Текст книги "Корабль для уничтожения миров"

Аналитик

На пункте анализа данных без всякого предупреждения воцарился хаос.

Лейтенант Аманда Тайер в это время, можно сказать, находилась далеко от своего рабочего места – в том смысле, что она наблюдала за полетом самого передового из дронов-«разведчиков». Дрон был в одной минуте полета от точки максимального приближения к риксскому крейсеру. Управлял «разведчиком» мастер-пилот Иоким Маркс. Он пытался совершить какой-то отчаянный маневр, какую-то непрямую атаку на риксский корабль. Логика его действий до конца была понятна только ему самому. Тайер спрашивала у него, что он задумал, но Маркс в ответ только проворчал что-то неразборчивое. Он слишком сосредоточился на пилотировании и потому вразумительно ответить не смог.

Тайер просматривала цепочку данных, собранных Марксом, – изображения риксского крейсера, полученные дроном мастера-пилота. Пока что это были лучшие разведывательные данные о вражеском корабле. Тайер пыталась найти слабые места риксов, пыталась найти ключик к конфигурации крейсера и хоть какие-нибудь признаки нанесенных всем арсеналом «Рыси» повреждений.

Вот ведь обидно! Маркс подвел дроны так близко, и все же изображения поступали размытые, они были не намного лучше тех, что получались при отдаленной сверхсветовой съемке. Как лейтенант Тайер жалела о том, что Марксу нельзя включить активные датчики! Но конечно, если бы он так поступил, его разведчик не смог бы долго протянуть. Ближняя линия обороны риксского крейсера выглядела весьма надежно.

Тайер пошевелила пальцами, и поле ее вторичного зрения передвинулось ближе к черным дронам-мониторам, которые заметила, только когда они открыли огонь по каким-то вспомогательным дронам Маркса. Обычно такие черные дроны оставались практически невидимыми, но сейчас на фоне залитой солнцем сети принимающей антенны риксского крейсера Тайер разглядела еще несколько этих мониторов. Те три из них, которые открыли огонь, оказались в нужное время в самом нужном месте; то ли риксы удачно угадали, то ли мониторов было столько, что они перекрывали все подступы к крейсеру. «Сколько еще этих мрачных и бесшумных дозорных затаилось перед риксским кораблем?» – гадала Тайер.

Вдруг ей на плечи легли руки начальника. За ее креслом стоял Кэкс. В маленьком помещении аналитического отдела работали пятеро сотрудников. На то время, пока фрегат принимал боевую конфигурацию, их обычный, довольно большой отсек значительно урезали ради расширения двух соседних артиллерийских. «Рысь» качнуло – и Кэкс нервно сжал пальцы. Холодные дюзы вызывали качку, похожую на морскую.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – спросил Кэкс.

Она кивнула.

– Они конфигурированы для упорной обороны, сэр.

– Посмотри, нельзя ли сделать хоть какие-то расчеты. Капитан захочет знать, сколько там этих «чернушек», прежде чем «Рысь» подойдет ближе.

– Да, сэр, но я вам уже сейчас могу сказать, что их никак не меньше сотни.

– Сотни?

– Если взять за…

И тут вдруг в помещение ворвался оглушительный шум. Сильнейший шквал налетел на Тайер, ее привязные ремни порвались, она упала с кресла на пол. Кожу на открытых участках тела – кистях рук и щеках – ободрало. Рот и глаза лейтенант инстинктивно закрыла. Но давление в помещении резко упало, и глаза у Тайер выпучились.

Лейтенант Аманда Тайер, как все прочие новобранцы во флоте, десятки раз участвовала в учениях по поведению в условиях декомпрессии. Ей были хорошо знакомы ощущение расширения грудной клетки, дикая боль в ушах и глазах. Но в реальных условиях боя почувствовать декомпрессию на себе ей довелось впервые.

Чувство было такое, словно внутрь нее забрался какой-то демон и выталкивал из ее тела дыхание. Тайер вспомнила о символе на дверях комнаты для учений по декомпрессии. Там был изображен Асфикс – тот самый дух, который прилетает к мертвым, чтобы украсть их последний вздох. В затуманившемся поле синестезического зрения перед ней вдруг на миг возник образ Асфикса – выпученные белки пустых глаз, широко раскрытый жадный рот, алчущий проглотить ее жизнь.

Но Тайер сумела собраться с силами. Она пошевелила пальцами, и по ее команде все синестезические изображения исчезли. Аманда увидела перед собой лицо Кэкса. Но и в поле нормального зрения он выглядел ужасно – обгоревший, обливающийся кровью. Кожа у него на щеках висела клочьями, будто ее пытались сорвать с лица какие-то голодные насекомые.

– Стекло, – хрипло произнес Кэкс.

Тайер выползла из-под него. Она провела ладонями по раскачивающемуся полу в поисках чего-нибудь, за что можно было ухватиться, и в подушечки пальцев тут же вонзились крошечные осколки стекла. Ее скафандр был порван, кое-где она ощущала прикосновение острых осколков. Казалось, ловкие фибростеклянные пальцы тянутся к ее коже.

Остальные трое аналитиков были в ступоре. Их лица и кисти рук исполосовали тысячи крошечных осколков. Фосфорное пламя угасло слишком быстро и не задело их.

Старшина Роджерс, удержавшийся в кресле, кашляя, выговорил:

– Это… стекло. Из оптического кабеля… вон оттуда.

Он указал на отверстие переходного колодца, откуда клубами вылетал светящийся густой туман – не то пар, не то пыль. Ну конечно! Помещение аналитического отдела примыкало к одному из громадных процессорных блоков «Рыси» – колонне из прочного оптического кремния и фосфора. До сих пор Тайер не следила за показаниями диагностического канала и, вызвав его теперь, узнала о том, что в корабль попало несколько реактивных снарядов.

Этим и объяснялась мгновенная вспышка. Квантовые компьютеры на борту «Рыси» использовали атомы фосфора, суспензированные в кремнии, в качестве квантобитов. В высвобожденном состоянии фосфор обладал воспламеняемостью – настолько высокой, что мог вспыхнуть даже в помещениях, где из-за декомпрессии осталось совсем мало кислорода.

Тайер прикрыла рот болтающимся лоскутом скафандра, чтобы уберечь легкие от стеклянной взвеси, заполнившей помещение, и снова посмотрела на Кэкса.

Он лежал, зажмурившись, и из-под его плотно сжатых век текла кровь. Единственный из аналитиков, на ком не было шлема, он заслонил собой Тайер от смерча битого стекла и горящего фосфора.

– Медицинская часть, медицинская часть, – прохрипела Тайер, морщась от боли. Ее горло было исколото мелкими частичками стекла. – Нам нужна серьезная врачебная помощь. Говорит аналитический отдел номер один, палуба четырнадцать.

Она услышала приглушенные голоса членов экипажа. Другие отсеки корабля тоже просили о медицинской помощи.

Руководитель группы аналитиков Кэкс приподнял окровавленную руку, сжал лодыжку Тайер, закашлялся. Она опустилась на колени рядом с ним.

– Не пытайтесь говорить, сэр, – попросила она.

– Мониторы, Тайер. Продолжай следить, – выдавил он.

Тайер оглянулась, обвела взглядом товарищей и поняла, что «Рысь» продолжает бой. В отсутствие Кэкса командование группой должна была взять на себя она. От мастера-пилота Маркса поступали поистине бесценные данные, а сам он был слишком сильно сосредоточен на пилотировании дронов, чтобы иметь возможность сделать выводы о тактическом значении того, что видел.

– Роджерс, попробуй помочь руководителю, – распорядилась Тайер. – Остальные – по местам и за работу.

Еще не окончательно оправившиеся от шока, ее товарищи послушно выполнили приказ. Тайер вернулась к своему креслу, села, машинально проверила замки порванных ремней и погрузилась в созерцание поля вторичного зрения. Она пошевелила окровавленными пальцами, и перед ней снова возникло изображение, передаваемое дроном-«разведчиком».

Мастер-пилот Маркс находился под обстрелом.

Пилот

Маркс обнаружил, что он еще жив.

Маленький робот-уборщик сновал у него под ногами и, урча, засасывал тонкую пленку желчи. От этого урчания Маркса опять замутило. Руки у него дрожали, а в ушах звенело из-за того, что где-то неподалеку явно произошла декомпрессия.

В «Рысь» действительно попали. Но Заю каким-то образом удалось спасти фрегат. Наверняка в корабль попали не все пять тысяч «стайников», а судя по всему, лишь с десяток. Маркс просмотрел «иконки» внутренней диагностики. Погибло не более двадцати членов экипажа. Он отвел взгляд от экрана, не желая пока узнавать их имена. Решил, что сделает это позже.

Сейчас главное было – убедиться в сохранности контрольного оборудования: сверхсветовой антенны, обеспечивающей Марксу связь с дронами. Антенна работала. Перед мастером-пилотом по-прежнему открывалась панорама событий в поле зрения дрона-«разведчика», пусть и туманная. Маркс посмотрел на часы. Оставалось еще тридцать секунд до того мгновения, как его дронный авангард минует риксский крейсер и перестанет иметь какое-либо отношение к бою.

Еще оставался шанс.

Но оставался и вопрос: как протаранить погибший пескоструйщик?

Маркс подсчитал оставшиеся резервы. Вблизи риксской линии обороны осталось только четыре дрона, способных откликаться на его команды. Сам разведчик, кувыркающийся в пространстве без ядерного двигателя. Два лазутчика-невидимки – размером меньше мячиков-попрыгунчиков. И еще безоружный дрон-«приманка». Если бы хоть один из них включил активные датчики или значительно увеличил ускорение, то риксские дроны-мониторы разделались бы с ним за считаные секунды. Теперь, когда дрон-разведчик приближался к жаркому мареву, окружавшему антенну крейсера, Маркс хорошо видел дозорных: ряд за рядом тянулись и тянулись черные дроны-мониторы, темные пятнышки на отражающей поверхности антенны.

«Господи милосердный! – подумал Маркс. – Для нападения – всего несколько тысяч “стайников” да дронов-“охотников”, а все прочее брошено на оборону!» Получалось, что риксский капитан ценил принимающую антенну превыше всего.

Маркс покачал головой. У «Рыси» не было ни единого шанса победить.

Глядя на шеренги устрашающих мониторов, Маркс завидовал их огневой мощи. Вот бы ему сейчас хоть несколько таких черных дронов да пальнуть бы из них по антенне…

И тут мастер-пилот понял, что ему нужно делать.

Все было проще простого.

Он проследил за траекторией своих четырех дронов, приближавшихся к риксскому крейсеру и при этом подлетавших все ближе друг к другу. Первым летел дрон-«приманка». Этот маленький дрон был устроен так, что каждые несколько минут испускал широкий диапазон электромагнитных волн и тем самым отвлекал на себя огонь от более важных объектов. Покуда дрон молчал, он был невидим, двигался с пассивными датчиками и производил передачу изображения только того, что находилось прямо перед ним. До сих пор Маркс вел этот дрон бесшумно, но теперь понял, как его можно использовать.

Дроны-«лазутчики» оставались единственными, которые Маркс мог передвигать незаметно. Они были оборудованы реактивными двигателями «холодного» типа – медленными, но бесшумными с точки зрения радиации. Один из них Маркс пустил рядом с дроном-«приманкой» и осторожно пристыковал их друг к другу. Пусть картинка выглядела размытой и туманной, но при ускорении десять метров в секунду Маркс мог бы протаранить колибри.

Мастер-пилот подтолкнул дрона-«приманку» дроном-«лазутчиком» и направил первого по новому вектору к пескоструйщику. Ругаясь на чем свет стоит, он вывел на максимум мощность ленивых реактивных двигателей. Еще через двадцать секунд его маленький отряд должен был оказаться позади риксского крейсера.

Маркс дождался того момента, когда дрон-«приманка» оказался в каком-нибудь километре от пескоструйщика, и включил его ядерный двигатель. Дрон понесся к пескоструйщику в облике «приманки», то есть развопился, можно сказать, во всю глотку.

И тут Маркс кое-что увидел.

Дрон-«приманка» заполнял пространство на расстоянии в несколько световых секунд вокруг себя всем спектром электромагнитных волн. Для риксов, по идее, это должно было выглядеть так, будто откуда ни возьмись рядом с крейсером возникла целая флотилия дронов.

Чернобокие мониторы не заставили себя ждать. Пространство рассекли струи выпущенных ими пуль. На фоне сенсорных воплей «приманки» пули выглядели как трассирующие. Град пуль первым делом осыпал «лазутчик-невидимку», потом досталось дрону-«приманке», и на какое-то время в поле зрения Маркса воцарилась неразбериха. А еще через несколько секунд он увидел, что цистерны пескоструйщика насквозь пробиты попавшими в них пулями, начиненными обедненным ураном.

– Просто блеск, – пробормотал Маркс, глядя, как в поле синестезического зрения полыхают вспышки взрывов. У «оглохшего» пескоструйщика, оказывается, еще сохранились запасы топлива! «Грязное» радиоактивное топливо взрывалось и пылало.

Взрыв за взрывом, словно целый мешок гранат.

Риксы сделали за Маркса его работу.

Облако алмазного песка превратилось в огромный бесформенный комок, нечто вроде амебы с раскинутыми в стороны псевдоподиями. К тому моменту, когда эта «амеба» ударила по риксской принимающей антенне, ее поперечник составлял около четырех тысяч километров, а летел песок с относительной скоростью в три тысячи километров в секунду. Град пуль еще и подтолкнул облако сбоку, и оно набросилось на антенну, будто порыв сирокко.

Маркс включил активные датчики своего «разведчика», чтобы компьютеры «Рыси» смогли записать картину нанесенных антенне повреждений максимально подробно. Затем он откинулся на спинку кресла, чтобы насладиться фейерверком. Громадная принимающая антенна полыхала от края до края – словно слюдяная пустыня под утренним солнцем.

Гигантская конструкция начала морщиться, складываться, будто огромный кусок ткани на ветру.

Но тут огонь чернобоких дронов-мониторов наконец добрался до отчаянно передающего сведения дрона-разведчика, и поле зрения Маркса стало мертвенно-голубым.

Канал связи прервался.

Маркс включил линию связи с Хоббс.

– Мастер-пилот сообщает об окончании выполнения полученного задания, – сказал он. – Риксская принимающая антенна разрушена.

Аналитик

Тайер присвоила сигналу Маркса высшую степень приоритета и записала его с максимальным разрешением.

Наконец-то удалось получить сносное изображение вражеского крейсера.

Сигнал длился всего несколько секунд. Ураганный огонь десятка черных мониторов обрушился на передовые дроны Маркса, и их разнесло на куски. Канистры с алмазным песком взорвались. Тайер, широко раскрыв рот, смотрела, как песок разрывает паутину риксской принимающей антенны.

– Он сделал это! – воскликнула она.

А потом дуга огня потянулась к отважному дрону-«разведчику». За несколько секунд до того, как его сигнал утих, на разрывающуюся конструкцию гигантской антенны упали лучи солнца Легиса, и ужасающее зрелище предстало во всей красе. У лейтенанта Тайер захватило дух.

Она думала, что дроны Маркса напоролись на плотное сосредоточение мониторов, которые стреляли наугад. Даже самые крупные из риксских кораблей обычно летали в сопровождении всего нескольких десятков черных мониторов; тяжелое, громоздкое вооружение этих дронов было не так-то просто поддерживать в рабочем состоянии, и служили они прежде всего оружием оборонительного характера.

Но теперь Тайер видела на сверкающем фоне корчащейся в предсмертных муках антенны целую орду мониторов. Они рассредоточились огромным черным шестиугольником.

Их были сотни.

А потом синестезическое поле зрения померкло. Дрон-разведчик из отряда Маркса в конце концов погиб.

Лейтенант Тайер услышала, как заклокотало в горле у лежавшего на полу мастера-аналитика Кэкса, но не стала откликаться на этот страшный звук. Она еще раз прокрутила назад запись, сделанную «разведчиком», и остановила кадр с изображением дронов-мониторов.

Тайер невольно моргнула, глядя на них.

Это было оружие ближнего боя, прежде всего – оборонительное. Мониторы не имели ни двигателей, ни мощного компьютерного интеллекта, зато они могли без устали палить реактивными снарядами. И если бы относительно небольшой боевой корабль – такой как «Рысь» – столкнулся бы с сотнями таких дронов, то его просто разнесло в клочья в результате объединенной кинетической атаки.

А «Рысь» шла прямиком к риксскому крейсеру, а следовательно, к обороняющему крейсер полю мониторов, не подозревая о том, что они поджидают ее – молчаливые и смертельно опасные.

Тайер должна была предупредить капитана.

Она включила линию связи с Хоббс. Старший помощник сразу не ответила; наверняка на связь с ней пытались выйти офицеры более высокого ранга.

Тайер ждала, шли секунды, «Рысь» двигалась навстречу черным дронам-убийцам, и с каждой секундой приближалась к ним на три тысячи километров.

– Приоритет, приоритет.

В поле вторичного зрения Тайер появилась «иконка» приоритета. Значок предназначался только для «самых неотложных сообщений», а этот термин здесь, в аналитическом отделе, звучал зловеще. Кэкс им никогда не пользовался. Тайер, естественно, даже не думала, что ей когда-то доведется самой воспользоваться этим значком – это относилось исключительно к компетенции мастера-аналитика. И если она ошибалась относительно опасности, которую представляло собой поле мониторов, то, подняв ложную тревогу во время боя, могла навсегда запятнать свою репутацию.

Тайер снова пристально посмотрела на замерший на экране кадр.

«Их сотни», – напомнила она себе.

Подсчет был безошибочен.

Она снова переключилась на диагностический канал. При обстреле пострадали люди по всему кораблю, обшивка и оборудование получили повреждения, несколько человек погибли. Могло пройти еще несколько минут, пока Хоббс ответила бы какому-то лейтенанту.

Тайер приложила к «иконке» дрожащую, окровавленную руку.

«Нет допуска», – ответила «иконка».

Тайер выругалась. Кэкс был еще жив и находился в помещении аналитического отдела. С точки зрения «Рыси» он по-прежнему оставался руководителем и был единственным из аналитиков, кто имел право вынести суждение о категории важности информации. Тайер очистила вторичное поле зрения и опустила взгляд. Роджерс сидел на полу, прижав к себе голову мастера-аналитика. Казалось, от лица у Кэкса совсем ничего не осталось.

На мгновение у Тайер мелькнула мысль: «А работает ли у него вторичное зрение, притом что нет глаз?»

Спрашивать времени не было. Кэкс едва дышал. С такими травмами он не мог ясно мыслить.

– Роджерс, – распорядилась Тайер, – вынесите мастера-аналитика из помещения.

– Что?

– Поднимите его и вынесите из помещения. Уберите его отсюда.

Тайер старалась, чтобы ее слова прозвучали как можно более строго и убедительно. Хрипота в голосе прибавила авторитета, которого ей пока недоставало.

Роджерс растерялся, поглядел на остальных двоих сотрудников.

– Роджерс! «Рысь» не распознает моего ранга, пока он находится здесь!

– Но еще полно стекла за…

– Выполняй!

Роджерс вскочил и проворно нагнулся, чтобы поднять с пола израненного Кэкса. Он подтащил окровавленного начальника к двери, а оттуда – к переходному колодцу. Порванный скафандр Кэкса шуршал на рассыпанном по полу битом стекле.

Тайер глубоко вдохнула и снова прикоснулась к «иконке» приоритета.

– Пожалуйста, услышьте меня, – пробормотала она в отчаянии.

«Иконка» переместилась в воздухе, превратилась в яркую точку, а затем последовала просьба изложить сообщение. Тайер передала кадр с изображением орды черных дронов-мониторов и дала команду «отправить».

Через несколько секунд перед ней возникло лицо Хоббс.

– О боже! – воскликнула старший помощник.

Тайер облегченно вздохнула. Судя по голосу Хоббс, та все поняла правильно.

– А Кэкс где, хотела бы я знать?

– Ранен. И похоже, ослеп.

– Погано. Поднимайтесь в тактический отсек, к капитану, – приказала старший помощник. – И будьте готовы все объяснить.

– Да-да. Хорошо.

– Нам придется немедленно увеличить ускорение. Для пользы дела мы потеряем оболочку, – продолжала Хоббс, разговаривая, видимо, сама с собой. – Так что уж лучше вы поубедительнее докладывайте, Тайер.

Тайер, нервно сглотнув подступивший к горлу ком, вылезла из кресла.

Если она ошиблась – ее карьере пришел конец. А если она была права, то «Рыси» грозила ужасная беда.

Сенатор

Они смотрели на нее испуганно – им было и любопытно, и страшновато. В их зрачках отражался летящий шар, освещавший ей дорогу, и глаза ночных хищников вспыхивали багряными огоньками.

Нара Оксам гадала: уж не выпускают ли в затемненных залах Алмазного дворца каких-нибудь маленьких грызунов, дабы любимицы императора могли развлечься. Вряд ли, конечно, воскрешенные зверьки были такими уж агрессивными охотниками. Нара шла вперед, а кошки лежали компанией на невысокой кушетке возле окна, царственно бдительные, но при этом ленивые, словно разжиревшие домашние мурлыки. Возможно, как и воскрешенные люди, они получали удовольствие от созерцания черных картин или совершения бесконечных паломничеств. Нара видела зубчики симбиантов вдоль спин кошек – награды за те страдания, которые довелось пережить их сородичам во время священных экспериментов.

«Они мертвые», – напомнила себе Нара.

– Сенатор.

Из темноты донесся голос, не похожий на человеческий. Оксам вздрогнула.

– Прошу простить меня, сенатор Оксам. – К краю круга света, отбрасываемого шаром-фонарем, шагнул представитель Чумной Оси. Он сохранил учтивую дистанцию. – Мой биокостюм позволяет мне сносно видеть в темноте. Вы меня видеть не можете, так что простите за неожиданность моего появления.

В тихом коридоре едва слышалось негромкое шипение фильтров биокостюма. Нара постаралась не думать о тех болезнях, которые пытаются вырваться на волю из-под защитного костюма выходца с Чумной Оси, жаждут заразить ее и погубить все человечество.

– Значит, вы умеете видеть в темноте. Почти как домашние зверушки нашего монарха, – сказала Нара и указала на светящиеся в темноте кошачьи глаза.

Повисла пауза. Может быть, оскорбление попало в цель? Лицо представителя Чумной Оси пряталось за непрозрачной лицевой пластиной, и его выражение прочитать было невозможно. Уже несколько недель они вместе заседали в военном совете, а Нара даже не знала, какого пола существо прячется под защитным костюмом – мужчина или женщина.

Так или иначе, этот человек отдал решающий голос в пользу затеянного императором геноцида.

– Вот только эти кошки будут жить вечно, Нара Оксам. Я – нет.

Жителям Чумной Оси нельзя было подсаживать симбиант, который отторгал все болезни и физические дефекты, ведь это было частью его противосмертного эффекта. По этой причине Оксам и ее партия относили жителей Оси к числу живых, то есть к числу союзников в борьбе против императора. Но получилось не так.

Оксам пожала плечами.

– Я тоже.

С этими словами она развернулась и зашагала в сторону палаты совета.

– Сенатор? – негромко окликнул ее представитель Чумной Оси.

– Нас зовет император, – отозвалась Нара на ходу.

Гладкий, жемчужно-белый пол палаты совета прохладно мерцал в ночи, воцарившейся в Алмазном дворце. Мертвые вообще недолюбливали ярко освещенные комнаты в любое время суток, но все же даже в самых сумрачных местах освещение всегда было немного разным, оно отражало смену времен суток и года, а на более эксцентричных планетах – даже наступление равноденствия.

Сенатор Оксам и представитель Чумной Оси явились последними из девяти советников. Мертвая женщина-адмирал еле дождалась их и тут же взяла слово.

– Есть новости с Легиса.

Нара закрыла глаза и сделала глубокий вдох, но тут же заставила себя совладать с волнением.

Воздушный экран заполнился знакомыми схематическими изображениями. Сбавлявший скорость риксский крейсер по плавной дуге шел к Легису, а «Рысь» двигалась по более крутой дуге ему наперерез, в попытке вступить в бой как можно дальше от планеты. На карте малого масштаба, где умещалась вся звездная система Легис, траектории двух кораблей в данный момент соприкасались.

Нара ввела себе довольно высокую дозу противоэмпатического лекарства. Пока его действие не прошло, она видела эмоции своих коллег-советников как бы через полупрозрачную пленку. Остальные «розовые» сенаторы – федералист и утопианец, а также плутократка Акс Минк – вид имели напуганный и заспанный. Даже лоялист Хендерс явно нервничал и не был готов осознать, что проголосовал за массовое убийство. Лица у троих мертвых членов совета были как каменные. Адмирал говорила негромко и сдержанно, генерал внимательно слушал, воскрешенный император смотрел в одну точку – куда-то поверх головы Нары.

Она не ощущала ничего, но за годы жизни научилась сравнивать эмпатические данные с выражением глаз и потому могла читать по лицам, осанке и жестам. Даже несмотря на то, что ее эмпатический дар сейчас был притуплен, Нара понимала, что мертвые мужчины и женщина сильно нервничают.

Что-то пошло не так.

– «Рысь» вступила в бой с риксами примерно тридцать минут назад, – продолжала адмирал. – Согласно последним сообщениям, между кораблями второй контакт.

Нара стиснула зубы. Первый контакт произошел тогда, когда сомкнулись авангарды дронов и началась перестрелка между ними. Второй контакт предполагал столкновение боевых кораблей между собой, то есть вступление в бой ближних подразделений дронов. Начиная со второго контакта можно было ожидать гибели людей.

– На борту «Рыси» есть убитые и раненые, но она пока цела.

«Любым из этих убитых и раненых может быть Лаурент», – подумала Нара.

Но если бы капитан погиб, адмирал, несомненно, упомянула бы об этом.

– Что гораздо важнее, дроны, выпущенные «Рысью», добились успеха в осуществлении главной задачи атаки: они уничтожили риксскую принимающую антенну. В данный момент есть основания полагать, что гигантский разум на Легисе останется в изоляции, и больше с нашей стороны никаких действий в этом плане предпринимать не придется.

Адмирал немного помолчала, давая советникам возможность обдумать эту новость.

Нара видела, как ее собственная растерянность отражается на лицах других советников. Никто из них пока не верил в услышанное. Все ожидали, что адмирал добавит что-нибудь ужасное. Но пауза затягивалась, и члены совета поняли: все так и есть. Причины уничтожать гигантский разум не было. Не будет ни атомной бомбардировки, ни сотен миллионов погибших.

Лаурент спас всех.

А в следующее мгновение советники разом заговорили, будто очнулись после страшного сна. Лоялист Хендерс обхватил голову руками, не пытаясь скрыть своего отчаяния, а у представителя Чумной Оси защитный костюм обмяк и сморщился – похоже, тот, кто находился внутри, испытал облегчение. Другие сенаторы и Минк обратили взгляды к Наре Оксам. Они осмелились выразить ей свое молчаливое уважение.

Нара не позволила ничему из того, что она ощущала, отразиться на ее лице. Она решила, что даст волю чувствам потом.

– Естественно, мы рады этой победе, – изрек император.

Он лгал. Нара в этом не сомневалась. Она видела эту ложь и в нем, и в его мертвых вояках. Они хотели, чтобы Заю не повезло.

– Но что гораздо важнее любой победы, так это наша уверенность в том, что совет был готов пойти на необходимые жертвы.

Впервые за все время Нара увидела, что мало кто рад похвале, слетевшей с уст императора. Живые советники были вовсе не готовы смотреть на то, за что проголосовал военный совет.

Император что-то потерял.

– Мы должны поздравить совет с тем, что было принято верное решение, хотя мы очень рады, что к нему не пришлось прибегнуть.

Все прекрасно слышали, с какой натугой император это произнес.

Нара Оксам мало-помалу начинала лучше узнавать императора, этого моложавого с виду бессмертного человека, и стала понимать, почему тот так люто ненавидит риксов. Их гигантские разумы являлись божествами, противопоставленными собственной фальшивой божественности императора. Он оказался так же завистлив, как любой маленький божок, а Нара Оксам была политиком и хорошо понимала, что такое мания величия, каких бы масштабов эта мания ни достигала.

– Мы в долгу перед Заем, – заявил представитель Чумной Оси.

Некоторые согласно кивнули. Император медленно, будто древняя рептилия, повернул голову и воззрился на существо, облаченное в биокостюм.

– Мы его уже возвысили, – холодно произнес император. – Мы помиловали его после гибели нашей сестры. Вероятно, это он был в долгу перед нами и уплатил этот долг.

– И все же, ваше величество, – сказал сенатор-утопианец, – целая планета спасена от ужасной беды.

– Верно, – подтвердил федералист.

– Я согласна, – добавила Акс Минк.

– Могу ли я напомнить вам о правиле столетнего табу? – осведомился император. – Никто из нас не имеет права говорить о том, что именно предотвратил Зай. Сто лет мы должны молчать об этом.

– И все же он одержал величайшую победу, – возразил представитель Чумной Оси. – Положил блестящее начало в этой войне.

Нара чуть было не улыбнулась. Впервые за все время с первого заседания совета другие советники, кроме нее, осмелились спорить с императором. Не только Зай выиграл это сражение, его выиграли и живые члены военного совета.

Но тут вмешалась мертвая адмирал.

– Пока мы еще не можем открыто сообщить о победе Зая. Через двадцать минут произойдет третий контакт. Вряд ли «Рыси» удастся уцелеть.

Нара сглотнула подступивший к горлу ком. Третий контакт означал непосредственное боевое столкновение кораблей между собой, без всяких дронов.

– А зачем нужен третий контакт, адмирал? – спросила она. – Притом что антенна уничтожена, «Рысь» может уйти. Она меньше и быстроходнее риксского крейсера.

Адмирал махнула рукой, и картина на воздушном экране изменилась. Добавились векторные линии, легли дугами в точках пересечения, словно скрещенные абордажные сабли.

– Капитан Зай предпринял атаку на высокой относительной скорости, чтобы провести дроны через линию обороны риксов и нацелить их на антенну. В данный момент корабли движутся навстречу друг другу слишком быстро, чтобы у «Рыси» была реальная возможность уйти. Служа императору и исполняя волю совета, Зай рискует собственной судьбой.

– На войне без жертв не бывает, – вздохнул император.

Нара с трудом заставила себя сдержать рвавшийся из груди крик. Радость, испытанная ею всего несколько мгновений назад, растаяла, и ее сердце похолодело. Так или иначе, эти мертвецы отомстят Заю. Казалось, будто это император придумал закон инерции специально для того, чтобы убить Зая, невзирая на его героизм.

«Какая я жуткая эгоистка, – думала Нара. – Все мои мысли об одном-единственном человеке в то время, когда спасены миллионы и на борту “Рыси” – триста членов экипажа».

Но для Нары эта битва была бы проиграна, если бы Зай не вернулся назад.