Текст книги "Унция надежды"

Глава 6

Время, поначалу тянувшееся еле-еле, ощутимо ускорилось. Его стало не хватать. Макс увлеченно рисовал, не менее увлеченно занимался в спортзале, что благотворно сказывалось на мышцах рук, груди и живота. Он больше не отмалчивался на групповых сеансах и охотнее отвечал на вопросы Эллиота. Дни неслись… пока где-то в конце января Макс не получил второй медальон. Позади были шестьдесят четыре дня, прожитые без кокаиновой и алкогольной отравы. Макс великолепно себя чувствовал. Он даже бросил курить.

Они сдружились с Тейтом и перешли на «ты». Не было дня, чтобы Макс заставлял себя идти в художественный класс. Пусть в разговорах с Эллиотом он и не достиг состояния полной открытости, но и прежней настороженности тоже не было. Он больше рассказывал об отношениях с Лиззи, о причинах кокаиновой зависимости. Впрочем, Эллиот и так давно понял, откуда ноги растут. Главное, Макс начал думать и говорить о будущем. О времени, когда он покинет реабилитационный центр.

Срок пребывания Макса в стенах центра никогда жестко не оговаривался, хотя Эллиот предложил ему остаться еще на месяц. Успехи Макса радовали психотерапевта, однако Эллиоту хотелось, чтобы его пациент вернулся во внешний мир крепким и устойчивым. Центр располагал прекрасной программой долечивания. Эллиот знал: при необходимости Макс всегда мог рассчитывать на помощь специалистов, но еще один месяц в стенах центра ему не помешает. Макс согласился.

Он пока еще не был готов к возвращению.

По правде говоря, как бы он ни стремился домой, мысли об этом почему-то вызывали у него тревогу. Он привык к здешней жизни, где у него не было тягостной праздности, привык к доброжелательной обстановке. Люди, окружавшие его, тоже по большей части были ему симпатичны. Но он не может поселиться здесь навсегда. Рано или поздно он вернется в привычный мир. И что тогда? Дома никто не будет устанавливать ему распорядок. Чем он заполнит дни и часы? Постоянная занятость чем-то стала его новым другом. Макс вспоминал, как часто время текло у него сквозь пальцы. Время, заполненное бессвязными мыслями, приступами душевной боли и поиском очередной дозы кокса.

Как-то к нему отнесутся его друзья? Этот вопрос тоже тревожил Макса. Они и представить себе не могут напряжение битвы, которую он вел с самим собой. Ноздри, свободные от кокаина, – это была настоящая победа. Разумеется, ребята его поддержат, как поддерживали раньше. Но будет ли этого достаточно? Эллиот называл его страхи вполне нормальными и понятными, а Макса не оставляло беспокойство.

Сейчас Макс стоял в главном холле центра и смотрел в окно. В окне отражалось его заметно поздоровевшее лицо, на котором еще были видны следы внутренней борьбы. Непричесанные темно-каштановые волосы торчали в разные стороны. Он два дня не брился. Его темные глаза впились в дорогу. Он был похож на ястреба, высматривающего добычу.

– Ждешь гостей?

Дом подошел совсем бесшумно, и теперь, услышав его вопрос, Макс вздрогнул от неожиданности. Дом, с которым он сблизился за время групповых сеансов, тоже смотрел в окно.

– Сегодня должен приехать мой лучший друг. – Макс снова повернулся к окну. – Мы не виделись больше двух месяцев. Это он привез меня сюда. – Сказанное было лишь частью правды, и потому Макс поспешил добавить: – Не только привез. Он устроил меня в центр. Заплатил за все.

– Потрясающе! – ответил немногословный Дом.

Лицо Дома тоже заметно посвежело. Макс помнил, как тот выглядел, когда они только познакомились. И вот теперь… Двое людей, двое наркоманов, изо всех сил стремящиеся порвать с прошлым. Их обоих жизнь поставила перед жестким выбором: или освободиться от зависимости, или умереть.

Машину они оба вначале услышали. Первозданную тишину нарушил звук двигателя, который не спутаешь ни с каким другим. «Мазерати гран-туризмо» для тех, кто что-то смыслит в автомобилях.

– Черт побери! – завороженно произнес Дом, глядя, как элегантный матово-черный автомобиль останавливается у входа в реабилитационный центр. – Колеса бесподобные.

Макс хмыкнул. Мчась из Нью-Йорка сюда, Картер наверняка наслаждался каждой минутой поездки на этом чуде. У парня всегда был вкус к хорошим машинам. Теперь, когда Картер стал большой шишкой в бизнесе (бизнес достался ему по наследству, только хитрые родственнички едва не выдавили его оттуда), он мог позволить себе дорогие игрушки.

Мальчишками Макс и Картер дневали и ночевали в автомастерской отца Макса. Смотрели, учились, помогали. А с каким восторгом они постигали устройство спортивных машин, называвшихся «сгустком мышц». Постепенно научились разбирать и собирать автомобильные моторы. Вместе учились водить, вместе попадали в дурацкие аварии, вместе увлеклись мотоциклами. На территории континентальных штатов не было ни одного мотопраздника, который бы они не посетили.

Да, были времена… Глядя на Картера, неторопливо выходящего из машины, Макс вдруг почувствовал, как же он соскучился по своему лучшему другу. Через сколько ухабов жизнь провела их дружбу! А сколько бывало ситуаций, угрожавших их дружбе, когда она в буквальном смысле трещала по всем швам. Казалось, все, конец отношениям. У других так оно и было бы. А они ругались и даже дрались, но упрямо хранили верность друг другу. Три с лишним года назад наркодилеры крупно подставили Макса. Ему светил реальный срок, мотать который отправился Картер. Он был вообще ни при чем, но сел вместо Макса, поскольку Лиззи была беременна. Если собрать все, что Картер сделал для него, наберется длинный список. Макс решил: вернувшись домой, он начнет возвращать долги.

Встреча с Картером всколыхнула Макса. Где-то на задворках сознания шевельнулись остатки зависти. Но Макс по-настоящему гордился другом. Здоровый, счастливый, нашедший свою любовь. Никакого сравнения с тем сомневающимся, никому не нужным мальчишкой, каким Картер был когда-то. Этот груз перекочевал с ним и во взрослую жизнь. И вот наконец Картер распрямил плечи. Он нашел свое место в жизни. От этой мысли у Макса вдруг потеплело на душе.

Увидев Макса, Картер улыбнулся. Но улыбка была сдержанной, неуверенной. Максу это жутко не понравилось. А ведь Тейт и Эллиот предупреждали его: их встреча может оказаться далеко не простой. Макс надеялся, что дружба с Картером выдержит и на этот раз.

– Извини, пришлось немного задержаться, – начал Картер, махнув в сторону здания. – Формальности, одинаковые для всех посетителей.

– Здесь некуда торопиться, – ответил Макс.

Он остановился в двух футах от Картера, засунув руки в карманы.

– Компенсация за тяжкие усилия в сфере бизнеса? – спросил Макс, кивая на «мазерати».

Вопрос несколько удивил Картера. Он усмехнулся:

– Машине ездить полезно. И не только по нью-йоркским лабиринтам.

– Красивая игрушка. Восемь цилиндров?

– Угу. Разгоняется до шестидесяти миль всего за четыре с половиной секунды, – сказал Картер, продолжая усмехаться. – Грех было бы не сгонять на ней к тебе.

Теперь засмеялись оба. Смех был не столько веселым, сколько нервозным. И Макс далеко не сразу нашел в себе силы протянуть руку.

– Рад видеть тебя, чувак. Спасибо, что приехал.

Картер убрал ключи в задний карман. Он пожал, а затем крепко стиснул руку Макса.

– Я бы обязательно приехал. Спасибо, что пригласил меня. А ты… хорошо выглядишь. Лучше, чем тогда. Намного лучше.

Максу вдруг захотелось крепко обнять друга. Он только сейчас по-настоящему понял, как рад видеть Картера. Но импульс вспыхнул и погас.

– Давай немного прогуляемся, – предложил он. – Потом уже я тебя с нашими познакомлю. Не прочь ножки размять после сидения за рулем?

Дорожка огибала все здание. Они пошли по тающему снегу. Макс рассказывал про занятия в художественном классе, показывая на большие, широкие окна. Потом стал описывать групповые сеансы и разговоры с Эллиотом. Удивительно, но говорить «живьем» было намного проще, чем по телефону. Тогда его не покидало противное ощущение; казалось, кто-то влез в живот и грызет ему кишки. Сейчас это ощущение напрочь исчезло.

– От Райли я узнал, что здесь работает Тейт, – сообщил Картер. Они как раз проходили мимо художественного класса, где Тейт что-то объяснял подопечным. – До чего мир тесен. По-моему, я однажды говорил с Тейтом по телефону. Недолго. Встречаться не доводилось. Он такой же повернутый, как Райли?

– Футболки у него – зашибись, – улыбнулся Макс. – Он похож на Райли, только более рассудительный. Трость видишь? Его ранили, когда он был военным врачом. На флоте, между прочим, служил.

– Это я помню. Тогда Райли первый и единственный раз уезжал из Нью-Йорка.

– Тейта с почетом отправили в отставку. С таким ранением он не мог оставаться на флоте. Там строгие требования. На него это подействовало. Пристрастился к болеутоляющим. Они потянули за собой и другие таблетки. Но Тейт – волевой чувак. Прошел реабилитацию. Вернулся в колледж, освоил психотерапию. Вот уже четыре года ни к какому зелью не притрагивается и другим помогает.

– Я и не знал, какой у Райли знаменитый брат, – улыбнулся Картер.

– Он действительно знаменитый, – согласился Макс. – Кстати, предлагал стать моим попечителем, когда я вернусь домой.

При упоминании о доме кто-то вновь впился зубами в кишки Макса.

Между тем Картер даже просиял:

– И когда ты намереваешься вернуться?

– Недавно получил второй медальон. Так что…

– Братишка, так это же здорово! – с нескрываемой гордостью воскликнул Картер.

Макс полез в карман и вытащил оба медальона. Пациентам рекомендовали носить их с собой повсюду. Металлические кругляши помогали преодолевать дискомфорт и бороться с искушениями, напоминая о днях сражения с пагубным пристрастием.

Картер смотрел на медальоны и улыбался:

– Я знал, что у тебя получится.

– Я пока еще не готов к возвращению. – Макс убрал медальоны. – Эллиот считает, что мне стоит провести здесь еще месяц или полтора.

– А что ты сам думаешь по этому поводу? – наморщил лоб Картер.

Макс двинулся дальше, стараясь не обращать внимания на разочарованное лицо друга. Может, Картер собирался увезти его прямо сегодня?

– Я… я согласен с Эллиотом, – признался он. – Я ведь еще далеко не все проработал… Лиззи, Кристофер… все остальное. Я еще… я просто не могу забыть. Картер, я стараюсь изо всех сил, но такие раны не затягиваются мгновенно. Я не хочу, чтобы по возвращении все это навалилось на меня снова и…

Картер тронул его за руку, заставив обернуться.

– Все нормально. Я тебя понимаю, – сказал Картер, хотя глаза его оставались грустными. – Не думай, что я тебе подыгрываю. Тебе лучше знать, сколько времени здесь провести. Мы тебя очень ждем, но торопить не станем. Никто тебя не торопит. Мы все хотим, чтобы ты вернулся здоровым и крепким. Прежде всего, этого хочу я.

Макс поддал ногой ком смерзшегося снега и шумно выдохнул. Слова Картера подействовали на него успокаивающе. Макс прекрасно понимал, в какую сумму обходится другу его пребывание здесь.

– Спасибо.

Их прогулка продолжалась. Продолжался и разговор, но поменялись темы. Картер рассказывал о Кэт, об их предстоящей свадьбе. Он тщательно подбирал слова, стараясь не задеть чувств Макса. Макс изо всех сил улыбался, слушая, как Картер заливается соловьем, рассказывая про своего Персика – так он называл Кэт. Картер тоже улыбался, слушая отчеты о сеансах с Эллиотом.

Это был странный спектакль, который они разыгрывали друг для друга. За словесными декорациями скрывались кошмарные воспоминания. События, предшествовавшие отправке Макса в реабилитационный центр, были настоящим испытанием для их дружбы. Максу оставалось лишь надеяться, что после его возвращения все пойдет лучше и легче. Он едва представлял, что́ пережил его лучший друг. Картер видел Макса, когда тот достиг самого дна: полуголого, потерявшего сознание, застывшего на полу ванной. Зная характер Картера, Макс не сомневался, что он терзает себе душу и винит в случившемся себя. Абсурд. Разве Картер виноват в той жизни, какую вел Макс? Максу некого винить, кроме себя самого.

И, быть может, Лиззи.

С чувством вины он работал каждый день.

Часть реабилитационной программы Макса заключалась в осознании бед и страданий, которые его зависимость от наркотика принесла окружающим, тем, кто был ему дорог и кто долгое время старался ему помочь. А ведь Картер буквально из кожи лез, вытаскивая друга со дна. Он не уступил просьбам Кэт отойти в сторону и позволить Максу самому распоряжаться своей жизнью. Картер не отступил даже в ту ночь, когда обезумевший Макс наставил на него револьвер, целясь в голову. Даже тогда Картер умолял его принять помощь.

– Картер, спасибо тебе, – вырвалось у Макса. Даже раньше, чем он осознал, как хочется ему поблагодарить друга.

Это было в холле для посетителей. В высокие окна светило зимнее солнце. Максу показалось, что слова прозвучали на весь холл, отозвавшись эхом из углов. Картер, который разговаривал с Эллиотом – они быстро понравились друг другу, – удивленно повернулся и раскрыл рот. Но Макс продолжил, склонив голову к кофейной чашке:

– И еще я хочу попросить у тебя прощения за все, что тебе пришлось из-за меня пережить. Тебе и Кэт. Я знаю, вы много спорили из-за меня, и за это тоже хочу извиниться. Мое пристрастие к кокаину попортило тебе немало крови. Спасибо огромное, что не опустил руки и не бросил меня. Тебе это было ой как тяжело, но ты от меня не отказался.

Макс медленно поднял голову. В глаза ему бросилась широченная улыбка на лице Эллиота. Мозгоправ сейчас напоминал гордого папашу, глядящего, как его чадо делает первые шаги. А ведь так оно и было. Эти слова действительно вывели Макса на новый уровень, и его шаги были такими же неуверенными, как у малого ребенка.

Лицо Картера потеплело, а глаза странно заблестели.

– Все нормально. Я просто прикрыл твою спину.

Верно. Прикрыл его спину, как прикрывал всегда. Благодарность, какую испытывал Макс, не вмещалась в слова.

За пару часов Картер успел познакомиться с Тейтом, оценить картины Макса и осмотреть центр изнутри. Макс проводил его до машины. Прежнего беспокойства и настороженности уже не было.

Картер нажал кнопку на автобрелке. «Мазерати» в ответ мигнула указателями поворота.

– Знаешь что, – начал Картер, – когда ты решишь вернуться, мог бы пожить у нас с Кэт. – Он говорил быстро, словно боясь, что Макс начнет возражать. – В нашем доме на побережье места более чем достаточно. Тихо, от города далеко. Расслабишься, начнешь потихоньку входить в жизнь. Райли великолепно управляется с мастерской. От заказчиков нет отбоя. Ему пришлось ввести очередь. Так что тебе туда незачем соваться, пока не окрепнешь. – (Макс молчал.) – Согласись, это все-таки лучше, чем твоя пустая квартира. А так ты бы не чувствовал себя одиноким.

Макс робко улыбнулся. Интересно, как Кэт отнесется к такому предложению? Скорее всего, она еще и не в курсе.

– Согласен, – сказал он. – Мне это нравится.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся Картер. – Теперь я хотя бы буду знать, куда тебя везти, когда настанет время попрощаться с центром.

Макс лишь кивнул. Картер открыл дверцу, забрался в салон. Восьмицилиндровый двигатель ожил, заставив обоих страстно вздохнуть, как вздыхают мужчины при виде соблазнительной женщины.

– Когда я вернусь, то обязательно покатаюсь на этой малышке, – неожиданно для себя заявил Макс.

– Вдоль и поперек, – пообещал Картер, надавливая педаль газа.

Мотор заурчал. Макс улыбнулся, предвкушая, как усядется за руль «мазерати».

– Макс, у тебя все получится, – сказал Картер. Он не лукавил. Он искренне надеялся. – У нас сегодня была… немного странная встреча. Прости, если мой приезд тебя в чем-то напряг. Я понимаю: тебе действительно еще нужно поработать со своим прошлым. С Лиззи и… Но у тебя получится. Я знаю это на все сто пятьдесят.

Макс просунул руку в открытое окошко машины и стиснул Картеру плечо:

– Спасибо, брат.

Глава 7

Когда Макс ввалился к себе домой, там было темно. Двигаясь ощупью, он, конечно же, налетел на этот долбаный кофейный столик и больно ударился лодыжкой. Максу он сто лет был не нужен. На покупке настояла Лиззи, а Макс тогда был готов исполнять любую ее прихоть. Она считала, что столик создает уют. Сейчас Макс познал оборотную сторону уюта.

Макс выругался сквозь зубы и велел себе успокоиться. Действие нескольких кокаиновых дорожек еще не закончилось, отчего по телу разливалось приятное тепло, а мозги пульсировали. Он вспоминал вечеринку, с которой вернулся. Дерганые разноцветные огни, дерганые танцы и, естественно, кокаин. От рубашки воняло потом. Волосы на затылке слиплись во влажный ком. Правая сторона лица, от подбородка до глаза, до сих пор болела. Макс и сам не знал, с чего он прицепился к тому чуваку в баре. Сначала он высмеял покрой пиджака. Парень не был настроен драться и ограничился стандартным ответом: дескать, о вкусах не спорят. Тогда Макс проехался по его подружке. День у Макса прошел на редкость паршиво. Бывают такие дни, когда достает все подряд. Пустота разъедала его изнутри, словно раковые метастазы, погубившие отца. От адреналинового всплеска, вызванного кокаином, чесались кулаки. Максу требовалась хорошая драчка, и он нашел способ ее затеять. Безотказный способ. Макс назвал мать этого чувака, которого видел впервые, последней шлюхой.

Рукав его рубашки был весь в пятнах засохшей крови. Помимо скулы, противник въехал ему еще и по носу. Трудно сказать, чем бы все это закончилось, не подоспей Пол. Тот схватил Макса за шиворот и втолкнул в такси. А к бару уже подруливали две полицейские машины с мигалками и ревущими сиренами.

Макс несколько раз шмыгнул носом, потом вдруг спьяну врезал себе по ноздрям. Нос отозвался болью, однако Макс еще мог дышать, и это ему не нравилось. Ему сейчас требовался такой удар, чтобы впасть в беспамятство. Ему хотелось забыть не только эту долбаную вечеринку, а вообще все на свете. Он вдруг представил, что в постели его ждет не сломанная горем, отдалившаяся женщина, а та горячая, норовистая красотка, в которую он влюбился с первого взгляда. И за закрытой дверью другой комнаты – они с Лиззи до сих пор не отваживались туда заходить, – ставшей складом ненужных детских вещей, в белой кроватке посапывает его живой и здоровый сынишка…

Он шумно выдохнул на ладонь, надеясь, что в ноздрях остались хоть крохи кокаина. Пусто. Тогда Макс толкнул дверь спальни.

Лиззи он застал в той же позе. Она лежала, свернувшись калачиком: молчаливая, до сих пор разбитая горем, махнувшая рукой на свой внешний вид и даже на необходимость мыться. Максу было тяжело смотреть на нее, но он хотел на нее смотреть. Очень хотел. Ему хотелось взять ее на руки, очистить от боли и потеряться внутри ее. Они бы занялись сексом, жарким, как бывало. А потом он бы до умопомрачения целовал ее. Целовать Лиззи – ничего лучше он не знал. Эти поцелуи заставили бы ее забыть о случившемся. И он бы сам забыл о проклятом прошлом. Но Лиззи не подпускала его к себе. Она перестала с ним говорить.

Макс скучал по ней. Жутко скучал.

Доковыляв до кровати, Макс кое-как разделся и плюхнулся рядом. Руки сами собой потянулись к Лиззи. Он жаждал ощутить тепло ее кожи. Они лежали почти рядом, но никогда еще расстояние между ними не было таким огромным. Макс протянул к ней пальцы, и они застыли над рукою Лиззи. Он знал ощущения каждого уголка ее тела. Точнее, помнил, поскольку вот уже который месяц между ними не было никакой близости. Макс понимал состояние Лиззи. Но он пытался. Если она не хочет слушать его слова о любви, пусть об этом скажут его руки.

Все его мечты, все его желания пошли прахом. Максу не удалось даже поцеловать ее, не говоря уже о чем-то большем. Лиззи отдернула руку.

– Не приставай ко мне, – хриплым голосом потребовала она. – От тебя разит пивом, и ты опять обдолбанный.

Она была права. Выпитое развязало Максу язык, отключив сдерживающие центры.

– Ну и что? – огрызнулся он. – Прикажешь сидеть в четырех стенах и выть? Хотя бы один из нас остается живым.

Лиззи вздохнула, отодвигаясь еще дальше.

– Это не жизнь, Макс. Видимость жизни, и только.

– Лиз, чего ты хочешь от меня? – спросил он, ударяя кулаками по матрасу. – Скажи, что́ я должен сделать, и я это сделаю. Не молчи! Давай поговорим!

Лиззи не стала с ним говорить. Это была не первая попытка Макса вызвать ее на разговор, и все они кончались ничем. Лиззи молча встала, завернулась в другое одеяло и ушла в гостиную на диван. Макс не знал, какое из состояний бьет по нему больнее: когда Лиззи лежит рядом и молчит или когда она молчит в другой комнате. Макс понимал: он ее теряет. Вернее, уже потерял. Самое паршивое, он не представлял, как ее вернуть.

Он проснулся в сумраке спальни. Из щели между портьерами струился неяркий свет утра. Первой мыслью, ударившей в его тяжелую с похмелья голову, было: «Как же я проспал ее уход?» Потом целыми днями, неделями, месяцами и даже годами Макс казнил себя за то, что остался в кровати и не бросился вслед за Лиззи в гостиную. Он должен был сделать все, только бы заставить ее открыться. Общее горе нужно переживать вместе.

Из прихожей исчезли ее ключи, туфли, сумочка и плащ. Но Макс еще раньше почувствовал: Лиззи не просто куда-то вышла. Она ушла насовсем. Он перерыл шкаф с ее одеждой, пытаясь найти там хоть какую-нибудь подсказку. Мобильник Лиззи не отвечал. Макс принялся обзванивать ее родственников и подруг. Никто не знал, куда она исчезла… или не хотели ему говорить. Что-то подсказывало Максу: все поиски будут бесполезны. И тогда он рухнул на пол спальни и зарыдал, повторяя ее имя. Лиззи подвела черту не только под своей прежней жизнью. Под его – тоже.

* * *

Макс сжимал в руке медальон третьего месяца. Вот уже девяносто семь дней его организм был свободен от кокаина. На полу стояла собранная сумка с вещами. Время тянулось еле-еле. Макс несколько раз постучал по сумке носком ботинка. На Эллиота и Тейта, которые вместе с ним стояли в холле и ждали приезда Картера, он старался не смотреть.

– Ваш дневник вы взяли. Я туда вложил листок с рекомендациями и датами ваших первых сеансов с…

– Да, док, – усмехнулся Макс. – Вы уже в четвертый раз напоминаете.

Тейт лишь прыснул в кулак. Сегодня он нарядился в светло-зеленую футболку с надписью: «Предупреждаю: если за нами погонятся зомби, я подставлю тебе подножку». Макс лишь усмехнулся и покачал головой. А ведь ему будет сильно недоставать этих дурацких футболок. Тейт ухитрялся каждый день надевать новую. Хромой мудрец стал официальным попечителем Макса. Впереди у них будет масса встреч, предписанных и неформальных, но… Только сейчас Макс понял: время, проведенное с Тейтом в стенах центра, уже не повторится. Перед отъездом Тейт подарил ему футболку с изображением собаки в толстовке с капюшоном. Ниже шла надпись: «Мопс! а не кокс!» Макс хохотал до слез.

– Эту футболку ты будешь надевать на все наши встречи, – сказал Тейт. – Еще лучше, если станешь носить ее постоянно. Можешь считать мои слова устными рекомендациями.

С таким попечителем не соскучишься!

Через пять минут приехал Картер, на этот раз – в красном «шелби мустанге». Машина была просто обворожительной. Никаким «мазерати» с ней не сравниться. Тут другой уровень. Чувствовалось, что и Картер горд своим новым приобретением. Он проворно выпрыгнул из салона и открыл багажник. Вчетвером они погрузили туда все пожитки Макса, включая и его картины. Закончив погрузку, Картер пожал руки Эллиоту и Тейту и сел за руль, не желая мешать Максу прощаться со своими наставниками.

Сердясь на Эллиота, Макс не раз представлял, как расстанется с докторишкой. Но сейчас у него в горле застрял комок. Макс даже откашлялся.

– Спасибо вам, док, – сказал он, протягивая руку. – За все спасибо.

Эллиот крепко пожал руку, смущенно улыбаясь. Оба помнили, с каких перепалок начинались их беседы. Но без Эллиота Макс не выдержал бы первый месяц. Да и последующие тоже. Макс не хотел признаваться вслух, однако он благодарил судьбу, что оказался под присмотром Эллиота, а не кого-то другого. Он и сейчас вспоминал их первый разговор. Если бы не Эллиот, он бы точно сбежал отсюда на второй же день.

– Это не конец, – тихо сказал Эллиот. – Все только начинается. Вы, Макс, гораздо сильнее, чем думаете. Никогда не забывайте. И конечно же, помните о надежде. Она важна всегда и во всем. Самый трудный этап уже пройден.

Словам Эллиота недоставало искренности, но Макс вежливо кивал.

– Доктор Мойр – исключительный специалист. Мы с ним большие друзья. С его помощью вы быстро пойдете дальше. Даже не сомневайтесь. Ну а если вам захочется со мной поговорить, вы знаете, где меня найти.

Эллиот вернулся в здание, оставив Макса наедине с Тейтом. Сейчас Тейт не улыбался, что бывало с ним крайне редко.

– У тебя есть все мои номера: домашний, мобильный и даже пейджер. Будем встречаться по расписанию, а также в любое время, когда тебе понадобится меня видеть. Звони без стеснения. И помни: ты не одинок. – (Макс кивнул.) – Ни в коем случае не бросай живопись, – умоляющим тоном продолжал Тейт. – Слышишь? У тебя бездна способностей. Не давай им засохнуть. Вдохновение – только часть творчества. Главное – каждодневная работа. Безделье засасывает. Иногда надо себя превозмочь. Творчество подчиняет себе мысли, и ты не думаешь о разной ерунде вроде…

– Я понял.

– Вот и хорошо, – улыбнулся Тейт и тут же вздохнул. – Ну что, обнимемся на дорожку?

– Спасибо тебе.

Они обнялись, похлопав друг друга по спине.

– Не за что, – снова улыбнулся Тейт, высвобождаясь из объятий. – До скорого. Передай привет моему придурковатому братцу.

Макс не думал, что человек одновременно может испытывать страх, облегчение, радость и печаль. Но именно так с ним и было. Махнув Тейту, Макс забрался в салон машины, дыша так, словно вернулся с пробежки. Молча защелкнул пряжку ремня безопасности. Картер подождал еще немного и лишь потом повернул ключ зажигания.

– Можем ехать?

Макс в последний раз оглянулся на здание центра и сглотнул. Он еще не до конца осознал, что возвращается в привычный мир. За эти три месяца привычным миром для него стал центр реабилитации. Маленький, безопасный мир, где все понятно, где его окружали интересные, доброжелательные люди. Девяносто семь дней в Пенсильвании отнюдь не были для него легкими и безоблачными – и это еще мягко сказано. Но без них Макс не справился бы со своим прошлым, с болью утрат. Не согласись он пройти курс реабилитации, все очень быстро бы закончилось еще одним надгробием на кладбищенском участке О’Хейров.

Максу и сейчас было тяжело вспоминать о прошлом. Но он не затем пришел в эту жизнь, чтобы разменять ее на белый порошок. «Двенадцать шагов» побуждали его постоянно напоминать себе, ради чего он живет. Пусть это будут его картины, занятия в спортзале или работа в автомастерской. Центр реабилитации дал ему крупицу оптимизма, за которую он будет цепляться руками, ногами, зубами. Всем своим существом. Он сосредоточится на постоянном движении вперед. Каждый день будет делать новый шаг, переставляя свои ленивые ноги.

«Все только начинается», – зазвучали у него в голове слова Эллиота.

– Да, можем ехать, – сказал Макс, пряча в карман медальоны.