Текст книги "Мама поневоле"

14

Ксения

По комнате разнеслась звучная трель входящего звонка, а на дисплее телефона высветилось имя Игната. Я знала, зачем он звонил. Наверное, снова будет требовать, чтобы отдала долг.

– Макс, пригляди за Надюшкой, – попросила я сына.

Макс кивнул, а я вышла из комнаты, держа телефон в руках. Разговор не предназначался для детских ушей. Мой сын лишь с виду был маленьким мальчиком, но уже умел достаточно хорошо считывать мое настроение и не оставлял без внимания мое тревожное состояние.

– Да, Игнат, – вместо приветствия начала я и приготовилась услышать его последующие слова.

– Ксюша… – протянул он спокойным и ровным голосом. – Здравствуй, моя хорошая. Как дела? Как Макс?

– Все нормально, Игнат. Ты звонишь узнать, как у нас дела или напомнить мне о долге?

Мне был крайне неприятен этот человек, но каждый раз я сохраняла подобие дружелюбного тона.

– И о нем, в том числе. Я ведь давал тебе много времени вернуть деньги, не так ли? И долго, очень долго входил в твое положение. Но проценты растут, а мое терпение не резиновое…

Не было у меня лишних пятидесяти тысяч рублей! Ну вот не было, и потому я тянула время. Потому что это было неправильно. Я мать-одиночка с двумя детьми, а не бездонный денежный мешок. И, по сути, долг принадлежал мужу. С какой стати я должна возвращать деньги? Столько времени уже прошло… Игната я не могла назвать плохим человеком, бывало, он порывался помочь, но я сторонилась его помощи, а общества тем более. И на каждое мое твердое «‎нет» он лишь сильнее закручивал гайки и еще более рьяно требовал вернуть деньги. Как будто ждал, когда же я сломаюсь и приползу к нему раздвигать ноги. Но я не сломаюсь и не приползу.

– Игнат… – я закусила губу, но, быстро взяв себя в руки, продолжила спокойным и деловым тоном. – Месяц. Ты ведь давал мне месяц?

– Он истекает через два дня. Если не придешь – сумма удвоится. Но можем договориться другим путём. Я приглашу тебя в ресторан, и там договоримся? – предложил он.

– Я все отдам. На этом все. Ни в какой ресторан я не пойду, – помимо воли в голосе промелькнули стальные нотки.

– Как знаешь, Ксюша, – миролюбивым тоном приговорил Игнат. – Тогда жду денег, – сказал он и разъединил звонок.

Могла бы и не выходить из кухни, разговор был коротким, а Макс бы ни о чем не догадался. В этот раз обошлось без прямых намёков на интим. Лишь косвенные, но такие я получала от него в последнее время часто, и дальше слов, слава Богу, ничего не заходило. Я прижала телефон к груди и тяжело вздохнула, вспоминая, куда дела визитку юриста, какую взяла у одной знакомой. Мне нужно обязательно проконсультироваться со специалистом, как правильно оформить расписку, чтобы этот мерзавец перестал давить на меня. Заодно и про Надю спрошу, точнее про ее объявившегося отца, какие шансы он имеет на мою девочку, если все же обратится в суд. Лишней эта информация для меня никак не станет в свете последних событий.

Задуматься о чем-то большем я не успела. Раздался звонок в дверь, и я поплелась в прихожую. Взглянула в глазок и недовольно сдвинула брови. За дверью стоял незнакомый мужчина. Я впервые его видела. В голове сразу пронеслась мысль, что это был человек Булатова или, что еще хуже, его адвокат или шестерка… Я со вчерашнего дня ни на минуту не забывала о Глебе. Это все больше походило на безумство, но исправить я ничего не могла.

– Кто там? – спросила я.

– Я от Глеба Александровича. Меня Павел зовут, – раздался мужественный бас за дверью.

– Что вам нужно? Я не открываю дверь незнакомым людям.

– У меня указание передать вам это, – я снова взглянула в глазок и увидела пакеты. – Это продукты и игрушки детям, – пояснил он.

Вот и спонсорская помощь пожаловала… А я не откажусь от нее. Если отдам сейчас Игнату долг и возьму консультацию у юриста, как все грамотно оформить, чтобы в случае чего обращаться в органы правопорядка и суд – это все здорово ударит по моему карману. Может, Булатов своевременно появился в нашей жизни?

Я открыла дверь и взглянула на мужчину в черном одеянии. На его лице не отражалось ни одной эмоции, лишь холодное безразличие. А что, если Алина сказала мне правду, и этот Булатов был самым настоящим бандитом или, не дай Бог, каким-нибудь криминальным авторитетом? От этой мысли по позвоночнику пробежала холодная дрожь.

Человек Глеба сгрузил пакеты в прихожей и, не обращая на меня никакого внимания, будто бы я была мебелью в комнате, не больше, кивнул в сторону покупок.

– В пакете вы найдете визитку. Глеб Александрович просил передать вам, что, если что-то будет необходимо детям, вы всегда можете ему позвонить. В любое время дня и ночи.

– Спасибо, – растерянно ответила я.

Не ожидала такого шага со его стороны. Думала, будет запугивать, угрожать, а он решил сначала пряником воздействовать. Хорошая тактика, но бесполезная. Я все равно никому не отдам свою Надю. А что, если у Булатова жена имелась, и они с супругой собирались отобрать мою Надю, чтобы воспитывать ее в своей семье? От этой мысли стало еще паршивее на душе. Я никогда бы не хотела иметь связь с женатым мужчиной. Может, зря я не стала узнавать о нем что-то большее?

Человек Булатова ушел, оставив меня стоять в похожей одну. Я рассматривала пакеты под ногами, узнавая надписи известных брендовых магазинов. Стоило перебрать покупки и часть спрятать, чтобы дозировано выдавать детям, не то Макс лишится чувств от восторга. Он никогда такого количества игрушек не видел. Разве что в торговом центре. У меня не было таких денег и возможностей, чтобы устроить им грандиозный праздник, скупив половину магазина. Я старалась дарить им больше любви и внимания, но, если бы располагала средствами, то несомненно покупала бы им все по первому требованию.

– Мам, ты скоро? – Макс появился в дверях с Надей на руках. – Вау! – его глаза задержались на пакетах, и он восторженно осматривал их, затаив дыхание. – Откуда это все? Дед Мороз ошибся квартирами? Так еще и не Новый год…

– Это все вам, сынок…

– Круто!

Максим поставил Надю на ноги и подошел к подаркам. Что там только не было: конструкторы, машинки, куклы, мягкие игрушки, сладости… Вместе с детьми я разбирала покупки, и с моего лица не сходила довольная и счастливая улыбка от того, как они радовались. Даже Надюшка принимала участие в этом безобразии. Повторяла все за Максом и издавала смешные звуки, пытаясь копировать восторг брата. Конечно, я бы не хотела их разбаловать, и мне бы следовало припрятать часть купленного, но я не успела. А с другой стороны, какое уж тут баловство, когда я лишней игрушки не могла им купить. Пусть хоть раз в жизни почувствуют себя, как в сказке.

Вечером Мария Гавриловна помогла посидеть мне с детьми, а я провела три часа подряд за ноутбуком, занимаясь переводом текстов. Я мечтала преподавать как раньше, но пока это все было лишь заоблачной мечтой. Дети не всегда будут маленькими, и однажды я обязательно вернусь в школу, а пока использовала любую возможность подработать на дому. Я решила, что завтра схожу в банк и сниму всю наличность, какую хранила на черный день, отдам Игнату, и пусть он катится на все четыре стороны и исчезнет из моей жизни. А я понемногу расправлю крылья и приближусь к мечте накопить денег на отдых и свозить детей летом на море.

Поздним вечером я вдруг вспомнила о Глебе. По-хорошему мне стоило написать ему слова благодарности за все подарки и продукты, но откуда мне было знать его истинные мотивы? А с другой стороны, он ведь нашел время и возможность все это купить, пусть даже сам не покупал ничего, а сделал это его человек, так почему я не могла его за это поблагодарить?

Я сходила за телефоном и визиткой. Набрала короткое: «Спасибо за подарки и внимание», вбила его номер в строку получателя и отправила сообщение, не позволяя себе углубляться в рассуждения правильности или не правильности данного поступка.

Отложила телефон на тумбочку и легла в кровать. Мне не хотелось думать, что я что-то испытывала к Глебу помимо влечения, но, кажется, именно так оно и было. Судя по тому, как часто о нем размышляла и вспоминала ту проклятую ночь.

15

Ксения

Утром я проснулась вся в холодном поту, чувствуя себя разбитой и не выспавшейся. Кажется, мне снова снился Булатов. Снились его глаза и красивое лицо. Снилось, как я стою перед ним на коленях… Та ночь была такой откровенной, порочной и страстной, что я ещё не скоро забуду обо всем, что случилось в тот день. Да и нужно ли об этом забывать? У меня еще никогда не было такого секса, и я подумать даже не могла, что способна на такие эмоции и раскрепощенность.

Надя еще мирно спала в своей кроватке, а Макс уже встал. По звукам, доносившимся из его комнаты, я поняла, что он играл в игрушки.

– Макс…

Я застыла в дверях с теплой улыбкой на губах и смотрела на сына. Вчера вечером, когда читала Максу с Надей на ночь книгу, то подумала о том, что давно никуда не выводила детей погулять дальше детской площадки. Игрушки игрушками, но внимания мамы никогда много не бывает. Я часто просила Марию Гавриловну подменить меня на прогулках, а сегодня вдруг решила, что отложу часть дел, и мы вместе с детьми сходим на каток.

– Что, мама? – отозвался он и отвлекся от конструктора.

– Давайте сегодня после занятий сходим в торговый центр на каток? Тебе ведь нравится кататься на коньках?

– Очень нравится! – воодушевленно отозвался он, подскочив на ноги. – Давай! Здорово, мам!

– Ну вот и отлично. Тогда идем готовить завтрак, сходишь на занятия, а потом можно и на каток.

– И ты сегодня работать не будешь? – недоверчиво спросил он.

Обычно в обеденное время, пока Надя спала, я занималась работой за компьютером.

– Буду, конечно, посижу за ноутбуком, но уже после как вы уснете. Так что давай, иди Надю буди и приходите на кухню завтракать.

– Так точно, мам, – отозвался радостным и счастливым голосом Макс.

Я обожала своих детей и все свободное время старалась проводить вместе с ними. Ночами я переводила тексты с зарубежных книг, денег много за это не получала, но доход имела стабильный и жила с осознанием, что завтра нам будет на что жить. Такой ритм жизни меня вполне устраивал. Со смертью мамы все перевернулось с ног на голову. Я сильно переживала ее утрату и очень тосковала по ней и ее поддержке и по сей день. Только с ее кончиной я поняла, что теперь не ребенок и мне больше не на кого положиться, кроме как на себя.

На фоне моей тоски по маме мы сдружились с Марией Гавриловной. В прошлом году у нее погиб сын, у которого осталась взрослая дочь, но ни внучка, ни сноха совсем не навещали старушку и никак ей не помогали. Мне было жаль ее, а вместе мы дарили друг другу тепло и ощущение полноценной семьи. Макс иногда называл ее бабушкой, и никто из нас не противился данному проявлению чувств с его стороны. Родственники Андрея изначально были против нашего с ним брака, а когда он трагически погиб, его мать едва ли не прокляла меня, и со дня похорон мы с женщиной не виделись. А потом до нее дошли слухи, что я родила Надю… Могу представить, как она поносила меня среди родных и друзей, но мне было на то плевать. Я не собиралась переживать об этой женщине, которая вычеркнула собственного внука из своей жизни из-за каких-то сплетен и мнимых обид. Уж я точно не считала себя ни в чем виноватой.

По-быстрому сообразив завтрак, я накормила детей, одела их, и мы пошли в соседний двор, где Максим проходил подготовку к обучению в школе. На обратной дороге мы зашли с Надей в банк, я сняла наличность, какую собиралась вернуть Игнату и позвонила юристу, договорившись о встрече на послезавтра. Составим с ним расписку, я с ней съезжу к негодяю Большакову, который высасывал из меня все соки своим шантажом, и забуду об этой истории, как о страшном сне.

Мы вернулись домой, я успела приготовить обед и по совместительству ужин, поиграла немного с Надей, и мы выдвинулись обратно за Максом, чтобы сразу же отправиться на каток, как я ему и пообещала с утра.

Праздничная атмосфера, разноцветные гирлянды, наряженные елки – все блистало и пестрило вокруг яркими красками. Я еще не думала, как мы встретим новый год, но мне хотелось сделать для детей что-то особенное, устроить настоящий праздник. В торговом центре мы провели почти четыре часа. Макс вдоволь накатался на коньках, мы с Надей сходили в детскую комнату, а под конец дочка сильно устала и по дороге домой заснула в коляске.

Мои дни части проходили однообразно в привычных заботах, без сильных встрясок и каких-либо потрясений. После стольких дней, проведенных в подвешенном состоянии в детских больницах, сколько я провела с Надей, спокойно прожитый день становился своего рода чудом и маленьким счастьем, которое я научилась очень ценить. Обожала наши тихие и спокойные вечера, любила, когда два маленьких человечка ложились рядом и обнимали меня. Я понимала, что больше не рожу ребенка и не стану сходиться ни с каким мужчиной, потому с таким благоговейным трепетом хранила каждое событие, каждое приятное воспоминание, связанное с моими детьми.

Вот и этим вечером, засыпая с ними на одной кровати, я не чувствовала себя одинокой или что в моей жизни чего-то не хватает. Всего в ней хватало с лихвой и особенно детской любви.

Утром я прикинула свои дела на весь день, позвонила Марии Гавриловне и попросила ее приглядеть в обед за детьми на детской площадке, пока я в это время приму мальчика, чтобы позаниматься с ним английским.

Время пролетело незаметно. Я проводила своего ученика, взглянула на часы и прикрыла глаза от усталости. Практически каждую ночь я засиживалась перед ноутбуком допоздна и недосыпала, а сегодня меня также ждала куча дел и покой мне только снился. Иной раз такая апатия накатывала, что я никогда не выберусь из этой ямы, что руки опускались. А после той ночи в клубе и появления Булатова, отца Нади, все только, по-моему, усугубилось. Возможно, мне просто следовало отдохнуть.

Услышав, как открылась входная дверь, я отвлеклась от мыслей и поднялась на ноги, чтобы встретить Марию Гавриловну с детьми. Сегодня они что-то быстро. Обычно они спускались на лифте вниз и час или полтора проводили время на улице. Я была очень благодарна старушке за помощь, если бы не она, даже не представляю, как бы справлялась одна. Макса мне уже иной раз становилось жалко, потому что Надя бегала за ним, как хвостик и постоянно посягала на его личное пространство и игрушки.

– Ксюша! – встревоженный голос Марии Гавриловны донесся до меня из прихожей. – Ксюша! – мое сердце замерло, пропуская несколько ударов, а потом бешено заколотилось внутри, оглушая своим ритмом. Меня обдало холодной волной с ног до головы. Я сразу поняла, что случилось что-то страшное и бегом кинулась к ней. – Надю с Максимом похитили… Ксюша! Прямо перед моим носом. Ксюша… – выла и плакала женщина.

Не знаю, как не лишилась чувств в эту же секунду, схватилась руками за стену и смотрела в бледное лицо старушки. Её безумные и заплаканные глаза бегали по моему лицу, пока я осмысливала услышанное. А потом, как по щелчку, словно в каком-то беспамятстве, я накинула на себя пальто и прямо в тапочках выбежала на лестничную площадку, сбегая вниз по ступеням. Нет, это ошибка… Кому могли понадобиться мои дети? Мария Гавриловна что-то не так поняла, Макс ведь любил играть в свои взбалмошные игры и прятался от нас иногда. Вот и сейчас, наверное, Надю прихватил и решил нас всех разыграть. Что за дурацкие шутки?

– Ксюша, постой! Ксюша, куда ты? Нет их там, – кричала мне вслед надломленным голосом Мария Гавриловна. – Какой-то бугай из огромной машины, сам весь в черном, как черт, подхватил Надю, а Макс кинулся за ней. Так его тоже в черную машину посадили, закрыли дверь у меня перед носом и увезли детей. Никто даже внимания не обратил на мои крики, как на сумасшедшую глядели. Я сразу в дом за тобой побежала…

Я резко остановилась и оглянулась. Мария Гавриловна плакала, а мне все внутренности выворачивало наизнанку, на стену хотелось лезть от беспомощности. Я была на грани истерики. Куда бежать? Кому звонить? Кто украл моих детей? Озарение, кто бы это мог быть, вспышкой обожгло сознание и привело меня частично в чувство. Я побежал обратно в квартиру, схватила в руки телефон, который лежал на комоде. Ну, конечно, это был Булатов! Кому бы еще понадобилась моя дочь? Он решил таким образом забрать себе Надю? Каков же подлец… А как достоверно изображал из себя благородство, подарки организовал, а я, наивная дура, приняла их и повелась на его доброту. Дурочка! Какая же я была наивная дурочка. Ничему меня жизнь не учила. Только мне и в голову подобное не могло прийти, что Булатов планировал такие ужасные вещи.

16

Ксения

Дрожащими пальцами я разблокировала телефон и, пока в динамике раздавались гудки, глубоко и судорожно втягивала в себя воздух, впиваясь ногтями свободной руки в стену. Мне хотелось выть от отчаяния, бежать хоть на край света, чтобы спасти детей. Если это и в самом деле был Булатов… то я, как глупая мышка, попалась в мышеловку, потянувшись за бесплатным сыром. Позволить ему задаривать детей подарками? Принимать участие в нашей жизни? Какая же я дура! Моего разрешения изначально и спрашивать никто не собирался.

– Правильно! Звони в полицию.

Мария Гавриловна держалась за сердце и смотрела на меня огромными глазами. Женщина тяжело дышала, а ее бледное лицо покрылось красными пятнами. Мне следовало накапать ей корвалола, чтобы она не свалилась с сердечным приступом на пол, но все мои мысли были заняты детьми. Кто бы мне чего накапал и привел в чувство. Я подняла руку вверх, попросив ее полушепотом помолчать, потому что я никак не могла сосредоточиться.

Булатов ответил мне спустя десять гудков. Десять! Может, он и вовсе не думал мне отвечать? Только вот с его стороны было очень подло и низко похищать моих детей.

Призвав остатки благоразумия, я заставила себя быть предельно вежливой и попытаться для начала пойти на компромисс, объяснить ему, что так дела не делаются, а он, как минимум, своими решительными действиями мог нанести детям психологическую травму. И чего мне стоило взять себя сейчас в руки никто не знал, я находилась на грани истерики. Я столько всего пережила с Надей, она еще полностью не окрепла, а он вытворял такие вещи. Чего он добивался? Почему не приехал ко мне и нормально не попытался поговорить? Что за бандитские выходки?

– Ксения? – на том конце связи послышался твердый и мужественный баритон.

Ах, он еще вздумал удивление разыгрывать? Я начисто забыла его отчество, находясь в шоке, да и плевать я хотела в данной ситуации на какие-то формальности. Сейчас ничего, кроме отвращения к Булатову, я не испытывала. Сначала на разведку заслал своего человека с подарками и продуктами, а теперь вздумал играть со мной в кошки-мышки и водить за нос, изображая благородство?

– Где мои дети? Неужели вы не понимаете – то чем вы занимаетесь, наказывается законом, или вам на него давно плевать? Верните немедленно Надю и Максима домой, либо я сейчас же заявляю на вас в полицию.

– Ксения, успокойтесь, – в его голосе послышались беспокойные нотки. – И внятно объясните, что случилось. Меня сейчас нет в городе, я в Москве нахожусь на деловых переговорах…

– Что? – перебила я его, после чего возникла небольшая пауза.

Нет, он пудрил мне мозги. Кому ещё, кроме него, есть смысл похищать моих детей?

– Вы… Надя… Макс… Дети не у вас? – меня все сильнее начинало накрывать волной паники и трясти от страха.

Если это был не Булатов, то кто? А вдруг тот, кто похитил детей уже распродавал их на органы? Кто-то звонил мне по второй линии, но я будто вросла в пол: ничего не слышала и не замечала вокруг, рисуя в своем воображении страшные картинки.

– Ксения, что случилось? – твердо повторил Глеб.

Я отняла аппарат от уха и взглянула на дисплей и, увидев имя человека, который так настойчиво звонил мне по второй линии, провела параллели в своей голове и наконец-то все сложилось в один большой пазл. Я разъединила звонок с Булатовым, ничего ему не объяснив, и ответила Игнату.

– Ты? Подонок, где мои дети?

Озарение накрыло меня словно огромное цунами и сбило с ног. Я опустилась на стул в прихожей и уставилась безумными глазами перед собой. Он выкрал моих детей из-за тех денег? Он ненормальный?

– Надеюсь, ты звонила не в полицию? – едким голосом поинтересовался мерзавец, и я услышала, как он ухмыльнулся. – Значит так. Через пятнадцать минут за тобой приедет машина, возьмешь сумму долга, наденешь свое самое красивое белье, и я жду тебя на разговор. Иначе сосунков своих не увидишь. Будем считать, что долг ты отработаешь таким образом, а они как раз под присмотром моих ребяток побудут.

Не знаю, как не лишилась чувств в этот же момент прямо в прихожей на виду у Марии Гавриловны. У меня похолодело все внутри, когда я представила Макса и Надю жмущихся друг к другу и дрожащих от страха, что их забрали какие-то незнакомые люди. Это все из-за грязного мужского желания натянуть меня на свой убогий член? Господи… Какая мерзость…

– Посмеешь кому-нибудь вякнуть, и белобрысой твоей не поздоровится. Макса, так уж и быть, по старой дружбе с Андреем не трону. Так что телефон выключила и через пятнадцать минут, чтобы в машине сидела, поняла? Утром с детьми дома будешь. А болтать начнешь, дырку твою будем разрабатывать с особой периодичностью и без всяких привилегий. По первому требованию ноги станешь раздвигать. И так побегал за тобой. Хватит. Ах да… – зло процедил он. – В полиции у меня свои люди и связи. Не советую проблемами обзаводиться.

Я отбросила телефон в сторону, как ядовитую змею. На него один за другим раздавались звонки, Мария Гавриловна тормошила меня за плечо, пока я осмысливала границы человеческой подлости. Андрей связался с самыми настоящими бандитами… И теперь Игнат просил провести с ним ночь… Господи, просто непостижимо.

– Ксаночка, да что ты не отзываешься? Ксаночка?! – Мария Гавриловна взяла мой телефон в руки, но я тут же выхватила его из ее рук и выключила его.

Способность соображать вернулась не сразу. Но первая мысль какая пришла – это попросить Булатова о помощи, но он находился в другом городе. Как он поможет моей проблеме? Да и деньги у меня были, но Игнат ведь требовал абсолютно не их.

– Ксения! – Мария Гавриловна встряхнула меня за плечо, и я перевела на нее взгляд. – Да что ты молчишь, будто в рот воды набрала? Меня сейчас инсульт разобьет или инфаркт! Скажи же хоть что-нибудь!

– Дети у Игната. Я ему деньги не отдавала долго. Вы идите домой, Мария Гавриловна. Он сейчас машину пришлет за мной, я отдам ему всю сумму и детей заберу. Он надавить на меня решил таким образом.

И в свою постель заполучить. Негодяй, какой же он негодяй… Но этих слов вслух говорить я не стала. Не то старушка и правда рухнет к моим ногам с обмороком.

– Какую машину? Я не пущу тебя никуда! Вот же, черт рогатый! Он же тебя по кругу… Не пущу! – воинственно заявила она. – Звони в полицию! Ничего он детям не сделает, а тебя в ловушку загоняет. Звони, я сказала! Чего ты сидишь?

Мария Гавриловна взяла мой телефон, включила его и только сим-карта прошла регистрацию в сети, как снова посыпались звонки и сообщения от Булатова и Игната.

Меня трясло так, что я едва телефон могла удержать в руках.

– Что это за Булатов? Почему ты ему звонила первому и обвиняла его в краже детей?

– Он… Он отец Нади. По крайней мере он сам мне так сказал и недавно появился на пороге нашей квартиры. Я подумала… подумала, что это он… Господи…

Я закрыла руками лицо, не в силах прийти в себя и осознать масштабы всей катастрофы.

– Он звонит уже в который раз. Отвечай ему! Говори, все как есть, если боишься звонить в полицию. Отвечай, говорю тебе!

Я всхлипнула в последний раз и поднялась на ноги. Нужно как-то успокоиться и взять себя в руки. Помощи ждать неоткуда. А в полицию я и в самом деле боялась звонить. Времени на все про все было очень мало.

– Булатова нет в городе, а Игнату не деньги нужны. Он хочет, чтобы я долг натурой отработала, поэтому и детьми шантажирует, знает, что я на все пойду ради них… – обреченно поглядела в лицо старушки.

– Тогда тем более отвечай ему и говори, все как есть. Если он настоящий мужик и отец Нади, то поможет.

Да, Алина же что-то говорила, что в узких кругах Булатова называли Глыбой за несгибаемый характер. Он, наверное, связи имел и много денег, если клуб в центре Питера принадлежал когда-то ему. Это не автомойка и левые понты Игната. Хотя, что я могла знать? Я нажала на зеленую кнопку и несколько раз вздохнула и выдохнула прежде чем произнести хоть какие-то слова.

– Наконец-то! – раздражено выплюнул Глеб. – Что за детский сад? Ксения, вы в курсе, что…

– Надю и Максима похитили знакомые моего погибшего мужа, – быстро проговорила я, перебив его. – Я подумала изначально на вас, потому что… Неважно, почему. Так вот, я должна была этому человеку денег, деньги у меня есть, моя вина в том, что я не отдала их вовремя, но дело даже не в них. Игнат забрал моих детей и просит приехать к нему отработать долг… натурой. Он пригрозил, что навредит детям, если я посмею кому-либо рассказать об этом. Глеб пожалуйста, у вас же, наверное, есть связи. Мне и в самом деле больше не к кому обратиться. Прошу вас… У меня, кроме детей, никого нет…

Я находилась в таком отчаянии, что, если бы меня попросили руку отрезать взамен на детей, я бы не раздумывая сделала это сию же секунду.

На том конце связи повисла зловещая тишина. Мне на мгновение показалось, что Булатов сбросил звонок и оставил меня саму разбираться со своими проблемами.

– Глеб, вы слышите? За мной машина приедет через пятнадцать минут, я боюсь, что после того, как Игнат, он… пресытится своей игрой, то меня попросту… А детей… – я говорила сбивчивым голосом и глотала обрывки слов.

– Скинь мне в сообщении имя этого человека и из дома ни ногой, – в его голосе послышались металлические нотки.

– Хорошо, – тихо ответила я, но только мне еще больше стало не по себе, а страх за детей возрос до катастрофических масштабов, если я сделаю так, как сказал Глеб.

Цена ошибки могла стоить очень и очень дорого.

– Ксения, ты молодец, что ответила мне и рассказала правду, – произнес Булатов. – Я жду твоего сообщения.

Глеб сбросил звонок, я тут же набрала дрожащими пальцами сообщение и нажала на кнопку «Отправить». Прижалась спиной к стене, сползла вниз и заплакала. Мария Гавриловна гладила меня по голове и успокаивала, но я в этот момент ощущала внутри такую пустоту и раздрай. Сердце больно сжимало тисками. Беда пришла оттуда, откуда ее совсем не ждала. Но я готова была пойти в эту минуту на все, на что угодно, лишь бы вернуть детей обратно целыми и невредимыми. А Игнату я никогда не верила, и, видит Бог, всегда сторонилась его общества и внимания.