Текст книги "Ева"

День четвертый

Цифры на камнях изменены. Нужно прыгать, ориентируясь на них. Это почти невозможно. Ева, подбоченившись, бродит вокруг камней.

– Вы хоть представляете себе, как прыгать по нарисованным цифрам?

– Так и прыгать, – говорит Подполковник, лежа под деревом.

Ева становится на один камень и смотрит на следующий. Между ними три метра. Следующий камень расположен высоко и косо. Прыжок. Она упала и повредила бедро.

Подполковник осматривает ушиб: ничего страшного, нужно завершить задание. Когда Ева допрыгивает до последнего камня, ее ноги сплошь в ушибах и синяках.

После утренней пробежки девушка устала, она задыхается. Выяснилось, что учитель изменил маршрут. Нужно было пробежать через каменистую чащобу колючего кустарника без намека на зелень, к тому же за время, назначенное учителем. Она спешила, чтобы успеть. Руки расцарапаны, лицо тоже.

– Ты не концентрируешься, поэтому наносишь себе увечья, – утверждает Подполковник, – твои мысли тебе мешают. Они просто захламляют твою голову. У тебя нет своего «я». Если тебе кажется, что это не так, ты очень ошибаешься. Ты то, что тебе дали. У тебя нет способности к анализу. Что ты сделала со своими ногами? Куда ты смотрела при беге? Я просто поражаюсь, как ты выжила. Если ты решила брать заказы, помогать людям, нужно уметь нести ответственность за это. Представь, что ты собираешь себя заново, как пазл. Начни с нуля. Собери для себя новый образ. Наполни свою пустую голову новыми вещами. Подвергни сомнению все, что знаешь. Твои стереотипы утомительны. Ты хочешь заплакать? Начни сначала. Бегом. Перепрыгивай через камни. Думай. Это ужасно, Ева. Ты плохо играешь, Ева, ты не умеешь драться, ты не концентрируешься, Ева, ты ужасно слаба. Ты какой-то суррогат воина. У тебя критические дни? Меня это не интересует. Болеутоляющего нет, можешь биться головой о стенку. И ты плохо вычистила туалет. Да, это тоже входит в твою переподготовку. Завтра осмотрю раны на твоих ногах, если их будет больше, чем сегодня, ты пойдешь домой. Клянусь твоими косами, ты долго не протянешь.

Вечером во время десятиминутной прогулки Ева связывается по рации с Бабушкой.

– Алло, Бабуль, ты меня слышишь? Прием!

– Ева, слышу, прием.

Связь плохая, постоянный шум, слова прерываются. Ева старается говорить тихо. Ей кажется, что Подполковник везде, что он следит за ней.

– Бабуль, Подполковник – монстр. Я говорю – монстр. Алло. Куда ты меня отправила?

– Ева, ты должна быть сильнее. Все будет хорошо.

– Бабуль, такими темпами хорошо быть не может. А можно я хотя бы на день вернусь домой, почувствую себя человеком?

– Ева, я не слышу, потом поговорим. Конец связи.

Шум.

Ева выключает рацию, садится на камни, смотрит на небо и шепчет:

– Конец связи…

День девятый

Ева в бандане – так велел учитель. Так безопаснее. Не стоит лишаться единственной косы. Волосы немного отросли, конечно, но вторая коса еще коротка, и ею пока можно поранить только собственную шею. Ева стала двигаться быстрее. Но этого все равно недостаточно, чтобы уклоняться от непредсказуемых и стремительных ударов Подполковника. Учитель блистательно ощущает собственное тело. Он спокоен и одновременно неописуемо быстр. Ева пытается найти в себе спокойствие, хочет быть стремительной, как учитель. С шахматами у нее до сих пор так же паршиво, как раньше. Она постоянно проигрывает, но хотя бы научилась внимательно следить за игрой.

– Можно спросить?

– Уже спросила.

– И что вы ответите?

– У этого вопроса нет ответа. Пытаешься острить?

– В любом случае спрошу. Кто еще был вашим учеником?

Подполковник отвечает, не отрывая взгляда от шахматной доски:

– Из Герберов – Анна.

– Дочь Гербера Четвертого? – Ева ошарашена.

– Да, это было давно, еще до войны.

– Она не сражалась на войне.

– Знаю. Отец приберегает ее для особых случаев.

– Получается, вы с ними общались.

– Только с Анной. Она довольно независимая, каким бы странным ни казалось это слово для Герберов.

– То есть они сражались с нами не в полную силу?

– Видя, как дико ты сражаешься, я могу только подтвердить, что ты проиграла тогда и проиграешь снова, если не изменишь отношение к искусству боя. Ты снова готовишься к войне?

– Да. Я обязана закончить начатое.

– Жажда войны – психическое расстройство.

– Но я…

– У тебя нет своего «я». – Подполковник совершенно спокоен. – Любая война лишает людей их «я».

– Мы должны восстановить справедливость.

– Хорошее желание.

Ева не понимает, это он серьезно или издевается.

Вообще трудно понять, когда Подполковник говорит серьезно, а когда шутит. Сомнения червями вгрызаются в Евины сердце и мозг. Она не спит всю ночь, пытается вспомнить все детали войны, анализирует последовательность всех шагов. И приходит к страшному для себя выводу. На победу не было шансов. Но почему, почему она тогда была так уверена и верит до сих пор?! Что ею движет? Мания убийства, месть, безумие или стремление к справедливости? Наверное, все сразу. Она пожертвовала Артуром. Из-за нее семилетний мальчик, скорее всего, погиб. Многие погибли.

Все, все те, кто стремится изменить погрязшие в грязи и лжи города, точно знают, чего хотят. Справедливости. Нет, это не безумие. Это исступленное желание изменить жизнь. Жизнь не должна быть такой, как сейчас. Обезумев, броситься в огонь, пытаясь его погасить, – вот что было главной причиной участия в войне. А теперь будет иначе. Ева лежа смотрит на потолок и спрашивает:

– Ты тоже думаешь, что война против Герберов – безумие?

Потолок сух. Ни капли. Ева поворачивается к окнам и смотрит на черные контуры гор. В ее усталых глазах отражаются звезды. Ева начинает мысленно считать и, не досчитав до десяти, засыпает.

День десятый

С каждым днем Ева бегает все быстрее. Ни одной царапины. Она сосредоточена и видит каждый кустик, каждую колючку. Слышит каждый звук, чувствует каждое движение. Подполковник учит ее чувствовать, познавать собственное тело. Ева носится по лесу, как ветер. Она двигается уверенно и раскованно.

У нее есть несколько лишних минут до возвращения. Добежав до реки, останавливается, переводит дыхание и достает рацию:

– Бабуль, прием. Бабуль!

– Ева, прием, все в порядке? Я еще сплю.

– Да, Бабуль, все прекрасно. Пожалуйста, передай рацию Марату, мне нужно поговорить с ним, прием.

Кажется, проходит целая вечность, прежде чем она слышит голос Марата. За это время Ева успевает сосчитать выброшенные рекой на берег камни, гнезда на поваленных деревьях и мысленно прочертить все варианты перехода через реку.

– Ева!

– Марат, послушай. Мне нужно, чтобы ты отошел в сторонку, есть разговор, прием.

– Я стою далеко от дома, Бабушка не со мной, прием.

– Ты должен встретиться с Анной, убедить ее не участвовать в войне. Прием.

Слышны только радиопомехи.

– Марат, алло, прием.

– Анна? Я правильно понимаю, о ком речь? Прием.

– Да, да. Именно с ней. Прием.

– Она всегда окружена телохранителями, практически не бывает в одиночестве, прием.

– Марат, ты же найдешь способ незаметно приблизиться к ней, у тебя это хорошо получается, ну пожалуйста. Прием.

– Ладно, не проблема – сделаю. А если я влюблюсь в нее? Прием.

– Лучше, если она в тебя влюбится. Конец связи.

Ева бежит обратно к дому. Подъем трудный, часть пути проходит через реку. Учитель каждый день усложняет и меняет задания. Девушка перебегает по склизким камням, сохраняя равновесие. Местами вода доходит ей до подбородка, и она ныряет, открывает глаза и плывет, глядя на мелких прозрачных рыбешек. В такие моменты она забывает обо всем. Звуки исчезают, тело оказывается в невесомости, прошлое и настоящее отступают. Холодная вода раскидывает ее волосы, и они изогнутым куполом защищают ее от внешнего мира.

– Только под водой ты можешь оставаться сама с собой, – сказал Подполковник, – ты возродишься, если захочешь.

Ева застывает в воде. Водные голоса ее печалят, разбивают сердце на мелкие осколки. Кажется, она проживала ту же самую жизнь много-много раз, и ничего не изменилось.

– Посмотри в глаза своему страху, – учил Подполковник. – Не оставляй его одного. Он должен быть понят.

Девушка видит, как краснеет вода, как бордовые водоросли беспокойно колышут свои неровные язычки, как вода бурлит и вышвыривает ее наружу.

Это и есть новое рождение? Вряд ли. Семь минут под водой. Ева улыбается, думает, что ей не хватает мудрости и ума для перерождения и, перепрыгивая с камня на камень, уклоняясь от ударов колючих веток, мчится домой.

Преодолев последний ряд деревьев и кустов, она добирается до поляны, откуда видны пронумерованные камни. Напротив Подполковника за пластиковым столом перед домом кто-то сидит. Большой красный зонт защищает их от солнца. Интересно, откуда здесь взялись белые стулья и стол из кафе? Наверное, Подполковник хранит их как музейные экспонаты.

Ева не видит, кто сидит перед учителем. Он в черном плаще. Рука закинута на спинку стула.

Девушка вытирает подолом мокрой рубашки потную шею, лоб и пытается незаметно приблизиться. Подполковник улыбается, он спокоен. Значит, все в порядке. Ева прячется за ствол дерева и пытается услышать, о чем они говорят. Разговор прерывается. Незнакомец наклоняет голову. Ева еле успевает разглядеть его падающие на глаза волосы, поднятый воротник плаща, закрывающий часть лица. Ее окатывает холодная волна: незнакомец знает, где она стоит.

– Ева, – зовет Подполковник, – иди к нам, ты добралась на пять минут раньше, это хороший результат.

«На десять минут», – мысленно поправляет его Ева и медленно шагает к ним, не отрывая взгляда от незнакомца. Тот встает и протягивает руку. Теперь она может разглядеть его получше. Ее сердце колотится, шея начинает гореть. Высокий незнакомец с угольно-черными волосами словно и не человек вовсе: в нем есть что-то неземное. Девушка берет его за руку. Неописуемо холодная. От волнения она начинает задыхаться, спазм сжимает горло, она не может произнести ни слова.

– Я Человек-зонт, – представляется незнакомец и улыбается.

Она столбенеет.

– Ева, ну что ты стоишь? Пойди принеси из кухни лимонад, посиди с нами.

По стаканам разложен лед, она берет несколько кубиков и разминает их в ладонях. Человек-зонт? Это не шутка?

Ева протирает шею льдом. Вытатуированный зонт еще прожигает кожу.

Почему он здесь? Откуда знает Подполковника? Ну хорошо, нужно собраться с мыслями, нужно понять, что к чему. Ева вытирает полотенцем лицо, берет лимонад, стаканы со льдом и выходит из дома.

Сидящие за столом мужчины смотрят на нее, а она не знает, что сказать. Слишком много вопросов.

– Ева, – обращается к ней учитель, – сегодня можешь посмотреть на мой поединок с Челом.

Чел? Ну и сокращение.

– С удовольствием, а откуда вы знаете друг друга?

– Мы друзья, – отвечает Человек-зонт, и Ева снова ощущает волну холода на своей коже.

– Ты слышала о побоище на Северном проспекте? – спрашивает Подполковник.

– Нет. – Ева поправляет косы.

– Ладно, неважно, – говорит учитель, вставая со стула. – Я скоро вернусь.

Девушка смотрит на удаляющегося Подполковника и не может заставить себя повернуться к гостю. Кажется, стоит ей взглянуть, как она снова потеряет чувство реальности.

– Ева! – зовет ее Человек-зонт. Даже его голос влияет на ее самочувствие. – Я должен спросить у тебя кое-что.

– А я у тебя.

Она с трудом поворачивается к Человеку-зонту.

Его глаза блестят, как глаза Марата. Уголки рта опущены. Лицо спокойное, но жесткое. Волосы и воротник закрывают большую часть бледного лица.

– Спрашивай… – Он медленно моргает.

– Как твое настоящее имя?

Человек-зонт смотрит прямо Еве в глаза, и девушка понимает, что он видит всю ее суть, поглощает ее всей своей мощью, делая беззащитной.

– Я Человек-зонт. Чел. Думаю, обо мне мало кто слышал.

– О тебе все знают, все тебя боятся.

Человек-зонт, отставив стакан в сторону, облокачивается о стол.

– Ты тоже боишься?

– Нет.

Но голос Евы дрожит.

– Зря.

– Зачем эта татуировка? – касается она своей шеи.

– Чтобы я легко мог тебя найти. Иногда ты говоришь со мной. Зонты показывают твое местоположение. Стоит тебе позвать меня – я приду. То есть я не приду в буквальном смысле слова, но услышу тебя.

Ева снова отводит взгляд.

– Вчера ты мне не ответил.

– Именно поэтому я и пришел, решил прямо сказать, что я думаю. Да и по другу соскучился. Ева, ты сильная. Сильнее, чем представляешь. Но для войны этого недостаточно.

– Ты примешь участие в войне?

Она нетерпеливо смотрит на него.

– Я мясорубка, Ева. Убийца. Во мне нет стремления к справедливости. Я не знаю, зачем мне драться. Люди, чью сторону ты выбрала, для меня так же омерзительны, как Герберы. А ты исключение. Поэтому мы и общаемся. К тому же ты плохо меня знаешь. Не делай предложений, о которых потом можешь пожалеть.

– Ты слишком высокого мнения о себе, – говорит Ева, вставая со стула, – как и все мастера. Вы на все смотрите со стороны и, наверное, радуетесь, что ваши руки чисты. Я поняла тебя, Чел. Не будем больше об этом. Мы с тобой думаем по-разному, а теперь извини, мне нужно идти.

– Подожди. – Человек-зонт берет ее за руку. – Ты ищешь Артура. В этом цель твоей войны? Найти его и спасти?

– Может быть. – Она вырывает руку. – Возможно, вся война только для того, чтобы спасти маленького ребенка.

– Ты хочешь спасти саму себя, тебе было столько же, сколько Артуру, когда ты начала жить одна и почувствовала себя беззащитной. Ты хочешь спасти себя, Ева, но ты должна понимать, что это не изменит ни твою, ни чью-то еще жизнь.

– Еще как изменит, Человек-зонт, еще как! – возражает она и идет к дому.

Полдень

Ева неподвижно стоит под душем. Капли воды бьют по закрытым глазам. Длинные черные ресницы слиплись. Ни одной мятежной мысли. Ощущение пустоты и легкости. Она поняла, что никогда не усомнится в своем решении. Ева знает, что так решено, так предопределено, это то, что она обойти не в силах. Что-то вроде судьбы. Татуировки. Имени. Что-то, что вросло в нее. В ее кровь. Она существует именно для этого. И ничего не может сделать, чтобы это изменить. Ее имя – война. Она и есть война. Во имя справедливости она готова на все. Спасти одну жизнь, спасти жизни тысяч людей – неважно, справедливость должна быть восстановлена. Жить так, как сейчас, не получится, жить так, как сейчас, – нельзя.

В комнате для тренировок Подполковник и Человек-зонт стоят друг против друга. Два мастера. Ева садится на стул у входа.

Заходящее солнце озаряет помещение всеми оттенками розового и красного. Человек-зонт босиком, в легких атласных брюках. Ева чувствует его немыслимую силу, не подпитываемую жизнью. Холодную, смертоносную силу.

Подполковник берет оружие. Серп и молот. Человек-зонт безоружен. Поединок начинается.

Подполковник, словно взбегая по ступеням, добирается до Человека-зонта и со всей силы бьет своего друга молотом по лицу. Перед лицом раскрывается прозрачный серебристый зонт, и от удара по нему разлетаются искры. Учитель отскакивает назад, швырнув серп.

Из руки Чела выскальзывает зонт и поглощает серп. Потом он раскрывается и отбрасывает оружие в сторону учителя. Тот подпрыгивает и становится на серп.

Ева поглощена боем. Она ликует от изумления и восторга. Все кажется нереальным, словно она смотрит кино. Чел швыряет несколько зонтов в учителя. Они стремительно проносятся к нему, но серп их буквально скашивает.

Два мастера вступают в воздушный бой, стоя на зонтах. Подполковник невероятно быстро рассекает воздух серпом, и Ева видит, как воздух расцвечивается невиданными красками. Человек-зонт одновременно и обороняется, и атакует двумя зонтами, которые будто выросли из его рук. За всеми ударами уследить трудно: неописуемая скорость.

– Что ты делаешь?! – сердито кричит Подполковник. – Сражайся в полную силу!

Человек-зонт направляет обе ладони на Подполковника, и через комнату прокатывается белая ледяная волна. Учителя отбрасывает назад, он ударяется о стену и падает. Ева уворачивается, от волны ее волосы взмывают в воздух. Силовые волны? Такого Ева не видела. Она могла только создать защитный слой из слез, и то на несколько минут.

– Вот это другое дело, – улыбается Подполковник. Потом быстро встает и, приняв боевую стойку, изо всех сил бросает серп и молот. Они летят, образуя широкие кругообразные волны, и Подполковник, перепрыгивая через эти круги, молниеносно оказывается вблизи Человека-зонта, хватает его руки и ломает их одним движением. А молот и серп при этом оказываются прямиком у шеи друга.

– Сто-о-оп! – кричит Подполковник. Оружие падает на пол. – Все равно ты сражаешься не в полную силу, Чел. Ты меня бережешь. Я разочарован.

Человек-зонт выправляет свои руки, сломанные кости срастаются.

Ева совершенно ошарашена. Что это было? Как? Сколько у него сил?

Подполковник валит Человека-зонта на пол, и они начинают мутузить друг друга, как дети. Человек-зонт говорит, что никогда не сможет победить Подполковника. Разве что тот будет очень пьян.

– А со мной драться станешь? – спрашивает Ева, глядя на Человека-зонта.

Мужчины внимательно смотрят на Еву. Подполковник хочет что-то сказать, но Человек-зонт его перебивает:

– Когда-нибудь обязательно. А пока завтра посмотрю, как ты сражаешься с Подполковником.

– Завтра мы будем сражаться с оружием, Ева, – говорит учитель. – Ты будешь драться своими косами. А то, что ты только что видела, – не бой. Я даже не знаю, что это было.

Они выходят из зала, оставив Еву в одиночестве.

Ее сердце сильно бьется. «Они не воспринимают меня всерьез. Не представляют моей силы. Я должна с ним сразиться. Я должна узнать его технику. Причиняемая им боль имеет не только физические параметры, в ней есть что-то сверхъестественное».

Ева не понимает собственных чувств. Желание понять, кто такой Чел, стало для нее навязчивой идеей. Это словно чтение книги – усваиваешь ее и идешь вперед. «Сегодня мы сразимся с Человеком-зонтом», – решает она и улыбается от удовольствия.

Марат в городе

Марат едет к Дэву, его дом находится в квартале Сатани майла, или У-черта-на-куличках, где заправляли шшатинки. Он просит Дэва найти Анну, и это не занимает много времени. Через пять минут шшатинки сообщают Дэву, что Анна в своем любимом кафе.

– Спасибо, брат! – Марат впечатлен. – За мной должок.

Кафе на улице Сарьяна оцеплено телохранителями. Марат незаметно оказывается у одного из столиков. Остается терпеливо ждать.

Длинные черные волосы, миндалевидные глаза, тонкие черты лица. Короткая белая юбка и высокие гольфы в черную и розовую полоску. Под джинсовой курткой виднеется полуобнаженная грудь. «На первый взгляд, обычная симпатичная девушка, – думает Марат. – В ней нет ничего страшного».

Анна сидит у окна в одиночестве, никого не удостаивая своим высокомерным взглядом. Марат открывает в телефоне приложение «Подключение», доступное только городским богачам: оно позволяет связываться с находящимися поблизости социально обеспеченными людьми и посылать им сообщения. Марат взломал программу и загрузил в свой мобильник. Телефон Анны подключен к программе, доступ открыт. Марат пишет: «Есть разговор».

Она смотрит на Марата и отворачивается к окну. Игнорирует? Марат понимает, что рискует. Он уже насчитал трех телохранителей в кафе, еще четверо стоят снаружи. Он и в одиночку смог бы справиться со всеми, но вот к Анне даже подойти не сумеет. Она встает и направляется к туалету. «Наконец-то». Марат идет за ней, обходя телохранителей и экзотические растения.

Анна стоит у зеркала и открывает кран. Она поднимает взгляд на Марата и, глядя в зеркало, произносит:

– Ты можешь оставаться незаметным. Интересная сила. Кто ты и что тебе нужно?

– Я Марат из Парикмахеров. Пришел попросить, чтобы ты не участвовала в следующей войне.

– В следующей войне? И я должна тебя послушать? Человека со стороны проигравших? Ты должен быть благодарен, что тебя не прикончили. И вообще, в чем моя выгода, Парикмахер?

– В случае победы тебя никто не тронет, будешь жить себе спокойно, без проблем.

– А ты забавный. После победы? – Анна смеется. – Ты просишь о невозможном. Твоя дерзость мне нравится, а ты сам – нет.

Она говорит ровно, спокойно, но холод в ее голосе беспокоит Марата.

– Восхищаюсь твоей силой, Анна. Я много о тебе слышал, всегда хотел познакомиться, узнать тебя поближе.

Марат надеется, что это звучит не очень фальшиво.

– Ну ладно, приходи сегодня на мою вечеринку, немного поговорим о твоем предложении. Возможно, я присоединюсь к твоему отряду. – Анна хохочет, держась за живот. Ее смех ужасен.

Затем она подходит к Марату и пропечатывает на его руке знак Герберов.

– С этим ты спокойно войдешь, адрес тебе пришлют.

Девушка собирается выйти, но у самой двери оборачивается:

– Можешь привести с собой кого-нибудь. Например, Еву. – И снова хохот. – Она хоть жива? Ой, извини, я и забыла, что ваша революционная лидерша отдала концы!

Смех Анны ужаснее ее голоса. И ее стандартная красота – лишь маска, в действительности вблизи она совсем другой человек – со странными, непропорциональными чертами. Рот крупнее обычного, цвет ресниц меняется, клыки очень острые и розовые. Красота Анны внушает страх.

Марат возвращается в Сатани майла. Дэв сидит в своем полутемном кабинете.

– Чем ты занят, Дэв? – спрашивает Марат и растягивается на диване.

Дэв, куря кальян и втягивая дым, цедит:

– Не видишь? Пазл собираю. Нашел жрицу?

– Это же квадрат Малевича, как его можно собрать, если все элементы черные?

– Каждый из них неповторим.

– Жрицу я нашел. А у тебя есть планы? Мы сегодня приглашены на вечеринку.

Дэв смотрит на метку на руке Марата.

– У меня нет планов, Марат. Сегодня я приглашен на вечеринку.

Марат улыбается.

– Теперь ты из Герберов или как? – Дэв наливает Марату выпить. – Ты знаешь, я не любитель вечеринок, но пойду с тобой за компанию. Только имей в виду, твой должок увеличивается. И мне это нравится.

– Сделаю все, что попросишь. Ты помог найти Анну, а теперь и на пати пойдем вместе.

– Я еще подумаю, что мне от тебя нужно. А пока заказал шаурму, давай есть, я голодный.

Вечером Дэв и Марат садятся в фиолетовую «ниву» Дэва и едут по указанному адресу. На капоте машины закреплено маленькое изваяние балерины Дега. Парни на районе всегда косятся на машину Дэва, перешептываются. Их злит, что он, не скрываясь, тусит на квартале и в городе. Но страх сильнее злости: сила Дэва и численность шшатинок не дают им особо рыпаться.

– Глянь, хотят разорвать меня на части. Это всё тасовщики Герберов, ищут повода мне навредить.

– Да Шшати их заживо съест! – хмыкает Марат.

– Да, мама сильная, но я не впутываю ее в свои проблемы.

– Что их так бесит?

– То, что я принимаю свою мать такой, какая она есть. Она в свое время была знаменитой шлюхой, ты в курсе? Теперь вот рулит остальными шшатинками. Делает свое дело, платит налоги. А я боюсь ее спрашивать: почему? Просто принимаю как данность, и все.

Марат хочет спросить про отца Дэва, но вовремя спохватывается.

– На въезде в Сатани майла нужно повесить табличку: «Не играйте с огнем в аду» или «Не ходите в чужой ад со своим котлом», – шутит Марат и сам смеется.

– Марат, а как ты решил взяться за заказ для Герберов?

– Если бы я не пошел на сделку, никто из нас, Парикмахеров, не выжил бы. Я думал о Мэри и Мари.

Оба замолкают. Дэв включает музыку.

Вечеринка проходит в одном из герберовских особняков – в квартале Ваагни.

Дорога к нему наводнена дорогими машинами и телохранителями. У ворот «ниву» останавливают. Марат вытягивает руку из окна машины. Специальным датчиком охранники проверяют его метку. Кивком показывают, куда ехать.

У входа стоят гости, которых в городе и не увидишь: постоянно ездят на машинах, тусят по ночам. Марат и Дэв входят в особняк. Оба в черном, у Марата под рубашкой скрывается пояс со знаком ножниц. Волосы Дэва спадают до медовых глаз, контрастирующих со смуглой кожей и еще больше подчеркивающих его магический шарм. Кое-кто из гостей смотрит на них с недоумением.

Первый этаж разделен на две части. В одной выстроились столы с едой и напитками, в другой – диваны и кресла. Наверху расположен просторный игровой зал, откуда открывается доступ к веранде.

Марат и Дэв, стоя на веранде, смотрят вниз. Вокруг большого бассейна во дворе играют диджеи, некоторые гости уже в воде и потягивают свои разноцветные коктейли.

– Так вот ты где, революционер, – звучит холодный голос Анны.

Марат и Дэв оборачиваются. Анна приближается к ним в сопровождении двух других девушек.

– Марат? Я правильно помню? Кто твой друг? Он хорошенький. Дэв? Хм. Я слышала о тебе. – Анна зло улыбается. – Эти две красавицы – мои сестры, познакомьтесь.

Девушки очень похожи друг на друга – среднего роста, с розовыми волосами. Ани и Астхик.

– А теперь позвольте мне поприветствовать остальных гостей. Пейте, чувствуйте себя как дома. Мы еще увидимся.

Анна и ее сестры отходят, но она ощущает смутное беспокойство, что-то такое, чего раньше не чувствовала.

– И какие у нас планы? – спрашивает Дэв, поворачиваясь к золотым прутьям веранды. – Зачем мы здесь?

– Я должен убедить ее не участвовать в войне.

Дэв внимательно смотрит на Марата:

– Ты готовишься к войне? На моем столе валялись таблетки, надеюсь, ты их не съел? Что с тобой?

– Я не хочу войны. – Марат на мгновение замолкает. – Ева хочет.

Дэв ошарашен:

– Ева жива? Не верится как-то. Все уверены, что она умерла.

– Я тоже так думал, – кивает Марат. – Давай спустимся, выпьем чего-нибудь.