Текст книги "Потомки солнца. Признание Сичжина"

2

Отвесные склоны гор; широко раскинувшиеся малахитовые луга; изумрудное море; необъятное небо; зеленые лесистые холмы; деревни, пострадавшие от обстрелов; незаживающие шрамы войны на оштукатуренных стенах зданий; пастельно-розоватые крыши; колонны, возвышающиеся подобно останкам древнегреческого храма; полуразрушенная церковь в португальском стиле, где теперь расположились воинские казармы, – наверху развевается флаг Республики Корея; тренировочная площадка, усыпанная полевыми цветами, по которой бегут строем двадцать с лишним молодых бойцов, обнаженных по пояс, – все это открылось взгляду Сичжина, взобравшегося на холм неподалеку от места, где расквартировался его отряд. В пейзаже причудливо переплетались девятнадцатое и восемнадцатое столетия, но совершенно отсутствовал двадцать первый век. Тем не менее Сичжину здесь нравилось. Тут не было четких линий, но, словно на картине Клода Моне, гармонично смешивались цвета и свет, и это трогало загрубевшую душу капитана. Возможно, он даже слишком прикипел сердцем к этим местам. Восемь месяцев оказались ничтожно малым сроком для того, чтобы перестать думать о неудавшейся любви, но более чем достаточным для того, чтобы оказаться очарованным красотой местной природы.

Сичжин, сидевший на нагретом полуденным солнцем камне, достал блокнот и проверил расписание. Похоже, им предстоял спокойный день: на сегодня не было запланировано ни разминирований, ни тренировок. Он поднялся, подумав, что часов в пять стоит съездить с Тэёном к месту строительства электростанции в демилитаризованной зоне Урука. Вдруг что-то загрохотало так, что показалось, лопнут барабанные перепонки. Это не было похоже на стихийное бедствие. Сичжин стал бегом спускаться с холма, одновременно пытаясь рассмотреть, что происходит.

– Главный пост, я Большой босс, прием. Доложите обстановку, – на ходу отправил он сообщение сержанту Иму.

– Я Пикколо, прием. Без происшествий. Подозреваем аварию на горной дороге, – поступил ответ сержанта.

Горная дорога была очень узкой и незаасфальтированной, на ней нередко случались аварии. Не было предусмотрено и защитных ограждений: малейшая ошибка водителя могла привести к тому, что автомобиль сорвется вниз.

В этот раз перевернулся огромный грузовик ООН. Прежде всего следовало проверить, есть ли выжившие. Сичжин и Тэён стали спускаться к грузовику, а солдатам велели наблюдать за территорией.

Уткнувшийся лицом в руль мужчина в форме гуманитарного подразделения ООН был мертв – Тэён проверил его пульс и отрицательно покачал головой. Внезапно послышалось движение с другой стороны машины. По знаку Сичжина Тэён осторожно направился к источнику звука. Сичжин продолжал осматривать кабину. Он не мог понять, что именно его тревожит, но что-то было не так. На предплечье погибшего водителя Сичжин увидел татуировку Иностранного легиона.

– Стой! Руки вверх! – приказал Тэён по-английски.

Быстро забрав ключи от фургона грузовика, Сичжин поспешил на помощь.

– Не стреляйте! Не стреляйте! ООН! – кричал коротко стриженный мужчина, указывая пальцем на логотип ООН на своей футболке.

По сигналу Сичжина Тэён приблизился к мужчине и проверил, есть ли у него оружие. Тот был безоружен. Он дружески улыбался, демонстрируя белоснежные зубы, однако Сичжина не оставляло тревожное чувство. Сказав, что сильно ударился головой, и продолжая болтать, мужчина шаг за шагом стал медленно приближаться к кабине со стороны водителя. Не спускавший с него глаз Сичжин бросил Тэёну ключи от фургона.

Тэён отправился проверять груз, а Сичжин осторожно подошел к кабине. Он увидел, как выживший в аварии лихорадочно шарит по полу, пытаясь отыскать ключи. Поняв, что их забрали, мужчина резко засунул руку под сиденье и вытащил пистолет. Сичжин среагировал моментально: прикладом винтовки выбил пистолет, прижал незнакомца к кабине и скрутил ему руки за спиной. Сотрудники гуманитарного подразделения ООН никогда не имели оружия.

Солдаты, охранявшие территорию, спустились и увели с собой задержанного.

– Капитан! – позвал Тэён.

Сичжин поспешил к старшему сержанту. В коробках гуманитарной помощи ООН, заполнявших фургон грузовика, были спрятаны автоматы Калашникова и другое оружие. Сичжин и Тэён помрачнели. Скорее всего, схваченный ими мужчина и погибший водитель грузовика были членами банды, нелегально торговавшей оружием с Северным Уруком. Документы и машина ООН были лишь маскировкой.

Военные действия между Севером и Югом закончились, но не прекращалась борьба с наводнившими страну преступными группировками. Бандитам удавалось обходить наблюдение ООН, и они наживались на торговле оружием, наркотиками, алмазами, человеческими органами. Настоящие чудовища в человечьем обличье. Преступники шли на всевозможные уловки, чтобы пересечь границу. В этот раз они выдавали себя за сотрудников ООН.

– Придется писать рапорт, – вздохнул Тэён.

– У них там, должно быть, бумажные Гималаи, – в тон ему ответил Сичжин и представил, что вместо сияющего солнца за ними сверху пристально наблюдает подполковник Пак.

Прибыв в штаб «Тхэбэка», Сичжин отправился прямиком в кабинет командующего миротворческим батальоном.

– …подозреваемый в причастности к деятельности преступной группировки и труп его предполагаемого сообщника переданы полиции. У меня все, – закончил Сичжин свой доклад.

– Ты ведь понимаешь, что речь не о торговцах игрушечными пистолетами из местной лавочки? Никто не знает, с кем они могут быть связаны и какие у них покровители. Группе «Альфа», конечно, страх неведом, но и для преступников не существует ни страха, ни закона. Они же торговцы оружием, другими словами, торговцы смертью. Лучше вообще не сталкиваться. Ты и сам мог бы сообразить. Нам с тобой осталось пробыть здесь совсем недолго. Как вернемся, получим продвижение по службе, так что не ввязывайся в то, во что можно не ввязываться, понял меня?

– Так точно!

– Жду детального письменного рапорта.

– Есть!

– И возьми вот это. Срочный перевод из твоего отряда. Один человек, – передал подполковник бумагу Сичжину.

Это был приказ по личному составу.

Пробежав документ глазами, Сичжин нахмурился:

– Старший сержант Со Тэён?

– Перевод в войска специального назначения. Приказ командующего.

На документе стояли печать и подпись генерал-лейтенанта Юна. Прекрасно зная историю Тэёна и Мёнчжу, капитан испытывал смешанные чувства. Как солдат он уважал генерал-лейтенанта, но как человек считал его отношение к Тэёну несправедливым.

3

Первая встреча Тэёна с генерал-лейтенантом Юном как отцом его любимой девушки состоялась два года назад. Генерал-лейтенант переживал за дочь, и ему хотелось знать намерения Тэёна. Старший сержант проверял экипировку после учений, когда его вызвали в кабинет начальника.

– Старший сержант Со Тэён, – твердым голосом приветствовал его командующий.

– Старший сержант Со Тэён прибыл, – по уставу ответил Тэён.

– Ты встречаешься с моей дочерью?

– Так точно, – решительно подтвердил Тэён.

Прищурив глаза, генерал-лейтенант некоторое время рассматривал собеседника, затем заговорил:

– Меня волнует будущее Мёнчжу. И я бы хотел, чтобы тебя тоже волновало ее будущее. Думаю, ты знаешь, что должен сделать. Я имею в виду самый разумный из поступков.

– Это приказ?

– Я надеюсь, мне не придется приказывать, но если будет необходимо, отдам и приказ. Тебе решать, до каких пор наши с тобой отношения останутся в рамках вежливости.

Слова генерал-лейтенанта вонзались кинжалом в сердце Тэёна. Чтобы глаза не выдали чувств, Тэён опустил взгляд. Командующий еще некоторое время холодно и жестко смотрел на него.

После этого разговора Тэён и Мёнчжу не могли больше встречаться так же часто, как прежде. Каждый из них получил перевод в другую воинскую часть, и, чтобы увидеться, им приходилось ехать по три часа в одну сторону. Тэён прекрасно понимал, кто стоит за внезапным решением о переводе.

Тэёна обижало и злило, что отец Мёнчжу не считает его достойным своей дочери. Но все же он решил расстаться с девушкой не из-за этого. Причина была другой. Мёнчжу не получила очередного продвижения по службе, и это было наказанием за то, что они продолжали встречаться. Тэён знал, как высоко девушка ценит свою профессию и гордится ей. И хотя Мёнчжу была спокойна и утверждала, что все в порядке, Тэён не мог больше терпеть. Мысль о том, что он ломает жизнь девушке, была невыносима.

Генерал-лейтенант был жестким человеком. Человеком, который готов был отказаться от дочери, если бы от нее не отказался Тэён. Старший сержант не мог допустить, чтобы его любимая потеряла отца. Поэтому у него не оставалось другого выхода, кроме как пожертвовать своим сердцем.

Тэён положил приказ о переводе в шкафчик, где хранил личные вещи. Закрывая дверцу, он заметил записку, которую недавно получил от Мёнчжу. «Скоро прибудет подарок для старшего сержанта Со Тэёна. Скучаю». Буквы на розоватой бумаге такие же стройные и красивые, как сама девушка.

Тэён предполагал, что между этой запиской и приказом существует прямая связь. Как только пришла весточка от Мёнчжу, он сразу стал ожидать чего-то подобного. Иногда он размышлял, не был ли перевод всей группы «Альфа» в далекий Урук решением не генерал-лейтенанта Юна, а отца Юн Мёнчжу. Положив записку девушки под лист приказа, Тэён закрыл дверцу шкафа.

4

В Уруке циркулировали слухи, что скоро прибудут медицинские волонтеры из больницы «Хэсон».

Строительством солнечной электростанции в демилитаризованной зоне Урука занималась компания одноименного холдинга. Урук, включенный в программу развития ООН, был сейчас «голубым океаном»[3]3
  «Стратегия голубого океана» – теория в маркетинге, разработанная южнокорейским экономистом Ким Вичханом (Чан В. Ким) и его французской коллегой Рене Моборн. Голубыми океанами авторы называют новые, ранее неизвестные участки рынка, где пока нет конкуренции и потому возможен быстрый рост и высокая прибыль (прим. редактора).


[Закрыть] для бизнеса. Холдинг «Хэсон» имел интересы и в области строительства, и в области медицины, и в сфере информационных технологий, и во многих других. Посредством ООН холдинг планировал распространять свое влияние на экономику Урука. Поэтому запрос ООН на поставку вакцины оказался как нельзя кстати: не собираясь упускать шанс, холдинг «Хэсон» предложил также отправить медперсонал для работы в полевом госпитале. Правительство, заинтересованное в распространении «медицинской корейской волны», обещало полную поддержку.

В итоге ожидания оправдались. Правительство действительно дало зеленый свет на открытие полевого госпиталя рядом с миротворческим батальоном «Тхэбэк». С этого момента события развивались быстро. По приказу штаба через неделю в место расквартирования отряда «Моуру» вертолетом был доставлен огромный куб мобильного полевого госпиталя. Снаружи он выглядел всего лишь гигантской коробкой, но внутри был оснащен соответствующим международным стандартам новейшим оборудованием; имелась даже операционная. Солдаты смотрели на приземляющийся куб как на диковинный космический корабль.

Вся эта ситуация не давала покоя Сичжину. Тэён подошел к другу, издалека наблюдавшему за установкой мобильного госпиталя. В руках Тэён держал папку с бумагами.

– Ты видел список врачей? – протягивая папку, спросил Тэён.

– Видел, – ответил Сичжин и покачал головой, отказываясь взять папку.

– Доктор, которая возглавляет группу, – это не та самая девушка?

– Та самая.

– Она знает, что ты здесь?

– Сомневаюсь.

– Похоже, ваша встреча предначертана судьбой, – произнес Тэён с шутливой многозначительностью.

– Или же судьба играет с нами, – с горечью ответил на это Сичжин.

Тэён слегка похлопал его по плечу и ушел. Снова оставшись один, Сичжин продолжил наблюдать за установкой куба. Это порождение двадцать первого века выглядело крайне причудливо в месте, где все еще царил век девятнадцатый.

От мысли о том, что скоро здесь появится доктор Кан, сердце забилось быстрее. Не совсем верно было бы сказать, что все это время Сичжин думал и тосковал о девушке – скорее, помимо воли ощущал ее присутствие. Образ Моён в его памяти возникал сам собой, так же естественно, как воспоминания Пруста, отправившего в рот кусочек печенья «Мадлен». Это могло случиться в любой момент. Когда он ободрал руку, помогая рядовому Киму выкапывать водосток, голос Моён в его голове спрашивал, поранился ли он, снова копая яму; когда обрабатывал царапины антисептиком, перед глазами возникала Моён, склонившаяся над его рукой, чтобы помочь. Однако каждое видение заканчивалось тем, что Сичжин вспоминал слова девушки, сказанные в кафе: «Не на такую встречу я надеялась». Эта фраза продолжала действовать на него, вызывая неизменную грусть.

Сичжин ломал голову, как лучше себя вести, когда девушка будет здесь. Как справедливо указала Моён, они жили в разных мирах. В мире Моён врачи прикладывали усилия, чтобы спасти жизнь пациентов; в мире Сичжина солдат был вынужден убивать, если того требовал долг защитника родины. В сражении Сичжин в любой момент мог оказаться перед страшным выбором: уничтожить противника или умереть самому. Но кто-то должен был выполнять эту работу, и Сичжин был одним из тех, кто ее выполнял. Раз девушка не могла принять существующего положения дел, им оставалось только расстаться. Моён приняла мудрое решение, и Сичжин понимал и уважал девушку за ее выбор. Только вот его сердце то и дело спорило с рассудком.

Пока Сичжин был погружен в мысли, вертолет, доставивший груз, растворился в лазурном небе.

5

Моён стояла на площадке, раскаленной палящим солнцем. Девушку окружали другие волонтеры, но Сичжин сразу же отыскал ее глазами. Ярко-синий шарф, которым она повязалась как платком, не спасал от жгучих лучей. Как и раньше, девушка была очень красива.

Пока Сичжин летел на транспортном самолете в международный аэропорт Урука, чтобы забрать прибывших медиков, его сердце было неспокойно, волнуясь вслед за морем, которое Сичжин наблюдал сквозь иллюминатор. Он не мог с точностью сказать, почему так сильно бьется сердце – от предвкушения встречи или от предчувствия неловкости.

Он вышел из приземлившегося самолета и медленным шагом направился к площадке, где ожидала группа. Становились все лучше видны черты ее лица, сначала едва различимые издалека. Сичжин не мог не заметить ее озадаченного взгляда и поджатых губ. Он растерялся. Ему требовалось время, чтобы привыкнуть к ее присутствию. Сделав вид, что они незнакомы, Сичжин прошел мимо.

– Рад приветствовать. Меня зовут капитан Ю Сичжин. Я командую отрядом «Моуру», который будет вас охранять во время пребывания в Уруке, – отчеканил Сичжин.

Медики, утомленные длинным перелетом и ожиданием под нещадным солнцем, непроизвольно выпрямились при виде подтянутого военного.

– Отсюда до места назначения вас доставит транспортный самолет С-130, который вы видите на взлетной полосе. С собой вы сможете взять только те личные вещи, которые поместятся в эти вещмешки, – объяснял Тэён, пока сержанты Им и Чхве раздавали прибывшим рюкзаки небольшого размера, которые медики принимали с недовольными комментариями. – Остальные вещи будут перевезены наземным транспортом, вы получите их завтра к вечеру. Наш самолет отправляется через десять минут, в 13:25, – закончил Тэён, игнорируя протестующий гул группы.

Все это время Сичжин физически ощущал присутствие Моён, стоявшей у него за спиной. Он видел ее, даже не оборачиваясь, слышал ее, хотя она не произнесла ни слова. Девушка была удивлена, смущена и обращалась к нему с беззвучными вопросами: «Что вы здесь делаете? Как мы могли встретиться в таком месте?»

Когда они добрались до пункта расположения отряда, Сичжин поручил Тэёну ввести медперсонал в курс дела и удалился. Ему было нечем заняться, и он отправился в помещение оперативного центра. Сичжин проглядывал скопившиеся на столе бумаги и наводил порядок в ящиках стола, но мысли его блуждали в другом месте.

– Я ознакомлю вас с правилами поведения и техникой безопасности, которые потребуется соблюдать на протяжении вашего пятнадцатидневного пребывания. Окружающая нас территория до сих пор не полностью расчищена от мин, установленных во время войны. Вход и выход с огражденной территории осуществляется только через главные ворота. Пить можно только бутилированную воду. Прием душа ограничен одним разом в день… – доносился через открытое окно звучный голос Тэёна, перечислявшего правила для новоприбывших.

Сичжин немного придвинулся и выглянул в окно. Судя по всему, Тэёна никто не слушал. Одни делали снимки телефонами, другие переговаривались между собой, третьи просто пытались подремать. Моён прижала ладонь ко лбу, возможно, закрываясь от солнца. Сичжин сразу же вспомнил день, когда они обедали дома у девушки. Тогда Моён, положив одну руку на лоб, а второй прикрывая нижнюю часть лица, сообщила:

– Вы не представляете, как сексуально я выгляжу во время операции! Увидеть можно только часть лица, но красиво до умопомрачения!

После этого заявления девушка рассмеялась. Сичжин в тот момент подумал, что она совершенно очаровательна.

– На территории госпиталя вашей первоочередной обязанностью является со всей серьезностью отнестись к вопросам собственной безопасности и здоровья. Обещаем полное содействие в решении проблем во время вашего пребывания. Инструктаж закончен.

Как только Тэён замолчал, отсалютовав по завершении речи, до сих пор скучавшие слушатели дружно зааплодировали. Сичжин с печальной усмешкой смотрел, как Моён присоединилась к общему рукоплесканию.

6

Случайно капитану открылась причина, по которой Моён оказалась в Уруке: проходя по нефу здания бывшей церкви, он невольно подслушал разговор медсестер. Выяснилось, что Урук был для Моён наказанием.

Как было известно Сичжину, последние восемь месяцев дела у девушки шли прекрасно. Она действительно пользовалась популярностью у зрителей, а в больнице ее перевели в отделение для VIP-клиентов, где Моён наконец получила приставку «профессор» к фамилии. Благодаря телевидению девушка внезапно оказалась на особом положении, и многие завидовали ее взлету. Особенно злобствовала дочь основного акционера больницы, при встрече не упускавшая возможности сказать какую-нибудь гадость. Из разговора медсестер Сичжин узнал, что ее зовут доктор Ким.

– Наслаждаешься успехом? На твоем месте я бы постеснялась называться врачом.

– Ты и так не врач. Всего лишь дочь своего отца, – ответила ей Моён, не думая отступать.

– Да что ты! Врачом становятся в операционной, а не в гримерке для телезвезд.

– Тут мы с тобой в равном положении, нас обеих не бывает в операционной. Только меня там нет, потому что я занята, а тебя – потому что ты ничего не умеешь.

– На телевидении ты всего лишь меня подменяешь!

– Не говори ерунды. Они и думать о тебе забыли после первого же моего появления.

– Считаешь, тебе теперь все можно? Королева мира?!

– Мне весь мир не нужен. Было бы достаточно места, которое ты у меня украла. Так что давай, трудись, раз ты его так хотела.

Моён была абсолютной победительницей в тот день, и доктора Ким чуть не разорвало от злости, как с удовольствием вспоминали медсестры, которых слушал Сичжин.

В конце концов на Моён, о которой все только и говорили, обратил внимание председатель правления больницы. Разведенный сорокатрехлетний мужчина, привлекательный и богатый, он был желанной целью для многих сотрудниц.

Председатель правления пригласил Моён сходить на свидание. У девушки не было причин отказать. (На этой части разговора Сичжин почувствовал тяжесть где-то внизу желудка.) Однако местом свидания оказался номер люкс с великолепным ночным видом в одном из сеульских отелей. Моён, конечно, сразу могла догадаться, чего от нее ждут, и не соглашаться на встречу, но девушка была слишком наивна. Увидев, во что вляпалась, Моён надавала начальнику по нахальной роже и удалилась.

Униженный председатель правления на следующий день собрал весь медперсонал в конференц-зале и сообщил, не моргнув глазом:

– Как вам известно, новый проект холдинга «Хэсон» требует отправки медперсонала в Урук. Я думал о том, чтобы объявить набор добровольцев, но в итоге решил, что поехать должны лучшие из лучших. Поэтому назначаю главой группы нашу самую яркую звезду, профессора Кан Моён.

Услышав это, девушка застыла, как ледяное изваяние. После минутной тишины в зале грохнули аплодисменты, и, приняв поздравления, Моён отправилась в Урук.

У Сичжина, случайно подслушавшего разговор, все кипело внутри.

7

Сичжин сидел в оперативном центре отряда и писал рапорт для подполковника Пака. На душе было неспокойно, и капитан никак не мог сосредоточиться. Стены комнаты ограждали его от мира, но сердце тянулось к девушке. Сколько он ни ломал голову, ему так и не удавалось придумать, как лучше начать разговор с Моён.

По рации сообщили, что скоро начнется праздничный ужин, который отряд устраивал в честь прибытия медицинской команды. Сичжин поднялся с места, чувствуя себя так, словно отправляется в бой безоружным. Выйдя на улицу, капитан увидел неподалеку от здания девушку. Сердце его чуть не остановилось. Моён прыгала на одной ноге, держа в руке ботинок – похоже, в обувь попали камешки. Стараясь выглядеть как можно спокойнее, капитан прошел за ее спиной и завернул в казармы.

– Не увидел меня или притворился, что не видит? – услышал он, как Моён спрашивает саму себя.

Сичжину стало стыдно за то, что он ведет себя не по-мужски, не отваживаясь даже поздороваться. Убегал он, однако, зря: висящее в казарме зеркало отразило стоявшую на улице девушку. Она смотрела на двери, за которыми исчез Сичжин, и не двигалась с места. Простояв так несколько секунд, Моён развернулась и пошла дальше, но не туда, где должно было начаться празднество. Судя по всему, девушка хотела немного прогуляться. Ей не стоило бродить одной так близко к границе их территории, это могло быть опасно. Преодолев минутную нерешительность, Сичжин поспешил вслед за ней.

Он увидел, как Моён перелезает через железное ограждение. Не останавливаясь, девушка направилась к находившимся неподалеку местным ребятишкам и дала им плитку шоколада. Остальные дети, до этого копавшиеся в корнях деревьев и пытавшиеся отыскать что-нибудь на земле, увидев шоколад, бросились с протянутыми руками к Моён.

– Вам не следовало угощать их, если нет возможности накормить всех, – произнес Сичжин, перепрыгнув через ограду и приближаясь к девушке.

На ее лице ясно читались растерянность и смущение.

– И перелезать через ограждение.

– Но вы сделали то же самое.

– Не вижу в вас ни капли раскаяния.

Моён слегка прикусила нижнюю губу, пытаясь скрыть неловкость.

– Бегите к тренировочной площадке. Там сейчас накрыт праздничный стол. Помните сержанта Чхве? – обратился к ребятам Сичжин, перейдя на незнакомый Моён язык, на котором говорил достаточно бегло.

– Да! – радостно закричали дети и помчались в указанном направлении.

– Что вы им сказали? – спросила Моён.

– Что буду стрелять, если они сейчас же не уберутся отсюда.

– А если не врать?

– Я называю такие вещи шуткой, а не враньем.

Сичжин посмотрел девушке прямо в глаза. Щеки Моён порозовели.

– Я пойду.

Моён повернулась, чтобы идти, но почти сразу застыла в удивлении. Она наступила на что-то странное.

– Не двигайтесь! – поспешно вскричал Сичжин.

Моён изменилась в лице.

– Вы наступили на мину.

Сичжин медленно приближался, жестом прося ее оставаться спокойной.

– Что вы сказали? На мину?

– Да. Правой ногой. Не двигайтесь.

– В самом деле? Я стою на мине? Но… что теперь будет? Я умру? – перепуганно спрашивала Моён.

– За пятнадцать лет, что я служу в армии, включая годы учебы, ни разу не видел человека, который бы выжил, наступив на мину.

– Как вы можете так говорить? Военный не должен так говорить! Сделайте что-нибудь! Вы же служите в специальных войсках! Я видела в сериале про агента Макгайвера, что мину можно обезвредить складным ножом!

– За двадцать пять лет полевых операций, включая годы, проведенные в отрядах бойскаутов, я видел лишь одного человека, который умел обезвреживать мины складным ножом, – сообщил Сичжин девушке, присев на корточки и разглядывая землю у нее под ногами.

– Я же говорю, это возможно! Кто это был?

– Герой сериала, который вы смотрели.

– Прекратите немедленно!

– Вы собираетесь и дальше кричать на единственного человека, который может вас спасти?

– Вы же сказали, что не можете! Что мне делать? Я действительно умру?

– Не умрете.

– Значит, выход есть?

– Убирайте ногу. Я встану на мину вместо вас.

Поставив правую ногу рядом с ногой Моён, Сичжин придвинулся почти вплотную к девушке. Он мог слышать быстрый стук ее сердца и учащенное дыхание.

– Что значит – вместо меня? Так она не взорвется? – чуть не плача спросила Моён.

– Взорвется. Только погибну я, а не вы.

– И вы считаете это решением? Как вам это могло прийти в голову?! Зачем вам умирать вместо меня? Идите найдите кого-нибудь, кто разбирается и сможет помочь! Я уверена, должен быть способ! Не сдавайтесь так просто!

Моён толкала Сичжина в грудь, пытаясь сдвинуть его с места, но неожиданно потеряла равновесие и, вскрикнув, качнулась назад. Сичжин подхватил девушку и прижал к себе. Вместе они упали. Крепко зажмурив глаза, Моён уткнулась в грудь мужчины. Она ждала взрыва. Спустя некоторое время, когда девушка стала осознавать всю неловкость ситуации, она подняла голову.

– Что происходит? Почему не взрывается?

– Как вы поживали все это время?

– Что? Вы меня разыграли? Это был розыгрыш? Грязный розыгрыш? – Моён всхлипывала, как ребенок, впервые столкнувшийся с несправедливостью мира.

– Вы в порядке? Я просто… – неуверенно начал Сичжин.

– Не надо. Не говорите ничего больше! И не ходите за мной! – криком прервала его Моён.

Поднявшись, девушка поспешила вернуться на территорию отряда. Сичжин догнал ее и встал на пути. Слез больше не было, но ее глаза покраснели.

Не сводя с нее взгляда, Сичжин попытался извиниться:

– Простите меня.

Моён прошла мимо, не удостоив его ответом.

– Мне правда очень жаль. Мое чувство юмора явно пострадало из-за того, что я все время нахожусь только в мужской компании, – продолжил извиняться Сичжин, снова преградив ей путь.

– Ну хорошо, хорошо, – вздохнув, смилостивилась наконец Моён.

В этот момент зазвучал гимн Республики Корея. Моён оглядывалась, не понимая, что происходит. Вытянувшись по стойке смирно, Сичжин отдал честь. Его взгляд был направлен вверх за спину Моён. Девушка впервые видела его таким. Сичжин положил руку ей на плечо и мягко развернул, чтобы она смогла увидеть корейский флаг, развевающийся на крыше. Двое солдат в парадных белых перчатках начали церемонию спуска флага. Сичжин слегка наклонился к девушке, которая наблюдала за церемонией, прижимая руку к груди. Для капитана это был идеальный момент, чтобы высказать то, что было у него на душе.

Он прошептал ей на ухо:

– Я рад, что мы снова встретились.

Лицо девушки ласкали лучи предзакатного солнца.