Текст книги "Стыд"

– Пожалуйста, сюда.

Как только Эмма и Крилле заходят в комнату, София резко встает. Ее сумочка с грохотом падает на пол, а вместе с ней гремит плетеный позолоченный ремешок. Фредрик тянется к сумке и поднимает ее. Он одет в костюм, а она – в обтягивающее платье. Оба похожи на тех, кто уезжает по делам, а не на обычных туристов.

– Вы не можете так поступить, – говорит София, ее щеки покраснели, а глаза опухли от слез. – Мы ведь пропустим рейс. Пожалуйста, нам нужно улететь!

– Вы не успеете на рейс, – спокойно говорит Эмма. – Садитесь, нам нужно поговорить.

Лицо Фредрика не дрогнуло ни на миг.

– Было бы неплохо, если бы в этот раз вы рассказали правду. О том, как умер Петер.

София закрывает лицо руками.

– Вы не понимаете!

– Тогда расскажите нам, – спокойно отвечает Эмма.

Эмма радуется тому, что убийство Петера может быть раскрыто раньше, чем она думала. Любовный треугольник, в котором каждый оказывается в проигрыше.

Фредрик поднимает свой взгляд.

– Вы были правы, мы в самом деле встречаемся.

София застывает, но ничего не говорит. Единственное, что можно от нее услышать, это рыдания. Фредрик начинает свой рассказ.

– Это продолжалось довольно долго, и для посторонних может быть сложно понять это, но с Петером было нелегко жить, – говорит он вместо Софии. – Иногда он брал сумку с вещами и просто уходил – именно в таких случаях мы встречались с Софией. В царившей безнадежности между нами вспыхнула любовь. Проблемы Петера объединили нас. Именно он нас и свел.

– Знал ли об этом Петер? – спрашивает Крилле.

София качает головой.

– Не думаю.

– Но вы ведь никогда не планировали выходить за него замуж?

– На самом деле такие планы были. Но в итоге ничего не сложилось. Я не могла помочь ему преодолеть кризис. Никто, кроме него самого, не мог повлиять на эту ситуацию. Фредрик сильно меня поддерживал в этот ужасный период, когда свадьба отменилась. Я должна была двигаться дальше – я не собиралась влюбляться в Фредрика, но не все можно контролировать.

– Разве Петер не узнал о ваших отношениях, прежде чем «исчез»? – спрашивает Эмма, изображая при этом кавычки.

– Все совсем не так, как вы думаете, – говорит Фредрик. – Мы были убеждены, что Петер снова все бросил, и решили, что втайне от него хотим прожить остаток нашей жизни вместе.

Раздается звук взлетающего самолета, но никто ничего не говорит. София выглядит так, будто ее вот-вот стошнит.

– Неделю назад вам позвонили, когда вы ужинали с Ребеккой в Rival, – говорит Эмма. – И вы в спешке ушли оттуда. Почему вы так торопились?

Фредрик берет Софию за руку.

– Это я звонил, София забыла о назначенной нами встрече со священником.

Фредрик показывает свой ежедневник.

– Для вас не составит труда проверить тот факт, что мы оба были там.

Крилле встает, выходит и набирает номер. Он возвращается через несколько минут.

– Священник подтвердил, что Фредрик и София пришли на встречу с опозданием на пятнадцать минут.

– Что бы вы ни думали, мы не имеем никакого отношения к смерти Петера, – прерывает его София. – Я любила его, но он не мог принять мою любовь. Именно он и его поступки привели к тому, что эта любовь медленно, но верно начала гаснуть.

– Никто не мог с ним справиться, – кивает Фредрик.

– И поэтому его убили? – спрашивает Эмма.

София покачивает головой.

– Я боялась, что он лишит себя жизни, но я до сих пор не могу поверить, что его убили.

– И пока мы сидим и разговариваем здесь, убийца Петера гуляет на свободе, – констатирует Фредрик.

33

Нетерпение овладевает Магнусом. Грязь проникла повсюду под одежду, а в тесной глинистой могиле воняет испражнениями. Как долго ему придется торчать здесь и корчиться в агонии из-за того, что он сделал?

Он даже подумать не мог, что его измена с Энией может иметь такие разрушительные последствия. Но он недооценил то, насколько был очарован этой молоденькой секретаршей. Магнус думал, что она под его контролем. Думал, что она безобидна.

Он сильно заблуждался.

Стоило все обрубить уже тогда – сразу, как только Эния заговорила о будущем. Тогда, наверное, все могло бы закончиться иначе.

Тело Магнуса болит. Он пытается двигать ногами, чтобы поддерживать кровообращение, но его штаны прилипли к земле. Он должен освободиться.

От его усилий сердцебиение учащается.

Солнце начинает садиться. Только не еще одна ночь – он не переживет еще одну. Так холодно…

Магнус хочет обнять Викан и детей, попросить у них прощения. Объяснить им, как много они для него значат. Признаться во всем, что он сделал, и ответить за содеянное.

Он ведь исчез, не сказав ни слова.

Ужасно делать это с теми, кого любишь. Дети будут обязательно винить во всем себя, а Викан одна останется со всеми проблемами. Все его вещи остались там. С ними ей тоже придется возиться? А что будет, когда она сломается? Дети будут страдать вдвойне. И все из-за него. Почему жизнь не может быть простой и полной чудес?

Магнус бьет ногой прямо в землю, и на него начинают падать куски глины. Какая же сильная боль в груди…

Что я наделал?

Он пытается вспомнить человека в сапогах. Странный мужчина, который мало о чем говорил. Магнус был так сильно поглощен своими собственными заботами, что не задавал никаких вопросов и не беспокоился. Он что-то выпил перед тем, как они ушли. Теплая волна прокатилась по его телу, а сердце забилось медленнее. Он успокоился.

Полная противоположность того, что он чувствует сейчас.

Магнус не может просто здесь лежать, поэтому встает на шаткие ноги и карабкается к проему. Решетка крепко застряла в земле – невозможно сдвинуть, но должен быть способ как-то подобраться с другой стороны. Вынимать по одному клину за раз. Он со всей силы начинает копать руками землю. До боли в пальцах. В его голове виднеются заголовки.

Предприниматель похоронен заживо.

Как бы сильно он ни пытался, первый клин вырвать у него не получается. Но он и не собирается сдаваться – он собирается выжить любой ценой и вернуться. Домой к семье.

На работе он уже не сможет показаться никогда.

Об этом позаботилась Эния.

Уже на входе в офис Магнус почуял неладное. Для него это мог быть обычный понедельник, но оказалось, что именно этот день он никогда не забудет.

День, который заставил его лечь в могилу.

В приемной на него странно посмотрели, разве нет? Он еще крепче сжал портфель и направился прямо в свой кабинет с модной стеклянной дверью. На столе лежал белый лист бумаги. Заявление об увольнении Энии, в котором она объявила о том, что немедленно прекращает свою работу. С одной стороны, он почувствовал облегчение, с другой – раздражение. Она ведь не могла этого сделать из-за какой-то мелочи? У нее, черт побери, были обязанности. Прежде чем Магнус успел обдумать ее решение, в стеклянную дверь постучали.

Исполнительный директор.

Его собственный преемник, которого он нанял на случай, если захочет уйти, чтобы посвятить себя новым проектам.

– Можно войти? – осторожно спросил мужчина.

Такое необычное выражение лица исполнительного директора свидетельствовало о том, что случилось что-то невероятное. Он выглядел заметно напряженным.

– Так, хорошо, что вы уже ознакомились с заявлением Энии, – сказал он, кивая на стол.

– Да, конечно, вот это новости, – ответил Магнус. – Могу ли я одолжить одного из секретарей из приемной? Мне нужна временная замена, пока не найдется постоянный работник.

– Да, конечно, – неуверенно ответил директор. – Есть еще кое-что, о чем следует поговорить.

Магнус начал нервничать из-за его поведения. Почему исполнительный директор все время оборачивался и выглядывал из кабинета так, словно надеялся на помощь? И почему все его коллеги смотрят на них в кабинете? У кого-то из них в глазах царит паника, а у кого-то – смущение.

– К сожалению, прежде чем Эния уволилась, она разослала всем сотрудникам электронное письмо, – с неким беспокойством начал объяснять директор. – Письмо, содержание которого касается лично вас.

– Вот как… И что же она там написала?

В ушах Магнуса начало звенеть, и он уже не мог толком сфокусировать свой взгляд.

– Боюсь, что это скорее фильм с откровенным содержанием…

«Скажи ты уже прямо», – хотел зарычать Магнус, но в тот же момент понял, что пытался сказать исполнительный директор. Эния, должно быть, сняла их на видео, когда они были вместе.

– Могу ли я увидеть содержание письма? – спросил Магнус.

– Не думаю, что вы этого и правда хотите.

Магнус настоял, и ему дали прочесть те немногие строки, которые написала Эния. Его взгляд прыгал вверх-вниз по буквам. Он успел выхватить в потоке текста такие слова, как «использовал меня», «свинья» и «предатель». «Худший шеф на свете». Затем он нажал на кнопку воспроизведения.

Стыд ударил его по черепу, словно дубинка.

А осознание того, что это письмо получили все сотрудники компании, тут же вынудило его побежать в туалет, где его и стошнило.

34

Эмма извиняется и выходит из комнаты, когда звонит мобильный. Она с нетерпением ждет возможности рассказать Вестбергу о разговоре с Софией и Фредриком. Но последняя важная деталь поступает не от нее.

– Мы пробили звонки Софии и Фредрика, – говорит Вестберг. – Их телефоны не находились рядом с Даларной с тех пор, как исчез Петер.

– Они пытались защитить Петера, а не лишить его жизни. Но в ходе этого полюбили друг друга. – Эмма оглядывается вокруг, чтобы убедиться, что никто ее не подслушивает.

– В качестве небольшого утешения могу сообщить, что от повторной беседы с Бюлундом действительно была польза. Он сделал ряд нужных нам наблюдений.

– Правда? У нас есть след, по которому можно идти?

– И да, и нет, – отвечает Вестберг. – На той неделе Бюлунд видел Петера Линда, не осознавая, что это был он. Бюлунд не смотрит утренние новости и не знал, что это ведущий их программы, пока мы не показали ему фотографию Петера.

– То есть он видел его? Живым?

– Да, два раза, с разницей в несколько дней, но он не может сказать точное время.

– Петер был с кем-то? – интересуется Эмма.

– Нет, к сожалению, он был один. Так что это открытие не помогает нам найти новых свидетелей, – констатирует Вестберг. – Но Бюлунд заметил, что Петер был одет не для лесной прогулки в прохладную влажную погоду, а скорее для ведения очередной телетрансляции. У него также были довольно грязные штанины.

Эмма запоминает эту деталь.

– Больше ничего?

– Нет, но теперь мы знаем наверняка, что Петер был здесь до своей смерти.

– Что там с ремесленниками? Вы нашли их?

– Нет, дома их не было, – отвечает Вестберг. – И Бюлунд не видел их уже больше суток. Возможно, они вернулись в Польшу. Мы пока расследуем это.

– Есть кое-что, что не дает мне покоя, – говорит Эмма. – Мы не нашли никакой связи между Петером и Даларной. И Ильва, по всей видимости, тоже никак не связана с этим местом. Вы уверены, что ее смерть наступила в результате несчастного случая?

– Я не могу быть полностью уверенным в этом, – говорит Вестберг. – Как я уже говорил, я не работал с этим делом.

– Отчет о вскрытии был слишком кратким, – замечает Эмма. – В нем была установлена причина смерти и отмечено, что были обнаружены изменения цвета кожи в районе шеи. Учитывая обстоятельства смерти Петера, подобную деталь трудно игнорировать.

– С этим я могу согласиться, – говорит Вестберг. – Значит, ты считаешь, что между смертью Ильвы и Петера есть какая-та связь?

– Нельзя исключать этого, и в таком случае данный фактор имеет решающее значение в нашем расследовании, – отвечает Эмма. – Вы не знаете, Ильва была кремирована или похоронена?

– Не в курсе, но мне не нравится ход твоих мыслей.

– Что, если судмедэксперт что-то упустил? – продолжает она. – То, что помогло бы вычислить личность преступника.

Вестберг вздыхает.

– Я все проверю.

Эмма заканчивает разговор, возвращается в комнату и делает кивок в сторону Крилле:

– Мы здесь закончили.

– Что происходит? – спрашивает София.

– Я надеюсь, что вам удастся улететь, – отвечает Эмма.

– Спасибо, – говорит София и обнимает Фредрика.

Когда они покидают аэропорт, в голове Эммы вертится ворох мыслей. Выходит, что Петер провел свои последние дни жизни в Даларне, в укромном месте, о котором не знал ни один из его близких. Им не удалось понять, как Петер из Стокгольма добрался до озера Даммшен и что он там делал.

Ответа на вопрос не найти в Стокгольме.

Значит, нужно направиться к Даммшену.

35

Как только Элли засыпает, Нюллет садится на свой старый кожаный диван. Теперь, когда он стал папой, у него и в мыслях не было менять мебель на новую. Вот через несколько лет он сможет ее обновить. А пока он смирился с тем, что остался жить в своей двушке на улице Торкеля Кнутссона в Седермальме.

Жилье – это меньшая из его проблем.

Нюллет принял решение ответить на сообщение Мадлен, пускай это и очень сложно для него. Он не хочет больше иметь никаких трудностей из-за Мадлен. А что, если она говорит правду? Нюллет отправляет ей короткий ответ, и она сразу же звонит ему.

– Твоя мечта сбылась, теперь ты стал папочкой, – говорит ему бывшая коллега.

Нюллет с трудом набирает воздух в легкие, услышав энтузиазм в ее голосе.

– Ты уверена, что отцом являюсь я?

– Что ты имеешь в виду? – возмущенно спрашивает Мадлен.

– Именно то, что спросил, – отвечает он, окинув взглядом грязную гостиную. Детский модуль с животными, прыгунки, прибитые к дверному косяку, которые он должен отводить в сторону каждый раз, когда проходит мимо, радионяня, кубики – все это для Элли.

– Да, абсолютно уверена, – отвечает она. – Никто, кроме тебя, быть отцом не может.

Он вздрагивает.

Никто, кроме тебя, быть отцом не может.

– Когда она родилась? – спрашивает он, пытаясь свести на нет осуждение в своем голосе.

– Третьего мая.

Примерно через месяц после рождения Элли. Нюллет начинает просчитывать даты в голове, и его начинает тошнить, когда он понимает, что это может быть правдой.

– Что-то ты замолчал, – замечает Мадлен. – О чем задумался?

У Нюллета есть сотня ответов на этот вопрос. Он понимает, что почти все в его жизни поменяется. Прежде всего ему придется рассказать Эмме всю правду о Мадлен, что теперь вообще кажется абсолютно неуместным, учитывая, что они все равно расстались. Глупо разрушать доверие, которое они пытались построить вместе с Эммой ради благополучия Элли. К тому же он не хочет иметь какие-то отношения с Мадлен всю оставшуюся жизнь. С той самой женщиной, которая пыталась избавиться от Эммы, когда та вынашивала Элли.

– Мне интересно, как же ты себя чувствуешь? – спрашивает он, тщательно взвешивая слова. – Получила ли ты… ну, знаешь… какую-нибудь помощь со стороны?

– Не беспокойся обо мне.

Нет, уж твое-то состояние меня точно не заботит, я больше беспокоюсь о себе.

– Значит, ты оставила все позади? – осторожно спрашивает он.

Голос Мадлен кажется довольно грустным.

– Я не могу отрицать, что в моей жизни были тяжелые времена. Но теперь я преодолела себя. А еще мне есть за что бороться.

Нюллет с трудом может представить, что Мадлен станет ответственной матерью. Проблемы проникают в его жизнь подобно ядовитым стрелам. Как будто ему их не хватало…

– Было бы неплохо, если бы ты стал выплачивать алименты как можно скорее. Растить ребенка очень непросто, – говорит Мадлен и перечисляет все возможные расходы на подгузники, одежду и различные детские принадлежности.

Выплачивать алименты?

У Нюллета начинает кружиться голова. Это все по-настоящему?

– Если я вынужден платить деньги ребенку, которого никогда не видел, то я хочу узнать, действительно ли являюсь отцом. Я хочу сделать тест на отцовство.

– Звучит очень обидно, – говорит Мадлен. – Ты беспокоишься о том, что подумает Эмма?

Нюллет вздыхает.

– Нет, мы все равно больше не вместе.

Странно, но, кажется, для Мадлен услышанное не стало неожиданностью. Она даже не прокомментировала это.

– Разве ты не хочешь знать, как зовут твою дочь? – с некоторым разочарованием спрашивает она.

Он не отвечает и уже собирается положить трубку.

– Ее зовут Салли.

Это последнее, что он слышит, прежде чем бросить трубку. Сразу же после звонка он заходит в интернет и начинает искать информацию о тесте на отцовство.

Провести подобный тест можно очень просто и незаметно. Можно сделать это даже анонимно. Когда Нюллет читает о том, что около тринадцати процентов мужчин, прошедших тест, не являются отцами, в нем начинает зарождаться новая надежда.

Заранее подумайте, как вы поведете себя с женщиной и ребенком, если окажется, что он не ваш.

С этим он уже определился. Он полностью вычеркнет Мадлен из своей жизни.

Все, что нужно, – это один специальный набор, который доставят прямо в почтовый ящик через несколько дней. На работе ему доводилось делать экспресс-тесты сотням людей. Всего-то надо провести специальной ватной палочкой по внутренней стороне щеки.

Можно сделать тест так, что мать ребенка даже не узнает об этом.

«Отлично», – думает Нюллет и нажимает на кнопку «купить».

* * *

Мои братья стоят со своими рюкзаками в холле и смотрят на меня большими глазами. Больше всего на свете я хочу отправиться с ними в школу, но не могу подавить в себе тревогу. Всю ночь из комнаты мамы не доносилось ни звука.

– Я пойду только загляну к маме, – говорю я.

Каждый шаг вверх по лестнице дается мне очень тяжело. Я останавливаюсь у закрытой двери спальни.

– Мама? – зову я.

Обычно она что-нибудь бормочет в ответ, но не в этот раз. Я открываю скрипящую деревянную дверь и вхожу в комнату. Сначала я не понимаю, что вижу.

Пара ног, висящих в воздухе?

Какие-то они совсем синие и грубые.

Босые ступни мамы?

Я не могу сообразить – зрелище чересчур странное.

Ноги медленно раскачиваются взад и вперед, подобно потолочной люстре. Невозможно оторвать взгляд от частично стертого красного лака на ногтях ног. Думаю, что мне стоило бы предложить перекрасить их, чтобы она была еще более красивой и, может быть, радостной. Моему мозгу требуется несколько секунд, чтобы все осознать, и я поднимаю взгляд выше.

Как будто меня ударило электрическим током.

Крючок на потолке, на котором обычно висит люстра.

Веревка и петля. Тело матери.

Перевернутая табуретка. Белая ночная рубашка.

Нет, нет, нет!

Раздается мой крик, и уже в следующую секунду маленькие детские ножки быстрыми шагами поднимаются по лестнице. Они не должны видеть мать, которая висит на потолке. Я бросаюсь к двери и захлопываю ее. Закрываю ее на замок в последнюю секунду. Мой пульс учащается – сердце как будто вот-вот разорвется.

– Вы не должны входить! – кричу я.

Я слышу, как они плачут от страха, и хочу сказать им, что все будет хорошо, но именно в этот раз все утешительные слова застревают в моем горле. Тут соврать не получится.

Я встаю на табуретку и пытаюсь дотянуться до веревки, но мне это не удается. Мои руки недостаточно длинные, чтобы снять петлю с крючка. Мое лицо оказывается всего в нескольких сантиметрах от лица мамы. Я сталкиваюсь с ее носом, и ее глаза уставлены прямо на меня.

Стеклянный взгляд, синевато-фиолетовое лицо.

Я понимаю, что она мертва, но не могу перестать пытаться снять ее. Веревка сильно впилась в ее горло и оставила ужасные раны на нем. Я говорю с ней успокаивающим голосом. Я говорю, что все будет хорошо. Я прошу прощения за то, что мы не пришли к ней раньше.

– Никто не хотел, чтобы ты умерла! Никто не желал этого!

Среда, 16 октября

36

С тех пор как пришла новость о том, что Юлии пора возвращаться домой, у нее засосало под ложечкой. Здесь, в больнице, она может жить как будто в пузыре, но в Бромме все связано с тем, что произошло. Мама напросилась брать домашнее задание домой, чтобы Юлия не слишком сильно отставала в учебе. Но в этом нет никакого смысла, потому что она все равно не сможет там больше появиться.

Юлия отказывается вновь встречаться с Лив и Тессан.

Рядом с ее кроватью валяется телефон, но она едва осмелилась прикоснуться к нему после того, как увидела сообщение от Лив и соответствующий тег на фотографии с порезом. Она что, намекает на то, что Юлия должна покончить с собой? Она не знает, как еще это интерпретировать. Она не хочет знать, что о ней пишут одноклассники. Юлии противна одна мысль о том, чтобы называть их «товарищами», хотя они с таким же успехом могут быть ее злейшими врагами. Но, затаив дыхание, она все-таки включает свой телефон. Лучше уж сделать это как можно раньше. Юлия быстро осознает, что ей не о чем беспокоиться, потому что в телефоне нет новых уведомлений.

Ни один человек не захотел связаться с ней и поинтересоваться, как она себя чувствует.

Она листает ленты своих друзей и видит, как Лив сексуально позирует в укороченной блузке перед камерой, а рядом с ней Тессан. Как будто ничего и не произошло. В комментариях куча красных сердечек и поцелуйчиков, но взгляд Юлии застывает на одном странном сообщении.

Я написала у себя об этой предательнице Ю. Зайдите почитайте.

Юлия переходит по ссылке на аккаунт девушки, не скрытый от других пользователей. Она не понимает, где же может прочесть о себе, потому что в последнем посте выложена фотография бородатого старичка в очках. Юлия смотрит на то, что написано под изображением, и через некоторое время волосы на ее руках встают дыбом.

Мой любимый папочка решил покинуть нас три года назад. Я скучаю по нему каждую гребаную секунду. Казалось бы, я уже почти простила его за все. Но, когда я прочитала о Ю. и о том, что она делала на путях, во мне все снова взорвалось. Я чертовски разозлилась! Как, черт возьми, можно быть такой эгоистичной? Неужели эти люди не понимают, насколько сильно они губят жизни других? Вся моя жизнь рухнула, когда папа покончил с собой. Это так несправедливо.

Юлия сглатывает, когда продолжает читать. Она замечает, что Лив оставила комментарий под постом.

Худшего предательства и представить нельзя.

После этого предложения стоят разбитое сердечко и плачущий смайлик.

Никогда еще Юлия не чувствовала себя такой бессильной. Как ей убедить всех остальных, что она не пыталась покончить с собой? С чего ей вообще начать? Сплетни уже распространились подобно лесному пожару – в школе ни о чем другом не говорят.

Юлия открывает Safari и вводит слово в поле поиска.

Самоубийство.

Она начинает листать ссылки.

Вот что вы можете сделать, чтобы предотвратить самоубийство друга.

Смехотворный заголовок на сайте Вордгайден[7]7
  Вордгайден (швед. Vårdguiden – руководство по медицинскому обслуживанию) – шведская служба здравоохранения по телефону и центральная национальная инфраструктура шведского здравоохранения онлайн. (Прим. перев.)


[Закрыть]. Во-первых, у нее нет друга. Во-вторых, ее бывшая подруга пыталась инсценировать нечто, похожее на ее самоубийство.

И все же Юлия ненавидит себя больше, чем Лив.

Ненавидит за то, что не может убедить остальных поверить ей. Нигде ей это не удается. Ни в школе, ни дома, ни в больнице. Все думают, что вина лежит на ней. Почему взрослые говорят, что хотят слушать, когда им вообще неинтересно то, что она на самом деле пытается до них донести?!

Ежегодно в Швеции совершается полторы тысячи самоубийств. Полмиллиона человек имеют суицидальные мысли, а сотни тысяч предпринимают попытки самоубийства. Больше всего этому подвержены юноши.

Юлии становится страшно от этих цифр. Чтобы развеять мысли, она продолжает просматривать другие результаты поиска и останавливается на заголовке.

Вот так совершается самоубийство.

Трэд на форуме Flashback. Она переходит по ссылке. Но спустя пару секунд батарея разряжается и ее взгляд уже направлен на черный экран. Это был знак свыше? Она пытается избавиться от чувств беспокойства и страха. И с огромным отчаянием желает, чтобы кто-нибудь понял, что она на самом деле чувствует.

Чтобы у нее был друг.

Когда Сирпа заглядывает в палату, Юлия делает вид, что спит. Все равно в разговорах с ней нет никакого смысла. Юлия уже поняла, что Сирпа ей не верит. Для нее было очевидно, что она сразу же все рассказала маме. Психолог заходит в комнату и подходит к кровати, а Юлия начинает задаваться вопросом, что же она собирается делать. Проходит несколько минут, прежде чем дверь снова закрывается, а Юлия осмеливается открыть глаза. На тумбочке перед кроватью лежит белая карточка. Юлия поднимает ее. Горячая линия службы поддержки для подростков с суицидальными наклонностями. Да никогда в жизни она туда не позвонит.

Юлия разрывает карточку на две части.

Во всем мире нет того человека, который мог бы ее понять.

37

На пути к полицейскому участку Эмма звонит Юсефин, но сестра не отвечает. Может быть, Эмма что-то не то сказала или сделала? Ведь вчера по телефону Юсефин была какой-то загадочной и немногословной. Возможно, она злится на Эмму из-за того, что она позволяет родителям присматривать за Инес, пока Эмма работает. Юсефин считает, что Эмма использует их, но ведь одной со всем не справиться.

Как только Эмма подходит к Крилле, ждущему ее в гараже, все мысли о ссорах с сестрой исчезают. Пришло время отправиться на север, встретиться со своими коллегами в Даларне и изучить место преступления. Крилле стоит, прислонившись к капоту машины, и на его лице появляется улыбка, когда он замечает Эмму.

– Привет, – говорит он и обнимает ее.

Они обнимаются подозрительно долго. Эмма отпускает Крилле и с сильным раздражением замечает, что ее колени дрожат.

– Ну что, готова? – спрашивает Крилле и запрыгивает на водительское сиденье.

Эмму не заботит то, что сейчас ее очередь садиться за руль. Ей приятно получить возможность вздремнуть в пути на пассажирском сиденье.

– Да, готова, – отвечает она, а он протягивает ей кружку кофе, которая уже была у него в машине. Она изумлена его заботой.

Эмма с Крилле выезжают из Стокгольма. Чем дальше они уезжают от столицы, тем меньше машин вокруг. Пока они проезжают Энчепинг, им звонит Вестберг с целью отложить встречу на час.

– Вы пока можете проехать мимо места преступления и составить для себя общее представление об этой области, – говорит он и высылает карту.

Помимо места, где был найден Петер, Эмма хочет посмотреть на утес, под которым лежало тело Ильвы. Между местами преступлений расстояние не более пары сотен метров. Когда Эмма заканчивает разговор с Вестбергом, а Крилле сворачивает на шоссе 70 в сторону Салы, она пытается обсудить с коллегой, какова вероятность того, что два человека могут умереть в одном лесу с разницей менее чем в полгода. Но в ходе ее рассуждений Крилле лишь что-то бормочет.

– Ильву никогда не объявляли пропавшей без вести, и ничего не указывало на ее похищение, – говорит Эмма, заканчивая свой монолог. – Ты какой-то молчаливый – что-то не так?

– А, да просто поссорился со своей девушкой.

Эмма смотрит на Крилле и замечает, как он прячет улыбку.

– Давай рассказывай.

– Она самая красивая девушка в мире, но между нами нет никакой искры, – говорит он. – Никаких эмоциональных фейерверков, в общем-то. Я случайно сказал ей это вчера после пары выпитых кружек пива.

– Ох, ни к чему хорошему это не привело.

– Да, она плохо это восприняла.

Крилле нужен был гораздо более смелый и уверенный человек. «Например, какой-нибудь полицейский», – думает Эмма и начинает смеяться.

– Что, я слышу какую-то насмешку? – спрашивает Крилле.

– Извини, у меня иногда вырывается смех, хотя это не очень уместно. Детская травма.

Он как-то косо смотрит на нее.

– Может, вместо этого нам стоит поговорить о расследовании?

Их поездка продолжается. Они проезжают Хедемору даже раньше, чем ожидалось.

– Может быть, мы успеем заскочить и к Хокану Бюлунду? – предлагает Эмма и вводит его адрес в GPS.

Когда они прибывают на лесную дорогу, ведущую к дому Бюлунда, Эмма замечает, что давно она не была в таком хорошем настроении. Пока что все это кажется для нее простым и забавным. Пока она не осознает, как далеко находится от детей.

Она сглатывает и обводит взглядом густой лес.

Крилле поворачивает, и немного впереди за деревьями Эмма смутно различает коричневую хижину. Дом выглядит настолько ветхим, что она удивляется, что крыша до сих пор не рухнула.

Объект сноса?

Эмма вздрагивает, когда выходит из машины. В Даларне холоднее, чем в Стокгольме, но всего на два градуса. Оглушительный собачий лай слышно еще до того, как они доходят до двери. Эмма стучит, но никто не открывает. Собака начинает лаять все громче и громче. И вот, когда они уже собираются сдаться, слышится звук открывающегося замка, и в дверном проеме появляется пожилой мужчина.

Затем взгляд Эммы падает на ствол ружья.

38

Юсефин смотрит на Юлию в зеркало заднего вида. Что ей сказать любимой дочери? После случившегося Юлия для нее будто чужая. Пустая оболочка с пустым взглядом и очень серьезным лицом. Юлия отвечает немного запоздало, и Юсефин обеспокоена тем, что мозг мог повредиться больше, чем предполагала врач.

Куда делась моя Юлия?

Посоветоваться тоже не с кем. Экстренная встреча с психологом не помогла, и теперь они сидят здесь и слушают, как автомобильные шины шуршат по асфальту. Спокойствие Андреаса напрягает ее. Она не может смириться с тем, что всему нужно время. Ей просто необходимо немедленное решение.

Как только они возвращаются домой, Юлия сразу же направляется в свою комнату. Юсефин слышит, как она закрывает дверь.

– Оставь ее пока, – говорит Андреас.

– Разве допустимо оставлять за закрытой дверью подростка с сотрясением мозга?

– Пожалуйста, дай ей побыть одной.

Юсефин глубоко вздыхает и спускается в подвал. Она раскатывает коврик для йоги и делает несколько лихорадочных приветствий солнцу. Это не приводит ее к гармонии, к которой она стремится.

И тогда она принимает решение.

Она должна рассказать о том, что случилось. Она больше не может держать это внутри, чтобы защитить себя и Юлию. Очевидно, что мама и папа имеют право знать, что Юлия пыталась покончить с собой. То же самое с Эммой, как бы тяжело ни было говорить с ней о таких серьезных вещах. «Сначала мама», – думает Юсефин. Марианна просто потрясена, выслушав все, что произошло.

– Почему ты не рассказала все это раньше? – спрашивает она. – Я ведь ее бабушка.

Почему тебе обязательно нужно обвинить меня в чем-то?

– Я не знаю, – наконец отвечает Юсефин. Ну а что ей еще сказать? Что о таком просто-напросто слишком сложно говорить? Что она надеялась скрыть это все? Что она хотела бы проснуться от этого кошмара и понять, что на самом деле ничего не произошло?

– Знает ли Эмма? – спрашивает Марианна.

– Нет, я собиралась ей позвонить.

– Звони, – говорит Марианна и просит Юсефин как следует обнять Юлию. – С Эммой можно поговорить по душам. Дай ей шанс.

Юсефин трудно поверить в это. Чем может помочь ее сестра? У нее даже на своих детей времени нет.

Юсефин делает глубокий вдох и набирает Эмму.

Идут гудки.

Затем начинает говорить автоответчик.

39

Магнус бешено извивается и пытается выплеснуть свою ярость. Он наполовину зарыт в землю и корчится в агонии. Земля падает ему на лицо. Бессилие ломает его, он продолжает терять рассудок. Но гнев утихает так же быстро, как и появился, и вместо него верх берет страх.