Текст книги "Время небытия"

– Если ты не хочешь помочь мне, тогда уходи. – сказала она наконец, и лицо ее было обманчиво спокойно. – А я сделаю все возможное, чтобы забыть тебя.

– Да, – кивнул он. – Только запомни, я убью любого вампира, который посмеет прикоснуться к тебе.

Он стремительно вышел из квартиры, и лицо его исказилось от невыносимого горя.

Анна медленно, словно в забытьи, вернулась на кухню и долго сидела за столом, сжимая в руках пустой бокал. Она отказывалась верить тому, что только что произошло, что тот, кого она так долго ждала, поманил ее и бросил, оставил на путях неизбежной тоски и отчаяния. Она снова была одна, и снова была ночь, в которой она не могла заснуть, потому что не видела для себя выхода в наступлении нового дня.

Александр стоял на мосту и смотрел невидящим взглядом в пустоту ночи.

– Ты человек и должна идти своим путем, – повторял и повторял он во тьму. – Я не должен мешать тебе быть счастливой. Ты забудешь все происшедшее, как дурной сон, я же в конце концов смогу пережить эту боль.

Рассвет разгорался над городом. Анна лежала в своей постели и горько плакала, Александр все стоял на мосту и смотрел вдаль, провожая ее в прошлое, мысленно расставаясь с ней навсегда.

***

Прошел еще месяц. В Москве стоял жаркий душный июль, Анна с Софи наконец уезжали на заветные южные моря, на полуостров Юкатан, подальше от суеты мегаполиса. Софи рассталась с художником и жила одна, не подпуская к себе новых поклонников, Анна пребывала в апатичном спокойствии, постоянно подавляя в себе затухавшую жажду крови.

В Мексику они летели с пересадкой через Париж и решили остановиться здесь на неделю: гулять по городу, пить белое вино за уличными столиками маленьких кафе, заглядывать в модные магазины, изучать с высоты колокольни Нотр-Дама крыши древнего города, слушая его безмолвные истории, впитывая его запахи и отдавая ему свою любовь.

Они сняли квартиру, окнами выходящую на южный свод собора и небольшой парк, спрятавшийся в тени его сводов, пили кофе с круассанами на завтрак, ели луковый суп на обед и вдыхали ароматы Парижа на ужин. Все было бы идеально, если бы в глазах Анны не поселилась постоянная грусть. Софи с тревогой поглядывала на подругу, но не задавала вопросов. Она знала про объяснение, но Анна не делилась с ней подробностями, а Софи не хотела расспрашивать, боялась расстроить ее еще больше. Для нее встречи с вампирами были развлечением, перчинкой в блюде светских деликатесов, для Анны же эта встреча стала гораздо большим и поставила ее перед выбором на перепутье жизни. Софи надеялась, что время залечит раны, устроила эту поездку и не позволяла Анне долго находиться дома наедине с собой и своими мыслями.

В последнюю ночь их пребывания в Париже Анна все-таки сбежала. Для нее вновь настали бессонные ночи, и Анна, дождавшись, пока Софи заснет, тихонько выскользнула из квартиры и бездумно направилась куда глаза глядят. Было еще не поздно, часы недавно пробили полночь, по опустевшим улицам бродили немногие туристы, сверяясь с картой города под уютным светом фонарей. Анна прошлась до Елисейских полей и обратно, остановилась на мосту Нотр-Дам и замерла над водой. Была чудесная летняя ночь, ни единое дуновение ветра не тревожило безмолвную поверхность воды, та застыла под ночным небом, усыпанным звездами, отражая его глубокую синеву в себе, как в зеркале. Луны не было видно – она только нарождалась. Анна смотрела в воду, и перед ее глазами проплывали события этой безумной весны. Расставание уже не отзывалось в ее душе так трагично, как в первые недели после потери, но внутри нее продолжали жить глухая тоска по несбывшемуся и еле слышная жажда крови. Жажда не исчезла полностью, вопреки заверениям Александра, но Анна научилась с ней справляться. Почти научилась…

Внезапно налетевший холодный порыв ветра вторгся в ее мысли. Девушка подняла голову – и увидела мужчину, стоявшего напротив нее на набережной. Их разделяло несколько метров воды, но Анна ощущала на себе его пристальный взгляд. Мужчина направился к ней. Он подходил все ближе, вокруг не было даже случайных прохожих, надоедливые туристы будто испарились в мгновение ока. Они были на мосту вдвоем совсем одни.

Анна подавила в себе стремление сорваться с места и бежать, внезапное спокойствие пришло на смену паническому страху. Она всмотрелась в подходившего к ней незнакомца и сразу почувствовала, что он не человек. Он был чуть выше ее ростом, кудрявые светлые волосы небрежно разметались по плечам, открывая озорной взгляд, бледно-розовую, тронутую еле заметным румянцем и дерзкими веснушками кожу, полный чувственный рот, джинсовые куртка и брюки на нем были обтрепаны до дыр, словно изношенные временем, но при этом незнакомец сливался со своим небрежным обликом в неописуемой гармонии, располагая к себе и ослепительной белозубой улыбкой, и взглядом дерзкого подростка, в уголках глаз которого читалось еле уловимое смущение.

– Доброй ночи, – первой приветствовала его Анна.

– И вам, – широко улыбнулся незнакомец, под верхней губой сверкнула пара клыков.

Предположения Анны подтвердились, а вампир продолжал. – Извините, что нарушил ваш покой, но ветер донес до меня ваш запах, и я не смог удержаться. Вы… мне кажется, мы встречались с вами.

– А мне кажется, что нет, – улыбнулась Анна. – Впервые вас вижу.

– И совсем не боитесь?

– Нет, – пожала девушка плечами. – Даже приятно встретить вампира в чужом городе.

– А если я наброшусь на вас и стану пить вашу кровь?

– Мою кровь? – спросила Анна, и в глазах ее зажегся озорной огонек. – А может быть, это я захочу взять вашей крови.

– Вот так? Взять моей крови? – заинтригованно переспросил он. – Вы не так просты, как кажетесь. И когда же вы этого захотите?

– Прямо сейчас. Дайте мне свою руку, – с вызовом посмотрела на него Анна.

– Что ж, если вам так этого хочется, – он рассмеялся, прокусил клыками вену на запястье и протянул ей руку. С руки капала темная густая кровь. Анна взяла руку незнакомца в свою и слизнула каплю – месяцами дремавшая в ней жажда крови внезапно вскипела и потребовала немедленного насыщения.

– Вот так просто, – пробормотала она, поднимая взгляд на незнакомца.

– Пей же, – повелительно сказал он.

И Анна начала втягивать в себя его кровь, сначала несмело, а потом, когда ее тело почувствовало, проснулось, потянулось навстречу источнику, жадно, не желая отрываться, пока не насытится до конца. Ей казалось, что эти два месяца она находилась в забытьи, оцепенении, ее организм спал до тех пор, пока снова не пропитался сутью вампира. Она не могла понять, как могла пережить эту апатию, состояние безысходности, если все дело было только в насыщении, и оно давалось ей сейчас так легко. Как же Александр мог уговорить ее перетерпеть, если прямо сейчас она понимала – без крови ей уже не прожить.

Незнакомец наконец отнял свою руку от ее губ. Анна чувствовала, как вся ее плоть ликует, как она просыпается ото сна и наполняется чужой силой.

– Ты подарил мне счастье. – сказала она. – Как тебя зовут?

– Себастьян.

– Я Анна, – кивнула она. – Так откуда ты меня знаешь?

– По вкусу твоей крови, – он притянул ее к себе и прокусил шею, только попробовав ее крови, а потом отстранил решительным жестом.

– Тебе пора идти. – сказал он, и взгляд его был очень серьезен. – Я только попробовал, чтобы узнать тебя, но не искушай меня своей близостью.

– Мы еще встретимся?

– Все возможно, – кивнул он, развернулся в ту же сторону, откуда пришел, и стремительно удалялся.

– Я знаю этот запах, – бормотал он себе под нос. – Запах твоего хозяина я узнал бы и через тысячу лет. Что ж, пришла пора встретиться вновь, Александр.

***

На следующее утро подруги отправились в аэропорт, чтобы перелететь через океан и приземлиться прямо на пляже. Полуостров Юкатан встретил их вечным летом, белоснежным песком и бирюзовым морем. Местная жизнь протекала в неспешном ритме, окружающие их туземцы были ленивы и беспечны, а туристы – счастливы. Казалось, течение времени замерло навсегда в этом райском месте, и все беды, все печали оставались в прошлом, там, на безумно далеком и вряд ли существующем в этой реальности материке за океаном.

Подруги вставали вместе с восходом солнца, делали утреннюю пробежку по песку вдоль кромки берега и до упоения плавали в море. Когда им хотелось отдохнуть от людей, они брали лодку и на веслах уплывали подальше от пляжа – там посреди моря качалась на волнах заброшенная платформа, на которой они принимали солнечные ванны в полном одиночестве. После захода солнца они ужинали и отправлялись гулять вдоль бесконечно уходящей за горизонт линии пляжа. Путь их освещала полная луна и прожекторы отелей, плотным рядом выстроенных вдоль берега. Дождей не было, кучевые облака собирались на горизонте, над морем, даря отдыхающим вечное ясное небо над головой.

– Мы так растолстеем! – смеялась Анна, набирая очередную тарелку морепродуктов на обед. Они были счастливы здесь, счастливы и беспечны, и столько солнца окружало их и проникало прямо в душу, что все происходящее с ними когда-то в Москве казалось дурным далеким сном.

Ночью Анна выходила на балкон, смотрящий на океан, и направляла свой взгляд на восток. Там, слегка подсвеченный огнями морских судов, был виден горизонт, а за ним простирались необъятные толщи воды. – Где ты сейчас, Александр? – задумывалась она, смотря вдаль. – Здесь, на райском острове, все происшедшее с нами и вправду может показаться всего лишь кошмаром., ведь это место создано для того, чтобы просто быть счастливой, радоваться каждому мгновению, позволить каждому легкомысленному лучу солнца проникать прямо в душу и полностью отдаться этой радости. Но я не хочу забывать обо всем, что ты рассказал мне, и знаешь, я не хочу сворачивать с этого пути, даже если тебя со мной на нем не будет.

Анна знала, что все случившееся с ней этой весной навсегда изменило ее жизнь, так, что она уже не сможет вернуться к прежнему существованию. Подтверждением этому была случайная встреча в Париже. И скоро, прямо здесь, на полуострове, ее настигло еще одно подтверждение ее интуитивной правоты.

Незаметно прошла неделя их отпуска, началась другая. Подругам начинало наскучивать постоянное безделье, поэтому они выбрали экскурсию, чтобы отправиться в глубину полуострова, на осмотр каменных руин, загадочных памятников эпохи майя.

– Мы не поедем на набитом туристами автобусами, – решительно качала головой Анна, разглядывая очередной рекламный проспект. – Если уж вести диалоги с историей, то только наедине.

Они выбрали маршрут для них двоих, с перевозчиком и гидом, и на мощном полноприводном джипе направились в джунгли. Они выезжали из отеля ранним утром, солнце только-только взошло над берегом и пригревало их теплыми лучами, пока еще не обжигая, как днем. Анна искупалась в море прямо перед рассветом и бодро смотрела в окно, предвкушая предстоящие приключения.

– Тебе обязательно надо попробовать! – обнимала она сонную подругу. – У меня нет сна ни в одном глазу, а ты прозеваешь все руины.

– Разбуди меня, когда мы приедем, – сонно пробормотала Софи и уютнее устроилась на сиденье, чтоб подремать.

Анна смотрела в окно. Знойная, выжженная солнцем пустыня заканчивалась, приближалась полоса тропической сельвы. Девушка ощущала, как кровь начинает быстрее бежать по ее венам, но это не странная жажда просыпалась в ней, нет, это предчувствие чего-то очень важного, что вот-вот должно было произойти, настигало ее, приближалось вместе с вековыми деревьями.

Так они провели весь день, древние пирамиды, города, захоронения – все, что осталось от великой культуры и еще не было растащено местным населением на строительный материал. Ступая по разрушенным самой историей каменным дорогам, забираясь во тьму древних пирамид, рассматривая загадочные рисунки на стенах, поглаживая плотные, слежавшиеся от времени пласты глины, Анна ощущала на своем лице дыхание вечности, тысячелетия, сгинувшие во тьме и оставившие после себя только неясные свидетельства мощной, существовавшей когда-то цивилизации, и молчаливые каменные руины.

– Как это печально, что эпохи уходят безвозвратно, – грустила Анна в дороге. Солнце уже давно висело высоко в небе раскаленным шаром и нагревало их машину даже сквозь отчаянно работающий кондиционер. – Как же мне хочется погрузиться в прошлое, чтобы стать свидетелем давно сгинувших в небытие событий, чтобы лицезреть все великие потрясения истории, узнать в лицо все цивилизации и народы, которых уже не существует на земле! – восклицала она в пустоту.

– Ты же знаешь, для меня это всего лишь истории прошлого, интересные, занимательные, иногда потрясающие воображения, но не более того. Куда интереснее жить настоящим и самим творить историю, – пожимала плечами Софи.

– А ведь они, наши общие знакомые, – задумывалась Анна, – некоторые из них живут так давно, что были свидетелями многих событий и многих эпох. Наверняка их кровь помнит все, что случалось с ними при их долгой бессмертной жизни. Вот бы увидеть прошлое их глазами…

– Не думаю, что кто-то из них живет настолько давно, что стал свидетелем истории майя, вот этих каменных развалин и молодых нарождающихся джунглей, – смеялась Софи, обводя рукой необъятное пространство, давящее на них своим величием. – Даже если такие и существуют рядом с нами, они уже должны были стать чудовищами, совершенно на нас не похожими и далекими от нас. Как можно прожить тысячелетия и остаться человечными, не сойти с ума в круговороте времени?

– Наверное, ты права, – пробормотала Анна. Но жажда знания продолжала сжигать ее изнутри постепенно разгоравшимся огнем.

День подходил к концу. Приближались сумерки, и водитель развернул машину, чтобы выехать из джунглей и вернуться в отель до захода солнца. Они ехали по широкой дороге, проложенной среди деревьев, здесь, под их громадными кронами, жара уже так сильно не ощущалась, и они приоткрыли окна, чтобы как следует прочувствовать запахи сельвы, вдохнуть их полной грудью и сохранить в себе на память. А они были так сильны, так дурманяще окутывали их тяжелыми ароматами листвы, цветов, самой земли, неизменно влажной и жаркой, что глаза их сами по себе начали закрываться, наливаться свинцом от усталости, накопленной за день, и знойного дыхания джунглей. Словно в полусне, Анна наблюдала картины, проплывающие перед ее внутренним взором, разрушенные пирамиды снова поднимались к небесам из пепла времени, древние языческие племена выстраивались вокруг святилищ, почтительно склоняясь перед вождями и жрецами, и странные действа совершались в глубине пирамид, там хоронили умерших, там приносили бесконечные кровавые жертвы жестоким богам. Неистовые пляски жрецов под мерный бой барабанов, занесенный над грудью жертвы острый клинок, льющаяся на камень и землю горячая кровь, замершая в экстазе толпа… Резкий толчок заставил Анну очнуться от грез.

– Мы налетели на камень, – бормотал гид, склонившись вместе с водителем над передним колесом, – придется менять на запасное.

Анна выбралась из джипа.

– Ты куда? – спросила ее сонная подруга.

– Пойду осмотрюсь, пока меняют колесо, – Анна ступила на дорогу, которую плотной стеной окружали деревья.

– Не отходите далеко от дороги, – предупредил ее гид. – Эта часть джунглей необитаема и безопасна, но скоро начнет темнеть, и тогда на охоту выйдут хищные животные. Вот, возьмите фонарь, чтобы не потеряться.

Анна машинально взяла фонарь в руки и решительно направилась прямо к деревьям. Она еще не вполне пришла в себя, грезы продолжали окутывать ее сознание тяжелым дурманом, ритм барабанов гипнотизировал ее и звал за собой в глубину сельвы. Она сошла с дороги, продираясь сквозь заросли могучих кустарников с широкими, как лопата, листьями. Бой барабанов усилился, как будто теперь он шел прямо из-за деревьев, преградивших ей путь. Девушка пошла на их зов и вышла на круглую поляну, скрывавшуюся за деревьями. Зрелище, открывшееся ей, заставило ее прийти в себя и отшатнуться в испуге. Там, на поляне, горели огни множества факелов, их сжимали в руках высокие и смуглые люди с обнаженными и раскрашенными телами, перьями в волосах и черепами на поясах. В центре поляны возвышался огромный прямоугольный камень, и прямо сейчас на нем было распростерто тело, тело молодого сильного мужчины, грудная клетка которого была раскрыта, а из нее торчали сломанные и окровавленные ребра. Над жертвой склонился жрец, сжимая в одной руке живое сердце, а в другой руке держа острый костяной клинок. Тело мужчины еще жило, извивалось в мучительных судорогах, кровь сильными толчками выходила из артерий и стекала вниз по желобкам, в деревянные чаши, расставленные на четыре стороны света по бокам алтаря.

Жрец выпрямился над телом, подняв пульсирующее сердце высоко над головой, и начал возносить гимны своим кровожадным богам. Анна машинально слушала его завывания, а потом с трепетом осознала, что понимает каждое слово, и в ответ на призыв в ее голове возникает яркий, горящий неземным огнем образ каждого кровавого бога, к которому обращался жрец. Закончив со вступительной речью, он швырнул уже мертвое и начинающее коченеть сердце на землю и поджег его факелом, в знак того, что боги согласились принять жертву. Анна покачнулась в ужасе, видя, как тяжело горит чужая мертвая плоть и, невольно глубоко вдохнув резкий отвратительный запах, вышла из-под деревьев и ступила в круг света. Взгляды всех присутствующих на поляне немедленно обратились к ней. Туземцы молча разглядывали ее из-под нависших над глазами тяжелых бровей, их лица, раскрашенные черной и белой красками, скалились в угрожающей гримасе и, казалось, они были готовы броситься на нее, чужую и чуждую здесь, чтобы принести следующую жертву своим кровожадным богам.

– Этого не может быть, – уговаривала себя Анна и не могла оторвать взгляда от мертвого тела, распростершегося на алтаре, завороженная видом крови, стекающей вниз в подставленные чаши. – Это все мне только кажется, я сплю и вижу сны. Они не смогут причинить мне вреда.

Жрец издал пронизывающий душу вой, а потом подхватил с земли одну из наполненных кровью чаш и медленно, угрожающе приблизился к ней. Анна чувствовала в ужасе, что не может пошевелиться, и не отрываясь смотрела на острый костяной клинок, который он по-прежнему сжимал в руке.

– Кто ты такая? – отрывисто спросил жрец, и снова Анна поняла его иноземную речь.

Она не могла отвечать, скованная ужасом. Он склонился над ней, заглянув глубоко в глаза, обжигая взглядом, а потом отшатнулся.

– Та, кто пьет кровь, – в замешательстве пробормотал он. – Она та, кто пьет кровь! – громко провозгласил он, повернувшись к толпе. Туземцы, окружившие их плотной стеной, загудели.

Жрец взял Анну за руку – она молча повиновалась – и подвел к жертвенному камню.

– Сегодня боги милостивы к нам! – продолжал говорить с толпой жрец. – Они не только согласились принять нашу жертву, они привели к нам ту, которая пьет кровь. Они велят тебе поделиться своей кровью с нами, – снова обратился он к Анне.

Та отрицательно покачала головой, чувствуя, как вся дрожит от ужаса.

– Но сначала ты выпьешь жертвенной крови, – жрец протянул ей чашу. – Возьми дары, которыми боги делятся с тобой, и смотри, если ты прольешь хоть каплю, они немедленно покарают тебя!

Анна приняла чашу обеими руками. Она смотрела на ее содержимое и чувствовала, как на смену ужасу приходит жажда. На этот раз ее не сопровождали ни озноб, ни головокружение, только резкий до боли голод, требующий немедленного насыщения. Она поднесла чашу к губам и медленно, не отрываясь, выпила ее содержимое до конца. Чужая горячая кровь немедленно растеклась по ее телу, наполняя энергией отнятой у другого жизни.

Жрец забрал чашу из ее рук. – Теперь ты должна поделиться своей кровью, иначе боги разгневаются.

Анна смело протянула ему руку. Взмахнув клинком, он сделал глубокий надрез на ее запястье, и подставил чашу. Кровь потекла в сосуд, но девушка совсем не чувствовала боли, а рана быстро затянулась.

– Теперь мы все по очереди выпьем из этой чаши, чтобы принять внутрь твою силу. А ты уходи!

Жрец взмахнул клинком, указывая ей путь обратно в сельву. Она невольно зажмурилась и отшатнулась, избегая удара, а когда спустя мгновение разомкнула глаза, ее окружали только тьма и пустота. Темнота надвинулась со всех сторон, деревья обступили и зажимали ее в тесный круг, в их ветвях загорались хищные огоньки, отблески лунного света мелькали в глазах диких зверей. Анна поежилась. – Мне пора выбираться отсюда, вот только я не помню, с какой стороны пришла, – она прислушалась и среди звуков джунглей различила человеческие крики.

– Мне следует пойти в ту сторону и включить фонарь, чтобы они могли разглядеть меня во тьме, – механически, до сих пор еще находясь под властью гипнотического сна, подумала она и пошла сквозь деревья, сжимая в руках спасительный фонарь. Софи увидела ее первой и бросилась навстречу. – Мы уже полчаса тебя ищем, – она встревоженно вглядывалась в лицо подруги.

– Вы не слышали ничего странного? – спросила Анна.

– Нет, покачала головой Софи. – Только мы сбились с ног в поисках тебя.

– Я ушла вот за те деревья и присела отдохнуть. Кажется, я ненадолго уснула, вот и не слышала, как вы меня зовете. Мы можем ехать дальше?

– Да, мы все починили.

Они поехали дальше. Софи внимательно осматривала подругу.

– Ты поранилась, когда пробиралась через заросли? – спросила она. – У тебя небольшая рана на запястье и вот здесь, на щеке, кровь.

Анна вздрогнула, а потом провела ладонью по лицу, словно отгоняя морок происшедшего с ней в глубине сельвы. Это казалось невероятным, но кровь эта была кровью жертвы, которую она пила на поляне. Неужели ей все это не приснилось, а происходило на самом деле?

– Да, поранилась, но неглубоко, и рана уже затянулась, – машинально ответила она подруге.

Ночью Анна спала очень крепко, и ей снилось, как в ее рту начинают расти клыки.

***

Отпуск закончился, подруги вернулись в Москву. В августе Анна перешла на новую работу в книжное издательство и теперь вникала в новые обязанности, ей все здесь нравилось – новые авторы, новые рукописи, серьезные взгляды, никакой суеты и пустых сплетен о светской жизни. Вопреки ее ожиданиям, жажда крови больше не проявляла себя, клыки оставались той же человеческой формы. Происшедшее в глубине сельвы она отгоняла от себя, как дурное воспоминание, не позволяла себе пока задумываться о своем превращении, чтобы не впасть в отчаяние от тоски по Александру.

Пока однажды кровь Себастьяна не напомнила ей о себе. Днем Анна была занята делами, а ночью к ней приходили сны, неописуемо яркие и до боли реальные. В ее венах уже текло слишком много крови вампиров, и, переплетаясь судьбами в далеком прошлом, они вносили в сознание девушки хаос, желание, тоску и любовь. В этих снах светловолосый вампир убивал, страдая от отчаяния, а Александр бродил по миру в поисках истины.

– Мы с тобой так похожи, – грустила Анна, просыпаясь среди ночи. – Ты, как и я, не хочешь смиряться перед судьбой и всеми силами разума и души ищешь другой жизни в вечности. Ну почему же, почему ты оставил меня одну, не позволил мне идти рядом с тобой? Почему? – задавала она ночи вопросы, на которые не было ответа.

А в городе было тихо и одиноко, август тек неспешно, провозглашая грядущую осень шелестом начинавшей опадать листвы. Штиль накрыл город пеленой облаков, и в этом безмолвии, в этом ожидании Анна сама томилась и ждала.

– Что же мне делать, Софи? – в смятении спрашивала она подругу. – Слишком многое он изменил в моей жизни, и теперь я не могу найти покоя.

– Потерпи еще немного, дорогая моя, и возвращайся к обычной жизни, – вздыхала та и пыталась ее развлечь всеми известными ей способами.

Но ничто больше не могло вывести Анну из забытья. Новые поклонники, которых к ней приводила Софи, влюбленные взгляды, вечера, заполненные шумной толпой, новые впечатления и чужая страсть – все это же не приводило ее в восторг, как раньше, и она продолжала грустить.

А ночью она снова оставалась наедине со своими бессмертными любовниками – и, глубоко дыша, проживала чужие жизни во сне, Себастьян делился с ней своей кровью, а Александр приходил к ней, подхватывал на руки и уносил далеко-далеко. Так, однажды, она проснулась, охваченная ощущением мимолетного счастья, и прикосновения острых клыков еще трепетали на ее шее. Никого не было в квартире, кроме нее, но ощущения были так реальны, что она застонала.

– Я не могу больше так мучиться. Я не могу забыть тебя, и жить как раньше тоже уже не могу. Одно только воспоминание о твоем поцелуе сводит меня с ума, так что же мне делать?

Она вышла на балкон и долго смотрела в ночную тьму, наблюдая, как несмелые рассветные лучи рассеивают тьму, слушая, как просыпаются птицы, приветствуя новый день.

– А что ты принесешь мне, утро? Очередной день в попытке забыться, а его снова сменит ночь и покажет мне несбыточные сны? С меня хватит! – Анна решительно тряхнула головой, торопливо оделась и вышла в рассвет. Ее хрупкая фигура растворилась в полумраке, а начинавшийся дождь смыл все следы.

Уже подходя к бару, она замедлила шаг. – Уверена ли ты в том, что должна идти к нему? После того, как он сам отверг тебя? А что, если его там не будет?

– Просто приди и расскажи ему обо всем, – вела она мысленный диалог сама с собой. – Расскажи, что жажда не прошла, что ты по-прежнему ищешь крови и уже не можешь вернуться в прошлое, перечеркнув все происшедшее с тобой. Он же не чудовище, он должен понять, почувствовать, что сейчас творится в моей душе, рассказать, что я теперь такое, должен подсказать мне верный путь. К чему скрывать, я просто хочу, чтобы он напился моей крови, – горько усмехнулась она. – А что будет дальше, не имеет значения.

Бар был еще открыт. Анна замялась на пороге. Там никого не было, кроме бармена, протиравшего бокалы.

– Доброе утро, – улыбнулся он ей. – А мы уже собрались закрываться.

Она вошла внутрь и присела за барную стойку.

– Будете что-нибудь?

– Воду со льдом, – качнула она головой.

Бармен поставил перед ней стакан.

– А Александр? – спросила она. – Его здесь нет?

– Он давно уехал из Москвы. Сразу после вашего расставания. – ответил ей вампир, внимательно смотря на нее.

Анна вздохнула. – Ты все знаешь. А его клуб?

– Он оставил его.

– Но почему?

Бармен усмехнулся.

– Знаешь, после того, что он сделал с тобой, он решил, что его клуб слишком опасен, ведь это может повториться и с другими смертными. А то, как поступил Роберт, и вовсе заставило его усомниться в милосердии окружавших его вампиров. Он предоставил им самим право решать, хотят ли они и дальше объединяться в общество или же лучше пойдут своим путем. Слишком мало было тех, кто пожелал оставить все так, как есть, и слишком много тех, кто поддержал Роберта, лишний раз подтвердив, что ограничения устава не в силах подавить кровавую жажду и предотвратить преступления. Потому Александр и уехал, оставив всех, кого когда-то собрал под своей крышей, на откуп самим себе.

– А ты?

– Я здесь, потому что люблю этот бар. Люблю открывать его по вечерам, когда набережные заполняет веселая толпа, когда всю ночь завсегдатаи и случайные прохожие заходят сюда за коктейлем и остаются, делясь откровениями, переживаниями и надеждами. Я слишком сильно люблю людей, и потому я никогда не убиваю их. – посерьезнел он.

– Как ты родился для вечности? – спросила Анна.

– Случайно, как и все мы, – улыбнулся он. – Меня опустошили и оставили умирать, а Александр напоил меня своей кровью и спас мою жизнь.

– Ты никогда не испытывал страха перед новой жизнью?

– Я ничего не знал о вампирах до своего превращения, – покачал он головой. – Так что я просто продолжил заниматься своим делом, а моя любовь к людям оградила меня от соблазнов хищника и палача.

– Значит, он спасает только тех, кто нуждается в спасении.

– А что происходит с тобой?

– Я не знаю, как жить дальше, – Анна вздохнула, подавляя подступавшие к горлу слезы. – Всюду, куда бы я ни направилась теперь, меня встречают знаки, указывающие на то, что путь в прошлое закрыт, всюду меня настигает искушение бессмертия. Почему же он оставил меня?

– Он верил, что ты достаточно сильная, чтобы справиться с искушением.

– Но я сама хочу этого, – возразила ему Анна. – Как вы не можете понять, что я сама выбрала этот путь, и возврата уже нет?

Бармен молчал, изучая ее взглядом.

– Я не знаю, как его найти. – вымолвил он. – Он не оставил ни телефона, ни адреса, а свою почту, я боюсь, он давно перестал проверять. Ты же знаешь, время течет для нас совсем по-другому, а он специально уехал из Москвы, чтобы больше не поддаваться искушению встречи с тобой. Но я постараюсь передать ему твое послание.

– Спасибо. – Анна поднялась со стула. – Я буду ждать.

Она вышла из бара, приняв неожиданное решение.

– На самом деле я больше не могу тебя ждать, Александр. Ты бежал от всего, что создал здесь, ты оставил свой клуб, лишил меня покоя, и все во имя своих мифических убеждений. Я не уверена теперь, что ты сможешь понять меня, ведь ты спасаешь только тех, кто оказывается на грани жизни и смерти. Нет, я не хочу такого превращения. Ты верил, что я сильная, и я найду в себе силы продолжить свой путь, даже если тебя рядом со мной не будет.

***

Утром следующего дня Анна прилетела в Париж. Взяв недельный отпуск, она остановилась в той же квартире, что и два месяца назад, а потом отправилась искать вампира.

Город был наполнен теплом летнего солнца и бесконечными толпами туристов, повсюду, в уютных парках, на широких каменных мостах и под величественными сводами готических соборов они перешептывались, бродили, взявшись за руки, занимали все столики небольших уличных кафе, шли навстречу, пересекая дорогу… и кругом были только смертные. Анна все время молчала, с грустью наблюдая за счастливыми парами, осознавая, что она сама уже не сможет обрести радости в чужих объятьях. Устроившись с бокалом белого вина на улице за столиком кафе, она могла часами смотреть на прохожих, неторопливо проходящих мимо нее в толпе, или же открывала свежую газету и углублялась в чтение. На третий день своего одинокого пребывания в Париже она купила небольшой сборник рассказов о вампирах в бумажной обложке и теперь изучала легенды и предания, изложенные писателями, начиная с восемнадцатого века. Когда город накрывали сиреневые летние сумерки, она приходила на мост Нотр-Дам и там долго ждала, пока глубокая ночь и усталость не смыкали ее глаза. Она шла домой и там спала глубоко, без сновидений, а утром снова выходила в шумный город. Она искала встречи с Себастьяном, постоянно думала о нем, вспоминая их случайную встречу, вела с ним бесконечные мысленные споры и даже отчаянно призывала его в надежде, что он услышит ее мысленный призыв, но он все не приходил. Анна понимала, как зыбка ее надежда, что новая их встреча на том же самом мосту почти невозможна, но продолжала свои поиски в огромном городе. Она похудела в своих метаниях с весны, так, что казалось, только огромные серые глаза продолжали жить на ее изящно очерченном высокими скулами лице, кожа побледнела и истончилась, открывая тонкие синие венки под глазами, румянец ушел со впалых щек, а ее тонкая фигура, окутанная струящимся шелком или теплой тяжелой шерстью, послушно следовала дуновениям легкого парижского ветра, растворялась в каплях случайного дождя и неизменных вечерних сумерках. Она сама словно растворилась в этом городе, посреди его улиц, запруженных шумной толпой, растаяла однажды в ночи, в ожидании грядущего, и только сознание ее еще жило, дышало, боролось, она же, неприкаянная, невесомая, словно сотканная из воздуха, ощущала себя вне толпы, вне смертной жизни, вне времени. Она принимала пищу по привычке, чтобы не потерять силы, и почти не ощущала ее вкуса, сама же мыслями и душой жила в бессмертии, изо всех сил призывая вечность.