Текст книги "Встретимся в полночь"

– Да, конечно… – Миссис Смарч смущенно зарделась.

Видно, она решила, что у меня с ее сыном какие-то отношения, подумала Вик. Ей было жаль разочаровывать эту приятную женщину, но что поделаешь…

Миссис Смарч проводила Вик к комнате сына и постучала в дверь.

– Бобби, мальчик мой…

– Ну что тебе, ма? – послышался из-за двери раздраженный голос «мальчика».

– К тебе пришли… – не меняя тона, ответила миссис Смарч.

И как он может так разговаривать с матерью?! – возмутилась про себя Вик, а вслух сказала:

– Бобби, это Вик. Нам нужно поговорить кое о чем…

– Вик? – на этот раз голос Бобби прозвучал оживленно и радостно. – Одну секундочку, Вик… Одну-единственную…

Ишь, как заторопился! Наверное, думает, что заклятие Намии подействовало, и теперь Вик сходит по нему с ума! Как бы не так, Бобби! Ну погоди, я тебе устрою…

Бобби открыл дверь. На лице у него была дурацкая улыбка.

– Вик! Здорово выглядишь! – воскликнул он, не обращая никакого внимания на стоящую рядом мать. – Куда ты пропала? Я уже отчаялся тебя увидеть…

– Нам нужно поговорить, – сухо ответила Вик.

Улыбку с лица Бобби как ветром сдуло.

Похоже, он понял, зачем я пришла к нему в гости. Что ж, тем лучше, не придется долго объясняться…

– Ма, ну что ты стала, – шикнул он. – Нам потолковать надо…

– Поговорить, Бобби, – поправила его Вик.

– Ну поговорить… Заходи.

Вик зашла в его комнату. В отличие от матери, Бобби не был фантазером. Стены его комнаты были увешаны плакатами с моделями машин. На полках – маленькие машинки, которые он, судя по всему, собирал своими руками. И – ни одной книжки…

Вик вздохнула про себя. Неужели отец хоть на секунду мог подумать о том, что Вик выйдет замуж за этого парня? Она скорее умрет…

– Значит, ты просто поговорить пришла? – понуро спросил ее Бобби.

Однако в его глазах все еще светилась надежда на то, что холодная Вик сменит гнев на милость. Но Вик собиралась разбить вдребезги все иллюзии Бобби.

– Не просто поговорить, Бобби. А поговорить о том, что ты натворил, – холодно ответила она. – Так что давай сразу к делу. Во-первых, какого черта ты рассказал отцу о том, что видел меня около дома Габриэля Ланкета?

Бобби побледнел. Он не ожидал, что все раскроется так скоро. Но впереди его ожидал еще один удар.

– И второе, – неумолимо продолжала Вик. – Что такого сделала Намия Скрим по твоей просьбе?

Бобби опустил глаза.

– Ничего… гм… я… – невнятно пробормотал он, тем самым окончательно признав свою вину.

– Отвечай! – не унималась Вик. – Что сделала Намия? Зачем ты к ней ходил? Если не ответишь, о твоих проделках узнает весь Уиллхэйз. Подумай хорошенько, Бобби, как будут смеяться над парнем, который бегает к бабке-колдунье! Хорошо ли ты будешь выглядеть в глазах своих дружков?!

Бобби вспыхнул. Но крыть было нечем. Вик была права, во всем права. Она знала, как можно задеть Бобби, заставить его рассказать правду. И это ей удалось.

– Ну так что, Бобби, будешь говорить? – насмешливо повторила Вик.

– Ладно… – пробормотал Бобби, не поднимая глаз. – У нас с твоим отцом был договор. Он просил меня следить за тобой, за каждым твоим шагом… Обещал мне, что выдаст тебя за меня… Он очень боялся, что ты… спутаешься с этим… Ланкетом… А насчет Намии… Да, я ходил к ней. Просил ее, чтобы она сварила мне любовное зелье… Я со страху чуть рассудка не лишился, когда шел к ней… А она оказалась обычной сводницей. Раньше она промышляла этими делами… ты понимаешь… Ну вот, я к ней: «свари мне зелье»… А она мне: «давай-ка я лучше тебя ей сосватаю». Потолкую, говорит, с дочкой Миглса, глядишь, захочет с тобой встречаться. Ну я дал ей денег немного…

Вик не выдержала и расхохоталась. Так вот что бормотала ей вслед старуха! Вот о чем пыталась поговорить с Вик! Сосватать ее за Бобби! Смешно! А Вик-то напридумывала! Колдовство, заклинания! И как она могла поверить в такое!

Вик смеялась до тех пор, пока у нее не заболел живот. Бобби смотрел на нее, как на сумасшедшую. Но ей ни капельки не было стыдно. Это он – настоящий идиот, раз мог додуматься до такого! Сваха, зелье! Вот потеха! Она обязательно расскажет об этом Анне, Мине и Питеру, и они посмеются вместе…

– Ну пока, Бобби, – сквозь слезы пробормотала Вик. – Знаешь… меня еще никто так не смешил.

Анна Пимпл сидела на маленькой подушечке в позе лотоса и виновато смотрела на Вик. Мина Брэйди сидела на диване, закинув ногу на ногу, и трясла своей хорошенькой золотистой головкой всякий раз, когда Вик пересказывала волнующие моменты. Питер ходил из угла в угол. В его голове никак не укладывалось то, что его подруга, веселая, беспечная Вик, могла наделать столько дел…

Когда Вик закончила рассказ, троица облегченно вздохнула.

– Я надеюсь, это конец, – тряхнула головой Мина. – До сих пор не верится, что все это произошло с тобой…

– Кстати, – в своей обычной манере произнесла Анна, – я еще раз раскладывала карты…

– Ну и что они сказали тебе на этот раз? – скептически хмыкнула Вик и подмигнула Карри.

– Что твой возлюбленный… – Анна покраснела и покосилась на Карри. – Он – не тот, кем, ты думаешь, он является…

Вик расхохоталась и посмотрела на Карри. Тому было явно не по себе от того, что сказала Анна.

– Ну хватит уже, Анна, – укоризненно покосилась на нее Вик. – Один раз я имела неосторожность поверить твоему гаданию. Но во второй раз этот номер не пройдет…

– Но ты же сама говорила, что видела тень за окном, – напомнила ей Анна.

– Да, говорила, – нахмурилась Вик. – Но теперь мне кажется, что это просто игра воображения. Мало ли, что я могла себе напридумывать… А потом дорисовать портрет Карри… Такое же бывает… Вот Карри, например, потерял память. И теперь ведет себя совсем по-другому…

– Да, вы и вправду изменились, мистер Ланкет, – согласился с подругой Питер. – Стали совсем другим человеком.

– Называйте меня просто Карри. От «мистера Ланкета» я кажусь самому себе лет на пять старше, – улыбнулся Карри. – Может, я и изменился. Не знаю. Мне кажется, что я всегда был таким.

– Не был, – покачала головой Мина. – К тебе все относились с подозрением. Ну… если, конечно, не считать Виолетту Саймон. Она до сих пор сходит по тебе с ума.

– Что еще за Виолетта? – нахмурился Карри.

Он опасливо покосился на Вик. Как бы она снова не задумала ревновать… Его подозрения оправдались. Вик сделала такое лицо, будто ей на тарелку вместо пирога положили жареную муху.

– Та самая Виолетта Саймон, которая увивалась за тобой весь вечер, – раздраженно произнесла она. – Хоть ты этого и не помнишь, но она из платья вылезала, чтобы понравиться тебе.

– А я отвечал на ее… ухаживания?

– Если бы ты отвечал на ухаживания этой зазнайки, я бы здесь не сидела. Точнее, сидела бы. Но не с тобой.

– А с кем – с Бобби? – ехидно поинтересовался Карри.

– Опять ты о Бобби! – возмущенно воскликнула Вик. – Да забудь ты об этом болване!

– Эй, – вмешался Питер, чтобы предупредить начавшуюся ссору. – Вы еще не успели объявить о помолвке, а уже ведете себя, как ревнивые супруги.

– Кто бы говорил! – огрызнулась Вик. – Не ты ли зверем смотрел на Габриэля, когда тот болтал с Миной у меня дома!

Вик осеклась. Неожиданно она поняла, что окончательно поставила между Габриэлем и Карри бетонную стену. Это два разных человека. Так как она может сердиться на одного за проступки другого?

– Брось дуться, Вики, – примирительно заметил Карри. – Я же ничего такого не сделал. Твоя Виолетта, судя по вашим словам, сама висла на моей шее. Хотя, конечно, мне нужно было оттолкнуть ее и галантно объяснить, что я люблю другую…

Люблю… Это слово, невзначай сказанное Карри, тут же проникло в душу Вик и согрело ее ласковым теплом. Он ни разу не говорил ей, что любит ее. А теперь сказал… Правда, жаль, что не наедине и совсем не так, как хотелось бы Вик. Но все равно – это восхитительное ощущение… Ей впервые признались в любви, пусть и таким странным способом. Она улыбнулась не то Карри, не то собственным мыслям.

– Я уже не дуюсь. Думаю, нет смысла говорить об этом.

– Ну вот и отлично, – обрадовался Питер. – А то я уже испугался, что вы поругаетесь… Скажи-ка, Вик… – задумчиво произнес он. – Эмис жив и находится в коме… Ты думала о том, что будешь делать, если он выйдет из нее?

Вик кивнула. Она много думала об этом, но пока не пришла к какому-то конкретному решению. Карри настаивал на том, чтобы они поехали в Пингтон и выяснили, что по этому поводу думает полиция. А заодно и расспросили соседей, как велел адвокат. Но Вик изо всех сил сопротивлялась этой поездке. Ей было страшно возвращаться в то место, где она совершила убийство, хоть ее жертва и осталась жива…

– Может быть, вы, ее друзья поможете мне договориться с ней? – обратился к присутствующим Карри.

Вик догадалась, о чем он хочет поговорить с ними, и заранее поняла, что она проиграет. Конечно же, ее рассудительные друзья поддержат Карри.

– Мне хочется, – продолжил Карри, – поехать с ней в Пингтон. Там мы узнаем о состоянии Эмиса и опросим соседей. Вдруг, кто-нибудь из них знал, что Эмис бил свою жену? Потом мы вызовем моего адвоката и обсудим с ним все детали. Чтобы в любой момент быть готовыми к нападению. Конечно, есть еще один вариант… Я увезу ее во Флориду, и там она поживет до выяснения обстоятельств дела…

– Я ее увезу, – передразнила его Вик. – Ты хотя бы спросил моего мнения? Я опять оказываюсь в роли маленькой дочки, а ты – моего заботливого папаши.

– Вик… – вздохнул Карри. – Иногда я ненавижу твое упрямство. И иногда ты действительно ведешь себя, как маленькая девочка… Пойми, я не хочу тебя унизить или обидеть. Напротив, я изо всех сил пытаюсь помочь тебе. А ты…

– Хорошо, – сдалась Вик, не дожидаясь резюме друзей. Зачем? Она заранее знала, что они скажут… – Я поеду в Пингтон.

На радостях Карри заграбастал ее в объятия и крепко поцеловал в щеку. Вик покраснела. От его прикосновений у нее по коже побежали приятные мурашки, а внутри стало так щекотно, будто там было много-много маленьких птичьих перышек. Ну почему ему обязательно нужна причина, чтобы коснуться ее, приласкать? Почему он не делает этого просто так, как обычно поступают возлюбленные?

13

Карри зашел за Вик утром и обнаружил, что она все еще спит. Фрэд Миглс не смог разбудить дочь, как ни старался.

Наверное, ей снова снились кошмары, подумал Карри. Наверное, она опять дрожала от страха и одиночества в своей комнатке… Впрочем, и он спал плохо. Не мог заснуть, все время думал о том, как поговорить с Вик, как рассказать ей правду… Но ответа на свои вопросы по-прежнему не нашел. Маленький глупый страх подтачивал его изнутри.

Чего он боится? Почему не может довериться ей? Ведь если она его любит, то непременно поймет. Но любит ли? Вот в чем вопрос. А он никогда не говорил с ней об этом…

Так что тебе мешает? – еще и еще раз спрашивал себя Карри. Поговори, ведь это так просто… Но разве он может говорить с ней о любви, если она до сих пор не знает главного…

Услышав голос Карри, Вик все-таки проснулась. Она быстро собралась, позавтракала, и через полчаса они уже сидели в автобусе.

– Какая ты быстрая, – улыбнулся ей Карри. – А я-то думал, что все девушки собираются очень долго и часами крутятся перед зеркалом.

– А у тебя был большой опыт общения с девушками? – поинтересовалась Вик.

– Сказать по правде, не очень… У меня было три девушки. И все меня бросили.

– Не может быть! – искренне удивилась Вик. – Но почему? Ты же умный, добрый и красивый…

– Может быть, потому что добрый, – усмехнулся Карри. – Девушки ведь любят «плохих парней»?

– Неправда, – горячо возразила Вик. – Мне нравятся хорошие.

– Получается, ты исключение. Что ж, мне повезло…

– Ты о чем?

– Да так, ерунда, – прищурился Карри. – Всего-навсего о целой жизни, которую я проведу в обществе девушки, которой нравятся хорошие парни…

Целой жизни? И что ей думать о таком заявлении? Шутит он или говорит серьезно? Наверное, она никогда этого не поймет. Целая жизнь… Сейчас она кажется Вик такой долгой и прекрасной…

Но какой она покажется, если ей все-таки не удастся выйти сухой из воды? Какой тогда будет ее жизнь, проведенная в серых стенах тюрьмы? Перед Вик тут же возник образ пингтонской тюрьмы: мрачного здания, навевающего мысли о смерти… Вик плотно закрыла глаза и тряхнула головой, пытаясь отогнать видение. Нет. Ни за что. Только не это…

– Вик, девочка, что с тобой?

– Да так, ничего. Просто глупость…

Поездка в Пингтон была не напрасной. Вик и Карри удалось поговорить с соседями Аннабель. Двое – молодые супруги Эшбруд – даже согласились выступать на суде со свидетельскими показаниями. Если это, конечно, понадобится. Они неоднократно слышали крики миссис Гэдсток, мольбы о пощаде, звуки бьющейся посуды и громких рыданий. А на следующее утро Аннабель выходила в соседний магазин с плохо замаскированным «бланшем» под глазом.

– Мы обязательно выступим на суде, если это будет нужно, – уверил Вик мистер Эшбруд. – Мы так долго выносили эти скандалы… Жена очень жалела бедняжку и даже предлагала ей помощь. Но миссис Гэдсток всегда отказывалась. Наверное, боялась навлечь на себя еще больший мужнин гнев…

– А вы случайно не видели мистера Гэдстока в тот день, когда погибла моя сестра? – спросила Вик. – Может быть, вы слышали что-то… Шум, крики, скандал?

– Сложно сказать сейчас… – Мистер Эшбруд задумался. – Впрочем… Да. Они поссорились, а после этого громко хлопнула дверь. Я подумал, кто-то из них ушел из дома. Теперь понимаю, что ваша сестра…

– И больше ничего? – поинтересовался Карри.

– Боюсь, ничего. – Мистер Эшбруд развел руками. – Увы, я рассказал все, что знал. Кстати… – прищурился он. – Я помню кое-что еще о том дне, когда мистера Гэдстока увезли в больницу. – Вик похолодела. Неужели он видел ее?! – К нам в подъезд заходила какая-то женщина. Пожилая, но очень привлекательная… Она была взволнована, поднялась этажом выше нас. Но, честно говоря, не знаю, в какую именно квартиру она направлялась. И еще был мужчина. Его я точно видел раньше… Он был тоже немного не в себе… Пожилой мужчина с каким-то тревожным взглядом… И он тоже поднимался наверх…

– Да, интересно… – с облегчением произнесла Вик. Слава богу, она не встретилась с этим соседом-всезнайкой…

Когда они с Карри вышли на улицу, Вик хлопнула себя по лбу:

– Ну конечно же! – воскликнула она. – Я тоже видела эту женщину! Мы встретились на улице, после того как я… Мне еще показалось, что мы где-то виделись с ней раньше. Но потом я списала все на свою больную голову… Она действительно была очень красивой и…

Закончить Вик не успела. Чья-то рука вцепилась ей в руку, и она услышала звук защелкивающихся на запястье наручников.

– Мисс Виктория Миглс. Вы арестованы. По закону вы имеете право хранить молчание до того, как появится ваш адвокат.

Серые, мрачные, угрюмые своды пингтонской тюрьмы. Крошечная каморка с приглушенным светом. Тихий звук – словно сонное бормотание – это кто-то из заключенных в соседней камере напевает какую-то арестантскую песенку:

 
Оглянуться не успеешь,
За решеткой поседеешь,
А потом сгниешь в могиле,
И, глядишь, тебя забыли…
Что за жизнь, что за жизнь,
Ты в тюрьму не садись…
Что за жизнь, что за жизнь,
Ты тюрьмы берегись…
 

Вик слушает эту песенку в который уже раз. Наверное, ее сосед никогда не замолчит… Как будто в этой песне – последняя его связь с миром, отчаянная попытка напомнить о себе… «И, глядишь, тебя забыли…» Не случится ли такое и с ней? Не забудут ли ее? Что, если Карри не выполнит свое обещание?

Но Вик вспоминала его глаза, полные боли и отчаяния, и понимала, что он вернется. Обязательно вернется, потому что не может поступить с ней так, оставить ее здесь. И еще, потому что он ее любит, хоть и ни разу не говорил ей об этом…

 
Что за жизнь, что за жизнь,
Ты тюрьмы берегись…
 

О да. Она береглась тюрьмы. Она очень боялась попасться… Похоже, Эмис вышел из комы и сообщил о том, кто отравил его. Впрочем, разве это удивительно? Мог ли он поступить по-другому? Вначале убил ее сестру, а теперь и ее, Вик, посадил за решетку… Господи, сколько же будут длиться ее мучения? Теперь, по всей видимости, бесконечно… Едва ли ее выпустят из тюрьмы раньше чем через несколько лет…

Несколько лет! Сердце Вик сжалось. Несколько лет здесь, в этих стенах… Это такой огромный срок! А она ведь предупреждала Карри, говорила ему, что ей не стоит ехать! Но он ее не слушал… Почему, Карри? Почему ты меня не послушал?!

 
А потом сгниешь в могиле,
И, глядишь, тебя забыли…
 

А что, если она проведет в этих стенах не несколько лет, а всю свою жизнь?!

И почему только этот человек поет свою песню так заунывно, без выражения! Нет, это не крик отчаяния, это – выпитая до дна чаша боли и унылое смирение. Вот что в его песне…

– О… – простонала Вик, закрывая уши руками. – Ну за что, за что мне все это?!

За то, за то… – прошептал ей внутренний голос. – За то, что ты осмелилась посягнуть на человеческую жизнь! Кто дал тебе такое право? Кто, Вик? Разве одна смерть должна повлечь за собой другую? Нет, Виктория Миглс. Ответ неверный. Вы проиграли эту игру. Теперь придется отвечать за свои поступки. Не важно, что Эмис Гэдсток остался жив. То, что ты совершила, от этого не становится менее отвратительным и бесчеловечным…

 
Что за жизнь, что за жизнь,
Ты в тюрьму не садись…
 

Это ад! Это настоящий ад! Если Вик не вырвется отсюда, она умрет… Лучше умереть, чем каждый день видеть эти страшные стены, чувствовать этот запах, запах смерти, и слышать эту жуткую песню… Нет! Она найдет способ свести счеты с жизнью! Она не останется гнить в этой могиле для живых мертвецов!

Послышался звон ключей. Вик инстинктивно подняла голову. Что означает этот звук? Может, он принесет ей свободу? А может, очередные скверные вести?

Но ни свободы, ни дурных вестей Вик не получила. Ее дверь не открыли. Открыли всего лишь окошко, через которое заключенным передавали еду.

– Виктория Миглс! Обед! – прозвучал резкий голос.

Если бы Вик не знала, что за дверью камеры – женщина, она ни за что бы не поверила, что это женский голос.

И какой женщине пришла в голову фантазия работать тюремным надзирателем? Вик никогда бы не смогла. Впрочем, когда-то она считала, что не способна убить человека… Жизнь вносит в характер свои коррективы… Кто знает, может быть, просидев в тюрьме несколько лет, Вик задумается о работе надзирателем… А куда ее еще возьмут после тюрьмы? Где ей найдется место? Она не поступит ни в колледж, ни в университет… Так и останется недоучкой, лишь с одним опытом – сидения в тюрьме…

Господи! – На Вик снова нахлынуло отчаяние. – Дай ей возможность выбраться из этих стен, и она… и тогда она… Тогда она больше никогда не сойдет с верного пути, что бы ни приключилось в ее жизни! Вик подумала, что ее обращение к Господу больше похоже на нелепую попытку заключить сделку. Он ей – свободу, а она ему – примерное поведение… Разве так обращаются к Богу? Но Вик не знала, как… Она никогда не была верующим человеком. Вера появилась у нее от отчаяния. Но разве это истинная вера? Говорят, люди уповают на Бога и в радости, и в горе. А Вик – только в беде… Она лишь пытается ухватиться за веру, как утопающий хватается за соломинку… Наверное, это грешно… Но Вик уже достаточно нагрешила. Одним грехом больше, одним меньше. Какая разница?..

Вик уныло взглянула на посудину с едой, стоящую рядом с ее койкой. В жестяной плошке лежала какая-то рыхлая и неаппетитная масса. Впрочем, даже если бы перед ней лежал цыпленок гриль, в ней вряд ли проснулся бы аппетит. Отчаяние, страх вытравили все остальные эмоции и чувства. Вик казалось, что чувство голода атрофировалось у нее, как тогда, когда она пыталась убить Эмиса…

И снова звон ключей за ее дверью. Вик опять вздрогнула и подняла голову. Мираж, обман?! Наверное, как и в предыдущий раз, никто не войдет…

Но на этот раз ключ совершил несколько оборотов в замочной скважине, дверь, скрипнув, открылась, и в камеру зашла надзирательница. У этой женщины словно не было лица – только серая маска безразличия. Интересно, снимает ли она ее, когда приходит домой, к детям, к мужу? А есть ли у нее муж и дети? Может, оттого она и работает тюремной надзирательницей, что в ее жизни нет никого, кто скрасил бы ее одиночество?

– Что уставилась?! – бросила ей надзирательница, не меняя при этом выражения лица. – А ну, вставай! К тебе пришли! Нечего рассиживаться!

Вик даже не обратила внимания на грубость надзирательницы. Она тут же вскочила с койки. Глаза ее радостно заблестели. К ней пришли! Кто это?! Карри, отец?! Она выйдет из этой камеры, хотя бы ненадолго! Сможет вырваться на несколько минут из этих серых стен! Поговорить!

Вик нетвердой поступью вышла из камеры. Надзирательница отвела ее в комнату для свиданий. Это было длинное помещение, разделенное на две части: снизу – каким-то прочным материалом, а сверху – стеклом.

За стеклом, по ту сторону жизни, сидел Карри. Вид у него был понурый, но глаза, живые, блестящие глаза искали Вик. И наконец нашли ее. Вик не смогла сдержать улыбки. Карри смотрел на нее так, будто в ней была заключена вся его жизнь…

Надзирательница посадила Вик рядом со стеклом и протянула ей трубку.

– У тебя есть пять минут, – бросила она, как будто не знала, что для Вик эти пять минут значат больше, чем вся оставшаяся жизнь.

Карри схватил трубку и прижал ее к уху так, что ему стало больно.

– Вики, девочка, как ты?! – взволнованно спросил он. – Ты держишься?!

Вик кивнула, пытаясь справиться со слезами, застлавшими глаза.

– Держусь, – прошептала она, хлопая ресницами. Но слезы неумолимо текли по лицу, и с этим Вик ничего уже не могла поделать. – Не обращай внимания. Я так рада тебя видеть…

– И я тебя. Я чуть с ума не сошел, когда тебя арестовали. Ну ничего, – улыбнулся он, – у меня есть хорошие новости. Сюда вылетел Прэскот. Он похлопочет, чтобы тебя выпустили под залог. Думаю, это удастся сделать. И ты будешь свободна, Вик!

Мысли о свободе ударили ей в голову пьянящим вином. Свободна, свободна! О, если бы только это было правдой!

– Да, да, – кивнул он, увидев сомнения Вик. – Прэскот добьется этого, вот увидишь!

– Ты уже сказал папе? – спросила Вик. Ей не хотелось, чтобы отец узнал правду. Ему будет слишком тяжело пережить эту трагедию.

Карри отрицательно покачал головой.

– Нет. Решил не волновать старика. Уж лучше ты сама ему скажешь, когда выберешься отсюда. Я сказал ему, что тебе пришлось задержаться в Пингтоне. Что открылись новые факты о смерти Аннабель. Соврал, что снял тебе номер в гостинице. Он порывался приехать, но я отговорил его, объяснив, что еще рано… Надеюсь, ты успеешь вернуться до того, как Фрэд что-то заподозрит…

– Надеюсь… – вздохнула Вик.

Она опустила глаза. Скоро ей придется снова вернуться в камеру. В четыре стены, которые она ненавидит всем сердцем.

– Я привез тебе кое-что, чтобы ты не очень скучала в тюрьме, – подмигнул ей Карри. – Надзирательница передаст тебе несколько романов. Они отвлекут тебя от дурных мыслей.

– Романов? – оживилась Вик. – Каких?

– Элизабет Макдуггал. Не знаю, понравится ли тебе…

– Элизабет Макдуггал! – оживилась Вик. – Да это же моя любимая писательница! Я всегда покупала ее книги, когда приезжала в Пингтон! По-моему, никто не знает женщин лучше, чем она! Как ты догадался?!

Карри улыбнулся и развел руками.

– Не знаю. Просто пришло в голову, что тебя это отвлечет…

– О, Карри…

– Вики, я хотел сказать тебе… – В трубке послышалось его учащенное дыхание. – Я хотел сказать тебе…

– Ваше время истекло! – гаркнула надзирательница над самым ухом Вик.

– Я люблю тебя, Вики! – отчаянно выкрикнул Карри, увидев, что у Вик забирают трубку.

– И я тебя! – закричала Вик, вырывая трубку из цепких рук надзирательницы.

Несколько заключенных, также беседовавших с визитерами, обернулись.

– Люблю тебя! – продолжал кричать Карри.

Но Вик теперь могла только видеть его, взъерошенного, размахивающего руками. Она прекрасно понимала, что он кричит ей сквозь звуконепроницаемое стекло.

– И я люблю тебя! – крикнула она, вырываясь из рук надзирательницы, которая уже силком тащила ее в камеру.

Заключенные и их гости смотрели на эту дикую пару с удивлением. Она – в тюрьме. А он… Наверное, он забудет ее уже через год после того, как она уйдет из его жизни. А может быть, и не забудет… Но это, скорее, сказочный финал… И все же… И все же эти люди вызывали у них сочувствие. Может быть, этой красивой девушке удастся освободиться? Во всяком случае, заключенные искренне пожелали ей удачи…

Вик запоем прочитала несколько романов Элизабет Макдуггал. Именно они помогли ей не сойти с ума от одиночества. Она настолько уходила в жизнь героинь, что не замечала ни времени, вяло плетущегося в тюремных стенах, ни заунывных напевов, раздающихся из соседней камеры. Она дочитывала один роман и немедленно хваталась за другой. События, происходящие в книгах, увлекали ее настолько сильно, что она невольно забывала о своей судьбе и своих переживаниях.

Стоит ли говорить о том, как она была благодарна Карри! Он не только не отказался от нее, но и помог ей пережить это страшное время. Отрываясь от книжек, Вик вспоминала его признание и улыбалась. Наконец он сказал ей, что любит!

Пусть это признание прозвучало не при свечах, а при унылом свете тюремных ламп, пусть оно сопровождалось не романтической музыкой, а гарканьем надзирательницы – от этого оно не перестало быть признанием. Карри любит ее!

Карри, любимый… Ее любимый Карри… Вик смаковала эти слова, упивалась ими и с нетерпением ждала того момента, когда она сможет выйти из тюремных стен и услышать все то же, без стекла и телефонных трубок… И этот момент настал…

Снова звон ключей и холодное лицо надзирательницы.

– Виктория Миглс! – произнесла она так, будто выносила узнице смертный приговор. – К вам пришли.

Вик понимала, что могут означать эти слова. Либо то, что Карри и Эрни Прэскот добились ее освобождения, либо то, что ей придется остаться здесь на неопределенный срок. Неизвестность будоражила ее душу, страшила ее. Какие еще сюрпризы преподнесет ей судьба? Если бы она могла прочесть решение по лицу надзирательницы! Но оно по-прежнему оставалось холодным и безучастным.

В этот раз Вик не повели в комнату свиданий. Надзирательница приказала ей повернуть налево. Вик все еще не понимала, что это означает. А вдруг ее решили перевести в другое место?! Или существует и другая комната для свиданий?

Вик отчаянно громоздила одно предположение на другое. Эта огромная нелепая башня грозила обрушиться на нее и свести ее с ума… Лучше не думай об этом, Вик, подсказывал ей голос разума. Ты все увидишь, когда придешь. Но Вик не могла не думать. Как можно не думать, не строить предположений, когда речь идет о твоей судьбе?! Даже если от тебя ничего не зависит!

Надзирательница привела Вик в небольшой, хорошо обставленный кабинет, где Вик, к своему великому облегчению, увидела Карри и Эрни Прэскота. Они беседовали с тучным господином, который сидел за большим столом, заваленным огромным количеством папок с бумагами. Вот где решается моя судьба! – догадалась Вик. Кровь отхлынула от ее лица, и только взгляд Карри – держись! все будет хорошо! – заставил ее взять себя в руки.

– Мисс Миглс, – обратился к ней тучный мужчина. – Сейчас вы подпишете несколько бумаг и будете свободны до тех пор, пока суд не вынесет приговор.

Вик кивнула. Дрожащими руками она подписала бумаги, которые предварительно просматривал Эрни. Наконец процедура была закончена, и Вик в сопровождении Карри и Эрни вышла из здания пингтонской тюрьмы.

Свет солнца едва не ослепил ее, настолько Вик привыкла к приглушенному свету в камере. Она зажмурила глаза. Свежий весенний воздух обжег ее легкие, наполнил их жизнью. Вик снова открыла глаза. Несмотря на все, что произошло с ней за последнее время, она чувствовала: в ее душу входит весна. И вместе с весной – любовь к тому мужчине, который оказался рядом с ней в самый сложный момент ее жизни…

– Вики!

Карри бросился к ней и сжал ее в объятиях. Он целовал ее щеки, ее волосы, ее глаза. Он сжимал ее так крепко, что ослабевшая Вик боялась потерять сознание в его объятиях. Она запустила руки в пепельные волосы Карри, гладила его плечи, прижималась лицом к его груди, – словно до сих пор не могла поверить в то, что они наконец вместе.

– Вики… – прошептал Карри, лаская губами раковинку ее уха. – Это правда… то, что я сказал тебе…

– Что именно? – Вик прекрасно знала, что именно, но ей не терпелось услышать это еще раз.

– То, что я люблю тебя, Вики… То, что я не могу жить без тебя… То, что я был в отчаянии, когда тебя арестовали. И то, что я никуда тебя больше не отпущу…

– Правда? – Вик нежно, доверчиво прижалась к его сильной груди.

– Конечно, правда… Или ты во мне сомневаешься?

– Нет, ну что ты… Как я могу сомневаться в тебе после того, что ты для меня сделал?

Эрни Прэскот окинул эту парочку скептическим взглядом. Сам он был чужд сантиментов. Ему была интересна лишь практическая сторона вещей. Он был прекрасным адвокатом, ему нравилась работа, которую он делал. А женщин, со всем шлейфом неприятностей, которые они неизменно тащили за собой, он воспринимал как неизбежное зло и никогда не относился серьезно к своим приключениям. Ему было жаль Карри: Вик доставляла слишком много хлопот. Но огонь в крови, желание решать чужие проблемы – все это так свойственно молодости… Так что и его можно понять, этого Карри. Может быть, со временем он образумится? Во всяком случае, Эрни искренне желал ему этого…