Текст книги "Дом кривых стен"

Сцена 6. В библиотеке

– Вот ведь козлы! Просто слов нет! Этот мудрила построил дом с идиотскими полами. Тут из шкуры лезешь, из халупы выбраться не можешь… Придурок! Какой хренью богачи занимаются! Могут себе позволить; у них, видишь ли, хобби! Меня это бесит!

Оказавшись в библиотеке, куда провел полицейских Кохэй Хаякава, инспектор Одзаки вышел из себя. Ветер за окном набирал силу, не просто гудел, а подвывал за окном. Солнце село.

– Ладно тебе, – попробовал успокоить молодого коллегу Усикоси. – У богатых свои причуды. Они наживаются, все силы в это вкладывают, а нам, простым людям, это не нравится. Так уж мир устроен.

Усикоси подтолкнул к Одзаки стул с подпиленными ножками, приглашая сесть.

– Если все в мире будут под одну гребенку, как штампованные, станет неинтересно. Есть богатенькие, вроде этого, есть бедные копы, вроде нас с тобой. Я считаю, это нормально. И потом, деньги не всегда приносят счастье.

– Если уж мы про копов, что мне делать с моими ребятами? – задал вопрос Окума.

– Думаю, можно всех отпустить, – ответил Усикоси, и Окума вышел в коридор, чтобы передать это распоряжение своим подчиненным.

– Что бы вы ни говорили, это не дом, а дурдом. Я уже много чего тут поизучал. – Одзаки продолжал изливать накопившееся у него недовольство. – Вот смотрите – план нарисовал… (См. рис. 1). Это особняк типа как в Европе, и название ему такое дали, причудливое – Дом дрейфующего льда. Особняк состоит из дома, в котором есть цокольный этаж и три верхних этажа, и примыкающей к нему с восточной стороны наклонной башни, вроде Пизанской. В этой башне, в отличие от той, что стоит в Пизе, всего одна комната. На самом верху, где живет Кодзабуро Хамамото. Других помещений под ней нет, и лестницы тоже. Дверь внизу отсутствует, с земли в башню не попадешь и наверх не поднимешься.

Вопрос: как господин Хамамото попадает в свои апартаменты?.. По лестнице, которая сделана вроде подъемного моста на цепях. Забравшись в башню, он поднимает мост. Я же говорил – придурок!

В самом доме пятнадцать комнат. У каждой свой номер. Нумерация идет от верхнего этажа восточного крыла здания, которое ближе к башне. Взгляните на план. Это третий номер, там хранится эта кукла и прочая фигня. Рядом четвертый номер – библиотека, где мы сейчас сидим. Внизу – номер пятый, салон. Дальше, в западном крыле, – номер десятый, где произошло убийство. Там хранят спортинвентарь. Обычно в эту комнату никого не селят. Следующая – номер одиннадцатый, помещение для настольного тенниса.

Что я хочу сказать? За исключением перечисленных пяти комнат, во всех остальных есть ванная и туалет. Здесь вроде как первоклассная гостиница. Пять звезд. Десять номеров для гостей, все оборудовано для отдыха. И бесплатно.

– Хм. Ну да.

В эту минуту дверь открылась, и к инспекторам присоединился Окума.

– Уэде не выделили номер с ванной и туалетом, а поселили в кладовую. Так?

– Верно. Когда собирается много гостей, комнат, наверное, не хватает. Поэтому хозяева поставили в десятом номере кровать. Помещение чистое, все аккуратно. Переночевать вполне можно.

– То есть прошлой ночью номеров с удобствами на всех не хватило?

– Нет, почему же? Пятнадцатый номер остался не занятым. То есть…

– То есть подумали, что какой-то шофер может и в кладовой переночевать… Интересно, кто занимался распределением комнат?

– Должно быть, дочь, Эйко.

– Вот именно.

– В доме четыре этажа, считая цокольный. Они разделены на восточное и западное крыло, то есть всего получается как бы восемь блоков-этажей по две комнаты. В каждом из них комнаты делятся на северные и южные. Всего должно быть шестнадцать комнат, но в салоне объединены две комнаты, поэтому получается пятнадцать.

– Так, так…

– Еще я заметил, что северные комнаты просторнее, чем южные. Объясняется это тем, что лестницы находятся с южной стороны и «съедают» немного площади.

– Угу.

– Поэтому парам выделены северные комнаты, те, что побольше. Пар здесь две – муж и жена Канаи и домоправитель Хаякава с женой. Канаи поселили на третьем этаже, в девятом номере, а Хаякава с самого начала живут в цокольном этаже, в седьмом номере.

Кстати, обратите внимание на лестницы. С ними не всё чисто. Лестницы есть в восточном и западном крыле. Та, что в восточном крыле, ведет из салона прямо на верхний этаж – в номера первый и второй – и еще служит Кодзабуро для подъема в башню. На второй этаж, в номера третий и четвертый, по ней не поднимешься.

– Вот как!

– Зачем надо было такое городить? Не представляю. Какой смысл в лестнице, по которой можно подняться только на третий этаж, а на второй нельзя? И потом, из восточного крыла в цокольный этаж не спустишься. Лестница отсутствует. Лабиринт какой-то! Ходишь-бродишь, прямо зла не хватает…

– Получается, чтобы попасть на второй этаж или спуститься в цокольный, нужно перейти в западное крыло и пользоваться лестницей, по которой мы только что поднимались? А по той лестнице до второго этажа не доберешься, только до верхнего?

– Выходит, так. На второй этаж и вниз – только по западной лестнице. Раз в восточном крыле есть лестница, по которой можно подняться на третий этаж, то можно подумать, что в западном крыле достаточно иметь лестницу только до второго этажа, однако здесь имеется еще одна лестница, ведущая на третий.

– Ого! Тогда живущие на третьем этаже имеют возможность пользоваться сразу двумя лестницами – в восточном и западном крыле?

– А вот и нет. Западной лестницей на третьем этаже могут воспользоваться только номера восьмой и девятый. А восточной лестницей тоже только две комнаты – номера первый и второй. На третьем этаже нет коридора, соединяющего восточное и западное крыло. Поэтому те, кто живет в номерах восьмом и девятом, так просто в гости в номера первый и второй сходить не могут, хотя все с одного этажа. Для этого надо сделать приличный круг – спуститься на первый этаж, пройти через салон и опять подняться.

– Ерунда какая-то!

– Поэтому я и говорю, что это дурдом. Самый настоящий. Я собрался проверить первый номер, где Куми Аикура видела какого-то психа, поднялся по лестнице в западном крыле и, как говорится, носом об стену. Пришлось возвращаться в салон, чтобы спросить, как туда попасть.

– Да уж…

– У этого Кодзабуро Хамамото, похоже, хобби такое: наблюдать, как люди мечутся в замешательстве, и радоваться. Для того он и полы с наклоном устроил. Думаю, люди на них падали, пока не привыкли. А как привыкнешь – попробуешь ориентироваться по окнам в восточном и западном крыле, но все равно будешь путать, в какую сторону наклон.

– Я ничего в этом доме не понимаю. Черт знает что! Но между северными и южными комнатами хоть есть сообщение? Например, из восьмого номера в девятый можно наведаться?

– Это можно. К ним же по одной и той же лестнице надо подниматься. И еще про устройство лестниц в доме. По ним не во все комнаты можно попасть. Лестница в восточном крыле второй этаж игнорирует, западная лестница то же самое – через нее нет доступа к комнатам в западном крыле второго этажа. Это номер десять, где произошло убийство, и номер одиннадцать, где играют в настольный теннис. В них нет доступа из дома.

– Хм-м… Верно, – проговорил, чуть запинаясь, рассматривавший схему Усикоси. Разобраться в ней было непросто.

– Эти комнаты для спорта – для тенниса и хранения инвентаря. Не так уж важно, откуда вход. Снаружи так снаружи, ничего страшного.

– А-а, понял! Тут все продумано.

– В эти комнаты ведет лестница, пристроенная с внешней стороны дома. Вот человека поселили в десятый номер. Чтобы переночевать, ему приходится идти вокруг здания. В это время года, когда холодно, прямо скажем, приятного мало. Но он же шофер, ничего, обойдется…

– На службе всегда тяжело.

– Когда решили селить гостей в десятом номере, надо было решить, где хранить всякую всячину – садовый инструмент, метлы, топоры, серпы. Для этого в глубине сада построили сарайчик. За ним присматривают муж и жена Хаякава.

Итак, Эйко распределяла гостей по комнатам с учетом особой планировки особняка. Прежде всего, надо было куда-то определить Куми Аикуру, на которую западают мужики. В Сакурадамон[10]10
  Район в центре Токио, где находится Главное полицейское управление японской столицы.


[Закрыть] оперативно сработали, сегодня утром прислали материалы. В компании «Кикуока беаринг», что находится в Отэмати, район Тиёда, нет ни одного человека, кто не знал бы, что Куми Аикура, секретарша президента, по совместительству еще и его любовница. Чтобы избежать всяких шашней в их доме, Эйко поселила их в разных концах – Аикуру в восточном крыле, на третьем этаже в первом номере, а Кикуоку в цокольном этаже западного крыла, в четырнадцатом.

То, что Кикуока остановится именно в четырнадцатом номере, было решено заранее. Вообще-то, это кабинет Кодзабуро Хамамото. Там его личные вещи, ценные книги и прочее. Настенные украшения и светильники из Англии, персидский ковер стоимостью несколько миллионов иен. Хозяин много вложил в это помещение. Сам он там не ночует, кровать для него узкая. Это скорее кушетка, чем кровать. Хотя к подушкам придраться трудно.

Кикуока в этой группе почетный гость, поэтому ему положена самая дорогая комната. Почему Хамамото решил устроить кабинет именно в этой комнате? Потому что она находится в цокольном этаже и самая теплая в главном доме. Другие, хотя в них и двойные рамы, продуваются с улицы, и там прохладно. Кроме того, в помещении без окон можно отвлечься, посидеть, подумать. А когда хочется насладиться видами, можно подняться обратно в башню, где обзор триста шестьдесят градусов. Лучше вида не найдешь.

Что касается Куми Аикуры, то Эйко специально поселила ее рядом с собой (она живет во втором номере), чтобы присматривать за ней. По той же причине она выделила этому зеленому, неиспорченному пареньку, Ёсихико, номер восьмой на третьем этаже западного крыла. Как я уже говорил, Аикуру устроили на том же этаже, в первом номере; этаж тот же, а прямого сообщения между этими комнатами нет, и они друг от друга дальше всех. Думаю, Эйко боялась, как бы приезжая чаровница не соблазнила молодого человека.

Идем дальше. Комнаты номер три, четыре, пять. Гости в них не останавливаются. Мы уже об этом говорили. В номере шестом в цокольном этаже живет Кадзивара, повар. В седьмом – тоже прислуга, муж и жена Хаякава. В цокольном этаже, конечно, тепло, но гостям, приезжающим всего на несколько дней, вряд ли интересно сидеть в комнатах без окон. Поэтому с самого начала, когда строили дом, эти две комнаты в восточном крыле цокольного этажа были отведены прислуге.

Перейдем теперь к западному крылу. Третий этаж: номер восемь – Ёсихико Хамамото, номер девять – супруги Канаи. Уэда – в десятом. Первый этаж: двенадцатый – Тогай, рядом с ним в тринадцатом – Кусака. Четырнадцатый – Кикуока и номер пятнадцатый – пустой. Всё.

– Да-а… Мудрено. С одного раза не проглотишь. Значит, к примеру, Аикура из первого номера и дочь Хамамото вряд ли смогли бы утащить куклу из номера третьего? Ведь из первого и второго номера лестницы на второй этаж нет.

– Совершенно верно. Из комнат восемь и девять западного крыла к третьему номеру, где хранится кукла, можно спуститься сразу, а из первого и второго номера, несмотря на то что третий номер как раз под первым, надо сначала спуститься в салон и пройти через него к западной лестнице.

– И точно так же не получится прямо добраться до номера десятого, где убили человека, из восьмого и девятого номера, хотя десятый находится под восьмым… Правильно ты сказал: лабиринт. Без преувеличения. Есть еще что-нибудь?

– Соседний с нами третий номер все еще называют Залом тэнгу. Вы поймете почему, когда туда заглянете. Как уже говорилось, там полно всякой дребедени, которую Кодзабуро Хамамото скупал по всему миру, а стены увешаны масками, изображающими тэнгу.

– Да ну?

– Красным-красно от этих масок! Особенно густо на южной стене комнаты, прямо от пола до потолка. Да и на восточной тоже хватает. Обе стены сплошные, окон, смотрящих на улицу, на них нет. Так что на них можно много навесить.

В стене на западной стороне окно, которое выходит в коридор, а северная стена наклонена внутрь и как бы нависает над комнатой, так что на нее ничего не повесишь. То есть на северной и западной стенах масок нет.

– Зачем ему столько масок?

– Сакурадамон направил своих людей в главный офис «Хаммер дизель». Он находится в Яэсу, район Тюо. Поговорили там с народом. Вроде бы Кодзабуро Хамамото в детстве больше всего на свете боялся масок тэнгу. Он даже где-то писал о своих детских воспоминаниях. На сорокалетие старший брат в шутку подарил ему маску. После этого Хамамото стал их коллекционировать, искать редкие маски по всей Японии. Он – человек известный, поэтому все, кто знает о его увлечении, наперегонки стараются порадовать его новым экземпляром. Вот у него столько их и собралось. О его хобби несколько раз писали в деловых журналах. Так что среди его знакомых нет никого, кто не был бы в курсе.

– Хм-м… А что с этой куклой, которую кто-то развинтил?

– Сейчас с ней работают эксперты, но говорят, скоро можно будет вернуть хозяину.

– Когда вернут, ее можно будет восстановить? Ну голову, руки, ноги приделать?

– Да.

– Выходит, все это легко отсоединяется?

– Похоже на то.

– Значит, ее не сломали? Что это вообще за кукла?

– Хамамото купил ее в Европе в специальном магазине. Говорят, она восемнадцатого века. А больше я ничего не знаю. Может, потом напрямую у Хамомото спросить?

– Но зачем кому-то понадобилось вытаскивать куклу из хранилища? Хамамото именно ей больше всего дорожит?

– Да не похоже. Там есть много чего подороже этой штуки.

– Хм-м… Не понимаю… В этом деле слишком много странного. Предположим, кто-то заимел на Хамамото зуб, но при чем здесь шофер Кикуоки?.. А! Вот как могло быть… Комната номер десять была заперта, но в восточной стене, в углу, есть маленькое вентиляционное отверстие. Сантиметров двадцать. Оно выходит на лестницу в западном крыле, правильно?

– Правильно.

– Можно было через него что-то сделать?

– Нельзя. Вот посмотрите. Лестница минует второй этаж, где находится номер десять. Если посмотреть вверх из коридора, куда выходит дверь двенадцатого номера (он расположен как раз под десятым), то видно, что вентиляционное отверстие находится очень высоко. Чтобы до него добраться, нужно вскарабкаться по стене двенадцатого номера, а потом еще и десятого. По высоте получится почти как тюремная стена. Не представляю, как это можно сделать.

– И такие дырки для вентиляции устроены во всех комнатах без исключения?

– Совершенно верно. В них должны смонтировать вентиляторы, но пока их нет. Все отверстия выходят на ближайшие лестничные площадки.

И еще несколько слов. Дом спроектирован так, что расположенные в западном крыле номера восемь, десять, двенадцать и четырнадцать как бы стоят друг на друге, как кубики, поэтому вентиляция у всех выведена так же, как у номера десятого, – на восточной стене, в верхнем южном углу.

Что касается номеров девять, одиннадцать, тринадцать и пятнадцать, они точно таким же образом поставлены один на другой, но в этом случае вентиляционные отверстия расположены под потолком южной стены с некоторым смещением к востоку.

В восточном крыле номера один, два, три и четыре на третьем и втором этажах расположены так же, как соответствующие им западные комнаты. Вентиляционные отверстия в номерах один и три прорезаны в южном углу восточной стены, как и в номерах восемь, десять, двенадцать и четырнадцать, а в номерах два и четыре – как в девятом, одиннадцатом, тринадцатом и пятнадцатом.

Остались комнаты шесть и семь, в цокольном этаже. В седьмой отверстие устроено как в номерах втором и четвертом – только в западном верхнем углу южной стены, – а вот в шестом номере по-другому. Это единственная комната в доме, где отверстие находится в южном верхнем углу стены, обращенной к западу. Теперь о салоне. По планировке дома можно предположить, что там оно тоже было бы в западной стене. Но вентиляционного выхода в салоне нет. О комнатах всё. Хотя не думаю, что все это имеет какое-то отношение к нашему расследованию.

Теперь об окнах. В стенах, где имеются вентиляционные отверстия, окон нет. За исключением номера третьего, окна во всех комнатах выходят на улицу, чтобы можно было пустить в помещение свежий воздух. Вентиляционные отверстия и двери обращены внутрь, а окна – наружу. Видимо, в этом заключается главное правило, которым руководствовался планировщик здания.

Правило таково: во внешних стенах – окна, во внутренних стенах, обращенных на лестничные площадки и проходы, – вентиляционные отверстия и двери. Есть еще полы, потолки и межкомнатные перегородки, в которых проделывать дыры никто не станет.

Возьмем, к примеру, нашу библиотеку. В этой комнате дверь по отношению к коридору расположена немного странно, и все же общий принцип здесь соблюден. Смотрите, вон вентиляция! Там, где должна быть: выведена на лестницу в восточном крыле, в стене, обращенной на юг, в верхнем восточном углу. Окна в этой стене нет, потому что она внутренняя. Зато есть два окна во внешних стенах – на северной и восточной стороне.

Расположение двери здесь, как я сказал, не такое, как в номере втором над нами, номере седьмом под нами и номерах девять, одиннадцать, тринадцать и пятнадцать в западном крыле. Она устроена в южной стене и смещена к западу. Это обусловлено положением коридора. Но правило, что дверь должна находиться в стене с вентиляционным отверстием, остается неизменным.

– Ох и мудрено же! Я совсем запутался!

– Однако есть одно исключение. Это номер третий. Единственная комната во всем доме без окна во внешней стене, которая обращена на юг. Зато имеется большое окно во внутренней западной стене. В этой же стене – дверь, а в противоположной, восточной, стене – вентиляция. Видимо, так устроено, чтобы на предметы коллекции, которые там хранятся, не падали прямые солнечные лучи. А чтобы помещение лучше проветривалось, специально было врезано большое окно.

– Хорошо, хорошо. Я вижу, ты здорово поработал. Мог бы архитектором стать. У меня в голове твоя информация не помещается. Ты правда думаешь, что все это может иметь отношение к расследованию?

– Не знаю; может, и нет.

– Не хотелось бы. Уж больно все запутано. Мы в этом доме чудес как студенты-первокурсники: ничего толком не понятно, блуждаем как во сне… А все эти гости ведь уже не первый раз здесь?

– Нет, есть кто и в первый. Куми Аикура, потом Хацуэ, жена Канаи. А сам Канаи вместе с Кикуокой уже отдыхали здесь летом.

– Хм. И все же большинство, наверное, уже привыкли к этому паноптикуму, и кто-то, может быть, ухитрился использовать здешнюю безумную конструкцию, чтобы спланировать и осуществить идеальное убийство. Я все-таки думаю, что с этой дыркой для вентиляции в десятом номере что-то нечисто.

Усикоси помолчал, собираясь с мыслями.

– Ты говорил, что это отверстие очень высоко в стене. Ты смотрел из коридора на первом этаже… э-э… стоя перед двенадцатым номером?

– Ну да.

– А лестница, по которой мы сюда поднимались, металлическая, так?

– Ага.

– Лестница, ведущая из салона, сделана из дерева и покрыта красным ковром, очень красивым. А другие лестницы из металла. Почему, интересно? Даже у нас в управлении лестницы приличнее. Здесь они, конечно, новые, но материал самый дешевый, как в общественных зданиях. Чуть топнешь посильнее – сразу лязг под ногами. Как в Европе, в каком-нибудь средневековом замке.

– Верно. Но ступеньки довольно крутые, так что металл должен быть надежный.

– В самом деле… Действительно крутые. Может, и так. И площадки на лестницах, да и коридоры на всех этажах тоже вроде из металла?

– Точно.

– Коридоры на этажах – первом и третьем, кроме нашего – имеют форму буквы L.

– Да. На третьем этаже восточного крыла то же самое. Только этаж, где мы сейчас сидим, исключение.

– А вот крайние точки буквы L, то есть места, где коридоры упираются в стену… Здесь что-то не так, ошибка проекта?.. Не знаю. Они не примыкают к стенам вплотную; там, на каждом конце, щели сантиметров по двадцать.

– Да уж… Ощущение малоприятное, если прижаться головой к стене и посмотреть в эту щель вниз. Например, вы стоите в конце коридора у номера восемь на третьем этаже и через щели, которые есть на каждом этаже, видно коридор в цокольном этаже. Там, конечно, есть перила, но все равно жутковато.

– Вот потому я и думаю, что щелью могли воспользоваться, чтобы протянуть через вентиляционное отверстие веревку или проволоку, и с ее помощью провернуть какой-нибудь трюк. Ведь в десятом номере эта дырка находится как раз под щелью на третьем этаже. Верно?

– Хм-м… Я тоже об этом думал и, прижавшись к стене, попробовал через щель у восьмого номера просунуть руку вниз и дотянуться до отверстия, но не получились. Расстояние слишком большое. С метр, наверное. Вот если б работали двое… Но все равно это очень сложно.

– И заглянуть в номер десять через отверстие не получится?

– Точно нет.

– Н-да… Хотя там всего-то двадцать сантиметров. Маловата дырка.

– Да-а… Трудно через нее что-то сделать.

На этом лекция инспектора Одзаки о сумасшедшем доме окончилась.

– У вас есть что добавить? – обратился Усикоси к смирно сидевшему рядом Окуме.

– Чего уж здесь добавишь… – тут же отозвался тот. По его виду можно было без труда догадаться, что он инстинктивно сторонится этого запутанного дела.

– Сегодня вечером будет пурга, – поспешил сменить тему Окума.

– Похоже на то. Ветер усиливается, – сказал Усикоси. – Место здесь холодное и глухое. В округе почти никто не живет. Я бы здесь долго не выдержал. Вот в таких местах людей и убивают. Ничего удивительного.

– Правда ваша.

– Как здесь люди живут, не понимаю, – проговорил Одзаки.

– Вокруг богатеньких всегда крутятся подхалимы и прилипалы. Ну им это надоедает, и они от такой жизни готовы сбежать куда подальше, – резюмировал Усикоси с видом человека, разбирающегося в таких делах, и добавил:

– Итак, кого вызываем первым?

– Лично меня больше всего интересуют слуги. Вся эта троица. Попробуем нажать на них, – проговорил Одзаки. – При таком хозяине у них наверняка много чего накопилось. Когда вокруг люди, они держат это в себе, но если с ними говорить поодиночке, можно будет много чего узнать. Они слабаки, тряхнуть их хорошенько – и они расколются.

– У Кохэя и Тикако Хаякавы есть дети?

– Вроде был один ребенок, но умер. Мы пока глубоко не копали.

– То есть сейчас детей нет?

– Ну да.

– А у Кадзивары?

– Он холост. Молодой еще, всего-то двадцать семь лет… Так кого первым?

– Знаешь, давай с прислугой пока погодим. Предлагаю начать со студента-медика. Кусака его фамилия? Не возражаешь?

* * *

Полицейские расположились за столом в ряд, как короли подземного мира, а тем, кого они вызывали, было отведено место напротив. Кусака, устроившись на стуле, пошутил, что эта сцена напоминает ему собеседование при устройстве на работу.

– Давайте без лишних слов. Мы спрашиваем – вы отвечаете, – осадил юношу Одзаки.

– Вы находитесь здесь, чтобы следить за здоровьем господина Кодзабуро Хамамото. Подрабатываете. Правильно? – начал Усикоси.

– Совершенно верно.

– У нас к вам три основных вопроса. Какие отношения у вас были с убитым Кадзуя Уэдой? Насколько вы были с ним близки? Сразу хочу сказать, что мы можем легко проверить все, что вы скажете, поэтому не надо ничего недоговаривать, даже если вы хотите сэкономить наше время. Просто говорите как есть на самом деле.

Второй вопрос касается вашего алиби. Я понимаю, что это непросто, но если вы можете доказать, что вчера ночью с ноля часов до половины первого не находились в комнате номер десять, а были в каком-то другом месте, мы вас внимательно выслушаем.

И, наконец, третье – и самое важное. Вы рассказали нам о палках, которые видели в саду. Не заметили ли вы минувшим вечером еще чего-то необычного, странного в чьем-то поведении? Мы знаем, что в подобных обстоятельствах бывает трудно высказываться при всех. Разумеется, мы не будем ни перед кем раскрывать источник полученной информации, поэтому вы можете без опасений поделиться с нами тем, что вам известно. Вот, собственно, и всё.

– Всё понятно. Итак, первый вопрос. На него я могу ответить точно. Я обмолвился словом с Уэдой-сан всего два раза. «Где Кикуока-сан?» О чем второй раз – не помню. Вот где-то на таком уровне пообщались. Раньше я с ним не встречался – ни в Токио, ни где-то еще. Случая такого не было. Так что я его совсем не знаю. Меня с вами больше связывает, чем с ним.

Алиби мне доказать трудно. В девять часов я пошел к себе, надо было кое-что почитать к госэкзаменам – они уже скоро. И больше из комнаты не выходил. И на третий ваш вопрос мне особо нечего сказать.

– Значит, придя к себе, вы даже в коридор не выходили?

– Точно. Туалет есть в каждой комнате, нет нужды выходить.

– У вас номер тринадцать? Вы соседа своего из двенадцатого номера, Тогая-сан, не навещали?

– Как-то заходил к нему, но в этот раз он так увлекся, да и мне надо было позаниматься, так что вечером мы не виделись.

– Вы сказали «так увлекся»; а чем именно?

Кусака рассказал о загадке с клумбой, которую загадал своим гостям Кодзабуро.

– Вот как… – протянул Усикоси, а Одзаки лишь снова презрительно фыркнул.

– Может, вы слышали какие-нибудь странные звуки из своей комнаты?

– Нет… Окна же с двойными рамами.

– Из коридора или с лестницы тоже ничего не слышали? Ведь преступник тащил здоровую куклу из третьего номера мимо вашей комнаты.

– Я ничего не слышал. Мне и в голову не могло прийти, что убили человека. Этой ночью постараюсь быть начеку.

– А когда вы уснули?

– Примерно в пол-одиннадцатого, я думаю.

* * *

Допрос Кусаки практически ничего не дал. От разговора с Тогаем тоже было мало толку. Единственная разница в показаниях двух студентов заключалась в том, что Тогай об отношениях с Уэдой высказался еще более категорично: «Я вообще с ним ни разу не разговаривал».

– Он – сын Сюнсаку Тогая, депутата, – сказал Одзаки.

– О-о! Того самого, значит!

– Учится в Токийском университете. Значит, соображает хорошо, – заметил Окума.

– Оба – и Кусака, и Тогай – увиваются за Эйко Хамамото.

– По-моему, единственное преимущество Тогая – что он из богатой семьи.

– Похоже на то.

– Ну что, теперь опросим дружный коллектив «Кикуока беаринг»? У нас есть о них что-нибудь?

– Мы уже знаем, что Кикуока и его секретарша Аикура любовники. Что касается Канаи, то он уже больше десяти лет неотступно, как тень, следует за Кикуокой. Вот и выслужился, в директора вышел.

– А что известно об отношениях между «Хаммер дизель» и «Кикуока беаринг»? Фирма Кикуоки не представляла собой ничего особенного. Такой мелочи полно. Но в тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году «Кикуока беаринг» каким-то образом вошла в орбиту планов «Хаммер дизель». Кикуока всем обязан Хамамото. Сейчас почти половина подшипников, используемых в тракторах марки «Хаммер дизель», производится «Кикуока беаринг».

– То есть аффилированные компании?

– Ну да. Вот поэтому их сюда и приглашают.

– В последнее время между компаниями Хамамото и Кикуоки, случайно, не было споров, конфликтов?

– Ничего похожего. И у того, и у другого все замечательно, особенно в экспортных операциях.

– Понятно.

– А между Аикурой и Уэдой ничего не было?

– Никаких данных. Уэда – неприметный, скромный парень. А вот Кикуока – любитель во все влезать, да еще и ревнивый в придачу. Вряд ли его содержанка стала бы рисковать всем ради такого, как Уэда.

– Хорошо. Зови.

* * *

Однако команда «Кикуока беаринг» сообщила следователям не намного больше, чем Кусака и Тогай. Куми Аикура виделась с Уэдой по работе, но они практически не разговаривали друг с другом. Это подтвердили другие члены команды, поэтому следователи пришли к заключению, что Аикура, скорее всего, говорила правду.

Канаи и его жена повторили сказанное Аикурой. К удивлению следователей, почти то же самое повторил и Эйкити Кикуока. Тот знал лишь, что Уэда не женат, молчалив по натуре, братьев и сестер не имеет, а отец его умер. Он один у матери, живет она в префектуре Осака, в городе Моригути. Они с Уэдой пару раз выпивали вместе, вот и все отношения.

К трем вопросам, которые были заданы Кусаке и Тогаю, полицейские добавили еще один: «Кто, по вашему мнению, мог желать смерти Уэде?», но результата это не дало. Все как один заявили, что понятия не имеют.

– Канаи-сан, во сколько вы прибежали в первый номер?

– Я услышал крик Аикура-кун примерно пять минут второго и минут десять лежал в кровати, не зная, что подумать.

– А мужской голос вы слышали? Мужчина кричал?

– Да-а, э-э…

– А в окно вы не выглядывали?

– Нет.

– Когда вы вернулись в свою комнату?

– В два, без каких-то минут.

– И вам пришлось два раза пройти через салон, туда и обратно?

– Ну да, конечно.

– По пути вам никто не встречался? Ничего странного не заметили?

– Нет вроде.

Единственное, что удалось выяснить из беседы с Канаи – если, конечно, верить его словам, – это то, что в промежутке между часом пятнадцатью и часом пятьюдесятью пятью никого подозрительного на пути между комнатами номер девять и один замечено не было. Вот и весь улов.

В любом случае никто из этих людей не имел твердого алиби. Они разошлись по комнатам в половине десятого, переоделись в пижамы, и, как люди воспитанные, не могли и помыслить, чтобы выйти в коридор в таком виде (исключение составил только Митио Канаи). После ужина все уединились в своих комнатах, словно залегшие на зиму в берлогу медведи.

В этом доме, где в каждой комнате была ванна с туалетом, гости вели себя как в гостинице. Троим полицейским, которые выросли в несколько иных, не столь комфортных условиях, понять такое поведение было трудновато. В общежитиях полицейской академии по вечерам жизнь кипела главным образом в коридорах, а не в комнатах.

Следующим следователи решили допросить Ёсихико Хамамото, попытаться выяснить у него, почему все гости разбрелись по своим номерам.

– От вас мы услышали то же, что говорили нам другие. Получается, что все с Уэдой почти не разговаривали, из комнат никто не выходил, ничего не слышал и не видел. Поэтому и алиби ни у кого нет. Почему, интересно, все заперлись у себя и нос за порог не высовывали?

– Может, потому, что все захватили с собой только пижамы, а…

– Ну что же вы? Продолжайте.

– …халаты и ночные рубашки не приготовили, – отвечал Ёсихико.

Следователи понимающе кивнули, хотя из такого ответа они уяснили для себя только одно: дом, где они оказались, и в самом деле штука серьезная. Что они сами будут делать этой ночью, не имея даже пижамы?

* * *

Следующей вызвали Эйко Хамамото. Усикоси поставил перед ней все те же три вопроса.

– Алиби у меня нет. В промежуток между началом второго и примерно до двух я была с отцом, а потом с Аикурой-сан и Канаи-сан. В номере первом. А вот чем я занималась с двенадцати до половины первого, никто подтвердить не может.