Текст книги "Командная игра"

Сидя на заднем сиденье такси, я чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо прежде.

Глава 9
Рид

Этим утром я чувствовал себя кроватью, из которой выкрутили все гайки. Новый образ жизни Короля Провалов, включающий в себя вечно паршивое настроение, алкоголь и самобичевание, вызывал стойкое отвращение. Поэтому я наказывал себя тренировками, стараясь любой ценой оставаться на пике физической формы.

Спортивный центр помимо тренажерного зала, который был примерно раз в пять больше моей квартиры в «Голден Плаза», включал в себя массажный кабинет, зал для занятия йогой, гигантский бассейн, бар с изотоническими коктейлями и сауну, где можно хорошенько расслабиться после интенсивных нагрузок. Стены украшали баннеры «Денверских Дьяволов» и наш неизменный логотип с рогатым черепом в хоккейном шлеме. Куда ни поверни голову, всюду лишь черное и красное.

Сам зал был оснащен первоклассным оборудованием, разделен на зоны для проработки каждой группы мышц и обслуживал как мужчин, так и женщин. Правда, единственной девушкой, которую я здесь встречал, была наш менеджер Кэт. И тренировки ее не интересовали. Только работа.

Сегодня она выглядела такой же собранной, как и всегда: в свежевыглаженном брючном костюме цвета лайма, подчеркивающем отменную фигурку, и на высоких каблуках; светлые волосы скручены на макушке в опрятный пучок. Кэт ежедневно фотографировала нас с парнями из команды для социальных сетей и исчезала. Так же внезапно, как появлялась.

Но не в этот раз.

Стоило мне заявиться на час раньше обычного, чтобы немного побыть наедине с гантелями и музыкой из благословенных восьмидесятых, откуда-то сверху послышался ее низкий голос:

– Привет, Рид! Выглядишь дерьмово. Неважно себя чувствуешь?

– Присяжные еще совещаются, – ответил я, не слишком настроенный на дружеское общение, и поправил хватку, прежде чем поднять штангу над головой.

– Загляни в бар, когда закончишь. Я оставлю Стиву тюбик расслабляющей мази. Должно полегчать.

– Мне полегчает, только если она с мышьяком, – невесело усмехнулся я, но этого уже никто не слышал.

Зал постепенно стал заполняться. Ландри занимался жимом лежа, Кэмпбелл делал приседания со штангой, поскольку у него сегодня был день ног, а Медведев и Келли выполняли упражнения с канатами. Слышались тяжелое дыхание, лязганье гирь и бряцанье тренажерных весов.

МакБрайд с Громовым появились одновременно. Мы обменялись дружескими похлопываниями по плечам. Затем Коннор направился к боксерской груше, а Макс, размяв мышцы, надел блины на штангу и приступил к становой тяге.

Пот стекал с меня ручьями, по шее и торсу, проникал за резинку серых баскетбольных шорт. Разгоряченная кожа блестела. Напряженные до вздутых вен мышцы приятно ныли, а преследующая который день усталость наконец-то отступала. Я уже не мог дождаться, когда приму контрастный душ, чтобы окончательно привести себя в порядок перед утренней тренировкой на льду.

Громов в очередной раз перемудрил с весом и долго не продержался. Глубоко втянув носом воздух, он с трудом вытолкнул опасно тяжелый вес, после чего с рычанием бросил штангу на стойку.

– Какого хрена ты творишь без страховки? – рявкнул на него я.

– Расслабься, приятель, – ответил Бес, вытирая полотенцем мокрое раскрасневшееся лицо. – У меня все под контролем.

Я покачал головой.

– Какой же ты долбаный псих.

Усмехнувшись, Макс сел на скамейку рядом и потянулся к бутылке с водой. Мышцы его покрытых татуировками предплечий все еще подрагивали от напряжения. Громов был устрашающим защитником, вечно жаждущим драки, нерушимой стеной, которая прикрывала нас всех, а также самым верным и преданным другом. Гаденыша обожали все: команда, тренеры, медицинский персонал… Даже несмотря на его ужасный русский акцент, который порой звучал как гребаное издевательство.

– Ну, выкладывай, – оскалился он, откинувшись спиной на стену. – Как прошел твой романтический ужин?

Я опустил гирю на подставку и пожал плечами:

– Девчонка меня послала.

И мне не в чем ее винить.

В моей жизни было много вещей, с которыми я отлично справлялся, но заключение сделок не входило в их число. Обычно этим занималась Оливия. В переговорах ей не было равных. Но я не мог отправить ее к этой забавной репортерше. Наше с ней дело казалось мне слишком личным. Ведь объятия подразумевают определенную степень доверия между двумя людьми. Это интимнее, чем секс. Здесь не должно быть никого третьего. Даже такого профессионала, как мой агент.

Громов удивленно присвистнул.

– Теряешь хватку, чувак.

– Поверь, я удивлен не меньше тебя. Думал, ухватится за мое предложение двумя руками. Но видел бы ты ее лицо… Будто я не обняться ей предложил, а отхлебнуть змеиного яда.

– Может, она играет за другую команду?

– Точно нет. – В этом я почему-то не сомневался.

– Черт, надо было пойти с тобой. Ты же совсем не умеешь флиртовать. Действуешь грубо, как слон в посудной лавке. Спорю на яичко, если бы ты не был таким красавчиком, так бы и умер девственником.

Я фыркнул:

– Флирт переоценен.

– Чушь собачья, – бросил Бес, взъерошивая волосы, которые взмокли от пота и сбились набок. – Ты деньги ей предлагал?

– Естественно. Но это ее не заинтересовало, – ответил я, вспоминая, как выглядела Мэдисон, когда речь зашла о гонораре: плечи напряглись, подбородок гордо приподнялся на пару дюймов. Очевидно, ее оскорбило мое предложение. И это удивило меня. Или впечатлило. Я еще до конца не понял. – Ей подавай только одно – эксклюзивное интервью. Хрен знает что теперь делать.

Макс облегченно выдохнул и демонстративно смахнул пот со лба.

– Как это что? Дай его – и проблема решена. – Черт возьми, и он туда же. – Чувак, это всего лишь несколько унылых вопросов. Ответишь – и свободен.

– Бес, ты знаешь меня, как никто другой. Я. Не. Даю. Гребаные. Интервью.

У каждого есть свои тайны. Некоторые из них безобидны, другие – абсолютно разрушительны. Моя относилась ко второй категории и тщательно охранялась. От всех. Даже мои лучшие друзья не знали обо мне всей правды. Лишь только то, что, будучи ребенком, я переехал из Колорадо в Калифорнию, где меня тайно усыновила чудесная семья, которая сразу сменила мне имя. Большего я рассказать им не мог. Никому не мог. Да и не хотел.

Как говорил Ганнибал Лектер, журналисты, как и психопаты, не признают личных границ. Дай им только намек, они вытянут наружу все твое дерьмо. Безжалостные, расчетливые, хитрые. Связываться с ними – себе дороже. Я и так обрастал их грязными сплетнями, как старый дом ядовитым плющом.

– Ладно, давай взглянем, что там у тебя за акула пера, – пробормотал Макс, вытаскивая из спортивной сумки свой телефон.

Он нашел в соцсетях нужный профиль, щелкнул на один из снимков, и на экране появилось улыбающееся лицо Мэдисон. Внезапно мне показалось, будто царящую в зале жару разогнал прохладный ветер. Девчонка – сама невинность. На щеках милые ямочки. На носу золотистые веснушки. Блестящие от восторга глаза… Подумать только, и эта карманная Минни-Маус храбро сказала мне «нет».

Видимо, Громов задался тем же вопросом, когда перевел на меня изумленный взгляд.

– Прости, но это скорее икринка сельди. Перепуганный малек. Кто угодно, только не акула. – Едва не порезавшись об ее острый язык, я мог бы с ним поспорить, но не стал. – Чем она занимается в своем журнале? Ведет колонку с кулинарными рецептами?

– Почти, – улыбнулся я. – Пишет гороскопы.

– Астрология, эзотерика… Теперь понятно, почему она отказалась от денег. У нее не все в порядке с головой.

– Переспи с ней, – раздался рядом голос МакБрайда. Похоже, мы так увлеклись разговором, что не заметили, как он подошел. – Ты ничего не теряешь. Вдруг она и в постели такая же волшебная, как ее объятия?

Макс поднял вверх обе руки:

– Твою мать, а ведь Коннор прав.

Я медленно покачал головой, вспоминая выражение лица Мэдисон, когда предположил, что она в меня влюблена. Будь на моем месте кто-то другой, от его самооценки остались бы одни лохмотья.

– Отстойный план, парни. Полная хрень. – Я потер лицо ладонями, пытаясь прочистить мозги. Казалось нелепым рассуждать о сексе с женщиной, которая отказала даже в объятиях. – Не хочу рисковать. Только не сейчас. Не тогда, когда я по уши в дерьме. Вдруг от этого пострадает моя удача?

Я имел в виду каждое слово, так как эта репортерша – мой последний шанс. И дело вовсе не в деньгах. Если клуб разорвет со мной контракт, я не пропаду. За годы игры я заработал достаточно, чтобы продержаться на плаву до конца жизни. Но в двадцать девять вешать коньки на гвоздь – не мой путь. Не ради этого я жил на льду столько времени. И пусть сейчас я ощущал себя разбитым и потерянным, ни хрена не понимая, что делать дальше, существовала огромная, упрямая часть меня, которая все еще не была готова сдаться.

Морщина на лбу Громова разгладилась. Взгляд из задумчивого сделался загадочным.

– Ладно, принцесса, кончай унывать. Кажется, тебе есть что ей предложить.

Глава 10
Мэдди

Этим утром моя машина в очередной раз не завелась, поэтому после работы пришлось домой добираться на общественном транспорте.

Старенькая песня Broken Like Me группы Prairie Grass, которая играла в автобусе, все еще звучала в голове, когда я брела по извилистой тропе Чизмен-парка в сторону своего дома, и я непроизвольно напевала ее вслух. Уличные фонари отбрасывали на асфальт теплый рассеянный свет, но он был довольно тусклым и не обеспечивал хорошее освещение, а на некоторых участках и вовсе отсутствовал. Шум ветра временами сменялся отдаленным гулом дорожного движения. Дыхание паром вырывалось изо рта. Нырнув в очередное пятно темноты, я ускорила шаг и запела чуточку громче, стараясь унять страх. Меня до смерти пугало это жуткое место.

В конце девятнадцатого века территория Чизмен-парка была городским кладбищем, но однажды местные власти просто велели семьям похороненных здесь людей «выкопать их и убираться». Однако большинство могил принадлежало бродягам, преступникам и нищим, которые съезжались в город во время золотой лихорадки, поэтому никто не предъявил на них права. Тогда городская администрация заключила контракт с гробовщиком Макговерном, оказавшимся тем еще проходимцем. Работавшие на него могильщики оставили в земле много тел, убрав лишь надгробия, втоптали в почву разорванные саваны и фрагменты одежды усопших, к которым отнеслись как к мусору.

С тех пор прошло уже больше столетия, но многие местные жители и по сей день верят, что духи людей, чьи останки так грубо потревожили, бродят по улицам Чизмена ночью. Одни видят туманные силуэты, другие слышат пугающие стоны, третьи утверждают, что парк изменяется с наступлением ночи. Мол, если лунной ночью постоять на западных ступенях знаменитого мраморного павильона, то можно увидеть очертания заросшего могилами кладбища, а если закрыть глаза и прислушаться – услышать женское пение.

К этой старой городской легенде можно относиться как угодно, но тот факт, что останки двух тысяч тел все еще находились здесь, под землей Чизмена, вызывал мурашки. Поэтому я старалась не гулять по парку в темное время суток. Но сегодня выбора не было.

Погода стояла мрачная, с пронизывающим до костей ветром, на асфальте валялись комья покрытого солью и опавшей листвой снега. Узкая асфальтированная дорога, простирающаяся далеко вперед, напоминала извивающуюся змею. Высокие, почти уже голые деревья, которые были старше большинства зданий в городе, ворчливо скрипели, словно недоумевая: какого черта зима пришла так рано?

Когда вдали показалось жизнерадостное сияние огней моей улицы, я почувстовала облегчение. Мне уже не терпелось поскорее оказаться дома: принять горячий душ, приготовить попкорн, надеть любимую пижаму и побыть диванной картошкой.

Звук приближающихся шагов выдернул меня из раздумий. Я на ходу оглянулась через плечо и краем глаза увидела высокую мужскую фигуру в капюшоне. По спине пробежала дрожь. Справа позади меня хрустнул снег, усиливая внутренний сигнал тревоги. Стараясь сохранять спокойствие, я потянулась к сумочке за перцовым баллончиком, когда внезапно на моем пути выскочил… ВОЛК.

От неожиданности я чуть не выпрыгнула из кожи. Зверь двинулся ко мне, сверкая яркими ледяными глазами. Это повергло меня в шок. Колени задрожали, превращаясь в желе. Я в ужасе попятилась и, поскользнувшись на обледенелом асфальте, полетела вниз, изображая руками работу ветряной мельницы.

Я уже приготовилась распластаться на спине, подобно перевернутому жуку, когда почувствовала, как кто-то схватил меня за локоть, помогая восстановить равновесие.

– Осторожнее. Нам будет неудобно обниматься, если ты окажешься в гипсе.

Боже милостивый… Опять этот огр.

– Ко мне, Ролло! – скомандовал Рид, и я затаила дыхание, наблюдая за тем, как здоровенный волчара послушно выполняет приказ. – Не бойся, Мэдисон. Это мой пес, и он не кусается.

– Пес? – Я внимательнее посмотрела на зверя, который прыгал вокруг нас, издавая забавные звуки.

Харди наклонился к нему и осторожно смахнул снег с черно-белой морды. Только тогда я поняла: передо мной был хаски. Облегченно выдохнув, я присела на корточки и осторожно протянула руку, позволяя собаке ее обнюхать.

– Ты до смерти перепугал меня, приятель, – пробормотала я и тихо рассмеялась, когда пес лизнул мне ладонь.

– Похоже, ты понравилась ему, репортерша.

Словно в подтверждение его слов пес громко фыркнул, а затем издал смешное повизгивание. И это был самый очаровательный звук, который я когда-либо слышала.

Пока мой мозг перебирал причины, по которым Харди мог оказаться в этом парке, старательно исключая очевидный – упрямый засранец меня преследовал, я выпрямилась и поправила съехавшую набок шапку.

– Я не занимаюсь сбором информации, не провожу интервью и не веду репортажи, Рид. Так что этот термин ко мне неприменим.

– А хотела бы вести?

– Может, да, а может, нет. – Я пожала плечами и засунула руки в карманы своего короткого пуховика. – Мне пока не выпало шанса попробовать. К тому же Вивьен говорит, что для этой работы я слишком беззубая.

– Кто такая Вивьен? Твой босс?

Я кивнула, пробегая взглядом по фигуре великана. На Харди были красная куртка с сине-белыми полосами, серая толстовка с натянутым на голову капюшоном, линялые джинсы, которые бесподобно сидели на его длинных мускулистых ногах, и белоснежные кроссовки.

– Главный редактор «БЛАЙМИ!». Она пообещала мне новую должность, если ты дашь мне интервью.

– Это условие – насмешка. Все знают, что я не даю интервью.

– Именно.

Рид задумчиво хмыкнул, распутывая поводок, которым игривый пес успел обмотать нам ноги, и мы медленно побрели в сторону моего дома.

– Если тебе не нравится вести колонку гороскопов, почему не поищешь работу в другом месте?

– Даже в таком крупном городе, как Денвер, не так уж много вакансий в журналистике. И можно не надеяться на рекомендательное письмо от Вивьен. – Я почувствовала на себе тяжесть его взгляда и покачала головой. – Не смотри на меня так.

– Как так? – спросил Рид.

– С жалостью или вроде того. У меня есть жилье. Работа в одном из лучших печатных изданий страны. Я пью витамины. Самостоятельно оплачиваю счета и подписку на «Нетфликс». У меня нормальная жизнь.

– Звучит и вправду неплохо, – сказал Харди, и я могла поклясться, что услышала в его голосе улыбку. – Но у меня есть возможность предложить тебе нечто большее.

– Мне не нужны твои деньги.

– Не деньги. Эксклюзивные снимки для журнала. – Он сделал паузу, чтобы угостить Ролло лакомством, и продолжил: – Ты получаешь фотки и повышение, я – возможность снова забивать. Все в выигрыше.

В моем воображении тут же замелькали кадры с огромным, как тень гризли, Харди в образе сексуального полуобнаженного оборотня, который вот-вот обратится. Его мышцы напряжены, сверкающие сталью глаза с яростью смотрят вверх на полную луну, а легкий ночной ветерок так и норовит сбросить хлипкую набедренную повязку…

– Мэдди!..

От моего резкого выдоха на морозном воздухе образовалось облако пара, которое тут же рассеялось.

– Ты всерьез думаешь, что от моих объятий зависит твоя игра? – спросила я, нехотя возвращаясь из фантазий в реальность.

– В прошлый раз сработало.

– И этот парень высмеивает гороскопы…

Мрачный взгляд, брошенный на меня из-под капюшона, почти заставил рассмеяться, но я изо всех сил постаралась сохранить невозмутимое выражение лица. Однажды на моем надгробии будет написано: «Не дразните. Чертовых. Скорпионов».

– Ну хорошо. – Мой спокойный голос и близко не передавал то сладкое чувство победы, которое циркулировало в крови, превращая вены в лакричные палочки. – Одни объятия взамен на полноценную фотосессию с нашим фотографом.

Он искоса взглянул на меня и выпятил упрямый подбородок.

– Три игры с тобой. Две домашние, одна выездная.

Мои брови взлетели вверх:

– Летать с тобой на игры? Да кто меня отпустит? Я вообще-то ценный кадр на работе!

– Я покрою все расходы. И договорюсь с твоим боссом.

– Рид, я не твой счастливый носок или что-то в этом роде, ты не можешь таскать меня в своем багаже.

– Ты мой единственный вариант, Мэдди. – Он тяжело вздохнул. – И я не сдамся.

Я не смогла сдержать дурацкий смешок.

– Конечно нет. Парень, который однажды два периода играл со сломанным пальцем, невзирая на сумасшедшую боль, вряд ли умеет сдаваться.

Рид повернул голову и пристально на меня посмотрел:

– Откуда ты знаешь?

Я проигнорировала вопрос, размышляя, как получше разыграть его карту, чтобы наверняка получить повышение.

– Две домашние игры. Но тогда ты должен раздеться.

– Что, прости? – Харди резко остановился и развернулся ко мне.

Мое лицо залилось краской. Я расправила плечи и откашлялась, стараясь держаться уверенно:

– Разденься для «БЛАЙМИ!» – и по рукам.

Его глаза немного расширились, прежде чем он прищурился.

– Знаешь, никакая ты не беззубая.

– Ты действительно так думаешь? – с улыбкой спросила я и просияла от радости, когда он кивнул.

Мы подошли к моему дому, и Рид бросил изумленный взгляд на стоящего под окнами гостиной снеговика в матросской шапочке и с красным платком на шее в стиле зефирного человечка из «Охотников за привидениями». Чертова Тара снова отлепила морковку от верхнего шара, который являлся головой, и прикрепила к нижнему на манер члена. Это выглядело отвратительно.

– Его зовут Фрости, – с гордостью представила я свое лучшее творение, быстро возвращая морковку на место.

Тишину улицы нарушил хруст шин по гравию. Я повернула голову и увидела патрульную машину Адама, сворачивающую на подъездную дорожку, ведущую к его дому. Меня охватило волнение. Сердце забилось быстрее.

– Ты не мог бы меня обнять? – неожиданно для себя выпалила я.

Харди посмотрел на меня так, будто я призналась ему в тройном убийстве. Тени заострили высеченные из камня скулы, придавая его лицу почти дьявольский вид.

– Это еще зачем?

– Разве мы не должны потренироваться? – Если бы у стыда была ладонь, ее пальцы сейчас отпечатались бы на моей щеке.

Тем временем Адам уже вышел из своей машины, и проницательный хоккеист сразу же обо всем догадался. Рид бросил на него долгий оценивающий взгляд, и на лице парня отразилось отвращение.

– Этот коп? Серьезно? – Он недоверчиво покачал головой. – Ради бога, чувак выглядит как Шайа ЛаБаф между съемками. Готов поспорить, за девчонками он ухаживает так же хреново, как за своей бородой.

– Добрый вечер, Мэдди, – помахал мне рукой Адам, и я почувствовала, как к щекам приливает жар.

– Добрый вечер, офицер Аннус.

Каменная маска на лице Харди треснула, обнажая широкую ухмылку.

– Двойная «н», ясно? – Я перешла на шепот. – Адам – эстонец.

– Мэдисон Аннус. – Теперь он откровенно потешался надо мной. – Звучит… сексуально.

– Тебе не обязательно быть таким Скорпионом прямо сейчас, – пробормотала я, еще больше заливаясь краской.

– Ладно, черт с тобой. Иди сюда.

Рид притянул меня к себе и обнял, впечатав мое лицо в свою холодную куртку. В дорожных шипах больше нежности.

– Эй, громила! – Я в панике захлопала ладонями по его каменным бедрам. – Мне нечем дышать.

– Прости. – Он отстранился и посмотрел на меня сверху вниз. На мгновение мне даже показалось, что Харди смутился. Это настолько меня позабавило, что я позволила своему воображению пойти еще дальше и дорисовать ему виноватую улыбочку.

Он выглядел так, словно собирался сказать что-то еще, но передумал. Его взгляд опустился к моим губам, затем снова поднялся, от чего мой пульс участился, а мысли заволокло густым туманом. Напрочь позабыв об Адаме, мы несколько долгих секунд смотрели друг на друга, прежде чем Рид вытащил из кармана куртки какую-то бумажку и протянул ее мне.

– Билет на следующий матч, – хрипло произнес он, а затем прочистил горло и спросил: – Ты в деле?

– Я в игре, если ты в игре.

– Командная игра, – ответил Харди и неожиданно подмигнул.

Поднимаясь по ступеням крыльца, я все еще чувствовала на себе его взгляд.