Текст книги "Длинные тени старых грехов"

Глава 16. Странности дома

Упавший портрет вызвал столько же волнения, сколько произвел шума. В комнате вновь воцарилась тишина. Три фигуры, застывшие на своих местах, устремили свои взоры на злосчастный портрет. Пауза затягивалась, в головах присутствующих беспорядочно роились мысли. Раньше остальных пришла в себя Элизабет, она медленно перевела взгляд на супругов, на лицах смотрителей был запечатлен такой сковывающий страх, будто только что судья зачитал им приговор.

– Опять эта злосчастная картина! – воскликнула Элизабет.

Мистер и миссис Фармер разом обратили на неё взор, их напуганные широко раскрытые глаза смотрели на неё с замешательством.

– Этот портрет уже причинял мне беспокойство однажды, – пояснила Элизабет.

Глаза супругов всё ещё смотрели заинтересованно.

– Однажды вечером, когда я находилась в гостиной мне показалось, что лица на этом портрете жестоко ухмыляются мне, когда привлеченная необычным явлением я подошла ближе, чтобы убедиться в обратном, к удивлению, для самой себя, я обнаружила, что причудливый мираж оказался правдой. Лица на портрете действительно смотрели с вызовом, и казалось прямо на меня, а их губы были искажены в жестокой ухмылке. Когда утром следующего дня я пришла в гостиную, то при свете солнца не обнаружила на портрете никаких дьявольских изменений, – закончив свой рассказ Элизабет заметила, что лица её собеседников не выражают никакого удивления, лишь смиренную обречённость и грусть.

Теперь настало время удивляться Элизабет. Она встревожено переводила взгляд, то на мистера, то на миссис Фармер, ожидая их объяснений. Наконец миссис глубоко вздохнула, лениво сменила позу сидя на диване и начала говорить:

– Вы не чуть не удивили нас, всё что Вы рассказываете до боли нам знакомо…

– Ну, может не всё, – пробормотал мистер Фармер.

– Практически все, – настаивала миссис. – Так вот, нам это знакомо, в этом доме постоянно происходят подобные вещи. И чем дольше будет длиться этот разговор, тем сильнее будут его последствия. Надеюсь Вы меня понимаете, – строго произнесла миссис Фармер.

– Муравейник уже потревожен, – спокойно ответила Элизабет. – Укусов уже не избежать.

Миссис Фармер внимательно посмотрела на Элизабет:

– А Вы настойчивая девушка. Ну хорошо, что Вы ещё хотите знать?

– Наконец-то! – Подумала девушка. Теперь ей не придётся ходить вокруг да около, как на протяжении прошлых часов, их и без того длинного разговора.

Немного помешкав Элизабет спросила:

– Вы не знаете, кто приобрел картины для галереи?

– Вас интересуют все картины или Вы хотите узнать о какой-то определённой? – Проницательно подметила миссис Фармер.

– Да, конечно, – поспешила уточнить Элизабет. – Я заметила, что на четырех полотнах из галереи изображены сюжеты, объединённые темой плотского греха. Главные героини, которых женщины: «Юдифь», «Кающаяся Мария Магдалена», «Леда и лебедь», «Сусанна и старцы». Мне кажется, выбор картин не случаен, они как бы намекают на грех хозяйки.

– Да, действительно, как будто намекают, – задумчиво произнесла миссис Фармер. – Возможно так и было, – более оживлённее продолжила она.

– Я вспоминаю, что читала информацию о том, что некоторые картины, хранящиеся в галерее, были подарками первой миссис Гренвилл, матери мистера Гренвилла, сделанными невестке.

– Так вот как! – Взволнованно воскликнула Элизабет. – Кажется я догадываюсь какие именно картины были подарены миссис Гренвилл! Видимо свекровь знала или по крайней мере подозревала об интрижке невестки. Вот это поворот! Кажется, всё плавно начинает вырисовываться! – Возбуждённо продолжала девушка. Раззадоренная беседой открывшей её столь много интересных фактов. Элизабет незамедлительно выпалила следующий вопрос:

– Вы читали нацарапанную на раме слухового окна песенку?

– Песенку? – Переспросила миссис Фармер.

– Да, детскую песенку, – и Элизабет поспешила озвучить слова детской песенки.

– Ах, да! Конечно, я знаю эту песенку, – улыбнулась миссис Фармер. – Оливия Гренвилл специально сочинила её для своей дочери. Говорят, что песенка является ключом к нахождению тайной комнаты, в которой миссис Гренвилл играла с малышкой. Это было их тайное место, никто до сих пор не знает где находится эта тайная комната.

– Я знаю где она находится! – Торжествующе воскликнула Элизабет.

– Мисс Велдон, Вы не перестаёте меня поражать! – Восхищённо отозвалась миссис Фармер. – За прошлую неделю Вы раскрыли тайн больше чем биографы этой семьи за долгие годы!

– У меня просто не было выбора, – смущённо улыбнулась Элизабет. – Только теперь эта комната не похожа на уютное детское убежище, в котором можно спрятаться от повседневности и забыться в беззаботной детской игре, – вздохнула девушка.

– Где же она находится? – С нетерпением поинтересовалась миссис Фармер.

– В картинной Галерее, за гобеленом с играющими детьми, – задумавшись произнесла Элизабет.

– Как символично, – ответила миссис Фармер.

– Да, символично, – пробормотала Элизабет. – Скажите, а миссис Гренвилл увлекалась спиритизмом? – Будто опомнившись поинтересовалась девушка.

– Да, ходили такие слухи. Миссис Гренвилл так обезумела от горя, что якобы приглашала в свой дом спиритиста, для связи с умершим мужем, а позднее и со своей дочерью. В те времена увлечение спиритизмом было популярным, но официально осуждалось, поэтому миссис Гренвилл старалась не придавать своим сеансам огласку. Однако, как это часто бывает, что знает небольшая группа людей, то со временем знают многие. А откуда Вы знаете о сеансах?

– Тайная комната была местом проведения этих сеансов, – ответила Элизабет.

– Так вот оно что, теперь понятно, почему в доме нет ничего что указывало бы на них. Миссис Гренвилл была умной женщиной и во избежание проблем обустроила всё в тайной комнате. Хитро! – Восхищенно произнесла миссис Фармер. – Больше никаких тайных комнат Вы не обнаружили? – С хитрой улыбкой поинтересовалась смотрительница.

– Обнаружила, – спокойно ответила Элизабет.

– Чего же Вы тянете, не молчите, ответьте. Где? – Взволнованно заторопила миссис Фармер.

– Ну, это не совсем тайная комната, – нарочно тянула Элизабет. Всё ещё наказывая миссис за трудное начало беседы. – Это гардеробная Оливии Гренвилл, она находится между двумя спальнями. Спальней миссис Гренвилл и той комнатой в которую мы не могли попасть в первый день моего приезда, когда Вы мне показывали дом. Это оказалась спальня мистера Гренвилла. В его комнате я нашла много разных лекарств. Должно быть он сильно мучился, в комнате очень тягостная атмосфера.

– Ах, да, совсем забыла. По прошествии нескольких дней пребывания в особняке, я поняла, что разместилась не в той комнате. Дело в том, что я обнаружила свои любезно доставленные мистером Фармером чемоданы в хозяйской спальне, и провела там несколько ночей, а затем я поняла, что для моего размещения была приготовлена гостевая спальня.

– Нет, ну конечно гостевая спальня! – Возмущенно произнесла миссис Фармер строго посмотрев на мужа. – Неужели ты ошибся? – Сердито обратилась миссис к супругу.

Растерявшись мистер Фармер замялся, а затем удивленно пробормотал:

– Я отнес чемоданы в гостевую комнату, как ты просила. Я это точно помню.

Собеседники ничего не понимающем взглядом продолжали таращиться друг на друга. Затем Элизабет вновь нарушила молчание:

– Всё понятно, мои подозрения подтвердились. Это не ошибка.

– Ну, а что же тогда? – Всё ещё недоумевая произнесла миссис Фармер, наградив мужа недоверчивым взглядом.

– Это не ошибка мистера Фармера. Это сделали намеренно, – твердо заявила Элизабет.

Собеседники многозначительно переглянулись.

Глава 17. Неожиданная находка

День неумолимо клонился к закату. Внезапно вспомнив о времени, миссис Фармер посмотрела на наручные часы:

– Уже совсем поздно! Нам с мистером Фармером пора.

Поспешно поднявшись с кресла миссис окликнула мужа. Элизабет взволнованная неожиданно брошенной фразой переспросила:

– Вам уже пора? – Затем взглянув на наступающие сумерки за окном, с сожалением пробормотала:

– Действительно, уже темнеет… – Ей так не хотелось отпускать долгожданных гостей и снова оставаться одной на целую неделю в этом холодном неприветливом доме.

Когда сборы закончились, трое человек оказались в парке возле машины. Прощание затягивалось, Элизабет неосознанно старалась продлить этот момент, в её голове старательно возникали новые вопросы, которые она незамедлительно выдавала. Однако мистеру и миссис в свою очередь так же не хотелось покидать новоявленную сыщицу. Тревога за неё, ежеминутно возрастала, по ходу того, как разговор натыкался на всё более длинные паузы и наконец, когда он вовсе иссяк миссис Фармер решительно произнесла:

– Дорогая мисс едемте с нами, прошу Вас. Это для Вашего же блага. Оставьте этот опасный дом с его мрачными тайнами и едемте с нами. Вытащив на свет его грязные секреты, Вы не принесете счастье ни себе ни кому-либо другому.

Миссис Фармер посмотрела на Элизабет с такой нежной сочувственной теплотой, с такой умоляющей тревогой в глазах, что Элизабет растерялась. Она знала, что миссис Фармер права, что дом никогда не простит, если ей удастся разобраться в его мрачной истории, но кроме осознания этого, душу Элизабет тревожило что-то ещё, какое-то смутное, но очень сильное ощущение, влекущее её за собой, заставляющее пренебречь здравым смыслом и остаться в этом доме продолжив поиски. Элизабет смущённо посмотрела на миссис Фармер и тихо произнесла:

– Я не могу, – помолчав немного собираясь с мыслями, она продолжила:

– Вы правы, разумнее было бы покинуть этот дом и забыть о нем навсегда, ещё неделю назад я бы так и сделала, но прожив здесь эти дни, узнав то, что теперь знаю я, я не могу повернуть обратно. Уже не сейчас. Да, дом отталкивает меня. Но при этом что-то будто нарочно снова и снова подсказывает мне что делать, ведёт меня сквозь противоречивою борьбу, раскрываясь передо мной.

Миссис Фармер мягко улыбнулась, проведя тыльной стороной ладони по щеке Элизабет и прошептала:

– Береги себя наивное дитя, будь осторожна…

Затем миссис села в машину и мистер завел мотор. Элизабет сделала пару шагов назад и остановилась, провожая взглядом отъезжающую машину. В окне автомобиля замелькала белая перчатка миссис Фармер, Элизабет медленно помахала ей в ответ. Когда машина уже скрылась из виду девушка ещё некоторое время продолжала стоять на месте и смотреть ей в след из-за внезапного приступа меланхолии. В голове она прокручивала слова миссис и обрывки сегодняшней долгой беседы. Через пару минут порыв холодного ветра распахнул её пальто, вызвав неприятную дрожь. Элизабет поёжилась, зарывшись носом в поднятый воротник и нехотя побрела к дому.

Медленно двигаясь по дорожке, она лениво разгребала ногами опавшие листья. В десяти футах от крыльца Элизабет услышала, как в конце аллеи что-то зашумело и приглушенный клокочущий звук будто волнами начал расползаться по всему парку, приближаясь к дому все ближе и ближе. Верхушки деревьев зашелестели покачиваясь. Элизабет остановилась и стала прислушиваться.

– Это уже было, – подумала она.

Чувство тревоги нарастало. Холодный поток воздуха ударил ей в лицо и спутал волосы. Внезапно Элизабет сковал страх, от нахлынувших воспоминаний, всё повторяется как в день её приезда с той лишь разницей, что сейчас вечер и странный шум эхом, расходящийся по парку звучит значительно тише, а ветер не сносит всё на своём пути.

«В дом, скорее в дом» – зазвучали в голове слова миссис Фармер произнесённые тогда. Взволнованная Элизабет сорвалась со своего места и что было сил побежала к дому, когда до крыльца оставалось всего каких-то пару футов, а тянущиеся руки уже мысленно схватили дверную ручку Элизабет с удивлением обнаружила, что дверь в дом приоткрыта, хотя она ясно помнила, что закрывала дверь, когда выходила провожать мистера и миссис Фармер. Едва замёрзшие пальцы коснулись ручки раздался громкий стук, и массивная дубовая дверь захлопнулась, отрезав путь в укрытие. От неожиданности Элизабет вскрикнула и отскочила назад. Совершенно ошарашенная, она смотрела на резной узор, украшавший поверхность двери, не смея прикоснуться.

Затем Элизабет резко обернулась с опаской всматриваясь в парк. Гул наполнявший пространство парка стих, а в шелесте листвы не осталось и намека на угрозу. Стоя на каменном крыльце, обдуваемая холодным осенним ветром, Элизабет пребывала в задумчивых размышлениях. Осознав, что всю ночь на крыльце, она провести не сможет, девушка начала перебирать другие варианты. Мысль о том, чтобы ещё раз попытаться открыть дверь приводила её в ужас, воображение рисовало самые ужасные последствия. Поэтому, она сделала осторожный шаг на ступеньку крыльца, осмотревшись, медленно ступенька за ступенькой спустилась вниз.

Оказавшись на дорожке, Элизабет в нерешительности озиралась вокруг. Трудно сказать сколько времени она ещё так стояла если бы не странная деталь привлекшая её внимание. В глубине аллеи девушка заметила промелькнувшее белое пятно. Заинтересованная, она медленно пошла в этом направлении. Немного нервничая она не испытывала сильного страха, так как не ощущала опасности. Будто завороженная Элизабет не спеша продвигалась по аллее всё дальше углубляясь в парк. Дорожка становилась уже и извилистей, а густой кустарник по обеим сторонам начал цепляться за одежду.

Через некоторое время дорожка начала расширяться и Элизабет вышла к какому-то небольшому зданию похожему на часовню. Подойдя ближе, девушка поняла, что обнаружила склеп. Взволнованная такой находкой она стояла, не решаясь продвинуться дальше, ведь время для посещения такого места совсем не казалось ей подходящим. Наконец любопытство перебороло тревогу и Элизабет сделала пару шагов к кованной двери. Взявшись за дверное кольцо, служившее ручкой девушка медленно потянула его. Дверь заскрипела слабо поддаваясь.

– Должно быть дверь просела, – подумала Элизабет про себя.

Некоторое время она продолжала прилагать усилия под пристальным взором скорбных ангелов будто с интересом наблюдающих за ней. Наконец дверь приоткрылась настолько, что девушка смогла бы туда проникнуть. В лицо хлынул поток затхлого воздуха. Она снова остановилась в нерешительности вглядываясь в мрак склепа. Уж очень не хотелось Элизабет во мраке наткнуться на какой-нибудь скелет или летучую мышь, тем более, что богатое воображение и тут не осталось безучастным и нарисовало несколько возможных сценариев продолжения поздней вечерней прогулки.

Неожиданно Элизабет вспомнила, что в кармане у неё вот уже несколько дней лежит коробок со спичками, который ей уже доводилось использовать. Испытав чувство удовольствия от своей запасливости Элизабет поспешно сунула руку в карман и достала коробок. Оглядевшись вокруг она приметила сухую ветку. Прихватив её с собой, девушка подошла ко входу. Когда самодельный факел был готов Элизабет осторожно вошла в склеп.

Свет от самодельного факела был очень тусклый, но все же он позволял оглядеться вокруг. Элизабет медленно двинулась вдоль надгробных плит осматриваясь по сторонам насколько позволял тусклый свет дрожащего в её руках факела. Разглядывая надгробные плиты и читая имена покоившихся здесь людей, девушка вдруг прочла:

 
«Здесь покоится Амелия Гренвилл
Любимая дочь Оливии и Джонатана Гренвилл 1881 – 1892 гг.
Скорбь моя безмерна, горе мое вечно».
 

Прочитав имя на могиле, Элизабет остолбенела. Это могила той самой Амелии, дочери хозяев поместья. Девушка присела возле каменной плиты и прочла надпись ещё раз.

– Видимо мать очень горевала по ней, – подумала Элизабет.

Над каменной плитой могилы возвышался скорбящий ангел. Его лицо было покрыто вуалью, мягко струящейся по сгибам прикрытых век и носа, при этом, сквозь неё можно было разглядеть каждую чёрточку печального лика.

– Как можно из камня изваять такую прозрачную тончайшую вуаль? Для этого нужен воистину божественный дар, – размышляла про себя Элизабет.

Облачение ангела изобиловало множеством лёгких воздушных складок мягко струящихся по всей фигуре. Спокойная смиренная поза ангела со сложенными ладонями навевали на девушку грусть.

Невольно задумавшись о судьбе несчастной девочки Элизабет протянула руку к каменной щеке ангела и коснулась её. Как только кончики пальцев дотронулись до статуи, девушку пронзил могильный холод, и она ощутила дуновение ветерка. Элизабет обернулась и услышала, как на улице подул ветер раскачивая верхушки деревьев.

Внезапно в шелесте листьев она услышала ещё что-то, прислушавшись до её ушей донеслось пение. От ужаса Элизабет не могла двинуться с места, её тело парализовал сковывающий холод. Пение стало звучать громче и четче. Уже можно было разобрать слова:

«… Пусть тебе приснится фея

Успокоит, обогреет.

Спи малышка засыпай,

Каждый день к утру вставай.

Завтра новая игра

Поспешит вся детвора…»

Элизабет не мигая, смотрела на дверь склепа, покачивающуюся и издающую протяжные скрипы на ветру. Казалось биение её сердца эхом звучит под сводом склепа. Собрав всю свою храбрость в кулак, девушка попыталась встать, как вдруг что-то за её спиной прошуршало в дальнем углу склепа. Не успев обернуться Элизабет почувствовала, как невидимая ледяная рука сжала её плечо и холод стал проникать в её озябшее тело. От неожиданности Элизабет уронила догоравший факел на пол. От удара тлеющий огонек потух. Во мраке тихий тонкий уже знакомый голос прошептал:

– Будь осторожна, он смотрит на тебя!

Онемев от ужаса Элизабет не в силах пошевелиться жадно вдыхала холодный воздух приоткрытым ртом. Наконец преодолев свой страх она слабым дрожащим голосом произнесла:

– Кто смотрит на меня? Ледяные пальцы вонзились сильнее в плечо, от боли с её дрожащих губ сорвался стон, и она почувствовала холодное дыхание на своей шее:

– Горе ослепило её, не верь ему!

Как только фраза была произнесена, невидимые пальцы разжались, а холод рассеялся. Элизабет некоторое время оставалась сидеть неподвижно, затем убедившись, что больше ничего не происходит она медленно начала вставать. Дрожащие ноги плохо её слушались, во всем теле чувствовалась слабость. Выпрямившись девушка медленно подошла к двери и обернулась, мрак склепа нарушал тусклый свет растущей луны из узкого окошка на дальней стене. Что-то снова зашуршало и в освещенном луной просвете Элизабет увидела кусочек белой ткани, проскользнувший вглубь склепа. Не в силах больше бояться, Элизабет побрела прочь от склепа. Смятение и хаос, наполнявшие разум, больше не тревожили её. Заросли колючего кустарника ранили руки и лицо. Она брела, не разбирая дороги и не помня себя.

Глава 18. День восьмой. Голубая лента

Проснувшись утром следующего дня Элизабет долго лежала не в силах подняться. Встать и спуститься означало бы её готовность к очередному столкновению с пугающей действительностью, к чему она не была готова. Прошлый вечер оказался тяжёлым испытанием. Странный шум и ветер напомнивший ей о приезде в этот дом заставили снова осознать, как жалеет она о принятом решении арендовать особняк. А ужасная находка в парке с последующей встречей окончательно выбили её из колеи. Именно по этому Элизабет приняла решение, как можно дольше оставаться в постели, которая дарила столь необходимое чувство защищенности и отстраненности от всего того, что могло произойти в доме и за его пределами, будь она там.

Борьба с собой за сохранение иллюзии продлилась до обеда. Всё это время Элизабет старательно пыталась думать о приятных вещах: детские воспоминания, счастливые моменты её жизни, которые перебивали чувство тревоги и одиночества, прорывавшиеся в её сознании. Наконец всё свелось к банальной жалости к себе, и чтобы оборвать этот порочный круг, Элизабет встала, оделась и решительно вышла за порог комнаты.

Сидя на кухне, лениво ковыряя вилкой завтрак, девушку не покидало чувство тоски и одиночества. Обратив свой взгляд в кухонное окно, она снова вспомнила все события, произошедшие вчера вечером. Невольно терзая себя, прокручивая раз за разом, ужасные воспоминания Элизабет поняла, что справиться с этим, ей поможет лишь четкое осознание произошедшего. Поэтому доев свой завтрак, она приняла решение посетить склеп снова, только теперь в свете дня.

Выйдя на крыльцо, Элизабет ослепило солнце. День был чудесный, яркое солнце пробивалось сквозь верхушки деревьев и наполняло пространство парка радужной дымкой. В воздухе витал аромат мокрой травы. Всё вокруг казалось радостным и безмятежным, а тревоги прошедшего вечера остались лишь в воспоминаниях.

Бодро сбежав по ступеням на землю, Элизабет остановилась, восторженно оглядываясь вокруг. От обрушившихся ощущений закружилась голова. Девушка закрыла глаза и подняла голову вверх. Лучи осеннего солнца нежно ласкали её бледное уставшее лицо. Она подняла руки вверх, как бы принимая едва греющие лучи, словно исцеляющий дар. С закрытыми глазами её слух обострился сильнее, до ушей донёсся лишь лёгкий шелест листвы и больше ничего. Поймав себя на этой мысли, лицо Элизабет озарилось мягкой улыбкой.

– Ничего, больше никакого шума, – радостно прошептала она.

Постояв так ещё пару минут, Элизабет, полностью удовлетворенная своим наблюдением, открыла глаза и будто оправившись от внезапного наваждения направилась в глубь аллеи.

Шелест опавших листьев приятно успокаивал расшатанные нервы девушки. Медленно двигаясь по извилистой живописной дорожке, между густых колючих кустарников она смутно вспоминала, как брела здесь вчера вечером. Миновав очередной поворот, взгляд Элизабет привлекло светлое пятнышко на ветках кустарника. Подойдя ближе, она увидела, что это обрывок ткани с её платья. Должно быть вчера, когда возвращалась обратно, она зацепилась платьем за колючие ветки кустарника и порвала его. Девушка уже хотела идти дальше, как вдруг заметила ещё что-то. На соседнем кусте поблёскивая на солнце, развивалась голубая атласная лента. Взяв в руки, Элизабет с недоумением смотрела на неё:

– Откуда здесь эта лента? – Думала она про себя. – Слегка помятая, но чистая. Как она могла здесь оказаться? Кто её оставил? Лента здесь недавно, ведь если бы она висела давно, то вся бы истрепалась, под осенним проливным дождём и сильными порывами ветра.

Элизабет внимательно осмотрела ленту: голубая атласная лента с пришитым по краям красивым тонким кружевом. Рассмотрев вещицу, она сунула её в карман и направилась дальше по дорожке.

Вскоре девушка вышла к склепу. Надо заметить, что хоть склеп по-прежнему выглядел мрачно, но в лучах яркого солнца его суровый вид выглядел больше тоскливым и печальным, нежели пугающим.

Остановившись прямо напротив входа Элизабет принялась разглядывать потемневшие от времени и дождей, покрытые мхом стены. Будто вросший основанием в землю склеп представлял собой обветшалое строение в неоготическом стиле увенчанное величественным шпилем и четырьмя пинаклями11
  Пинакль – (фр. pinacle, от лат. pinnaculum – крылышко; щипец, конёк) остроконечная башенка в готической и романской архитектуре.


[Закрыть] с фигурными фиалами22
  Фиал – (греч. phiale – кубок) декоративное венчание пинаклей и т. п. в виде пирамиды, фигурного шпиля, крестоцвета и т. д.


[Закрыть] по обеим сторонам. Вход обрамленный готической аркой с остроконечным вимпергом33
  Вимперг – (нем. Wimperg) остроконечный фронтон, завершающий порталы и оконные проемы готических зданий.


[Закрыть] венчал лик херувима печально смотрящего на приходящих людей. По обеим сторонам портала были размещены фигуры двух скорбящих ангелов. На торце склепа Элизабет заметила высеченную надпись на латыни.

Постояв немного она подошла к кованной двери и с усилием потянула её на себя. Дверь медленно отворилась, выпуская могильный холод и запах сырости. От волнения кровь застучала в висках Элизабет. Сделав нерешительный шаг вперед, она увидела, что в окошко, находившееся на дальней стене, вливаются яркие лучи солнца, наполняющие помещение склепа мягким полумраком, позволяющим осмотреться.

Войдя внутрь Элизабет принялась разглядывать всё вокруг. Серые холодные стены, уходящие ввысь. Подняв голову вверх, её глазам открылся величественный готический свод поддерживаемый колоннами к верху разветвляющимися в нервюры44
  Нервюра – (фр. nervure – жилка, прожилка) «ребро» готического каркасного крестового свода.


[Закрыть] выложенные из резного камня и переплетающимися между собой.

Пройдя в глубь склепа Элизабет заметила, что высоко расположенное стрельчатое окно на дальней стене имеет витраж. Подойдя ближе, она рассмотрела крылатого ангела вознесшего руки к небу. Кусочки разноцветного стекла из которого был составлен витраж, не имели яркого цвета, может от старости, может от пыли и грязи, налипшей на окно снаружи. Поэтому Элизабет не сразу заметила ангела.

Осмотрев всё вокруг, она принялась обходить надгробные плиты, читая имена усопших. Среди прочитанных имен ей встретилось ещё одно знакомое имя – Джонатан Гренвилл. Его могила была значительно скромнее оформлена – серая невзрачная плита.

– Видимо миссис Гренвилл мучили угрызения совести не настолько чтобы выразить их в роскошном надгробии, – подумала Элизабет.

Сделав этот вывод, она двинулась дальше.

Проходя мимо плиты с высеченным именем Амелии, Элизабет поёжилась. Не желая останавливаться, она хотела пройти мимо, но поняла, что остальные могилы уже осмотрены, поэтому медленным осторожным шагом подошла к плите.

В свете дня, надгробие с ангелом, не внушало трепетного ужаса, хоть и воспоминания девушки настаивали на обратном. Поэтому она не стала подходить слишком близко, а лишь на расстояние вытянутой руки. Постояв рядом переминаясь с ноги на ногу и прочитав надпись уже не один раз, Элизабет подумала:

– Какого черта! Ведь я пришла сюда из-за этой могилы. Если я не подойду и не прикоснусь к ней, я так и буду мучиться от вчерашних воспоминаний и бояться её. Мне нужно доказать себе, что дело не в могиле, а в этом доме. Я должна доказать себе, что я смелая и что по крайней мере днём мне ничего не угрожает.

Окончив размышления, Элизабет затаила дыхание и быстрым шагом подошла к могиле. Не без усилий смогла поднять руку и дрожащими от страха пальцами потянулась к плите, рывком словно выдергивая больной зуб коснулась плиты и тут же зажмурясь, отскочила как ошпаренная. Приоткрыв глаза убедилась, что ничего не происходит. Выпрямившись Элизабет медленно с опаской начала поворачиваться вокруг своей оси убеждаясь, что находится одна в этом склепе.

Твёрдо уверенная, что всё спокойно, она с чувством облегчения подошла к надгробию и осторожно коснулась ангела. Подождав пару секунд, девушка рассмеялась своему глупому страху, как вдруг что-то в глубине склепа зашелестело. Скованная страхом Элизабет с первобытным ужасом в глазах медленно начала поворачивать шею в сторону шума, подняв голову вверх она увидела, как под сводом склепа взвился залетевший с улицы голубь. Застыв в недоумении, Элизабет не знала, как отреагировать, ей хотелось плакать и смеяться одновременно, поэтому она просто опустила голову и закрыла лицо руками. Постояв так пару минут и успокоившись, девушка направилась к выходу.

Оказавшись на улице, она глубоко вдохнула аромат мокрой травы и свежего осеннего ветра и побрела обратно к дому, размышляя о своих страхах и подозрениях. Ей было одновременно смешно из-за своей наивности, и в то же время немного грустно.