Текст книги "Внебрачный ребенок"

10

Полина

Мне казалось, это совещание никогда не закончится. Но час переговоров и нахождение с Шалимовым в одном кабинете, как выяснилось, было цветочками, потому что худшее ждало впереди: теперь мне вплотную предстояло сотрудничать с компанией застройщика и обсуждать работу над проектом непосредственно с Робертом и его помощниками, с которыми он пришел сегодня на совет директоров. За что мне это? Зачем я только согласилась на эту должность?

Я пулей выскочила из кабинета Быстрова, получив на руки примерный график встреч с человеком Шалимова, и направилась к Мышке. Ведь как чувствовала, что плохая это затея – соглашаться на предложение Паши! Ну не приведет оно ни к чему хорошему!

– Неожиданный поворот, – услышала за спиной голос Роберта и почувствовала, как сердце сжалось в груди.

Ну вот, начинается… Зачем судьба нас вновь сталкивала? Во мне давно боролись две сущности: одна испытывала интерес к Роберту, а другая его презирала. Хотя в чем была его вина? Что я тогда сама пришла к нему в спальню? А что в итоге получилось? К чему привели все эти жертвоприношения? Да, меня никто не насиловал, я не сидела на успокоительных, как сестра, не вздрагивала, когда элементарно касались моего плеча. Но… это маленькое «но» сидело сейчас в моем кабинете, а в силу своего возраста и возросшего любопытства все чаще интересовалось, где ее папа и почему он не хочет с нами общаться. Шесть лет назад я пожалела не только сестру, но и отца, который мог бы сесть в тюрьму за прогоревшие сделки и обвинения в спекуляции, потеряв поддержку Шалимова. Мать бы не вынесла такого удара, слегла со своим больным сердцем. Только вот сейчас, в случае раскрытия всей правды, кто пожалеет меня? Кто поддержит? Где были те, ради которых я решилась на это все? В могиле! И очень сомневаюсь, что Роберт адекватно примет факт своего отцовства, когда узнает, чья Сафина дочь. На понимание с его стороны не следовало рассчитывать…

– Отличная речь. Сама готовила? Или кто-то помогал? – Роберт вопросительно выгнул бровь.

– На что ты намекаешь? – пробормотала я, касаясь ладонью вспыхнувших щек.

– По мне так очевидно, что между тобой и главным врачом клиники романтическая связь. Мне же не показалось?

– Это не твое дело! – резко ответила я и с трудом сглотнула, но ком так и остался стоять в горле.

– Конечно, не мое. Но я польщен твоим подходом к делу и рад твоим успехам. «Медундустрия» давно занимает лидирующие позиции среди прочих клиник. Думаю, ты сделала правильный выбор и заслуживаешь этого места, как никто другой. И я нисколько не удивлюсь, если в скором времени ты изменишь свой статус, а вы с Быстровым будете вести нечто вроде семейного бизнеса. Это называется рациональный подход к делу, Полина.

Меня почему-то задевали его слова, хотя возможно он и в самом деле был рад за меня. Только я не просила Роберта давать оценку моей личной жизни. Как и составлять прогнозов на ближайшее будущее.

– Как Дамира? Ты привез ее с собой? – решив перевести тему разговора в другое русло, спросила я.

– Да, они с матерью и Лизой сейчас в новом доме. Все хорошо, а я потихоньку привыкаю к роли отца.

С той самой медсестрой из Казани? Я тяжело вздохнула. Это, конечно, было неправильно и очень печально, что малышка осталась без материнского тепла и любви.

– Если ты желаешь ее увидеть, то вот мои контакты, – он протянул мне визитку. – Можете приезжать с дочкой в любое удобное для вас время. Маму только нужно будет предупредить. Она очень любила Кристину. Реакция на твое появление вызовет у нее много слез. Для всех будет лучше, если в этот момент я буду находиться дома.

– Я… – запнулась, так и не найдя подходящих слов.

– В чем причина, Полина? – сузив глаза, спросил Роберт. – Ты же хочешь общаться с девочкой, я вижу. Ну? – он посмотрел на меня долгим, проницательным взглядом.

Я собиралась ответить, что у меня нет времени, но не успела. Дверь моего кабинета, у которого мы стояли, приоткрылась, и появилась голова Мышки.

– Мам, – пропищала Сафина тонким голоском. – Я услышала тебя… Здравствуйте, – она подняла синие глаза на Роберта и прижалась ко мне, глядя исподлобья на своего родного отца.

Я не знала, на ком из них сосредоточить внимание в этот момент. Мышку Роберт видел сегодня впервые. Кристина изредка приезжала к нам с Сафиной, чтобы посмотреть, похожа ли она на Шалимовых. Чем-то очень была похожа, но как сказала Алёна, Роберт вряд ли будет проводить параллели между собой и Сафиной. Да и мало ли кто был моим парнем шесть лет назад, от которого я родила дочь? Это же вполне нормально, когда сестры выбирают схожих по внешности мужчин! Неправильно только то, что моя дочь чужого человека будет называть отцом. Но признаться Роберту в этом я не смогу. Думала об этом всю неделю и поняла, что не хватит духу. Нет…

Лицо Шалимова вытянулось, и на нем появилось выражение озадаченности. Он не ожидал увидеть ребенка? Тем не менее, быстро взяв себя в руки, он улыбнулся Сафине искренней и теплой улыбкой. Складка на его лбу разгладилась, а мое сердце защемило от нежности.

– Привет! Кто это у нас тут? – перевел на меня улыбающийся взгляд. – Твоя?

Я кивнула.

– Я Мышка. То есть Сафина… – дочка смущенно потупила взгляд и обняла меня за ноги.

– Мышка? – переспросил он, а я заметила небольшие морщинки в уголках глаз Шалимова. Я наблюдала за ним и Сафиной, затаив дыхание.

– Да. Я родилась очень крошечная, бабушка Маша назвала меня слабым, маленьким мышонком. Так это прозвище и прицепилось ко мне…

Несмотря на то, что я родила Сафину в срок и абсолютно здоровой девочкой, весила она всего два с половиной килограмма. Да и сейчас она была хрупкой, маленькой и выглядела не на пять лет, а значительно младше.

– А ты почему с мамой на работе?

– В садике форс-мажор, – я пришла на помощь Сафине, которая вконец засмущалась. – Оставить ее было не с кем. Иди, дочка, я сейчас приду, – погладила ее по голове.

Мышка, попрощавшись с Робертом, послушно прикрыла за собой дверь, а я сложила руки на груди, чтобы не выдать своего волнения и трясущихся конечностей. Но и внутри все содрогалось, словно я попала в эпицентр землетрясения!

– Красивая девочка. Все же у вас с Кристиной прекрасный генофонд, – грустно улыбнулся Роберт.

А может быть, все дело было в отце девочек? Роберт – мужественный, привлекательный мужчина, и выразительные синие глаза, темные волосы и пухлые губы Дамира и Сафина унаследовали от него, а не от нас с сестрой.

– Извини, Роберт, я тороплюсь. Наша встреча по графику через неделю на объекте, так? – я вежливо давала ему понять, что наше время истекло.

– Да, – он кивнул. – Но я надеюсь, вы с Мышкой, – Роберт слабо приподнял уголки губ, когда произнес прозвище Сафины, – захотите увидеться с Дамирой раньше.

Я поджала губы, из последних сил стараясь не терять самообладания. От мысли начать общение с Робертом становилось не по себе. И это беспокойное чувство было вызвано грузом вины, который я носила внутри много лет. Как же важно в жизни быть откровенным. И в первую очередь с самим собой. Нельзя принимать решения на скорую руку. Но что теперь толку переливать из пустого в порожнее, когда главные ошибки допущены?

– Полина Аркадьевна, Роберт Рустамович? – за нашими спинами раздался голос Быстрова. – Уже приступили к обсуждению проекта?

Последовала напряженная пауза, а я ощутила, как по спине поползли неприятные мурашки.

– Еще нет, – холодно ответил Роберт. – Ладно, Полина, пока, – попрощался он, развернулся и направился к лифту.

Шалимов даже ради приличия не стал скрывать свою неприязнь к мужчине, который дал мне так много всего. Почему?

– Зайдем? – Паша кивнул в сторону моего кабинета.

– Если ты по рабочему вопросу. Там сейчас Сафина.

Быстров нахмурился.

– Мне не с кем было оставить сегодня дочку… – начала я оправдываться, по-своему истолковав его длительное молчание.

– Вы знакомы с Шалимовым? – перебил он меня.

– Да… – я запнулась и, набрав в легкие воздуха, произнесла: Это и есть тот самый муж моей сестры, про которого я тебе рассказывала.

На лице Паши отразилось удивление, которое сменилось недоумением.

– И что он хотел от тебя?

– Ничего. Просто сказал, что я хорошо выступила с отчетом, и он будет рад нашему сотрудничеству.

– Вот как… – задумчиво произнес Паша и сделал шаг в сторону моего кабинета, открывая дверь.

К моему изумлению он не стал меня отчитывать за то, что я привела ребенка на работу, хотя такое не поощрялось у нас в коллективе. Поздоровался с Мышкой и, пообещав вечером заглянуть ко мне, оставил нас одних.

11

Полина

– Это были лучшие три недели в моей жизни! Самые романтичные, самые-самые… – счастливо вздохнула Алёна и мечтательно закатила глаза.

– Ох уж этот медовый месяц, – я расплылась в улыбке.

– И не говори. Не удивлюсь, если после такой насыщенной интимной программы я попаду к тебе на прием.

– Тогда поторопись, а то я согласилась на свою голову на предложение Быстрова.

– Что? – подруга округлила глаза. – Он… Ты…

– Господи, Алёнка, – рассмеялась я и поднялась со стула, чтобы включить чайник. – Да спустись ты со своих облаков. По работе предложение, помнишь, я тебе рассказывала недавно по телефону?

– По работе значит… – тихо повторила она и тут же поникла. – А я уж думала… Ладно, проехали. Работа – тоже хорошо, а повышение, тем более. Нет, но все же, что там на личном фронте? Сколько уже за тобой ходит Быстров? Когда уже созреет на что-нибудь серьезное?

– Давно. Со студенческой скамьи.

Мы познакомились с Пашей, когда я училась в медицинском университете. Он читал лекции весь семестр вместо профессора Борисова, которого подкосил недуг. По Быстрову сходили с ума все девчонки, а он из всего потока студенток на кафедре почему-то выделил меня, и позднее предложил заработать денег, узнав, что я одна воспитываю дочь. Устроил на полставки к себе в клинику, помог с жильем… Так между нами возникла сначала симпатия, затем дружеское общение, и как следствие, романтическая связь.

– А как там Шалимов поживает?

Я сникла, вспомнив о завтрашней встрече с Робертом, и почувствовала, как внутри снова поселилось мучительное беспокойство.

– А ну-ка, давай, рассказывай, пока Мышки нет дома, – Алёна пристально всмотрелась в моё лицо.

Как на духу я изложила все, что произошло в последние дни, и не забыла упомянуть про встречу Мышки и Роберта, а также про весь спектр собственных ощущений по этому поводу.

– Поль… – серьезно начала Алёна. – Ты только не воспринимай мои слова сразу в штыки, но мне кажется, тебе нужно собраться с духом и пойти на сближение с Робертом, сделать шаг навстречу и все ему рассказать. Кристины больше нет… Ваши договоренности с сестрой канули в небытие. Неужели ты всю оставшуюся жизнь собираешься нести этот крест? Нет, конечно, можно молчать, но смысл? Вот увидишь, потом будет легче.

– Не знаю… – полушепотом отозвалась я. – Умом понимаю, что так будет правильно, но как представлю, что начну ему это все говорить… – и тут же вздрогнула, почувствовав, как по спине пробежала неприятная дрожь от одной только мысли – сказать ему о той ночи.

– Некоторые вещи необходимо делать своевременно. Согласись, Поль, что для Мышки будет за радость, когда у нее появится настоящий отец и сестренка? При других обстоятельствах об этом не могло идти и речи, но сейчас… – Алёна положила свою руку на мою ладонь и легонько сжала ее.

Все я понимала, тем не менее сердце от страха сжималось в груди, стоило представить последствия этого «разговора по душам». Может быть, и в самом деле начать общаться с Робертом, чтобы узнать его поближе? Хотя бы ради того, чтобы понять, что он не пошел характером в своего отца, а нам с Мышкой не грозит никакая расправа в виде расставания и лишения меня родительских прав? Не хватало, чтобы он обозлился и отобрал дочь. Почему-то мне казалось, что медсестра, которую он привез из Казани в качестве няни для Дамиры, будет рада взять на себя уход и за моей девочкой, лишь бы остаться при Роберте и никого к нему не подпускать. Возможно, я ошибалась, не знаю…

– У меня завтра встреча с Шалимовым на объекте. Ты чем завтра занимаешься? Может быть, съездишь со мной? – с надеждой посмотрела в лицо подруги.

– Нет, – Алёна отрицательно покачала головой. – Завтра у нас прогулка по городу с мамой Карима. Ты же в курсе, что она была против нашей свадьбы, я не могу с пренебрежением отнестись к ее приглашению. Нужно налаживать контакт. И ты подумай над моими словами. Присмотрись к Шалимову, узнай его поближе. Может, не так страшен черт… – она толкнула меня локтем в бок и задорно рассмеялась.

Да и не похож он на него. Скорее на дьявола-искусителя. Но говорить об этом вслух я не стала.

Мы допили с Алёной чай, прогулялись пешком до садика за Мышкой и зашли на детскую площадку. Домой с Сафиной мы вернулись поздно, а остаток вечера провели вдвоем. Я без конца прокручивала в голове слова Алёнки. Может быть, и в самом деле попытаться узнать Роберта поближе, а потом все ему рассказать? Не уверена, что смогу вот так разом вывалить на него, что уже как пять лет он был отцом моей дочери, а мы с Кристиной знали об этом, но молчали. Но попробовать все же стоило.

За пять часов, которые я успела провести на работе, устала так сильно, словно отпахала несколько дежурств подряд. Сказывалась переработка, недосып и нервное переутомление. Но лучше так, потому что в любую освободившуюся минуту я начинала задуматься о том, что сегодня снова увижусь с Робертом. Забежав в кабинет, чтобы переодеться, я потянулась за телефоном. Надо было позвонить Марии Сергеевне и предупредить, что задержусь. И в этот самый момент на пороге появился Быстров.

– Полина, ты еще не уехала?

К моему изумлению Паша был в верхней одежде. Он тоже куда-то собирался? Я мельком взглянула на часы, которые висели на стене, затем на Быстрова. Он никогда не покидал рабочего места раньше семи вечера.

– Нет, только собираюсь… – я застыла на месте, глядя на Быстрова.

– Ну вот и отлично, – отчеканил он. – Мне нужно в город. Спускайся, подброшу тебя на встречу с застройщиками, а потом заберу.

– Хорошо… – я пожала плечами, ничего не понимая. С чего вдруг такие привилегия? – Сейчас только отменю такси, – потянулась к телефону и набрала последний номер из списка контактов, а когда закончила разговор и повернулась к двери, Паша уже вышел из кабинета.

Неужели он меня ревновал к Роберту? Впервые за годы наших отношений он так открыто проявлял эмоции. Обычно сдержанный, всегда серьезный… А сейчас вдруг что изменилось? Прихватив сумку и папку с бумагами, я направилась вниз, стараясь не думать о предстоящей встрече с Робертом. Может быть, он пришлет на объект кого-нибудь из своих помощников? Это бы всем упростило задачу. Ладно, не всем, только мне.

Я вышла на улицу и подошла к машине Быстрова. Забралась внутрь и поймала напряженный мужской взгляд: Паша разговаривал с кем-то по телефону, быстро кивнул мне, чтобы я пристегнулась. Мы выехали с парковки. Изнутри меня начала жечь предательская мысль, что я была бессовестной лгуньей и обманывала обоих мужчин. То и дело я прокручивала в своей голове наш разговор с Робертом, как я признаюсь ему, что родила от него дочь пять лет назад. Пыталась представить его реакцию, но все заканчивалось ужасно в моем воображении. Но ни разу до этой минуты я не задумалась о чувствах Паши. Что он будет испытывать по отношению ко мне, когда узнает кто отец Мышки, которую он так обожал?

– Полина, ты слышишь? – я повернула голову в сторону Быстрова, он смотрел на меня сосредоточенным взглядом.

– Я задумалась. Извини. Что ты сказал? – переспросила, улыбнувшись краешком губ.

– Ты не против, если первую встречу с застройщиками я проведу вместе с тобой?

– Разве ты… – я запнулась, глядя в его лицо. – Паша, что происходит?

До этого дня Быстров не проявлял даже и намека на ревность. Наши отношения изначально были построены на доверии. В Паше я видела идеального спутника жизни, предложи он мне нечто большее, чем просто отношения и постель, я бы не задумываясь, согласилась стать его женой. Но таких предложений мне не поступало.

– Мог бы сказать, что переживаю за тебя и просто хочу поддержать, но уверен в тебе на сто процентов. Поэтому буду откровенен: мне не очень нравится вся эта история с появлением мужа твоей сестры. Я настаиваю, чтобы ты держалась от него подальше. И ему я намерен сегодня сказать то же самое после переговоров.

Я сжалась и затаила дыхание.

– Ты моя женщина, а я не позволю никому другому в моем присутствии пожирать тебя глазами. Считай этой моей прихотью, ревностью, сумасбродством, но своим делиться я не намерен. Лучше предупреждать преступления, чем их наказывать.

Неужели Быстров переживал из-за того, что я предпочту нашу надежную связь какой-нибудь интрижке на стороне? Что за глупости?

– Паша… – обескураженно выдохнула я, даже не зная как реагировать на эту откровенность. – Мне кажется, что сейчас ты перегибаешь палку… Ты собираешься устроить Роберту скандал? На каком основании?

– Не скандал, Полина. А обозначить человеку границы, которые ты, как я понимаю, выстраивать не собираешься.

12

Полина

– Останови машину, Паша. Я поймаю такси, – попросила я, втянув в легкие воздух, чувствуя, как меня потряхивает от возмущения. – Будет лучше, если мы увидимся вечером, и обсудим все в спокойной обстановке…

Быстров собирался помочь мне выстроить границы с другим человеком, но при этом сам переходил черту. Я не выносила давления, и он прекрасно об этом знал. К тому же у него не было на меня никаких прав, чтобы диктовать сейчас свои условия, тем более доносить их в таком тоне.

– Что? – он непонимающе посмотрел на меня. – Полина, каким вечером?

– Хорошо… – протянула я. – Давай обсудим сейчас. Я не понимаю, о каких границах идет речь. Ты, может быть, забыл, но мы с Кристиной не чужие друг другу люди, а Роберт остался с младенцем на руках, и в одно мгновение потерял практически всех близких ему людей. Я сама была в такой ситуации, знаю как это тяжело. И если на то пошло, ты сейчас вдвойне не прав, потому что сам пережил однажды подобное, оставшись с ребенком на руках. Разве нет?

Паша сжал руками руль до побеления костяшек.

– Не прав значит? – он покачал головой и дерзко усмехнулся. – Именно потому, что сам был в такой ситуации, понимаю, что задумал Шалимов. Только знай, Поля, из этой жалости потом могут вспыхнуть сильные чувства, такие как: привязанность, нежность, общая забота о детях… Это все сближает, поверь мне. Особенно, когда дети маленькие, а взрослые люди заинтересованы в том, чтобы дать им как можно больше душевного комфорта и тепла. Он же смотрит на тебя, а видит ее! Ты это понимаешь? Ее видит, а не тебя! Только пока ты по вечерам в комнате у своих стариков размышляла о том, чем побаловать себя на ужин: гречкой с дешевыми сосисками или голыми макаронами, твоя сестра жила, как королева с обеспеченным мужем. А на нищенскую стипендию, ты забыла, как жила с ребенком и сводила концы с концами? Исходя из всего, что услышал от тебя, когда ты вернулась из Казани, видя твое расшатанное состояние, я сделал вывод: Шалимову не составит труда прогнуть тебя под свои решения. Ты даже не успеешь опомниться, как всецело окунешься в заботы о его дочери. Полина… – устало вздохнул он и взглянул на меня. – Я хочу уберечь тебя от ошибок.

Для меня всегда было важно чувствовать себя свободным человеком. Кристина же, не колеблясь ни минуты, согласилась на брак с мужчиной другого менталитета и устоев, которого почти не знала, Мы с сестрой были совершенно разными людьми, но не в том ключе, в каком увидел отличия Роберт: Кристина жила в золотой клетке, была зависима от решений других людей, а я бы так не смогла! С детства не умела скрывать своих чувств и эмоций и, в отличие от сестры, давно бы выцарапала глаза насильнику и подонку, разрушившему светлые мечты. Такое за гранью моего понимания. И Пашины опасения я не разделяла. Откуда взялась эта ревность и недоверие? С чего он решил, что я собиралась сближаться с Шалимовым, когда все шесть лет делала обратное?

– С какой стати семья сестры должна была меня содержать, Паша? Да, я много не зарабатывала, крутилась, как могла, но рядом всегда были надежные люди. И ты, в том числе. Родители оставили нам с Кристиной небольшие сбережения, сестра отдала мне свою долю. Разве этого недостаточно? Да при чем здесь вообще деньги? Ты несешь полную ерунду!

– Да, деньги здесь ни при чем, – согласился он. – Дело совсем в другом, Полина. И все, что я сказал – не ерунда. Когда Марина умерла, а я остался с Леськой один, чувствовал себя одиноким, потерянным и пустым. Разом столько всего навалилось, что мне захотелось сбросить часть забот по ее воспитанию хоть на кого-нибудь, но рядом никого не было. Неужели ты действительно готова взвалить на свои плечи заботу о чужом ребенке и мужчине?

Повисло долгое молчание. Паша, нахмурившись, следил за дорогой. Мы редко с ним выяснили отношения. Точнее никогда. И сейчас я не понимала этой резкой перемены в его настроении. Раньше его не смущали мои однокурсники, которые проявляли знаки внимания или приглашали меня на свидания в университете, даже анестезиолог Ларин, в открытую ухаживающий за мной, не вызвал у него столько эмоций. Так что же изменилось сейчас? Или все дело было в том, что Роберт был выше Быстрова по статусу, моложе и перспективнее, а он увидел в нем достойного соперника? Паша всерьез думал, что я ищу себе спонсора и с радостью прыгну в постель к бывшему мужу сестры? Что он пытался донести до меня всеми этими словами?

– Ты ведь меня ни к кому и никогда не ревновал… – сглотнув комок в горле, произнесла я. – А сейчас… Почему так остро встал вопрос с Шалимовым именно сейчас? – потребовала я ответа. – Неужели ты такого низкого обо мне мнения, что отчитываешь, как глупую девчонку? – я чувствовала, что еще чуть-чуть и расплачусь.

– Не пори горячку, Полина! – процедил Паша сквозь зубы. – Я высокого о тебе мнения, и ты прекрасно это знаешь. Ты далеко не глупая, но слишком доверчивая.

– Не раз и не два ты говорил мне, что между нами большая разница в возрасте, что я еще слишком молода для семьи, что нужно крепко встать на ноги… Но это ведь все отговорки, да? В чем дело, Паша? У тебя есть кто-то еще?

Он с силой ударил ладонью по рулю, и выругался, а я уставилась на свои колени, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Я впервые видела, чтобы он так открыто проявлял при мне свои эмоции.

– Нет у меня никого! И да, я хочу обозначить Шалимову границы в общении с тобой, потому что при всем своем желании надеть кольцо тебе на палец и привести домой в ближайшие год или два не смогу. Я не готов потерять родную дочь, которая против этого брака. Но и тебя терять не хочу, понимаешь? Считай это слабостью, малодушием, всем, чем угодно. Но не готов я причинять боль ни одной из вас, потому что обеих люблю. Как и позволить этому хлыщу давить на твои слабые места! Я больше чем уверен, что он заинтересован в том, чтобы пойти с тобой на сближение из-за своей дочери, и будет играть нечестно, выискивая поводы для ваших встреч.

– Паша… – тихо произнесла я, обескураженная всеми его словами. Быстров никогда не говорил мне, что Леся против меня и нашего брака. Так вот в чем дело… – Не нужно никуда ехать. Правда. Мы с Робертом никогда не будем вместе, потому что Кристина и я… Мы совершенно разные. И все твои слова сейчас отдаются болью в груди, потому что… Почему ты сразу ничего не сказал мне о Лесе? Что она против меня и Сафины?

– Полька… – он шумно выдохнул. – Никогда не говори никогда. А по поводу Леськи… Ну а что я должен был сказать? Я обожаю тебя и твою дочь. И женился бы на тебе хоть сейчас, но сложно это все, понимаешь? Ты сама мать, знаешь, что кардинальными методами такие вопросы, особенно в возрасте, как у Леси, не решаются. К чему бы это все привело? К скандалам? К агрессии? Я так не хочу. А Шалимов… Такие люди, как он, открыто не играют, и четко знают, что делают, зачем, и когда. Не успеешь опомниться, как окажешься у него дома, потом привяжешься к девочке, а зная твой материнский инстинкт… – он хмыкнул и покачал головой. – Ну что прикажешь мне делать? Смотреть, как сам собственноручно разрушаю свое счастье, потакая эгоистичным замашкам дочери? – Быстров смотрел на меня потухшими, грустными глазами.

Смерть Кристины и появление Роберта как раз совпало с тем периодом, когда я ждала от Быстрова активных шагов или действий в отношении нас, но ничего не происходило. Зато он предложил мне высокую должность и теплое местечко… Но Леся уже была взрослой девочкой, без пяти минут совершеннолетним человеком, и должна отдавать себе отчет, что отцу предстоит жить дальше. Что в его тридцать девять вселенная не крутится только вокруг нее одной и ее запросов. Откуда такой эгоизм?

– Ладно, – Быстров включил поворотник и припарковал машину у обочины. – Иди одна. Надеюсь, мы услышали друг друга. Позвони, как закончишь, я буду здесь неподалеку на встрече с Мирзоевым.

– Паша… – я коснулась его руки.

– Иди, Поль, пока я не передумал, – грубо оборвал он меня.

– А ведь я изначально не хотела возглавлять этот филиал! И ты прекрасно это понимал… Как и то, что когда я погружусь в новый проект, то перестану думать о совместном будущем, потому что у меня не останется на это время, да? – в сердцах выпалила я, но ответом мне была тишина.

С глаз будто спала пелена. Открыв дверцу, я выскочила на улицу, чувствуя внутри опустошение и боль. Холодный порыв ветра немного остудил мой пыл, но на сердце было все так же тяжело и больно от понимания, зачем Паша затеял это все с моим назначением в новой клинике.

Я даже предположить не могла, что все дело было в Лесе. И кто бы мог подумать, что она ставила ему ультиматумы… Замкнутый круг, ей-богу! И ведь сердцу не прикажешь: меня тянуло к Быстрову, и это чувство было взаимным. Семнадцатилетней Лесе я бы не смогла никогда заменить мать, но разница в возрасте позволяла стать для нее хорошей подругой. Если бы она только того захотела…