Текст книги "Стыд"

Ситуация безнадежна.

Психолог кивает и смотрит на Юсефин.

– А как вы описываете свои нынешние чувства?

– Я чертовски зла! – шипит она. – На Юлию, на Андреаса и на вас! – кричит она так, что Андреас подскакивает. Он кладет ладонь ей на колено.

– Но больше всего на себя, – шепчет она, и слезы текут по ее щекам. – Я должна была обо всем догадаться.

Юсефин смотрит на картину.

Лодка спокойно покачивается на волнах.

24

Крилле с Эммой выходят из только что отремонтированной квартиры Софии. Мозг Эммы кипит: София была слишком нервной, когда рассказывала им, где была. Когда, где и с кем.

Ее рассказ создавал алиби и для Фредрика.

– Они покрывают друг друга, – говорит Крилле, когда они возвращаются в полицейский участок.

– Хоть Фредрик и работает на телевидении, плохой из него актер, – отвечает Эмма. – Я полагаю, сначала он искренне беспокоился за Петера. Но потом влюбился в Софию, и, возможно, они стали ближе, когда он начал ее поддерживать. Но ведь между ними лет сто разницы!

– Шестнадцать, если быть точным, – говорит Крилле и хихикает над ней. – У нас с тобой примерно такая же разница, да? Разве было бы странно, если бы мы встречались?

Эмма не знает, что ответить, и ей приходится выглянуть из окна, чтобы вспомнить, о чем она говорила.

– Ну вот, теперь тебе нечего сказать, – говорит он удовлетворенно, притормаживая на красный свет у Слюссена – перед развороченным водопроводом, который вот-вот да рухнет.

– Может ли ревность быть мотивом? – спрашивает Эмма.

В атмосфере квартиры Софии было что-то такое, чего она никак не могла понять. До блеска убранная квартира. Свадебные каталоги, которые теперь сменились брошюрами из похоронного бюро. Близость между Фредриком и Софией.

Ее слезы были неискренними?

Эмма хочет спросить об этом у Крилле, но тот поглощен дорогой.

– Бог ты мой, этот район – сплошная катастрофа. В какой раз они уже реконструируют Слюссен?

– Я не знаю, – говорит она. – Когда становишься старше, такие вещи быстро забываются.

Крилле хохочет.

– По крайней мере, слух тебя пока не подводит.

– Что-что? – шутит она. – Но если серьезно, могли София с Фредриком спланировать все и совершить убийство?

– Зачем им убивать Петера? София могла ведь просто расстаться с ним?

– Это всего лишь догадки.

– У тебя не возникает ощущения, что Петер был психом? – спрашивает Крилле. – Может, мы пока не все о нем знаем. Вероятно, поездка на юг – часть их плана побега?

– Я согласна, что это подозрительно.

– Очевидно, что они что-то скрывают, – говорит он. – Я не уверен, но мне кажется, что Фредрику было как-то не по себе. Он странно себя вел. Заметила, как он подкрался в коридоре?

Эмма пользуется случаем, чтобы позвонить Вестбергу и сообщить об их визите.

– Здравствуйте. София и Фредрик отрицали, что состоят в отношениях, но мы им не верим. Сегодня вечером они вместе улетают в Доминикану.

– Этого недостаточно, чтобы арестовать их, но, возможно, достаточно для ордера на обыск, – говорит Вестберг.

– Мы перепроверим их алиби, как только вернемся в участок, – говорит Эмма. – Жаль, что у Софии было достаточно времени, чтобы замести все следы. У нее в квартире чисто, как в операционной, плюс ДНК Петера, конечно, повсюду, это же его дом. Но поскольку он утонул, это, скорее всего, произошло в озере рядом с местом, где его нашли, а не дома в ванной.

Перед глазами проносится образ Йерки.

– Мы опросили людей по соседству, – говорит Вестберг. – Никто не видел Петера Линда. Это странно. Кто-то должен был заметить его, если он выходил на улицу перед смертью.

– И версия с Йеркой теперь кажется менее подходящей, – добавляет Эмма. – Конечно, он преследовал Петера, но ничего не указывает на то, что он был в Даларне. Вероятно, он был просто несчастным человеком, который покончил с собой.

– Результаты вскрытия уже пришли?

– Пока нет, – говорит Эмма. – Кто живет рядом с местом, где нашли тело?

– Есть там парочка интересных экземпляров – говорит Вестберг. – Рядом с озером в коттедже живут два ремесленника из Польши, на которых при разных обстоятельствах поступали жалобы. Давайте начнем с этого. Я пришлю вам материалы, которые у нас есть, чтобы вы могли взглянуть.

25

Во рту пересохло, и когда Магнус пытается сглотнуть, в горле режет от жажды. Неужели ему придется пить собственную мочу? Небо сотрясается от раскатов грома, и начинается дождь. Он открывает рот и жадно ловит капли, как птенец, которого мать-птица кормит червями. Тогда ему приходит в голову, что, возможно, было бы лучше, если бы дождя не было, ведь он лишь продлевает его мучения. Никто не услышит его крика о помощи, никто не поможет ему выбраться из этой ямы.

Он умрет здесь, похороненный заживо.

Ничто не длится вечно, он это знает.

И, конечно, он понимает, что натворил. Работа, семья – да, все внезапно оказалось под угрозой. Когда Эния заговорила об их совместном будущем, Магнуса будто толкнули в грудь. До этого момента их отношения были безоблачными. Беспроблемными. Они тайно встречались, а семья ждала его дома. Он думал, что ясно дал понять: именно этого он и хотел.

Пока не понял, что Эния хотела бы иметь детей.

Эния, должно быть, заметила, что Магнус не был готов к этому разговору. Он не мог ни на что решиться, и она это понимала.

На работе никто ничего не знал. Все поклонники Энии завидовали ему, ведь он проводил с ней столько времени. Ему даже пришлось дать пару советов коллегам: как вести себя с ней, чтобы она проявила интерес.

Никто не мог пройти мимо Энии, не восхищаясь ею.

Она была невероятно самобытной.

Для всех она была мечтой.

Или, в случае Магнуса, она была его проводником в ад.

Дождь усиливается, и Магнус отворачивает лицо, чтобы защитить глаза.

Впервые он признается себе, что, наверное, впал в депрессию. Он никогда не говорил об этом открыто, но теперь, когда добровольно загнал себя в гребаную могилу, видит: все симптомы налицо.

Даже несмотря на то, что у него была мысль о депрессии, он отбрасывал ее. Невозможно представить себе больший провал. Больший стыд. Люди, которые вынуждены ходить к психологу, – настоящие слабаки. Магнус вырос с мыслью о том, что со всем нужно справляться самому, собирать себя по кусочкам самостоятельно. А не сидеть на кушетке и отваливать хренову тучу денег за то, чтобы кто-то посмотрел, как ты плачешь.

С кем бы он мог поговорить?

Вряд ли стал бы изливать душу брату, тот бы его не пожалел.

С Викан тоже бы не вышло. Она перенесла две операции по удалению опухоли и ни слова не сказала ему об этом. Ни разу не пожаловалась. А он предал ее. Черт возьми, это она должна была впасть в депрессию, а не он. У нее было на это полное право.

Тем не менее чертова депрессия проросла внутри его.

Может, не так уж это удивительно, учитывая произошедшее. Все было опьяняюще прекрасно.

Пока Эния не предала его.

26

В то время, как Крилле в офисе проверяет алиби Фредрика, Эмма дожидается звонка от подруги Софии. Она последняя в списке. Эмма вновь пытается отрегулировать офисное кресло, но, как бы она ни пыталась, удобнее ей не становится. Это со стулом что-то не так или все-таки с ней самой? Она продолжает смотреть на телефон и понимает, что эта девушка не собирается связываться с ней в ближайшее время. Скорее всего, она сперва хочет созвониться с Софией, чтобы уточнить, что именно можно рассказывать полиции.

Вместо нее Эмме звонит судмедэксперт, у которого есть предварительное заключение о причине смерти Йерки Янссона.

– Привет, Эмма, я только закончил с обследованием этого твоего самоубийцы. Причина смерти заключается в том, что у него отказали большая часть мозга и крупные кровеносные сосуды, которые снабжают мозг кровью. В том, что касается времени смерти, я почти уверен, что она наступила неделю назад – это понятно по характеру трупного окоченения. Я скину всю нужную информацию по электронной почте.

На почтовый ящик Эммы приходит уведомление, она внимательно изучает отчет и пересылает его Крилле и Вестбергу. Йерка не мог убить Петера, и с этого момента они могут исключить его из круга подозреваемых.

Эмма покачивает головой и снова пытается дозвониться до подруги Софии, но ей все равно никто не отвечает. В то же время она гуглит информацию о заповеднике Даммшен – месте, где нашли тело Петера.

К северу от Сетера.

Гугл выдает ей картинки небольшого озера, неплохого пляжа и красивых закатов. Она читает, что длина береговой линии составляет чуть более полутора километров, а средняя глубина водоема – от трех до четырех метров. Само озеро черное как смоль, хотя аэрофото было сделано в солнечный день. Эмме также удается рассмотреть, что вокруг озера нет никаких зданий – одни лишь леса и поля. До этого момента у нее не было времени ознакомиться с самим местом преступления, так как все ее внимание было сфокусировано на том, что происходило в городе. Даларна и Стокгольм, конечно, сильно различаются, но она все время умудряется находить что-то новенькое.

В ходе расследования стремись поддерживать поступательное движение. Следуй по самым извилистым объездным путям, чтобы прийти к цели. Лучшие полицейские никогда не избирают кратчайший путь.

Когда отец Эммы Эверт уже смирился с фактом того, что его дочь тоже хочет стать полицейским, он смягчился и начал давать ей советы. Несмотря на то что она ненавидит все эти инструкции и руководства, этот проклятый голос раздается внутри каждый раз, когда она откидывается в своем офисном кресле. К счастью, ей не придется сидеть особо долго, и удобно ей уж точно не станет. Эмма бегло просматривает список совпадений по запросу «заповедник Даммшен», и ее взгляд останавливается на заголовке из местной газеты:

У озера найден труп женщины.

Эмма переходит по ссылке и читает новость с учащающимся пульсом.

В субботу 25 мая под обрывом недалеко от Даммшена был найден труп женщины. Подозреваемых в совершении преступления нет. Близкие родственники уведомлены о случившемся. Тело было найдено мужчиной, гуляющим со своей собакой по лесу.

– Я сначала даже не понял, что там лежало, – рассказывает Хокан Бюлунд. – Но как только понял, что это труп, я сразу же позвонил в полицию.

Именно это и зацепило Эмму. И суть не в том, что это не первый раз, когда рядом с озером находят труп. Ей требуется немного времени, чтобы понять, что же тут еще не так. Хокан Бюлунд. Она пробивает его через базу, доступ к которой получила от полиции в Даларне, и наконец-то находит то, что хотела.

Крилле появляется на пороге ее кабинета с широкой улыбкой на лице.

– Выглядишь так, будто только что выиграла в лотерею. Возможно, даже не одну.

– Я действительно обнаружила кое-что, к чему стоит присмотреться, – говорит она. – Подойди-ка сюда и прочти это.

– Два тела рядом с тем же озером… – проговаривает Крилле, пробежав глазами новость. – И почему же нам не сказали об этом?

– Возможно, потому, что это произошло полгода назад и все было списано на несчастный случай, – объясняет Эмма.

– Тогда почему же ты так рада этому открытию?

– Оба тела обнаружил один и тот же человек.

27

Нюллет с коляской направляется в сторону Кунгсхольмена. Почему бы не заглянуть на работу и не поздороваться со всеми? И заодно поболтать с боссом. Поговорить с Линдбергом о Мадлен. Лифт поднимается на шестой этаж – как раз перед началом двухчасового перерыва на кофе, и Нюллет закатывает коляску в комнату для фики, как будто излучая при этом непомерную гордость. Элли одета в розовый костюм с медведями и подходящую к нему шапочку. Она открывает глаза и протягивает к отцу руки.

– Ты уже проснулась? – спрашивает Нюлле, поднимая ее.

Линдберг заходит в комнату. «Вот это приятный сюрприз!»

– Здравствуйте, шеф, – приветствует его Нюллет. – Ну что, есть ли у вас чем меня угостить?

Линдберг здоровается с Элли, которая тут же хватает его палец своей миниатюрной ручкой.

– Малышка Нюллета сильнее, чем ее отец, – усмехается Линдберг.

– Где остальные члены нашей банды? – спрашивает Нюллет. – Я думал, на фику всем положено собираться вместе.

– Ну, раз так, сходи к Эмме и позови ее сюда, – иронично-суровым голосом отвечает Линдберг.

Нюллет легкими шагами пробирается к офису Эммы, быстро стучит в дверь и открывает ее. Эмма и Крилле, тесно сидящие друг к другу перед экраном ее компьютера, поднимают на него удивленные взгляды.

Эмма стремительно встает со стула и берет Элли на руки, даже не удостоив Нюллета взглядом.

– Ну здравствуй, малышка! – восклицает она.

Крилле довольно неуклюже, но по-товарищески, здоровается, отчего у Нюллета сразу возникает неприятное ощущение, но он пытается совладать с собой. Не зацикливаться на том, что в кабинете стояла какая-та особая атмосфера, пока он не зашел и не прервал их. Это ведь он опытный полицейский, а не Крилле. И именно он должен был сидеть рядом с Эммой.

– Вы на перерыв-то пойдете? – спрашивает Нюллет.

– Конечно, пойдем, – говорит Эмма и уносит Элли в коридор. Ее сразу же останавливает коллега, который хочет поздороваться с этой маленькой куколкой с большими зелено-карими глазами.

Нюллет остается в одной комнате с этим улыбающимся бедолагой.

Они молчаливо следуют за Эммой, но в комнате для фики все встает на свои места. Полицейские начинают болтать о том о сем, а затем к ним подсаживается Линдберг. Довольно скоро они упоминают в разговоре расследуемое дело, но похоже, что никто не горит желанием делиться информацией о нем.

Уже спустя десять минут Крилле и Эмма уходят, потому что их ждет работа, а Нюллет начинает сожалеть о том, что пришел. Что ему вообще здесь делать?

Спросить Линдберга о том, что ему делать с Мадлен.

Это ведь касается бывшего коллеги, а значит, на них частично лежит ответственность за ее поступки.

Но прежде чем Нюллет успевает попросить Линдберга уделить ему минутку, у того звонит телефон. Линдберг уходит. Возможно, будет лучше, если Нюллет сам уладит все с Мадлен.

Он находит Эмму, чтобы попрощаться. Когда она обнимает его, Нюллет встречается с ней взглядом и замечает, что она накрасилась. Обычно Эмма этого не делает, по крайней мере не в те дни, когда ей нужно работать. Еще один тяжелый камень падает на его и без того обремененные плечи. После того как Эмма целует свою маленькую принцессу, Нюллет с грустью берет коляску и идет к лифту.

Мобильник издает звук уведомления – пришло новое сообщение.

Когда ты хочешь встретиться со своей дочкой?

28

Вестберг совсем не воодушевлен, когда Эмма звонит ему с намерением обсудить майскую статью о смерти женщины. Особенно его не радует то, что речь будет идти о Хокане Бюлунде.

– Да он чудак, изолировавший себя от своих братьев и сестер из Бурленге, – говорит он. – Некоторые мои коллеги уже пытались с ним поговорить, но ему особо нечего было сказать.

– И что, это снимает с него подозрения? – спрашивает Эмма и протягивает руку к блокноту на столе. – Если он пользуется такой дурной славой, возможно, к нему стоит присмотреться поближе? Его следы ведь есть на месте преступления.

– С этим-то все понятно, но в чем же мотив, Эмма? Зачем ему убивать ведущего программы из Стокгольма, прятать его в лесу, а затем вызывать полицию?

– А зачем польским ремесленникам убивать Петера?

– Возможно, это было неудавшееся ограбление? – говорит Вестберг. – Я, конечно, не могу предоставить тебе полную картину произошедшего, но ведь на теле Петера не осталось ценных вещей.

– Что полиции еще известно о Бюлунде, ну, кроме того, что он чудак?

– Он фигурировал в ряде дел, но в качестве второстепенного лица, на которое указывали некоторые свидетели. Поэтому нет, конкретно на него у нас ничего нет. Никаких громких заявлений.

– Тогда не стоит ли снова с ним поговорить? – спрашивает Эмма. – Даже если он и не замешан в преступлении, он мог что-то видеть. Или у вас есть еще какой-нибудь след, по которому можно пойти, пока мы ждем информацию от подруги Софии для подтверждения ее алиби?

– В горячей линии нет отбоя от звонков, но какой-либо интересной информации не поступало. Значит, мы поедем и пообщаемся с Бюлундом, тем более что нам все равно нужно найти ремесленников.

– Бюлунд хорошо знаком с местностью, – замечает она. – Может быть, он из тех, кто ненавидит, когда его беспокоят? Когда кто-то вторгается на его территорию?

– Возможно, но это все еще звучит надуманно, – не соглашается Вестберг. – Вряд ли бы он стал рисковать, убивая кого-то рядом со своим любимым домом, который, конечно, никогда не захочет покидать. Но я понимаю твои подозрения. Я проверю, есть ли у него что дополнительного по этому делу.

– Кстати, я рассмотрела карту и заметила, что психдиспансер Сетера находится недалеко от озера. Вы проверили информацию о недавних побегах оттуда? Никого временно не выпускали?

– Конечно, мы находимся в постоянном контакте с ними, но потенциального преступника не нашли.

– Тогда случай с мертвой женщиной. Не могли бы вы рассказать об этом поподробнее?

– Действительно ужасное происшествие, – отвечает Вестберг. – Но с этим делом работал не я. Я могу запросить информацию по нему и переслать тебе.

– Спасибо, – благодарит Эмма Вестберга.

Ожидая отчета о предварительном расследовании, Эмма решает позвонить своей сестре. Прошло уже несколько дней с тех пор, как они разговаривали в последний раз. Они редко созваниваются именно по вине Эммы, вечно пропадающей на работе.

– Как ты? – спрашивает Эмма, а Юсефин бегло отвечает.

Эмма вновь пытается завести диалог, но похоже, что Юсефин торопится и у нее нет никакого желания продолжать разговор.

– Я немного занята, люблю-целую, – спустя мгновение проговаривает Юсефин и кладет трубку.

Беседа оставляет горькое послевкусие, но, если Юсефин не хочет разговаривать, Эмма никак не может повлиять на это. Она вообще не понимает, как можно так сильно мешать человеку, который даже не работает. Юсефин не связалась со своими клиентами после переезда из Пальмы, но, возможно, именно из-за этого она и испытывает стресс. Эмма не успела спросить об аварии на трамвайных путях, произошедшей в Бромме прошлым вечером. Она прочитала о том, что трамвай наехал на молодую девушку, и сразу подумала о своих племянниках и племянницах. Наверняка это одна из знакомых семьи Юсефин. Там ведь все друг друга знают.

Новое письмо на электронной почте вынуждает Эмму бросить этот странный разговор с сестрой.

Отчет о предварительном расследовании.

Не так уж и много страниц для чтения.

Ильва Веман, сорок девять лет, родом из Уппсалы. Двадцать пятого мая она была найдена мертвой под обрывом у Даммшена. Ничто не указывало на что-либо, кроме несчастного случая, равно как и ничего не доказывало обратное. Иногда расследование завершается быстро и ограничивается поспешным выводом, и здесь, Эмма подозревает, именно так все и произошло. Свидетелей нет. Ни один из близких родственников не знал, что Ильва была в Даларне. Вскрытие не показало следов насилия, но было установлено, что смерть наступила от травмы головы, которую женщина получила, когда упала на твердую поверхность. Сломанная шея. Взгляд Эммы застревает на одном из предложений.

Изменение цвета кожи под челюстью.

Прямо как у Петера.

29

Юлия опускается на больничную койку, уставившись при этом в пустоту. Она вспоминает Пальму, где у нее была возможность начать все сначала. Завести новых друзей, от которых она была вынуждена отказаться, когда год на Майорке закончился. Теперь она время от времени контактирует с некоторыми из них, и никто из них не знает, через что она на самом деле прошла. Она не может рассказать об этом. Она хотела бы уехать из Броммы и больше никогда не возвращаться. Взрослый человек может переехать, но у нее нет никакого права распоряжаться своей собственной жизнью.

А главное, ей не с кем поговорить.

Раздается легкий стук в дверь, и в палату заглядывает невысокая женщина, которую Юлия раньше не видела.

– Я тебя разбудила? – интересуется она.

Юлия качает головой.

Женщина поправляет свою темно-зеленую кофту и идет к кровати. Она представляется как Сирпа. Психолог.

– Можно мне присесть? – спрашивает она, кивая головой в сторону кресла.

Что должна ответить Юлия? Ей здесь не нужен психолог, но она ведь не может просто прогнать ее. Сирпа садится, не получив ответа. Комната сжимается, и люминесцентная лампа на потолке мигает, как в фильме ужасов.

Сирпа не выглядит намного старше Юлии. У нее довольно приятное лицо с добрыми темными глазами.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Сирпа.

– Я даже не знаю, что мне ответить, – выдавливает из себя Юлия, но лишь потому, что она вежливая и воспитанная. Голова просто разрывается от головной боли.

– Все, что ты мне расскажешь, останется между нами, – говорит Сирпа. – Я здесь ради тебя и чтобы понять, требуется ли моя помощь. Хорошо?

– Мм… – Юлия не знает, куда отвести свой взгляд.

– Можно ведь начать с того, чем ты любишь заниматься в свободное время, не так ли? – предлагает Сирпа.

Юлия предается воспоминаниям о том, что было до Пальмы. Она думает о легкой атлетике, фигурном катании, друзьях, обо всем этом веселом и простом. Обо всем том, чего больше у нее нет.

– Я не знаю…

Сирпа пытается выдавить из себя улыбку.

– Может быть, ты занимаешься каким-нибудь видом спорта или играешь на музыкальном инструменте?

– Уже нет…

– Какая жалость, – отвечает Сирпа. – А чем ты увлекалась раньше?

Юлия кратко рассказывает свою историю, а затем отводит взгляд.

– Как зовут твоих друзей?

Этот вопрос как удар ножом по открытой ране. Юлия закрывает глаза и откидывается на свою маленькую подушку.

– Что бы ни тяготило тебя, я думаю, что можно найти решение проблемы, – констатирует Сирпа. – Но для этого тебе нужно начать говорить. Хорошо?

Юлия взвешивает все «за» и «против» и понимает, что у нее нет выбора. Единственный способ перебороть эту боль – это сказать правду. Она принимает решение дать Сирпе шанс.

– Я не хотела совершать самоубийство, это был несчастный случай, – говорит она. – Но мама и папа не верят мне.

Сирпа кивает и призывает Юлию продолжить рассказ. Она невольно испытывает облегчение, рассказывая о случившемся, пускай и начинает дрожать, когда разговор доходит до худшего. О том, когда Лив говорит ей лечь на пути. Она все еще чувствует холод рельс на своей шее. Юлия не смогла заставить свое тело подчиняться, когда захотела встать – она окоченела, как это бывает с жертвами во время изнасилования. Просто ужасающе отвратительно.

Затем она сорвалась.

Юлия начинает плакать, но это ее совсем не заботит.

Сирпа осторожно смотрит на часы.

– Хорошо, что ты поделилась этим. Увидимся завтра и продолжим наш разговор, – говорит она и встает. – А до тех пор береги себя.

Это что, все?

Юлия наблюдает за тем, как психолог покидает палату, и начинает сожалеть о том, что она что-то сказала. Сирпа все расскажет папе и маме. Ее самый большой страх состоял в том, что ей могут не поверить. Боль в голове усиливается, и Юлия задается вопросом, как долго она сможет это выдержать.

Почему с ней происходит все это?

Она понятия не имеет, что делать. Единственное, что ей приходит в голову, – это листать ленту на мобильном телефоне, несмотря на то что она боится того, с чем может столкнуться. Юлия не знает, что хуже всего: то, что никто не пытается с ней связаться и не интересуется тем, как она себя чувствует, или то, что Лив могла выкинуть что-то новенькое. Она заходит в свои любимые приложения и видит, что ее отметили в одном из постов в Инстаграме. Загорается небольшая надежда, что кто-то решил обратить на нее внимание и посочувствовать. Юлия заходит во вкладку тегов и задается вопросом, что это на фотке. Запястье? Затем она видит, что на руке есть что-то еще, красная линия.

Глубокий разрез.

30

На служебный телефон Эммы поступает звонок, и она отвечает на него. Собеседница на другом конце провода будто запыхалась. Возможно, она на пробежке или куда-то спешит.

– Это Ребекка. Вы пытались со мной связаться. Моя смена в больнице как раз подошла к концу.

Ребекка была последним человеком в списке, который мог подтвердить алиби Софии.

– Здравствуйте, – говорит Эмма. – Это касается убийства Петера Линда.

– Так, хорошо, – отвечает Ребекка и, кажется, делает паузу, чтобы восстановить дыхание. – Чем я могу вам помочь?

– Я перейду прямо к сути, – говорит Эмма. – Что вы делали вечером во вторник, ровно неделю назад?

Эмма слышит в трубке сигнал машины.

– Вы сказали вторник? Так, минутку, мне нужно проверить свой календарь, – говорит она и начинает ковыряться в телефоне. – Я тут как дурочка стою у пешеходного перехода. Так, посмотрим… В этот день я встречалась с Софией. Ах, вот почему вы спрашиваете, да?

– Скажите, пожалуйста, когда и где вы виделись, – спрашивает Эмма.

– Мы собирались перекусить и выпить бокальчик вина в Rival, но Софии было достаточно просто минеральной воды.

Черт, совпадает с показаниями Софии. По ее словам, они с Ребеккой ужинали в Rival, а затем где-то в 9 часов вечера направились домой.

– В поведении Софии было что-то необычное?

– Едва мы начали есть, как ей кто-то позвонил по телефону, и ей пришлось уйти.

Эмма застывает.

– О чем же был разговор?

– Я не знаю, но она вдруг начала торопиться.

– Когда по времени это было, хотя бы приблизительно?

– Так, я могу проверить, потому что сразу же после этого она отправила мне СМС и извинилась за внезапный уход, – отвечает Ребекка. – Подождите-ка секундочку… В половине седьмого.

– И вы уверены в этом?

– На все сто, – отвечает Ребекка, но все еще колеблется. – Я сказала что-то странное? Я не хочу как-то подставлять Софию.

– Что вы имеете в виду?

– Со всеми этими заботами, которые свалились на нее из-за Петера… Потом еще и Фредрик, который внезапно появился в ее жизни и начал помогать. Она стала очень чувствительной.

Ребекка – как открытая книга, теперь нужно лишь, чтобы она не поняла, что говорит о тех вещах, о которых еще не говорила София. Эмме приходится подыграть ей. Крилле появляется в дверном проеме, и Эмма сразу же подносит указательный палец к губам, чтобы дать ему понять: ее не стоит прерывать.

– И правда, даже до его исчезновения много всего случилось, – наигранно говорит Эмма.

– Действительно, со всей этой свадьбой и прочим… – отвечает Ребекка. – Но теперь им пришлось все это отложить, и я их понимаю.

– О чем вы? – восклицает Эмма, не задумываясь о сказанном.

Ребекка приходит в себя.

– Мне нужно идти.

– Стойте, подождите! – Но Ребекка уже положила трубку.

Эмма пытается вновь позвонить ей, но безуспешно.

– Черт побери, – говорит она, размахивая руками в сторону Крилле. – Я только что разговаривала с подругой Софии. Что-то не совпадает. Мы упустили довольно важный фактор, когда были у нее. Свадебные каталоги были нужны не для свадьбы Софии и Петера.

– Как это так? – Крилле разевает рот от удивления, будто он ничего не понимающая чайка.

– Они предназначались для свадьбы Софии и Фредрика.

31

Психолог чуть ли не сталкивается с Юсефин у палаты Юлии. Юсефин простояла рядом, как ей казалось, целую вечность. Ей нужно узнать, как все прошло. Подслушать разговор возможным не представлялось, потому что дверь была слишком толстой.

– То, что было сказано в пределах этих четырех стен, остается между Юлией и мной, но, конечно, мы должны поговорить, учитывая ее юный возраст.

– Спасибо, – кивает Юсефин.

– Давайте пройдем в мой кабинет, – говорит Сирпа и идет в нужном направлении.

Андреас в туалете, но Юсефин считает, что сама с этим справится, поэтому следует за Сирпой, не дожидаясь его. Они проходят половину больницы, прежде чем оказываются у кабинета Сирпы. Книжная полка позади стола заполнена английской и финской литературой на тему психологии. На стене около нее висят детские рисунки со счастливыми стариками и старушками. Сирпа просит Юсефин сесть в кресло, явно слишком большое для этой комнатки.

– Поначалу Юлии было трудно заговорить, что неудивительно, учитывая то, что с ней произошло. Но затем она все-таки немного открылась, – начинает Сирпа. – И за этим последовала вся ее история.

Услышав, что Юлия решила довериться психологу, Юсефин выдохнула. Тогда, возможно, ей удастся помочь. Но прежде всего это означает, что Юлия хочет продолжать жить. Надежда еще есть.

– О чем она рассказывала? – спрашивает Юсефин. – О попытке самоубийства?

Сирпа качает головой.

– Ее восприятие того, что произошло, отличается от того, что мы знаем о происшествии, и я думаю, что она настолько сильно переполнена чувствами стыда и вины, что не осмеливалась рассказать все как есть.

– Вы имеете в виду, что она может лгать? – Юсефин уставилась на Сирпу.

– Отнюдь, но у меня ощущение, что она немного изменяет свою историю. Иначе бы у нее не хватило сил все рассказать.

– Ну так что же она рассказывала вам?

– Все это должно остаться между Юлией и мною.

– Но что я могу сделать?

– Дать ей любовь.

Юсефин немного смутилась.

– И все?

– Ваша первоочередная задача – всегда быть рядом и при этом не осуждать и не давить на нее.

– Так как вы оцениваете состояние Юлии?

– Она все еще находится в стадии отрицания, – говорит Сирпа. – Она все еще не хочет осознавать, что пыталась покончить с собой.

32

Самолет в Доминикану отправляется менее чем через час. Ни София, ни Фредрик не отвечают на телефонные звонки, и Эмма с Крилле бросаются в машину и выезжают по направлению к аэропорту Арланда. Линдберг вместе с полицейскими также отправляются в аэропорт, чтобы остановить посадку Софии и Фредрика. Будет гораздо неприятнее, если их задержат прямо на глазах у всех.

– Обманутый Петер не стал мириться с тем, что его бросают, – размышляет Крилле.

– Ради своего босса, самой близкой опоры для Софии, – добавляет Эмма. – Любовь может быть столь же прекрасной, сколь и безжалостной. Темной, ужасной и опасной для жизни.

Мимо проносятся дорожные знаки, а число на спидометре приближается к ста восьмидесяти. Эмма не боится, даже, напротив, хочет ехать еще быстрее.

Спустя пятнадцать минут они на месте.

Крилле подъезжает ко входу в пятый терминал и паркуется в нескольких метрах от огромной двери, прямо посреди толпы людей с чемоданами разных размеров. Людей, которые либо уезжают из дома, либо приезжают домой.

Но вот Софии и Фредрику никуда уезжать не придется.

Их путешествие подходит к концу, даже не начавшись. Раздается звонок от Линдберга, который сообщает, что София и Фредрик были задержаны.

– Их увели из ресторана «Понтус» в лаундж-зоне, прямо когда они были готовы сунуть в рот бутерброды с креветками. Все произошло без особого драматизма, – говорит он. – Они ждут вас в укромном месте.

Когда Линдберг и Эмма заканчивают разговор, навстречу Крилле и Эмме выходят полицейские Арланды. Им приходится пройти приличное расстояние по коридорам, прежде чем остановиться перед дверью.