический продукт социальной деятельности, а интерпретация фильма включает в себя внимательное наблюдение и анализ продукта человеческой деятельности.

Существует ряд закономерных отличий анализа кино от методов, используемых в популярных психологических/социальных исследованиях (например, эксперимент):

1. Актуальные данные (фильмы) не собираются тщательным образом в контролируемой атмосфере (скорее, они появляются в рамках свободного совместного творческого процесса, который не имеет четко определенных правил).

2. Критик обычно анализирует небольшое количество фильмов, и поэтому возникают вопросы о том, насколько результаты могут быть обобщены (возможно, анализ критика относится только к конкретному фильму и не имеет отношения ни к каким другим аспектам действительности).

3. Возникают вопросы о том, насколько надежны критики (возможность или вероятность множественных интерпретаций любого конкретного фильма витает над деятельностью по присвоению смысла[34]34
  Опасность слишком большого количества интерпретаций обсуждается и внутри киноведения. Дэвид Бордуэлл в книге Making meaning после анализа процесса интерпретации высказывает мнение, что бесконечное количество трактовок в итоге приведет к захламлению науки. В качестве иллюстрации он сопоставляет 7 разных интерпретаций фильма «Психо». С точки зрения Бордуэлла, даже если все они обоснованы, не ясно, в чем польза от такого количества разных прочтений.


[Закрыть]). Идеальная цель познания настоящего смысла фильма и тем самым обретения единственной истины о мире оказывается под угрозой.

Однако неоднозначность, которая присуща интерпретационным подходам к фильмам, – недостаточное основание для того, чтобы их игнорировать. Психологи, такие как Джером Брунер, утверждали, что в социальных науках невозможно избежать смыс-лообразования и необходимы подходы, являющиеся альтернативой для экспериментальных методов. По мнению Брунера, психология должна «стремиться к обнаружению и формальному описанию значений, созданных людьми в результате их столкновений с миром», и сосредоточиваться на «символической деятельности, которую люди используют для конструирования и придания смысла не только миру, но и самим себе»[35]35
  Дж. Брунер. Acts of meaning (1990).


[Закрыть]. Он утверждает, что логические методы математики и естественных наук безусловно играют определенную роль в процессе смыслообразования – как и нарративные методы гуманитарных наук. И логика, и повествование являются отражением человеческого разума[36]36
  Дж. Брунер. Actual Minds, Possible Worlds (1986).


[Закрыть]. Часто людям необходимо найти смысл в конкретных наблюдениях, в конкретной обстановке, с конкретными участниками. Именно так поступают психотерапевты, когда сидят с клиентами и пытаются понять, что происходит в их жизни. То же самое делают кинокритики, когда пытаются понять тот или иной фильм. Предметы социальных и гуманитарных наук одинаковы по своей сути. Двум направлениям было бы полезно двигаться навстречу друг другу. Полноценное психологическое понимание кино невозможно без использования интерпретационных/символических подходов.

В то же время текстовая интерпретация выиграет, если учтет достижения социальных наук. Серьезное отношение к реальному опыту зрителей и кинематографистов – особенная проблема для тех, кто изучает кино. Переход от интерпретации фильма к интерпретации аудитории происходит чересчур быстро и незаметно. Очевидное ограничение (по крайней мере, для тех, кто имеет опыт изучения социальных наук) при опоре на предполагаемого зрителя состоит в том, что киноведы редко ссылаются на опыт реальных людей, будь то зритель, киномеханик, режиссер, актер или даже реально существующий критик.

Я убежден, что знания, полученные в результате интерпретации текста, пересекаются с тем, что добывается в ходе исследований, непосредственно изучающих зрителей. Оба источника знаний значительно бы обогатились, начни они целенаправленно взаимодействовать друг с другом, позволяя двум подходам – текстовому и социологическому – дополнять вопросы и ответы друг друга.

Глава 3
Психопатология, психотерапия и «Психо»: психологи и их пациенты в кино

Иллюстрация 3.1. Энтони Перкинс в роли Нормана Бейтса в фильме «Психо» (1960) © AF archive/Alamy

Когда вы слышите термин «психологическое расстройство», то какая первая ассоциация возникает в вашей голове?

Возможно, вы вспомните друга, который боролся с тревожностью. А может быть, вы работали в больнице, где кто-то из пациентов страдал от депрессии. Однако навряд ли таких ответов было бы большинство. Куда более вероятно, что первый образ, возникший в вашей памяти, – Энтони Перкинс в роли Нормана Бейтса в фильме «Психо» (1960) и его темные глаза, которые нервно мечутся туда-сюда. Или Мелвин Юдалл в исполнении Джека Николсона в фильме «Лучше не бывает» (1997), который берет в руки завернутый кусок мыла, тщательно моет руки, а затем выбрасывает мыло в мусорку. Быть может, вы представите себе Рассела Кроу, сыгравшего математика Джона Нэша в драме «Игры разума» (2001), который рыдает на полу в ванной после того, как чуть не утопил своего ребенка.

О чем вы думаете сразу, когда слышите слово «психолог»? Есть шанс, что вы вспомните своего терапевта, который помог вам в трудную минуту, или профессора, который преподавал вам психологию в колледже. Опять же, такие ассоциации имеют право на существование, но, скорее всего, вы сейчас подумали о том чванливом психиатре, который появляется в конце «Психо», чтобы раз и навсегда объяснить, что же на самом деле произошло в мотеле Бейтса. Или вы могли представить себе Робина Уильямса в роли доктора Шона Магуайра в фильме «Умница Уилл Хантинг» (1997) – настолько прямолинейного и экспрессивного психотерапевта, что ему ничего не стоит придушить своего хулигана-клиента, если это поможет завоевать уважение этого юного сопляка.

Иллюстрация 3.2. Робин Уильяме и Мэтт Дэймон в ролях Шона и Уилла в фильме «Умница Уилл Хантинг» (1997)

© Moviestore Collection Ltd/Alamy.

Вероятно, вам вспомнился Бен Кингсли и его доктор Джон Коули из триллера «Остров проклятых» – директор психиатрической больницы. Он кажется заботливым и прогрессивным, но впоследствии оказывается, что он скрывает в себе нечто куда более опасное.

В этой главе мы продолжаем рассматривать психологию в кино. В частности, речь будет идти о тех аспектах, которые занимают первое место в общественном воображении, – психотерапии и психологических расстройствах. Предшествующий мысленный эксперимент убедительно доказывает, что кино способно сформировать представление людей об этих аспектах психологии. Много лет назад, когда я работал над проектом по изучению репрезентации профессионалов в области психического здоровья в кино, я рассматривал его как любопытную, но несколько маргинальную тему для клинической психологии. Фактически это был повод объединить мой интерес к кино и клинической работе и возможность посмотреть при этом множество кинолент. С тех пор я убедился, что репрезентация психологии в медиа на самом деле очень важна. Особенно если учесть ее влияние на то, как значительная часть широкой публики понимает психологию, – в лучшую или худшую сторону.

Репрезентации психологических расстройств

Представление о психологических расстройствах подводит нас к пугающей грани функционирования человека, на которой люди ведут себя «неправильно» – не так, как хотят от них другие, и/или не так, как они сами считают нужным. Представления о психологических расстройствах или «безумии» являются неизбежной темной стороной сферы психического здоровья. Если бы возможности для возникновения расстройства не существовало, необходимости в существовании сферы, посвященной психологическому здоровью, тоже не было бы.

Безумие – это то царство, которое кинематографистам безусловно нравится. Кино, в свою очередь, стало прекрасным средством для ярчайшего отображения этой сферы. Персонаж Джокер из супергеройского триллера «Темный рыцарь» (2008) – превосходный тому пример[37]37
  М. Кэмп и др. A dark night for depictions of mental illness.//Academic Psychiatry, vol. 34, № 2 (2010).


[Закрыть]. Актер Хит Леджер (который получил за эту роль «Оскар» в номинации «Лучший актер второго плана» посмертно, спустя месяцы после его трагической гибели), режиссер Кристофер Нолан и другие создатели фильма задействовали множество технических и символических средств для отображения безумия Джокера. Начнем с того, что другие герои называют его не иначе, как «урод», «безумец», «психопат-убийца», «агент хаоса». Даже внешне он выглядит странно – вьющиеся, неухоженные зеленые волосы, ярко-фиолетовый костюм, белый грим на лице, размазанная красная помада на губах со шрамами. Все это подчеркивается съемкой крупным планом и странными ракурсами камеры. Появление Джокера часто сопровождается тревожной музыкой. Хаос, который он устраивает на экране, также усиливается запутанным и быстрым монтажом, часто используемым в эпизодах с его появлением. Безумие Джокера «чрезмерно определенно», то есть не заметить его невозможно.

Несомненно, образ Джокера в «Темном рыцаре» завораживает и делает кино интересным. Джокер – яркий персонаж одного из самых кассовых фильмов всех времен, за которым наблюдали сотни миллионов зрителей по всему миру. Конечно, Джокер не единственный случай кинематографического изображения сумасшествия, доступный широкой публике. Эти образы представляют большой интерес для психологов и психиатров. В книге Отто Уола «Безумие медиа: Публичные изображения психических заболеваний» упомянуто более 400 художественных фильмов, предложенных аудитории в качестве лент, посвященных психическим заболеваниям.

Психические заболевания сами по себе – тема, которая вызывает множество споров. Что это? Кто имеет право ставить диагноз? Как это следует лечить? И как оно вообще должно называться? Поэтому неудивительно, что существует множество разногласий по поводу того, как психические заболевания показаны в кино и других медиа. Психиатры, психологи и другие специалисты в области психического здоровья уже давно обеспокоены тем, что подобные образы преувеличены, непоследовательны, неточны и потенциально вредны для тех, кто испытывает реальные психологические проблемы. И это уже не говоря о том, что они даже вредят специалистам в попытках лечения людей с подобными расстройствами. В связи с тем, что агрессивные нестабильные действия Джокера и его изуродованное лицо вошли в общественное сознание, специалисты в области психического здоровья опасаются, что этот образ может стать «ресурсом для других стигматизирующих образов»[38]38
  М. Кэмп и др. A dark night for depictions of mental illness.//Academic Psychiatry, vol. 34, № 2 (2010).


[Закрыть].

Кинорежиссеры любят играть с поведением, связанным с психическими заболеваниями. Это их бизнес – выкручивать драму на максимум, чтобы продать как можно больше билетов в кинотеатры. Они знают, что большинство тех, кто приходит на сеансы в мультиплексы, не имеют никакого отношения к профессиональной психологии, а значит и придираться к неточностям не станут. А вот психологи, присутствующие в кинозале, как правило, очень обеспокоены теми искажениями, что наблюдают на экране.

Чтобы найти примеры фильмов, которые вольно обращаются с реальностью, когда речь идет о психических заболеваниях, далеко ходить не надо. Популярные вульгарные комедии, такие как «Я, снова я и Ирэн» (2000), стремятся высмеять любую человеческую слабость, а фильмы ужасов – сыграть на всех существующих страхах человека. По отношению к Джокеру это работает в той же степени. Я никогда не видел и не слышал о таком пациенте, как он. И я убежден, что в психологической литературе нет случаев, когда криминальный авторитет одевался бы как клоун и отправлялся бы в этом облачении на преступные разборки[39]39
  Серийный убийца Джон Уэйн Гейси работал клоуном, но он преступления совершал в одиночку и не возглавлял криминальный синдикат.


[Закрыть].

Даже такой признанный иконический образ, как Норман Бейтс, – это тоже недостоверное изображение психического заболевания. Американский институт киноискусства поместил «Психо» на 14-е место в списке лучших фильмов в истории кино. Ко всему прочему, это моя любимая кинолента. Однако сказать, что в фильме реалистично изображена известная форма психического заболевания, никак нельзя. Это утверждение противоречит тому впечатлению, которое создается в самом конце, когда психиатр Фред Ричман (играет Саймон Оукленд) появляется из ниоткуда, чтобы «дать простое объяснение» поведению Нормана зрителям, оставшимся в недоумении. Доктор Ричман доказывает, что Норман страдает от расстройства, которое в те годы называлось расстройством множественной личности, а сейчас носит иное название – диссоциативное расстройство идентичности (сокращенно ДРИ)[40]40
  ДРИ сейчас официальный диагноз, но он остается спорным. Некоторые профессионалы сомневаются, что он встречается в экстремальной форме, когда пациент вырабатывает несколько отдельных «личностей».


[Закрыть]. По словам Ричмана, в Нормане Бейтсе обитает не только его собственная личность, но и личность матери, которую он убил в порыве ревности (той же участи подвергся и ее любовник). После убийства Норман выкопал тело матери и забальзамировал его, а затем начал разговаривать с ней, чередуя свой голос с имитацией ее голоса. Доктор уверен, что все это вполне объяснимо, хотя его карикатурная напыщенность свидетельствует о том, что его слова следует воспринимать скептически.

На самом деле поведение Нормана Бейтса не соответствует психиатрическим критериям ДРИ по нескольким важнейшим параметрам. Во-первых, люди с ДРИ не подражают личностям конкретных людей, которых они знают. Они могут принимать различные образы, но точно не тех, кто уже существует. Во-вторых, разные личности не ведут диалог друг с другом (фактически, основная идея диссоциации заключается в том, что различные части отделяются друг от друга и избегают взаимодействия, а в некоторых случаях даже не обладают общими воспоминаниями). И в-третьих, люди с ДРИ обычно не психотичны (не имеют серьезных разрывов с реальностью) и вряд ли заставят себя поверить, что бальзамированный труп может быть живым[41]41
  Верит в то, что неодушевленный объект обладает разумом, обычно человек в состоянии бреда. А видит то, что труп разговаривает, тот, у кого галлюцинации. И то и другое – симптомы шизофрении, но не ДРИ. Студенты часто путают ДРИ (встречается крайне редко) с шизофренией (распространенное заболевание), и «Психо» сыграл в этом не последнюю роль.


[Закрыть].

Похоже, Хичкока не особенно заботила точность на многочисленных уровнях реальности – в психиатрических диагностических критериях, событиях из жизни реальных людей, по мотивам которых поставлен фильм[42]42
  Фильм снят по одноименной книге Роберта Блоха. А Блох написал свою историю по мотивам реальных событий – серийный убийца Эд Гейн, живший на ферме в Висконсине, в 1950-е убил и расчленил как минимум 10 женщин. Преступлениями Гейна также вдохновлялись создатели фильмов «Техасская резня бензопилой» и «Молчание ягнят».


[Закрыть]. Что уж говорить о распорядке дня ночных служащих мотеля! Если судить по этим аспектам реальной жизни, то «Психо» можно считать настоящим провалом. Однако если исходной точкой считать заявленную Хичкоком цель – сыграть на публике «как на органе»[43]43
  ф Трюффо «Кинематограф по Хичкоку», Эйзенштейновский центр, 1996.


[Закрыть], то фильм стал невероятным успехом (пускай и в садистском смысле). В таких фильмах, как «Психо», всегда есть компромисс. В момент, когда эти кинокартины усиливают драматическую действительность психологических расстройств, им приходится искажать физическую реальность.

Некоторые искажения реальных психических заболеваний использовались кинематографистами так часто, что их можно разделить на категории по типам персонажей:

Манья-кубийца. Норман Бейтс нередко служит прототипом маньяка-убийцы в современном кино, но своего упрощенного зенита этот типаж достиг в образе Майкла Майерса – психопата из слешера «Хэллоуин» (1978), сбежавшего из психлечебницы и убивающего незнакомых ему людей по неизвестным причинам. Слешер как поджанр хоррора эксплуатирует страх того, что другие люди представляют для нас потенциальную угрозу, даже при условии, что мы им ничего не сделали. Однако этот образ не соответствует факту, что большинство пациентов психиатрических больниц не склонны к насилию. Те же, кто ведет себя агрессивно, обычно направляют свой гнев на тех, кто за ними ухаживает (семья, медсестры и так далее), а не на случайных незнакомцев.

Просветленный свободный дух. Помимо стереотипа, по которому душевнобольные в кино изображаются носителями вселенского зла, существует и противоположный ему – душевнобольных представляют на экране превосходящими «нормальных» людей, то есть более свободными, креативными, живущими гораздо более полной жизнью. Этот тип в изобилии представлен во французском классическом фильме «Червовый король» и в таких американских фильмах, как «Пролетая над гнездом кукушки» и «Целитель Адамс». И хотя попытка показать добродетель там, где другие видят патологию, в какой-то мере достойна восхищения, образ «свободного духа» может показаться наивным. Каждый, кто хоть раз общался с теми, у кого диагностированы психические заболевания, может понять, насколько сильно они страдают.

Соблазнительница. Этот тип отсылает нас к образу пациентки-нимфоманки[44]44
  Слово «нимфомания» до сих пор встречается в обыденной речи, но не является официальным диагнозом уже несколько десятилетий.


[Закрыть] из психиатрической клиники, которая наряду с другими проблемами выставляет напоказ свою сексуальность всем окружающим – даже тем, кто за ней ухаживает. В драме «Лилит» Джин Сиберг играет совратительницу, разрушающую карьеру молодого врача-психиатра, которого сыграл Уоррен Битти. Сравнительно недавно Анджелина Джоли получила премию «Оскар» за роль Лизы – эротически заряженного агента хаоса в фильме «Прерванная жизнь». Эти образы размывают границу между страданием, связанным с психическими заболеваниями, и нашей культурной тревожностью по поводу открытой сексуальности.

Нарциссический паразит. В кинематографе пациенты, проходящие амбулаторную психотерапию, часто не имеют реальных психологических проблем – разве что кроме потребности во внимании к собственной персоне. Этот тип показан комически в фильмах Вуди Аллена «Энни Холл» и «Манхэттен». В них главные герои, несмотря на свою высокую функциональность, регулярно посещают психотерапевта, чтобы жалостливо рассказывать о своей неудовлетворительной личной жизни. Таким образом, психологические проблемы кажутся зрителям не более чем легкими недостатками персонажей.

Противовесом к этим искаженным и чрезмерно драматизированным образам являются фильмы, в которых точность диагностики практически не нарушается. Дэвид Робинсон в своей книге «Кинопсихиатрия: как психические заболевания показаны в фильмах» (2009) разработал собственную шкалу оценок и список из 100 фильмов, в которых показаны относительно точные (пускай и необязательно идеальные) диагнозы с использованием официальных диагностических критериев.

Вызванное амфетамином психотическое расстройство. Триллер «Реквием по мечте» пугающе реалистично показал наркоманию четырех главных героев. И если персонажи более юного возраста своим поведением отражают опасности и деградацию, связанные с употреблением героина, то героиня Сара Голдфарб, мать одного из наркоманов в исполнении Эллен Бёрстин, особенно выделяется на их фоне. Сара подсаживается на так называемые «спиды» (в виде таблеток для похудения), чтобы влезть в облегающее платье для предстоящего выступления в игровом шоу. Возрастающая зависимость от таблеток приводит к разрушительным последствиям для ее физического и психического здоровья. Ее падение по спирали зависимости наглядно показано в эпизоде, где бытовая техника в ее доме оживает и нападает на нее.

Пограничное расстройство личности. Триллер «Роковое влечение» в 1987 году стал хитом проката, но в то же время подвергся критике за показ двойных стандартов по отношению к изменам в браке. Мужа-изменника изобразили так, что аудитория испытывает к нему симпатию, однако «другая женщина» выставлена безумной, мстительной убийцей. Несмотря на это, игра Гленн Клоуз передает изменчивость и противоречивость характера героини Алекс Форрест и является ярким примером крайностей пограничного расстройства личности (суицидальные наклонности, беспорядочные половые связи, вспышки гнева и т. д.). Нестабильное восприятие девушки самой себя отражается на ее переменчивых отношениях с другими людьми, в частности с неверным мужем в исполнении Майкла Дугласа. В поведении Алекс можно с некоторой точностью увидеть чередование холодной отстраненности и крайней привязчивости, когда выражение бесконечной преданности сменяется взрывной яростью.

Диссоциативная фуга. Драма «Париж, Техас» режиссера Вима Вендерса начинается с того, что Трэвис Хендерсон (в исполнении Гарри Дина Стэнтона) выходит из техасской пустыни, совершенно не помня, кто он такой и чем занимался последние десять лет. Пока Трэвис пытается вернуть свою жизнь и восстановить связь с маленьким сыном, который живет с его братом и невесткой, зрители мало что узнают о том, что произошло с Трэвисом во время его «фуги» (бесцельного путешествия, сопровождающегося потерей памяти). Мы узнаем, что триггером для этой болезни стал момент, когда молодая жена Трэвиса подожгла трейлер, где они жили, в ответ на его жестокое и патологически ревнивое поведение. Этот устойчивый и тревожащий пробел в памяти Трэвиса, его трудности с эмоциональной привязкой к нынешним обстоятельствам, а также травматическое событие, послужившее толчком к потере памяти, – все это характерно для этого редкого, но интересного расстройства.

Лично я бы еще добавил к списку убедительных психологических отображений симптомы шизофрении Джона Нэша, сыгранного Расселом Кроу в фильме «Игры разума». Несмотря на обоснованную критику в адрес того, как в фильме показано психиатрическое лечение Нэша[45]45
  Фильм показывает, что Нэш справился со своими симптомами практически без помощи лекарств, что не соответствует действительности.


[Закрыть], картине крайне убедительно удалось передать симптомы бреда и галлюцинаций – не только с помощью хороших актерских способностей Кроу, но и за счет выверенной структуры фильма. Книгу, по которой сняли экранизацию «Игр», я не читал, но когда впервые посмотрел эту ленту, то почувствовал раздражение – в частности, из-за эпизода, когда Нэш начал заниматься шпионажем. Я знал, что кино основано на реальных событиях, поэтому погони и перестрелки показались мне нереалистичными. Мне показалось, что создатели фильма добавили экшен, потому что простой рассказ о судьбе мужчины, страдавшего шизофренией, был недостаточно драматичен для киноэкрана. Когда же раскрылся главный сюжетный поворот, я понял, что меня, как и всех остальных зрителей, обманули, заставив поверить в реальность шпионской интриги. И я не распознал, что это часть бредовой системы Нэша.

Причина, по которой я поверил увиденному, была в том, что события (оказавшиеся выдуманным бредом) выглядели точно так же визуально убедительно, как и реальность показанная в фильме.

Именно так бред (ложные убеждения) и галлюцинации (ложные восприятия) видятся и ощущаются теми, кто страдает шизофренией. Для них они обладают теми же физическими свойствами, что и реальные события и образы. Представьте себе, что кто-то перед вами в одной руке держит гвоздику, а в другой – розу и настаивает на том, что одна из них настоящая, а другая – плод вашего воображения. Как бы вы могли понять, какая из них реальна? «Игры разума» манипулируют визуальными качествами кино, вызывая яркие, но ненадежные переживания, похожие на переживания больных шизофренией[46]46
  Как отметил Харви Гринберг, визуальные галлюцинации, как у Нэша в фильме, встречаются в реальности относительно редко по сравнению со слуховыми галлюцинациями (когда люди слышат голоса), но кинематограф предпочитает показывать. Подробнее об этом: X. Гринберг La-La Land meets DSM-IV: The pleasures and pitfalls of celluloid diagnostics.//Psychiatric Services, vol. 54, № 6 (2003).


[Закрыть].