Текст книги "Fashion Killa: От улиц до подиумов. Как Канье, Фаррелл и другие рэперы изменили стиль поколений"

Глава 3
Каждый день я верчусь

Когда ты видел этих парней, проезжающих мимо на своих машинах с девушками в мехах, это выглядело действительно великолепно. Они были похожи на местных супергероев.

– LL Cool J

Вечеринка была в самом разгаре, и все взгляды были прикованы к имениннику Джеральду «Принсу» Миллеру и его команде. На сцене они пританцовывали, смеялись и наслаждались жизнью. Грэндмастер Флэш и песня The Furious Five «The Message» заполнили комнату: «Иногда это похоже на джунгли. Это заставляет меня задуматься, как я удерживаюсь от падения». Это были Supreme Team, и они были далеки от падения. На тот момент. В 1985 году их преступная жизнь окупилась сторицей. Хорошее спиртное лилось рекой. Косяки передавались как конфеты. Все были нарядно одеты. Принс был в сланцево-сером костюме, который отливал люминесцентным блеском при свете прожекторов, а его шею украшали цепочки, действительно достойные принца. Кеннет «Supreme» Макгрифф, его дядя и основатель когорты, был одет в красивый белый костюм для отдыха (а-ля Тони Монтана из «Лица со шрамом»), контрастирующий с бордовой рубашкой в полоску. В толпе подросток с района с благоговением наблюдал за происходящим. Было темно, но под его фирменной кепкой Kangol можно было узнать LL Cool J. Рэпер выпустил свой дебютный альбом I Need a Beat, но здесь, в окружении легенд, он с таким же успехом мог быть просто фанатом.

«Я помню, как ходил на некоторые из этих вечеринок. Я также помню, что в то время не мог приблизиться к сцене, потому что туда невозможно было пробиться. Так что я оставался в толпе, зная свое место», – вспоминал он в документальном фильме «Supreme Team» (исполнительный продюсер – рэпер из Квинса Нас). LL Cool J ездил на велосипеде из своего жилого района Сент-Олбанс, Квинс, в близлежащую Саут-Джамейку, чтобы присутствовать при этом действе. Это был короткий отрезок пути – десять минут, если ехать по бульвару Фош, и тринадцать минут по бульвару Линден, – но когда он добирался, он видел совсем другой мир. «Я просто был там, просто смотрел, что они делают. Они были самыми большими и значимыми фигурами. Что касается меня, то, поскольку я всегда был амбициозен, меня тянуло к таким персонажам».

Supreme Team была одной из самых известных уличных банд Нью-Йорка и вошла в историю рэпа благодаря своему успеху и стилю. Основанная в 1981 году и действовавшая из жилого комплекса Baisley Park Houses в Джамейке, Квинс, команда состояла из четырнадцати основных участников: Supreme, Принс, Бимми Антни, Green Eyed Born, Black Just, Baby Wise, Shannon, C-Just, Такер, Тедди, Бинг, God B, Robo Just и Кори Пегес. Бизнесом банды было распространение кокаиновой основы, или крэка. И это не была какая-то сомнительная операция. Вдохновленные мафиозной сагой «Крестный отец», они верили в честь и кодекс лояльности. Они считали себя компанией «голубых фишек»[11]11
  Голубые фишки – акции наиболее крупных, ликвидных и надежных компаний со стабильными показателями доходности, а также сами эти компании. – Прим. пер.


[Закрыть]с формальной организационной иерархией и вертикальным управлением. Они действовали как бизнес-компания и работали шесть дней в неделю. По данным Министерства юстиции Соединенных Штатов, на пике своего развития доходы Supreme Team на уличном уровне превышали 200 000 долларов в день.

Но ничто не длится вечно. «Смысл игры в том, чтобы выйти из игры», – сказал Supreme. Развязкой такой жизни была либо смерть, либо тюрьма.

За Америкой давно замечена особая любовь к ее гангстерам, как реальным, так и вымышленным – Аль Капоне, Бонни и Клайд, пять мафиозных семей Нью-Йорка, гарлемский героиновый магнат Фрэнк Лукас, «Крестный отец», «Хорошие парни», «Неприкасаемые», – и в 1980-х годах торговцы крэком были еще одной разновидностью плохих парней. Они излучали богатство, власть и харизму и имели доступ к такому чистому доходу, о котором бедные и представители рабочего класса (или даже белые воротнички) могли только мечтать. Они ездили на иностранных автомобилях, носили самую роскошную одежду и встречались с самыми красивыми девушками. Свою роль в их очаровании играло и то, что их дело соединяло характерную для юношей привлекательность опасности и пренебрежения к закону. Для некоторых они были злодеями, питающимися человеческими страданиями и убивающими своих, но для многих молодых людей в центральных районах городов наркоторговцы были образцом для подражания, старшими братьями и отцами, которые устраивали вечеринки, спонсировали местные спортивные команды и раздавали индеек на День благодарения (традиция, восходящая к американской мафии). Они были героями районов и примером того, какой хорошей может быть жизнь.

1980-е годы в Нью-Йорке остро нуждались в спасении. New York Times заявила, что в начале десятилетия был отмечен самый высокий уровень преступности в истории города. Было зарегистрировано 1814 убийств (к 1990 году их число увеличится до 2245). Город был суровым, грязным и опасным, а наиболее значительно преступность росла в Квинсе. Люди не чувствовали себя в безопасности. В 1981 году число ограблений достигло рекордного уровня – 107 495. Вагоны метро и здания были разрисованы граффити. Таймс-сквер была захудалым районом красных фонарей, от которого детям говорили держаться подальше. Общественные места, известные под зловещими названиями вроде Нидл-парка[12]12
  Дословно переводится как «Парк иголок». – Прим. пер.


[Закрыть], были излюбленными местами наркоманов.

Эти недуги городской жизни еще больше усугублялись экономической политикой президента Рональда Рейгана, известной как рейганомика. Во время своего президентства он снизил налоги, что пошло на пользу богатым, и сократил расходы на программы социального обеспечения, такие как талоны на питание, социальное обеспечение и профессиональное обучение. В 1985 году 23,9 % населения жили ниже федерального уровня бедности (1,8 миллиона человек), а уровень безработицы среди чернокожих был по меньшей мере вдвое выше, чем у их белых современников. Продажа наркотиков была средством повседневного выживания.

Находившийся тогда почти в четырехстах милях оттуда, Pusha T вспоминал, как равнялся на своего старшего брата No Malice (ранее Malice), торговца наркотиками из Норфолка, штат Вирджиния. «Я думал, что он был как БОГ!» – сказал мне рэпер. Был один эффектный предмет одежды, который он так и не смог забыть. «У него была шелковая рубашка. Она не была похожа на футболку. Возможно, она застегивалась на три или две пуговицы. Я не помню бренд, но знающие люди точно поймут, о чем я говорю. Я был очень впечатлен». Это было трудно выразить словами, но, поверьте, это было шикарно. У No Malice также была футболка с аэрографией от Shirt Kings – легендарного магазина одежды в Квинсе, вдохновленного граффити и известного тем, что он смешивал поп-культуру с уличной иконографией, например изображал на золотой цепочке Микки Мауса, курящего марихуану. Его младший брат был в полном восторге. «Я подумал: “Быть не может. У LL Cool J есть такая!” Я думал, что мой брат самый крутой парень в мире». Очарование улиц оказалось сильным. Хотя в то время, когда он учился в восьмом классе, у него была стабильная жизнь, обеспеченная трудолюбивыми родителями, Pusha «был снаружи» (этот эвфемизм используется для обозначения принадлежности улице). «Мы дети. Мы торгуем одеждой. Мы крадем одежду». Продажа наркотиков давала ему доход, позволяющий покупать любую одежду, какую он хотел. «В то время мной двигало только это, и я не хотел ничего другого».

Если подобные дела были дверями в мир моды, то кроссовки часто были первой остановкой на пути. «Свежие кроссовки важны для мужчины. Это как новая пара боксеров или носков», – сказал DJ Khaled, страстный коллекционер, у которого более десяти тысяч пар. Кроссовки придают изюминку и индивидуальность обычному наряду. Для мужчины это аналог того, чем для женщины является сумочка. Кроссовки создают первое впечатление, особенно в таких пешеходных городах, как Нью-Йорк, и осмотр человека с ног до головы начинается с обуви. Этот факт также делал кроссовки мишенью для грабителей. Кристофер «Кид» Рид из Kid ’n Play объяснил, как выглядит барометр для определения угрозы: «Был один вопрос, который вы никогда не хотели услышать, когда кто-то, кого вы не знаете, подходит к вам на улице. Это “Какой у тебя размер?”» Би-бой Поп-мастер Фа-бель добавил: «Если ты был живчиком, ты говорил: “Мой размер! Тебе какое дело?!” Если ты был живчиком. Если ты был болваном или лохом, то ты, вероятно, молчал, а потом получал пощечину и был ожертвлен[13]13
  Vicked – от англ. victimized или victim – «жертва». – Прим. пер.


[Закрыть][на сленге это означает, что тебя ограбили]».

Популярные кроссовки часто создавались спортсменами, такими как великие баскетболисты Майкл Джордан (Air Jordan) или Уолтер «Клайд» Фрейзер (Puma Clyde, позже ставшие Puma Suede), но хип-хоп выбрал определенные стили в качестве фаворитов. Модель Puma Suede была выпущена в 1968 году и стала идеальной обувью для би-бойз, или брейк-дансеров, в 1980-х годах благодаря своей податливой подошве и гибкому верху. Такие группы, как The New York City Breakers и Rocksteady Crew, выбрали Puma Suede в качестве своей повседневной обуви. Кроссовки Air Jordans от Nike, впервые выпущенные в 1985 году, были востребованы наркоторговцами и рэперами. Первыми амбассадорами Джордана были KRS-One, который надел Jordan 3s в своем музыкальном клипе «My Philosophy» в 1988 году, и Ice-T, который выбрал Jordan 4s для обложки своего альбома What Ya Wanna Do? в 1989 году. Вызвавшие шумиху кроссовки по всей стране спровоцировали инциденты с нападениями и грабежами, в которых участвовали дети и подростки, пытающиеся украсть заветную пару. «Я думал, что люди попытаются подражать тому хорошему, что я делаю, что они попытаются достичь этого, стать лучше. Ничего плохого. Я никогда не думал, что из-за моей обуви или любого другого продукта люди будут вредить друг другу», – сказал Майкл Джордан Sports Illustrated. Кроссовки Nike Air Force 1, вышедшие в 1982 году, были известны как аптауновские, потому что их любили жители Гарлема, но они вызвали широкий резонанс. Одержимые люди готовы были на все, чтобы сохранить свои кроссовки Air Force 1 белоснежными, они протирали их пищевой содой и уксусом, потому что грязные кроссовки были признаком того, что вы могли позволить себе только одну пару.

Для Бимми наличие одной новой пары кроссовок в начале учебного года считалось благословением. «У меня был друг, который приходил в школу в кроссовках. Каждый второй месяц у него были новые кроссовки. Мне же приходилось покупать одну пару на весь год, – сказал Бимми. – Тогда я подумал: “Я должен купить себе кроссовки”». Его мать, действовавшая из лучших побуждений, совершила смертный грех, купив ему недорогую и совершенно неподходящую обувь, которая не была ни практичной, ни модной. «Она отвела меня в китайский магазин и купила мне китайские шлепки. Мне пришлось играть в них в баскетбол. Я в них скользил. Передняя часть всегда растягивалась и рвалась».

Ультрапотребительство бушевало по всей стране.

Новое поколение расточительных потребителей было известно как яппи (сокращение от «молодые городские профессионалы»[14]14
  Yuppies – сокращение от young urban professionals. – Прим. пер.


[Закрыть]) и любило моду высокого класса, такую как кашемировые шарфы Burberry, строгие костюмы Ralph Lauren или часы Panthère de Cartier. Они были амбициозными, активными и белыми. Для неимущих не было недостатка в богатом порно и вуайеризме в жизни неприлично богатых. За десятилетия до того, как MTV Cribs открыло двери в дома знаменитостей, Робин Лич пускал слюни при виде экстравагантных особняков, рассказывающих об образе жизни богатых и знаменитых. Светские львицы появлялись в платьях с блестками, коктейльных платьях из ламе и с преувеличенными подплечниками как в сериале «Династия», что привело к тому, что дизайнер по костюмам Нолан Миллер запустил свою линию готовой одежды. Не было ничего постыдного в том, чтобы быть бесстыдно богатым. Как сказал Гордон Гекко, которого сыграл Майкл Дуглас, в знаменитом фильме 1987 года «Уолл-стрит», «жадность, за неимением лучшего слова, это хорошо».

Дизайнерский стиль жизни нуждался в дизайнерском наркотике, и этим наркотиком был кокаин. После диско-лихорадки кокаин был дорогим, опьяняющим и идеальным стимулятором, подпитывающим скорость движения того времени. Автор Джей Макинерни назвал это вещество «боливийским маршевым порошком» в своем романе 1984 года «Яркие огни большого города»: «В этот момент ваш мозг состоит из бригад крошечных боливийских солдат. Они устали и перепачканы грязью после долгого ночного марша. У них дырявые ботинки, и они голодны. Их нужно накормить». Для богатых, белых и красивых было вполне приемлемо нюхнуть дорожку-другую. Australian Financial Review отмечает, что употребление кокаина было настолько обычным делом для финансистов с Уолл-стрит, что «имеется множество сообщений о случаях, когда вход в офисные туалеты был подобен входу в испытательный центр пылесосов». Доктор Рональд Дж. Догерти, медицинский директор амбулаторного центра, сказал New York Times в 1985 году, что его пациентки «не стали бы употреблять героин, потому что он грязный, но кокаин, по их словам, чист… Это то, что употребляет элита».

Голливуд вызвал перегрузку дофаминовых рецепторов, романтизировав наркотики в кино и на телевидении, особенно в фильме «Лицо со шрамом» 1983 года, который превратил жизнь кокаинового ковбоя в одну туманную сексуальную фантазию. Главный герой фильма, Тони Монтана (в исполнении Аля Пачино), станет культовым героем хип-хопа и святым покровителем наркоторговцев с монологами о верности; ярким стилем (белый костюм-тройка, рубашка с кубинским воротником, расстегнутая как минимум на одну пуговицу, золотые цепи) и безжалостным стремлением к успеху любой ценой, лихо орудующим пулеметом и провозглашающим: «Поздоровайся с моим маленьким другом!»

Если кокаин был роскошным наркотиком, то крэк был более смертоносной подделкой. Дизайнер-самозванец обещал более дешевые острые ощущения – всего от 5 до 20 долларов за флакон по сравнению с уличной ценой порошкообразного кокаина, которая варьировалась от 16 до 125 долларов за грамм, – но был в четыре раза сильнее кокаина. «Употребление его даже один раз может вызвать у человека тягу к кокаину на всю оставшуюся жизнь», – предупреждал Питер Дженнингс в эфире ABC World News Tonight в 1989 году. Согласно статистике штата Нью-Йорк, в 1986 году в Нью-Йорке насчитывалось 182 000 постоянных потребителей кокаина. Всего два года спустя это число возросло примерно до 600 000 (причем большинство из них были зависимы от производного крэка).

«Эпоха крэка» началась в первые годы 1980-х. Многие люди хотели попробовать кокаиновый кайф по доступной цене. «Без постоянных поставок кокаина крэка не будет, – писал Дэвид Фарбер в книге «Крэк: рок-кокаин, уличный капитализм и десятилетие жадности». – Люди, которые превращали порошкообразный кокаин в крэк и продавали «камни» на местном уровне, были афроамериканцами с непропорционально низким доходом». Эпоха крэка принесла с собой экстремальный уровень насилия, преступности, чрезмерную бдительность полиции и массовое лишение свободы в центральных районах городов.

Производить крэк было легко, быстро и дешево. Порошкообразный кокаин смешивали – или измельчали – с пищевой содой, а затем варили в воде до образования твердых гранул-камешков. Весь процесс проходил с использованием повседневных предметов. Степень химика не требовалась. «Когда начинаете анализировать это уличное предпринимательство, не анализируйте его с точки зрения интеллектуала, рожденного с золотой ложкой во рту. У этих ребят даже жестяной ложки не было, – объяснял мэр Нью-Йорка Эрик Адамс, который в то время был полицейским. – Но на улице ваше положение зависело от наличия предпринимательской жилки. И вот что можно было видеть. Можно было видеть, как по всему нашему городу и на каждом углу появлялись гендиректоры».

Негативные последствия эпидемии крэка непропорционально сильно сказались на жизни чернокожих. В период с 1984 по 1994 год уровень убийств чернокожих мужчин в возрасте от четырнадцати до семнадцати лет вырос более чем в два раза. «Крэк отравлял тела, опустошал умы, разрушал семьи и проделывал рваные дыры в сообществах», – писал Фарбер. Средства массовой информации, которые внесли свою лепту в нагнетание страха и расовую травлю, публиковали истории о «детях-наркоманах», рожденных матерями-наркоманками, зависимых, теряющих сознание на углах улиц, и угрожающих наркоторговцах, носящих пейджеры, кольца на четыре пальца и кроссовки Nike.

Неудавшаяся война Америки с наркотиками была подытожена тремя словами: «Просто скажи “нет”». Легкомысленное высказывание первой леди Нэнси Рейган в конечном счете войдет в анналы истории как шутка. «Наркотики угрожают нашему обществу. Они угрожают нашим ценностям и институтам. Они убивают наших детей, – сказал президент 14 сентября 1986 года во время совместного обращения с первой леди. – Сегодня наблюдается новая эпидемия. Кокаин для курения, иначе известный как крэк. Это взрывоопасное, разрушительное и часто смертельное вещество, которое уничтожает своих потребителей. Это неконтролируемая эпидемия».

«Просто скажи “нет”» пронизывало поп-культуру на протяжении 1980-х и 90-х годов. Каждый ребенок помнит надрывные объявления государственных служб. «Есть вопросы?» было особенно запоминающимся и суровым голосом за кадром сравнивало зависимый мозг с яйцом, разбившимся о сковородку: «Это твой мозг под наркотиками! Есть вопросы?» В популярных сит-комах, таких как «Проблемы роста», «Принц из Беверли-Хиллз» и «Различные ходы», были «совершенно особые эпизоды», где персонажи сталкивались с драматизированным опытом употребления наркотиков, но неизбежно становились трезвенниками и ханжами к рекламной паузе. Даже песня Melle Mel 1983 года «White Lines (Don’t Do It)» изначально была «прославлением кокаина», но в композицию добавили тему воздержания от наркотиков, чтобы обеспечить ее коммерческую жизнеспособность.

Наркотики были настолько в духе времени, что вошли в моду. В 1983 году начальник департамента полиции Лос-Анджелеса Дэрил Гейтс и Объединенный школьный округ Лос-Анджелеса запустили программу обучения сопротивлению злоупотреблению наркотиками (Drug Abuse Resistance Education, или D.A.R.E.), чтобы научить детей противостоять давлению со стороны сверстников и жить без наркотиков и насилия. Но все, что мы на самом деле получили, – это футболка. Знаменитая черная футболка со слоганом «D.A.R.E.[15]15
  С англ. dare – «осмелься». – Прим. пер.


[Закрыть]противостоять наркотикам и насилию» зловещими красными буквами смотрела из шкафа каждого ребенка. Она непреднамеренно превратилась в обязательный предмет одежды и особенно полюбилась наркоманам. Бесчисленное множество знаменитостей носили эту футболку, в том числе те, у кого были широко известные проблемы со злоупотреблением психоактивными веществами.

Вместо того, чтобы рассматривать крэк как кризис общественного здравоохранения или результат систематических экономических, социальных и политических неудач, его криминализировали. Законы Рокфеллера о наркотиках в Нью-Йорке 1973 года увеличили массовое тюремное заключение с суровыми обязательными минимальными сроками наказания. Хранение четырех унций наркотиков каралось приговором от пятнадцати лет до пожизненного заключения, примерно так же, как убийство второй степени тяжести. Закон президента Рональда Рейгана о борьбе со злоупотреблением наркотиками 1986 года предусматривал обязательное минимальное наказание в виде пяти лет лишения свободы за хранение с намерением распространения пяти граммов крэка (в то время как такой же срок можно было получить за хранение пятисот граммов порошкообразного кокаина). Другими словами, за крэк наказывали жестче без какой-либо видимой причины, кроме расизма. Судебная система была беспощадной, применяла карательные меры против правонарушителей низкого социального уровня и была склонна выносить обвинительные приговоры чернокожим. Комиссия по вынесению приговоров Соединенных Штатов установила, что афроамериканцы составляли 88,3 % лиц, осужденных за федеральные преступления, связанные с крэком, в 1993 году, хотя данные федерального опроса показали, что большинство потребителей крэка были белые.

Бимми начал продавать героин и другие наркотики примерно в 1983 году, когда ему было пятнадцать или шестнадцать лет. Он знал, каково это – бороться за существование. «Мы выросли в нищите. Моя мама работала, но дома не было еды, а у меня не было одежды», – сказал он мне. Живя в Джамейке, в Квинсе, он имел большую семью – два брата и пять сестер – и его «шопинг» заключался в том, чтобы рыться в обносках. Все, что он мог достать. «У моих сестер были джинсы Gloria Vanderbilt и Sasson, – рассказал он. – Я носил за ними это дерьмо. Мне не полагалось, потому что я был мальчиком, но у меня не было никакой одежды. У меня ничего не было». В тринадцать лет он не пытался нарушать гендерные границы (и стать мишенью насмешек в школе), поэтому он носил длинную футболку, чтобы скрыть компрометирующие логотипы и прострочку на задних карманах. Он мгновенно почувствовал себя на высоте, надев дорогую джинсовую ткань. «Пошив, текстура, все отличалось от любой одежды, которая у меня была». Желание иметь красивую одежду – его собственную одежду – было одним из катализаторов, который привлек его к уличной жизни. «Это было моей мотивацией. Определенно».

Его обряд посвящения произошел благодаря парню постарше, живущему по соседству. «Я стоял на углу перед гастрономом. Он дал мне работу. Я продал все и отдал ему деньги». Сначала дело шло медленно – прибыль составила всего 20 долларов, – но затем бизнес пошел в гору. «Когда я заработал 500 долларов, я подумал, что добился своего», – сказал он. Он направился прямо на Джамайка-авеню и купил несколько пар джинсов Lee. Больше никаких одалживаний одежды у сестер! Бимми присоединился к Supreme Team в восемнадцать лет и в конечном итоге взял на себя более значительную руководящую роль после того, как Supreme признал себя виновным в продолжающемся преступном предприятии в 1989 году и был приговорен к двенадцати годам тюремного заключения.

Supreme Team придала подобным сомнительным делам как финансовую, так и эстетическую привлекательность. Их старые фотографии были похожи на обложки GQ: Supreme, красивый, со светло-зелеными глазами, в плюшевой норковой шубе, сложивший руки, как влиятельный брокер; Принс с его детским личиком в шелковой рубашке нараспашку, окруженный хорошенькими юными девушками, жаждущими его внимания; Бимми щенячьим взглядом смотрит в камеру в фетровой шляпе и кожаном бомбере. Конечно же, эти образы были созданы не для исполнения «служебных обязанностей». Когда доходило до дела, у Supreme Team была официальная униформа, которая была узнаваемой и функциональной, – фирменный спортивный костюм и джоггеры La Tigre – то, что нужно уличным торговцам, которым необходимо легко передвигаться. «Да, мы были известны этим [стилем]. У нас были автомобили. Драгоценности, – сказал Бимми. – Мы определенно были известны всем этим». Дельцы и рэперы были естественным продолжением друг друга.

«Уличные парни и рэп-стиляги сделаны из одного и того же теста», —

объяснял Нас. Рэпер упомянул Supreme Team в своем нашумевшем дебютном альбоме Illmatic в 1994 году в «Memory Lane (Sittin’ in da Park)»: «Некоторые наркоши кричат о Supreme Team, ребятах из Джамейки в Квинсе». И у дельцов, и у рэперов был общий интерес сбежать от того, что их окружало с рождения, и на самом деле многие рэперы были бывшими «уличными чуваками», которым хип-хоп позволил легально зарабатывать деньги. Двумя ранними рэп-треками, в которых были запечатлены откровенные истории с улиц той эпохи, были «Batterram» Тодди Ти 1985 года (отсылка к бронированным грузовикам и таранам, которые полицейское управление Лос-Анджелеса использовало для налетов на притоны) и «6 ’N the Mornin’» Ice-T 1987 года. Будут и последующие дискографии о наркоторговцах, взвешивающих свой товар, притонах, поездках за город и Законе о коррумпированных организациях, находящихся под влиянием рэкетиров (закон RICO).

Что касается бизнеса, то для независимых рэперов и звукозаписывающих лейблов было обычным делом финансироваться за счет выручки от продажи наркотиков. «Партнер, я все еще трачу деньги с 88-го», – хвастался Jay-Z в «Dead Presidents II» из своего дебютного альбома 1996 года Reasonable Doubt. Согласно легенде индустрии, лейбл рэпера Roc-A-Fella Records изначально финансировался за счет доходов от торговли наркотиками соучредителя Карима «Биггса» Берка (который публично не подтверждает и не опровергает эту информацию). Настоящие гангстеры действуют тихо. Но не каждый был дипломированным жуликом, который на самом деле вел такой образ жизни. Некоторые рэперы преувеличивали свои похождения или выдумывали истории на основе того, что слышали от окружающих. The Notorious B.I.G. преувеличивал свое бедное прошлое бруклинского торговца крэком. «Он рассказывает истории, – говорила его мать. – И некоторые из них – это жизнь его друзей». По словам яркого гангстера Жака «гаитянского Джека» Аньяна, он вдохновил Тупака на образ бандита. «Ему понравились уважение и признание, которые я получил в Нью-Йорке, и я думаю, он хотел такого же уважения», – сказал Джек.

Этос наркоторговли пронизал определение мужественности в хип-хопе. На улицах быть мужчиной означало быть сильным и устрашающим. Выглядеть физически внушительно было важно для выживания – оружие было обычным аксессуаром, а мешковатая одежда – спасением тех, кто не был наделен мускулами. Эти рэперы не улыбались и не танцевали из страха показаться слабыми. Каждый хотел быть жестким парнем.

Рэперы, которые находились в окружении подобных дельцов, были вдохновлены и заражены их стилем. Джем Мастер Джей придал Run-D.M.C. их фирменный вид в 1980-х – черные фетровые шляпы, кроссовки Adidas без шнуровки, очки Cazal и кожа, – увидев, как одевается его старший брат на улицах. «Их стиль был стилем уличных дельцов Квинса. В основном люди не сталкивались с таким раньше, и им это сразу понравилось», – сказал мне Билл Адлер, автор книги «Крепче кожи: О становлении Run-DMC» и директор по рекламе Def Jam Recordings/Rush Artist Management с 1984 по 1990 год. Это была совместная работа с менеджером группы и основателем Def Jam Recordings Расселом Симмонсом. «У Рассела был нюх на моду. И он увидел, что из них троих у Джем Мастера Джея было больше всего стиля, – сказал Адлер. – Когда они по-настоящему начали записывать свои пластинки и гастролировать, Рассел повернулся к ним и сказал: “С этого момента вы одеваетесь как Джей”». Ран приписывает своему барабанщику роль в формировании культового образа группы. «Джей был достаточно крут, чтобы знать все, что круто. Кожаный костюм – Джей. [Солнцезащитные очки] Cazal с вынутыми линзами – Джей. Эта шляпа – Джей. Мы надели эту шляпу, потому что Джей задавал тон. Adidas без шнурков [были] у Холлиса. Уличная культура, мода Джем Мастера Джея».

Эстетика распространилась с успехом «My Adidas» в 1986 году – песни, по иронии судьбы ставшей ответом на критику моды наркоторговцев. «Весь этот трек про Adidas на самом деле появился благодаря тому, что в нашем районе жил врач по имени доктор Диас, и он был типа общественным активистом», – рассказал Дэррил «DMC» Макдэниелс изданию Sole Collector. В 1985 году Диас записал новую песню под названием «Кроссовки уголовника», в которой стиль, вдохновленный торговлей наркотиками, соотносился с реальным преступным поведением. «Он говорил, [что] дети и молодежь на улицах, которые носили джинсы Lee и шляпы Kangol, золотые цепочки, Puma и Adidas без шнурков, были головорезами, наркоторговцами и отбросами общества». Группа записала «My Adidas», чтобы доказать, что у человека не должно быть стереотипов в отношении стиля. DMC объяснял: «Например, вы не можете судить о книге по обложке. Мы молоды; мы образованны. Многие из нас ходят в школу; у многих из нас есть работа. Даже несмотря на то что мы выглядим как наши сверстники с района – вы не можете судить обо всех лишь по стилю».

Кроссовки Adidas Superstar (широко известные как «shelltoes») исчезли с прилавков благодаря Run-D.M.C. Правильно носить их нужно было без шнурков, что намекало на тюрьму, где шнурки были запрещены по соображениям безопасности. Это был неоплачиваемый проект, и менеджер Лиор Коэн пригласил исполнительного директора Adidas Анджело Анастасио лично убедиться во влиянии группы. 19 июля 1986 года Run-D.M.C. вышли на сцену Мэдисон-сквер-гарден и попросили толпу поднять свои кроссовки вверх во время исполнения «My Adidas». «Ран вышел туда во время шоу: “Ди, сними их с ног, подними их повыше. Видите? Все, кто здесь находится, если на вас Adidas, поднимите их вверх”, – вспоминал D.M.C. – Итак, сорок тысяч человек на полностью забитом Мэдисон-сквер-гарден подняли кроссовки, и Анастасио подумал: “Боже мой, это правда”». Этот переломный момент в моде и личное обращение к Adidas привели к тому, что Run-D.M.C. заключили беспрецедентную сделку по поддержке от бренда кроссовок стоимостью один миллион долларов.

Внешний вид Run-D.M.C. стал синонимом хип-хопа. Анастасио подсчитал, что бренд продал дополнительно полмиллиона пар сразу после заключения сделки. «Это познакомило со стилем хип-хоп людей, которые некоторое время слушали рэп-пластинки. Run-D.M.C. были первопроходцами», – сказал Адлер. Он вспомнил подробности из модного журнала, который рано заметил это влияние. «Я думаю, они назвали Run-D.M.C. самым большим влиянием на стиль 80-х. Это был способ высокой моды признать влияние хип-хопа». На обложке 1989 года была изображена актриса Мелани Гриффит, а название Run-D.M.C. было размещено гораздо менее заметно, написано мелким шрифтом между несколькими другими именами. Но оно там было. Хип-хоп ворвался в здание.