Текст книги "Большое путешествие"

Большое путешествие
Соня Гатто

© Соня Гатто, 2016

© Дарья Левчук, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

I

Воздух, Воздух! Я Земля. Как слышно?

Ирма с усилием втянула в прихожую желтый пузатый вызывающий чемодан. Я приняла было возмущенную позу: взгляд снизу вверх, руки сложенные на груди и хотела произнести коронную фразу: «это еще что?"… Но! Ее маленькая запыхавшаяся фигурка в яркой бандане, трепетавшая над желтым чудовищем времен царя гороха, влияла на меня мистически. Вместо заготовленного презрения к старомодной вещице – тоже кинулась затягивать это барахло в дом.

– Только посмотри, ратитет-то какой! – Ирма присела на чемодан.

– Зачем он тебе? – я брезгливо приподняла бровь.

– Путешествовать! Знаешь, у каждого должно быть бооольшое путешествие, – она похлопала ладонью подле себя.

– Спасибо, я постою, – отрицательно мотнула головой: «Нет уж: безумства эти не для меня. Вдруг он заразный. Кстати…", – я бы его продезинфицировала, прежде чем садиться или…

Закончить фразу не успела. Ирма радостно вскочила на ноги и:

– Тадам! – распахнула крышку и сунула голову в пасть этого чудовища. – Я захватила несколько проспектов. Смотри, – она рылась в своих трофеях, – Лондон? Париж? Как там, увидеть Париж – и умереть? – я прикрыла глаза, но замечание – горькую пилюлю – проглотила молча, как послушная больная.

– А может быть махнем в места силы?

– Как только, так сразу. У меня работа. Думаю, с этой находкой ты теперь справишься самостоятельно. Ужин на плите, – я скрылась в комнате, служившей нам спальней и кабинетом одновременно.

Села за стол. Разбудила ноутбук. И вперилась в экран. Перевод не складывался. Боковым зрением наблюдала за Ирмой. Та порхала над желтым ископаемым в дверном проеме разделяющем спальню и прихожую.

– Ужин остынет, – буркнула, не поднимая головы.

– Сейчас-сейчас, – она вываливала несметное количество брошюр на полку в прихожей.

«Интересно, макулатуру где-нибудь еще принимают? Надо будет прогуглить»

– Твое «сейчас», как еврейское «подожди», – поставила мысленную галочку напротив опции «забота».

Ирму затянуло. Вместо разбора она погрузилась в чтение. Сидя в прихожей на коврике, обложившись цветастыми буклетами, она пожирала глазами текст и картинки. Всегда так. Стоило ей взяться за уборку в шкафу, и это мероприятие превращалось в двенадцатичасовой фэшн марафон, под конец которого Ирма решала, что все очень нужное и важное. Шкаф меньше от этого не становился. Когда она разбирала книги, квартира превращалась в читальный зал, и я еще неделю натыкалась на разно жанровые книги с закладками в самых неожиданных местах: в кровати и под ней, на подоконнике, в туалете и даже холодильнике: забыла, когда нагрянули соседи снизу жаловаться на течь в ванной. И все она читала. Параллельно.

В этом была вся Ирма. Она не могла делать что-то цельно. Жить здесь и сейчас, линейно двигаться в пространстве. Все ее увлечения и начинания подобны броуновскому движению. Прекрасно рисуя она не стала художником. Отменно фотографируя – исчезла из тусовки фотографов, насилу продержавшись там полгода. Замечательно играя на нескольких инструментах и разбираясь в нотной грамоте, музыкантом она тоже не стала. Виртуозно владея тремя языками в письменной форме и на поприще переводчика долго не продержалась. Так что по мнению обывателя к своим тридцати годам в жизни она скорее «не состоялась». Не то что я. Правда, в отличие от меня Ирма даже не думала об этом. Прощалась она со своими увлечениями также легко и непринужденно, как находила их.

Как пришла и в мою жизнь из чьей-то…

На обложке яркими буквами было отпечатано «Австралия».

– Ирма, мартышка моя, спустить с пальмы…, – подошла к ней.

– Ахха, в Австралии нет мартышек!

– Ок, расскажешь мне обо всем за ужином, – взяла брошюру из рук Ирмы, швырнула ее не глядя на полку и прошла на кухню.

Конечно, ужин остыл. Конечно, его пришлось разогревать по третьему разу.

Я сосредоточенно пережевывала высушенное микроволновкой мясо, в то время как Ирма беззаботно щебетала что-то фоном. Когда мы оставались наедине, она заполняла собой 90% эфира. Это не были сплетни: ей было не интересно обсуждать других. Больше всего она говорила о себе. В мировом контексте.

– … там уже можно будет взять машину напрокат и пересечь материк, она запнулась и ковырнула вилкой нетронутое мясо. – А ты куда хочешь, Ань?

Когда к тебе обращаются необходимо реагировать.

– В смысле? – иногда косить под дурочку помогало.

– Куда поехать хочешь? В путешествие.

Я нахмурилась. На ум приходили задания для приходящей медсестры, заказ в аптеке, который надо забрать завтра после работы, предстоящее обследование, ночная смена типографии, состоявшая из восточных братских малых народов, и, конечно, сроки перевода. И ни одной мысли о путешествии.

– Еще не думала об этом, – «Ты просто не можешь вот так закончить, не имеешь права». – Давай туда, куда хочешь ты. А я поддержу. Это же наше путешествие.

***

К удивлению Ирма согласилась быстро. Она безропотно освбодила меня от бремени выбора. Правда, пришлось пойти на компромисс: к концу рабочей недели я должна была подать документы на загранпаспорт, чтобы мы успели к заявленной дате. Что может быть проще?! С уверенностью в собственных силах распечатала анкету и список необходимых бумаг и под воодушевляющие реплики благоверной положила их в сумку – первый кирпич в фундамент «путешествия»! Теперь, обнимая ее хрупкое тело в мохнатой пижаме и тычась в основание шеи, я могла посвятить себя мыслям о заваленных тиражах, рабочих недоумках, ленивых дизайнерах и нерадивых переводчиках, у которых место мозга занял гугл транслейт.

Мы в типографии сдавали проект. Очередные сроки. Неделя за три. Жизнь в одышке. Не здесь и сейчас, а на несколько месяцев вперед: и не надо никакой машины времени! Словно смотришь красочный ролик на скоростной перемотке! Только вот не видно ни черта. Мчишься по дороге, отмеченной столбиками-ориентирами, чтобы в кювет не слететь: завтрак и контроль содержимого стаканчика с пилюлями – звонок за обедом домой – поход в магазин или аптеку – почта – скромный семейный ужин под вещание Ирмы.

Пока время ставило мне очередную ножку, Ирма, поглощенная идеей путешествия, превратила квартиру в ген-штаб. Стены украшали немыслимые карты разных уголков мира, о которых я даже и не подозревала. Она зависала за компьютером, забывала вовремя принимать пилюли и строила фантастические маршруты, которым позавидовал бы Марко Поло. Заработанные за редактуру крохи – потратила на новейшие Путеводители и посвящала их изучению каждую свободную минуту. Ее позитив на фоне моего двенадцатичасового аврала вдохновлял. Не перспективная на мой взгляд идея распаляла в ней кипучую деятельность.

Все кардинально изменилось за одну ночь. Соскочив с карусели ежедневных хлопот, забылась сном без снов: спала я тоже на скоростном режиме. Лег, закрыл глаза, открыл – и утро. А между – секунда.

На этот раз было иначе. В сон издалека вошел звук: тихий, тонкий, прерывающийся. То ли писк, то и всхлип. Вместе с ним в душную темноту сна проник слабый болезненно желтоватый свет реальности. Я приподнялась на локтях и попыталась сфокусироваться. Звук не исчез.

Ирма сидела на стуле у письменного стола, поджав под себя ноги. Плечи ее вздрагивали. Она раскачивалась из стороны в сторону.

«Только приступа нам не хватало!» – собралась, кувырком скатилась с кровати и метнулась к ней.

– Посмотри на меня, ну-ка! – присела рядом на колени и обхватила ладонями бледное лицо.

Она попыталась увернуться, но я держала ее крепко. И наши взгляды встретились. Глаза ее горели гневом, воротник сорочки был мокрый от слез, которые Ирма уже не утирала.

«Сколько она так просидела?».

Вдруг Ирма затихла, загипнотизировано глядя на меря.

– Ну, что случилось, солнце? Болит? – провела большим пальцем, стирая слезу со щеки.

Она беспомощно мотнула головой и трепыхнулась птицей.

Я облегченно вздохнула: «Пульс в норме. Ничего не болит. Значит у нас простая истерика. Бывает».

– Сон плохой приснился? Ну, «кто обидел эти маленькие глазки?» – попыталась пошутить, цитируя ее любимую сказку.

Ирма занесла надо мной руку, словно пытаясь ударить. Но решимости и сил не хватило, и ладонь безвольно упала. Она согнулась и я почувствовала ее холодный лоб на своем плече. Тело ее дрогнуло – так отходя ко сну расслабляются нервы – и моя половина завыла. Протяжно, громко, неистово.

– Милая, что такое? Не надо… Все хорошо… – я держала ее в руках и укачивала. На этот раз Ирма не сопротивлялась. Она поддалась древнему ритму и затихла.

Будильник зазвонил в шесть. Осторожно вынырнула из-под одеяла, чтобы не разбудить Ирму. Да здравствует очередной марафон: душ – завтрак – сборы – работа – магазин – кстати, надо будет в аптеку заскочить, а то валериана закончилась. По окончанию завтрака вошла в комнату. Ирама, измученная, скрутилась калачиком, подоткнув под себя одеяло с одно стороны, накрывшись им по самую макушку. Прислушалась к ее дыханию: ровное, глубокое. Легонько провела пальцами по одеялу и прикоснулась губами к укрытому плечу: «Сон – лучшее лекарство».

Аккуратно разгребала наваленный вчера впопыхах беспорядок. Ежедневник, визитница, планшет… Неприятно саднило от ночи. Бывало Ирме по ночам становилось плохо, но она предпочитала сражаться со своими демонами в одиночку. Просила, умоляла, ругалась с ней, чтобы будила, если что. Тщетно. Зато сон мой стал чуткий. Выудила из груды бумаг кошелек. А, вот и нужные страницы перевода: ознакомлюсь по дороге на работу. А это..? Внутри что-то екнуло, лицо покраснело и ладони предательски намокли.

«Черт-черт-черт-черт!»

Теперь выть хотелось мне. Вчерашняя «пощечина» достигла своей цели. Вот оно – та самая анкета на загран, торжественно распечатанная с Ирмой месяц назад. Чуть помятая по краям, но по прежнему чистая. Нетронутая.

Я схватила ее вместе с переводческими листами. Наспех затолкала все в сумку и вылетела из дому. Почему-то было обидно. До слез.

II

1.Фамилия, имя, отчество…

Аккуратно вывела печатными четкими буквами на первой странице анкеты. Невольно залюбовалась такой каллиграфической стойкости.

– Анна Георгиевна! Вас к телефону.

– Угу… – вот досада! Нехотя взяла трубку. – Слушаю.

– Ань, я развожусь с Вадиком, – затараторила на выдохе мой партнер и руководитель Светлана Игоревна. – Мы не можем продолжать этот кошмар. У меня двенадцать часов, чтобы забрать вещи иначе они встретятся с землей. А мой китайский сервиз не выдержит полет с восьмого этажа… Короче, детка, ты знаешь, что делать, – Света отключилась.

Застыла с трубкой в руках. Мне, черт возьми, не жалко ни Светы, ни Вадика. Просто это было не по плану. Я этого не планировала. Почему они решили так нелепо разбежаться именно сейчас, сию минуту, свалив на меня свою работу?!

Владимир Олегович тоже работал в издательстве. И это «семейное недоразумение» означало, что кто-то должен взять на себя обязанности начальника производства. Где я, где производство?! Я курировала авторов и переводчиков. Светлана отвечала за хозяйственную часть и занималась исключительно коммерческой печатной продукцией.

Набрала Вадика.

– Ань, извини. Не до тебя сейчас, – и сброс.

– Вот сука! – я представила рефлектирующего коллегу и скривилась.

– Анна Георгиевна? – высунула рыжую голову из-за монитора наша инопланетная помощница.

– Оль, дай мне график Владимира Олеговича. У Светланы Игоревны на сегодня есть встречи? – анкетный лист стал покрываться цветастыми стикерами: «Узнать», «Проверить», «Позвонить», «Перепоручить».

– Нет, на сегодня вроде нет… Что-то случилось?

«Не суй нос в чужой вопрос»

– Все просто замечательно. Пять минут на кофе-брейк и в бой! – я собрала стикеры с листа и принялась быстро вносить анкетные данные.

– Ваш кофе, – Ольга поставила на стол открытый пластиковый стаканчик.

– Спасибо… И..

Опять зазвонил телефон.

– Анна Георгиевна, на проходной Екатерина Сатонян из «Банк Кэпитал Груп». Говорит, назначена встреча со Светланой Владимировной.

Я скрипнула зубами и мысленно линчевала Ольгу за ее легкомысленное «вроде нет». Жаль, на физическую расправу времени не было.

– Конечно. Буду ждать в переговорной.

Прикрепив анкету на планшет, подхватила кофе, тщетно попыталась набрать Светку и отправилась на переговоры.

***

– И как обычно: глянцевое, но чтобы не блестело…

Екатерина – полненькая смешливая коротышка – каждую фразу сопровождала невообразимыми жестикуляциями. Руки женщины двигались отдельно от тела. И я больше беспокоилась о ее чашке кофе, чем о предстоящем заказе. Тем более, что прозвучала обнадеживающая фраза «как обычно». Но уточнить стоило.

– По тиражу есть какие-то пожелания? – приготовилась записывать.

– Нет-нет, все в точности как обычно, – она равнодушно пожала плечами. Я облегченно вздохнула. – Просто решила заехать познакомиться. Моя коллега, которая отвечала за печатную продукцию, улетела замуж в Саудовскую Аравию, представляете? – всплеск руками на уровне груди. – Словно в России нормальных мужчин нет. А там чем она заниматься будет?

– Так с нами теперь будете сотрудничать вы, Екатерина? – бесценная информация.

– Да, приятно познакомиться, – она еще раз протянула руку для пожатия. – Ой, извините, ради бога! – взвизгнула толстушка, задев мой стаканчик с кофе.

Вязкая липкая коричневая жидкость расползлась по анкетным листам.

– Ничего страшного, – подхватила стаканчик, но поздно: почти заполненная анкета была испорчена. Регламент требовал сохранить лицо. – Неудобные стаканчики.

– Мне так жаль… – Екатерина достала из сумочки влажные салфетки и начала протирать столик. – Надеюсь, там не было ничего ценного?

– В издательстве – это поправимо, – подыграла я и достала бланк для заказчиков. – Поскольку мы с вами работаем первый раз, заполните, пожалуйста.

– Хорошо, – она пробежалась глазами по списку вопросов. – Моя коллега тоже это заполняла?

– Как и другие клиенты, – я через силу ободряюще улыбнулась, напомнив себе, что на этапе согласования ответственность несет заказчик.

***

– Светлана Игоревна звонила? – я отстегнула измазанную кофе анкету от планшета и положила ее на стол: пусть просушится, вечерком перенесу данные на чистовик.

– Неа. Анна Георгиевна, – Ольга прикрыла рукой трубку.

«… опять сплетничает с кем-то!»

– Рустам Ашотович просил спуститься на производство.

Рустам Ашотович или Его Ворсейшество был заместителем Владимира Олеговича. Говорят, он был завязан на матери Вадика. Ох уж мне эти близкородственные связи в аквариуме бизнеса! Именно на сменах Его Ворсейшества пускали не те тиражи и путали цвета. Вместо объяснения он складывал толстые губы трубочкой, театрально разводил руками и говорил – «так-с получилось!».

Тираж в жопу?! Так-с получилось.

Сроки завалены?! Так-с получилось.

Когда Его Ворсейшейство меня увидел, трубочка губ его непроизвольно сдулась: ставлю сто к одному – он тоже возжелал физической расправы над Оленькой. Кажется, она его не предупредила.

– Что у вас, Рустам Ашотович? – с разбегу в карьер.

– Да так-с… А Владимир Олегович? – с надеждой.

– Я за него, – не без удовольствия.

– Не успеваем мы с тиражом.

– У нас в запасе, – посмотрела на циферблат над его столом: о чудеса! Часы рабочие! – шестнадцать часов до сдачи. Все успеть можно.

– У супружницы моей день рождения сегодня…

– У мамы Владимира Олеговича?!

– Да, понимаете!

– И от меня ее поздравьте. По телефону, – не дотянусь до Вадика, так хоть на мамашке с ее хахалем отыграюсь. – Мне самой объявить ночную?

– Это неурочные, – слабый протест.

– Они оплачиваются. Процент с заказа плюс за срочность, плюс за качество. Не можем же мы терять деньги, Рустам Ашотович.

– Так я ж в прошлую смену отдежурил, – попытался увильнуть Его Ворсейшество.

– Владимиру Олеговичу сейчас нужна ваша поддержка. Да и заказ этот стартовый, от него зависит наш год. Давайте соберемся. А супружнице вашей шубу купите. С премии.

***

Производство подобно царству Аида: время здесь останавливается, а искусственное освещение сбивает с толку. Когда я выбралась на поверхность, оказалось, рабочий день близится к завершению. Об этом меня оповестил рев Оленьки:

– Лет зе скайфол, вхен ит крамблз

ви вил стэнд тол

фэйс ит ол

тугееееезерррр

эт скайф…

Глядя на беспечную коллегу, я действительно почувствовала, как мое небо рушится, а земля уходит из под ног. Заткнув уши кислотными капельками, она раскачивалась из стороны в сторону и, напевая сингл из Бонда, скармливала шредеру мою анкету.

– Ты что творишь, Ольга?! – я сжала ручку двери, чтобы не вцепиться в девчушку.

– … эт скайфооол…, – она радостно улыбнулась навстречу, доблеяв фразу. – Чистый четверг! – шредер отрыгнул последний лист.

Точно! Пришел четверг – спасай бумаги. День, когда страсть Оли к разрушению и шредеру объединяется в акте «офисная чистка».

– И блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят, – пробормотала себе под нос.

«Не убивать же Оленьку? Тем более сейчас всего лишь четверг, который еще не закончился. Сдамся завтра. Утром – тираж, днем – УФМС»

Ободрившись, подвинулась к монитору, нашла в сети бланк анкеты и – чтобы чего не вышло – села заполнять на компьютере. На это ушел от силы час: не так страшен черт, как его малюют!

Кликнув «Распечатать», блаженно откинулась на спинку кресла под музыку для моих ушей – жужжание принтера. Меня переполняло чувство самодовольства и гордости. Теперь можно позвонить Ирме.

На том конце провода никто не отвечал. Перебрала на домашний: пользовались им редко, держали для экстренных случаев. Те же гудки. Вдруг отозвался мобильный. Ирма.

– Привет, Ань.

– Ты не дома? – я вслушивалась в гудки стационарного телефона.

– Дома, конечно! Куда я исчезну. Просто в душе. Или мне и на горшок без твоего разрешения сходить нельзя?

– Не смешно, – сбросила звонок на домашний.

– Ты сегодня как? – она словно читала мои мы мысли. – Пораньше?

Пораньше – это значит вовремя, то есть в установленное трудовым договором время окончания работы, а не плюс два-три часа сверху.

– У нас тираж. Новый клиент, – факты давно заменили оправдание.

– А… Понятно. Поешь, главное. Такси закажешь, хорошо?

– Меня Вадик со Светкой подбросят.

«Ложь во спасение? Просто так проще».

– Ок. Привет им. И да… Позвони, как выходить будешь. Договорились?

– Моя фраза, – улыбнулась.

– Примерять слова любимых, все равно, что носить их одежду, – почувствовала, что Ирма улыбнулась своей особенной, тихой улыбкой – уголками губ и внутрь себя.

– Мне нравится.

– Знаю.

Захотелось ее порадовать. Сию же минуту! Потянулась за анкетой.

– Кстати, я… – на листах ничего не было. Совсем ничего. – Оль!

– А, точно! У нас что-то с принтером. Системник отравился, придет только завтра.

– Слышу труба зовет, – Ирма откликнулась на голос коллеги. – Постарайся вернуться раньше полуночи, – и отключилась.

– Бардак, а не офис, – на ум неожиданно ясно пришла мысль об увольнении: никакой дибильной работы – и никаких форс-мажоров.

***

Гарик, наш дизайнер, завистливо присвистнул, глядя на открывшийся документ:

– Куда собралась?

– Подальше… На деле пока не решила. Тут главное – сдаться.

– Это точно! Мой заполнил – полгода уже валяется. Говорит, меня ждет. Тебе Оленька заполняла?

– Упаси господи! Не хватало, чтобы УФМС мне отказало за связь с инопланетянами. Сама справилась.

– Слушай, а мне можешь заполнить? – Гарик кликнул на «печать».

– Нет уж, друг мой, этот кармический урок ты должен пройти сам.

Свет нервно дрогнул, что-то пискнуло и… кабинет погрузился во тьму.

– Так что ты сказала о карме?

То, что мы с Гариком ошибочно приняли за легкий скачок электричества, оказалось следствием дорожных ремонтных работ. Под наш офис копали. И делали это не конкуренты медийного рынка, а дюжина мужчин в оранжевых жилетах. Бригадир налетчиков заверил, что свет появится, в самом что ни на есть скором времени, – завтра. Сторговались на пяти утра. А то, что после девяти все обрубили, так ведь рабочий день до семи. У них и бумага есть от властей.

К радости Его Ворсейшества смену пришлось распустить.

Не прошло и получаса, как я осталась одна в пустом темном непривычно тихом помещении издательства. Вот он – мой личный Апокалипсис: ненавистная изматывающая работа, в которой результат зависит от лодырей, прохиндеев и – что еще хуже – от ремонтников с волшебной бумажкой. Тупое ноющее злобное бессилие подтачивало меня вместе с хронической усталостью. Как могла оттягивала дорогу домой, потому что знала – Ирма ждет. Надеется.

Из ящика стола достала початую бутылку «Hennessy».

«Здравствуй анти стресс!» – разлила в бокал, – «Мы же не спешим. И если напиваться, то лучше сделать это красиво».

Достала из этого же ящика пачку сигарет и пепельницу – хоть какой-то плюс в отключении электричества: противопожарные датчики не сработают. Дома перестала курить после того, как у Ирмы диагностировали рак. Вредно ей.

Зажгла сигарету, затянулась и откинулась в кресле с бокалом в руках.

«Главное, все отпустить, расслабиться, подумать о чем-нибудь хорошем, – звучал в голове персональный аутотренг. – Расслабиться… Все отпустить… Всех послать…»

– Анна Георгиевна?! – испуганный и возмущенный голос охранника. – Как же..?

И свет фонарика в глаза.

– Fuck! – застыла с сигаретой во рту.

– Нельзя курить же. Вы что делаете? Вышли бы, – про пить он тактично умолчал. – Мне что на вас докладную написать?

– Делай, что считаешь нужным, Костя. Только, оставь меня, – я сделала отпускающий жест рукой с дымящейся сигаретой.

– Вы что, не понимаете? – пошло внушение. – Это же опасно. Тут же бумага. Что вы как дитя малое. А если вспыхнет?! – он говорил это на одном дыхании – для храбрости что ли? – и с каждым словом делал шаг ко мне на встречу, пока не подошел к столу вплотную. – Отдайте сигареты.

– Ок, – нервно потушила сигарету, положила ее в пепельницу, сверху – почти целехонькую пачку, и протянула все ему. – Может и коньяк сдать?

– Зажигалку, – он невозмутимо отреагировал на мою выходку, изъял контрафакт и направился на выход. – Если что, я наверху, – уже на прощание, закрывая за собой дверь.

Хотелось съязвить. Но телефонный звонок заставил собраться. Светка.

– У меня для тебя просто опупенная, умопомрачительная новость, детка!

– Ты с Вадиком что ль помирилась?

– Круче! Сидишь?

– Даже лечь могу.

– Это уже как получится и зависит от тебя, – настроение у нее было игривое.

– Ближе к телу давай.

– Марта Сиверс, которую ты перевела и пропихнула в прошлом году и над книгой которой сейчас работаешь…

– Ну?.. – я вскочила с места и начала расхаживать по темному кабинету.

– Я говорила с ее агентом сегодня. Ей охрененно понравились твои переводы. Она готова продать нам эксклюзивные права на издание и распространение ее книг в России. И?

– Свет, не томи.

– Встретиться с тобой. Пам-парам!

– Когда?

– Завтра утром. Они сейчас в Москве и даже изменили график, чтобы познакомиться с нами поближе. Так что, в 11 мы будем в издательстве. Готовьтесь!

– А с Вадиком-то что?

– Да что с ним станется. Главное – Марта! – и она отключилась.

Ничего себе. Тело била радостная дрожь предчувствия. Знала, что когда-нибудь мы встретимся. Поняла это, прочтя предисловие ее первой книги, ставшей для меня судьбоносной.