Текст книги "Круг Земной"

C Олавом конунгом был тогда человек по имени Кольбейн Сильный. Он был родом из Фьордов. У него на поясе всегда был меч, а в руках большая дубина, которую называют булавой. Конунг предупредил Кольбейна, чтобы тот утром был рядом с ним. Потом он сказал своим людям:

– Пойдите ночью туда, где стоят корабли бондов, и проделайте в них дыры, а потом угоните всех их коней со стоянок.

Они так и сделали. Конунг всю ночь молился и просил Бога помочь ему в беде своим милосердием и милостью. Когда рассвело, он после заутрени отправился на тинг. Когда он пришел на тинг, там уже было несколько бондов. Тут он увидел большую толпу бондов, которые шли на тинг и несли огромного истукана, разукрашенного золотом и серебром. Когда его увидели бонды, которые уже раньше пришли на тинг, они все вскочили и пали ниц перед этим чудищем. Потом его поставили посередине поля тинга. По одну сторону поля сидели бонды, а по другую конунг со своим войском. Тут поднялся Гудбранд из Долин и сказал:

– Где же твой Бог, конунг? Он, наверно, совсем опустил теперь свою бороду, и ни ты, ни тот сидящий рядом с тобой человек с рогами, которого вы называете епископом, не будете сегодня так хвастливы, как вчера, потому что сейчас сюда пришел наш бог, которому все подвластно. Он смотрит на вас своим пронзительным взором, и вы все перепугались и не смеете поднять глаз. А теперь бросьте ваше суеверие и поверьте в нашего бога, который вершит вашими судьбами.

На этом он закончил свою речь. А конунг сказал Кольбейну, так чтобы бонды не слышали:

– Когда они во время моей речи перестанут следить за своим богом, ударь в него изо всех сил своей дубиной.

Потом конунг поднялся и сказал:

– Многое ты наговорил нам сегодня утром. Тебе странно, что ты не можешь увидеть нашего Бога, но мы надеемся, что он скоро к нам придет. Ты пугаешь нас своим Богом, а он слеп и глух и не может защитить ни себя, ни других, он даже не может сам сдвинуться с места, если его не понесут. Я думаю, что скоро ему придет конец. А теперь посмотрите на восток, там идет наш бог во всем своем блеске.

Тут взошло солнце, и все бонды посмотрели на солнце. В это время Кольбейн так ударил по их богу, что он раскололся на куски, и оттуда выскочили мыши, величиной с котят, ящерицы и змеи. Бонды, перепугались и бросились бежать. Некоторые из них побежали к кораблям, но когда они спустили их на воду, в них сразу же набралась вода, и на корабли даже нельзя было взойти, а те, которые побежали к коням, не нашли их. Тут конунг велел созвать бондов и сказать, что он хочет говорить с ними. Бонды вернулись, и тинг продолжался. Конунг поднялся и сказал:

– Я не знаю, что значат ваши крики и беготня. Но вы теперь увидели, какова сила вашего бога, которого вы украшали золотом и серебром, поили и кормили. Теперь видно, кому это все шло – мышам и змеям, ящерицам и жабам. Плохо тем, кто верит в такого Бога и упорствует в своей глупости. Соберите ваше золото и драгоценности, которые здесь рассыпались по земле, и отдайте вашим женам, и никогда больше не украшайте ими чурбаны и камни. А сейчас вам остается выбирать одно из двух: либо вы принимаете христианство, либо сегодня же будете биться со мной. И пусть победит сегодня тот, с кем будет Бог, в которого мы верим.

Тут встал Гудбранд и сказал:

– Плохо пришлось нашему Богу, и раз он не смог нам помочь, мы будем теперь верить в того Бога, в которого веришь ты.

Тут все приняли христианство. Епископ крестил Гудбранда и его сына и оставил там священников. И те, кто был раньше врагами, расстались друзьями. Гудбранд велел построить церковь в Долинах.

Потом Олав конунг отправился в Хейдмёрк и насаждал там христианство. После того как Олав захватил там конунгов, он не осмеливался разъезжать по стране без войска. Поэтому в Хейдмёрке мало где было принято христианство. Но на этот раз конунг не возвратился назад, пока весь Хейдмёрк не был крещен. Он освятил там церкви и оставил священников. Потом он отправился в Тотн и Хадаланд и установил там праведные обычаи и добился того, что все там приняли христианство. Оттуда он отправился в Хрингарики, и все там подчинились христианству. Когда жители Раумарики узнали, что Олав конунг собирается нагрянуть к ним, они собрали большое войско. Они говорили, что не забыли еще того, как Олав разъезжал по Раумарики в прошлый раз, и говорили, что в другой раз они такого не потерпят.

Когда Олав конунг пришел в Раумарики со своим войском, он встретился с войском бондов у речки под названием Нитья. У бондов была большая рать. Когда они сошлись, бонды сразу же бросились вперед, но скоро им пришлось туго, и они отступили. Они были вынуждены оставить свои плохие обычаи и принять христианство. Конунг прошел по этому фюльку и был там до тех пор, пока все не приняли христианство. Оттуда он отправился в Солейяр и крестил там всех.

Тут к Олаву конунгу приехал Оттар Черный и попросил, чтобы конунг взял его к себе. В ту зиму умер Олав, конунг шведов, и конунгом Швеции стал Энунд сын Олава.

Олав конунг повернул назад в Раумарики. Зима тогда подходила к концу. Олав конунг созвал многолюдный тинг в том месте, где потом собирался Хейдсевистинг. Тогда он установил закон, что на этот тинг должны приезжать жители Упплёнда и что законам этого тинва должны подчиняться во всех фюльках Упплёнда и во многих других местах, как это потом и было.

А когда наступила весна, он отправился к морю, приказал снарядить корабли и поплыл в Тунсберг. Весной он оставался там. Тогда в Тунсберге собралось много народу и много грузов было свезено туда из других стран. В том году урожай был хороший во всем Вике, и на севере до самого Стада урожай был тоже неплохой, а вот к северу от Стада был сильный недород.

Весной Олав конунг послал гонцов на запад в Агдир и на север в Рогаланд и Хёрдаланд. Он не велел вывозить оттуда ни зерна, ни солода, ни муки. Он приказал еще передать, что приедет туда со своим войском и будет ездить по пирам, как это было в обычае. Эта весть разнеслась по всем фюлькам. Конунг оставался летом в Вике, а потом отправился на восток и к самой границе страны.

Эйнар Брюхотряс после смерти своего шурина Свейна ярла оставался у Олава, конунга шведов. Он стал его человеком и получил от него в лен большие владения. Но когда конунг умер, Эйнар захотел помириться с Олавом Толстым, и весной они сносились через гонцов. Когда Олав конунг стоял в Эльве, туда приехал и Эйнар Брюхотряс с несколькими своими людьми. Они обсудили с конунгом условия мира и договорились, что Эйнар отправится на север в Трандхейм и будет владеть там всеми своими землями, а также землями, которые были приданым Бергльот. Затем Эйнар отправился на север, а конунг остался в Вике и провел осень и начало зимы в Борге.

Могущество Эрлинга, сына Скьяльга, было так велико, что ему подчинялись бонды от самого Согнсэра на севере до Лидандиснеса на востоке, хотя он получал от конунга в лен гораздо меньше, чем раньше. Все его так боялись, что никто там не смел поступить против его воли. Конунг считал, что могущество Эрлинга стало слишком большим.

Одного человека звали Аслак Фитьяскалли. Он был человеком могущественным и знатного рода. Скьяльг, отец Эрлинга, и Аскель, отец Аслака, были двоюродными братьями. Аслак был большим другом Олава конунга, и конунг посадил его в Южном Хёрдаланде, дал ему большой лен и богатые поместья и просил, чтобы он ни в чем не подчинялся Эрлингу. Но когда конунга не было поблизости, это ему не удавалось. Тогда Эрлинг решал все, как сам того хотел, и не становился уступчивей оттого, что Аслак стремился настоять на своем. Их соперничество кончилось тем, что Аслак больше не мог оставаться в тех владениях, которые были даны ему в лен. Он отправился к конунгу и рассказал ему о том, что у него произошло с Эрлингом. Конунг попросил Аслака остаться с ним до тех пор, пока он не встретится с Эрлингом.

Конунг дал знать Эрлингу, что тот весной должен приехать к нему в Тунсберг. Когда они встретились и повели беседу, конунг сказал:

– Мне рассказывали о твоем могуществе и говорили, что от Согнсэра на севере до Лидандиснеса нет никого, кто не подчинялся бы тебе. Многие из людей знатного рода считают, что люди, равные им по рождению, должны и обходиться с ними как с равными. Здесь сейчас ваш родич Аслак, и он считает, что испытывал на себе твою неприязнь каждый раз, когда имел с тобой дело. Я пока не знаю, что у вас там произошло. Может быть, Аслак сам виноват, а может быть, ему приходится расплачиваться за то, что я поставил его править моими владениями. Сейчас я говорю только о его жалобе, хотя многие обвиняют тебя в том же самом, и те, кто должны управлять моими поместьями и готовить лиры для меня и моих людей.

Эрлинг отвечает:

– Я на это отвечу сразу. Я отрицаю, что виню Аслака или других в том, что они служат тебе. Но я признаю, что сейчас, как это всегда было, каждый из нас, родичей, хочет быть больше другого. Я охотно склоняю голову перед тобой, Олав конунг, но мне было бы трудно кланяться Ториру Тюленю, который рожден рабом и происходит из рабского рода, хотя он ваш управитель, или другим людям, которые не выше родом, чем он, хотя они у вас и в чести.

Тут и к конунгу и к Эрлингу подходят друзья и просят их заключить мир. Они говорят конунгу, что никто не будет ему такой поддержкой, как Эрлинг:

– Если он станет вашим верным другом.

А Эрлингу они говорят, что он должен подчиниться конунгу и что, если он заручится дружбой конунга, ему легко будет добиться от кого угодно всего, чего он захочет. Разговор их кончился тем, что Эрлинг получил в лен те же самые земли, которыми владел раньше, а конунг отказался от всех обвинений против Эрлинга. Кроме того, Эрлинг должен был отправить к конунгу своего сына Скьяльга, и тот должен был у него остаться. Тогда Аслак поехал назад в свои владения, и считалось, что был заключен мир. Эрлинг тоже отправился домой в свои владения и правил там так же, как и раньше.

Одного человека звали Сигурд. Он был сыном Торира и братом Торира Собаки с Бьяркей. Сигурд был женат на Сигрид, дочери Скьяльга, сестре Эрлинга. Их сына звали Асбьёрн. Было видно, что он будет достойным мужем, когда вырастет. Сигурд жил в Эмде на мысе Трандарнес. Он был человеком очень богатым и весьма уважаемым, но он не служил конунгу. Поэтому из двух братьев Торир был в большем почете, так как он был лендрманном конунга. Но дома в своих владениях Сигурд жил не в меньшей роскоши. Когда еще было язычество, он обычно устраивал три жертвенных пира в год: один – в начале зимы, другой – в середине зимы и третий – летом. Когда он принял христианство, он продолжал так же, как раньше, давать пиры. Осенью он устраивал большой пир и приглашал друзей, зимой был пир на йоль, и тогда он снова приглашал к себе много народу. Третий пир он устраивал на Пасху, и тогда там тоже собиралось много народу. Так продолжалось, пока он был жив. Сигурд умер от болезни, когда его сыну Асбьёрну было восемнадцать лет. Он получил наследство от своего отца и продолжал давать по три пира каждый год, так же как это делал его отец. Вскоре после того, как Асбьёрн стал хозяином наследства, урожаи стали все хуже и хуже, а посевы совсем не всходили. Асбьёрн все-таки продолжал устраивать пиры. Он мог это делать потому, что у него с прежних времен оставалось зерно и все, что было необходимо. Но когда прошел еще один год, урожай оказался нисколько не лучше, чем прежде. Сигрид хотела не устраивать больше пиров или хотя бы не устраивать их так часто. Асбьёрн не соглашался. Осенью он отправился к своим друзьям и купил у них зерна сколько мог, а некоторые ему так дали. Так что и в тот год Асбьёрн устраивал пиры, как прежде. На следующую весну было плохо с посевами, так как никто не мог купить посевного зерна. Сигрид сказала тогда, что надо уменьшить число работников. Асбьёрн не согласился, и в то лето все осталось по-прежнему. Надежды на урожай не было. К тому же с юга пришла весть, что Олав конунг запретил вывоз зерна, солода и муки на север. Тут Асбьёрн понял, что ему не достать всего необходимого в хозяйстве, и он решил спустить на воду один из своиг грузовых кораблей. Этот корабль был такой большой, что годился для плавания по морю. Корабль был отличный, оснастка его – отменная, а парус – полосатый.

Асбьёрн отправился в плавание и взял с собой двадцать человек. Летом они поплыли на юг, и ничего об их плавании не рассказывают, пока они однажды вечером не вошли в пролив Кармтсунд и стали у мыса Эгвальдснес. Недалеко оттуда на острове Кёрмт есть большое поместье, которое называется Эгвальдснес. Оно принадлежит конунгу. Там есть большая усадьба. Управителем этого поместья был Торир Тюлень. Торир не был знатного рода, но был человеком дельным, мастером на все руки и говорил красно. Он был высокомерен, тщеславен и непокладист. Он стал таким после того, как заручился поддержкой конунга. Он был остер на язык и за словом в карман не лез.

Асбьёрн со своими людьми пробыли там ночь. Утром, когда рассвело, к кораблю подошел Торир с несколькими людьми. Он спросил, кто хозяин этого великолепного корабля. Асбьёрн назвал себя и сказал, кто его отец. Торир спрашивает, куда он собирается плыть дальше и какое у него дело. Асбьёрн отвечает, что он хочет купить зерна и солода и говорит, что на севере у них большой неурожай, как на самом деле и было, и добавляет:

– А нам сказали, что у вас хороший урожай. Не продашь ли ты нам зерна, бонд? Я вижу у вас большие скирды, и нам, верно, незачем плыть дальше.

Торир отвечает:

– Тебе и вправду незачем плыть дальше за зерном, и в других местах в Рогаланде тебе его искать не надо. Я могу сказать тебе, что ты должен повернуть обратно и никуда не плыть дальше, потому что ни здесь, ни в других местах зерна ты не получишь, так как конунг запрещает нам продавать зерно на север. Возвращайся обратно, халогаландец, так тебе будет лучше.

Асбьёрн говорит:

– Если, бонд, все так, как ты говоришь, и мы не сможем купить зерна, тогда у меня есть не менее важное дело. Я хочу отправиться к своим родичам в Соли и навестить Эрлинга.

Торир говорит:

– А кем тебе приходится Эрлинг?

Асбьёрн отвечает:

– Моя мать ему сестра.

Торир говорит:

– Может быть, тогда я говорил опрометчиво, раз ты племянник конунга ругиев.

Тут Асбьёрн и его люди разобрали шатер и повернули корабль в море.

Торир тогда сказал:

– Счастливого пути! И заходите сюда на обратном пути.

Асбьёрн говорит, что они так и сделают. Они отправились в путь и вечером приплыли в Ядар. Асбьёрн, взяв десять человек, сошел на берег, а остальные десять человек остались охранять корабль. Когда Асбьёрн пришел в усадьбу, его там хорошо приняли. Эрлинг был очень рад его приезду, он усадил его рядом с собой и стал расспрашивать о новостях с севера. Асбьёрн подробно рассказывает ему о том, что у них произошло. Эрлинг сказал:

– Плохо, что конунг запретил продавать зерно. Я знаю, нет никакой надежды, что здесь кто-нибудь посмеет вслушаться приказа конунга, а мне и так трудно ладить с ним, так как многие хотят нас рассорить.

Асбьёрн говорит:

– Поздно я узнаю правду. Когда я был молод, мне говорили, что все в роду у моей матери свободные люди, и самый знатный из ее родичей – Эрлинг из Соли. А теперь я слышу, как ты говоришь, что зависишь от рабов конунга и не можешь распоряжаться своим собственным зерном, как тебе хочется.

Эрлинг посмотрел на него, усмехнулся и сказал:

– Вы, халогаландцы, меньше знаете о могуществе конунга, чем мы, ругии. Такие смелые речи ты сможешь вести дома, и тебе уже недол-то осталось ждать. Давай сначала сядем пировать, племянник, а завтра посмотрим, как быть с твоим делом.

Они так и сделали и веселились весь вечер. На следующий день Эрлинг и Асбьёрн стали беседовать. Эрлинг сказал:

– Я кое-что придумал насчет твоего намерения купить зерно, Асбьёрн. Кто должен быть тот, у кого ты собираешься купить зерно?

Асбьёрн говорит, что ему все равно, у кого покупать, лишь бы тот, кто предлагает, имел на это право. Эрлинг сказал:

– Я думаю, что у моих рабов ты сможешь купить столько зерна, сколько тебе надо. На них законы не распространяются.

Асбьёрн говорит, что ему это подходит. Рабам сказали, что у них хотят купить зерна. Они принесли зерна и солода, продали Асбьёрну, и он загрузил свой корабль, как хотел. Когда он собрался в дорогу, Эрлинг на прощание поднес ему та знак дружбы богатые подарки, и они расстались большими друзьями. Дул попутный ветер, и Асбьёрн уже вечером пристал к Эгвальдснесу в проливе Кармтсунд. Они провели там ночь.

Ториру Тюленю уже было известно, что Асбьёрн плывет назад и что его корабль доверху нагружен. Ночью Торир созвал к себе людей, и еще до рассвета у него было шестьдесят человек. Когда стало светать, Торир отправился к кораблю Асбьёрна. Они сразу же взошли на корабль. Асбьёрн и его люди уже были одеты, и Асбьёрн поздоровался с Ториром. Торир спрашивает, что за груз у Асбьёрна на корабле. Тот отвечает, что это зерно и солод. Торир говорит:

– Эрлинг по своему обыкновению ни во что не ставит приказ конунга. Ему не надоедает во всем противиться конунгу. Странно, что тот ему все спускает.

Так Торир говорил в гневе, а когда он замолчал, Асбьёрн сказал, что купил зерно у рабов Эрлинга. Торир грубо отвечает, что ему нет дела до хитростей Эрлинга и его людей, и говорит:

– А теперь, Асбьёрн, или вы сами сойдете на берег, или мы вас сбросим за борт, так как мы не хотим, чтобы нам мешали, когда мы будем разгружать корабль.

Асбьёрн видел, что сила на стороне Торира, и вместе со своими людьми сошел на берег. Торир приказал забрать с корабля весь груз. Когда там уже ничего не осталось, Торир прошел по кораблю и сказал:

– У этих халогаландцев на удивление хороший парус. Возьмите наш старый парус и отдайте им. Для них он будет достаточно хорош, ведь корабль у них теперь пустой.

Так и было сделано, и паруса поменяли.

Асбьёрн со своими людьми поплыл дальше. Он плыл на север вдоль берега и нигде не останавливался до тех пор, пока в начале зимы не приплыл домой. Об этой его поездке очень много говорили.

Асбьёрну уже не надо было стараться готовить пиры на ту зиму. Торир Собака пригласил Асбьёрна, его мать и всех тех, кого они захотели с собой взять, на йоль. Асбьёрн ехать не захотел и остался дома. Как заметили люди, Торир считал, что Асбьёрн отнесся к нему неуважительно, отказавшись от приглашения. Он подшучивал над поездкой Асбьёрна:

– Не одинаково уважает своих родичей Асбьёрн. Летом он потратил много труда, чтобы встретиться со своим родичем Эрлингом в Ядаре, а ко мне не хочет приехать, хотя я живу от него ближе всех. Не боится ли он, что Торир Тюлень подстерегает его на каждом островке?

Об этих и подобных речах Торира узнал Асбьёрн. Он и так был очень недоволен своей поездкой, но рассердился еще больше, узнав, что над ним смеются и издеваются. В ту зиму он оставался дома и никуда не ездил, куда бы его ни приглашали.

У Асбьёрна был боевой корабль на сорок гребцов. Он стоял в большом сарае. После сретения он велел спустить его на воду, принести снасти и подготовить корабль к плаванию. Он созвал своих друзей и собрал около девяноста человек. Все они были хорошо вооружены. Когда корабль был готов и подул попутный ветер, они подняли паруса и поплыли вдоль берега. Ветер был несильный, и они плыли довольно медленно. Когда они были уже на юге, они стали держаться по возможности дальше от берега, чем обычно плавают корабли. Ничего не случилось во время их плавания, пока вечером на пятый день пасхи они не подошли к Кёрмту. Кёрмт – большой остров, длинный, но большей частью не широкий. Он лежит к западу от обычного морского пути. Остров заселен, но та часть острова, которая обращена к открытому морю, во многих местах пустынна. Асбьёрн и его люди как раз там и пристали. Когда они разбили шатер, Асбьёрн сказал:

– Вы останьтесь здесь и подождите меня, а я схожу на берег и разведаю, что здесь происходит, так как мы пока ничего не знаем.

Асбьёрн надел старую одежду, натянул на голову широкополую шляпу и взял в руки багор. Под одеждой у него был спрятан меч. Асбьёрн пошел в глубь острова и пересек его. Когда он поднялся на какую-то возвышенность, он смог оттуда увидеть усадьбу на Эгвальдснесе и дальше пролив Кармтсунд. Он увидел, что и по морю, и по суше движется много людей, и все направляются в усадьбу Эгвальдснес. Ему это показалось странным. Тогда он пошел в усадьбу, туда, где слуги готовили еду. Из того, что они говорили, он понял, что на пир приплыл Олав конунг и что сейчас он уже сидит за столом. Тут Асбьёрн пошел в палаты. Когда он вошел в прихожую, никто на него не обратил внимания, так как там все время взад и вперед ходили люди. Дверь в палату была открыта, и он увидел Торира Тюленя, который стоял у стола перед престолом. Был уже поздний вечер. Асбьёрн слышал, как Торир рассказывал о том, как он с ним обошелся. Торир рассказывал подробно, но Асбьёрн видел, что рассказ его явно лжив. Тут Асбьёрн услышал, как кто-то спросил:

– А как себя вел Асбьёрн, когда вы забирали груз с его корабля?

Торир ответил:

– Когда мы забирали груз, он вел себя более или менее сносно, хотя и не очень достойно, а вот когда мы взяли его парус, он заплакал.

Когда Асбьёрн услышал это, он тотчас выхватил меч, бросился в палату и нанес удар прямо Ториру по шее. Голова у того слетела с плеч и упала на стол перед конунгом, а тело Торира упало к ногам конунга. Всю скатерть сверху донизу залило кровью. Конунг велел схватить Асбьёрна, и так и было сделано. Асбьёрна схватили и вывели из палаты. Потом убрали всю утварь и скатерть со стола, вынесли труп Торира и вытерли все, что было забрызгано кровью. Конунг был очень рассержен, но, как и обычно в подобных случаях, не подал виду. Тут Скьяльг, сын Эрлинга, встал, подошел к конунгу и сказал:

– Теперь, конунг, как бывало и раньше, только вы можете уладить это дело. Я хочу предложить выкуп за этого человека, чтобы он остался цел и невредим, а остальное, конунг, вам решать.

Конунг отвечает:

– Разве не заслуживает смерти тот, кто нарушил мир на Пасху? Тот, кто совершил убийство в покоях конунга? И, наконец, хотя, может быть, тебе и твоему отцу покажется, что в этом нет ничего важного, тот, кто превратил мои ноги в плаху?

Скьяльг отвечает:

– Жаль, конунг, что вам этот поступок пришелся не по вкусу. Иначе его можно было бы считать истинным подвигом. Но, хотя вы, конунг, считаете этот поступок тяжким преступлением, я все же надеюсь, что за свою службу могу многое у вас попросить, и многие скажут, что вы не должны мне отказать.

Конунг говорит:

– Как бы дорог ты мне ни был, Скьяльг, я не буду из-за тебя нарушать законы и терпеть унижение достоинства конунга.

Скьяльг повернулся и вышел из палаты. Со Скьяльгом было двенадцать человек, и все они ушли с ним. За ними последовали и многие другие. Скьяльг сказал Торарину, сыну Невьольва:

– Если ты хочешь остаться мне другом, сделай все, чтобы этого человека не убили до воскресенья.

Потом Скьяльг и его люди сели в лодку, которая там была у него, взялись за весла и поплыли на юг, гребя изо всех сил. Они приплыли в Ядар на рассвете, пошли в усадьбу и поднялись в покои, где спал Эрлинг. Скьяльг стал так ломиться в дверь, что она слетела с петель. Эрлинг и те, кто там были, сразу проснулись. Эрлинг быстрее всех вскочил на ноги и, схватив меч и щит, подбежал к двери и спросил, кто это так сюда ломится. Скьяльг говорит, что это он, и просит кого-нибудь отворить дверь. Эрлинг говорит:

– Если уж кто-то дурачится, то этого, скорее всего, можно было ожидать именно от тебя. Или за вами кто-нибудь гонится?

Дверь отворили, и Скьяльг сказал:

– Хотя ты и считаешь, что я слишком тороплюсь, думаю, что Асбьёрн, твой племянник, который сидит в кандалах на севере в Эгвальдснесе, так не считает. Мы должны отправиться туда и помочь ему.

Отец стал расспрашивать сына, Скьяльг рассказал Эрлингу о том, как был убит Торир Тюлень.