Текст книги "Одна ночь с тобой"

Глава 3

Золотистое платье самым возмутительным образом отличалось от того скромного наряда, в котором Джейн поначалу собиралась появиться на маскараде. Она поправила корсаж, стараясь подтянуть его повыше. Ее лицо горело от взглядов мужчин, беззастенчиво изучавших ее. Впрочем, не только ее, но и всех женщин в комнате. Мужчины вились вокруг дам и присматривались к ним, словно стервятники, выбирающие самый лакомый кусочек.

Джентльмены в маскарадных костюмах – купидоны, цезари, пираты – подкарауливали свою добычу на каждом шагу. Они разглядывали женщин столь бесцеремонно, словно имели на это право, словно представительницы слабого пола пришли сюда только для того, чтобы доставить им удовольствие, позволить трогать и ласкать их по первому же слову. Впрочем, не исключено, что так оно и было. Ни одна из присутствующих здесь дам не выглядела целомудренной.

Желтые бриллианты согревали грудь Джейн своим теплом. Она то и дело поглаживала камни, ища у них успокоения – единственная роскошь, единственная драгоценность, которую ей позволили иметь. Бриллианты не давали иссякнуть ее мужеству в присутствии многочисленных хищников. Уже в который раз Джейн спросила себя, а не совершила ли она ошибку, придя сюда.

– Попробуй, – предложила Астрид, протягивая ей пирожок с лобстером. – Они бесподобны.

Отрицательно качнув головой, Джейн вновь поправила свой наряд.

– Это платье мне малó, – прошипела она.

– Оно тебе идет, – безапелляционно провозгласила Астрид, с наслаждением поедая пирожок и не обращая внимания на восхищенные взгляды, которыми ее одаривали со всех сторон.

Светлая кожа и волосы цвета меда, подчеркнутые абрикосовым платьем, делали ее похожей на налитый солнцем персик. В ней никак нельзя было заподозрить холодную, надменную герцогиню, какой знал ее высший свет и которой поначалу сочла ее и Джейн.

Астрид предложила ей еще один пирожок.

– А как насчет этого? – Окинув его пристальным взглядом и откусив, она добавила: – Похоже, он нафарширован шпинатом. Кажется, еще и артишоками… м-м… или нет, пожалуй, трюфелями…

Джейн повысила голос, чтобы подруга расслышала ее сквозь шум:

– Нет, благодарю.

В толпе танцующих какая-то женщина, не стесняясь, завизжала от восторга. Джейн подняла голову и увидела, как какой-то джентльмен взвалил даму на плечо и понес ее в один из занавешенных альковов, окружавших бальный зал.

– Астрид, – произнесла Джейн, с беспокойством оглядывая огромное помещение и стараясь не обращать внимания на мужчину, стоявшего в двух ярдах от нее и облизывавшего губы, словно она была аппетитным десертом, который он намеревался попробовать. – Где Люси?

– Там. – Астрид кивнула на танцующих, ненадолго оторвавшись от тарелки с угощением.

Обернувшись, Джейн тут же отыскала взглядом Люси, кружившуюся неподалеку в объятиях пузатого викинга. Леди Гутри нахмурилась, глядя, как тот прижимает ее подругу к себе, гладя ее по спине. Его рука все ближе подбиралась к ягодицам партнерши. Демонстрируя поразительную выдержку, Люси перехватила его кисть и вернула ее на место.

Джейн покачала головой. Она представляла себе нечто совершенно иное, когда подруги предложили ей отправиться на бал-маскарад. Все еще недовольно хмурясь, она отвернулась и в дальнем конце зала заметила мужчину, который кормил какую-то женщину крошками пирожного со своей тарелки, глубоко засовывая при этом ей в рот свой палец.

Чувствуя, как жаркий румянец заливает ее лицо и шею (у нее загорелись даже кончики ушей), Джейн смотрела, как женщина облизывает палец мужчины, словно мятный леденец на палочке. С трудом оторвав от нее взгляд, леди Гутри пробормотала:

– Давайте уйдем отсюда. Это совсем не то, чего я ожидала…

– Я предупреждала Люси, что ты испугаешься.

Испугаешься. Жаркий румянец показался Джейн обжигающе невыносимым при мысли о том, что подруги обсуждали ее возможное нежелание оказаться в выгребной яме и сочли его недостатком, объяснив отсутствием мужества. Джейн-серая-мышка – так всегда называла ее сестра.

Леди Гутри инстинктивно придвинулась поближе к Астрид, когда мимо них прошествовал мужчина в тоге. Воспользовавшись случаем, он погладил обнаженное предплечье Джейн своими толстыми, как сосиски, пальцами. Содрогнувшись от омерзения, она плотнее прижала локоть к себе.

– Это не имеет никакого отношения к страху. Во мне говорит лишь здравый смысл.

– М-м, – пробормотала в ответ Астрид, и Джейн не могла бы с уверенностью утверждать, что таким образом ее подруга не выразила одобрение пирожному, которое только что проглотила.

Джейн уперла руку в бок и с вызовом уставилась на Астрид.

– Разве здешняя атмосфера тебя не… обескураживает? Хотя бы немного.

– Обескураживает? – Астрид склонила голову к плечу, словно в глубокой задумчивости. Ее темные глаза обвели взглядом переполненный бальный зал, прежде чем снова посмотреть на Джейн. – А разве не проще было бы сказать, что тебе страшно?

– Не придирайся к словам, – коротко бросила Джейн в ответ, в очередной раз высматривая в толпе соломенную шевелюру Люси, поскольку была уверена, что разговор с той не вызовет у нее такого раздражения.

Взгляд леди Гутри скользил по лицам, ни на ком не задерживаясь. И вдруг она увидела… нечто невозможное: повернутое в профиль лицо мужчины… призрака.

Сердце Джейн сбилось с ритма, а потом его обожгло невыносимой болью. Знакомая прядь каштановых волос, падающая на высокий лоб… В следующий миг танцующие пары загородили это видение. Ахнув от неожиданности, Джейн вытянула шею и подалась в сторону, пытаясь вновь увидеть его. Но он уже исчез. В голове у нее, словно дыхание легкого ветерка, еле слышным шепотом прошелестело его имя.

Тряхнув головой, Джейн отогнала от себя непрошеные воспоминания и вновь принялась высматривать Люси. Наконец она увидела свою подругу. Викинг погладил Люси по шее, захватил пальцами прядь, упавшую ей на плечо, и поднес ее к носу.

Джейн почувствовала угрызения совести, сознавая, что сегодняшняя эскапада была предпринята для ее же блага, чтобы она могла сделать хотя бы глоток свободы. А теперь этот наглец самым бессовестным образом щупал ее подругу, и той приходилось это терпеть.

– Святые угодники! – вырвалось у Джейн. – Нет уж, хорошего понемножку. Мы уходим.

Обернувшись, она с решительным стуком поставила бокал с пуншем на ближайший столик. Встав на цыпочки, Джейн вытянула шею, пытаясь привлечь внимание Люси.

– Привет, крошки!

Джейн резко обернулась, и ее сердце замерло, а кровь застыла в жилах. Рот у нее приоткрылся от неожиданности, когда она увидела перед собой знакомые черты – тонкие губы на лице, обрюзгшем и пресыщенном жизнью, полной излишеств.

Астрид поперхнулась вином и потянулась к Джейн, чтобы взять ее за руку.

Неужели это она своими неосторожными мыслями заставила этого дьявола воплотиться перед ними?

– С тобой все в порядке, милашка? – поинтересовался Десмонд, хлопая Астрид по спине.

Уехал в клуб, как же. Негодяй! Впрочем, иного Джейн от деверя и не ожидала: он был ничуть не лучше своего братца.

Кивнув, Астрид прижала ладонь тыльной стороной ко рту, а пальцами другой руки судорожно стиснула запястье Джейн. Глаза герцогини в прорези маски, широко открытые и испуганные, встретились с взглядом подруги.

Джейн же попыталась справиться с паникой, которая грозила захлестнуть ее.

Очень медленно леди Гутри сделала шаг назад, потом еще один. Астрид, словно угадав ее намерения, отпустила ее руку.

– Куда это ты собралась, моя дорогая? – Десмонд схватил Джейн за руку прежде, чем женщина растворилась в толпе. – Есть в тебе что-то чертовски знакомое… – Большим пальцем он принялся рисовать круги на ее запястье. – Мы случайно не встречались раньше?

– Нет! – хрипло выдохнула Джейн, чувствуя, как бьется о ребра ее сердце.

Тонкие губы Десмонда растянулись в плотоядной улыбке.

– В таком случае, должно быть, мое сердце распознало свою половинку.

Рот Джейн наполнился горечью.

– П-простите, но я уже собиралась уходить, – пролепетала она, с облегчением услышав, что ее голос изменился до неузнаваемости.

– Ты не можешь уйти, не потанцевав со мной, – произнес Десмонд, прижимая ее к своему боку.

Джейн уже открыла было рот, чтобы возразить, но тут же вновь закрыла его, боясь, что деверь узнает ее по голосу. Напряженная и молчаливая, она позволила Десмонду увлечь ее в круг танцующих. При этом Джейн съежилась, словно хотела стать маленькой и незаметной.

Сквозь кружившиеся в танце фигуры она увидела растерянный, полный ужаса взгляд Астрид. Вскоре к ней присоединилась Люси, и подруги вдвоем стали наблюдать за Джейн и Десмондом с таким видом, словно посетили выставку уродцев на ярмарке.

Рука Десмонда скользнула ниже, и он прижал Джейн к себе. Желудок женщины рванулся к горлу, когда деверь потерся щекой о ее щеку, влажно дыша ей в ухо теплом несвежего, гнилостного дыхания.

– Ты уверена, что мы не встречались раньше? – спросил он.

«Неужели он догадался? И теперь просто играет со мной?»

Джейн попыталась проглотить комок, стоявший у нее в горле. Ее сердце неистово билось, словно испуганная птичка в клетке, рвущаяся на свободу.

Вновь раздался голос Джейн, сдавленный, хриплый и, слава богу, по-прежнему неузнаваемый.

– На маскараде все равны: никто никого не знает.

– Ага, ты намерена меня помучить! – обиженным тоном произнес Десмонд, чем живо напомнил Джейн свою дочь Далию: та разговаривала именно так, когда не получала желаемого.

– Знаешь, я почему-то уверен, что все равно тебя узнáю. – Он еще крепче прижал партнершу к себе, норовя сделать так, чтобы она коснулась его паха, и терся своими худыми, как спички, ногами о ее колени.

Джейн страдальчески зажмурилась, моля небо о том, чтобы танец поскорее закончился.

При мысли о злой шутке, которую сыграла с ней судьба, рот Джейн опять наполнился горечью. Вот уже больше года ей удавалось избегать лап Десмонда; при этом она понимала, что он рассматривает ее в качестве своеобразного трофея – ему хотелось уложить в постель жену своего покойного брата. И Джейн все-таки оказалась в его объятиях, но не дома, а на балу у куртизанки.

С ловкостью, удивительной для человека, который бóльшую часть времени проводил за игрой в карты и за выпивкой, Десмонд увлек Джейн из бального зала в узкую галерею. Ее ноги скользили на гладких мраморных плитах пола, и она не могла обрести опору, чтобы остановиться, а он тащил ее все дальше. Джейн попыталась разомкнуть пальцы Десмонда, сжимавшие ее запястье, но они крепко обвили его, словно плеть ползучего винограда.

В голосе женщины прорезалось негодование.

– Что вы себе…

Десмонд прижал ее к стене, упершись в живот Джейн отвисшим брюхом и просунув костлявое колено сквозь ворох юбок между ее ног. Десмонд провел пальцами по губам Джейн. В нос ей ударил запах рыбы и лука. Содрогнувшись, женщина вспомнила о его привычке есть руками.

А прикосновения Десмонда тем временем становились все более настойчивыми. Он крепко сжал ее губы, не давая зашипеть от боли.

– Довольно. Больше никаких целомудренных протестов. Сюда приходят женщины определенного типа. Я не сделаю ничего такого, чего бы с тобой уже не проделывали раньше. – Его губы сложились в некое подобие улыбки. – Вот только, скорее всего, у меня это получится куда лучше.

Десмонд схватил Джейн за запястья и, подняв ее руки у нее над головой, прижался к ней бедрами.

Яростно пытаясь освободиться, Джейн презрительно бросила:

– Почему бы вам не отпустить меня и не найти кого-нибудь еще, кто оценил бы ваши усилия?

Его лицо исказилось.

– Какая ты разговорчивая! Пожалуй, я найду твоим губам лучшее применение.

Десмонд с такой силой сжал ее запястья, что они онемели, лишившись притока крови. Джейн жалобно застонала, когда он впился в ее губы. Ее охватила паника, которая грозила захлестнуть ее с головой. Поняв, что протестами она ничего не добьется, Джейн решила применить другую тактику, сколь бы отвратительной она ей ни казалась.

Давая Десмонду понять, что он покорил ее, она ответила на его поцелуй, содрогнувшись от омерзения, когда пахнущий рыбой язык проник ей в рот. Спустя мгновение Джейн вырвалась и жеманно пробормотала:

– Неужели ты хочешь, чтобы мы с тобой занялись любовью прямо здесь, в коридоре?

Удовлетворенно улыбнувшись, Десмонд вновь потянул ее за собой.

– Я знаю одно уютное местечко…

– Почему бы тебе не принести нам выпить? – спросила Джейн. – Заодно захвати ломтик сыра и что-нибудь из фруктов.

Он остановился, глядя на нее своими маленькими глазками, в которых горела похоть.

– Знаешь, – она с трудом заставила себя произнести слова, которые казались ей чудовищными, – любовные игры пробуждают во мне зверский аппетит. – Понизив голос и постаравшись придать ему соблазнительную хрипотцу, Джейн продолжала искушать деверя: – И ничто так не ослабляет мой протест, как алкоголь.

Десмонд впился взглядом в ее губы и после долгого молчания выпалил:

– Ромовый пунш подойдет?

– Да, – ответила Джейн и торопливо кивнула, радуясь тому, что сумела уговорить его уйти. – Я подожду тебя здесь.

Благосклонно опустив голову и окинув женщину напоследок еще одним долгим похотливым взглядом, он развернулся на каблуках.

Джейн уже собиралась броситься прочь, когда ее деверь вдруг вновь обернулся к ней.

– Никуда не уходи, – предостерег ее Десмонд. – Я найду тебя, даже если ты улизнешь обратно в бальный зал.

И только после этого он ушел, затерявшись в толпе гуляк, запрудивших дальний конец коридора.

В распоряжении Джейн оставалось всего несколько минут – ничтожно мало, чтобы тщательно спланировать побег. Последние слова Десмонда еще звучали у нее в ушах, а она уже стремглав, как будто земля горела у нее под ногами, бросилась в ближайшую комнату, рассчитывая отыскать там дверь, которая ведет на террасу.

Вбежав в комнату, Джейн захлопнула за собой дверь и привалилась к ней, часто и глубоко дыша, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Ощущение крепкого дерева за спиной – долгожданная преграда между ней и Десмондом, а также остальными гуляками – внушало ей некоторую надежду, но женщина понимала, что не может терять ни секунды.

Понадобилось всего несколько мгновений, чтобы ее глаза привыкли к темноте. И тогда перед Джейн предстала весьма соблазнительная картина.

В камине потрескивал огонь, бросая игривые тени на темно-фиолетовые обои. Повсюду, на шезлонгах и кушетках, были разбросаны подушечки. Огромная овечья шкура, словно приглашая, простерлась на полу у камина. Великолепные ткани переливались манящими искрами в отблесках пламени, и краски казались намного ярче и живее, чем в ее собственном доме. Дом. На протяжении тех лет, что Джейн провела в особняке Гутри, она так и не стала там своей, не ощутила, что ее место действительно здесь, не почувствовала, что ей позволено оставить в этом доме свой след.

Отогнав от себя ненужные в данный момент мысли, Джейн перевела взгляд на дальнюю стену – и сердце у нее упало. Двери на террасу там не было. Темная ночь заглядывала в единственное большое окно. Бросившись к нему, женщина принялась возиться с защелкой, но та не поддавалась. Негромко вскрикнув от отчаяния, Джейн ударила обеими ладонями по стеклу и надавила на толстую оконную раму, словно желая усилием воли заставить ночь раскрыть ей свои объятия.

– Проклятье!

Закусив губы, Джейн лихорадочно обдумывала свое положение. Если она выйдет из комнаты, то рискует столкнуться с Десмондом. Однако оставаться тут и ждать, пока ее найдут, она тоже не могла. И вдруг ее взгляд остановился на оловянной фигурке обнаженной леди Годивы[8]8
  Годива (англ. Godiva, от латинизированного др. – англ. Godgyfu, Godgifu – «подаренная Богом»; 980—1067) – англо-саксонская графиня, жена эрла Мерсии Леофрика, которая, согласно легенде, проехала обнаженной по улицам города Ковентри ради того, чтобы ее муж снизил непомерные налоги для своих подданных.


[Закрыть], восседавшей на жеребце с неимоверно большим половым органом. Джейн вновь посмотрела на окно.

Жаркий румянец обжигал ей щеки, когда она схватила фигурку, стоявшую на небольшом полированном столике. Решительно фыркнув, женщина поудобнее перехватила оловянную статуэтку, чувствуя в ладони обнадеживающую тяжесть металла. Отведя руку назад, Джейн со свистом втянула воздух в легкие, решив разбить стекло и тем самым проложить себе путь к свободе.

Но ее остановил чей-то голос. Он долетел до ее слуха и, словно сдобренный специями ром, огненной струей ворвался в желудок и улегся там, свернувшись клубочком.

– Кстати, мне совершенно случайно стало известно, что в этой комнате имеется превосходная дверь.

Глава 4

Резко развернувшись, леди Гутри выпустила фигурку из пальцев, и та с глухим стуком упала на пол у ее ног. Одновременно с этим у Джейн как будто оборвалось сердце, уйдя в пятки, когда она испуганно уставилась на темную фигуру мужчины, разделившего с ней это убежище.

Джейн уже открыла было рот, намереваясь сообщить незнакомцу о том, что именно она думает о господах, прячущихся в темноте и тайком подкрадывающихся к порядочным женщинам, чтобы напугать их.

Но слова замерли у нее на губах, когда мужчина поднялся с кресла, стоявшего в углу, выпрямился во весь свой внушительный рост и шагнул к ней из темноты. Взгляд ее прищуренных глаз впился в его лицо.

Это было лицо призрака.

Рука Джейн непроизвольно взлетела ко рту, но заглушить испуганный крик ей не удалось. Нервы женщины зазвенели, как натянутые струны арфы, когда она стала всматриваться в него. Нет, это был не призрак. Это был человек из плоти и крови.

На нем не было ни маски, ни маскарадного костюма. Белый шрам, резко выделявшийся на загорелой коже, уродовал левую сторону его лица, рассекая верхнюю губу пополам.

Даже обезображенное, это было лицо, которое Джейн никогда не сможет забыть.

Губы женщины зашевелились, но с них не сорвалось ни звука. Джейн с ужасом смотрела, как мужчина медленным, размеренным шагом приближается к ней. Чья-то невидимая рука стиснула ее сердце при виде лица, которое когда-то казалось ей слишком красивым, чтобы принадлежать простому смертному, лица из волшебного мира стихов, мечтаний и надежд. Лица, которое ее память упрямо продолжала хранить. Забыв обо всем, Джейн во все глаза уставилась на его новое лицо – покрытое шрамами, угловатое, неулыбчивое. По ее телу пробежала дрожь.

У нее в ушах вновь еле слышным шепотом прошелестело его имя. Имя, которое она не произносила вслух вот уже много лет. Имя, которое настойчиво преследовало ее каждый день. Сет.

Наклонившись, он поднял с пола оброненную ею фигурку и, не говоря ни слова, поставил обратно на столик, не сводя с Джейн пристального взгляда. Обжигающий взор его глубоко посаженных глаз поразил женщину в самое сердце. Раньше он никогда не смотрел на нее так.

А потом она поняла, что Сет не узнал ее – ведь она была в маске, – и тяжесть в ее груди растаяла, сменившись неимоверным облегчением. Рука Джейн рванулась к маске, и женщина вздохнула, ощутив под пальцами черный атлас, обтягивающий жесткую парчу. Ее вторая кожа по-прежнему оставалась на месте.

Склонив голову к плечу, Сет ткнул пальцем себе за спину и повторил:

– Здесь имеется превосходная дверь.

Джейн сумела коротко кивнуть ему в ответ, пожирая его глазами. Сет был выше, чем она его помнила. Его лицо покрывал ровный темный загар, а волосы выгорели на солнце. В уголках губ и глаз затаилась горечь, которой не было раньше. Тем не менее Джейн узнала бы эти блестящие карие глаза из тысячи – они до сих пор каждую ночь являлись ей во сне.

Широкоплечий и тонкий в талии, Сет казался настоящим гигантом на фоне изящной мебели и держался прямо и уверенно, словно стоял, уперев ноги в палубу, за штурвалом своего корабля. Его темный сюртук и брюки резко контрастировали с нежно-фиолетовыми тонами, коими изобиловала комната, что лишь подчеркивало его мужественность.

Джейн полагала, что забыла его – за столько-то лет. Она не следила за перипетиями Кантонской войны[9]9
  Кантонская, или Первая опиумная война (1840–1842) – война Великобритании против Китайской империи. Целью английских войск была защита торговых интересов Великобритании в Китае и расширение рынка сбыта, в первую очередь, опиума (отсюда и название), которому препятствовала императорская политика запрета морской торговли. По существовавшим в то время нормам, зарубежным торговцам был доступен лишь один-единственный китайский порт – Кантон (ныне Гуанчжоу).


[Закрыть]. И не ожидала, что испытает при виде Сета такое сильное потрясение.

– Вы умеете разговаривать? – осведомился он бархатным баритоном, и его голос был гораздо более глубоким, чем она помнила.

Джейн кивнула и прошептала:

– Да.

Пока она разглядывала его, в груди у нее оживали прежние полузабытые чувства.

Пусть ее сестра отвергла Сета – по крайней мере, в качестве законного супруга, – зато Джейн мечтала о нем. Каждой жилкой своего тела, всеми фибрами души она желала его. Сколько Джейн себя помнила, каждый день, глядя на Сета, она молилась о том, чтобы он испытал к ней те же чувства, что и к ее сестре. Ради его любви Джейн готова была пожертвовать расположением своих близких, вызвать их гнев, рискнуть чем угодно. Вот только Сет видел одну Маделин и любил лишь ее. И никого больше. Включая Джейн.

Так было тогда, и уж наверняка ничего не изменилось теперь.

Джейн прижала ладонь к щеке, чувствуя, как горит ее лицо, и убеждая себя в том, что необходимо придерживаться суровой действительности, а не предаваться несбыточным мечтам. Эти мечты грозили вновь закружить ее в вихре иллюзий и оторвать от земли, но один лишь вид Сета стал божественным нектаром для ее истосковавшейся души.

– Да? – глубоким эхом откликнулся он, и его голос вновь прохладным бархатом коснулся ее пылающей кожи. – То есть вы просто не хотите со мной разговаривать? – Сет изучал ее лицо. – Женщина, которая не хочет поговорить? Это очень необычно.

Когда он шагнул к ней, оказавшись настолько близко, что запах его тела ударил Джейн в ноздри, у нее перехватило дыхание. От Сета пахло кожей и каким-то неизвестным ей одеколоном, терпким и возбуждающим, почему-то напомнившим ей аромат мускатного ореха. Она крепко зажмурилась.

Перед ее глазами поплыли видения: юность, проведенная в обществе Сета. Вот они катаются на лошадях, плавают, собирают яблоки осенью. Он был ее единственной отрадой в жизни. Светом в окошке. Куда бóльшим, чем родители, которые гораздо сильнее любили ее сестру и ежедневно неустанно напоминали об этом.

В памяти Джейн всплыли воспоминания о том дне, когда все изменилось, – свежие, яркие, как будто все случилось только вчера. С тех пор ей долгие годы не давал покоя вопрос: а могла ли она сделать хоть что-нибудь, чтобы не допустить того, что произошло?

Тогда они втроем шли по саду, петляя меж цветущих яблонь. В белой кипени лепестков деловито жужжали пчелы. В воздухе пахло весной.

Маделин обычно не сопровождала их во время этих веселых вылазок, предпочитая оставаться дома, но в тот день почему-то решила к ним присоединиться. Сет и Маделин приотстали. Джейн оглянулась, и ее сердце замерло. Сет ловко карабкался на яблоню с дурацкой улыбкой на лице, а ее младшая сестра смотрела на него снизу и хихикала.

Он спрыгнул с ветки на землю, тяжело приземлившись. В его руке был цветок яблони. Очень бережно Сет воткнул хрупкий венчик в волосы Маделин над ухом. В глазах юноши светились нежность, любовь и желание. И все это предназначалось одной Маделин.

И тогда в Джейн что-то умерло; пламя в ее душе затрещало искрами и погасло после одного-единственного взгляда – взгляда, который она однажды надеялась увидеть в глазах Сета, устремленных на нее; взгляда, который он подарил другой – ее сестре…

Дрожь пробежала по телу Джейн, и, тряхнув головой, женщина постаралась спрятать нежеланные воспоминания в самый дальний уголок своей души. Открыв глаза, она увидела, что Сет в упор смотрит на нее.

– Куда вы собрались? – негромко поинтересовался он, по-прежнему не сводя с нее вопросительного взгляда.

Джейн сделала глубокий вдох и опустила голову, боясь, что он прочтет ее мысли и проследит темные тропы, по которым прихотливо блуждает ее память. А он вдруг взял ее за подбородок и единственным обжигающим прикосновением вновь заставил взглянуть ему в глаза.

Не в силах противиться, Джейн с готовностью повиновалась. Ей хотелось ощутить прикосновение не только его пальцев. Она жаждала изведать то, чего была лишена все эти годы, то, что никогда ей не принадлежало.

В глазах Сета вспыхнуло удивление. Он обвел взглядом ее лицо, всматриваясь в каждую его черточку, и вопросительно приподнял густые, вразлет, черные брови. Пальцы, которые прикоснулись к подбородку Джейн, скользнули выше и бережно погладили ее скулы. Женщина судорожно вздохнула.

Сет сглотнул, и жилы на его шее вздулись, а кадык дернулся вверх-вниз.

Встрепенувшись, Джейн опомнилась и отпрянула, чтобы не наделать еще бóльших глупостей. Она боялась забыться. Тем более в обществе мужчины, который не пожелает иметь с ней ничего общего, если узнает, кто она такая.

Отчаянно стремясь оказаться как можно дальше от Сета, от его прикосновений и жара его тела, Джейн попятилась, пока не почувствовала, как холод стекла проникает сквозь ткань ее платья. Вот только Сет последовал за ней, загоняя ее в угол. У него на скулах, перекатываясь, вздулись желваки. В глазах зажглось желание. Сет провел пальцами по ее щеке, зажигая в крови у Джейн такое пламя, что из ее груди сквозь стиснутые зубы со свистом вырвался воздух.

Шершавые мозоли на руке Сета царапали ее кожу. Он не сводил с Джейн пристального взгляда, и зрачки его глаз горели манящим огнем.

– Вы женщина из плоти и крови? Или колдунья?

От его обжигающего взгляда у Джейн перехватило дыхание, особенно если учесть то, что в ее последних воспоминаниях о нем такого взгляда не было и в помине. Собственно говоря, в конце концов Сет почти не обращал на нее внимания. В конце концов она перестала для него существовать.

– Почему вы так на меня смотрите? – Его хриплый голос царапнул женщину по нервам.

Джейн почувствовала, как в ее груди зарождается истерика, грозящая вот-вот вырваться наружу.

«Потому что я любила тебя! Раньше. Когда мы были знакомы. Когда ты знал меня…»

Она не могла бы сказать, что стало последней каплей – то ли жар его взгляда, то ли прикосновение, после которого она ожила спустя долгие годы мертвого оцепенения.

Она не знала, но выяснить это не осмеливалась.

А почему, собственно, нет? Ты уже давно не девственница. Почему бы тебе не испробовать то, что обещает его обжигающий взгляд? То, чего у тебя никогда не было. Разве не станет это тем самым опьяняющим глотком свободы?

Взгляд Джейн упал на губы Сета, полные и чувственные, несмотря на шрам. Она подалась вперед, коснувшись грудью его груди и представляя себе, как ласкает языком этот уголок его губ. Внезапно ей стало жарко.

Сет не знал, кто скрывается под атласной тканью – что за ней прячется она, Джейн. Она сполна могла воспользоваться своей анонимностью – и прийти к нему в объятия.

Всего лишь один поцелуй. Один-единственный раз, и тогда она поймет, чего лишилась еще девчонкой. И позже, уже став женщиной. Женой Маркуса.

Жгучее, желанное предвкушение пронзило Джейн, но вслед за ним пришло совсем иное чувство – холодный скользкий страх. Страх того, что ее тайна откроется, страх выйти за привычные рамки хотя бы на мгновение и совершить смелый поступок. Страх сделать давние и потаенные мечты реальностью.

Проглотив комок в горле, Джейн мысленно встряхнулась и позволила страху победить.

Расправив плечи, она подавила озноб, который был вызван прикосновением холодного стекла к ее обнаженной спине, и заставила себя воспротивиться темному притяжению взгляда Сета.

Самым строгим тоном, на какой она в тот момент была способна, Джейн произнесла:

– Отойдите в сторону, сэр.