Текст книги "Любознательные, непоседливые и забавные. Как разговаривать с детьми о важном просто и увлекательно"

Глава 4. Власть

– Ты мне не начальник, – сказал Рекс.

– Начальник.

– Нет, не начальник.

– В жопу иди.

* * *

Вот и все. Вся история. Разве что я не говорил «В жопу иди». Только в моей голове. И в мечтах. Потому что нет ничего более раздражающего, чем ребенок, который не хочет надевать обувь, когда пора выходить из дома.

– Надень ботинки.

Тишина.

– Надень ботинки.

Сводящая с ума тишина.

– Рекс, тебе нужны ботинки.

– Ботинки не нужны.

– Рекс, ты должен носить обувь. Надень их.

– Ботинки не нужны.

– Надень ботинки.

– Почему?

Потому что они защищают твои ноги. Потому что они держат тебя в чистоте. Потому что весь мир так и говорит: «Без обуви не обслуживаем».

А еще потому, что я так сказал.

– Ботинки не нужны.

– Хорошо. Наденем их, как приедем.

Когда произошел этот разговор? Я не знаю. Постоянно?

Рекс узнал, что «ты мне не начальник», в детском саду. Ему было три или четыре.

Но жил он с принципом «ты мне не начальник» дольше. Это кредо маленьких детей.

Они могут делать то, что вы говорите. Но только когда это удобно им.

* * *

Был ли я начальником Рекса? Это зависит от того, что значит быть чьим-то начальником.

Я действительно командовал Рексом, в том смысле, что говорил ему, что делать. Но, как следует из этой истории, я не достиг большого успеха. Философы проводят различие между властью и авторитетом. Власть – это способность подчинить мир своей воле, заставить его быть таким, каким вы хотите его видеть. Вы имеете власть над человеком, когда можете заставить его делать то, что вы хотите.

И я имел власть над Рексом. В крайнем случае я мог просто надеть на него ботинки. Я, собственно, так и сделал. Но у меня были и другие способы добиться своего. Я мог не давать Рексу то, что он хотел, пока он не сделает то, что я сказал. Или поощрять его. Или убедить. (Не всегда выходит.) Или, лучше, обмануть его. (Хорошо поставленная уловка «Что бы ты ни делал, не надевай ботинки» долгое время была самым быстрым способом собрать его.)

Рекс также имел власть надо мной. Действительно, если следить за нами, трудно сказать, кто из нас добился большего успеха, подчиняя другого своей воле. Рекс не мог мной помыкать. Но он мог кинуться на пол, упереться рогом и просто сопротивляться, пока не добьется своего. Он также мог быть милым в расчетливой попытке контролировать меня. Это часто срабатывало. И в этом урок: даже в самых асимметричных отношениях власть редко бывает односторонней.

Но авторитет, как правило, бывает. В разной степени мы с Рексом имели власть друг над другом. Но авторитет был только у меня. Что такое авторитет? Это такой вид власти. Но это не контроль над человеком, по крайней мере не прямой. Скорее авторитет – это власть над правами и обязанностями человека. У вас есть авторитет над другим человеком, когда вы можете обязать его сделать что-то, просто приказав. Это не означает автоматически, что он что-то сделает. Люди не всегда делают то, что обязаны. Но это значит, что он нарушит свой долг, если не будет этого делать.

Когда я говорю Рексу надеть ботинки или, как недавно, помыть посуду, я делаю это его обязанностью. Пока я не скажу ему мыть посуду, он не обязан ее мыть. Было бы здорово, если бы он это сделал! Но я не вправе сердиться, если он этого не делает. Как только я говорю ему, сценарий меняется. Теперь уже не удивительно, если он вымоет ее; это то, чего от него ждут. И я буду злиться, если он так не поступит.

Философы иллюстрируют разницу между властью и авторитетом с помощью примера. Вы идете по улице, парень с пистолетом требует у вас все деньги. Имеет ли он власть над вами? Конечно, вы отдадите деньги. Есть ли у него авторитет? Нет. Вы не были обязаны отдавать ему деньги до того, как он их потребовал, и не обязаны отдавать их сейчас. Более того, вы имеете право сказать ему, чтобы он убирался (хотя я бы не советовал).

Противопоставьте эту ситуацию налоговому счету, который приходит каждый год. Правительство тоже требует денег. И оно посадит вас в тюрьму, если не получит то, что хочет. Значит, у него есть власть. А есть ли у него авторитет? Ну оно, конечно, говорит, что имеет. По мнению правительства, вы обязаны платить налоги. Обязаны ли вы на самом деле? В условиях демократии многие люди сказали бы «да» – вы обязаны платить то, что, как считает правительство, вы должны.

* * *

Но только не Роберт Пол Вольф. Он не считал, что правительство может обязать вас делать что-либо. Более того, он сомневался, что кто-то может заставить вас сделать что угодно, просто сказав, что вы должны.

На протяжении своей карьеры (которая началась в 1960-х годах) Вольф преподавал в Гарварде, Чикаго, Колумбийском университете и Университете Массачусетса – впечатляющий набор учебных заведений для заядлого анархиста. Это потому, что Вольф не из тех анархистов, которые выходят на улицу в погоне за беспорядками и хаосом. (По крайней мере, я так не думаю.) Вольф – анархист от философии, что означает, что он скептически относится к любым претензиям на авторитет.

Почему? Вольф утверждает, что наша способность рассуждать делает нас ответственными за то, что мы делаем. Более того, говорит Вольф, мы обязаны нести ответственность за свои поступки, обдумывая их. По мнению Вольфа, ответственный человек стремится действовать автономно – в соответствии с решениями, которые он принимает в результате собственных размышлений. Он не будет считать себя вольным делать все, что захочет; он признает свои обязанности перед другими. Но он настаивает на том, что он, и только он определяет эти обязанности.

Вольф утверждает, что автономия и власть несовместимы. Чтобы быть автономным, нужно принимать собственные решения, а не подчиняться чужим. Но авторитет как раз и требует подчинения.

По словам Вольфа, может быть нормально делать то, что вам говорит кто-то другой. Но вы никогда не должны поступать так только потому, что вам сказали. Вы должны действовать только в том случае, если считаете, что это правильно.

* * *

Вывод Вольфа радикальнее, чем может показаться. Он не просто говорит, что нужно думать, прежде чем выполнять приказы властей. Он утверждает, что эти указания ничего не меняют – никто не может требовать от вас делать что-то, просто сказав, что вы должны это сделать, – ни полиция, ни родители, ни тренер, ни начальник, никто[23]23
  По крайней мере, если вы взрослый. Дети, по мнению Вольфа, несут ответственность пропорционально своей способности рассуждать.


[Закрыть].

Это удивительно. Философы быстро обнаружили недостатки аргументации Вольфа. Ведущим критиком был Джозеф Раз, который долгое время был профессором философии права в Оксфорде.

Раз утверждал, что Вольф упустил нечто важное в работе причин. Иногда, когда вы думаете о том, как вам следует поступить, вы обнаруживаете, что у вас есть причина подчиниться кому-то другому – поступить так, как он велит, а не решать самостоятельно.

Чтобы понять, что говорит Раз, предположим, что вы хотите научиться печь, поэтому записываетесь на курсы. Ваш преподаватель – виртуозный пекарь. И вот она уже дает приказы. Отмерьте это, смешайте то. Замесите тесто. Не так много. Должны ли вы делать то, что она приказывает?

Вольф заставит вас сомневаться в каждом приказе. Каждый раз спрашивать: действительно ли это то, что я должен делать? Но как вы вообще можете ответить на этот вопрос? Вы ничего не знаете о выпечке. Поэтому вы и на занятиях! Ваша неосведомленность дает вескую причину делать то, что вам говорят.

Важно:

Вы не теряете своей самостоятельности, когда выполняете такие приказания. Конечно, вы будете делать то, что велит кто-то другой. Но только потому, что вы решили подчиняться ее решениям. Конечно, если вы будете делать это слишком часто, ваша автономия окажется под угрозой. Но слушаться иногда – когда вы считаете, что это правильно, – не противоречит управлению собой.

* * *

Моего отца бесконечно забавляют способы, которыми Рекс и Хэнк оспаривают мой авторитет, поскольку он видит в этом расплату.

У моей матери была диктаторская жилка. Она любила устанавливать законы. А мне не нравилось их соблюдать. С самого детства между нами шла борьба.

Она отдавала приказ, и я тут же хотел знать: «Почему?»

– Потому что я так сказала, – отвечала она.

– Это не причина, – настаивал я. Я был четырехлетним философом-анархистом.

– Это все причины, которые тебе нужны, – говорила она. И она была упряма. Так что она была права.

Всякий раз, когда я обращался за помощью к отцу, он говорил: «Просто порадуй маму», – предложение, которое я находил столь же раздражающим, как и «я так сказал».

– Почему мы живем под тиранией этой женщины? – задавался я вопросом.

Ну, не в четыре. Но к четырнадцати уж точно.

Теперь настала моя очередь говорить «потому что я так сказал».

Я не люблю это. И это редко бывает моим первым шагом. Мне нравится объяснять, что я думаю, когда мальчики спрашивают почему. Но не всегда есть время. И я не всегда готов к полноценному разговору – отчасти потому, что они бесконечно спорят.

Еще кое-что: даже если я объясню, они могут не понять, в чем дело. Это нормально. Они могут попытаться убедить меня. Иногда им это удается. Но если у них ничего не получается, моя точка зрения берет верх. Это означает, что аргумент «потому что я так сказал» часто является последним, даже если начал я не с него.

* * *

Давайте будем честными: «Потому что я так сказал» – это не совсем причина. Это просто то, что говорят родители, когда заканчиваются настоящие аргументы. Или если они не хотят их давать. Я был прав, когда мне было четыре года.

На самом деле не был. Раз помог людям увидеть, что «я так сказал» может в некотором смысле быть причиной – причем убедительной. В определенных обстоятельствах один человек может определить, что должен делать другой, просто приказав.

Когда? Опираясь на примеры, подобные случаю с занятиями по выпечке, Раз утверждал, что вы обязаны выполнять чужие приказы, если это поможет вам лучше справиться с задачей. Если вы печете и рядом есть опытный пекарь, вы должны делать то, что она говорит; в противном случае ваш торт не получится таким, каким мог бы. Если вы играете в баскетбол и ваш тренер дает вам задачу, вы должны играть как он скажет; в противном случае вы будете не согласованы со своими товарищами по команде.

По мнению Раза, смысл авторитета заключается в том, чтобы оказывать услуги своим подопечным. Он назвал свою теорию авторитета концепцией обслуживания. Авторитет, по его словам, должен учитывать все соображения, которые есть у его подданных. А затем ему следует отдать приказ, который поможет им сделать то, что улучшит их положение. Если подчиненные справятся с работой лучше, если будут следовать приказам, а не решать, что делать самим, то приказы обязательны и люди обязаны их выполнять.

Существует множество способов, с помощью которых авторитет может оказывать такого рода услуги, и, более того, два способа мы уже видели.

Во-первых, авторитет может разбираться в вопросе лучше, чем его подчиненные. То есть он может обладать большим опытом. Ваш мастер по выпечке пользуется авторитетом именно по этой причине. Так же и главный хирург говорит начинающему врачу, что делать. Ее опыт означает, что она может лучше судить о том, как нужно оперировать.

Во-вторых, авторитет может помочь группе достичь цели, которую отдельные участники не смогли бы выполнить самостоятельно. Как правило, он делает это путем синхронизации действий группы. Философы называют такие ситуации проблемами координации. Классический случай встречается в автомобиле. Мы должны ехать по той же стороне дороги, что и все остальные, иначе врежемся друг в друга. Однако неважно, едем мы слева или справа; просто нужно выбрать сторону. Устанавливая правила дорожного движения, дорожная служба координирует поведение каждого, помогая нам избежать хаоса, с которым мы столкнулись бы, если бы каждый решал за себя.

Вопрос, по какой стороне дороги ехать, является проблемой координации в чистом виде, ведь ответ не имеет значения – нам просто нужно определиться. Но не все проблемы координации являются чистыми, поскольку иногда некоторые решения лучше других. Еще раз о баскетболе. Важно, как играет команда, поскольку вероятность успеха одних тактик выше, чем других. Но гораздо важнее, что каждый игрок играет в соответствии с общим планом, даже если ему кажется, что можно было бы сыграть лучше.

Необходимость заставить игроков быть на одной волне – это основа авторитета баскетбольного тренера. Если она может заставить игроков синхронизироваться, то «я так сказал» – это причина делать что говорят. После игры они могут сомневаться в решениях тренера. Но если они не будут следовать указаниям во время игры, они почти наверняка сыграют хуже, чем если бы пошли на поводу у тренера.

Но важно понимать следующее: «я так сказал» – это причина игроков, не тренера. Тренер должен быть в состоянии объяснить, почему он сделал именно такой выбор. Полномочия не дают права действовать по прихоти. Тренер обязан стараться сделать лучшую игру, на которую способен. Его работа заключается в том, чтобы помочь своим игрокам совершить то, что они должны, – выиграть. И авторитет здесь зависит от способности делать это хорошо[24]24
  Тренер может совершать ошибки. У каждого бывают неудачные дни. Для Раза вопрос заключается в том, помогают ли приказы в целом игрокам добиться большего, чем они могли бы сделать сами. Один или несколько неудачных вечеров не поставят это под сомнение. Но много подряд – да.


[Закрыть].

* * *

Раз сказал бы то же самое о родителях. Если они имеют право командовать своими детьми, то только потому, что они могут помочь своим детям добиться большего. Как лица, принимающие решения, родители имеют множество преимуществ. Начнем с того, что они знают то, что не известно детям. Например, я знаю, сколько нужно спать детям, и хорошо представляю, что происходит, когда они не высыпаются. (Есть менее страшные фильмы ужасов.) Поэтому я, скорее всего, назначу своим детям лучшее время отхода ко сну, чем они сами.

Но знание не единственная причина, по которой родители могут принимать более разумные решения. Большинство родителей обладают лучшим самоконтролем, чем маленькие дети. Конечно, трудно было бы иметь еще меньше. Дети, как правило, заботятся о том, что происходит в этот момент, сейчас и сию секунду. Но родители могут смотреть на вещи шире, что часто идет на пользу детям.

Кроме того, родители могут решать за детей проблемы координации. Например, мы можем составить расписание занятий на фортепиано так, чтобы каждый мальчик успел позаниматься до того, как придет время ложиться спать. Или мы можем сказать Хэнку разгрузить посудомоечную машину, чтобы она была пустой, когда Рекс будет мыть посуду. Конечно, так гладко не бывает. Но в принципе это возможно. Поэтому мы продолжаем пытаться.

Этими и другими способами родители могут помочь своим детям действовать лучше, чем самостоятельно. А это значит, что «я так сказал» может быть для детей причиной. Конечно, всегда есть и другие аргументы, скрывающиеся на заднем плане, – причины, по которым родители принимают решения на самом деле. И это то, что я отчаянно хотел услышать, когда был маленьким. Я хотел, чтобы мама рассказала мне, почему она сделала так-то и так-то, чтобы я мог с ней поспорить.

Ей это было не нужно. Я немного более сговорчив. Я хочу, чтобы мои дети научились принимать решения, чтобы мне не пришлось постоянно делать это за них. Я также хочу, чтобы они научились думать над проблемами. Поэтому я делюсь своими мыслями так часто, как только могу. Но могут быть веские причины для «я так сказал». Это может оборвать зациклившийся разговор. Или, что еще лучше, остановить его до его начала.

Это тонкий баланс, и мне не всегда удается его найти. С ума можно сойти, когда ребенок не хочет делать то, что ты говоришь, а дела нужно закончить быстро. Иногда я слышу, как из моего рта вылетают мамины фразы: «Тебе не нужно спрашивать почему. Тебе просто нужно слушать». Но я стараюсь напомнить себе, что их желание понять почему вполне логично. Ведь они должны получить объяснения, если не сейчас, то потом. Но также я хочу, чтобы они усвоили: иногда нужно признать, что право решать иногда имеет кто-то другой.

Раз, возможно, является ведущим мировым авторитетом в области авторитета. Многих людей привлекает его идея о том, что авторитет должен обслуживать своих подопечных. Но его влияние выходит далеко за рамки этой темы. Он повлиял на то, как поколения философов думают о законе и морали. Но самое большое влияние на мою жизнь Раз оказал не своей работой, а актом доброты.

Я поступил в Оксфорд по стипендии Родса. После получения стипендии вы должны подать заявку на участие в программе. Я подал заявление на философский факультет, которое было быстро отклонено. Они решили, что мне лучше стать политологом. Это было не так интересно, поэтому я подал заявление на юридический, решив, что это позволит мне продвинуться в изучении права – и, возможно, когда-нибудь я стану крупным международным адвокатом.

Но я не мог бросить философию. Как только я оказался в Оксфорде, я начал, помимо юридических лекций, ходить на философские. Мне нравились лекции Раза. Он был пугающим. Но предмет совмещал мои интересы. Это были лекции по философии права. И оказалось, что в Оксфорде можно получить докторскую степень по этому предмету. Поэтому я спросил, могу ли я поменять специальность. Несколько человек сказали мне «нет». Было уже слишком поздно. У меня не было должной квалификации. Все это было правдой. Но потом я спросил Раза. И он согласился. Еще лучше – он взял меня в ученики. Это было безумно любезно – это означало больше работы для него, и я не перестаю быть ему благодарен.

Чем я отплатил Разу? Ну, помните, у меня в детстве была такая бунтарская натура? Она перешла в мою академическую карьеру. Как только я стал студентом Раза, я задался целью показать, что его труды об авторитете ошибочны. И не слегка, не в каком-то смысле. А просто категорически неправильны, в том плане, что нужно начинать все сначала.

Раз не возражал. А если и был против, то не сказал мне. Но я сомневаюсь, что это так. Потому что именно так и работает философия. Вы что-то говорите, а окружающие пытаются доказать, что вы не правы. Это может быть неприятно, но гораздо хуже, когда люди игнорируют ваш труд. Если вы не написали ничего достойного критики, значит, вы не создали ничего стоящего.

Знаменитый своей грубостью шеф-повар Гордон Рамзи может помочь нам увидеть проблему, касающуюся авторитета в интерпретации Раза. Много лет назад он вел шоу под названием «Кошмары на кухне». В каждом эпизоде Рамзи пытался оживить прогорающий ресторан. В какой-то момент он оказывался на кухне и наблюдал, как какой-то бедняга плохо готовит. Рамзи становился все краснее, и, когда его гнев закипал, он начинал лаять, указывая людям, как правильно делать. Все это было очень неприятно, поскольку не было никаких причин быть таким грубым. Но в то же время это доставляло огромное удовольствие, поскольку Рамзи в какой-то степени бушевал по поводу каждого блюда, которое было подано вам в заведении, где не позаботились о том, чтобы готовить лучше.

Были ли повара на этих кухнях обязаны выполнять приказы Рамзи? Рамзи руководил ресторанами, увешанными звездами «Мишлен», так что можно с уверенностью предположить, что он солидный шеф-повар. Конечно, стоит ожидать, что он более талантлив, чем повара в этих провальных ресторанах. Так что если Раз прав, то повара должны делать именно то, что говорит им Рамзи. Иначе они нарушат свой долг.

Теперь я хочу немного сместить сюжет. Забудьте о шоу. Представьте, что Рамзи ужинает со своей семьей, обычный посетитель обычного ресторана, без съемочной группы. Ему подают суп, он пробует, и он ужасен. Мгновенно он вскакивает на ноги. Он врывается на кухню и начинает отдавать приказы, как в шоу. Повара в недоумении. Но один из них узнает Рамзи.

– Это Гордон Рамзи, – шепчет он своим растерянным коллегам.

Теперь все знают: этот человек, отдающий приказы, не сошел с ума. Более того, он лучший повар на кухне. Обязаны ли все делать то, что он говорит? Или же они могут сказать: «Убирайся, Гордон».

Я на стороне «Убирайся, Гордон». Сам факт, что Рамзи готовит лучше, еще не дает ему права командовать кем-либо. В «Кошмарах на кухне» повара заранее согласны участвовать в шоу, поэтому они могли быть обязаны согласиться с его условиями. Но если они и были обязаны, то в силу того, что согласились, а не потому, что Рамзи лучше как повар. Талант Рамзи не дает ему права врываться в кухни и отдавать приказы[25]25
  Рамзи, вероятно, будет нарушителем, если ворвется на случайную кухню, но я не думаю, что это причина отсутствия у него полномочий. Посадите его за стойку в закусочной, пусть он отдает приказы повару, тогда он тоже выйдет за рамки. Это не его дело – приказывать случайным людям.


[Закрыть].

Это значит, что Раз не прав; тот факт, что кто-то может помочь вам добиться большего, нежели вы могли бы сделать сами, не дает ему автоматического права командовать. Конечно, было бы разумно прислушаться к нему, поскольку так вы добьетесь большего. Но вы не обязаны его слушать. Во многих сферах жизни вы вольны совершать собственные ошибки. Если вы хотите сварить плохой суп на своей кухне, это ваше дело. Никакой Гордон Рамзи не имеет права требовать, чтобы вы делали все по его примеру.

* * *

Поэтому нам нужен новый подход к авторитету, и, как обычно, нам поможет Хэнк. Его первое знакомство с политической философией произошло в семь лет, сразу после того, как мы посмотрели диснеевскую экранизацию «Рапунцель». Он пытался осмыслить идею о том, что король может распоряжаться людьми.

– Если ты зовешься королем, это еще не значит, что ты главный, – предположил он.

– Во многих странах, – объяснил я, – король был самым главным. Но людям это не понравилось, поэтому некоторые страны избавились от своих королей. А некоторые их оставили, но они больше не главные.

– Но слово «король» ничего не значит, – настаивал Хэнк. – Только потому, что люди называют тебя королем, ты не можешь никому указывать, что делать. Это же просто слово.

– Верно, – сказал я. – «Король» – это просто слово. В некоторых странах были другие слова для обозначения главных людей, например «император» или «царь».

– Но неважно, как тебя называют люди, – сказал Хэнк. – Твое имя не означает, что ты главный.

– Да, но «король» – это не имя. Это название работы. И именно эта профессия делает тебя главным.

– Король – это работа? – спросил Хэнк.

– Да. Это как быть тренером. Тренер Бриджетт руководит твоей футбольной командой потому, что ее зовут Бриджетт? Или потому, что она тренер?

– Потому, что она тренер, – сказал Хэнк. – У тренеров много разных имен.

– Да. Как и у королей. Важна работа, а не то, как люди их называют.

* * *

В этом разговоре мы с Хэнком начали разрабатывать более точную теорию авторитета. В некоторых сферах деятельности люди занимают руководящие должности. Их легко назвать: босс, родитель, тренер, учитель, автоинспектор и так далее. Люди, занимающие все эти позиции, утверждают, что могут обязать (по крайней мере, некоторых) других, просто приказав им действовать. Чтобы решить, обладают ли они такой властью, мы должны спросить, стоят ли эти роли того – хотим ли мы видеть их в своей жизни, должны ли люди обладать присущей им властью. Но мы не должны думать об этой роли изолированно. Мы должны думать о ней в связи с остальной функцией должности.

Позвольте мне показать вам, что я имею в виду. Быть родителем – значит занимать позицию, которая имеет много особенностей. Если вы собираетесь объяснить кому-нибудь суть этого понятия, естественно было бы начать с обязанностей. Вы должны кормить своего ребенка, обеспечивать его безопасность и так далее. И ваша обязанность – позаботиться о том, чтобы ребенок стал компетентным взрослым. Это означает, что вы должны научить ребенка думать и действовать в различных ситуациях.

Все это было бы трудно сделать, если бы у вас не было права устанавливать требования к своему ребенку. Например, мы обязываем наших детей выполнять работу по дому отчасти для того, чтобы в будущем они могли сами о себе позаботиться. Мы также хотим, чтобы они считали своей обязанностью участвовать в коллективных проектах, таких как поддержание чистоты. Кроме того, мы определяем время сна для наших детей, чтобы они высыпались.

Почему родители имеют авторитет над своими детьми? Потому что они несут ответственность. Родительские права и обязанности – это совокупность. Мы можем по-разному организовать уход за детьми. Мы могли бы не поручить это родителям, а увезти их, скажем, в деревню. Иногда мы так и делаем. Но есть веские причины возлагать основную ответственность на родителей, не в последнюю очередь потому, что они, скорее всего, особенно привязаны к своим детям.

Вы наверняка слышали принцип Питера Паркера: «С большой силой приходит большая ответственность». Позвольте предложить вам принцип Паркера Питера: «С большой ответственностью приходит большая сила». Это не всегда верно. Но к авторитету родителей это относится. Вы можете командовать своими детьми, потому что ваша работа – заботиться о них.

Обратите внимание, как эта история отличается от версии Раза. В его картине родитель обладает авторитетом потому, что может командовать своим ребенком. Но компетентно командовать детьми могут многие. Когда мои дети были маленькими, практически каждый взрослый, с которым они сталкивались, мог принять лучшее решение, чем они сами. (Вспомните, как Рекс не хотел надевать обувь.) Но никто из этих взрослых не имел права командовать моими детьми, если только они не занимали какую-то авторитетную по отношению к ним роль[26]26
  Это упрощенно. Большинство людей, которые могут командовать моими детьми, занимают авторитетные по отношению к ним роли – тренеры, учителя или няни. Но когда наши дети идут в гости к друзьям, присутствующие там родители тоже имеют право немного ими командовать. Некоторые из их полномочий основаны на местоположении: владелец дома решает, что там можно делать. (Владелец – это авторитет над частью собственности и отношениями других людей к ней.) Но некоторые из них обязаны тем, что эти родители на время встают на наше место – временно занимают ту роль, которую играли бы мы, будь мы там. (Закон гласит, что они действуют in loco parentis – вместо родителей.) Как только я появляюсь, эта часть авторитета переходит обратно ко мне.


[Закрыть].

Суть в том, что авторитет прикрепляется к роли, а не к человеку. Я могу устанавливать правила для своих детей потому, что я их родитель, а не потому, что я хорошо умею это делать. При этом, если бы я был действительно плох в этой работе, я должен был бы ее потерять. Компетентность имеет значение. Но сама она не дает полномочий. Это часть родительских обязанностей.

* * *

А как насчет других авторитетов? Можем ли мы рассказать о них аналогичные истории? Возможно, хотя для разных ролей следует ожидать разного. Учителя, например, несут гораздо более ограниченную ответственность за детей, чем родители, и это ограничивает сферу их авторитета. Они отвечают за благополучие своих учеников, пока те находятся в школе, и за их образование в целом. Они могут отдавать распоряжения, чтобы помочь выполнить эти обязанности. Но они не могут решать, как часто ребенок ест дома или сколько времени он проводит за экраном. Если у них есть мнение по этим вопросам, они дают родителям советы, но не приказывают.

Но не все полномочия основаны на ответственности. Работники в большинстве своем являются взрослыми людьми. Работодатели не родители. Так почему же начальники имеют право командовать людьми? У руководителей все же есть обязанности – перед начальством, клиентами, акционерами и т. д., – и иерархическое управление может помочь в выполнении задач. В некоторых отношениях начальник похож на баскетбольного тренера, помогающего координировать действия, чтобы группа могла достичь того, чего не смог бы добиться каждый в отдельности. Но тот факт, что начальнику целесообразно руководить людьми, не объясняет, почему он должен это делать. В конце концов, начальник не может командовать никем, кроме как своими подчиненными.

А сотрудниками почему может? Ну, они подписались на эту работу. Это кажется важным. И они могут уволиться, если захотят. Это тоже кажется важным. В итоге можно сказать, что работники соглашаются на то, чтобы ими командовали. Это то, что они выбирают, предположительно потому, что им нравится зарплата, которая к этому прилагается.

Проблема тут в том, что это не имеет под собой реальной основы. Большинство людей работают из экономической необходимости. Им нужно платить за еду, жилье и длинный список других необходимых вещей. Это означает, что они не могут свободно покинуть свою работу, по крайней мере не найдя другую. В лучшем случае они могут выбрать себе начальника. Но они не могут сделать выбор в пользу полной свободы от начальства. А когда рабочих мест не хватает, у них практически нет и возможности выбирать начальника.

Хуже того, в Америке начальство наделено почти диктаторскими полномочиями. Большинство работников могут быть уволены по желанию руководства – по любой причине или вообще без нее. Это дает работодателям почти неограниченный контроль над жизнью своих сотрудников. Ваш начальник может уволить вас за то, что вы повесили на лужайке политический плакат. Или за то, что вы не причесались так, как ему хотелось бы. Или за то, что вы слишком хорошо справляетесь со своими обязанностями[27]27
  Основным исключением является антидискриминационное законодательство. Вы не можете уволить человека за его расу, религию, пол и так далее.


[Закрыть].

Если у вас сложилось впечатление, что я считаю это плохим, то так оно и есть. Будучи профессором со статусом, я один из немногих американцев, кто защищен от прихотей своего начальника. Меня нельзя уволить без веской причины, что дает мне свободу говорить то, что я хочу. И мне не нужно год за годом тревожиться по поводу того, будет ли у меня работа. Моя должность принадлежит мне до тех пор, пока мне не надоест.

Некоторые люди считают, что у меня не должно быть этих гарантий; они хотели бы, чтобы статус моей должности исчез. Почему профессора должны получать такие хорошие условия, когда остальная Америка живет в условиях экономической нестабильности? По-моему, лучше перевернуть вопрос: почему мы позволяем стольким американцам жить в условиях экономической незащищенности и подчиненности работодателям?

Если вас интересует этот вопрос – а я надеюсь, что так оно и есть, независимо от того, являетесь ли вы начальником, работником или и тем и другим, – у меня есть философ в помощь. Моя коллега из Мичигана Элизабет Андерсон – один из самых важных мыслителей в современном мире. Она подталкивает людей к мысли, что самое деспотичное правительство, с которым взаимодействует большинство людей, не связано с какой-либо политической властью и это их работодатель.

Магазины розничной торговли регулярно обыскивают вещи сотрудников без ордера, даже не думая о том, что они что-то делают не так. Они переназначают рабочие смены почти без предупреждения. Они устанавливают правила прически и макияжа. Работники складов и фабрик постоянно находятся под наблюдением; регламентируются даже походы в туалет. Если вам повезло работать «белым воротничком», вы, вероятно, не страдаете от такого рода вмешательства. Но вы тоже можете быть уволены в любой момент. И тогда вы окажетесь беззащитны.

Книга Андерсон «Частное правительство: как работодатели управляют нашей жизнью (и почему мы не говорим об этом)» исследует, как мы смирились с этой ситуацией и что с этим можно сделать. Перемены не придут легко, но есть много способов улучшить ситуацию. Мы можем ограничить практику найма по собственному желанию. Можно предоставить работникам право участвовать в управлении на рабочем месте, чтобы учитывать их интересы. Мы также можем изменить условия, в которых работаем, гарантируя базовый доход и медицинское обслуживание, чтобы никто не был вынужден работать на недобросовестного работодателя.