Текст книги "Последняя жизнь Марка Эшфорда. Часть 1"

И она доверчиво согласилась.

Был уже глубокий и темный вечер и проходя под фонарями, Марк перебил ночную тишину улицы:

– Рэй, а что это за парень с тобой сегодня беседовал?

– Друг детства.

– И все? Между вами ничего не случилось, а то ваш разговор в раздевалки был очень уж похож на ссору…

– Ты хочешь знать правду?

– Разумеется. – Покивал он с улыбкой.

Рэй остановился по среди пешеходной дороги и осмотрелся по сторонам со словами своей бабушки в голове.

«Друзья могут причинять не только радость, но и боль». – Рэй запомнил эти слова на всю жизнь. Но пришел момент, чтобы убрать эту преграду перед настоящей дружбой. Ведь его разрывало на части, что он не может рассказать всем правду о себе.

– Марк, прости что я тогда просто убежал так ничего и не сказав, я по-настоящему боюсь последствий после своих слов, но если сейчас я расскажу тебе правду, то пообещай мне, что не бросишь, что не возненавидишь меня, что мы продолжим быть друзьями несмотря ни на что.

– Я даю клятву, что при любых обстоятельствах – я останусь твоим другом. – Он не понимал в чем дело, но понимал, что для Рэя это было нечто невероятно важное.

Сдерживая слезы и пытаясь выровнять свое дыхание от адреналина и жутких флешбеков, Рэй рассказал Марку, что его отец был серийным убийцей, что Кевин издевался над ним в школе, что его мать покончила жизнь самоубийством, что он сам поднимал на себя руки и про многое другое. Некоторое он скрыл, например, то, что мать оставила ему записку, или то, что он был на казни своего отца, но ему было больно, и одновременно приятно. Чувство, будто Марк переживает его рассказ как собственную жизнь давало ему утешение. Он смотрел в его глаза, ждал слов, но не знал каких.

«Сон ли это? – Ошарашенно спросил себя Марк. – Я наконец-то встретил его „интересного человека“. Не знаю говорить ли ему о том, что за всю седьмую жизнь, я интересней его человека не встречал, но все же что-то мне нужно ему ответить».

– Рэй, но ведь, ты уже смирился с этим?

– Вроде бы… – «Вроде бы» было не точным ответом. – Хотя, я возможно просто себя накручиваю. После того как признался тебе, я думаю, что смирился, а Кевин просто откопал во мне старые воспоминания, которые были давно похоронены.

– Тогда, все хорошо. – После мысли о находке «интересного человека» Марку стало стыдно за себя, ведь в нынешнее время его сверстники не сильно знакомы со смертью, так еще и с такими красками. Этот стыд в душе не давал ему двигаться дальше, даже когда они подошли к дому.

– Я лучше на улице тебя подожду.

– Я хочу познакомить тебя со своей бабушкой. – Рэй пригласил его в гости, и хоть Марк не смел, он все-таки последовал за ним.

Он открыл двери и нос его унюхал снова ту странную вонь, все повторялось как в тот вечер. Этот запах был точь-в-точь как на его тринадцатый день рождение. Ноги затряслись, они испугались двигаться дальше, он застыл у порога и стал задыхаться. Он прочувствовал этот запах всем телом, когда упал на колени, от кожи до рта, от ушей до носа, он ощущал боль от вони которое сжимало его тело, пытаясь полностью не рухнуть на землю он удерживал себя ладонями.

– Я не хочу… Выйди! Выйди из дома! Прошу! – Издавал он последние вопли. Голос его тут же охрип, горло изворачивалось, он хотел что-то выплюнуть, но оно было таким большим, что он не мог даже приблизить это к горлу. – Выйди! – Слезы, которые уже были готовы выйти мешали глазам сфокусироваться. Он видел лишь размытые руки, которые выталкивали Марка из дома. Оставшись внутри, он прислонился спиной к дверям, чтобы тот даже увидеть ничего не смог. – Запах, доносится из гостиной?

– Рэй, открой! – Его стуки не помогали. – Прошу тебя!

Прижав ладонь к дверям, он потянулся к ручке, встал и медленно начал спускать ее вниз.

– Рэй? – Смотря ему в глаза произнес Марк.

– Уйди… пожалуйста… – И с его глаз скатились слезы. Запах точно принадлежал трупу, и Марк это прекрасно знал, но что делать в таких ситуациях? В голове лишь крутилась идея позвонить в «911».

– Я никуда не уйду. Помнишь, мы друзья? А разве друзья оставляют в беде? – Так вот нет! Никогда!

Рэй с открытым ртом отвернулся спиной к Марку и лапшичной походкой направился в гостиную, не закрыв дверь дома. Все сильнее чувствуя режущийся запах, который заставлял прошлые порезы гореть будто в масле, он продолжал идти, даже когда его чуть не стошнило, а живот выворачивало наружу, он до сих пор с дрожащими ногами шагал шаг за шагом. Мысли разбегались, сердце сжималось, не желая биться, а в горле застрял теннисный мячик, его тело словно отключилось от мира сего, он не ощущал линолеум, который трогал, также и не ощущал жизни как что-то бесценное.

Первым на что он обратил свое внимание – весь окровавленный пол и стены. Неохотно он посмотрел на кресло, в котором сидела его бабушка. Его ноги с большей половиной частей тела перестали функционировать. Украсив пол своей кровавой рвотой, он пытался вдохнуть, но рвота, которая застревала у него в горле вызывала лишь большую рвоту, отчего он свалился вниз. Вырезанные глаза и зашитый рот скобками от степлера. Точно также, как и тогда с Люком, все повторялось.

Не успев осмыслить происходящее, он, потеряв дар речи пополз в сторону кухни. Марк пытался вытащить неспособного ходить Рэя из-дома, но тот облевано вопил что хочет смерти, но не своей, а настоящего «Эгертонского демона».

 
Глава 15
«Эгертонский демон»
 

Власть – это когда у нас есть все основания убить, но мы этого не делаем.

Оскар Шиндлер «Список Шиндлера»

Глаза смотрели на все по-другому, он заметил на запястьях бабушки скобками вшитое в кожу заглавными буквами слово «ПРОСТИ». Тело его тянулось вниз к полу как магнит. Рот его только и мог что издавать те мерзкие стоны с соплями. На пол падали его слюни и Марк узрел тот ужас. Он вынес Рэя на улицу и достал телефон. Набранный номер на экране все никак не мог заставить себя нажать на ту зеленую кнопку вызова.

Он проглотил всю эту рвотную слюну и произнес:

– Не звони… – А затем громко кашлянув, прижал ладони к земле и шатая ноги поднимался вверх. Вытерев слезы рукавом, он хромая направился обратно в дом, Марк не стал его останавливать, но когда тот вышел с ножом в руках…

– Не останавливай меня… Он сам меня позвал. – Он кривил ногами и бежал в сторону школы, точнее пытался.

Отталкивая рядом бегущего за ним Марка, Рэй не раз от дрожаний в ногах падал и разбивал себе колени и локти об дорогу и твердую поверхность земли. Он не чувствовал усталости, даже когда его голова падала вниз и ударялась веском об асфальт, он продолжал вставать и бежать с потемнениями в глазах и кровью в красных волосах, которые уже перекрасились в бордовый.

В глазах темнело после каждого падения и даже когда он добежал до раздевалки, он, опираясь на стену, блевал в нее ярко-маковую кровь.

Раскрыв двери, он вошел внутрь и полностью вспотев, начал жалостливо выть как животное. Марк вошел в раздевалку у стадиона сразу после него и пытался заткнуть Рэя, но на его вопли отозвался тот самый парень из кофейни.

В углу сидел Кевин, все из его команды давно разошлись, некоторые даже уже успели сесть в автобус обратно в Эгертон и лишь он остался в раздевалке. Увидев Рэя, его зрачки тут же закатились от страха. С красных волос капала кровь, а нож в его руке светился светом ночи. И когда тот стал приближаться к испуганному бывшему другу, тот сразу стал защищаться степлером из шкафа. Раздевалка была не такой просторной, чтобы куда-то убежать или спрятаться, поэтому самозащита была единственным способом на спасение.

– Я так и знал! Знал, что ты как твой папаша-маньяк! Семейка психопатов и убийц! Он был прав!

– Не раскрывай пасть на моего отца! – Крик безумия и отчаяния, который копился в нем со всеми негативными эмоциями все эти четыре года. Он прятал их в себе, пытался забыться, стать другим и заменить все плохое на хорошее. Но поддавшись эмоциям и степлеру в руках Кевина, Рэй махнул ножом и порезал ему лицо. От шипящей боли на щеках, Кевин выронил степлер и взахлеб стал рыдать. Хромой Рэй подобрал степлер, именно тот самый степлер из кабинета его отца. Приложив орудие серийного убийцы к глазу Кевина, он выстрелил первой скобкой. – Кевин же крича и умоляя его остановится, слезился кровью.

Рэя даже забавило то, как он страдает и протыкая его лицо скобками от степлера он окончательно решил его добить, но Марк, пнул его по руке и сбил окровавленный степлер, отчего тот вдребезги разломался об стену раздевалки. Тогда Рэй достал свое холодное оружие.

– Рэй! Прекрати! – Он пытался отобрать нож, схватил его за руку, но взамен лишь получил глубокий порез на ладони. Марк упал в нескольких шагах от них, и Рэй не медлив с местью, вспорол грудную клетку Кевина.

Кровь летала с замедлением в глазах Марка. Он не мог поверить, что такой безобидный с виду мальчик может пойти на самое тяжкое преступление.

– Умри! Умри! – Захлебнувшись в собственной крови, Кевина не стало, а Рэй кричал, ведь одного или двух ударов ему было мало. Даже после его смерти Рэй продолжал наносить порез за порезом, пока кровь не покрыла весь пол в гостевой раздевалке.

– Как же это восхитительно! – Радостный голос воскликнул из тени возле них. Он наблюдал за всем происходящим. Рассмеялся и похлопал, а затем добавил, – Рэй, а ты молодец. Оправдал мои надежды. Именно ты – то что я так страстно защищал все эти годы! Мой наконец-то спелый фрукт! – Он показался из-за угла с черными кожаными перчатками и продолжил аплодировать.

Рэй вновь стал запинаться. Он ударил окровавленную лужу лбом и закрыл уши.

– Я так хотел, чтобы ты ему отмстил, еще с того дня, когда он оставил тебе тот шрам на руке. Я представлял, как ты делаешь ему точно такой же, нет, даже хуже, но представить нечто подобное даже я не был в состоянии!

Уже перестав выслушивать бывшего друга, Рэй перенесся в свои мысли:

«Значит, я ошибся? Что я натворил? Что я сделал? Мои руки все в крови, а Марк, лежит оборачивая свою окровавленную руку толстовкой. Я… ужасный друг… Я ужасный человек…»

– Я не понимаю, что происходит?

– Происходит чудо! – Улыбался Тед, приложив руки к лицу имитируя бинокль, оглядывая все вокруг, особенно обделяя труп Кевина. – Рэй, помнишь ли ты тот день, когда Люка нашли мертвым? Я вот запомнил каждый кусочек того дня в совершенстве, но один момент застрял в моей памяти так надолго, что он крутится в моей голове чуть ли не каждый день! – Кевин поправляя перчатки с хрипом рассмеялся, но затем утих, став более серьезным. – Ты рассмеялся, прямо как я только что. Мать Кевина сказала тебе, что Люк мертв и ты рассмеялся. Видел бы ты мое внутреннее лицо в тот момент. Возможно я влюбился в этот смех, ведь пытался повторить его годами, но мне до сих не дано им смеяться, так что рассмейся для меня! Рассмейся, Рэй! Я хочу услышать, хочу, чтобы уши мои ощутили его снова! Безумный смех при лунном свете… Мечта!

– Рассмеяться?

– Так и быть, я расскажу тебе анекдот. Очень смешной, тебе точно понравится. Ты будешь смеяться, я тебе гарантирую! Жил был мальчик, и каждый день приходя со школы, его насиловал отец. Он ножом отрезал ему по кусочку яйца и протыкал дырку в члене иглой, отчего он писал кровавой кислотой. Затем его отцу надоело, и он, забирая сына на служебной машине, подобрал юную девочку чуть меньше его отпрыска. Два, может быть три года разницы. Но вот в чем дело, все что он вытворял с сыном, он стал вытворять с той девочкой, она пыталась сбежать, пыталась спастись, но не умереть. А мальчик лишь желал о своей смерти, но руки на себя никак не мог наложить. Отец после кончины той девочки сказал сыну, если ты не хочешь больше получать боль, тогда помогай мне ее причинять, и я не буду тебя больше трогать. Не буду больше причинять боль, не буду даже бить тебя, лишь помогай мне. Первую девочку отец съел так как не знал, что делать с телом, сына он тоже накормил, но узнал он об этом лишь после ужина. Он плакал каждый день, мальчик ненавидел отца, он боялся его, ведь он закон, он полицейский этого города, он герой и защитник порядочных граждан! Наш герой и есть тот враг, которого нужно было одолеть! Ну, как тебе анекдот?

– Твой отец… он ведь был полицейским?

– Почему ты не смеешься? Я эту шутку готовил несколько лет.

– Бабушка… мою бабушку убил твой отец?

– Мой отец? Не-е-е-т, я убил твою бабушку. – Тед улыбнулся его глупому слезливому личику, ведь видел в нем лишь осознание, которое так долго до него доходило. – Моего отца настигла справедливость. В день, когда его план реализовался и Нормана Салливана казнили на электрическом стуле, тот сказал отпрыску, теперь можно убить и его сына. Убить сына, то есть тебя. Отпрыск никак не мог допустить подобного, ведь ты стал моим идеальным смехом, как можно было убить мое вдохновение, мою музу, мою страсть! Я не разрешил такому произойти, я взял судьбу в свои руки, ты стал движком всей моей жизни, лишь благодаря тебе я смог одолеть этого демона… Если бы не ты Рэй, я бы никогда не нашел в себе смелость его победить.

– Кевин… я убил его… убил Кевина, нет, нет, нет, нет, я не убийца… я не убийца…

– Ох, Рэй, Рэй, Рэймонд Норман Салливан, конечно же ты убийца, нет даже не просто убийца, ты воплощение настоящего демона, мой отец никогда не сравнится с тобой, он был лишь глупцом, который только вошел в тот мир, но ты здесь уже давно! Убить друга детства, а затем резать и уродовать его от наслаждений! Хочешь сказать, что ты не убийца? Ты считаешь убийц плохими, но ведь людям свойственно убивать себе подобных, ты разве никогда не представлял, как кого-то разрезаешь ножом, или протыкаешь иглами, разве тебе не нравятся эти мысли, они ведь дарят такое утешение, мысли о смерти? Они так успокаивают. Особенно когда планируешь свою собственную смерть. Только не говори, что мысленно никого не убивал. Все люди, даже этот с окровавленной рукою, все они убивали. Можешь оправдываться хоть сколько, можешь говорить, что убивать и представлять, как кого-то убиваешь это другое, но, если бы законов не существовало, люди бы поубивали друг друга, в том числе и ты. Мы друг с другом уже никак не отличаемся. Даже Кевин… – Хмыкнул Тед. – На самом деле Кевин заслуживал смерти. Когда умерла твоя мать, он даже тебе не сочувствовал, да он даже свою мать не жалел, а у меня ведь ее никогда не было. Но ты не беспокойся, я заставил его чувствовать боль от потери матери, ведь я отомстил. Отомстил за нас обоих, я встретил ее взглядом в один прекрасный день и я, как лучший друг ее сынишки, помог матери с проблемой. – Он рассмеялся. – Угадай от чего она умерла? Обычный БАМ! И она уже мертвец, никакого наслаждения, ни вдохновения, ни радости. Ничего. Холодная и бесчувственная смерть. Обычно во мне просыпается творец, художник, а хотя скорее… Бог! Да, во мне просыпается суть человека. Я становлюсь творцом!

– Ты убил маму Кевина?

– Нет, я не убиваю людей, я творю искусство, точнее я пытаюсь его собрать из того, чего мне не хватает, а мне лишь не хватает твоего смеха. Я думал если ты убьешь Кевина, то ты будешь смеяться, как тогда с Люком. Но нет. Ты был красив и изящен, ты был мимолетным искусством, которое я запечатлел в своей памяти, но ты не рассмеялся, даже не хихикнул. Где твоя радость на лице, куда ты ее дел?

– Ты мерзкий подонок, таким людям как ты не стоит появляется в этом мире, дефект, как и твой отец, твое место в чистилище! – Марк перевязав свою руку, приготовил план.

– Заткнись букашка! – Тед вытащил пистолет из-под ремня на брюках и выстрелил в него. – Не видишь, мы разговариваем! Тебя вообще это не касается!

Рэй застыл, его рот чем-то набили, а тело трясло будто он на электрическом стуле вместо отца.

«Марк… я могу лишь оплакивать тебя, мне так жаль, Марк. Я ничем не могу помочь ни тебе, ни себе…» – И Рэй осознал, что всю жизнь он жил с теми, кого должен боятся, он жил с теми, с кем предпочел бы больше не пересекаться, он и сам был тем, кого боялся.

– Что такое Рэй, испугался? – Облизывал он дуло пистолета. – Рэй, твое искусство запечатлено в моей памяти, я слишком ревнивый, не хочу, чтобы кто-то еще слышал твой смех! Никто кроме меня, Рэй! Я твой хозяин, я собственник! – Он выкинул пистолет из своих рук. – Как я говорил, пистолет настолько холодное оружие, что он не чувствуется в убийстве. Да даже настоящим убийством это трудно назвать. Но вот нож. – Приложил он к его щеке. – Им куда приятнее, согласись же! – Диктофон из его кармана упал и утонул в кровавой луже. – Он мне больше не нужен. – Он сломал его ногой. – Больше никто не услышит твой прекрасный смех…

На всю раздевалку раздался оглушающий звук, который заставил болеть уши каждого – это был выстрел пистолета, который держал в своих руках Марк. Со рта Теда хлынула кровь, он взглянул в глаза стреляющему, и пытаясь повторить смех Рэя, утих. – Почему у тебя бесчувственное оружие… Ты что, вообразил себя настоящей человеческой сущностью? Хах… ха-ха… это не смешно… – Он упал будучи уже не в этом мире, а нож, которым он хотел вырезать Рэя, спрятался возле кровавого металлического шкафчика.

Лунный свет, который отражался в окровавленном лезвии ножа, заставил Рэя покончить со всеми убийствами, угнетениями, болью, с цепями, которые сдавливали его сердце. Он не видел будущего для себя. Он и есть тот дефект, о котором говорил тогда Марк. Он должен покончить со злом в этом мире, и он решил начать с себя. Он взял нож в свои красные руки и утолил эту боль, облегченно упав с торчащей из груди рукояткой.

Порез Марка зажил, а кровь, что на его лице, сгорела словно пух. Он подбежал к нему, кричал, говорил о том, что он идиот, повторял одно и тоже, лишь «живи» не смог сказать.

– Марк… почему ты молчишь? – Его мир темнел, и сдавшись этой темноте, он закрыл невидящее света глаза.

Глава 16

«Неудачная попытка самоубийства»

Я определенно думаю, что планета очень печальна. Я также думаю, что многие люди очень неблагодарны, что является еще одной большой проблемой.

Лил Пип

Рэй проснулся в холоде, дрожа от внутреннего озноба он боялся двинуться. Запах спирта был первым, что смог унюхать его нос. Его посещала мысль, что он наконец попал на небеса, но с трудом открыв глаза, его ослепил белый пронзающий свет потолка. Слезливые глаза размывали виденье, их покалывало иглами со всех сторон, что он отказался их открывать на некоторое время. И громко вдохнув, в его груди начался сущий кошмар, в него будто воткнули тысячу мечей разом, легкие раскалывалась на части, он чувствовал, что еще немного, и тело развалится пополам, оно горело, но больше жгло грудь, где боль была значительно сильнее, чем в других частях тела. Его закрытые глаза унесли его в теплые воспоминания. Он не хотел об этом думать, мозг сам рисовал эту картинку в голове. Он был не властен над своим воображением, будто и не он вовсе думает, а кто-то занял его место в голове, и теперь вся жизнь перед ним явилась как сценарий фильма. Скрип дверей сбил все что было до этого оставив лишь темнейший фон в его разуме, где только начался распространяться свет, и светом этим была игра в боулинг. Он позабыл все что было раньше и загружал в себя воспоминания словно ставил их на загрузку в свой мозг. Разбираясь кто есть кто в его жизни, он открыв рот, вздохнул так глубоко, что воздух ощутили не только легкие, но и все остальные органы разом. Он вспомнил как жил в Эгертоне, как переехал с бабушкой в Риверстоун, как перешел в новую школу в Уайуотере, как ударился телом с Марком Эшфордом и как покончил с жизнью прямо перед ним. Органы от того вдоха так заболели, что они сжались у него в центре груди, если дышать до этого было трудно, то сейчас это стало невыносимо. Он, вцепившись пальцами в кровать, смог преодолеть жгучую боль и высунул ноги на край.

– Время… какое сейчас время? – Хрипло повторял он, ища циферблат или хоть какое-то подобие часов указывающее время.

Пытаясь встать с кровати, его живот начал невыносимо покалывать и задрав вверх рубашки, он увидел огромный шов, который хорошо забинтовали.

– Точно… я ведь пытался убить себя…

В палату вошла медсестра с короткой стрижкой и подбежала к нему на помощь с радостным: «О, вы очнулись!».

– Я в больнице?

– А разве не похоже? Вы помните, что с вами произошло?

– Нет… Подождите, сколько я здесь пробыл?

– Несколько дней. От вас только что вышел юноша вашего возраста, я позову его. – Осознал он теперь кому этот скрип принадлежал.

– Марк? Нет, не стоит. – Встал он с кровати. Живот уже не так сильно резало, хотя он думал, что пролежит с такой раной недели три уж точно. А когда снова посмотрел на швы, то они будто уже зажили.

– Куда вы собрались? – Спросила она у Рэя, который еле шагал к дверям.

– В уборную, мадам.

Хромой путь Рэя пролегал далеко не в уборную, а на крышу где он решил закончить то, что не смог. Хоть каким-то чудом он и смог снова выжить, но жить дальше он уже был не намерен. Боль, и не только физическая не могла больше тащить этот огромный груз у себя на душе. Он никогда не желал прожить все время что ему осталось лишь в сожалениях и угрызениях совести. Внутри него всегда будет всепожирающая тьма что не оставит от него ничего человечного.

Мысль остановила его тело, что хотело сброситься с пятого этажа. Думая о Марке Эшфорде, в колючей груди появлялась мягкая теплота, неописуемая радость, что заставляла смотреть на мир как на сказку.

На крыше было прохладно и ветер обдувал его длинные волосы, смотря вниз он испугался высоты, поэтому чтобы не боятся он закрыл глаза. Чувствуя свободу перед небом, он назвал этот холодный ветер – ветром свободы. Ведь был только он и закат, который освещал весь этот город своим оранжево-розовым оттенком.

– Почему я боюсь смерти, если она меня так притягивает? – Сказал он вслух. – Хотя что страшного в смерти, разница лишь в том, когда это случиться, раньше или позже. И заслуживаю ли я жизни? Перед смертью столько мыслей в голове…

Все его тело брало в дрожь, а руки он расправил в разные стороны, дабы показать свою величественную свободу. Он ощущал, как властен над всем, ведь мир, в котором он так недолго прожил, прекратит свое существование в его жизни. Лишь шаг, и все цепи, вся боль, все сожалении и обиды мигом исчезнут. Больше у него не будет такой вещи как ценность, ведь он унесет ее с собой в тот мир. – Видимо, время пришло. – Сказал он и остановился, хоть он его не видел, он чувствовал бешеное дыхание, что исходило из его рта.

– Рэй! – Весь потный и изнеможенный от бега Марк успел к нему. Он задыхался, он устал, он чувствовал тяжесть в теле, будто прибавил в своем весе килограммов пятьдесят, и смотря на человека, который стоит на краю смерти, он поборол все эти преграды. Марк сделал болезненный для него шаг вперед.

«Снова он. Оставь меня уже наконец в покое, я ведь никто для тебя, так что же ты творишь?» – Гадал он, что же ему от него нужно.

– Марк, разве моя жизнь… имеет хоть какой-то смысл? – Повернулся он к нему лицом, также держа расправленные руки по сторонам. – Моя жизнь… сплошное дерьмо… Дерьмо из издевательств! Жизнь насмехается надо мной! А ведь я делаю все! Все! Все! Все, чтобы быть счастливым… так ответь Марк, почему же я? Почему я один, снова…

– Рэй, ты не один…

– Нет, я один! Единственным людям, которым я был нужен это мои родители и бабушка… Я никому больше не нужен, у меня никого нет… они оставили меня здесь, я один в этом гребанном мире, построенный на крови, костях и обмане! – По щекам его бежали слезы, а желание спрыгнуть только прибавлялась. Он ощущал пустоту под ногами, словно уже не на крыше, а парит в воздухе он чувствовал легкость, в отличии от Марка.

– У тебя есть я! У тебя есть Эми, Кейси, Райан. Не говори, что ты никому не нужен… Ты нужен нам! Ты нужен мне! Рэй, мы… мы семья!

– Нет, мы никакая не семья. Я пришел к вам не так давно, вы жили без меня, сможете так и дальше – я уверен. Я вам не нужен, пойми же, эти слова, которые ты повторяешь для меня – сплошной обман. Вранье, которое скрываешь под маской спасителя. Марк, не обманывай хотя бы себя! Дай мне умереть! Зачем тебе спасать такого как я? Я ведь убийца, я мерзкий, я не достоин… да даже на достоинство плевать! Я хочу этого, хочу… ничего. Быть никем и смотреть никуда.

– Рэй, прекрати чушь пороть, ты наша семья! Я не перестану переубеждать тебя прыгать, я не сдамся и не отрекусь от твоего спасения, и я не дам тебе погибнуть так нелепо! – Он не мог позволить спасти себя, но прыгнуть Рэй тоже не отчаялся. – Однажды ты почувствуешь радость так же ярко, как и сейчас чувствуешь боль, – Марк повалил его ноги, не дав ему упасть. Ведь он ненавидит самоубийства. А особенно если их совершают прямо перед ним. – Я подожду пока ты успокоишься. – И от последних слов он рассмеялся, громко на всю крышу.

– Рано или поздно, я все равно умру.

– Все мы когда-нибудь умрем. Это неизбежно.

– Тогда почему ты не даешь мне умереть, Марк? В жизни нет смысла…

– Смысл? Идиот! Он и не нужен! Просто живи, хотя бы…

– Хотя бы ради тебя? Не эгоистично ли это с твоей стороны?

– Я не фанат альтруизма, мне всегда тошно кому-то помогать, но ты один из тех, ради кого я готов умереть. Я отдам жизнь за тебя. – Он достал листок и ручку. – Чтобы наши слова не были забыты. Подпиши это. – Начеркал он быстрой рукой то, что тот разбирал, так и не разобрав всех букв. – Если когда-нибудь умрешь ТЫ, то умру и Я.

– И наоборот?

– Чтоб все честно.

– Не буду я этого подписывать!

– Тогда… у меня нет иного выхода. – Он подбежал к краю крыши и чуть не перестарался. – А ветер сегодня прохладный…

Сердце чуть не вырвалось наружу, когда Марк стоя на носках, протянул руки вверх, как пловец у бассейна.

– Что ты творишь? – Ноги от щекотной дрожи не могли подняться с твердой поверхности. Он тянулся до него руками.

– Я? Я размышляю о смысле жизни… думаю о том, чтобы спрыгнуть, раз ты собираешься это сделать.

– Идиот…

– Хочешь, чтобы я спрыгнул? – Он вытянул ногу, смеясь ему в лицо, и стоя на другой, прыгнул на месте. – Знай то, что когда умрешь ты, умру и я. Знай, что отдавая свою жизнь, ты забираешь и мою.

– И ты думаешь меня это остановит?

– Ну и кто из нас теперь эгоист?

– Моей единственной мечтой стало все закончить. Закончить все свои страдания, а ты заставляешь страдать меня еще больше задерживая мое пребывание в этом мире.

– Только через страдания развивается человек. Только через боль ты познаешь красоту этого мира, Рэй.

– За что ты так со мной?

– Я тоже был как ты когда-то и знаешь, мне не хватало в то время такого человека, который бы меня остановил и сказал бы, что он будет всегда рядом. Я буду с тобой всегда, Рэй.

 
Глава 17
«Через год, тебе восемнадцать»
 
 
Счастье есть идеал не разума, а воображения.
 

Иммануэль Кант

Возвращение Рэя с больницы встретили с сюрпризом. До дома он добирался вместе с Марком, а вот внутри уже его ожидали самые добрые лица.

Марк как волшебник достал откуда-то десяток коробок пицц и оперативно разложил по столу словно колоду карт. Его злобный смех стоял к ним спиной. Он был словно злодеем какого-то старого кинофильма.

– К столу, мои дорогие гости, – его дурацкий смех раздражал Эмилию, но больше она была возмущена тем, что он положил на стол.

– Ты что, на ужин принес только пиццу?

– Да, всегда ее ем, обожаю пиццу, а в холодильнике еще и энергетики.

– Ты что издеваешься? Рэя только выписали из больницы, а ты решил отметить это пиццей?

– Ну как бы я тоже лежал в больнице. В меня стреляли, вот смотрите! – Показал он шрам на левом плече. Пуля даже не касалась костей, что значительно повезло Марку в тот момент, но не в этот.

– Так это же просто царапина!

– Да… от пули… Так говоришь будто прошла столетнюю войну против Бистов!

Она в ответ лишь взглядом сказала ему заткнуться. В ее глазах он видел лишь разочарование. Этого взгляда он и опасался, ведь если он встретился с ним, значит они все еще далеки друг от друга. Была стена между ними, какая-то преграда из-за чего они не могут просто открыться друг другу. Марк хотел бы это выяснить, он хотел бы это исправить. Он просто хотел быть с ней ближе настолько насколько это возможно.

Вечер был невероятно радостным событием. Проводили они это веселье то на кухне, то в гостиной, либо за просмотром старых ситком-сериалов. Рэй тоже веселился, но не так как они, в его голове до сих пор был тот окровавленный степлер, та ночь, где он пытался себя убить, и родная семья, члены которых умирали один за одним. Мысль явилась к нему и окутала как паралич, он стал размышлять об этом весь оставшийся вечер: «А надолго ли это?». Он видел их улыбки, их радость на лице, но будут ли они такими всегда? Разумеется, нет. Он снял розовые очки, которые на него нацепил Марк. Когда-нибудь они тоже исчезнут из его жизни, и ни Марк, ни Эми не исключение.

Ближе к ночи, когда все собрались спать, Марк предложил всем собраться в гостиной и переночевать на диванах, на что никто не возражал. Правда был один нюанс, диванов в гостиной всего два, даже если двое людей лягут вместе, то один будет спать на полу. Тогда, Марк вытащил японские футоны (подарок от Юки) и постелил их на полу между диванами. Но к его сожалению, на футонах спали только Райан и он сам.

Уснув после темных мыслей, Рэй подпрыгнул от поздравляющих его криков:

– С днем рождения, Рэй!

В часах его не пробил двенадцатый час, но когда он засмотрелся в них, то заметил, что стрелки и вовсе не ходили. Было ровно двенадцать часов двадцать третьего октября, ведь именно в эту минуту в дверь постучал курьер и привез торт.

В улыбке Рэя прятались множество разнообразных эмоций, например, страх, грусть, счастье…

– Загадывай желание, Рэй! – Марк поднес ему торт с горящими свечками. И тот забыв, как их задувать остолбенел. Тогда Марк поднес свечки прямо к его рту.

Рэй с открытым ртом вначале просто пялился на светящие языки пламени, которые слегка нагревали его сухие губы, а затем глубоко вздохнув потушил их и улыбнулся во все лицо. Он понимал, что должен был ожидать нечто подобное, но не думал, что они приготовили для него еще и подарки. Слезы сами плыли по его щекам.

– Что это? – Он хлопал глазами перед руками Марка, которые держали коробку, завернутую ярко-синими лентами.

Он знал, что будет праздник, что они его поздравят, что они могут подарить ему подарок. Он все это знал, но не мог поверить, не мог принять это как должное. Ему было так тревожно, словно он находиться на каком-то собеседовании. Он не боялся, он ощущал в себе стресс от происходящего. Его сердце пыталось вырваться из груди, он чуть ли не задыхался, внутри него происходил пожар, паника накрыла его разум.

Рэй осторожно начал распаковывать, нежно снимая ленту, чтобы не порвать обертку и вытащил из коробки красную панк-рок худи. За последнее время, это первый подарок не от бабушки и ему было страшно.