Текст книги "Жизнь Отечеству. Честь никому. Памяти адмирала Ивана Ивановича Чагина"

Прощай Балтика. Эскадра уходит в море

В газете «Новое время» в ноябре 1904 года появилась статья капитана 2-го ранга Н.А. Кладо. Он указывал на недостаточную боеспособность эскадры З.П. Рожественского для перевеса сил на театре военных действий и призывал к срочной посылке всех возможных военно-морских резервов на подмогу Тихоокеанскому флоту.

2-я Тихоокеанская эскадра на стоянке в бухте Нуси Бэ, Мадагаскар, начало января 1905 г.

Это мнение, поддержанное большинством руководителей российского флота, одержало верх на совещании, проводившемся 11 декабря 1904 года генерал-адмиралом и великим князем Алексеем Александровичем. Снаряжение отряда поручили бывшему начальнику Учебного отряда Черноморского флота контр-адмиралу Н.И. Небогатову. Ему же 22 января 1905 года вручили распоряжение о назначении командующим отрядом и предписание о немедленном следовании на соединение со 2-й эскадрой Тихого океана, стоявшей тогда на якоре в далеком африканском порту Носи-Бе.

«Впереди под знойным небом лежал океан, величественный и сверкающий, – наш роскошный путь к братскому кладбищу»[24]24
  В ЦУСИМЕ: 1900–06 ГГ. «Я не выношу дряблости человеческой души». А.С. Новиков-Прибой.


[Закрыть].

Упорно распространялись слухи, что общественность России требует вернуть корабли в Кронштадт. Газеты писали, что длительная стоянка эскадры стоит очень дорого, дает время японцам произвести ремонт и довооружение своих кораблей и, таким образом, хорошо подготовиться к встрече русского флота. Япония действительно срочно готовила свои базы, интенсивно укрепляла береговые батареи орудиями, снятыми с фортов Порт-Артура. Путь во Владивосток практически наглухо закрыт. Из Европы и Америки в Японию шли караваны со снарядами, пушками, броневым листом, амуницией и провизией. Японский флот в изобилии обеспечивался всем необходимым, боезапасы продолжали доставляться целыми флотилиями транспортов.

В подобной ситуации адмирал Рожественский должен принять единственно правильное решение. Можно вернуться обратно в Россию и сохранить людей и флот. Была возможность оставаться некоторое время в Китайском море, у Пекадорских островов и Формозы, угрожая торговому сообщению японцев и выжидая благоприятного момента для прорыва во Владивосток. Наконец, обсуждался вариант форсировать Цусимский пролив всем флотом, под прикрытием густого тумана, всячески избегая боя. Конечно, легко рассуждать сейчас, спустя век, но во всех случаях следовало выбрать решение, позволяющее сохранить флот и экипажи судов. Адмирал выбрал продолжение похода на Восток и повел эскадру на неминуемую гибель.

Но адмирал Рожественский Адмирал безукоризненно исполнял свой долг, но весь мир насмехался над ним. Во всех столицах мира заключались пари, что флот Рожественского никогда не дойдет до места назначения. Мы превратились во всеобщее посмешище. Военно-морские специалисты презрительно говорили: «Русские – не моряки. Их скопище корыт никогда не дойдет дальше Северного моря». А когда произошел инцидент у Доггер-банки[25]25
  В ночь с 21 на 22 октября 1904 года российская эскадра по ошибке обстреляла британскую рыболовецкую флотилию в районе отмели Доггер-банка. Это событие вошло в историю под названием «Гулльский инцидент» и спровоцировало крупный международный скандал. Для его расследования впервые в истории военных инцидентов была создана независимая международная комиссия, выводы которой оказались весьма неоднозначными.


[Закрыть], он вызвал лавину издевок. „Дон-Кихот по ошибке принял безобидные траулеры в Северном море за японские эсминцы и всерьез сразился с ними». Нависла опасность войны с Англией!

Подводя итог главе, нам интересно будет знать мнение Великого князя Кирилла Владимировича, который в то время был в гуще событий и прекрасно знал суть дела, исполняя служебные обязанности в Адмиралтействе.

«Уже некоторое время в печати обсуждался один совершенно фантастический и практически невыполнимый план. Он предусматривал посылку нашего Балтийского флота на Дальний Восток и установление там военного превосходства на море.

Вокруг этого проекта подняли столько шума и так настойчиво муссировали его в печати, что в конце концов, один Бог знает почему, Адмиралтейство предложило эту „блестящую идею» на рассмотрение Государю. Лучше всего, если бы его создатели засекретили свои бредовые планы, но они ничего подобного не сделали, и к тому времени, когда были предприняты первые шаги к осуществлению этого замысла, весь мир, включая, конечно, японцев, знал все до мельчайших подробностей о кораблях, которые предполагалось послать с этой безрассудной миссией.

Выполнение этого плана было поручено Рожественскому, самому способному из наших адмиралов, о котором я уже упоминал. Он откровенно заявил Государю, что, с его точки зрения, план с самого начала обречен на провал. Во-первых, наши корабли, за редким исключением, не могли противостоять на равных японскому флоту, даже если бы весь наш флот был капитально отремонтирован и усовершенствован, для чего оставалось слишком мало времени. Во-вторых, Великобритания, владычица морей и союзник Японии, предпримет все от нее зависящее, чтобы чинить препятствия Балтийской эскадре на протяжении всех 20 тысяч миль пути. В-третьих, продвижение такой армады, состоящей в основном из старых посудин, будет крайне затруднено частыми поломками и потребует внушительного сопровождения из вспомогательных кораблей.

Я, зная Рожественского, могу утверждать, что он был очень талантливым офицером. Это он доказал тем, что сумел провести огромный флот в целости и сохранности на другой конец света, не потеряв ни одного из своих кораблей – и каких кораблей!

Этот подвиг был по достоинству оценен лишь позднее»[26]26
  Кирилл Владимирович, Император. Моя жизнь на службе России. – СПб.: Лики России, 1996.


[Закрыть].

Считаю, что это мнение является наиболее объективным по отношению к командующему эскадрой. Что доказали дальнейшие события.

Когда вся Балтийская эскадра проследовала Сингапур в идеальном строю, „Сент-Джеймс Газетт» писала: «Мы недооценили адмирала и ныне приветствуем его с уважением, достойным его доблести».

Цусима-судьба и подвиг

В Цусимском сражении крейсеру Чагина была отведена роль разведки и лезть на рожон ему не приходилось. Но, тем не менее, в самый разгар боя судно получило немало повреждений корпуса, потеряло несколько членов экипажа. В следствии одного из попаданий в кормовой фальшборт, был поврежден рулевой механизм. Перед капитаном встал вопрос, либо сдаться, либо потопить крейсер, или рискнуть и попытаться пробиться сквозь окружение японских кораблей. В результате «Алмазу» удалось прорвать блокаду и прибыть во Владивосток. За этот подвиг адмирал был награжден орденом Святого Георгия.

«Дальнейшая судьба крейсера «Алмаз»: после 1906 г. – в составе ЧФ, после 1920 г. в составе Белой эскадры из Севастополя ушел в Бизерту (Тунис); в 40х годах пущен на металлолом».

Эскадра в походе.

Нельзя не отметить в успехе этого прорыва героические действия штурмана крейсера Н.М. Григорова, чтобы быть объективным до конца.[27]27
  Николай Митрофанович Григоров (1873–1934 гг.) Из потомственных дворян Костромской губернии. Родился в усадьбе Александровское Кинешемского уезда. Окончил Морское училище и Морскую Академию. Служил на Балтийском флоте, во время Русско-японской войны был штурманом крейсера «Алмаз» во 2-й Тихоокеанской эскадре адмирала Рождественского. Из послужного списка Н.М. Григорова и его наградного листа на Орден Св. Владимира с мечами и бантом явствует, что он «…лично прокладывал курс крейсера, благодаря чему удалось уклониться от огня японских броненосцев. В ходе боя вышло из строя рулевое управление; лично под огнем противника спускался под корму и устранил повреждение, после чего крейсер вновь обрел маневренность и смог уйти от преследования…».


[Закрыть]

«А судьба Николая Митрофановича Григорова до конца его жизни была связана не с Россией, а с Францией. На службу в ВМФ Французской республики Николай Митрофанович не пошел (помощником командира крейсера «Гренобль» был его пасынок). Умер контр-адмирал Н.М. Григоров в 1934 году. Он и его жена похоронены рядом на Русском кладбище Ниццы. Их могилы не заброшены и содержатся в хорошем состоянии. И любой, кто приедет в Ниццу, может поклониться праху героя Цусимы и первому командиру последнего «Гангута»[28]28
  РЕЗУЛЬТИРУЮЩАЯ РОСПИСЬ Костромская ветвь: от потомства Федота Лазаревича Григорова потомство Николая Васильевича Григорова. Документ предоставлен потомком Н.М. Григорова – А.И.Григоровым.


[Закрыть].

И.И. Чагин тяжело переживал поражение в войне и гибель русской эскадры. Ему удалось спасти свой корабль, но чувство вины не оставляло его, он искал для себя нового важного дела.

Офицеры крейсера II-го ранга «Алмаз» со своим командиром – капитаном 2-го ранга И. И. Чагиным. Изображение: журнал «Нива», 1905 год.

«В сущности, на кораблях производились обычные артиллерийские и минные упражнения и стрельбы, но не было выработано строго определенного метода управления огнем эскадры с неприятелем или одиночных кораблей между собою.

(По таким щитам-мишеням били с корабля артиллеристы, отрабатывая приемы стрельбы).

Этот важнейший фактор в бою представлялся как бы на вдохновение или на импровизацию командирам каждого корабля отдельно. И вот результатом такого пренебрежения тактикой морского боя был полный разгром в Цусимском сражении вдвое сильнейшей эскадры адмирала Рожественского эскадрой адмирала Того, который в ожидании прихода русского флота выработал на своей эскадре метод сосредоточения огня всех своих кораблей на один головной (адмиральский) корабль русского флота, и при этом управление огнем всей эскадры находилось в руках одного человека (адмирала). Град японских снарядов обсыпал залпом головного мателота русского флота, тот выходил из строя, горел и тонул опрокидываясь. Затем такой же сосредоточенный огонь переносился на следующий головной корабль и т. д. Так погибали поочередно корабли русской эскадры. Когда стемнело, адмирал Того отошел с эскадрой в сторону, а на уцелевшие русские корабли, сбившиеся в кучу, направил свои миноносцы, и те, атакуя их минами Уайтхеда, довершили гибель русского флота.

«Я вышел на левую сторону между носовой 12– и 6-дюймовой башнями посмотреть на японскую эскадру…

Она была все та же!.. Ни пожаров, ни крена, ни подбитых мостиков… Словно не в бою, а на учебной стрельбе! Словно наши пушки, неумолчно гремевшие уже полчаса, стреляли не снарядами, а… черт знает чем!.. (В бою при Цусиме японцы потеряли: убитыми – 113, тяжело раненными – 139, серьезно раненными 243 и легко раненными– 42 (!). Помимо отзывов японских офицеров, которые могут быть пристрастными, эти цифры говорят достаточно красноречиво. Почти половина потерь (252 из 537) – убитые и тяжело раненные, другая половина – серьезно раненные и легко раненные – меньше 8 %. Общее число потерь-ничтожно. Очевидно, наши снаряды или не рвались вовсе, или рвались плохо, т. е. на небольшое число крупных кусков. Разрывной заряд японских снарядов был в 7 раз больше, чем у наших, и состоял не из пироксилина, а из шимозы (а может быть, из чего-нибудь еще сильнейшего). Шимоза при взрыве развивает температуру в 1 2/3 раза высшую, нежели пироксилин. В грубом приближении можно сказать, что один удачно разорвавшийся японский снаряд наносил такое же разрушение, как 12 наших, тоже удачно разорвавшихся. А ведь эти последние часто и вовсе не рвались…)»[29]29
  Владимир Иванович Семенов «Бой при Цусиме». Книга вторая трилогии «Расплата»


[Закрыть].

Далее можно привести интересный факт дислокации эскадры перед боем: «С самого раннего утра 14 мая, эскадра наша находилась при входе в восточную часть Корейского пролива, между островами Японии и островом Цусима, – расположение ее было в три кильватерные колонны: первая левая колонна – главные силы, состоящие из трех броненосных отрядов: первый броненосный отряд: «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино» и «Орел»; второй: «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин» и крейсер I ранга «Адмирал Нахимов», третий: «Император Николай I» «Адмирал Апраксин», «Сенявин», «Адмирал Ушаков». Среднюю, вторую колонну составляли транспорты: «Анадырь», «Камчатка», «Иртыш», «Корея», «Русь» и «Свирь». Впереди транспортов, головным шел крейсер «Алмаз». Правую, третью колонну – составляли крейсера: «Олег», «Аврора», «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах». По обе стороны средней колонны шли в кильватер по 4 миноносца – один же из них, кто теперь не помню, находился на траверзе адмирала, командующего эскадрою. Спереди эскадры, на видимости глаза, шли в кильватер два разведчика – крейсера «Урал» и «Светлана»; с боков эскадры, тоже на видимости глаза, шли справа – крейсер «Жемчуг», а слева – крейсер «Изумруд»[30]30
  Из показаний – минный механик и водолазный офицер крейсера I ранга «Адмирал Нахимов» – Корпуса Инженер-Механиков флота Капитан М. Родионов.


[Закрыть].

Как видим крейсер «Алмаз» находился тоже в гуще событий и был атакован вместе со всеми кораблями эскадры. Впервые, на историю Цусимского сражения посмотрим глазами командира крейсера «Алмаз». События подтверждаются и записями в вахтенном журнале корабля.

«14-го Мая утром эскадра Генерал-Адъютанта Рожественского в строе двух кильватерных колонн, имея транспорты посредине, подходила к Восточному Корейскому проливу. Крейсер «Алмаз», входивший в состав разведочного отряда, шел за крейсером «Светлана» в тылу эскадры.

Идя курсом норд-ост 60° в 40 милях от Южной оконечности Тсусимы в 6½ час. утра, увидели на правом траверзе японский крейсер 3-го класса «Идзуми», шедший на норд и который затем повернул на параллельный нам курс. Была пробита боевая тревога. Продолжая идти тем же курсом, в 10 ч. 15 м. утра увидели слева на траверзе отряд неприятельских крейсеров, состоящих из «Касаги», «Читозе», «Нитака» и «Цусима», идущие сходящимися курсами по направлению в пролив. В это же время, по сигналу, «Владимир Мономах» перешел на правый траверз транспортов и открыл огонь по крейсеру «Идзуми», который, отвечая ему, скрывался во мгле. После этого правая колонна увеличила ход и вышла на 4 кабельтова вперед. В 11 час. 20 м. по сигналу, левая колонна открыла огонь по разведочному японскому отряду, который повернул вдруг влево и открыв огонь скрылся во мгле.

В 11 ч. 40 м. второй и третий броненосные и крейсерские отряды выстроились в одну кильватерную колонну по первому броненосному отряду, имея транспорты и разведочный отряд с правой стороны. В 12 ч. изменили курс на норд-ост 23° и первый броненосный отряд отдельно уклонился немного вправо, в строе кильватера, на расстояние 8 кабельтовых. В 1 ч. 20 м. разведочный неприятельский отряд из 3-х крейсеров опять показался слева, по-видимому, идя на соединение к главным силам.

В 1 ч. 40 м. показалась неприятельская эскадра, состоящая изъ 4-х броненосцев и броненосных крейсеров «Якума», «Ниссин», «Кассуга», «Ивате», «Идзуми» и «Адзума».

Наша эскадра открыла огонь по ним немедленно продолжая идти тем-же курсом, а транспорты уклонились на 4 румба вправо и отошли от эскадры на 10–15 кабельтовых, имея слева крейсерский отряд, а сзади разведочный.

1-й броненосный отряд, повернув на 2 румба влево, начал вступать в кильватер, став во главе 2-го броненосного отряда. Ход эскадры был 10 узлов, состояние моря – зыбь от норда 4 бал., ветер – зюйд-вест 4 бал., горизонт – мглистый.

В самом начале боя, в начале третьего часа, пошел ко дну броненосец «Ослябя», на котором держал свой флаг Контр-Адмирал фон Фелькерзам.

Вскоре за ним вышел из строя броненосец «Суворов», у которого были сбиты обе мачты и трубы, а также все надстройки; по-видимому, он не имел возможности более управляться и вышел из строя еще в начале боя и стал на месте далеко в стороне от района маневрирования эскадры.

Как выяснилось впоследствии, Адмирал Рожественский перешел тогда с «Суворова» на миноносец «Буйный», на котором и оставался все время дневного боя. Адмирал был ранен и находился в каюте.

На броненосце «Император Александр III» в средине боя был виден большой пожар и большой крен; потушив пожар и исправив крен, он вступил в строй за броненосцем «Орел» уже около 6-ти час. вечера и вновь начал стрельбу, но в 8-м часу держал сигнал; «терплю бедствие» хотя шел в строю но имел крен на правую сторону.

Ожесточенный бой продолжался до 8-ми часов вечера.

Броненосец «Бородино», шедший в конце дневного боя головным в колонне броненосцев, в 7 час. 10 м. перевернулся на правую сторону и пошел менее чем в 3 минуты ко дну; за ½ часа до гибели на нем был громадный пожар между трубами и в кормовой части.

Броненосец «Сисой Великий», выйдя из строя в начале боя, тушил большой пожар в носовой и средней частях, но не переставал стрелять по отряду легких крейсеров, старавшихся отрезать наши транспорты и крейсера; потушив пожар, броненосец опять вступил в кильватер. На остальных броненосцах особых повреждений не замечалось, и они все время сохраняли строй. Через ½ часа, приблизительно, после открытия огня броненосцев, из-за японской эскадры вышли японские крейсера «Касаги», «Читозе», «Нитака», «Цусима», два палубных крейсера типа «Матцушима», «Акитцусу» и «Сума», с явным намерением обстреливать транспорты, среди которых тогда произошло замешательство, вследствие желания уйти из под перекрестного огня. Весь огонь японских крейсеров был направлен на транспорты и по разведочному отряду, состоявшему из крейсеров: «Светлана», «Алмаз» и «Урал». «Урал» в это же время получил подводную пробоину и, выйдя из строя, начал спускать все гребные суда.

Крейсер «Светлана» подошел к нему и сделал сигнал транспорту «Корея» принять людей с «Урала», в это же время «Светлана» также получила носовую подводную пробоину и села немного носом, а «Алмаз» присоединился к крейсерскому отряду, маневрируя до конца боя в колонне крейсеров, беспрерывно стреляя по неприятельским крейсерам, когда дальность это позволяла для его 75 м/м. пушек. Видно было, как в одну из шлюпок «Урала», наполненную людьми, попал снаряд и шлюпка затонула, так что я полагаю, что немногие в ней уцелела и добрались до берега.

Крейсер «Урал» продолжал держаться на воде, сев носом и оставался в том же положении, не погружаясь в воду до наступления темноты; трубы у него были сбиты.

На остальных судах крейсерского отряда особых повреждений не замечалось, хотя на некоторых судах были подбиты трубы, рангоут, шлюпки и проч.

Из транспортов особенно пострадал «Камчатка», на котором было несколько пожаров, а также и «Иртыш», на котором в носовой части был пожар от взрыва снаряда и должно быть пробоина в носу, так как он осел носом.

Буксирный пароход «Русь» к концу боя не был виден, остальные транспорты особых повреждений не имели.

Миноносцы к наступлению темноты были все в сборе, не имея, по-видимому, особых повреждений.

Во время боя миноносцы, спуская свои шлюпки, спасали людей с тонувших судов и держались между крейсерами и транспортами.

В 6½ час. вечера выяснилось, что Командующий находится на миноносце «Буйный», ранен, а перед этим на этом же миноносце был поднят сигнал, что Командующий передает командование Адмиралу Небогатову, после чего на броненосце «Бородино» был поднят сигнал «курс NO 23°», т. е. на Владивосток.

Этим курсом вся эскадра шла около 25 минут; впереди на курсе показались два отряда японских контр-миноносцев (в одном 4, в другом – 5).

Броненосцы начали склоняться вправо, а крейсера влево, причем крейсера застопорили машины, следуя движению головного крейсера «Олег».

Строй крейсеров после этого немного сбился, так как транспорты вошли в линию крейсеров и перемешались с ними.

Когда наступила темнота, строй еще не был исправлен и около 7½ час., после гибели «Бородино» наши броненосцы повернули все сразу на 8 румб. влево, стараясь сблизиться с отрядом наших крейсеров, продолжая стрелять по неприятельским броненосцам, а фланговые и по контр-миноносцам, оказавшимся на фланге их.

При совершенной темноте, без огней, «Олег», «Аврора», а за ними и все остальные, увеличивая ход, стали склоняться влево, а с ними вместе все транспорты, сильно отстававшие, без определенного строя, стремясь догнать их.

Видя, что японские броненосцы повернули влево и их крейсера, по-видимому, старались отрезать наш крейсерский отряд от наших броненосцев и, не видя возможности своевременно войти в строй крейсеров из-за транспортов, которые пересекали мне курс и предвидя, что я окажусь между японскими броненосцами и крейсерами, я прибавил ходу, идя на NO, полагая затем, выйдя на свободу, повернуть влево и присоединиться к крейсерам.

Но в это время я увидал у себя под носом японские броненосцы, шедшие на SW, а потому лег на Ост и быстро стал с ними расходиться.

Пропустив японскую броненосную эскадру, которая меня не заметила. стал склоняться в NO-ую четверть и значительно за это время отделился от своих судов. А, не имея возможности в темноте рассмотреть их и найти их, тем более, что они, по-видимому, ушли уже на SW, я не счел правильным повернуть за ними, не рассчитывая за темнотою ночи их найти, а потому продолжал идти взятым курсом, который вывел меня из пролива, и решил идти во Владивосток, как конечный пункт, указанный еще перед боем приказом Командующего эскадрой, как главная цель нашей задачи.

Я отделился от эскадры в 9¼ ч. и до 11-ти ч. слышал и видел усиленную стрельбу при свете прожекторов, которыми японцы освещали наши суда.

По-видимому, произошел жаркий ночной бой, продолжавшийся далеко за полночь, судя по раскатам и грохоту орудий.

Придерживаясь японского берега, и не встречая ни одного японского судна, имея 16 узлов ходу, прошел мимо острова Окисима около 9 час. утра 15-го Мая, но продержался еще до 2-х час. дня на прежнем курсе NO 40° и затем лег на N-д держа на мыс Поворотный, к которому подошел в 9 ч. утра, а в 11½ час. стал на якорь в бухте Наездник, а к 6 ч. вечера перешел, под проводкою тралящего каравана, в Золотой Рог, где и стал на бочку.

Японская эскадра, по-видимому, мало пострадала в дневном бою и ни одно судно не вышло из строя, за исключением двух небольших крейсеров.

Стрельба японцев была очень меткая и они буквально засыпали наши суда снарядами.

Море кипело от падавших и рвавшихся снарядов.

Стрельба продолжалась беспрерывно.

По-видимому, они придерживались тому, что в начале боя сосредоточивая, главным образом, огонь на адмиральских наших судах или головных, стреляли исключительно фугасными снарядами, сносили трубы, рангоут и все надстройки, производили пожары и затем уже начинали громить бронебойными снарядами.

Стрельба начиналась на 50–60 кабельтов, но доходила до 20 кабельтов.

Маневрирование нашей эскадры сильно стесняло присутствие беззащитных транспортов «Анадырь», «Иртыш», «Корея», «Русь» и «Свирь».

Окраска наших судов в черный цвет представляла неприятелю прекрасную мишень.

Японские же суда были окрашены в светло-голубой-зеленоватый цвет, сливавшийся с общим колоритом воды и неба и мглистым горизонтом.

Начиная с 8 час. утра 18-го Мая на приемном аппарате станции беспроволочного телеграфа получались японские знаки.

Телеграммы эти получались (шифрованные) беспрерывно 13, 14 и 15 Мая.

На вверенном мне крейсере во время боя смертельно ранен Лейтенант Мочалин и 4 нижних чина, умершие все в тот же день.

Тяжело раненых – три нижних чина и легко ранено 8-мь.

На крейсере много мелких повреждений в корпусе, рангоуте, такелаже и шлюпках. Снесена крюйс-стеньга, рея и гафель.

Разбит вельбот, выворочен фальшборт с правой стороны в корме, помят наружный борт, погнуто много бимсов, стоек и проч., попорчена во многих местах палуба, пробита задняя дымовая труба.

Повреждений в машине, котлах и артиллерии нет.

О вышеизложенном Вашему Превосходительству доношу.

Подписал: Флигель-Адъютант Капитан 2-го ранга Чагин»[31]31
  Копия рапорта Командира крейсера II ранга «Алмаз», от 16-го Мая 1905 года № 583, на имя Командира Владивостокского порта.


[Закрыть].

«14-го Мая на рассвете наша эскадра шла в походном порядке, подходя к Восточному Корейскому проливу по курсу NO 60°.

Правую колонну составляли – 1-й броненосный отряд: «Суворов», «Александр», «Бородино», «Орел» и 2-й броненосный отряд: «Ослябя», «Сисой Великий», «Наварин» и «Адмирал Нахимов».

Левую колонну – 3-й броненосный отряд: «Николай 1-й», «Апраксин», «Сенявин» и «Ушаков» и крейсерский отряд «Олег», «Аврора», «Донской» и «Мономах».

Разведочный отряд – «Светлана», «Урал» и «Алмаз»; впереди эскадры в строю клина – «Светлана», головным «Жемчуг» на правом траверзе «Суворова», «Изумруд» – «Николая І-го», миноносцы между колоннами.

Транспорты: «Анадырь», «Иртыш», «Камчатка», «Корея». «Русь» и «Свирь» в одной кильватерной колонне между колоннами главных сил, головной «Анадырь» равнялся между «Ослябя» и «Олегом».

С рассветом разведочный отряд вступил в кильватер транспортам в одной кильватерной колонне «Светлана», «Алмаз» и «Урал».

Госпитальные суда «Орел» и «Кострома» держались сзади эскадры в расстоянии около 1-й мили. Около 8 час. утра правая колонна броненосцев прибавила ход, выходя вперед левой.

В 10 час. «Мономах» отделился от крейсерского отряда и перешел на правую сторону транспортов, прикрывая их от «Идзуми».

В 11 час. правая колонна броненосцев вышла вперед, и левая колонна построилась по ней в одну кильватерную колонну.

Транспорты остались на правом траверзе крейсерского отряда, имея справа от себя «Мономаха». В этом строе в 12 час. дня эскадра, войдя в Восточный Корейский пролив, легла на NO 23°. За дальностью расстояния не было в точности замечено в какое время первый броненосный отряд отделился вправо и составил из себя правую колонну.

В таком строе эскадра встретила японскую эскадру, которая показалась впереди, справа идя в одной кильватерной колонне, в числе 12-ти судов (4 броненосца 8 бронированных крейсеров), приблизительно на W-т пересекая курс нашей эскадры; пересекши курс нашей эскадры, японская повернула последовательно влево и начала бой на контр-курсах с нашими тремя броненосными отрядами. При первых выстрелах крейсерский отряд и транспорты повернули на 4 румба вправо и легли приблизительно на NO 65°. «Мономах» присоединился к своему отряду, разведочный отряд по-прежнему прикрывал транспорты сзади. Через ½ часа после начала боя справа и сзади транспортов показались японские крейсера «Читозе», «Кассаги», «Нитака» и «Цусима». Затем два крейсера типа «Матцушима», «Акитцусу», и «Сума», которые быстро обходили транспорты и разведочный отряд. На «Олеге» был поднят сигнал «быть в строе кильватера» и он вместе с «Авророй» дал большой ход – (15–16 узл.), продолжая идти тем же курсом. «Донской», «Мономах» сильно отставали. Вскоре «Олег» повернул на 16 румбов влево и разойдясь на обратном курсе с транспортами и разведочным отрядом, который все это время подвергался сильному огню, повернул вправо. Среди транспортов в это время произошло замешательство, «Урал» получил подводную пробоину и с него снимали людей, а остальные транспорты и разведочный отряд оказались в перекрестном огне. Маневрирование броненосцев, за дальностью расстояния и вследствие сильной мглы по горизонту, нельзя было разобрать. Японские суда, благодаря своей окраске, были плохо видны, показываясь только из-за мглы на расстоянии не дальше 3-х миль; наши суда также часто пропадали из виду. Можно сказать только, что разойдясь первый раз контр-курсами наша эскадра повернула последовательно вправо на 16 румб., не имея уже «Ослябя» в строю, а японская эскадра, по-видимому в тоже время повернула влево. Остальное время боя до 6-ти час. вечера эскадра, сколько можно было судить с большого расстояния, держалась кольцом вокруг поврежденного «Суворова».

Около 6½ час. вечера на броненосцах был поднят сигнал курс NO 23°, т. е. на Владивосток, к которому в это время они шли.

Японские суда шли справа от наших броненосцев, по-видимому, параллельным курсом. Крейсерский отряд и транспорты были слева от наших броненосцев, приблизительно в 15–20 кабельтов и легли на указанный курс. К крейсерскому отряду в это время присоединились «Светлана», «Алмаз» и «Жемчуг», а также почти все миноносцы. Около 7 час. впереди по курсу показались два отряда неприятельских миноносцев; 4 и 5 миноносцев. «Олег», а за ним и все крейсера прибавили ходу, пошли на эти миноносцы и открыли по ним огонь, но затем «Олег» стал постепенно уклоняться влево и при совершенной уже темноте лег на обратный путь. 3а ним по-видимому повернули крейсера и транспорты.

Подписал: Командир крейсера II-го ранга «Алмаз» Капитан 2-го ранга Чагин»[32]32
  Копия дополнения к рапорту № 583, Командира крейсера «Алмаз».


[Закрыть].

Если добавить показания, начальствующего над отрядом крейсеров контр-адмирала О.А.Энквиста к рапорту командира «Алмаза», то станет ясно, что многие офицеры понимали о свершающейся ошибке при прорыве через Корейский пролив.

Командующий крейсерским отрядом 2-ой Тихоокеанской эскадры Контр-Адмирала Энквист.

«Крейсера, находившиеся под моей командой: «Алмаз», «Светлана», «Дмитрий Донской» и «Аврора» начали свое плавание на Дальний Восток совместно со всей эскадрой.

Мне лично представлялось, что наша цель спешить, во что бы то ни стало, навстречу первой эскадре; после же ее гибели, я все ждал объяснения наших действий, но тщетно. Мое же личное мнение было, что одна наша эскадра настолько слабее японского флота, что если ее ведут к месту военных действий, то, стало быть, имеется соответствующий стратегический план, который заблаговременно и будет объявлен. Прорыв же, через Корейский пролив, казался мне рискованным, но возможным с большими потерями (я не допускал мысли, что наши новые броненосцы могут быть так легко потопляемы).

Почему адмирал решил дать бой 14 мая, не знаю; мы, несомненно, могли, если б не задержались эволюциями, пройти почти на день раньше, при более благоприятных для прорыва обстоятельствах погоды; думаю, что пролив выгоднее было пройти ночью, чтобы вступить в бой в море, где маневрирование было бы свободнее и ближе к Владивостоку.

Неприятель стал следить за нами явно только с рассветом 14 мая, когда нас увидел крейсер «Идзуми»; о приближении же нашем, сведения получены были, по-видимому, заблаговременно, о чем можно судить по энергичному телеграфированию японских отрядов 13 мая после полдня.

Наш разведочный отряд: «Светлана», «Алмаз», «Урал» – были столь слабые суда, что, по моему мнению, Командующий находил бесполезным держать их в голове строя, а, может быть, ожидал появления неприятеля с тыла и поставил туда разведочный отряд, чтобы быстро получать донесения»[33]33
  Показание бывшего Командующего крейсерским отрядом 2-ой Тихоокеанской эскадры Контр-Адмирала Энквист.


[Закрыть].

Крейсерам разведочного отряда, таким образом, предполагалось получить непосредственную защиту транспортов. Посмотрим опять на ход событий глазами командира крейсера «Алмаз»:

«1) Крейсером «Алмаз» командовал с 14 января 1902 г. по 8 июня 1905 г.

2) Разведочной службой не практиковались.

3) Малаккский пролив эскадра проходила в строе 4 кильватерных колонн без разведчиков.

4) Перед боем 14 мая и по приходе во Владивосток, котлы, машины и артиллерия крейсера были в полной исправности. Обрастание подводной части было значительное и отнимало ходу до 1½ узлов.

5) В виду полной исправности машин и котлов, мог давать 14 мая самый полный ход, что и делал во время боя на короткое время при расхождении с судами, ставя ручки электрического телеграфа на «самый полный ход». Но продолжительного большого хода, во время боя, не приходилось давать и ход менялся от малого до 16 узлов; при следовании во Владивосток, по отделении от эскадры, шел 16 узловым ходом.

6) Угля на крейсере «Алмаз», утром 14 мая, было 560 тонн, а, по приходе во Владивосток, его оставалось 180 тонн.

7) Окончательной гибели «Урала», «Камчатки» и «Руси» не видел. Во время боя видел, как в «Урал» попали один за другим два снаряда в носовую часть, после чего он стал садиться носом. Поднявши сигнал: «Терплю бедствие», он начал спускать шлюпки и сажать команду.

В конце боя, еще раз видел «Урал» в таком же погруженном состоянии, но со сбитой трубой.

Видел, как в «Камчатку» попал в трубу 12» снаряд, который произвел громадные повреждения. После этого ее больше не видал. «Руси» не видал.

8) Миноносца «Безупречный» во время боя не видал.

9) О положении Владивостока знал только по французским газетам. В них я вычитал, что Владивосток сильно минирован, как нашими, так и японскими минами, и что там имеется станция беспроволочного телеграфа.

В приказах и циркулярах по эскадре о морской обороне Владивостока не объявлялось.