Текст книги "7 лет, 7 дней, 7 часов"

– Нет, можешь ли ты сказать, что доволен своей жизнью и ничего бы не хотел поменять. Можешь ли ты сказать, что счастлив настолько, что ничего другого на данный момент не желаешь? Тебя радует каждый твой день? Или были в твоей жизни периоды лучше? – не успокаивалась она, желая уловить подвох, боясь осознания того, что перед ней счастливый человек… без нее.

– Ну, что ты хочешь от меня услышать? Да были моменты и лучше. Но этот период тоже не плох, – всё еще не сдавался он.

А чего она ждала, что он сразу начнет признаваться ей в любви, ползать и умолять вернуться. Да, и если бы он это сделал. Она бы сразу убежала оттуда со скоростью света от разочарования. Он не такой, он не тряпка и никогда не был ею. Он просто честный, справедливый и добрый, по-настоящему добрый без выгод. Он никогда не показывал ей свою слабость, даже когда отпускал её: «Иди к нему, если это твой выбор. Я не имею права тебя держать. Только не ври мне. Ложь унижает!»

– А если бы тебе дали шанс всё изменить. Ты бы изменил свою жизнь, – продолжала она.

– Нет, всё правильно.

– Представь. Сейчас ты находишься «между», своей настоящей и прошлой жизнью. Тебе предлагают сейчас все решить. В этот самый миг…

– Мне надо подумать…

– Пойми, у нас нет времени думать, выбор надо сделать сейчас. Остаться ли тебе в твоей настоящей жизни или попробовать что-то другое, но гарантии нет, что другое будет лучше. У нас может снова ничего не получиться. Все может стать еще хуже. Этим своим выбором ты можешь разрушить свои новые отношения, предать человека, который тебе поверил и стать таким же предателем, как я. Сможешь ли ты предать, разрушить ради веры, воскрешения того хорошего, что у нас было. У нас же оно было? – закончила она.

– Да было хорошее, и я был счастлив. Ты сама говоришь, «мои настоящие отношения» и то чего может и не быть. Как тут выбрать. Я могу остаться ни с чем.

– Я знаю, ты не сможешь предать. Я не хочу, чтобы ты стал таким как я.

– Как ты я не стану, – ответил он.

– Я настолько ужасна, как человек? – переспросила она.

– Нет, просто здесь другая ситуация. Я никого не предаю. Я понял, что надо жить для себя. Я не привязываюсь и к себе не привязываю. Поэтому в сущности никого не предам. Как сказать ей, это мое дело. Дело в другом – как поступишь ты? – и вот он задал вопрос, которого Слава боялась.

– Вот я тебе о том же! Ты понимаешь? Ты сейчас снова залез мне в душу, понял меня как никто, прочитал между строк как нельзя точно. Ты чувствуешь, что я ничего по-прежнему не понимаю. Что мне страшно мне больше некуда идти. Если ты не испугаешься то я тоже. Это ответственность и мы должны сделать это вместе. Почему ты должен жить мирно, тихо в своей новой жизни, а должна решать я за нас? – сорвалась она.

– Ты же пришла, значит тебе это надо…

– Да я пришла, потому, что я не привыкла ждать. Я борюсь. А ты отпустил меня! Почему ты не остановил, в конце концов, банально не поговорил с ним, не объяснил что я с тобой, пусть даже твоя собственность. Ты тогда спрашивал, в чем ты виноват. Так вот в этом. Ты все мне позволял делать, бесконечно доверял, не контролировал. Знай, теперь, отношений без этого нет, надо иногда расставлять приоритеты. Говорить: «Ты со мной и если что, пойми, что потеряешь меня и возврата не будет!». Почему не говорил мне так. Или не любил, или привык?

– Я доверял тебя, я считал тебя частью себя. Так оно и было… Я прождал тебя весь день на свой день рождения!

– Я сама понимаю, как это страшно и оправдания этому нет. Мы и сейчас часть друг друга, какие бы маски мы не надевали. Да мы изменились за это время, но даже если через сорок лет, я скажу тебе: «Енька, привет я скучаю по тебе!» ты вспомнишь и тот «мой» в тебе не останется равнодушным, его даже можно вытащить оттуда, как сейчас. Так ответь, стоит ли это делать, готов ли ты к этому?

– Да, готов, – уже серьезно сказал он.

– Пойми. Есть плюсы, такие как: мои родители и Аля с Павлом, которые по-прежнему верят в нас, которые будут счастливы и будут верить в нашу крепкую любовь. Но есть и минусы, и их намного больше, например, твои родные, которые всегда недолюбливали меня и с радостью забыли мое имя…

– Но это можно пережить, – прервал негромко он.

– Возможно. А как же те другие, с которыми сейчас мы. Они же будут нам сниться. При упоминании их имен нас будут бросать в дрожь и это неизбежно, потому как имена распространенные. Я это знаю на примере моих родителей. И я буду показывать тебе свое недовольство. Но если к этому можно привыкнуть, не сразу, то, как быть с опытом? Сможешь ли ты меня так же любить, чисто и светло, не вспоминая о моем предательстве? Теперь между нами они навсегда. Сможем ли мы жить с этим знанием? Сможем ли мы снова стать единым целым видя то, чего видели мы?

– Можно попытаться. Думаю, смогу. Не сразу… Нужно время.

– Нет его. А если ты будешь женат и будет ребенок. Ты сможешь уйти ради меня и оставить ребенка, ведь ты бросаешь не его, а его мать? – так говорил когда-то Славе отец, а теперь и она повторяет эти слова.

– Нет, не смогу.

– Даже если не будешь любить жену?

– Я не смогу потом ребенку в глаза смотреть.

– Я знала, что ты… Ты тот… Ты настоящий… А я… Я как мой отец… Не заводи детей, если не уверен, что эта женщина твоя единственная, настоящая любовь, прошу тебя.

– Я это знаю.

– Ты знаешь, но они хитрее… Почему говорю они? Потому что теперь ты с ними, а не со мной.

– А ты веришь, я ждал этого. Твоего прихода, – сказал он и отвел заблестевшие глаза.

– И я это знаю! Я должна была. Так должно было быть. По-другому не могло. Теперь смотри я в такой же шкуре, ты можешь мне сказать всё что угодно, что счастлив с ней, что я ничтожество. Даже прогнать меня. Я для этого здесь. Может, станет легче мне. Я отбываю свое наказание каждый день. Я верю во Всевышнего и в Ад на земле за грехи. Может, если была бы я и правда последней тварью, так и жила б в свое удовольствие. Не получается, всё хорошо вроде, а душа болит, мучается. Больно я тебе сделала, так больно, что боюсь такой же боли. У нас же кроме друг друга никого не было. Знаешь, я верила в то, что ты будешь ждать меня… Откуда она взялась? – с обидой посмотрела на него Слава

– А откуда взялся он?

– Ну, мы же учились всё вместе… И был другом мне, твоим знакомым, от которого ты не ожидал опасности. Ты думал мы лучшие, а они – лохи. Так знай, что все лохи рано или поздно становятся людьми. Нам же в детстве еще вдалбливали про гадких утят. Почему нам читали эту сказку? Потому что – это жизнь. И написал ее взрослый дядька, который знал в этом толк. Мы дошутились, ты недооценил, а я заигралась. Скажи, откуда берутся эти новые, которых раньше не знал и как можно их целовать?

– Через знакомых. Я живой человек. Мне необходимо общение. А целовать – это не сложно.

– А потом любить…

– О любви тут речь не идет, – оборвал Славу Арсений…

Действительно, не идет, стал бы он тогда слушать все это, если бы любил кого-то другого. Зазвонил мобильный…

– Это она? – поняв по его растерянному лицу, спросила Слава.

– Да.

– Как чувствует, что я здесь… На работу приходит?

– Нет.

– Пока нет, хотя это только я такой одержимостью страдаю. Теперь ты предатель, не ответил, потому что я здесь. И, конечно же, ей не расскажешь. И правильно – не надо. Мы ничего не решили и видимо уже не решим, да и время нам не поможет. Я уйду, и всё вернется на круги своя. Этот коридор закроется. И мы снова вернемся в свои мирки. Мне пора.

– Тебя проводить до дома? – спросил, с каким-то неверием, что все, что произошло наяву, он.

– Нет, не стоит. Я даже не пытаюсь до тебя дотронуться, потому, что ты принадлежишь не мне. Что бы ты не говорил, но начав с кем-то видится, ты уже несешь ответственность. Я не прикоснусь. Я не позволю тебе стать предателем.

Слава посмотрела не него, внимательно пытаясь найти того «её» человека.

Он одним сильным движением крепко обнял, поцеловал ее волосы и прошептал: «Мне тебя не хватает. Я вернулся на год назад». Слава не выдержала нахлынувшей волны безысходности и безвыходности. Ведь она не может ничего ему обещать. Не имеет права рушить его новые отношения. В конце концов, не может и не хочет предавать память о том, кто однажды стал ее человеком навсегда. Надев очки, она поспешила уйти».

Но следующие воспоминания проходят через все жили, они не играют на струнах души, а рвут их, проходя через неё, врезаясь в плоть.

Все чаще вспоминаю атмосферу его подъезда – девятиэтажного панельного дома с плотным, застоявшимся воздухом, с лестничными клетками, где так много всего происходило. Еще, в самом начале отношений с Арсением, мы там прятались от его мамы. Бывало так, что мне становилось грустно у себя, и я ехала к нему на троллейбусе до конечной остановки, потом ещё шла пешком километра три-четыре, потому что боялась ехать в маршрутке и называть остановку. Когда же приходила, звонила в дверь, телефонов тогда у нас не было и наши встречи происходили спонтанно. Было по-настоящему здорово. Когда он открывал, из комнаты раздавался голос его мамы: «А кто там? Это Слава? Пусть заходит». Я жестами показывала, что не хочу, лучше пускай выйдет он. И, крикнув в коридор: «Я скоро», выходил и мы спускались на пролёт ниже, где я буквально падала в его объятья, и стояла так вдыхая запах его свежепостиранных вещей с цветочным кондиционном, которым щедро сдабривала его мама все и свои, и мужские вещи. Потом, когда я уже приезжала и оставалась на несколько дней в их квартире, конечно, когда мама уезжала к родственникам, то и вся моя одежда пахла также. Я привозила кучу вещей в пакетах и когда возвращалась домой и распаковывала свои сумки, комнатка маленького ЖАКТа быстро заполнялась этим сладким запахом, запахом его дома. Все семь лет нашего общения, пропитаны этим Ленором, никогда позже я не пользовалась ни им, ни каким другим кондиционером для вещей, это осталось там, в воспоминаниях, где я в его объятьях на лестничной клетке, между шестым и седьмым этажами.

После того моего похода, после нашего расставания,  к нему в мебельный цех, наше общение не прекратилось, он писал мне сообщения, желая спокойной ночи. Я ему писала из универа, что заняла первое место в очередном конкурсе, и что после поездки в Госдуму обо мне вышла статья в газете. Он отвечал, что читал ее и капслоком приписывал: «Я ГОРЖУСЬ ТОБОЙ!». Мне это было необходимо. Да, я была на этом момент в отношениях с тем к кому ушла, а он с девушкой армянской национальности. Ещё мы с Арсением созванивались и говорили о том, как прошёл день, по телефону играла ему мелодии на пианино, которые разучила, ходили в кино, он дарил мне деньги на праздники, я откладывала на квартиру, гуляли с моим мопсом, встречая общих знакомых, которые в недоумении косились на нас – ведь мы, уже как год расстались. Встречала его с работы и мы каждый раз шли есть пиццу в кафе с романтичным названием «Причал». А где, спросите, были мой нынешний парень и его девушка, где-то там, не с нами. Они были в звонках, когда мы ели, но мы не отвечали. При этом наши отношения были нейтральными, без романтики, просто, как поддержка родных людей, тех, которым ни смотря на новые отношения с другими, плохо друг без друга, вместе спокойнее, как раньше. После кафе он провожал меня на троллейбус, и мы прощались «до завтра». Я возвращалась в квартиру к парню, который надзирательски отчитывал меня: «Почему не берёшь трубку! Зачем тебе телефон, опять беззвучный у тебя, а перезвонить мне денег нет!». Я отвечала: «Да, как на парах звук убрала, так и не включала, где-то в сумке валяется». Он залезал в мою сумку вытаскивала телефон: «Вот, шесть пропущенных от меня и от матери твоей, как так вообще можно?!» И знаете можно, вот уже семнадцать лет с момента приобретения моего первого телефона, я не включаю звук, максимум – это режим вибрации. Но и он заставляет меня вздрагивать. Уж точно продавцы мелодий для звонков никогда бы не смогли заработать на мне.

Я не чувствовала себя виноватой за то, что виделась с Арсением, для меня это было естественно, как воздух, он, на тот момент, большая часть моей хорошей жизни. Мы будто помогали друг другу пройти этот период ухода друг от друга. Он мне давал то, чего не было в новых отношениях – заботу и чувство «родного человека» рядом. Не властного, альфа-самца, который отбил самую крутую самку и теперь хочет подстроить ее под себя, а соратника, видящего слабость и незащищённость этой самки и помогающего ей морально.

Но однажды смс Арсения пришла вечером, а звук телефона оказался включённым, это сделала не я, а тот, кто постоянно отчитывал меня:

– Что это за хрень: «Спокойной ночи, дорогая»? Это его номер? – раздался недоуменный крик из комнаты, где лежал мой телефон.

– Да его, захотел человек пожелать хороших снов, это его дело. Я обычно такого никому не желаю, – пыталась разрядить обстановку я.

– Какого хрена ты с ним общаешься? Видимо, разговора по телефону ему было мало?

– Какого разговора? Ты ему звонил?

– Да, я не дурак! Он там что-то стал мямлить, как обычно, сраная тряпка! Прикинулся, что ничего не понимает. Слабак боязливый. Надо было морду набить ещё в лицее, когда учились. Завтра займусь.

– Стой, ты же не серьезно. У него девушка, а у меня ты. Не надо никого бить, это просто текст.

– Я всё решил, давно надо было!

– Что тебя может остановить? – предприняла последнюю попытку договорить никого не калечить.

– Если ты прекратишь это сейчас, иначе…

– Как? Что сделать? – я была согласна а всё, потому как ситуация становилась опасной.

– Напиши ему, что он чмо, что ты не хочешь больше получать от него таких сообщений, и что больше вы не увидитесь, поняла?

– Ладно, но ты точно не пойдёшь к нему тогда? – уточнила на всякий случай.

– Я же сказал. Давай пиши или звони, я жду. Нет, куда пошла здесь, чтобы я видел, – руководил мной он.

Представить, что Арсений идёт с работы и вместо меня его встречает он со сжатым кулаком и бьет, за то, что он делает то, что должен делать ты – заботится и быть внимательным ко мне. За это бить? Я не могла такому позволить случится. И если, как выяснилось, он звонил ему, значит встретить его может, зная его характер и то кем он работал – сотрудником МВД в Санкт-Петербурге, рассуждала я.

Я вяла телефон и стала набирать сообщение:

«Не стоит мне писать. У нас другие отношения. Мы больше не увидимся…»

– Допиши: «Я люблю его, а ты мне никто!» – перебил набор текста он, я дописала.

–Отправляй!

–Отправила.

Как же я тогда хотела, чтобы закончились деньги или, чтобы хотя бы сообщение разделилось на две части и пришла только первая! Как же ему будет больно, ведь мы только начали по-доброму общаться спустя год после расставания. Ну что я могу сделать? Все исправить? Как? Оттолкнуть того, кто стоит надо мной побежать ночью на улицу, пешком пройти весь город, постучатся в квартиру к Арсению, где он с другой и сказать: Давай всё исправим! Выгоняй эту сейчас, я остаюсь! Чем я тогда лучше того, кто заставил меня отправить это сообщение? На следующий день из университета я позвонила, Арсений не брал трубку. Я написала: «Надо поговорить, срочно, я должна была это написать. Если встретимся смогу всё объяснить». Но он не ответил. Зная, где его найти, пошла к окончанию рабочего дня туда. Он шёл с работы к остановке.

– Стой, привет! Надо объяснить…

– Не надо, я все понял, ты опять поступаешь также…

– Да нет же, я не хотела, чтобы тебе сделали больно!

– Больно мне делаешь только ты снова и снова.

– Прости, я должна была это написать!

– В смысле, должна? Кто может тебя заставить, и как можно на это пойти, если это не твоё решение?

– Я не знаю, как ему удалось, но он сказал, что уже звонил тебе! Я испугалась, что он сможет сделать…

– Так это он звонил? Я ничего не понял! Был на установке мебели, мне звонит куча народу по работе, взял трубку там вопрос: «Как встретились?» Говорю: «Нормально, все получил», – думал это про партию филёнок. Мне отвечают: «Так ещё раз с ней увидишься, плохо будет». Я пока пытался сообразить о чем речь, трубку положили. Теперь только понял, кто это был. И что же он может со мной сделать?

– Много чего, он бывший сотрудник МВД, ударить, я не знаю, но не хочу, чтобы тебя кто-то трогал из-за меня. Во всем я виновата, ты не должен отвечать за это.

– Он заставил?

– Поставил перед выбором. Прости…

– Да уж, я бы сам разобрался, не надо было.

– Давай снимем квартиру и переедем туда вместе и начнём всё сначала, – вырвалось у меня сквозь слезы.

– Ты серьёзно?

– Да!

– Нужны деньги, чтобы снять квартиру, а почему у меня, или у тебе не жить?

– Потому что там воспоминания всех этих событий. И жить с твоей мамой, которой я уже давно не нравлюсь, или в моем разваливающимся ЖАКТе без воды и туалета? А в съемной всё по-новому будет…

– Зарплата в следующем месяце. Ты точно решила? – задумчиво спросил Арсений.

– Да, надо как-то ему сказать, не знаю, какая будет реакция…

– Хочешь, я скажу или переедем, потом узнает, – предлагал варианты он.

– Нет, так нельзя поступать. Сначала расставание – потом другие отношения. Это правильно, только так, – подытожила я.

Потянулись дни, как ни странно нынешний парень, после той смс, которую заставил отправить Арсению, стал внимательнее, будто знал, что я замышляю и этого становилось немного жутковато. Не было повода начать разговор. Зарплату у Арсения задерживали, и мы перенесли дату съема жилья ещё на неделю, потом ещё. Наступил апрель, к этому времени он расстался с девушкой, которая предложила переехать с ней в Новороссийск и жить вместе, на что он ответил отказом. Вот день его рождения. Мы встретились в кафе, я принесла подарки и сказала тост:

«Хочу, чтобы этот год, наконец-то стал счастливым! Для тебя и для нас! Чтобы то долгожданное пришло и осталось. Надеюсь летом точно!»

Намекала, что я уже готова и летом сможем снова начать встречаться по-настоящему, а не по-дружески. На что он ответил:

– Спасибо! Мне не верится, что я достоин любви и прочего, не думаю, что пожелание сбудется! Летом? Ты же уезжаешь на форум в Москву?

– Да, но я же вернусь и мы…

– Почему не сейчас, – оборвал меня он.

– Потому что это сложно вот так. У меня сессия, потом на форум.

– Нет сейчас, пойти со мной лечь на кровать и смотреть фильмы, как раньше, мне этого не хватает, не подарков и тостов, а этого. Ты все ещё с ним.

– Я пытаюсь. Мне одной приходится всё делать! Я лучшая студентка – всё соревнования на мне, ещё и постоянно нервы и выяснения отношений, не могу, у меня экзамены. И так не сплю. Представляешь, что будет, если я скажу, перевоз вещей, злость, уговоры и это именно сейчас, когда я должна всё сдать на отлично!

– Это я не могу… Не могу больше ждать!

– Хочешь, поехали к моим родителям? Еду завтра в деревню, они будут рады! – предложила я.

– Как они отреагируют на мой приезд? И где ты меня положишь, с собой?

– Отреагируют отлично, они тебя любят и скучают. А положу в гостевой комнате или в зале.

– Почему не с собой? – упорно настаивал на этом вопросе.

– Так сразу? Ну, там будет видно…

– Вот и ответ, ты никогда не будешь готова. Ладно, проехали. У брата в субботу свадьба, если хочешь, приходи к ЗАГСу.

– Приду, это такое событие. Я за него рада. Надо же, женится на Наташе! Он же с ней расстался и года два не общался, даже сделал предложение другой, а потом они встретились и теперь женятся. А ты говоришь, что не веришь в настоящую любовь, которой расставания не помеха! – попыталась приободрить его я.

– Кстати, мне твоя помощь нужна…

– Говори, – заинтересовал меня он.

– Я не знаю в чем пойти на свадьбу, ничего приличного нет, сказали в костюме надо или в чём?

– Какой костюм? Прошлый век! Надо быть стильным: джинсы зауженные, чёрная водолазка и пуловер на пуговицах классный.

– Ты уверена? Пойдёшь со мной за вещами? – уточнил он.

– Спрашиваешь, а кто тебя все эти годы наряжал круто? – ответила риторическим вопросом я.

За день до свадьбы брата мы пошли на рынок, как раньше, я показывала на вещи, в которых ему будет хорошо, он мерил, мы шли дальше. Потом возвращались за тем, что сидело лучше. Покупкой стали: темные слипоны, джинсы новой модели, тонкая чёрная водолазка, полупрозрачные очки-авиаторы и кофта на пуговицах расцветки зебра.

– Теперь ты будешь самый модный, обязательно приду посмотреть на тебя завтра, кстати, мама приедет ко мне, я ее тоже возьму.

На следующий день приехала мама, и я ей рассказала о предстоящем событии, она ответила, что ей нужно помочь дома и попросила меня вернуться с ней в деревню после свадьбы. Я согласилась.

Мы подошли к ЗАГСу, гости собирались: сестры его матери, приехавшие из Киева, братья, знакомые и все в пиджаках и платьях… И тут из машины выходит он в тех вещах, которые подобрала ему я, отличаясь ото всех серо-коричневых собравшихся. Тогда была в восторге от его вида. Хотя кумушки-тетушки осуждающе косились на него, из-за того, что он, по их мнению, ни в парадном.

– Привет, вот цветы! – подошла к нему я.

– О, как раз! Сейчас фото общее будет у входа.

– Думаешь, мне стоит на нем быть? – засомневалась я в правильности предложенного.

– Конечно, я на всех праздничных фото твоей семьи, кроме второй свадьбы твоих родителей, теперь и ты будешь на моих.

«Вторая свадьба моих родителей» заучит странно. Но это правда, родители поженились в далеких восьмидесятых, родили нас с сестрой Алей, прожили пятнадцать лет, и развелись. Вернее, папа, у которого и до мамы было много официальных браков, снова влюбился и сказал, что уходит, вот на кого все пеняют, видя, как я ломаю все свои отношения. Наша семья тогда разрушилась, и этот период выпал на моё пятнадцатилетие, поступление в лицей и знакомство с Арсением, который смог заглушиться эту боль от распада моей семьи. Отец прожил с другой женщиной почти десять лет. Пока мы с Алей не поняли, что там ему морально плохо. Мы с самого начала видели, что та «молодка» ему пятидесятилетнему не подходила, у них не было общих интересов, она не понимала написанные им исторические книги, не оценивала его поделки из камня и дерева и вообще была из типа «хабалок», без высшего образования и не знала элементарных манер приличия. Нам она запрещала приезжать, убеждая отца, что мы колдуем. С её дочерью у меня отношения тоже не сложились, вернее, она меня полюбила, как сестру, но я, веря, что папа вернётся, решила прекратить эти «сестринские» отношение, чтобы не делать моей маме ещё больнее. Ведь после ухода отца она превратилась в тень. И вот, на очередной день рождения отца, когда Аля приехала из Москвы домой, мы с ней выманили его на прогулку и пригласили – домой к маме. Он сначала не хотел. Говорил, что много лет прошло и лучше не надо. Но мы были настойчивы. Мама тоже сопротивлялась, но когда мы рассказали, что ему там плохо, и что его творчество эта «разлучница» называет «дерьмом». Мама сказала: «Хорошо, я приготовлю стол». Она всегда поддерживала отца, была союзником, корректировала все его книги, интересовалась, тем что он делал. Выслушивала и давила верные советы. И когда услышала, что то, чем дышит наш отец, ее бывший муж, какая-то прелюбодейка без стеснения хает, не смогла отказаться от него, того кого она по-настоящему любила. Мы подъехали к дому: я, Аля, Арсений и папа, который немного смущался. Мама пригласила всех за стол. Аля, будучи филологом и психологом говорила красивые правильно-философские тосты, прошибающие до глубины души, Арсений фотографировал, бабушка утёрла слезу, мама сидела, держа осанку с невозмутимым лицом, и только я внутри кричала от счастья. Ведь каждый Новый год все эти десять лет загадывала желание, чтобы моя семья воссоединилась. После этой встречи были и другие. А через пол года состоялась их вторая свадьба. Но я влюбилась в другого и пригласила его, а не Арсения, который звонил, хотел поздравить и приехать, но я говорила, что не надо этого делать. Ему было очень больно, и он сейчас упомянул этот случай – единственное мероприятие, где нет его на фото… На них другой…

Вот все гости сбились в кучу и нами руководит фотограф – девочка, которая училась с невестой. Мы с Арсением не низкого роста, поэтому встали в самый последний ряд. Перед нами головы жениха и невесты, а между нами голова дружки. Тогда ещё никто не мог догадаться, что это символично и непоправимо?

После росписи обняла и поцеловала молодоженов, я их хорошо знала, и мне было приятно их поздравлять. Затем, подошла к Арсению и сказала, что мне надо ехать с мамой. Он удивился, ведь думал, что я буду на свадьбе весь день.

– Надеялся ты останешься, ресторан и прочее. А с кем я буду танцевать?

– С гостьями, – улыбнулась я, и окинула взглядом собравшихся.

– Да они какие-то все не очень! – немного грустно сказал он.

– Сейчас тебе подберу кого-нибудь, чтобы скучно не было. Так фотографша Галя, хотя она будет занята фотографированием, ну не знаю, а вот смотри – дружка, вроде ничего, – засмеялась я, игра казалась довольно забавной.

– Может, передумаешь?– как-то пророчески послышался его вопрос.

– Нет, мы уже договорились с мамой. Приеду через два дня, увидимся. И звони мне из ресторана.

Я уехала. Кто же мог знать, что именно в таких простых обыденных вопросах – предостережение, и именно в такие обычные дни – переворачивается жизнь.

Он позвонил мне из ресторана, хмельным голосом сказал, что весело, танцует и всё как надо. Я, шутя, напомнила про дружку.

На следующий день в дом родителей приехали гости и мы повезли их по достопримечательностям. Туробьект с ущельем, в котором буквально кипит река. Над ущельем лесенки, вокруг тропинки, петляющие среди деревьев. Мы с родителями купили билеты, и стали показывая гостям наиболее удачные места для фото, продвигаться по узким тропинкам. Вдруг, с извилистой дорожки, на меня бежит девушка, лицо которой я где-то уже видела, девушка смеётся и явно навеселе. Кто же это… За ней кто-то ещё, с шариками.

«Это же дружка, значит второй день свадьбы на природе – все логично в горы поехали и сюда!». Я достала телефон и стала звонить Арсению. Услышала звук его телефона среди деревьев.

– Алло, ты где? – прокричала я от удивления.

– Мы в горах.

– Я знаю, вижу вашу компанию, подходи ко входу.

Он подошёл, недоумевая, что все оказались, не договариваясь, в одном месте. За ним выбежал его счастливый брат Алексей, ведь это его свадьба и на радостях начал говорить, что очень счастлив за нас, ведь мы снова вместе, и он верил, что так и будет, ведь он со своей женой тоже сошёлся после расставания, и они поженились. Потом, достал фотоаппарат и сказал: «Дайте я вас сфотографирую!»

Мы сели на лавочку и взялись за руки.

– Вот выложу на страницу потом, – сказал он и так же быстро умчался.

– Он действительно счастлив, – порадовалась я.

Родители дали понять, что пора ехать. Арсений проводил меня до выхода, обхватил лицо руками и поцеловал, так как не целовал раньше… Это был последний поцелуй.

Через два дня вернулась в город, созвонилась с Арсением. Он пригласил меня на чай в квартиру. Его мамы не было, она отмечала с подругами замужество старшего сына. В квартире был кавардак, на полу лежали сувенирные деньги, в углу упаковки от подарков, на столах цветы в банках, расстелены дополнительные спальные места, не заправлена кровать молодоженов, в общем, послесвадебная классика

– А где брат с женой? – поинтересовалась я.

– Вышли в магазин, вроде. Хочешь фотки посмотреть, профессиональных ещё нет, а с цифровой мыльницы на комп уже скинули.

– Это там где мы с тобой в горах? – вспомнила я.

– Да, и эти тоже.

Посмотрев фото, мы попили чай. Послышался звук ключа в замке. Это Алексей с женой вернулся. Мы вышли в коридор.

– Привет, Слава! Ты здесь? – немного недоуменно спросил Алексей.

– Да, но уже ухожу, посмотрели фотки, хорошие! Ещё раз поздравляю! – поспешила уйти я, всё еще ощущая вину не только перед Арсением, но и перед всей его семьей.

Это был последний раз, когда я была в их квартире.

На следующей неделе я звонила, но он, то не брал трубку, а если и брал, то говорил, что на установке мебели, то в другом городе делает заказ.

Я знающая все симптомы «недоговаривания», антологию человечной скрытности и являющаяся мастером высшей категории в конспирации и прохождении скользкого пути интриг, могла с уверенностью сказать, что-то тут не так.

Позвонив в очередной раз, сразу предложила ему забрать мой принтер, ведь он хотел поставить туда систему с многоразовыми картриджами и напечатать фотографии своей маме, ещё предложила ему наш с ним фотоаппарат, на который было снято столько счастливых моментов за семь лет. Сказал, что заедет.

Он приехал, загрузил всё в машину, которую ему одолжила мать.

– Как съездил в другой город? – попыталась разговорить его я.

– Нормально.

– Погулял где-нибудь?

– Да по «Мосту Поцелуев» с девушкой, а что? Я же не спрашиваю, с кем ты общаешься, тем более знаю, – очень дерзко кинул в ответ.

– Я так устала, через неделю в Москву ехать, вот футболку купила и штаны спортивные. Денег совсем нет, – попробовала перевести разговор в другое русло.

– Иди, работай, – вырвалось у него как-то не по-доброму.

– Ты думаешь, я прошу у тебя деньги? Просто сказала! – собралась оскорбиться я.

– Понимаешь, девушки в твоём возрасте работают и обеспечивают себя. Вот я пообщался с одной, со свадьбы, так она всё сама.

– Рада за неё. Но я учусь и да, должна была закончить универ пять лет назад, как и ты, но решила учиться дальше и сейчас только на 3 курсе. Денег у меня нет, но меня как отличницу и лучшую студентку, за мои заслуги и за то, что так прославила этот универ, перевили с коммерции на бюджет, такого в нашем платном ВУЗе ещё не было. И дали стипендию, пусть и небольшую, но заслуженно. Не могу понять твой выпад насчёт работы? Или это не насчёт работы? А насчёт чего-то другого, или кого-то другой?

– Нет, просто, – быстро ответил он и поспешил выйти.

Это было не просто, раньше он так никогда не разговаривал со мной. Этим же вечером я поехала к нему, на ту самую нашу лестничную клетку, чтобы поговорить.

Позвонила на телефон, но трубку никто не брал, позвонила в дверь, он открыл и даже испугался.

– Привет ещё раз! Можем поговорить? Мне зайти? – смело спросила я.

– Нет, я выйду, – как бы вытесняя меня, сказал он. Мы спустились на тот самый лестничный пролёт между шестым и седьмым этажами.

– Ты не брал трубку.

– Я, походу, в гараже забыл телефон, в машине.

– Что происходит? – настаивала я.

– Ничего, всё нормально, – ненормально отвечал он, не смотря в глаза.

– Ты что влюбился? – задала вопрос резко в лоб.

– Да, – также резко ответил он.

– Это армянка та?

– Нет.

– Нет? А кто же… дружка?! – будто осенило меня.