Текст книги "8 Основ обретения жизненной силы. Как выиграть в кальмара с Киай Цигун"

4. Пиррова победа

Казалось бы – ура, я победил… Но цена победы делала ее Пирровой: выиграв битву, я, судя по всему, проигрывал войну. Когда видишь цель ясно и четко, то можешь сфокусироваться на ней, бросить все силы на ее достижение, не думая о том, что будет после. Особенно если нет гарантий, что цель достижима. Но вот цель достигнута и можно осмотреться, оценить, какой ценой. Только теперь, расслабившись и освободившись от нависшей угрозы, я заметил, что жизненной энергии осталось ровно на то, чтобы дышать. Добраться до туалета и доползти обратно казалось подвигом. Я с трудом проглатывал пищу, заботливо приготовленную друзьями. С усилием открывал глаза и смотрел по сторонам, наводя резкость. От душевной паники спасала нехватка энергии на осмысление происходящего. В голове вяло вертелись обрывки мыслей о том, что же делать дальше. Утомительно было даже лежать – приходилось поворачиваться, чтобы избежать пролежней.

Тело как будто все же решило умереть, оно не поняло намерений своего хозяина и проигнорировало мое решение жить. Оно окостенело, задубело, онемело. Давали о себе знать и внутренние последствия распространения воспаления. Меня скрутило и согнуло куда-то вперед и немного влево, потянув туда же и голову. Левая рука перестала подниматься, безжизненно повиснув; любые попытки поднять ее хотя бы до горизонтального положения отдавались острой болью внутри, как будто затягивалась колючая проволока, обмотанная вокруг сердца. Заметив это, я испугался, запротестовал и попытался резко поднять руку вверх. От пронзившей сердце боли у меня подогнулись колени, я упал, ударившись коленными чашечками об пол, и затем повалился всем телом. Это был настоящий шок. Но еще сильнее был ужас, охвативший все мое существо. Он заставил меня сразу подняться с пола. Я инстинктивно осознал, что если я сейчас не смогу встать, то это будет катастрофа. Левая рука почти не поддерживала тело, но правая справилась и подняла меня. Ноги, все еще ватные, смогли удержать меня, и я какое-то время стоял, пытаясь успокоиться и понять, насколько все серьезно.

Я отказывался верить, что, поднимая руку, могу упасть – даже на такое элементарное движение конечности мое тело было не способно. Я решил еще раз поднять руку. Результат оказался тем же: у меня подогнулись ноги, я опустился на одно колено, удержав себя от полного падения. Тогда я решил сесть и исследовать, насколько все плохо. Я осторожно поднимал левую руку и заметил, что каждая такая попытка натягивает что-то вокруг сердца. Видимо, во время воспаления склеились или скрутились фасции в области перикарда, и теперь они превратились в колючие жгуты, обмотанные вокруг сердца. Поднимание рук натягивало их, а дальше тело пыталось защитить меня от повреждения сердца, выключая сознание и роняя меня на землю. Я потихоньку увеличивал высоту подъема, но даже за несколько недель так и не смог поднять руку до горизонтали. Если же я забывался и делал резкую попытку поднять ее, я оказывался на полу…

Боль вокруг сердца была не единственным препятствием. Любые движения, скручивающие или изгибающие торс, отзывались множественными очагами острой боли, настолько сильной, что мое сознание не могло противостоять ей и просто сдавалось, а тело переставало слушаться. Если добавить к этому «потерю» левой руки, а также скованность и одеревенелость ног, спазм диафрагмы и всех межреберных мышц, можно легко догадаться, что йога, которая вполне могла меня исцелить, была для меня потеряна как доступный и подходящий инструмент для восстановления.

Поначалу я возлагал большие надежды на Янтра-йогу – тибетскую йогу, переданную моим Духовным Учителем, так как посвятил ей десять лет. Это действительно мощный и самый совершенный метод йоги из всех мне известных. При подобающем овладении методами Янтра-йоги можно достичь настоящих чудес реализации, включая окончательное просветление. Но болезнь закрыла для меня возможности этой практики. Я уже не мог вернуться к тому уровню, который был когда-то освоен. Позже я неоднократно пытался восстановить эту практику, но мне так и не удалось этого сделать, о чем я и по сей день сожалею.

Попытки растянуть окоченевшие и завязавшиеся в узлы мышцы со склеившимися каналами, одеревеневшими сухожилиями и связками ничего не давали. Никакого прогресса, никаких сдвигов за недели упорного труда. Не удавалось преодолеть омертвение тела и хоть немного обратить этот процесс, хотя бы частично вернуть гибкость. Количество не переходило в качество, силы тратились впустую, разочарование и страх усугублялись вместе с неудачными попытками помочь телу китайскими лекарствами, иглотерапией, гомеопатией, массажем и всеми известными мне на тот момент практиками цигуна.

Одно дело – получать эффект от практик и подобных методов, когда ты здоров или не тяжело болен. Совсем другое – когда ты сокрушен, обессилен и обесточен. Из-за внутренних спаек тело вывернуло налево и вперед так, что выпрямиться стоило колоссальных усилий, а если не выпрямляться, то появлялся дискомфорт и ощутимый застой в грудной клетке. Мне не хватало дыхания из-за плохого состояния диафрагмы и вошедших в клинч межреберных мышц. Прежде чем получить пользу от обычных методов цигуна и от дыхательных упражнений, мне предстояло найти метод для того, чтобы все же выпрямиться, расправить фасции и открыть энергетические каналы тела.

Я перепробовал все, что знал и чем владел к этому моменту. Мои собственные методы оказались полностью непригодными, так как я привык делать упражнения наивысшей сложности, требовавшие пика формы и подготовки. Я не был готов к тому, что потеряю контроль над своим телом и бо́льшую часть силы и энергии, а без них невозможно было делать то, что я считал для себя базовым уровнем. В течение десятков лет я двигался, расширяя горизонты возможностей силы, скорости и координации. Но у меня больше не было натренированного тела – только его руины, в них едва теплилась жизнь, неспособная восстановить самое себя.

5. Поражение

На какое-то время я согласился с поражением. Сдался. Я знал, что уже сделал все возможное, применил все, что знал и умел. Я потерпел фиаско. Рухнул бизнес, который строился на моей силе и здоровье, быстро закончились личные отношения (я ни за что не хотел быть обузой), так же быстро растаяли финансовые сбережения, в результате чего я лишился крова. Но самой большой потерей было не это.

Я всегда верил в себя. Как бы ни было сложно и трудно, в какие бы опасные ситуации я ни попадал, какие бы преграды ни встречал, как бы плохо я себя ни чувствовал, я всегда знал: преодолею. Я пережил много взлетов и падений, много несчастий и страданий, перенес немало серьезных травм и болезней, но никогда не сталкивался с такой безысходной ситуацией, как было на этот раз.

Когда я впервые допустил, что на сей раз не справлюсь, мне эта мысль показалась нелепой и трусливой. Но каждый день в тщетной борьбе за оживление тела приносил все более убедительные признаки неразрешимости проблем и безвыходности положения, и во мне потихоньку поднимались могучие ростки сомнений. Ничто так не лишает сил и мотивации, как сомнения. Они окончательно подорвали мой дух, который и так держался на волоске. Я еще не признавался себе, но уже сдался. Я затих. Впал в оцепенение и внутренний ступор, был загнан в тупик, из которого – я знал наверняка – выхода нет…

Несмотря на все мои усилия и потуги, процесс умирания не прекращался. Тело как будто получило сообщение, что этого кризиса не пережить, сопротивление бессмысленно, восстановление невозможно, разрушения велики и слишком далеко зашли. И оно включило механизмы самоуничтожения, которым никакие методы были нипочем, – тело сочло, что я прошел точку невозврата. И продолжало стремиться к праху, из которого вышло и куда всем нам суждено вернуться. Тело не отзывалось ни на какие стимулы, не говоря о том, чтобы как-то включиться в восстановление. Оно больше не хотело жить, оно требовало пассивности и покоя, методично раздавливая меня под своей тяжестью, которая ощущалась все сильнее. И это несмотря на то, что я сильно исхудал. Я был изможден, высох и согнулся куда-то влево. К тому же я стал лысеть, теряя довольно пышные и длинные (ниже плеч) волосы целыми пучками.

Выглядел я жалко: истощенный, с потухшим взглядом и поблекшей кожей, с перекошенным телом, слабым голосом, с жидкими поседевшими волосами, сквозь которые явственно проглядывала внезапно образовавшаяся лысина. Люди не узнавали меня – ведь еще полгода назад я сиял здоровьем и силой, излучая уверенность и радость жизни, имел хорошую осанку и отличное телосложение. Я не мог сам себя видеть в зеркале – оттуда на меня смотрело существо, похожее на мою исковерканную тень…

Когда все рушится, единственным убежищем является пространство за пределами мирского. Пространство духовных практик, медитаций и ретрита. Туда я и обратился, как к последнему средству, но уже безо всяких чаяний и надежд. Раз я не мог спасти тело, то желал хотя бы успокоить смятение души и привести в порядок упавший дух. Я выбрал медитацию восстановления здоровья и продления жизни и погрузился в нее на месяц. Это было непросто, так как я с трудом сидел из-за болей в ногах и не мог выпрямить спину. Слабый голос дрожал, периодически падая до шепота, я впустую шевелил губами, пытавшимися пропеть мантры. Ум с трудом справлялся с концентрацией и визуализациями, а эмоции зачахли и шли невнятным фоном. Практика медитации не восстановила меня физически, но постепенно голос стал обретать силу, и я смог раздышаться. В какой-то момент я ощутил, что процесс умирания остановился. Учитель и Учение никогда не подводили меня – не подвели и в этот раз.

Я больше не скатывался в могилу. Но разворота не произошло. Тело как будто замерло в одной точке. Оно не тянуло меня вниз, но и не подавало признаков восстановления. Я завис в промежутке между жизнью и смертью, здоровьем и болезнью. Нужно было что-то предпринять, но я не знал, что именно. Я уже перепробовал все, что только мог. У меня не было больше ни старших карт, ни козырей. Оставалась лишь одна, но я не знал, джокер это или пустая карта. У меня не было опыта ее применения – была только гипотеза.

Речь идет о моем увлечении целительными звуками, которые я изучал и исследовал к тому моменту на протяжении лет пятнадцати. К практическому применению звуков я только подбирался, хотя и получал обнадеживающие результаты как в целительных практиках, так и в боевых искусствах. У меня не было ни знаний, ни опыта применения звуков в ситуациях, подобных моей. Но я не мог не заметить, что пение мантр существенно облегчило мое состояние и в значительной степени восстановило дыхание.

6. Разворот

Неожиданно мне пришло приглашение в Европу для проведения семинара боевых и целительных искусств. Его прислали люди, которые ничего не знали о моем положении; для всех знакомых, информированных о моей болезни, было очевидно, что я не в состоянии проводить подобные семинары. И я принял трудное решение. Может показаться, что это был отчаянный шаг вопреки ограничениям, вызванным болезнью. Но согласие участвовать в семинаре мобилизовало меня и заставило сфокусироваться на решении новой задачи: как за семь недель восстановить энергию и радикально изменить состояние своего тела, чтобы быть способным вести семинар и демонстрировать высокий уровень боевых искусств, оправдывавший полученное приглашение. И это при том, что я не был уверен, смогу ли перенести перелет из Калифорнии в Европу…

Согласившись на проведение серии семинаров в Бельгии и Нидерландах, я стал лихорадочно соображать, как же именно могу восстановиться. У меня оставалась лишь одна неиспользованная карта – звуки. И я решил попробовать.

Следующие пять недель ушли на нащупывание тех способов восстановления, которые могли подойти в моем полуинвалидном и все еще изможденном состоянии. Бо́льшую часть времени я проводил в постели и на сверхусилии воли сидел и медитировал. Часть медитаций я проводил лежа – нехватка сил не позволяла сидеть долго. Я выводил себя на площадку перед домом на холмах Северного Беркли, прямо напротив залива Сан-Франциско, где друзья любезно предоставили мне убежище: замечательный вид, превосходный воздух, а я держусь за перила и пытаюсь делать упражнения. Стоять прямо и ровно мне было сложно из-за внутренних спаек, ноги подводили меня, особенно когда надо было балансировать на одной ноге.

Я пытался извлечь из ума все, что могло подойти, но одновременно обратился к телу, прислушиваясь к тому, как оно реагирует, и спрашивая, чего оно хочет.

Поначалу тело не реагировало ни на что. Все известные мне физические и дыхательные упражнения не работали, не приносили ожидаемых перемен. Ничего не происходило, пока я не начал применять звуки. Голос был слишком слаб, чтобы звучать энергично, да и дыхание не доходило до минимальной нормы. И хотя поначалу казалось – чем громче, тем лучше, звучание быстро истощало мои силы. Еще до того, как я мог понять, действует ли оно вообще. Я перешел на шепот и продолжал экспериментировать, сочетая движение и звучание, что, естественно, включало и дыхание.

К своему удивлению, я обнаружил, что шепот оказался эффективнее звучания в голос. Внешний голос помогал разрабатывать дыхание и давал вибрационный стимул для внутренних органов, но шепот распространял вибрации в каналы и ткани конечностей. То, что не гнулось и не расправлялось движением и дыханием, пришло в движение, как только я начал на выдохе шепотом произносить гласные звуки. Поначалу я пропевал гласные шепотом – не хватало сил петь их вслух. Я делал движение на медленном выдохе с выбранным звуком и координировал движение и звучание. Но заметил, что тело лучше отзывается на шепот, из чего сделал вывод, что шепот направляет энергию внутри, по каналам, тогда как звучание в голос – наружу.

Карта все-таки оказалась джокером. Звучание чудесным образом оживляло тело. То, что не пробивалось ни массажем, ни движением, ни дыханием, оказалось подвластным звуку. Теперь я знал, что делать, – оставалось лишь слепить волшебное средство для восстановления. Мои собственные силы и ресурсы были ограничены: я быстро уставал, с трудом собирался с мыслями, зависал в повторах или просто в ступоре, не зная, что делать дальше, за пределами простых действий – наклониться к ноге со звуком, поднимать руку со звуком… Мне нужен был план. План не просто спасения, но еще и чудесного возрождения из пепла – ведь мне нужно было «покорять и впечатлять» тех, кто ждал меня на другом берегу Атлантики, чтобы увидеть своими глазами мое искусство, которое рассыпа́лось в прах. Сейчас я даже не представляю, как я собирался это сделать, вспоминая состояние, в котором был за семь недель до шоу…

7. Пять недель вспоминания

Пять недель я пробирался на ощупь, пробуя и отбрасывая упражнения. Я ничего не придумывал – творчество требует недюжинных сил, которых не было. И уже исчерпал запас того, что было доступно хоть в какой-то мере для моего тела. Дни и ночи слились, во сне я продолжать думать о задаче и цели, а днем вдруг начинал спонтанно что-то делать как в полусне. Тем не менее тело пробудилось из анабиоза и само стало искать и подсказывать мне пути решения проблемы.

Тело и раньше не подводило меня, выручая и вытаскивая из многих тяжелых болезней, перенося колоссальные нагрузки и претерпевая немало боли. За годы тренировок оно стало партнером и верным другом, нередко подсказывавшим мне наилучшие движения и решения, на которые ум был уже не способен. Когда тело поняло, что я не умираю и не собираюсь умирать, да еще и ставлю перед собой сумасшедшую цель, оно беспрекословно подчинилось и стало вести меня изнутри. Это был настоящий диалог. Я спрашивал тело, что мне нужно сделать, как открыть канал, как распутать и развязать мышечные узлы, как выровнять структуру и восстановить осанку, как вернуть гибкость, как быстро накопить энергию, как срочно увеличить силу. Вопросов возникало множество, они казались неразрешимыми, но вместе с вопросами приходили и ответы.

Пять недель поисков и экспериментов не прошли бесследно. Уже через две недели я понимал, что нужны отдельные упражнения для рук, для ног и для торса, поскольку все это пребывало в плачевном состоянии. Нужно было восстановить энергетические каналы тела и наполнить их силой. Нужно было как минимум выпрямиться и восстановить способность поднимать левую руку, разработать ноги, чтобы они стали управляемы и смогли свободно перемещаться и наносить удары. И нужно было оживить все внутренние органы, особенно пищеварение, дыхание и сосудистую систему, которые стали слабыми и вялыми.

Каким-то естественным образом сложились 8 групп упражнений, которые я назвал «8 Основ». Тогда это выглядело как составление нового комплекса упражнений, сочетавших движение, дыхание и звучание. Я иногда задумываюсь – как я мог в ослабленном и совсем не ресурсном состоянии сотворить такое за пять недель? Даже что-то менее сложное и комплексное требует немало работы, энергии и умственного напряжения. Ведь каждая Основа содержит 6 упражнений – в соответствии с 6 кардинальными направлениями в пространстве, что в сумме с предваряющими и завершающими упражнениями дает 50 техник, большинство из которых являются довольно непростыми, требующими внимания, координации и хорошего баланса. Эти упражнения не так просто даются даже людям в добром здравии и хорошей форме, хотя при этом доступны и осуществимы и для людей ослабленных, каким я тогда был.

Сейчас я прихожу к выводу, что это не было актом творения – это, скорее, было вспоминание. Не обнаружив ничего подходящего, эффективного и действенного в опыте текущего воплощения, мне удалось разыскать и извлечь в глубинах моего подсознания – или, точнее, бессознательного – подходящий для решения задачи метод. Однако то, что я вспомнил, не было ни полным, ни совершенным. Оно было упрощенным и пригодным для решения именно той задачи восстановления, которую я был способен решить. Но в течение многих лет во время выполнения почти всех упражнений меня сопровождало подспудное чувство неполноты, несовершенства, незавершенности. На полное восстановление у меня ушли годы. Только лет через семь-восемь я стал отчетливо видеть недостающие детали и вносить их в практику. Чаще всего такие инсайты происходили спонтанно во время выполнения той или иной Основы. Я сначала делал что-то иначе, чем раньше, а потом замечал и пытался осознать, в чем разница, для чего она, как именно она корректирует или дополняет движение.

Поскольку «8 Основ», сыграв свою роль по восстановлению и возрождению моего тела, перестали быть моей основной практикой, вытесненные другими, более сложными, комплексными и интересными для меня методами программ Киайдо, я возвращался к ним только тогда, когда проводил семинар или возникала необходимость быстро привести себя в порядок после стрессов и пиковых нагрузок. Поэтому они долго оставались немного в тени, в незавершенности, которую видел, конечно, только я.

В 2018 году я решил возобновить регулярную практику «8 Основ», когда возникли проблемы из-за старой травмы бедра. Это вернуло меня в измерение памяти, и только тогда я наконец «увидел» и вспомнил всю форму до конца. Я увидел полную форму, какой она была 20 тысяч лет назад. Конечно же, я не мог вспомнить ее сразу, а тем более воспроизвести – в ней содержится гораздо больше тонкостей и деталей, чем в той, что проявилась в 2005 году. Хотя я склонен думать – если бы я овладел конечной (образца 20-тысячелетней давности) формой тогда, в 2005 году, и не перестал ею заниматься, мое восстановление заняло бы не годы, а месяцы. Во всяком случае, так я вижу это сейчас. Но в момент начального проявления формы у меня не было той энергии и ясности, которых требует процесс вспоминания. Я и не подозревал, что «вспоминаю», не задумывался, как могла прийти в голову всего за пять недель длинная и относительно сложная форма, которую сегодня я называю Базовой Формой «8 Основ». Потребовались годы для завершения процесса формирования практики «8 Основ», а точнее – ее вспоминания.

Но тогда, в 2005-м, завершив за пять недель формирование нового комплекса, я приступил уже к самой практике. Теперь я знал, что́ мне нужно делать и как применить мой главный козырь – звук.

8. Две недели на оживление

У меня было ровно 2 недели. И ровно на 2 часа в день хватало сил для выполнения всего комплекса «8 Основ». Так было в первую неделю. На второй начался подъем сил, но я по-прежнему занимался примерно 2 часа, так как убедился, что это необходимый и достаточный период времени для решения поставленной задачи.

Я был вынужден часто прерываться, чтобы присесть и восстановить быстро таявшие силы. В первые дни приходилось делать паузы, чтобы полежать. Я держался одной рукой за перила площадки, ватные ноги дрожали от слабости и усилий. Следом за ногами сдавало дыхание, а сердце то отставало, то вдруг начинало трепыхаться, грозя выскочить из груди. При этом все движения были мягкими и плавными, без напряжения – кроме тех, что случались из-за нехватки сил или потери равновесия.

Тело пробуждалось с болезненными судорогами мышц, ноющей ломотой, треском в суставах, липким потом, со слезами и потемнением в глазах, сухостью во рту, иногда «приправленной» соленым вкусом мокрот, которые периодически извергались из легких после сильного кашля при попытках дышать глубже. К этому добавилась опустошенность, нарастающая после каждого следующего упражнения, отчаяние от ощущения собственной немощи и от тех трудностей, с которыми тело сталкивалось в авантюрной попытке срочно восстать из пепла.

Я старался ни на что не обращать внимания, кроме наиболее точного выполнения упражнений. Не думать, не рефлексировать, не реагировать. Только двигаться вперед, сквозь упражнения, одно за другим. Я делал 5 повторов – как раз на 2 часа, с учетом вынужденных остановок и пауз. Иногда после первого повтора какого-то из упражнений казалось, что сил на второй уже не осталось. Но я не останавливался – я просто делал, как мог. Останавливаться было нельзя – нужно было запускать поток, процесс для перехода в другое состояние. Нужен был импульс и разгон, чтобы преодолеть инерцию и сопротивление не только тела, но и ума. Умри, но сделай!

Главное – не сдаваться, не поддаваться панике при мысли о безнадежности всей затеи, не оценивать шансы и не останавливаться. Пять раз, до паузы перед следующим упражнением каждой Основы, 30 раз для завершения Основы. И дальше – краткий перерыв и следующие 30. И так до конца. И в конце – рухнуть в постель, зная, что ты сделал все, что мог, но этого ужасно мало для достижения намеченной цели. Рухнуть и лежать замерев, так как сил оставалось только на то, чтобы дышать.

Кажется, проходит вечность, прежде чем сумеешь отдышаться, чтобы хотя бы сходить в туалет. Но следующий день наступает слишком быстро, а я еще не успел набрать сил – у меня их сегодня меньше, чем вчера. Как же сегодня пройти эти 8 кругов по 30? Просто идти. Шаг за шагом, повтор за повтором. Пять повторов… Еще 5. И еще. Что там дальше? Я уже сделал 5 повторов? Какую основу я сделал только что?..

Пять повторов. Всего 5. Целых 5!!! Но это не финиш, а только этап. Побеждать нелегко, даже когда ты силен. Но как победить слабость? Когда тело не способно восполнять силы из-за ослабевшего пищеварения? Дыши и звучи. Главное – не впасть в жалость к себе, не поддаться сомнениям. Не останавливаться!!! Нет сил для сомнений и страха. Все силы направлены на действие. Все просто: движение есть жизнь, а жизнь есть движение. Пока ты дышишь – все возможно. Тем более если еще и звучишь, пусть и шепотом.

Живот звенит от напряжения, глаза пристально вглядываются вперед, в пустоту – туда, куда надо прорваться. Кажется, сейчас упадешь в пропасть и все кончится, неизбежно разобьешься. Но в этом падении расправляются крылья вибраций звука – и вдруг паришь, свободно и без усилий. Уже ничего не делаешь, все делается само. Достаточно только подумать о звуке, и все приходит в движение. А шепот и дыхание наполняют тело долгожданной энергией с приятным теплом и внезапным умиротворением. Поток подхватывает тело, оно купается в потоках энергии и ощущений. Нет напряжений, нет усилий. Есть покой и поток. И ощущение света и потоков жизненной энергии, тонкими струйками затекающей в тело, наполняющей его, увлажняющей и оживляющей изнутри. Тело становится мягким и эластичным, напряжения, узлы и блоки растворяются.

Странное и давно позабытое чувство – приятное ощущение от собственного тела. Сначала краткое и мимолетное, но постепенно все более устойчивое. И это всего за неделю: что сначала казалось мучениями и страданиями, стало источником удовольствия и оживления. И снова всё как во сне. Непонятно, очень смутно и совсем не волшебно – просто отпустило сердце, когда левая рука поднялась над головой (раньше не поднималась и до горизонтали), осанка выправилась, а ноги обрели прочность и устойчивость вместе со способностью подниматься и вытягиваться во все стороны. Силы прибывали медленнее, чем хотелось бы, но к концу второй недели я был готов к перелету.

Оглядываясь назад, невольно содрогаюсь от мысли о том, насколько авантюрным было само решение лететь «покорять» новые страны силой своего искусства, когда самих сил было явно недостаточно. Я привык к высокому уровню энергии и работоспособности, редко уставал, быстро восстанавливался, энергии всегда хватало или было в избытке, за что бы я ни брался, за исключением тех случаев, когда я подвергал свою жизнь и здоровье откровенной опасности. Легко быть сильным, когда ты полон сил. Быть сильным, когда ты реально ослаб, – это уже вопрос воли…

Я помню, как оценил свой уровень сил и энергии по отношению к состоянию до болезни, которое я условно принял за 100 %. В момент начала формирования комплекса «8 Основ» во мне оставалось примерно 15 % от былой силы, которые легко скатывались к 10 %. И этого явно было мало не только для демонстраций и обучения боевым искусствам, но даже для длительного перелета. Ведь я должен был предстать не перед новичками, а перед обладателями черных поясов и мастерами. И мне нужно было быть способным отражать все виды нападения с полной нейтрализацией атак и проведением контратак с нокаутом либо с болевым контролем. Я обучал тогда техникам самозащиты с использованием точек акупунктуры и применением особых методов энергетического и звукового воздействия, позволявших относительно легкими касаниями лишать человека сознания. Также приглашавшая сторона хотела увидеть демонстрацию бесконтактной защиты от ударов.

Через две недели практики мой внутренний измеритель жизненной энергии показывал уже 25 % на минимуме и примерно 40 % на максимуме. Я не знал, хватил ли сил для демонстрации мастерства, проверить было не на ком. Оставался лишь вариант «разведки боем».