Текст книги "Последняя жизнь Марка Эшфорда. Часть 1"

– Бабушка! – Перебил Люк после оповещения ее имени.

– Ребята, вы же понимаете, что это значит? – Улыбался Тед, намекая на предстоящее расследование. – Выдвигаемся!

Все они взяли с собой самые необходимые вещи и выбежали с дома, все кроме Рэя.

– Мам, я знаю, что вы меня наказали, но…

– Только пол часа, – приказным тоном сказала мать. Она не подозревала о том, куда он направлялся, или что они делают с друзьями, ведь доверяла ему и верила, что ничего плохого эти двенадцатилетние мальчишки сделать не смогут.

– Я люблю тебя, мам! – Выбежал он на радости с остальными.

Каждый сел на свой велик и с построенным планом они разделились. Рэй и Тед должны были ехать в сторону леса, а Кевин и Люк в сторону парка, после чего они должны будут встретиться возле магазина «Рыбий дом», где работает дедушка Люка.

Рэй и Тед, прибыв на место, увидели чей-то окровавленный кроссовок – видимо того самого пропавшего Кайла Монтгомери. Подойдя поближе, они заметили старый колодец и чьи-то разбитые очки. Рэй положил их в рюкзак как улику, но кроссовок он трогать не стал. Подойдя поближе к колодцу, они унюхали вонь. Рассмотреть то, что было внутри невозможно без фонарика, поэтому Тед достал свой телефон и позвонил Кевину, у которого как раз имелся профессиональный фонарик. Сказав, что они приедут через минут пятнадцать, Тед начал светить фонариком от телефона, но не удержав, телефон соскользнул с его рук и упал вниз.

– Вот черт! – Заорал Тед. – Мне нужно спустится за ним, Рэй.

– Ты спятил? Это опасно!

– Если это место преступления, то угадай, кого обвинят? Верно, меня!

– Подожди – это глупо. Давай просто подождем полицейских и расскажем им правду.

– Рэй, ты что забыл кто у нас на первых и пятых местах на доске подозреваемых?

– Мы можем найти другой способ, не обязательно туда спускаться. Давай хотя-бы подождем Кевина с Люком.

– Хорошо… – ответил он, но спустя двадцать минут никто так и не пришел, тогда, Тед не сдержался и уже начал спускаться в колодец.

– Слушай, Тед, давай завтра вернемся. Мне нужно домой.

– Рэй, если хочешь иди, тебя никто не держит, – спускал он уже ноги в колодец. – А он и вправду глубокий.

Солнце уже зашло, а небо темнело. Выходя из колодца, Тед увидел ждущего его Рэя.

– Наконец-то! – Дождался он его.

– Ты что меня все это время ждал?

– Разумеется, мы ведь друзья. По-другому я никак не мог поступить.

– А я достал свой телефон, – улыбчиво тряс он его перед лицом Рэя.

– И что там было?

– Ничего, видимо раньше там была канализация, из-за этого такая вонь.

– Понятно, тогда возвращаемся домой?

– Вау! Двадцать три пропущенных от твоей мамы, пять пропущенных от Кевина и…

– СТОП! ТЫ СКАЗАЛ ОТ МОЕЙ МАМЫ?

– Да…

– Меня убьют… Я ведь обещал, что вернусь через пол часа…

– Сколько сейчас время?

– Ровно десять вечера…

– Четыре часа… я опоздал на четыре мать его часа…

Рэй, подойдя к дверям своего дома, медленно потянул за дверную ручку, чтобы пройти тихо и незаметно в свою комнату, лишь слегка открыв дверь, он увидел перед собой злого отца, который тут же на него наехал.

– Я ведь наказал тебя! А ты еще и шляешься допоздна? Какого черта ты воняешь дерьмом? – Кричал его отец.

– Отвали от меня! – Заорал на него в ответ Рэй и направился на кухню, где увидел свою заплаканную мать.

– Рэй, почему ты так поступил?

Рэй смотрел на то как рыдает мать и не мог подобрать слова, которые бы хоть как-то ее утешили. Он пытался сказать «прости», но оно застревало в горле как ком, накапливая лишь сожаления и боль и чем больше он молчал, тем тяжелее застревал этот ком. Тогда он обнял ее за живот и начал рыдать вместе с ней.

– Прости меня, мам, пожалуйста, прости, – еле как выговаривал Рэй в мамино пузо.

Рэй проснулся в своей кровати и мутно помнил вчерашний день, для него это было даже хуже кошмара, но посмотрев на часы и увидев пять часов раннего утра, он с бодростью встал с кровати и пошел умываться. Смотря в зеркало, он заметил на своей щеке маленькую царапинку, но как получил он ее, к сожалению, не помнил.

– Сегодня, перед школой. То есть в семь часов ровно. Я, Кевин, Люк и Тед встречаемся, чтобы обсудить наш дальнейший план и вчерашний колодец, – говорил он вслух, смотря на свое отражение.

Ближе к утру, когда мама Рэя только приступила к готовке завтрака, Рэй заметил, что он хоть и немного, но перестал чувствовать какие-либо эмоции. С самого утра он не ощущал ни радости, ни злости, ни грусти. Видимо вчерашний вечер дал сильный удар, отчего истратились все чувства, он погрузился в апатию.

Мама как обычно положила ему яичницу с беконом и налила в его любимый стакан апельсиновый сок. Но даже так, он не мог улыбаться, он не понимал, какие чувства испытывать или что нужно говорить, в его голове совершенно не было никакой эмоциональной мысли.

– Сегодня можешь взять свой телефон, Рэй.

– Хорошо, мам.

Утопая в этом черном море без эмоциональности, он позавтракав сел в машину своего отца, ведь теперь в школу добраться можно было только так. Отца удивляло только то, что Рэй не пререкался с ним, а тихо направился к машине, при этом просидев всю дорогу в молчании.

Упав на коротко постриженный газон за школой, он закрыл глаза в ожидании своих друзей, но пройдя сорок минут, никто так и не пришел. Тогда не оставалось выбора, он сразу направился на урок английского, который как раз должен был пройти по расписанию вместе со всеми его друзьями.

Первые чувства, которые он испытал за сегодня – волнение. Взволнован он был тем, что даже на уроке не было ни Кевина, ни Теда, ни Люка. Учитель, проверяя список отсутствующих спросил у Рэя то, что он и сам хотел бы знать:

– Сегодня отсутствуют: Тед Банди, Люк Сойер и Кевин МакКентис. Рэй, вы вроде бы лучшие друзья, ты не знаешь причину, по которой они до сих пор не приходят на мой урок?

– Нет, – робко ответил Рэй. Его захватили самые худшие мысли, которые только могли прийти в голову.

Телефон учителя, который лежал на столе завибрировал на весь кабинет. Учитель увидел неизвестный номер и с извинениями перед учениками сбросил звонок. Мистер Смит очень любил свою работу и считал непозволительным разговаривать по телефону во время урока, но, когда позвонили во второй раз, он не смог не ответить. И снова извинившись он пытался донести до звонящего человека, что он занят. Но после минуты разговора, Мистер Смит схватился за свою белую рубашку, от которой отлетела пуговица и на грани падения взглянул на Рэя:

– Рэй Салливан, – произнес он. – Твой отец ждет тебя на школьной стоянке. Так что прошу иди! – учитель английского и по совместительству директор, лежал под доской держа в одной руке мел, а в другой телефон.

Рэй быстро взял портфель и выбежал из кабинета. Его руки тряслись и волочась, он бежал к выходу. Дойдя до машины отца, он начал повторять:

– П-п-папа, что происходит, почему ты меня з-з-забираешь со школы? У меня же ведь у-у-уроки, – он не мог ровно дышать и говорил заикаясь. Сердце билось бешено, он думал, что оно вырвется и кровь из его груди забрызгает весь салон машины. Его отец посмотрел на него с жалостливым взглядом, завел автомобиль и отвез в больницу, а точнее в морг, который находился несколько метров от нее.

Рэй же не хотел выходить из машины, даже думать не хотел о том, чтобы вновь войти туда. Он задыхался от собственных мыслей, с его глаз ручьем лились слезы, а щеки от теплоты и резкого холода лишь догадывались что происходит с его телом. Он избавился от слез в своей голове, не принимал их физическую форму и отрезал от себя все то, что убивало в нем приятные мысли. Его отец, открыв дверцу машины, заставил Рэя выйти из нее. Затем схватив его за кофту, потащил уже не сопротивлявшегося Рэя внутрь больницы. Идя по коридору, Рэй заметил знакомые лица, отчего его беспокойство пропало, но лишь на время.

«Что происходит? Я ничего не понимаю… Почему я здесь? Почему вы здесь? Для чего мы здесь собрались? Но вы же ведь должны быть в школе… а где…» – Его мысли съедали мозг изнутри. Он чувствовал, как внутренности заполнялись в груди и его вес стал в три раза тяжелее, отчего ноги не могли устоять ровно на этом белом кафеле. Пытаясь не упасть, он улыбался всему, что попадалась ему на глаза. Немного, но ему становилось легче от своей насильной улыбки.

Из дверей морга, к ним троим подошла женщина – это была мать Кевина, она работала патологоанатомом.

– Рэй, – имя его было произнесено так печально, что можно было уже обо всем догадаться. Но он прятал свои мысли, свою логику, свой разум и улыбался ей в лицо. Отец его отвернул скорбный взгляд в сторону. И вот секунда мысли провернулась в его разуме словно барабан в стиральной машине, что все время крутился и по таймеру наконец-то остановился. Он заметил, что их состав не полон. Но вновь спрятал эту мысль, глубоко там, где запирают все негативные мысли. Он пытался быть как стоик, просто пропустить их глазами, выкинуть, отрезать, но ничего у него не получалось. Негатив никак не покидал его мысли, как бы он не пытался. На него давила вся текущая атмосфера.

– Да, что такое, Миссис МакКентис? – Он пытался стереть все плохие мысли, обманывал самого себя для того чтобы стало легче, но покоя в сердце все равно не виднелось. Он перестал оборачиваться, смотрел лишь ей в глаза, в ее голубые оплаканные и с лопнувшими капиллярами глаза.

– Прошу, только прими это все спокойно… Хотя, что я несу… как это можно принять спокойно, – она смотрела в его душу, болезненную, в сто раз больнее чем у Кевина с Тедом, она наклонилась и продолжила, – сегодня утром… твоего друга Люка Сойера нашли мертвым, – в мыслях его раздался громкий крик «зачем?», он знал это, он понимал, что такое не скрыть с его мыслей. – Мне так жаль, Рэй… – Она приобняла его крепко и ноги его потеряли связь с землей.

Она пыталась мягче объяснить все Рэю, ведь Люка нашли на самом деле безглазым и привязанным к дереву, он был изуродован сильнее остальных детей, по всему его телу находились удары тупым предметом, порезы от ножа, раны от ожогов и огромная дыра в груди. У Люка не было родителей, он жил с бабушкой и дедушкой в маленьком домике возле леса. Когда его опекунов оповестили данной новостью, то их настигла старость не в самом хорошем понимании, они упали в обморок и их увезли на скорой помощи с большим давлением.

Рэй от всех ее слов лишь улыбался, он не верил ни единому ее слову, а все из-за темных мыслей, которые он заставил похоронить глубоко в своей душе.

«Умер? Не-е-ет! Вчера же ведь только виделись, бред какой-то! Ха-ха-хах… хах… – Смеялся он с соплями и слезами, как и мысленно, так и в живую. Взгляды двух его друзей застыли на нем не моргая. Они были шокированы и напуганы его поведением. Вначале он смеялся так, словно кошка пытается выблевать комок шерсти из себя, а под конец будто потерял дар речи, забыл все слова и мог лишь стонать да издавать крикливые вопли. – Они поди перепутали. Тем более, зачем тащить меня в морг, когда умер мой друг? Это не логично! Никто так не делает! Никто так не делает! Никто… так… не делает…»

Он посмотрел на Теда и Кевина, которые затаили и свой страх и свои слезы. По их лицам было видно, что они уже достаточно наплакались. Рэй же, вспоминая что не хотел оборачиваться, вновь посмотрел ей в глаза. Он крикнул:

– Я не верю! Он не может просто так умереть! Мы же только вчера все вместе сидели у меня дома и разгадывали кто такой «Эгертонский Демон»!

Он оттолкнул мать Кевина, что та чуть не упала и забежал внутрь морга. На секционном столе, он увидел безглазое тело своего пухлого друга, его рот был зашит скобками, а живот весь неровно разрезан. Мать Кевина забыла накрыть Люка покрывалом и забежала, чтобы убрать Рэя от трупа.

Он упал на холодный керамический пол в морге.

Задыхаясь, Рэй смотрел на свое отражение в зеркале, которое было напротив него и с потемнением в глазах отключил свой разум.

Ночью он проснулся у себя в комнате. Медленно открывая глаза, а затем резко встав с кровати, он с дрожью и холодом по всему телу, сказал свои мысли в слух:

– Сон? Или не сон? Люк… Тед и Кевин… Мои руки такие холодные, а ноги будто не мои, я их совершенно не чувствую… Почему мое лицо такое пластилиновое? Не могу больше дышать… дышать не получается… не могу хорошо дышать… лишь по маленькому глотку воздуха приходит в мое тело.

Рэй медленно подходил к зеркалу и ощупывал себя, его ноги не смогли устоять, и он упал мягкой точкой на ковер. Судороги. Он пытался встать и дойти до кухни, но его ноги не могли выпрямиться, и он пополз. Спускаясь с лестницы на кухню, он услышал, как его мать с трудом разговаривает по телефону:

– Какой ужас! Это такая трагедия! Да, Норман скоро приедет, он сказал, что ему надо куда-то съездить и он вернется… Да это ужасно, сначала он… теперь и его бабушка с дедушкой.

Рэй вспомнил, что это был не сон, но все равно надеялся. Сидя на лестнице он заплакал. Его мать подошла, обняла его, и он спросил:

– Мам, а кто только что звонил?

Она посмотрела на него и вздохнув ответила:

– Это мама Кевина, она сказала, что бабушка и дедушка Люка… – Она не стала продолжать и сильнее прижала его к груди.

В дом громко постучались. Мать открыв дверь, увидела полицейского, который делал очередной обход. Полицейский, осмотрев с осторожностью половину дома уже собирался уходить, но зайдя в кабинет вместе с мамой, немного задержался. Рэй услышал визг своей матери. Она в ужасе кричала на весь дом. Он забежал в кабинет своего отца и увидел сидящую в слезах мать, которая велела ему уходить и полицейского, у которого в руках был окровавленный степлер и девичий грязный туфель. Полицейский направившись к нему спросил:

– Мальчик, где сейчас твой отец? – Рэй потерял способность говорить, его легкие будто наполнились его же слезами. Он не мог не то что не сказать ни слова, он даже вздохнуть нормально не был в силе. Почувствовав страх, его руки и ноги задрожали, и он рухнул на пол. Руками упираясь, чтобы не упасть он сжимал пол, пытаясь взять его в кулак, с такой силой, что ногти начали царапать линолеум. Полицейский по рации повторял, что он нашел орудие преступления на грин-стрит.

У Рэя было так много вопросов и он хотел бы закричать всему мирн, что ненавидит его, но сил хватило лишь на то, чтобы поднять взгляд и вновь посмотреть на окровавленный степлер, в котором он заметил кусочки плоти. Он не мог отвезти от него взгляд и пытаясь снова не расплакаться, улыбнулся и представлял, что это очередной розыгрыш Теда, который он делает перед его днем рождения.

Внутри дома были и ФБР, и вооруженные полицейские, но Рэй не выходил из кабинета и рвал линолеум ногтями, пытаясь осознать происходящее. Когда его отец вернулся домой, на него сразу же накинулись полицейские и начали избивать, говоря, чтобы он не сопротивлялся. Рэй дополз до лестницы, именно там он увидел, как его отца избивают и уводят. С каждым разом голоса полицейских становились тише, что превратились в безмолвие, он подумал, что оглох, и закричал внутри себя, взгляды людей в форме накрыли его разом.

 
Глава 11
«Дневник Самоубийцы или же История Рэя Салливана. Часть 2»
 
 
То, что меня не убивает, делает
меня только сильнее.
 
 
Фридрих Ницше
 

Спустя неделю было решено казнить Нормана Ронни Салливана на электрическом стуле.

Первая встреча с отцом для Рэя была принудительной. Мать заставила силой юного Рэя навестить совего отца в комнате для свиданий. Первое что он тогда заметил, так это разбитую скурывающую боль улыбку на отце. Он сел от него в трех метров и убрал свой взгляд, он не понимал, что должен был почувствовать, злость, или печаль? Он просто сел от него как можно дальше лишь бы не видеть больше той улыбки.

На нем была поношенная белая роба и наручники, которые удерживали его руки и ноги от свободы. Но на мать этот образ никак не подйествовал. Она села возле него и начала мило беседовать, они обсуждали детство Рэя, его школьные года, вспоминали только счастливые моменты жизни, говорили так радостно, будто никаких убийств и в помине не было. Рэй стал трястись от злости, он не видел смысла в их нелепой беседе, ведь она была настолько не вписывабщейся в данную ситуацию.

– Хэй, сынок, – и вот отец обратил на него свое внимание. – Садись к маме.

– Не зови меня сыном, это унизительно.

– Я никогда не отрекусь называть тебя своим сыном.

– Прекрати! Мерзко слышать это от того, кто убивает людей! Ты убил Люка? За что ты убил Люка? За что ты убил ту маленькую девочку? Ты подонок! Ты заслуживаешь смерти!

– Значит ты думаешь, что я и есть Эгертонский демон. – Бесшумно хихикнул отец. – Значит ты и вправду веришь, что я убийца…?

– А разве это не так?

Улыбка его не спала с лица, он тихо встал и сказал охранникам что закончил.

Ненависть к отцу возросла еще сильнее и все из-за этой чертовой улыбки в конце. Он желал ему скорейшей кончины, но в глубине души он ничего плохого не хотел, он лишь мечтал вернуть все как было раньше. Вернутся в прежнюю школу, в прежний дом, к прежним друзьям, и та затея о поимки серийного убийцы уже не стала таким веселым событием, как ему казалось раньше.

«Мой отец правда убийца? А что, если он не виновен… такое бывает?» – И лишь после его ухода он немного поверил его словам.

Его мать вытирая слезы обняла его и за руку проводила до ближайшего магазина. Магазин был маленький, там продавали лишь продукты и ничего более. Она посмотрела на Рэя с безразличным и холодным взглядом, такой пугающий, очень отличался от того, который был в комнате свиданий и спросила с более холодной атмосферой, которая и без нее сжимало его сердце:

– Кому ты веришь, Рэй?

– О чем ты?

– Папе или полиции?

– Если это не папа, то откуда у него степлер в кабинете?

Мать Рэя опустила голову с сожалением, ведь сама она не знала толком ничего, но она не верила никому кроме своего мужа. А сын только и утверждал, что о его виновности.

– Твой папа любит тебя. А человек, который тебя любит, разве сделает тебе больно?

– Мой отец убил Люка… Он убил столько людей, так что я думаю…

– Думаешь или веришь? – Перебила его мать.

– Думаю…

– Но не веришь?

– Я не хочу верить, но факты сами говорят за себя… Если не он то, кто?

– Ты такой подонок, Рэй… Верно, кто убил этих людей, если не твой отец… А если я скажу тебе, что в ночь убийства Люка он находился в доме, какая мысль тогда появится в твоей тупой башке?

– Что это значит? – Все его мысли скомкались и превратились в кашу.

«О чем думать, чему верить? Кто „Эгертонский Демон“, если не мой отец? Зачем он убивал людей? Для чего? Почему улики нашли в доме моего отца? Почему мама верит ему? Почему я не могу быть как мама и поверить своему отцу? Почему моя злость превращается в слезы? Из-за кого умрет мой отец? Мой отец… умрет?»

– Моего папу убьют сегодня? – Дрожа с опущенным взглядом спросил Рэй.

– Да. Казнят на электрическом стуле. Как серийного маньяка.

– Если это не он… Он ведь не мог убить Люка, мы можем сказать, что он находился дома или на работе?

– Рэй, наш мир устроен не так просто… Алиби членов семьи не допускаются.

– Но почему?

– Потому что любящие люди всегда будут верить в невиновность людей, которыми они дорожат.

– Почему ты веришь в то, что мой отец не убийца?

– Твой отец хоть кто, но не убийца. Я знакома с ним больше двадцати лет, и он не разу не повышал голос, не поднимал на меня руку, хоть он и не был общительным, он был лучшим… Он и есть лучший.

– Он лучший?

– Он лучший отец. Я хочу, чтобы, когда мы пришли на казнь, ты извинился и попрощался с ним как следует.

– А если он все-таки убийца?

– Даже если так, то ты все равно должен с ним попрощаться, ведь он твой отец.

Рэй хотел бы верить в то, что говорила ему мать, но что есть правда? Время на разгадки уже прошло. Час, который прошел как секунда уже наступил. Помещение, наполненное агрессивными людьми и его отцом, которого привели с мешком на голове, внушали ему ужас. Он спрятался за мать, схватив ее за край платья и закрыл глаза. Он начал кусать свои пальцы и реветь.

«Почему я ничего не знаю? Почему я не могу узнать правду? Как люди узнают правду и так просто убивают людей? Если мой отец не виновен, то почему он сидит лысым на стуле? Я посмотрю только краем глаза… Эти люди, так громко вопят, что мои уши уже ничего не слышат… Они любят смотреть на казни? Они любят смотреть как убивают? Им это нравится, а если бы они были на его месте, они бы также радовались? Такие мерзкие улыбки… а на моего отца зачем-то кладут мокрую губку из грязного железного ведра. Ненавижу эти улыбки… они похоже на свиней. Люди такие отвратительные, да мама? Мам… ты плачешь? Почему я тоже плачу? Почему людям свойственно плакать? Почему люди чувствуют боль и злость? Кто придумал эти чувства? Это Бог придумал? Что есть Бог, а что есть правда? Они не видели Бога, точно также и не видели как мой отец убивал людей… А ведь правда, что если сказать, то что убийца это тот полицейский, который привел моего отца, а не он… Что тогда будет? Они перестанут ненавидеть его? Они станут его любить? Но если это произойдет, то их злость просто перейдет на полицейского, они точно такими же и останутся… Они захотят его смерти, даже если сказать, что убийцы нет в этом здании, они захотят крови, они захотят видеть кого-то на стуле и им будет плевать кто там окажется…»

– Норман Ронни Салливан. Вы обвиняетесь в семи зверских серийных убийств. Из которых шестерым не было даже тринадцати лет. Вы приговорены к смерти, через электрический стул. У вас есть последние слова, перед тем как я нажму на рычаг?

«Смысл казни в том, чтобы удовлетворить людей? Увидев это, они все обрадуются и забудут о том, что произошло? Неужели люди и вправду настолько ужасны, что будут рады измученной смерти? Мой папа скажет последнее слово? Я вижу, как он смотрит на меня и улыбается. Я заслужил эту улыбку после тех слов в комнате свиданий для заключенных? Он шевелит губами, думаю он что-то говорит мне, но что? Я не слышу его из-за воплей людей. Почему они все такие громкие? Заткнитесь, я хочу услышать своего отца!»

Нажав на рычаг, крики были слышны по всей тюрьме. Оборудование для казни было старое, так как в последний раз казни проводились более сорока лет назад. Рэй чувствовал, как в воздухе витает запах обгоревшей плоти, его так тошнило, что он попросился у матери выйти на улицу.

– Гори в аду! Эгертонский Демон! – Кричала мать той самой девочки, чей туфель нашли в кабинете его отца. Она кинула в него воздушный шарик, внутренность которого была наполнено машинным маслом и стул разгорелся с такой резкостью, что дошло до скамей.

Мама увела его за руку до машины, в которую кидали чьи-то внутренности. Люди с ведром крови убежали, забрызгав асфальт перед машиной. А мать со слезами села и завела окровавленный автомобиль. Рэй пытался прочесть все надписи на машине, но все что он смог разобрать это одно слово: «УМРИТЕ!»

– Какая ахинея! – Вырвалось из уст его матери.

«Людям мало смерти моего отца? Они хотят еще смерти? Сколько людей должно умереть, чтобы они удовлетворились? – Он представлял всю дорогу до дома, как убивает каждого человека, который попадался ему на глаза. – Я забыл какого цвета моя кровь… На машине была точно куриная, она такого ярко-красного оттенка. А моя кровь поди ярко-бордовая или клубничного цвета?»

С того дня, над ним стали издеваться в школе. Кевин и Тед перестали с ним общаться или хоть как-то контактировать. В школьном шкафчике, он находил внутренности свиньи или какой-нибудь курицы. Также он там находил письма агрессивного характера, в котором ему желали самой мучительной смерти. Адресаты даже не скрывали своих имен и избивали его, как только видели. Учителя, которые проходили мимо, даже не вмешивались, а лишь подняв голову обходили его так, будто ничего и не происходит. Самое опасное место для Рэя был туалет. Так как во время ланча, который он проводил в уборной, на него напал его же одноклассник по математике и хотел с помощью степлера заклеить его анальную дырку. Рэй перестал ходить в школу, ему было плевать если кто-то из учителей напишет на него докладную с просьбой на отчисление. Смысла он в школе не видел и смотря на свой фингал под глазом, его снова захватили мысли о том, какого цвета у него кровь. Подойдя ближе к зеркалу в ванной, он вырвал зуб, который болел у него с самого утра и смотря на него с восхищением, он проводил его по пальцам. Завтра двадцать второе октября и Рэй засмотревшись на свой молочный зуб, мечтал провести день рождение с друзьями.

В свой день рождение, он проснулся в холоде, пятки замерзли, а в горле словно застрял огромный кусок льда. Укутав себя еще одним одеялом, он не хотел просыпаться, но сегодня он собирался пойти в школу и из-за всех сил пытался встать с кровати. Из ванны, которая была возле его комнаты, доносились мерзкие звуки плевков. Немного испугавшись, он завернулся в одеяло и направился в ванную. Его мать сидела на коленях и рыгала в туалет. Весь пол был покрыт рвотой, и смотря на отражение в зеркале Рэй заметил, что выглядит не лучше своей матери.

– Мам, ты в порядке? – Прокашлял Рэй.

– Да сынок, со мной все хорошо… – И вновь она рыгнула на ободок. Зеленая с желтым оттенком жижа с комочками и пузырьками стекала с крышки унитаза – Ты же ведь сегодня в школу собирался, верно?

– Да, я уже одеваюсь. Мам, а ты… хотя неважно, – Сказал он и направился обратно в свою комнату.

Мать его готовит каждый день по несколько раз, но сама не ела уже несколько дней, он боялся ее, ведь в последнее время ее рацион состоит из ее же рвоты. Он убежал с туалета лишь бы снова не узреть ту картину, где она вылизывает с ободка унитаза эту вонючую скользкую жижу.

Рэй посмотрел на часы и увидел, что время было очень ранним и до школы оставалось еще три с половиной часа. Он подошел к окну и смотрел на небо пытаясь разглядеть луну и звезды. Не найдя луны, он отправился в гостиную, чтобы посмотреть с того окна. Но и там ничего не было. Он сел на диван и включил телевизор. Первой передачей было интервью, ему было без разницы что смотреть, главное – убить время.

«– Норман, ответьте, а как вы добились всего этого? – говорил мужчина с седыми волосами. Интервью брали у какого-то популярного актера-бизнесмена, которого Рэй видел впервые.

– С самого детства я записывал планы на жизнь. Сначала были планы на день, затем на неделю и вот я уже делаю расписание на целый год! Я все записываю здесь, – вытащил он старую и черную книжечку с надписью «Дневник».

– Ты все свои планы записываешь в дневнике? Почему он такой потрепанный, Норман?

– Говорю же, я с детства пишу. Именно он помог мне добиться всего, что я когда-либо хотел. Он мне помогал и не только с карьерой, а также и в личной жизни… Понимаете, после смерти моего отца мне не с кем было говорить, так как мать впала в депрессию и не хотела не с кем контактировать. Я же записывал в дневник все и делился всем. Дневник был моим другом, да и остается им по сей день!»

– Друг? – произнес Рэя с пультом в руках. – А ведь дневник – это не плохая идея. Надо бы завести такой же… Как раз времени полно. Хм, Норман… как моего отца…

Рэй прошелся до кабинета отца, ведь только там можно было найти какую-нибудь вещь похожую на дневник. Вспоминая степлер, он как можно быстрее начал копошиться в его ящиках и взял первую попавшуюся тетрадку с твердой обложкой. Выбежав и закрыв дверь кабинета, он направился в делится со своими мыслями, но остановился и заметил в родительской спальне уже спящую мать. Он медленно подошел и начал рассматривать ее.

«У мамы Нормана была депрессия… Хм, интересно, что это означает? Может быть у мамы тоже?»

Он погладил ее волосы. Такие мягкие, длинные и теплые.

– Сладких снов, мам. Я не опоздаю в школу, – сказал он укрыв ее вторым одеялом. Слова его были услышаны.

Сидя за столом в своей комнате, он достал ручку со словами:

– Ну, начнем! Стоп! А с чего нужно начинать дневник? Лист такой чистый… Не хочется его портить своим корявым почерком. Ладно, начну с имени.

«Дорогой дневник, меня зовут Рэй, мне двенадцать, тринадцать лет. Я родился в тысяча девятьсот девяносто девятом году двадцать второго октября…»

Рэй так заинтересовано погрузился в написание дневника, что позабыл о времени. Он слегка опаздывал, в последний момент он составил план на день:

«1. Получить поздравление;

2. Получить подарок;

3. Съесть праздничный торт;

4. Улыбнуться».

– Думаю этого достаточно. – Он оставил свой дневник на столе и ушел собираться.

«Хочу улыбнуться… Почему я не могу этого сделать? Я же ведь так рад… или моей радости не хватает для обыкновенной улыбки?» – Размышлял он перед зеркалом надевая толстовку.

Долгожданный день рождение начинался не так как он представлял. Каждый год Тед устраивал для него всякие забавные розыгрыши. В прошлом году он сделал так, чтобы все забыли о его дне рождении, и когда тот грустный возвращался домой, его ожидала вечеринка-сюрприз. Но сегодня никаких сюрпризов не было, его даже никто и не поздравил, что очень сильно напоминал розыгрыш Теда, и делал его более реалистичным. Те самые обидчики, которые над ним издевались, сидели сзади него на математике и всячески обзывали его непристойными словами. Рэю было совершенно плевать, так как люди для него стали не больше обычных букашек. Смотреть на мир другими глазами для него стало привычным. Он не смотрел на всех как на людей, как на личность или живую сущность, он стал смотреть на всех глазами творца. Он смотрел на все трансцедентально. Он не боялся обидных слов, избиений, боли или же смерти. Но все равно, его планы были полны жизни и радости.

Во время ланча, Рэй направился в уборную для мальчиков. Но для начала он осмотрелся, чтобы никто его не увидел, ведь в прошлый раз, его там чуть не обесчестили. Зайдя в туалет, он услышал, как кто-то зашел сразу после него.

– Да, я видел, как он сюда заходил, он тут часто обедает. – Прошипел мерзкий как скрип зубов голос.

«Опять эти бараны… Что же им от меня нужно? Я дрожу, но почему? Я что испугался? Почему мне так страшно выходить из кабинки туалета? Подождите, я никого не боюсь, а особенно таких букашек!»

– Рэй, мы знаем, что ты здесь, давай выходи. – Сказал уже другой голос, но не менее мерзкий.

Рэй собрался духом и с силой раскрыл дверь туалетной кабинки.

– Я вас не боюсь, вы обыкновенные жуки!

Среди четверых подростков, Рэй увидел Кевина.

«Не может быть, чтобы Кевин был одним из этих букашек!» – Ему не верилось в это.

– Хватайте его! – Прокричал шипящий голос и всей толпой они навалились на Рэя и лишь Кевин стоял в сторонке. – Кев, что встал? Ты же ведь сказал, что вы не друзья! Так давай же, докажи нам!

Кевин с опущенным взглядом направлялся к лежащему Рэю со степлером в руках.