Текст книги "Н. С. Мордвинов – адмирал и государственный деятель"

«Суворов в письме называет своего спасителя мушкетером Ярославского полка. Но этот полк в сражении не участвовал. В написанной Суворовым по горячим следам реляции (отправлена Потемкину 4 октября) говорилось: “…я бился в передних рядах Шлиссельбургского полку: гранодер Степан Новиков, на которого уже сабля взнесена была в близости моей, обратился на своего противника, умертвил его штыком, другого, за ним следующего застрелил и, бросясь на третьего, – они побежали назад…” В приложенном к реляции списке чинов, захвативших неприятельские знамена, значится рядовой Муромского пехотного полка Степан Новиков. Сопоставление всех имеющихся документов позволяет установить, что спасителем Суворова был рядовой Шлиссельбургского полка Степан Новиков (или Нивиков). Знамя захватил Трофим Новиков, рядовой Муромского легкого батальона, награжденный в числе 19 нижних чинов серебряной медалью. Препровождая Суворову эти медали, Потемкин просил доставить ему список награжденных, прибавив при этом: “Сверх же иных одною украшен уже солдат Нивиков, здесь находящийся”. Без сомнения, одна серебряная медаль была лично вручена главнокомандующим спасителю жизни Суворова Степану Новикову (Нивикову?)»[101]101
  Там же.


[Закрыть].

Между тем Ломбард, командуя галерой, заставил неприятельские суда отойти от берега. Три турецких корабля были затоплены действиями русской артиллерии.

Сражение продолжалось с переменным успехом. Суворов был ранен картечью в бок. И в этот момент прибыло подкрепление от Кинбурна. Но турки стояли насмерть. «Суворов был ранен вторично, пулею в левую руку на вылет; потеря крови ослабила его силы; казаки посадили его на берегу, обмыли его рану морскою водою и перевязали галстухом. “Спасибо! мне лучше, сказал он; так погоним же всех раненых турок в море, да и прочих туда же”»[102]102
  Богданович М. Н. Указ. соч. С. 121.


[Закрыть]. Турок опрокинули, и они метались по косе. Некоторые попытались достичь Очакова вплавь, но это удалось немногим. Русская кавалерия довершила разгром неприятеля и возвратила потерянные пушки. В полночь сражение утихло. Потери со стороны русских составили 138 человек убитыми и 300 ранеными. Со стороны турок урон был до 4500 человек. При этом контр-адмирал Н. С. Мордвинов со своей эскадрой оставался пассивным наблюдателем происходящего.

Мушкетер Новиков спасает Суворова в бою под Кинбурном

Письмо Суворова князю Потемкину из Кинбурна 15 сентября 1787 года: «От восьми часов до полудни вчерашнего дня, по разрыве линейного корабля, который потонул со всей артиллерией, – 54 пушки, – со всеми припасами и всеми людьми, до 500 человек, было тихо всю ночь. Сего-ж числа по утру, в 7 часов, от Очаковского флота началось бомбардирование. С крепости нашей отвечали; продолжилось более часу, как оказалось наше судно на парусах из Глубокой, держащее курс по стороне противных берегов. Се знатное количество бомбардирующих турецких судов поспешно стало в линию с прочими под Очаковым. Через полтора часа шевалье Ломбард на галере “Десна” № 5, один пудовой единорог, пушек 3-х фунтовых 8 и 8 3-х фунтовых фальконет; экипажа 120 человек сухопутных, атаковал весь турецкий флот до линейных кораблей; бился со всеми судами, из пушек и ружей, два часа с половиною и, по учинению варварскому флоту знатного вреда, сей герой стоит ныне благополучно под Кинбургскими стенами. Сам и один ранен пулей в ухо. Поздравляю Вашу Светлость»[103]103
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 512.


[Закрыть].

Секретный приказ князя Потемкина контр-адмиралу Мордвинову, 17 сентября 1787 года: «По отделении теперь части эскадры на Глубокой находящейся, нужно оную секундировать всеми силами, у вас находящимися. Поспешите произвесть в действо предприятия ваши на флот неприятельский. Бог вам на помощь»[104]104
  Там же. С. 513.


[Закрыть].

Поражение турок под Кинбуном 1 октября 1787 года

Наградная медаль за победу над турками при Кинбурне

Екатерина II в честь победы русского оружия при Кинбурне приказала служить молебен и дать салют из пушек. Памятны ее слова: «Суворов поставил вас на колена; но жаль, что старика ранили»[105]105
  Цит. по: Богданович М. Н. Указ. соч. С. 122.


[Закрыть]. Сам полководец за эту победу был 9 ноября награжден орденом Св. Андрея Первозванного, а позже получил из рук императрицы золотой плюмаж на головной убор, украшенный бриллиантовой буквой «К».

Разгром турецкого десанта на форт Кинбурн. Гравюра XVIII в.

Ордер контр-адмирала Н. С. Мордвинова капитану 2 ранга А. Е. Веревкину от 2 октября 1787 года: «Как возможно наискорее поспешать вам к Кинбурну с двумя плавучими батареями, с 4-мя галерами, оставив при себе галеру лейтенанта Лова, и с двумя баркасами; неприятель притесняет Кинбурн, сделал десант на косу кинбурнскую, укрепился на конце косы, но потерял уже человек 1000. Я иду за вами вслед; когда неприятель учинит на меня нападение, старайтесь их отрезать и истреблять со мною совокупно. От Кинбурна отгоните их и старайтесь истреблять неприятельские суда; держите свои суда соединенно, дабы сильнее неприятеля поразить. Я надеюсь на вашу храбрость, что Кинбурн избавите и учините неприятелю сильное поражение и соединенно со мной всех их истребите»[106]106
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 68–69.


[Закрыть].

«3-го октября, контр-адмирал Мордвинов вышел с херсонскою эскадрою из Глубокой Пристани и в следующую ночь покушался сжечь турецкий флот, стоявший на якоре под Очаковым, по это предприятие не имело успеха. Одна из наших плавучих батарей, под командою капитана Веревкина, преследуемая несколькими неприятельскими судами, снесена была быстрым течением на мель, к турецкому берегу; Ломбард, находившийся на этой батарее, хотел взорвать ее, но был удержан своими и не успел совершить это отважное дело.

Экипаж продолжал сражаться на берегу, по был подавлен неприятелями, и частью уничтожен, частью захвачен в плен»[107]107
  Богданович М. Н. Указ. соч. С. 122.


[Закрыть].

Для полноты картины и внесения ясности в дальнейшие события стоит остановиться на этом эпизоде более подробно.

«4 октября 1787 года Н. С. Мордвинов предпринял довольно оригинальную (на бумаге) попытку сжечь турецкие корабли (в том числе 3 линейных и 5 фрегатов), но она окончилась полной неудачей. Плавучая батарея под командованием капитана 2-го ранга А. Е. Веревкина, посланная ночью во фланг неприятелю для выполнения задания, с рассветом 4 октября оказалась одна против всего турецкого флота. Галеры, назначенные для ее поддержки, вовремя не заняли свои позиции, а утром опоздали на выручку батарее»[108]108
  Грибовский В. Ю. Указ. соч.


[Закрыть].

Г. А. Потемкин, назначенный главнокомандующим всей армией и Черноморским флотом, «решился в октябрьские дни произвести сильную диверсию, надеясь одним махом сжечь большую часть судов врага. Казалось, дело за малым. Выдвинуть плавучую батарею к стоявшим на рейде судам, развить сильный огонь, а там, гляди, пламя перекинется с одного фрегата на другой. Выполнить атаку приказали капитану второго ранга А. Е. Веревкину. Он честно служил, храбро дрался при Чесме. Приказы Веревкин старался выполнять аккуратно и точно. И вечером 3-го октября 1787 года плавучая батарея Веревкина тихо пошла в бой, тихоходная, с экипажем, укомплектованным новонабранными рекрутами, еще толком и не получившими никакого боевого опыта.

Карта района боевых действий в районе крепости Очаков и Кинбургской косы

Теоретический чертеж плавбатареи № 1

Турецкая эскадра адмирала Эски-Гасана стояла на рейде в сгущавшейся темноте. По пути две приданные плав-батарее галеры потерялись, управление между русскими судами нарушилось. Но Веревкин надеялся сначала, что вскоре галеры соберутся все вместе – скорость у них была куда выше. Но ветер затих, галеры не появлялись. Веревкин отвел батарею на мелководье и стал ждать галеры.

Так простояли до самого рассвета. А с восходом солнца (галеры так и не вышли к батарее) плав-батарея Веревкина привлекла внимание турок. Фактически Веревкина блокировали, но экстренно собранный военный совет постановил направляться к кораблям противника и бить по ним из пушек. Это была альтернатива второму варианту действий – бросить судно на отмелях и берегом пытаться выходить на базу флота.

Батарее удалось приблизиться к кораблям османов на дистанцию эффективного пушечного выстрела, поскольку турки думали, что русские, попав в безнадежное положение, сдадутся. Первый же залп пушек русских вызвал пожары на вражеских кораблях, но батарея стреляла без перерыва, нанося большой вред неприятелю.

Тихоходное и малоповоротливое судно Веревкина маневрировало, громя османов и три раза прорывая кольцо окружения. Приходилось вести бой с целой флотилией хорошо оснащенных и скоростных судов – у турок было 4 фрегата, усиленных 6-ю галерами.

Так моряки продержались до вечера, несмотря на то, что две пушки на борту батареи взорвались из-за плохого качества чугуна. Погибло до 40 артиллеристов и моряков. Веревкин и его офицеры сами наводили пушки, сами стреляли, подавая пример. Им кое-как удалось успокоить молодых и запаниковавших артиллеристов, продолживших смертельный бой.

В сумерках, оторвавшись от противника, люди Веревкина чинили свою посудину. Подумывали уже покинуть в предрассветный час батарею и уйти берегом. Но взошло солнце. Увидели на рейде турецкие транспорты без охраны. На берегу гарцевали татары.

Капитан Веревкин повел своих людей на абордаж одной из бригантин. И тут судну не повезло – попали на мель. Веревкин бросился рубить в трюме днище корабля, ему помогали его офицеры. Но турки ворвались на судно и весь экипаж попал в плен.

Захваченных русских моряков турки держали у себя до 1791 года. Выжили не все. Капитану пришлось держать ответ перед начальством за то, что ему не удалось сохранить плавучую батарею»[109]109
  Смертельный бой капитана Веревкина // Армия и флот. Военное обозрение. [Электронный ресурс]. URL:https://armflot.ru/sudby/692-smertelnyj-boj-kapitana-verevkina (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть].

«Спустя несколько дней после боя на столе у светлейшего лежал подробный мордвиновский отчет о произошедшем сражении и последовавшем крушении плав-батареи. Что же писал и кого обвинял в письме Николай Семёнович Мордвинов? Контр-адмирал называл виновными всех, кроме себя! Мордвинов писал так: “Сколько я мог узнать, то неудача произошла оттого, что Ломбард, который был назначен со своею галерою, пошел на батарею, а галере приказал сняться с якоря и идти вслед, другая галера не скоро снялась с якоря и потеряла батарею из вида. Батарея же поторопилась идти одна, а не соединенно с двумя галерами, как от меня было приказано”. Из отчета командующего выходило, что главный виновник происшедшего – Ломбард. Но дело в том, что одновременно с мордвиновским докладом на стол Потемкина лег еще один. Автором второго письма был не кто иной, как Юлиан де Ломбард! Каким образом, находясь в плену, да еще в такой малый срок, он смог переправить свое послание, остается загадкой и поныне. О чем же писал мичман Ломбард? И зачем ему вообще понадобилась эта затея с письмом? Ответ ясен из содержания его бумаги. Мальтийский рыцарь подробно доносил светлейшему все перипетии трагического сражения. При этом как мог выпячивал свои заслуги, не забывая поливать грязью командира плавбатареи. Ни о каком рыцарском благородстве речи не шло. Не до того – надо было спасать свою репутацию героя и отчаянного смельчака. И Потемкин поверил… Ломбарду! Еще бы, в его памяти были свежи лихие рейды бравого мичмана у Кинбурна.

Наконец, и сам Суворов, благодарный за оказанную ему помощь, заступился за Ломбарда! За капитана Веревкина же заступников не имелось. Под впечатлением ломбардовского пасквиля Потемкин немедленно отписывает письмо Мордвинову: “Милостивый государь мой, Николай Семёнович! Полученное мною… письмо к Вам от лейтенанта Ломбарда сим препровождаю. Из оного усмотрите, ваше превосходительство, сколь малонадежного человека употребили вы на батарее и сколь пагубно было его упорство и невнимание к советам, которые преподает ему господин Ломбард. Вы же сами довольно знали невозможность господина Веревкина, чтобы вверить ему жизнь многих храбрых людей…”

Столь предвзятое отношение к командиру плавбатареи № 1, которого хорошо знали и уважали черноморские офицеры, породило ропот в их среде. Письмо Потемкина вызвало возмущение даже у Мордвинова. Несмотря на то что контр-адмирал особых чувств к Веревкину не питал, он все же посчитал нужным в ответе светлейшему заступиться за попавшего в беду капитана 2-го ранга.

В своем послании от 25 марта 1787 года он пишет следующее: “Письмо от вашего курьера я получил. Теперь не время отвечать на письмо господина Ломбарда: предубеждение сильно еще действует. В спокойное время вы сами усмотрите, что оно преисполнено противоречиями, явною ложью и бесстыдным хвастовством. Подобных писем у меня много из-под Кинбурна. Скажу вам только, что по усердию моему к службе желаю вам иметь побольше Веревкиных, и что Ломбард не отнимет у него достоинства искусного и храброго офицера: он репутацию свою имеет, утвержденную многими летами службы… Не худо было бы допросить солдата, который был на батарее и который теперь у вас. Простой солдат истину лучше расскажет. Я и многие свидетельствовать могут про то время, когда он съехал с моего фрегата. Все, что он пишет, есть бесстыдная ложь. Вы имеете рапорт мой за пять дней прежде отплытия эскадры к Очакову и ночной атаки. Вы знаете, Ломбарда я недовольно уважал, чтобы с ним мог дружески советоваться. Я соболезную, что храбрые люди, прославившие нас, но безгласные, в оную минуту предаются оклеветанию. Но если бы Веревкин был дурен, имел бы ли из кого я выбрать лучшего? Прошу припомнить, в каком состоянии флот тогда находился и то также, что не упустил я требовать все, что нужно для флота на другой день по получении письма из Ясс о войне. Полезно было бы для вас и вообще для всех, чтобы исследованы были поступки Ломбарда во все время его начальства на галере, особливо во время сражения”»[110]110
  Шигин В. В. Герои забытых побед. М., 2017. [Электронный ресурс]. URL:https://military. wikireading.ru/10718 (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть].

А в это время Андрей Евграфович Веревкин был доставлен турками в Измаил, а оттуда переправлен в Стамбул. Ему предстояло пережить страшные лишения в банях, так назывались турецкие тюрьмы. Не многие вышли из них живыми. Голод, теснота, сырость и крысы любого быстро могли свести в могилу. Кроме Веревкина, в тюрьме Стамбула находилось еще несколько морских офицеров. Это командир шхуны «Вячеслав» капитан 2 ранга Борисов, офицеры линейного корабля «Мария Магдалина» и сам Ломбард. Выше мы уже обращали внимание на то, как могло его письмо быть вообще доставлено Потемкину, да еще в столь короткое время. Загадка, которая, на мой взгляд, не может являться на пользу рыцарского достоинства Ломбарда. Но это догадки, а факты говорят о том, что не все выдержали тяготы тюрьмы. Умерли от побоев капитан 2 ранга Борисов и корабельный врач Бернгард, от истощения погиб мичман Алексиано, сошел с ума Константин Рубетц. Весьма примечателен факт неоднократного спасения в заточении Ломбарда самим Веревкиным. Такие вот коллизии судьбы! А вскоре Ломбард пропал. Многие исследователи считают, что это был побег, но я присоединяюсь к тем, кто уверен в выкупе Ломбарда из плена. Кто эти высокие покровители? То, что они были, доказывает доставленное из плена письмо Потемкину. Но факт остается фактом: полуживой, не знавший не языка, не местных обычаев Ломбард бежал из главной тюрьмы Турции и, пробравшись через всю страну, через месяц прибыл в Херсон! Его доставили в ставку Потемкина, где он в самых ярких красках представил, явно в свою пользу, события тех трагических дел. В ответ он получил звание капитан-лейтенанта и приличное денежное вознаграждение. На этом его карьера и служба в России закончились. Он уехал домой, чтобы больше не вернуться, оставив нам немало загадок о своей яркой, без преувеличения, жизни! После заключения мира с Турцией капитан 2 ранга Веревкин вернулся домой изможденный и больной. На флоте он оказался никому не нужным. Отвернулись даже друзья. Дело закончилось увольнением Веревкина со службы на флоте, но с чином капитана первого ранга[111]111
  Шигин В. В. Паруса, разорванные в клочья. М., 2008. [Электронный ресурс]. URL:https://royallib.com/read/shigin_vladimir/parusa_razorvannie_v_klochya_neizvestnie_katastrofi_ russkogo_parusnogo_flota_v_XVIIIXIX_vv.html#0 (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть].

И только Мордвинов до конца остался верен присяге и чести офицера. Он не мог смириться с такой несправедливостью и обратился к Императрице.

Его авторитет оказался выше пересудов. 1 января 1794 года вышел Высочайший указ Черноморскому адмиралтейскому правлению: «Ее И[мператовское] В[еличество] повелеть соизвоила: флота капитана 2 ранга Андрея Веревкина всемилостивейше пожаловали Мы против сверстников его капитаном 1 ранга»[112]112
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 442.


[Закрыть].

«В царствование нового царя Павла Первого справедливость не восторжествовала, никто не вспоминал о подвиге отважного капитана. Но для потомков имя Андрея Евграфовича Веревкина сохранилось. Один из самых отчаянных героев русского флота 18-го столетия честно выполнил приказ и завет Петра Великого – русский флаг ни перед какой опасностью спускаться не должен»[113]113
  Смертельный бой капитана Веревкина…


[Закрыть].

Но вернемся к событиям, на которых мы прервали повествование.

После неудачного Кинбурнского сражения турецкое командование 12 октября отвело свои корабли от Очакова к Варне. Сам Мордвинов возглавил лиманскую эскадру (8 судов) и с ней отразил нападение турецких судов на Лимане, затем атаковал противника и произвел бомбардировку Очакова. Еще 13 мая 1787 года он был произведен в контр-адмиралы, а за свои действия под Очаковым был пожалован ордена Св. Анны 1-й степени[114]114
  В 1793 году, за турецкую же войну, Николай Семёнович получил орден Св. Владимира 1-й степени.


[Закрыть].

Интересно привести пример переписки Мордвинова с секретарем генерал-фельдмаршала Г. А. Потемкина-Таврического В. С. Поповым[115]115
  Василий Степанович Попов (1745–1822), правитель канцелярии князя Г. А. Потемкина, с 1787 года статс-секретарь Екатерины II, в 1797 году президент Камер-коллегии и сенатор, с 1819 года председатель Департамента гражданских и духовных дел Государственного совета. Его переписка хранится в Государственной публичной библиотеке им. M. E. Салтыкова-Щедрина.


[Закрыть]. 20 января 1792 года Попов направил Мордвиноу письмо (публикуется впервые): «Милостивый Государь мой Николай Семёнович, Ее Императорского Величества есть соизволение, чтобы Ваше Превосходительство прибыло к министерству. Уведомляя вас о сем покорно прошу поспешить сюда прибыть и быть обо мне доверенным…»[116]116
  РГИА. Ф. 994. Оп. 2. Д. 18. Л. 1.


[Закрыть]

Ответ Мордвинова последовал незамедлительно: «Милостивый государь Василий Степанович. Морские мортиры ставились всегда на суда. Таких судов здесь пять. Паромы все отданы под осадную артиллерию. Я не осмелюсь, наверно считать, что готов задержать их удары. Должно придумать способы новые и употребить их…»[117]117
  Там же. Л. 2.


[Закрыть]

Кстати, судя по этому письму, эскадре Мордвинова приходилось нелегко. Хоть Османская империя и не являлась особо сильным противником на море, она все же представляла собой угрозу интересам Российской империи, а удар мстительной Порты за утраченный Крым должен был быть направлен на Черноморскую флотилию[118]118
  Записки Одесского общества истории и древностей. Т. 2. Отд. 2. Одесса, 1850. С. 763; Т. 4. Одесса, 1860. С. 599–600.


[Закрыть]. Однако изобретательность адмирала помогла разбить этого коварного врага. В подтверждение приведу в качестве примера записку неустановленного лица о командовании Мордвинова Черноморским флотом во время Русско-турецкой войны и о его попечениях о гребном флоте за 1789 год: «Вице-адмирал Мордвинов имел под началом своим Черноморские силы с начала открытия последней с турками войны. В 1787 году, по выходе в Днепровский Лиман с судами Черноморского флота, невзирая на несоразмерное превосходство сил турецких состоявших из 62-х судов, в то время, когда он имел годных только девять, вступил в бой с неприятельским флотом, очистил Лиман, преградил бомбардирование Кинбурна и, сражаясь четыре часа, принудил турок отступить от Очакова, который пришли они защищать, и который он потом бомбардировал в виду их флота отошедшего в расстоянии 15 верст. О сем происшествии упоминается в похвальной грамоте, посланной покойному князю Григорию Александровичу, что малыми морскими силами отогнаны были многочисленные от Очакова. В течение зимы памятного 1787 года, когда принц Нассау-Зиген и контр-адмирал Павел Жонес прибыли командовать первый гребным, а последний корабельными флотами, вице-адмирал Мордвинов, находясь в адмиралтейском правлении, неусыпным старанием своим привел оба флота в такое состояние, что по выходе в Днепровской Лиман турецкой флот гребным совершенно почти истреблен был. По принятии в следующем 1788 году команды над корабельным и гребным флотами принца Нассау и Павла Жонеса 23 октября потопил 23 неприятельских вооруженных судов, а при том беспрестанным действием судов канонерских произвел в Очакове многие разорения. Сие происходило в виду всей армии и означено в поденной записке при армии тогда веденной»[119]119
  РГИА. Ф. 994. Оп. 2. Д. 28. Л. 1.


[Закрыть].

До конца кампании контр-адмиралу Н. С. Мордвинову так и не удалось оттеснить противника от Очакова. В середине октября турецкий флот сам ушел в Константинополь, ввиду наступления зимней непогоды.

Ордер князя Потемкина контр-адмиралу Мордвинову от 13 марта 1788 года: «В[ашему] П[ревосходительству] более других должно быть известно, сколь дорого теперь время и сколь нужна скорость во всех приготовлениях к предстоящей кампании. Употребите всемерное старание черноморский флот привесть в исправность; поспешите обеспечить оный всем необходимо потребным, дабы в будущую кампанию не могли встретиться, от кагого либо недостатка, остановки в действии военных и доносите мне почасту с каким бы то успехом будет производимо»[120]120
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 521.


[Закрыть].

Принц Карл Нассау-Зиген. Неизвестный художник. 1792 г.

«26 марта 1788 года князь Г. А. Потемкин-Таврический, недовольный Мордвиновым, назначил для непосредственного командования гребной флотилией контр-адмирала К. Нассау-Зигена, который был подчинен командующему войсками в районе Лимана генерал-аншефу А. В. Суворову. Парусная Лиманская эскадра была поручена капитану бригадирского ранга П. Алексиано, сохранившему номинальное подчинение Н. С. Мордвинову, оставшемуся старшим морским начальником в Херсоне.

Последний бой Сакена. Гравюра XVIII в.

18 мая 1788 года “бусурманский флот” (выражение А. В. Суворова) вновь явился у входа в Днепровский лиман. При этом 53 малых судна, включая 5 галер, 10 пинков[121]121
  Пинк или пинка – двух– или трехмачтовое парусное судно с косыми латинскими или прямыми парусами. Использовалось с XVII века флотами морских держав для разведки и крейсерских операций.


[Закрыть] и 15 канонерских шлюпок подошли к самой крепости Очаков, занятой сильным турецким гарнизоном, а корабельный флот, возглавляемый Хассан-пашой, встал на якорь в море, примерно в 10–15 милях от входа в лиман. Этот флот всего насчитывал 45 вымпелов, включая сюда 24 линейных корабля и больших фрегата, 4 фрегата и 4 бомбардирских корабля.

20 мая турецкие корабли настигли в лимане дубель-шлюпку № 2 капитана 2 ранга Рейнгольда фон Сакена, ранее посланного в Кинбурн в распоряжение А. В. Суворова. После прихода Хассан-паши Сакен решил вернуться к главным силам российского флота, стоящим в глубине лимана. Тихоходная и неповоротливая дубель-шлюпка вскоре была окружена и абордирована противником. В неравном бою Р. фон Сакен взорвал свой корабль»[122]122
  Грибовский В. Ю. Российский флот на Черном море. Страницы истории. 1696–1924 гг. СПб., 2012. [Электронный ресурс]. URL:https://military.wikireading.ru/86050 (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть]. «Неприятельский корабль, стоявший у борта, со всем экипажем, взлетел на воздух, вместе со щепками русской шлюпки»[123]123
  Петров А. Н. Вторая турецкая война в царствование императрицы Екатерины II. СПб., 1880. Т. 1. С. 141.


[Закрыть].

Сакен погиб, имея около тридцати пяти лет от роду, и тело его, по прошествии нескольких дней, было найдено на берегу Буга, без черепа, с оторванными руками. Георгиевский крест, за 18 морских кампаний, уцелел в петлицах мундира[124]124
  Шульц В. К. Подвиги русских моряков. СПб., 1853. С. 22.


[Закрыть].

«Его подвиг способствовал подъему морального духа экипажей сравнительно малочисленных сил российского флота, готовившихся к решительному сражению с противником»[125]125
  Грибовский В. Ю. Российский флот на Черном море…


[Закрыть].

Контр-адмирал Павел Джонес

До этого, расставаясь с другом своим, подполковником Марковым, командиром Козловского полка в Кинбурне, Сакен сказал эти слова, достойные перейти в назидание будущим потомкам: «Мое положение опасно, но честь свою спасу. Когда турки атакуют меня двумя судами, – я возьму их; с тремя, – буду сражаться; от четырех, – не побегу. Но если нападут более, то тогда прощай Фёдор Иванович, – мы уже более не увидимся»[126]126
  Цит. по: Павленко Н. И. Екатерина Великая. М., 2003. [Электронный ресурс]. URL:https://biography.wikireading.ru/78719 (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть].

29 мая в командование корабельной эскадрой в лимане вступил контр-адмирал Пол Джонс, назначенный Потемкиным «в обход» капитана П. Алексиано. Это назначение обидело старого, заслуженного моряка. Алексиано решил оставить службу. Из солидарности с ним хотели уйти служившие на русском флоте греки. Суворов вместе с Рибасом и Корсаковым сделали все, чтобы погасить конфликт. Великий полководец в свойственной ему манере просит остаться Алексиано на благо победы и чести русского флага, ни сколь не умоляя своего достоинства. 25 мая 1788 года он писал Алексиано:

«Батюшка мой друг Панаиоти Павлович!

Помилуйте, что вы предпринимаете, заклинаю вас сим днем Нашего Спасителя, грядущего судить живых и мертвых, Вы ему отвечать будете! Вы только процветаете, лавры Ваши ныне завянуть не могут… Я уступал Судьбе, Россия службою моею питалась, Вашею питатца будет, по критическим обстоятельствам достоинствами Вашими Вы вечно прославитесь. Из рога изобилия Высочайшего престола изтекут Вам милости выше Вашего ожидания. Светлейший Князь его покровительством уважит Ваши заслуги. Будьте с Адмиралом на образ консулей [то есть разделите с Джонсом обязанности и труды, как делили их консулы в Древнем Риме. Каждый год римляне избирали двух консулов, которым вручалась высшая гражданская и военная власть], которые древле их честь жертвовали чести Рима… Кончите толь важную экспедицию, обстоятельства подвержены переменам, кампания начинается, в продолжении оной много Вам времени соорудить Ваши мысли; здравый разсудок не дозволяет решиться стремглав и дать своим страстям над собою область. Теперь храброго и честного человека долг избавить Кинбурн предосуждения, поразить неверных и увенчатца победами.

Вашего Высокородия истинный друг и покорнейший слуга

А. Суворов»[127]127
  Суворов А. В. Письма…


[Закрыть].

«Письмо Суворова помогло разрядить обстановку. 26 мая Алексиано писал Потемкину: “С того самого времени, как я имел счастие принять Россию за свое отечество, никогда я ни от чего не отказывался и прихотей не оказывал. Критические обстоятельства, в которых мы находимся, и любовь общего блага меня решили. Я остаюсь, но чувствуя обиду”. 1 июня Алексиано подтвердил Суворову, что хотя он и не является здесь главным начальником, но употребит все способы “для усмирения дерзости бусурманской”»[128]128
  Там же.


[Закрыть].

«Успех боя предопределили действия прибывших из центра подкреплений: капитан бригадирского ранга П. Алексиано с 7 гребными судами (плавбатарея, галера, 2 бомбардирских корабля и 3 дубель-шлюпки – ранее стояли вдоль линии корабельной эскадры) контратаковал противника и меткими выстрелами вынудил его к отступлению. Два турецких судна взлетели на воздух от взрывов и одно затонуло. В преследовании приняли участие все корабли гребной флотилии во главе с Нассау-Зигеном и при личном участии Джонса. Турецкие суда, несмотря на попытки Хассан-паши, поднявшего свой флаг на кирлангиче[129]129
  Кирлангич (тур. ласточка) – легкое, парусно-гребное, посыльное судо с косым парусным вооружением. Предназначалось для посыльной и разведывательной службы. Изначально строились турками, позднее распространились в странах Средиземноморья. В России в XVIII веке схожие по конструкции корабли строили на Черном море. Размерения (приблизительные): длина 25 м, ширина 8 м, осадка 2,5 м. Вооружение до 10 орудий.


[Закрыть], восстановить положение, в беспорядке отступили под стены Очакова. Нассау-Зиген гнал их до зоны досягаемости крепостных орудий. […]

К вечеру российская эскадра и флотилия стали на якорь напротив Очакова. Оба флагмана остались недовольны друг другом, так как Джонс стремился захватить сдавшиеся корабли турок, а Нассау-Зиген торопился их поджечь. Не договорились адмиралы и о диспозиции. Ночью Хассан-паша решил вывести флот из лимана, но около 22 часов неожиданно для себя попал под огонь суворовского блокфорта. В темноте, под обстрелом турецкие корабли пришли в замешательство, многие из них сошли с фарватера и сели на мель. Утром Суворов послал унтер-офицера к Нассау-Зигену с сообщением об обстановке и с предложением атаковать.

Оставив 2 плавбатарии и 3 галеры для прикрытия эскадры Джонса, посчитавшего атаку слишком рискованной для своих парусных кораблей. Нассау-Зиген и Алексиано с гребной флотилией в строю полумесяца напали на противника. Сражение продолжалось 4,5 часа и, несмотря на поддержку своих кораблей турецкими крепостными батареями, окончилось катастрофой для султанского флота. Два 60-пушечных линейных корабля и 3 больших 40–50-пушечных фрегата (или корабля) сгорели, подожженные брандскугелями»[130]130
  Грибовский В. Ю. Российский флот на Черном море…


[Закрыть].

«Очаков Суворов предлагал штурмовать еще весной 1788 года, но Потемкин пытался “достать его дешево”, даже ценой вывода войск из Крыма. “У нас во всем недостаток. Я самый несчастный человек, если Бог мне не поможет”, сокрушался он. Но солдаты не унывали, их сила и вера держалось на выносливости, и они требовали штурма, несмотря на то, что в траншеях лежали сотни трупов, завернутых в рогожи. В старой песне на призыв Потемкина покорить Очаков русскому мечу, гренадеры отвечали: “Ой ты гой еси, ты наш батюшка, лишь рукой махни – и Очаков наш! Слово вымолви – и Стамбул возьмем! В огонь пойдем с тобой и в полымя”»[131]131
  Артамонов В. А. От огневой защиты Петра I и А. Д. Меншикова к апогею ударной тактики А. В. Суворова // Меншиковские чтения. 2010. Вып. (18). СПб., 2010. [Электронный ресурс]. URL:http://www.reenactor.ru/ARH/PDF/Artamonov_03.pdf (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть].

«Известный военный историк Д. Ф. Масловский на основании изучения обширного собрания документов сделал вывод о том, что главная идея плана Потемкина, несомненно, резко расходилась с суворовскою. Цель Суворова – взять Очаков решительным штурмом. Цель Потемкина – взять Очаков с наименьшим риском, сохранив кадры войск на будущие кампании, и постараться завоевать господство на Черном море. Очаков, притягивавший к себе основные силы турецкого флота, обрекал их на пассивность. Как показали дальнейшие события, именно под стенами Очакова турецкому флоту был нанесен первый чувствительный удар, позволивший русскому флоту захватить инициативу на Черном море в свои руки и не выпускать ее до конца войны»[132]132
  Суворов А. В. Письма… Примеч. к док-ту № 211.


[Закрыть].

«В Очакове было до 25 000 человек, из них 15 000 стояло под ружьем. Осажденные хотели сдаться, но комендант, чтобы поднять их боеспособность, “выслал всех христианок из города в траншеи к туркам, на удовлетворение скотских их похотей”. Перед штурмом офицерский корпус и рядовые рвались в бой, многие генералы требовали послать их на самые опасные участки. (Суворов после тяжелых ранений уехал из-под Очакова.)»[133]133
  Артамонов В. А. Указ. соч.


[Закрыть].

«Сменивший Суворова генерал-поручик Бибиков, получивший приказ Суворова выводить войска из огня, не сумел организовать отход и потерял много людей (по официальным данным, потеря составила убитыми 154 человека, ранеными – 211, по неофициальным – до 800 человек)»[134]134
  Суворов А. В. Письма… Примеч. к док-ту № 265.


[Закрыть].

«11 ноября гарнизон Очакова предпринял дерзкую вылазку, пытаясь разрушить брешь-батарею на левом фланге. При этом погибли генерал-майор Максимович и несколько солдат. Стало ясно, что гарнизон крепости будет драться до последнего. Потемкин приказал готовиться к штурму. С 14 по 28 ноября бушевала буря со снегом. 1 декабря был составлен план атаки 6 колоннами. Потемкин лично утвердил план, перенеся главные усилия на правый фланг против замка Гассан-паши. В 7 часов утра 6 декабря при сильнейшем морозе 23 градуса войска пошли на штурм. Из 13 000–15 000 человек очаковского гарнизона уцелело 4000 во главе с храбрым комендантом крепости трехбунчужным Хуссейн-пашой. В городе были взяты огромные трофеи: 323 пушки и мортиры, 180 знамен, вооружения на несколько тысяч человек. Потери штурмующих составили 1000 человек убитыми и более 1500 ранеными. Среди убитых были генерал-майор князь С. А. Волконский и бригадир И. П. Горич Большой»[135]135
  Там же. Примеч. к док-ту № 281.


[Закрыть].

Согласно обещанию Потемкина, грабеж продолжался трое суток.

«Стратегическое значение Очаковской победы определялось, в первую очередь, масштабами потерь султанского флота, который лишился десяти больших кораблей и сотен моряков. Отступление капудан-паши из лимана означало также торжество российского оружия и явилось большой победой в моральном отношении, хотя противник сохранил еще достаточно сил для продолжения борьбы и, как показали последующие события, мог возобновить блокаду лимана.