Текст книги "Сто старинных корейских историй. Том 1"

Часть 2
Узы и воздаяние

Сокровища обезьян

В далёкие-далёкие времена жили муж с женой, а детей у них не было. Люди они были добрые, жили ладно, ни в чём не нуждаясь и никому не завидуя.

И вот однажды пришла к их дому нищенка и просит накормить. Дала ей хозяйка еды, смотрит – а у той живот, что гора: не сегодня – завтра ребёнок на свет родится. Жалко ей стало бедняжку: куда с таким животом скитаться, крохами питаться?

– Вы, я вижу, на сносях. Отчего же вы ходите в одиночку? Где ваш муж? – спрашивает хозяйка.

Отвечает ей нищенка:

– Мы с мужем оба сироты одинокие, никого у нас нет, кроме друг друга. Жили мы с ним вдвоём, а потом пошёл мой муж держать экзамен на государственную службу и не вернулся. Вот уже почти год, как его нет. Решила я искать его – и вот что со мною стало.

Бедная-несчастная! Посоветовались муж с женой и решили приютить нищенку. «Живите у нас, – говорят, – хотя бы пока ребёнок не родится». Освободили они комнату и пустили туда новую жилицу. Поблагодарила женщина хозяев, поклонилась двенадцать раз и осталась у них в доме.

Немного погодя родился у нищенки сын – крепкий малыш, кровь с молоком. Обрадовались ему хозяева, как родному, повесили на все окна и двери соломенные верёвки-обереги и заботились о матери с младенцем не покладая рук.

Но за радостью пришла беда: на седьмой день умерла их гостья от родовой горячки. Опечалились муж с женой, похоронили бедную женщину со всеми почестями, а дитя её решили сами растить – отдать его было некому.

Ребёнок, хоть и чужой, стал для бездетных супругов дороже золота, и пришло в их дом большое счастье. Холили они дитя и лелеяли, души в нём не чаяли. Кормилиц ему нашли, чтобы мальчика грудным молоком вскормить; день и ночь тешили его и баюкали.

И вот, едва малыш перестал гулить и своими ножками пошёл, хозяйка зачала и в срок младенца родила. Бездетные супруги и за пасынка были Богу благодарны, а уж когда свой сын родился, и вовсе от радости себя не помнили. Но хотя родное дитя всегда дороже, благочестивые муж с женой никого из сыновей не обделяли и любили обоих всем сердцем. Росли их чада и нравом всё больше на отца с матерью походили. И были братья не разлей вода.

Прошло время, возмужали сыновья, а отец с матерью состарились и поседели. Верно говорили в старину: в добром доме быть добру. Все эти годы усердно трудились домочадцы, а потому ни в чём нужды не знали.

И вот однажды говорит муж жене:

– Уже недолго нам осталось на этом свете жить. Давай откроем сыновьям всю правду и поделим наследство.

– Давай, – отвечает жена. – Только как же мы наследство делить между ними будем?

– У старшего всегда забот больше, отдадим всё ему. А младшему оставим на пропитание.

– Что ж, и я так думаю, – согласилась жена.

Позвали они сыновей и рассказали им всё от начала и до конца: так, мол, и так, пускай старший сын не родной нам по крови, любим мы его ничуть не меньше, а потому завещаем всё ему.

Как же изумился старший сын, узнав такое! Думал он до сих пор, что живёт с родными отцом и матерью, а оказалось, вовсе они не родные. Но ещё сильнее удивился он, услышав, что всё наследство ему, приёмышу, достанется. День и ночь эта мысль ему покоя не давала, и наконец решил он оставить родительский дом. «Я им чужой, а младший брат – родной. Нельзя, чтобы из-за меня такая несправедливость случилась, – думал парень. – Лучше мне исчезнуть, тогда брат получит, что ему причитается». Написал он записку и, как наступила ночь, ушёл тайком из дома.

Наутро просыпаются родители – а старшего сына нигде нет, только записка лежит: «Благодарю вас, батюшка и матушка, за вашу доброту и заботу, но не могу я принять наследство, поэтому ухожу из дома». Удивились родители и решили отправиться сына искать.

А тот шёл куда глаза глядят. Шёл, шёл и до моря дошёл. А у моря скала стоит, и оттуда звериный вой доносится. Присмотрелся парень и видит: сидят на той скале обезьяньи детёныши, вниз на море глядят и громко плачут. Смотрит – внизу обезьяна-мать. Схватили её клешнями крабы и прямо в воду тащат. Верно, спустилась она еды раздобыть, тут-то крабы на неё и набросились. Побежал парень на берег, разогнал разбойников-крабов и спас обезьяну-мать. Обрадовались маленькие обезьянки, стали прыгать вверх и вниз, а потом все куда-то убежали.

Только присел парень у скалы отдохнуть, как вдруг появилась снова обезьяна-мать и сверху на него поглядывает. Потом соскочила вниз, хвать котомку – и поминай как звали. Он и глазом моргнуть не успел. Обезьяны-то шустрые, за ними не угонишься. Парень только руками развёл: «Вот тебе раз! Нет бы поблагодарить, так она ещё чужое крадёт».

Лежала в его котомке только старая одёжа да две пары соломенных башмаков. Однако без них далеко не уйдёшь.

Но немного погодя на скале снова появилась обезьяна. Глянула на него, спрыгнула на землю и положила котомку туда, откуда взяла. Удивился парень и решил, что обезьяна так забавляется: сначала крадёт чужое, а потом возвращает. Но вернула – и на том спасибо. Повесил он котомку на палку, закинул на плечо и пошёл себе дальше.

Шёл, шёл и вдруг слышит шум и грохот за спиной. Обернулся – а там пыль столбом: солдаты мчатся на конях.

– Стоять! Стой, тебе говорят!

Парень остановился. Окружили его всадники.

– А ну, развязывай свою котомку! – приказывают.

А там и смотреть-то не на что: только старая одёжа да соломенные башмаки. Развязал парень котомку. Глядит и глазам своим не верит. Что за диво? Полным-полна котомка золота, серебра и камней-самоцветов! В мгновение ока связали его солдаты по рукам и ногам.

– Ах, ты ворюга! Да таких подлых ворюг ещё свет не видывал! Знаешь ли ты, что украл? Эти сокровища мы везли сюда из соседнего королевства, чтобы преподнести в дар нашему королю. За такие дела не сносить тебя головы!

Так вот оно что! Видно, хотели обезьяны отблагодарить своего спасителя, стащили сокровища и положили в котомку вместо старой одежды. Как бы то ни было, попал из-за этого парень в большую беду: решили солдаты, что вора поймали.

Делать нечего, пошёл он за солдатами в государственную канцелярию. А туда уже донёсся слух, что поймали вора, укравшего королевские сокровища. Парня и допрашивать не стали, сразу казнить приказали. Как ни бил он себя в грудь, как ни пытался рассказать правду, слушать его не стали. Да и кто поверит, что виноваты обезьяны?

Вот так невиновного человека вором объявили и на страшную смерть осудили. Прокатилась о том молва, и сошлись люди со всех окрестных селений посмотреть, как вора казнить будут. Случилось тогда оказаться в тех краях и старикам-родителям, которые по свету бродили, старшего сына искали. Пробрались отец с матерью сквозь толпу, смотрят на преступника и глазам своим не верят – это же их пропавший сын! У стариков земля из-под ног ушла. Как ни думали они, как ни гадали, не могли поверить, что парень на такое преступление способен. Родители-то лучше дитя своё знают. Не усомнились отец с матерью в том, что сын их невиновен, и пошли просить за него к уездному начальнику.

– Господин, человек этот – сын наш, – говорят. – Он бы в жизни чужого не взял. Он и от наследства большого отказался, даже из дома ушёл.

И рассказали старики начальнику, как всё было: как приютили они нищенку, как растили её сына вместе со своим, как решили поделить между ними наследство, а старший сын убежал из дома, – всё поведали без утайки. Склонил начальник голову, задумался глубоко, а потом спрашивает:

– А нищенка та о муже своём ничего не говорила?

Стали старики припоминать – так и есть, говорила. Изумился начальник, хлынули из его глаз горячие слёзы. Вот так чудеса – оказалось, он и есть муж той нищенки! Много лет назад пошёл муж держать экзамен на государственную должность, да на обратном пути внезапно захворал. Пока оправился, пока на ноги встал, уже год пролетел. Вернулся муж домой, а жены нет – ушла его искать. Решил тогда и он свою жену искать, сделался уездным начальником и стал ездить по городам и весям да людей расспрашивать.

Значит, парень этот никто иной, как сын его родной! Выслушал начальник всю историю до конца и видит не вор перед ним, казни заслуживший, а сын с золотым сердцем, награды достойный. Так парень и смерти позорной избежал, и отца родного обрёл – вот как счастливо всё закончилось.

Рыжая лиса и старушка

Давным-давно жили в одной деревне два брата: старший был жадный и злой, а младший, наоборот, доброе сердце имел. В старинных историях всегда так бывает: старший – плохой, а младший – хороший. Но пускай старшие братья не обижаются. Просто, что ни говори, младший слабее, а людям свойственно вступаться за слабого. Есть, конечно, и такие сказки, в которых старший брат лучше всех – пускай это вас утешит. Итак, слушайте историю.

Жили-были братья, потом их отец с матерью умерли, и старший брат забрал всё наследство себе, а младшему даже рисовой крупицы не оставил. Что тому оставалось делать? Жить ему было не на что, вот и стал он соль продавать.

Взвалит на спину мешок соли и ходит от одного селения к другому Идёт, идёт, пока солнце не сядет, ночевал где придётся – так и жил.

Как-то раз случилось ему ночевать в горах. Лёг он спать у какой-то могилы, а на рассвете просыпается и слышит странные звуки: вжик-вжик-вжик. Прислушался – будто тыкву-горлянку выскребают. Поскребут немного и перестанут, потом опять поскребут и перестанут. Пошёл он потихоньку в лес посмотреть, что там происходит. Подходит ближе и видит: сидит в молодом соснячке лисица и когтями человеческий череп скребёт. Поскребёт и себе на голову примерит, ещё поскребёт и опять примерит. Так скребла она, скребла, пока совсем не рассвело. Наконец надела череп – а он ей в самый раз. Перекувырнулась лиса три раза и обратилась человеком – седовласой старушкой. Взяла палку и пошла себе потихоньку.

Вот так дела! Надела лиса человеческий череп и в человека превратилась. Кто знает, куда она направится и каких дел натворит. Взял парень мешок с солью и следом пошёл. Одолела старуха-лиса перевал и направилась в деревню. И парень не отставал. А в деревне той в одном богатом доме свадьбу играли, на большом дворе под навесами шёл пир горой. Прошмыгнула старуха-лиса во двор, и парень за ней.

Только она в ворота вошла – выбегают ей навстречу хозяева.

– Ах, бабушка пришла! – радостно кричат дети.

– Здравствуй, матушка! – приветствует хозяйка.

– Тёща дорогая, мы уже который день вас ждём. Отчего так припозднились? – спрашивает хозяин.

И соседи ей кланяются:

– Вот и бабушка к внуку на свадьбу пожаловала!

А старуха-лиса и говорит глазом не моргнув:

– Шла я, шла да ногу подвернула. Оттого и задержалась. Отдохнула – и опять в дорогу.

«Ага, значит, лиса настоящую бабушку съела, череп её надела и облик той старушки приняла! – смекнул парень. – Наверняка так оно и было: пошла бабушка через перевал, лиса её поймала и съела, а пока череп сушила да скребла, несколько дней и прошло».

Стал парень за старухой-лисой наблюдать. Подошла она к молодым и стала им сладкие речи говорить. И заговорила их: у жениха с невестой глаза потухли, сидят сами не свои.

Отняла у них лисица дух. Видно, теперь выжидает удобную минуту, чтобы съесть. Лисы всегда так делают: сперва у человека дух забирают, а потом печень выгрызают.

Сидит парень среди гостей и думает, как злодейку наказать. Поставили перед ним разные яства. Хозяева были люди хлебосольные, они и случайного гостя угостили от души. Поел парень и говорит:

– Щедро вы накормили бедного солеторговца. Покажу я вам за это один фокус, какого вы ещё не видывали.

Собрались вокруг люди фокус смотреть. Расстелил парень на земле соломенную циновку, положил на неё жердь от заплечных носилок и говорит:

– Пускай молодые назад отойдут, а старики поближе подойдут, чтобы лучше видеть. Кто среди вас самого почтенного возраста?

Все показали на старуху-лису, что превратилась в бабушку жениха.

– Тогда вы, бабушка, садитесь на край циновки, а остальные пусть расступятся.

Так и сделали: села старуха-лиса на край циновки, а гости назад отошли. Стал парень жердью размахивать, будто готовится фокус показать. Размахнулся хорошенько да как стукнет старуху что было сил! Раз стукнул, другой, та – хык! – и протянула лапы, снова лисий облик приняв.

Вышел из лисицы дух, а к невесте с женихом тут же силы вернулись. Как увидели хозяева, что незваный гость палкой бабушку бьёт, бросились к нему. Смотрят – а там и не бабушка вовсе, а рыжая лиса.

Не поскупились хозяева, отблагодарили парня, ведь он молодых от верной смерти спас. Подарили ему рисовое поле. Хватит, говорят, солью торговать, вот тебе земля, живи и не тужи. Вот как улыбнулась судьба младшему брату.

Видит старший брат: перестал младший мешки с солью таскать и зажил припеваючи. А старший брат был злой и жадный. Обуяла его зависть, приходит он к младшему брату и говорит:

– Э, каналья, ты, небось, кого-нибудь ограбил, раз так зажил!

– Что ты говоришь, брат? Поймал я случайно рыжую лису и получил в награду поле.

Рассказал ему младший брат, как всё было, и решил тогда старший брат тоже лисицу поймать, чтобы разбогатеть. Взял он мешок соли и отправился в путь-дорогу. Ходил-ходил, пошёл через перевал и видит: идёт мимо седовласая старушка. «Вот и рыжая плутовка!» – обрадовался старший брат и, не рассуждая, пошёл за старушкой по пятам. Та перешла через перевал и тоже направилась в дом, где свадьбу играли. Пошёл и старший брат за ней. Сел за стол, наелся до отвала, расстелил на земле циновку, усадил на край старушку и, недолго думая, принялся её палкой колотить. Да только старушка та вовсе не лисица была. Увидали хозяева, что какой-то самозванец бабушку обижает – разве могли они сидеть сложа руки? Набросились на негодяя и избили до полусмерти.

Забрал младший брат старшего в свой дом, выходил его, вылечил, и жили они долго и счастливо.

Нищие братья и гоблины-токкеби

В давние времена жили два брата. Родители их рано умерли, жить им было не на что, вот и стали они нищими бродягами. Старший брат был жадный и злой и притеснял младшего на каждом шагу. Вечно его зависть душила, не мог спокойно смотреть, даже когда младшему брату милостыни больше подавали.

Как-то раз говорит старший брат:

– Я пойду просить милостыню в богатую деревню, где дома с черепичными крышами, а ты ступай в бедную деревню, где дома с соломенными крышами.

Так и сделали. Да вот беда – случилась в ту пору в богатой деревне лютая болезнь. Во всех домах окна-двери наглухо заперли, и старший брат даже ложки риса не допросился. А в бедной деревне праздник шёл, и младший брат наелся досыта да ещё и с собой еды набрал. Разозлился старший брат и говорит:

– Ну, уж нет! Завтра я пойду в бедную деревню, а ты в богатую ступай.

И в этот раз младший брат послушался старшего. Да только в бедной деревне после праздника люди к родственникам ушли. В домах никого не осталось, и старшему брату ничего не досталось. А в богатой деревне проводили шаманский обряд, чтобы болезнь прогнать. Наелся младший брат обрядовых рисовых пирожков да ещё и с собой взял.

Обуяла старшего брата лютая злоба, он и говорит:

– Ты всё моё себе забираешь! Убирайся сейчас же на все четыре стороны!

Взял он палочки для еды, выколол младшему брату глаза и прогнал его.

Пришлось младшему брату, слепому и бесприютному, по горам скитаться. Ходил он, бродил и набрёл на пустую хижину. Зашёл в неё и только спать лёг, как вдруг послышался снаружи страшный шум и топот. Испугался парень, залез на чердак. Прислушался – так это же гоблины-токкеби пришли! Значит, он в хижину к гоблинам попал!

Сели токкеби вокруг стола и завели разговор. Говорит один:

– Сегодня я такого насмотрелся! Только подумайте, один негодяй взял палочки для еды, выколол своему брату глаза и прогнал его на все четыре стороны.

Слушает парень и ушам своим не верит: ведь это о нём гоблин говорит! А другой ему так отвечает:

– Если слепой умоется водой из родника, что бьёт из-под восточной скалы, да протрёт глаза листьями ивы, то снова прозреет. Жаль, бедняга этого не знает!

– Люди вообще несообразительны, – подхватил третий токкеби. – Там, за холмом, у богача единственная дочь при смерти лежит. А всего-то и надо что достать из-под крыши тысячелетнюю тысяченожку и бросить в кипящее перилловое масло – девица тут же выздоровеет. Но они этого не знают, а потому только и остаётся, что смерти её ждать.

– Да уж, люди так глупы, что никакими словами не выразить, – согласился четвёртый токкеби. – Вон там, в долине, в деревне засуха, урожай погибает. А всего-то и надо – сдвинуть валун, что посреди деревни лежит: под ним источник неисчерпаемый. Но никто этого не знает, вот люди и страдают.

Запомнил парень всё, о чём токкеби говорили, и на другой день, как рассвело и хозяева ушли, выбрался из своего укрытия и отправился к восточной скале. Поискал вокруг – и правда, бьёт из скалы родник. Умылся он родниковой водой, сорвал ивовых листьев, протёр ими глаза – и тут же прозрел.

Пошёл он за холм в дом богача. Пришёл, попросил ночлега, а хозяин только отмахнулся:

– Дочь единственная при смерти лежит. Не до гостей сейчас.

Отвечает ему парень:

– Знаю я, как вашу дочь спасти. Для того и пришёл.

Впустил его хозяин в дом, накормил и просит дочь исцелить. Велел тогда парень налить в котёл периллового масла и разогреть, а сам на крышу полез. Залез на крышу, отодрал черепицу, глядит – и правда, под коньком тысяченожка извивается, огромная, как ткацкий станок. Поймал он её, опустил в котёл с кипящим маслом и сварил – болезнь у хозяйской дочери как рукой сняло. Обрадовался хозяин и щедро отблагодарил парня.

Отправился парень в деревню, где от засухи урожай погибал. Смотрит – так и есть: лежит посреди деревни большой валун. Созвал парень людей и велел тот валун с места сдвинуть. Отодвинули валун – под ним колодец глубокий открылся, и воды в нём столько, что ввек не перечерпать. Щедро отблагодарили селяне своего спасителя.

Купил младший брат на те деньги дом, рисовое поле, огород и зажил припеваючи.

Благодарная жаба

Расскажу-ка я вам историю о благодарной жабе. На вид жаба может казаться глупой и противной, но на самом деле это очень умное существо. В старинных корейских историях жабы всегда помогают людям, нет таких, что вредили бы человеку. И в нашей сказке жаба будет доброй, поэтому устраивайтесь поудобнее и слушайте.

В давние времена в одном бедном доме жила-была девушка. Однажды утром вышла она на кухню, накладывает в плошку рис и вдруг видит – жаба ползёт. Подползла жаба ближе, посмотрела на девушку, а потом на поварёшку взглянула.

«Ах, да ты голодная, бедняжка! Поесть пришла», – догадалась девушка, положила в миску риса и дала жабе. Та съела всё до последней крошки и уползла. С тех пор повадилась жаба заглядывать в дом на завтрак, обед и ужин. Девушка теперь и на её долю еду готовила. Кушала жаба рисовую кашу – и день ото дня добрела.

Так прошло несколько лет, и вот собралась девушка замуж выходить.

Накануне свадьбы приползла на кухню жаба. Дала ей хозяйка еды, погладила по спинке и говорит: «Бедная, бедная жаба! Вот уеду я к мужу – кто тебя накормит? Покушай хорошенько напоследок и ступай себе с миром». Поняла жаба её слова, заморгала, и полились из её глаз горячие слёзы.

На другой день сыграли свадьбу, села девушка в паланкин и поехала в дом мужа. Едет-едет, потом выглядывает из паланкина – а жаба следом ползёт! «Ах, бедняжка! Некому теперь её не накормить, вот она и решила за мной идти», – подумала девушка.

С тех пор стала она в доме мужа жить, а с ней и жаба там поселилась. Хозяйка её кашей кормила, жаба съедала всё до последней крошки – так и жили.

Но скоро стали в их уезде странные дела твориться. Едва приедет новый начальник, как тут же умирает. Переночует ночь, а наутро уже бездыханный лежит. И потому никто не хотел в том уезде начальником быть. Да и кому захочется на верную смерть идти? Назначили щедрую плату развесили повсюду объявления, чтобы хоть за деньги начальника найти, однако охотников не было. Да будь ты хоть нищим, хоть бродячим музыкантом – кто согласится, чтобы тебе заплатили, в форменное платье нарядили, в кабинет посадили, а наутро мёртвым нашли?

Узнала девушка эти слухи и думает: «А ведь батюшка мой совсем один остался, живёт бедно, и некому ему помочь. День и ночь о нём душа болит. Пойду-ка я в уездные начальники. Пусть сама умру, зато батюшка на старости лет ни в чём нуждаться не будет».

Так и решила сделать. Пошла она к чиновнику и спрашивает, позволено ли женщине уездным начальником стать. А дело было срочной государственной важности, не время выбирать, мужчина будет начальником или женщина. Чиновник без раздумий согласился. Получила девушка деньги, послала их батюшке, надела форменное платье и пошла в канцелярию.

Поползла и жаба следом – видно, знала она, что хозяйка на верную смерть идёт. «Бедная, бедная жаба! Зря ты за мной ползёшь. Эта дорога на тот свет ведёт. Кто теперь тебя накормит?» – вздыхает девушка. А жаба только моргает и следом ползёт. Остановится хозяйка – жаба тоже на месте замрёт, пойдёт дальше – и жаба за ней. Ползёт себе следом, и ничего не поделаешь. Так и шли они вместе.

Пришли в канцелярию, вошла девушка в кабинет – и жаба следом заползла. Села девушка в одном углу, а жаба в другом. Сидели так, сидели до глубокой ночи и вдруг жаба задрала голову и стала на потолок белый пар выдыхать.

Подняла девушка глаза посмотреть, что там такое, и видит: спускается с потолка огромная тысяченожка и хочет её укусить. Да только из-за пара, что жаба выдыхает, сделать этого не может. Повисела-повисела и обратно полезла.

Немного погодя тысяченожка появилась снова, чтобы девушку укусить, да жаба прогнала её. Так было и в третий, и в четвёртый раз. Всю ночь напролёт, только покажется тысяченожка, жаба её белым паром отгоняла. А потом и утро настало.

Едва рассвело, взяли люди заплечные носилки, соломенную циновку, взяли мотыги и пошли в канцелярию. Думают, раз до сих пор все начальники умирали, значит, и новый умер – надо хоронить. Приходят – а девушка жива-здорова. Изумились люди, поднялся переполох.

Велела им девушка отодрать доски от потолка. Смотрят – а там под балкой огромная тысяченожка сидит. Столько человеческой крови выпила, что сама красная стала. Поймали люди тысяченожку и сожгли на костре. После уж никаких бед больше не случалось.

А девушка так и осталась в том уезде начальницей и стала дела вести. Налоги уменьшила, трудовую повинность облегчила, судила по чести и совести – люди на неё нарадоваться не могли. Вы, наверно, спросите, что же стало с жабой? Как только тысяченожка умерла, жаба улетела на небо – видно, была она жителем Небесной страны. Говорят, небожители, если в чём-то провинятся, превращаются в зверя или насекомое и живут на земле до тех пор, пока добрым делом своей вины не искупят.