Текст книги "Холостяки и женщины, или Что сказал крокодил?"

– Ага, взял бюст одной девушки, приставил к другой, попы поменял и всё в ажуре, – усмехнулся Володя.

– Людоед ты, Вовка, и даже каннибал, – содрогнулся Костя.

– Разве я? – удивился «людоед». – Это вон Федя предложил детали менять.

– Дайте Вячеславу досказать то, что он хотел, – предложил Гена.

– Нижний бюст от верхнего, естественно, отличается…

– Слушай, Вяч, ты сегодня одно открытие за другим делаешь. Кто бы мог догадаться, что грудь от попы отличается, если бы не ты? – иронически хмыкнул Константин.

– Ты думаешь по-своему, а я по-своему… Грудь – украшение женщины более тонкое и изящное, чем нижняя драгоценность…

– Ещё бы на нижней декольте носили – вот это был бы видик… Представляю… Ладно, не буду, – осёк себя Генка.

– Это у кого как: у одних, может быть, и тонкое, а у других очень даже наоборот, – вспомнил что-то своё Витя, – вот я одну…

– И вечно ты, Витька, встреваешь… Красивая грудь возвышает женщину до высот античных богинь. Обнажая её полностью, она доверяет себя пространству – трогательно доверяет, и одновременно властвует над ним. И над мужчиной тоже. Совсем не обязательно похотливое чувство преобладает у него при этом, хотя и присутствует – никуда от него не денешься. Есть и чувство эстетически прекрасного… Чего больше – это уже от характера мужчины зависит. Только и здесь время действует, как успокаивающее снадобье. Первый взгляд на обнажённый бюст, верхний, трудно отвести в сторону. А если отведёшь – всё равно он сам собой стремится вернуться обратно. Даже если не смотришь – всё равно зрелище это держится в памяти. Но – второй взгляд, пятый, десятый… Через часок, а то и раньше, всё в окружающем мире возвращается на свои места и прекрасная женская грудь становится одной из его привычных частей…

– «Всё пройдёт – и печаль, и радость», – мрачно пропел Фёдор. – Что-нибудь постоянное в этом мире есть?

– Есть, – твёрдо ответил Вячеслав.

– И что же?

– Непостоянство мира…

– Весёленькое явление, – скептически промолвил Володя.

– Не весёлое и не грустное, а просто факт.

– «Просто»… Я, как-то, был свидетелем такого «простенького» фактика. Дело тоже на пляже происходило… Интересное это место – пляж. Вроде бы люди там только и делают, что загорают, купаются… Правильно, Витя, и водку с пивом пьют. А ещё и знакомятся… И меню разглядывают.

– Что за меню такое? В кафе ходят? – не понял Гена.

– Да нет. Это типа анекдота. Муж сидит в ресторане с женой, и голову из стороны в сторону, как маятник, качает – на девушек. Жена заревновала: «Ты что это на девочек загляделся?» Муж плечами пожал: «Мне уж и на меню нельзя посмотреть?» Вот и я с ребятами на пляже лежу. Подходит знакомый, Сашка, с женой. Расположились рядом. Женщина разделась и внимание всей компании – на неё. Это уж закономерно: разглядеть женщину. Но это была ещё и выдающаяся женщина – совершенством и аппетитностью форм. Фигурка, то сё…. Лицо очень симпатичное, доброе, губы поцелуйные. Позавидовали мужу. А он на неё, заметили, если и смотрит на, то не с большим воодушевлением, чем на разложенные ею перед ним помидоры. И вот мы, украдкой, зрительно визуально и мысленно на ощупь оцениваем её неоспоримые достоинства, а Сашка возьми, да и скажи, когда она без него пошла искупаться, бёдрами покачивая и грудью подрагивая: «Удивительно – на неё ещё смотрят… Чего смотрят? Что в ней может понравиться?.. Мне она, что вот этот песок…» «Ну ты даёшь, Сашок! Такая женщина… Почему женился тогда?» «Так ведь то было раньше когда-то – аж целых два года назад тому. Она совсем другая была. А теперь…» Сашка махнул рукой и посолил помидорину. Вскоре развелся и женился на другой. И эта другая, на наш, пляжный, взгляд, проигрывала первой сашиной «суженой» по всем статьям. А он с неё, что называется, глаз не сводил днём, а ночью, как сам признавался, не слезал.

– Вместо матраца использовал? – съехидничал Генка.

– Вместо жены. А первая жена, Люся, так замуж ещё и не вышла.

– А ты откуда знаешь, что не вышла?

– Такую женщину из поля зрения выпускать нельзя…

– Что ж, вот вам ещё один случай с обнажённой натурой, – вспомнил Вячеслав, поразмышляв несколько минут. – На Кавказе дело было. Тому назад не так уж много лет. Только не на том Кавказе, который возле самого синего в мире Чёрного моря, а в горах. Наша группа к морю только ещё шла. Большущая группа подобралась. В сорок человек. При норме в двадцать.

– Почему двадцать – норма? – равнодушно спросил Костя, чтобы что-то спросить.

– Потому что инструктору за небольшой группой легче уследить в случае чего – в поле зрения держать и помочь при надобности. Что-то там на турбазе не заладилось… Кажется, инструктор приболел из параллельной группы. Как бы то ни было, а орюкзачилось нас многовато. Но веселее. Как всегда – женщин больше, чем мужчин. Значительно больше. Шли мы шли по горам по долам, «нынче здесь завтра там», и пришли в очень экзотическое место. Перед главным нашим перевалом расположенное. Терзиян называется…

– В Армении дело было? – для справки поинтересовался знаток крокодилов и географии Геннадий.

– Вовсе нет – в… Карачаево – Черкессии, кажется… Нет, в Адыгее, точнее.

– Почему же тогда название армянское?

– Вот и мы спросили у проводника: почему? Ответ простой: в тех местах некий революционер чем-то, не помню, прославился, армянин Терзиян… Да, так вот. Группа большая, но выделялась в ней пара – муж с женой… Своей, говорил… Память о муже я сохранил только в том, что был он длиннейшего роста. А вот жена его…

– Красивейшая красавица, – изобразил иронию Костя.

– Ты то почём знаешь – не помню я тебя в нашей группе?

– А у тебя все женщины, о которых ты рассказываешь, красавицы одна пуще другой.

– Правильно подметил – о некрасивых не рассказываю… Могу даже показать. Во всей, между прочим, открытой и всесторонней красе… На фотографии, правда, только, а не в натуре… Валей её звали.

– А жаль, – печально вздохнул Витя, – натура нам сейчас очень бы не помешала.

– Как сказал голодный крокодил, – облизнулся Генка.

– Вот в этом самом Терзияне есть очень симпатичное и романтичное место. Горная река. Вокруг сосново-елово-буковый лес на склонах. Возле левого берега реки – высоченная отвесная скала. Почти ровная, словно отсёк её от горы кто-то громадным мечом, часть её… С утра пораньше, чтобы никто на меня не таращился, как любопытная мышь на сыр, пока ещё все спали, отправился я мышцы размять, в речке искупаться. Для этого место подходящее нужно найти. Они же бурные, реки горные – просто так в них не бултыхнёшься, где захочется. Надо отыскать местечко где-нибудь за крупным камнем – там вода поспокойнее, и окунуться или поплавать, если удастся. Пляжи там не песочные, конечно, а каменистые… Выбрал место поуютнее. Руками ногами заразмахивал, разминаюсь… Слышу голоса за кустами. Всматриваюсь. Та парочка, муж с женой. Она, бляха-муха, – без бюстгальтера. Представляете: всё тело загорелое, а грудь белеет, как две перламутровые жемчужины, и даже ещё перламутровее, с двумя ослепительными звёздочками точно посередине… Вокруг талии полотенце. Ниже талии – ни-че-го…

– Вах! – воскликнул Фёдор. – Бэз ног идёт и бэз всего, что повыше?

– Нет, Федя, с ногами, да ещё с какими, и со всем, что между ними и повыше. И всё – как есть наружу. Фигура – это надо видеть… Покажу, Витя, покажу… Нудистка, думаю. Ладно, уединению супругов мешать не стану – перейду в другое место. Перехожу. Скрылся. Опять разминаюсь… Но рассеянно – внутренним взором и кожей вижу фигуру. Через малое время она вновь возникает и опять не перед внутренним, а перед наружным зрением – оба идут в мою сторону. Вот канальство – не видят, что ли, что место занято?! Пригнувшись, для маскировки – чтоб не увидели, перебегаю опять подальше. И опять они за мной… Ну, погодите тогда. Деланно спокойно, будто и не вижу их, встаю в позу, лягаюсь ногами, вращаю руками. «Привет, Вяч!» – слышу. И оба два располагаются рядом… Он почему-то в плавках, а она, как я уже говорил, без… И почему-то не почему-то. Та-ак… Стараюсь унять эмоции…

– И эрекции, – добавил сочувственно Витя.

– Ты, как всегда, прав, Витек… «Валя», – говорю, – «а давай я тебя сфотографирую. Ты не против?» Я фотик с собой прихватил. Вот сейчас, думаю, она и смутится. «А почему же я должна быть против? Я очень даже за. Где встать? Или лечь?» Смутился я… «Для начала встань, будь ласкова, на фоне вон той скалы». «Очень даже пожалуйста. А как ласкать, хи-хи?..» И она встаёт перед тёмной, в тени, стеной скалы, освещённая солнцем, и ослепляет меня фигурой больше, чем светило. И снимает с талии полотенце… Фотоаппарат запрыгал в моих руках, как лягушонок. Еле-еле навёл… Щёлк. Готово… «А теперь мне сесть или лечь?» «Сесть, а потом лечь». И она садится лицом ко мне, и сгибает ножку правую, поднимая её над левой… И улыбается. А потом ложится в совершенно немыслимо неотразимое положение. И я всё это снимаю во всех возможных эффектных ракурсах, с трещащими плавками своими… А он, муж то есть, абсолютно спокойно лежит, загорает, книжечку почитывает и подкапчивает небо синее дымом сигареты….

– Врёшь, – уверенно сказал Володя. – Такого быть не может, потому что такого не может быть никогда.

– Я сам бы не поверил, если бы не видел сам… Но это ещё не всё. Уже к вечеру, когда солнце помягче, собрались на берегу мужики из группы. Стоим, курим, разговариваем на темы, которые только и могут возникнуть на фоне потрясающей природы – о политике… В разгар обсуждения самых злободневных тем появляется она. Даже не появляется, а является. Спокойно входит в самую средину нашего круга… В том, что можно, с натяжкой назвать плавочками, но без лифчика. Расстилает что-то на камешках и ложится лицом, и всем остальным, вверх… Разговор, естественно, завял сам собой. Мужики онемели. Заткнули себе рты сигаретами. Медленно разошлись веером от центра, где полёживала, слегка усмехаясь, Она, как богиня любви… О чём она думала?.. А потом, уже по ту сторону перевала, садимся в автобус. Рядом со мной оказалось свободное место и Она, войдя в салон, без раздумий села на него. Посидела несколько минут, поболтала о чём-то и… положила ногу свою мне на бедро. Небрежно так… Муж – рядом через проход… Мне, признаться, больше неловко было, чем приятно: это уж чересчур. «Слушай, Валентина, муж же вот тут же рядом же…» «Ну и что же же же?» – засмеялась, – «Тебе нравится?» «Д-да, конечно, но…» «И мне тоже. Едем дальше». Приехали… На турбазе, уже в Дагомысе, мужики догорились, подходим к мужу. «Пётр!» – мужа «ейного» Петькой звали. «Пётр, черти тебя раздери, ты что – не видишь, чего твоя вытворяет?» «Вижу, конечно… А что она такого вытворяет? Она красивая женщина и прелести своей не скрывает. Ей нравится нравиться и заставлять восхищаться собой. Смотрите, любуйтесь. Либидо? Так это, ребята, ваши проблемы, а не её. Вы вот попробуйте попробовать получить от неё хоть что-нибудь… Если кому-нибудь удастся – ради бога – не возражаю…» Надо было видеть, с какой яростью Она носилась по биваку во время похода с увесистым каменюкой в руках, грозя расшибить его об голову того, кто ради хохмы подложил этот булыган в рюкзак её мужу и он пёр его через перевал, грустно думая, что, должно быть, заболел, если груз вдруг потяжелел «ни с того, ни с сего»… Никто из нас ничего от неё «получить» и не пытался…

– Загадочная особа, – задумчиво произнёс Володя.

– Несчастная женщина, – добавил Костя.

– Ничего загадочного. Таких, значит, «загадочных» ещё и стервами зовут – жёстко отрезал Фёдор. – Подразнят мужиков, а потом фигу покажут.

– Фигу… Знаешь ли ты, что означает эта фигура из трёх пальцев? – покосился на него Вячеслав.

– А чего тут знать? Известно – кукиш с маслом и пошёл ты на…

– Да вот и нет! «Фигу» из трёх пальцев показывают мужикам японские проститутки. В динамике, причём: большим пальцем быстро двигают между указательным и безымянным. На что похоже?.. Вот именно. И всё мужику понятно.

– И всё-то ты, Вяч, знаешь. Даже скучно с тобой, – покосился Константин.

– Скучай себе на здоровье. Мне с собой не скучно… Скорее всего, она, Валентина, своего рода извращенкой была, если вдуматься. Да и муж её, пожалуй, – загадки мужской психологии. И женской тоже. Зигмунд Фрейд… Психоаналитик, Витя, напоминаю… В своё время занимался исследованиями всякого рода извращений. В своих книгах о них писал, размышлял… Теорию «либидо» придумал… Вещь сложная и если коротко, то заключается в том, частично, что главным двигателем и стимулом всех стремлений мужчин в жизни, от науки до карьеры, от работы до комфорта и всего – всего, является женщина и только женщина и ничего другого, кроме женщины… Ошибка. Лично мне никогда, ни при каких разговорах мужиков между собой не доводилось слышать ничего, позволившего бы сделать такой вывод. Теория с практикой не всегда сходятся…

– Как сказал извозчик, пытаясь скрестить лошадь с телегой, – выдумал Гена.

– Эт точно. Давайте лучше про штаны поговорим, – предложил Витя. – Очень интересная тема.

– Да ведь только что говорили.

– Говорили, да не договорили.

– Чего же?

– Не до конца выяснили, почему голость женщины становится привычной, – сказал Володя.

– Давайте выясним, если получится, – засомневался Вячеслав. – Итак, товарищи, снова: брюки и разновидности их применения дамами и сеньоритами. Начнём с того, что времена, когда мы даже зимой наслаждались видом высоко открытых женских ножек… Это было не только красиво, но ещё и трогательно: зима, холод, девушка идёт в длинном пальто, его полы распахиваются и обнажают по летнему прекрасные ноги… А если девушка вообще идёт в коротком чём-нибудь над мини, – зрелище умопомрачительное. «Вам-то приятно, а нам каково – в морозы-то?» – жаловались женщины. И были правы. Теперь все – в штанах. Даже весной под тёплым солнышком. Почему? «А потому, что ноги ещё не успели загореть» – слышится ответ. Проходит изрядное количество времени, загореть можно до негритянства – всё равно в штанах. Из крайности – в крайность. Есть подозрение: у женщин только предлог такой – ноги, мол, не смуглые, потому их и прячем, временно. Ничуть не бывало – не прячут, а наоборот – выставляют напоказ. Только не ту часть ног, которая видна из под юбок, а выше. Они же себя в зеркале оглядывают со всех возможных сторон. И не могут не видеть, насколько эффектно смотрится туго и плотно обтянутый нижний бюст, и бёдра. Ни юбка, ни платье такого впечатляющего эффекта дать не могут. Вот и шествуют по улицам во всём нижнем всеоружии. Мы, естественно, очень не против… Однажды впереди меня шла девушка… Я её издали заприметил – очень характерная походка: талия узкая, попа туго натуго обтянута… В такт шагам ритмично покачивается с немалой амплитудой половинок. Очень выразительные выпуклости. Смотрится очень эротично и… трогательно. Её догоняет парень. Не специально её догоняет, не то что я, а просто быстро идёт. Зрелище, конечно, из внимания не упустил. Интересный результат: он несколько раз покачал головой в такт с амплитудой колебаний полушарий: ах, мол, какова… Прибавил ходу, обогнал, посмотрел сбоку на лицо и верхний бюст, добро улыбнулся и прошагал мимо. Привыкнуть к зрелищу такому невозможно. Но это было выдающееся зрелище. А если взять в среднем, то все эти сплошные выпуклости, шагающие в массе, воспринимаются спокойно… День города В Нижнем Новгороде. Солнечно. Тепло. Толпы народа на улицах шастают. Множество женщин. И все – в штанах. За несколько часов довелось увидеть лишь с десяток девушек в присущих им юбках. И вот они – запомнились. Не юбки, разумеется, а девушки. Редкостное явление теперь – девушки без штанов…

– Ты считал их, что ли? – иронически посмотрел на Вячеслава Володя. – И дела тебе иного не было, как на штаны женские смотреть?

– Принято, бляха-муха. Были и другие дела – я с двумя симпатичными женщинами шёл… Тоже, между прочим, в штанах. Просто автоматически, и подсознательно, хотелось видеть нормальные женские нижние конечности… Да просто иной раз трудно определить: какого пола существо идёт… Или на телеэкране дёргается. Не каждое оно, выглядящее мужиком, таковым и является. Моисеев, например, вряд ли мужик, хоть мужиком и одет. Так же, как так называемая «Сердючка» не баба, хоть в женское и впялено, и не мужик, потому что прочно ассоциируется с… чёрт его знает с кем, только не с мужиком и не с бабой. Отвратный типаж, одним словом. Говоря о мнениях, взглядах и отношениях мужиков к женщинам, я имею ввиду настоящих мужиков с нормальной ориентацией и психикой. Для каждого мужчины важно, чтобы женщина не только выглядела, но и была женственной. К женщине вообще – мужчина не может привыкнуть, пока он мужчина. Если же привыкает настолько, что даже перестаёт воспринимать её, как соблазнительную – значит, женщина что-то в себе утратила – очень важное для мужчины. То есть, внешне выглядит женщиной, но мужчина её абсолютно таковой не чувствует. Возможно, даже не осознавая этого. А вокруг множество других женщин – не привычных, симпатичных, разнообразных – вот он и начинает разглядывать «меню» для себя.

– То есть, ты хочешь сказать: у женщины остаётся всё, ручки – ножки – губки – бюстики точно такими же, как и раньше, и всё это нравится другим мужчинам, а своему уже нет, потому что… Почему? – так и не понял Сергей, похожий на артиста Харатьяна.

– Потому что почему оканчивается на у, – рассердился Вячеслав. – Пиши пропало начинай сначала… В альпинистском лагере «Узункол» это произошло. Была такая база альпинистов «Спартака» возле самого главного Кавказского хребта. Красивейшее место. Знаменитая среди туристов «Узункольская поляна». Сосны в тысячу лет, горы в миллионы, леса, хребты, небо с облаками ниже гор и цирк Кичкинекола выше облаков.

– Не знаю такого артиста… Кирчикол… Он к вам на гастроли приезжал? – поинтересовался Витя.

– Кичкинекол, а не «Кирчикол». Ущелье так называется. А цирк – его конец – тупик с горами вокруг. В середине, как арена, ледник – потому и называется цирком, условно. С языка этого ледника начинает капать река Кубань. Каньон там есть, тоже очень дивописный… В нём река кипит, словно на огне, белая от пены и злости. Через неё мост, из двух толстенных стволов сложенный. Посередине самого лагеря площадка круглая и скамейки вокруг неё. Сидим на одной из них, покуриваем, беседуем… Смотрим, какая-то группа по тропе движется. Издали не понять чья. Но сразу видно – погорельцы…

– Почему погорельцы? После пожара, что ли? – не понял Костя.

– Пожар тут ни при чём. По горам ходят – значит погорельцы, альпинисты то есть.

– По каким таким особым признакам сразу можно определить альпинистов, да ещё издали? – с любопытством спросил Геннадий.

– Очень просто – по походке. У них с годами и походами автоматически вырабатывается особая походка: мерная, ритмичная, силы экономящая мужская походка… Все под здоровенными рюкзаками, ледорубы… Группа как группа, альпинисты как альпинисты. Ничего, вроде бы, особенного. Только парень среди них какой-то странный – зачем-то закатал свою майку от пупа до груди. Все в штормовках или рубахах, а этот… Группа подходит. Все мускулистые, жилистые ноги, бицепсы буграми, как у Шварценеггера, щёки небритые, кое-кто в бородах. А этот, в закатанной майке, и без бороды и даже побрит, аккуратист нагорный, будто на свидание собрался… И уже вблизи, догадались, наверное, видим – не парень это, а женщина. И майка оказалось не майкой, а бюстгальтером – единственным внешним отличием от мужиков, если не считать небритости лица… Это была инструктор по альпинизму Вера. Почти мастер спорта по альпинизму. От неё я и услышал впервые этот термин – нижний бюст… У неё, в скобках скажу, он был великолепен – отлично сформированные мышцы. Мужские. Как и на руках, и на ногах. После нескольких лет занятий альпинизмом женщина перестаёт быть таковой. Она начинает выглядеть, как настоящий мужик. Но, всё же только как, а не на самом деле. И это утешает. Альпинизм – спорт запредельных нагрузок, большого риска и суровых условий. Если женщина всем этим всерьёз увлеклась – ей приходится и физически, и духовно равняться на мужчин – иного выхода у неё нет. Ещё одна плата за «удовольствие» – потеря женственности. Часто – и здоровья. Иногда, но так уж и редко, – жизни… В Нижнем была одна… За один сезон взяла… Семь, кажется, вершин, довольно высокой категории сложности. Тем и прославилась. Подвиг, что и говорить. Результат, уже на равнине после гор в спокойной обстановке, в уюте домашнем: инфаркт… «Финита ля…» От перегрузок. Старания быть похожими на мужчин женщин ни к чему хорошему в принципе привести не могут… Кроме формирования очень красивых ног.

Ноги женщины – это её лицо,

гласит очередная великая мужская мудрость.

– И правильно делает, – подтвердил Костя. – Они так же индивидуальны, как и лица, если в буквальном смысле. Каждую женщину можно издали узнать со спины только по ногам. Даже если её лицо маской закрыть.

– И сапог на ногах не иметь, – добавил Витя. – И штанов широких. Ежели в обтяжку – то и в сапогах узнать можно.

– Но тогда получается, что не только ноги – лицо, а и кое-что другое, – решил уточнить Костя.

– Ну, ладно – пусть вся женщина – своё лицо, но поговорим только о ногах, – смирился Гена.

– Молодцы! – одобрил Володя. – По-моему только о них и говорим.

– Не только. Но тема хорошая – почему бы и не поговорить ещё разик да ещё раз, – согласился Федор, – если, значит, больше ничего, более прекрасного, у них нет…

– Язва ты, Федя, – приговорил Константин.

– Давно когда-то я сказку читал, для взрослых. В ней один кот задумался о кошках и рассуждает: «И всё-то у них, кажется, такое же, как у нас и в то же время не такое. Не лапы, а лапки – не шерсть на них, а шёрстка, не когти, а коготочки, не хвост, а хвостик и похожи на наши – и не похожи. У них почему-то красивее и приятнее»…

– Не Матроскиным кота звали? – осведомился Сергей.

– Нет. Матроскин кошками не интересовался. Это был советский, антисексуальный кот… Так вот, у нас, дело понятное, ноги – сугубо прагматический предмет – перемещать туловище и всё, что к нему прилагается, в пространстве и, по возможности, во времени. Их длина, форма, кривизна и волосатость значения особого не имеют. Исключения представляются лишь в тех случаях, когда мы в жаркую погоду являем себя миру на улице в широких шортах до колен или пониже. Улица может быть очарована зрелищем торчащих из них тоненьких кривеньких ножонок, опутанных волосиками и погружённых в какую-нибудь обувку. Ну, пусть и не таких уж тонких, но кривых – чаще всего. С такими кошмарными подставками ни одна женщина не рискнула бы всенародно появиться. Но мужик – он выше эстетических предрассудков на свой счёт – лишь бы комфортно было. Не в ногах, собственно, достоинство мужское кроется…

– А где же, позвольте спросить? – притворно округлил и без того круглые чёрные глаза Константин. – Именно в ногах и кроется… Между ними, если точнее.

– Я именно это и имел ввиду, Костя… Женские ноги – совсем иное дело. Нет – они, конечно, тоже переносят своих хозяек. Но это – лишь вспомогательная их роль в наших глазах, не отрываемых от них… Если есть на что посмотреть. Чаще всего – есть. Женские ноги выглядят не только изящно, округло, там где нужно, и красиво. Они ещё и благородно смотрятся. Они придают изящество всей фигуре, а порой и царственность. И не только фигуре. Наше воображение рисует и характер женщины в соответствии с её ногами, и даже, в известных случаях, интеллект….

– То есть, ум, – уточнил Витя. – У кого нога полнее – та, значит, и умнее. А у кого тоньше – наоборот, вот.

– Твоей гениальности позавидовать можно, премудрый ты наш, – вздохнул Вячеслав.

– А как ещё можно понять твои слова, загадочный ты наш? – возмутился Виктор.

– Я говорю о воображении. Вообразить каждый способен всё, что угодно и не угодно. Я – одно, ты – другое. Для меня дамская нога – предмет не только секса и анатомии, но и искусства природы. Она им украсила своё лучшее создание…

– Из ребра Адама, – напомнил Сергей. – То есть, из кого? Из мужика. Вообще-то я почему-то думал, что женщину Бог создал, а не природа: не дарвинист я.

– Природа – и есть Бог, и наоборот… Согласен: разумом этого не понять. Но сила женщины в том и заключается, что она часто превращает мужчину в безумца. И часто – с помощью своих ножек. Так чей интеллект выше? Женщинам на ноги мужиков в высшей степени… всё равно, а нам покажи ножку повыше – и готовы её себе на голову поставить…

– Лучше на плечи, – заметил на этот раз Вова.

– Сексуальный моня ты, Вовчик. – торжественно уличил товарища Виктор.

– Ага, – печально не стал возражать Володя, – полгода даже не встречался с ни с одной.

– Что так?

– Да так как-то… Ноги не нравились.

– «Ах, ножки, ножки, ножки балерин!» Песня есть такая, бардовская замечательная и восторженная. И сам Пушкин нет-нет, да и упоминал про ножки – нормальным мужиком был потому что, а не «облаком в штанах», как его пытались изобразить… Вот, и опять штаны… Где ноги – там и брюки. Сколько пар ног – столько и брюк. Или джинсов. В них, между прочим, у женщин походки меняются – делаются на мужские похожими. Особенно если на ногах кроссовки. Ведь тоненькие шпилечки обязывают и ступать в них грациозно – ножку показывать. А в джинсах, как мы уже установили, показывают не ножку. А то, что показывают, при любой походке выпукло. Если ходить развязно – ещё соблазнительнее. Но всё же главного своего соблазняющего оружие – ножек, женщины в штанах лишаются. Выходит что? Выходит не нужно оно им. А значит – и мы с ними не нужны… Без ног портрет женщины не полон. Бывает как: лицом женщина ни то, ни сё – не дурнушка, не красавица. Внимания, короче, не обратишь и мимо пройдёшь без угрызения совести…

– И ножек, как сказал тигр, гоняясь за антилопой, – присовокупил Гена.

– А крокодил чего молвил? – полюбопытствовал Витя.

– А ничего – он в это время ножки женские облизывал…

– Если внимания не обратишь – не погонишься… Но вот если под невзрачным лицом ходят очень даже ничего ножки – то и само лицо покажется гораздо более симпатичным… Да вот пример. Все по ящику видели телеведущую или как их там называют, не важно. Шарапову. На мой вкус лицо – ничего особо привлекательного. Но как-то, по рассеянности, наверное, на экране показались её ноги. Скромно так показались – чуть повыше колен. И вот они, ножки её, пришлись как раз впору моим симпатиям. До сих пор вижу внутренним взором… Так с тех пор лицо её кажется мне гораздо более красивым. Можно сказать, в её лице вижу её ноги…

– А если бы довелось видеть её ноги – лицо бы представил своим внутренним взором? – коварно спросил Володя.

– Не знаю, – задумался Вяч. – Но, если честно, – вряд ли. Обнажённые ноги – зрелище, всё-таки, более редкое, чем повседневное лицо, каким бы его женщина ни носила… Но вот обратной связи нет: красивое личико некрасивых ног не заменит… Тоже пример могу привести. В компании, на какой-то праздник, познакомился с девушкой. Не для длительного знакомства, а просто на вечер – чтобы ни ей, ни мне скучно не было. Для длительного как раз ноги у неё для меня не подходили… Но лицо и бюст были очень хороши. Она не отказалась выпить на брудершафт. Наедине… Сами понимаете, чем это могло окончиться. К этому и шло прямым путём. Но не дошло… Почти образно говоря, я поцарапал себе руки о её коленки – до того острыми оказались на ощупь. А выше – тоньше её рук… Даже после брудершафта все эмоции… Витя! Не нужно продолжать… Но было бы правильно. Пришлось прикинуться сильно опьяневшим. Чтобы ей не обидно было, и чтобы собственное достоинство выручить.

– А что: ему угрожала опасность от её рук? – прикинулся непонимающим и наивным Костя.

– Не исключено. Но осталось невыясненным… Вообще, чересчур тонкие ноги – несчастье женщины… Одна моя знакомая перед дискотекой надевала на них по несколько пар чулок, чтобы они казались пополнее. Они и казались. Но так, что было заметно – только кажутся. А если до секса дойдёт? У неё только один выход был – не доводить до такого греха. Но в таком случае – для чего с парнями знакомиться? Как бы целомудренно она ни держала себя, но, рано или поздно, к этому придёт, фальшивка раскроется. Вряд ли кому-нибудь из нас понравится… Спасение её в том, что ей, может быть, повезёт найти любителя и ценителя тонких ног. Личико у неё, напоминаю, было очень даже ничего… Да, Витя, и бюст тоже… И если в длинном платье при свете, да ниже пояса в полной темноте… Пэрсик и цимус.

– Не только в темноте, Вячеслав, не только. А Барби?.. Если представить себе её образец в живом виде, то это, по-моему, даже не женщина, а струна. Сплошная талия от пяток до макушки. Но – вошла в моду. Девчонкам нравится и они думают, что парням тоже. Некоторым, наверное, действительно – выручают тонконожек, – примирительно высказался Володя. – А потом, Вяч, для многих грудь важнее, так сказать, ног. Вон, у Софии Лорен, ноги даже на мой вкус очень так себе, зато бюст – лучший в Европе был. Наверное, она именно поэтому предпочитала длинные платья с обширным вырезом.

– Неправда твоя, Вовка, – возразил Костя, – наилучший бюст считался у Барбары Брыльской и ещё у Дины Лоллобриджиды… Хотя, думаю, у Брыльской немного много великоват и рыхловат.

– Ты, что ли, видел и трогал? – недоверчиво глянул на Костю Сергей.

– Да его многие видели. Её частенько режиссёры в своих фильмах раздевали, сверху,

и грудь – во весь экран… Потрясающая, кстати, сцена, где её насилуют на широкой кровати… Она там такой звук издаёт, что прямо чувствуешь, как в неё вошло…

– В каком же это фильме?

– Да старый польский фильм… «Закон и кулак», кажется, но не точно… А вот ног её совершенно не помню. Их, вроде бы, даже и не показывали…

– А я терпеть ненавижу у девок на ногах разлапистую обувь типа башмаки. Они портят любую, даже полную, ногу. Только и видишь: идут башмаки и девушка сверху, на тонюсеньких ниточках вместо ног, – даже передёрнулся от ужаса и отвращения Виктор.

– Во – во, верно! Как баба Яга в лаптях, только без онуч, – подхватил Генка.

– Что за онучи такие? – решил уточнить Фёдор.

– Ай, яй, яй, дорогие товарищи, – с деланной укоризной покачал головой Вячеслав. – Не хорошо не знать элементов родной одежды исторического народа. Онучи – это вроде портянок, только для наружного употребления. Ими обматывали ноги до колен, всовывали ступни в лапти и укрепляли онучи, чтобы не размотались, лыковыми тесёмками. Их, знаете, так красиво переплетали на икрах.

– Да-а… Представить себе такую обувку на ногах современных девушек… Но разлапистые башмаки – ничего хорошего.

– А если мода такая? Надоедает в одном и том же ходить девчонкам. Им разнообразия хочется, – вступился за прекрасный пол Володя.