Текст книги "Н. С. Мордвинов – адмирал и государственный деятель"

В тактическом отношении Очаковское сражение примечательно хорошим взаимодействием российской армии и флота. Генерал-аншеф А. В. Суворов, который по праву являлся одним из главных организаторов победы, не вмешиваясь в детали распоряжений Нассау-Зигена, скрытным сооружением блокфорта компенсировал сравнительную слабость своего флота в лимане. […]

Вместе с тем, учитывая сравнительную слабость корабельного состава, заслуживают особое внимание энергия руководителей и самоотверженность всех российских офицеров и матросов. К. Нассау-Зиген в реляции о сражении отметил, что рассчитывал на победу “благодаря чрезмерной храбрости всех моих сослуживцев”. Свой вклад в поражение противника внесли и П. Джонс, которому нельзя было отказать в личном мужестве, и бригадир Н. И. Корсаков[136]136
  Николай Иванович Корсаков (1749–1788) – в 1788 году инженер-полковник, один из лучших военных инженеров русской армии. Строил набережную реки Фонтанки в Петербурге, проводил дороги и выбирал места для заложения городов в Крыму. Был в числе главных строителей Херсона и Кинбурна. Пользовался большим расположением Потемкина. Суворов не подвергает сомнению его деловые качества, но дает несколько пренебрежительный отзыв о его личных свойствах. Возможно, это связано с тем, что Корсаков незадолго до войны женился на сестре Мордвинова и, как считал Суворов, стал близок главе Херсонской академии. См.: Суворов А. В. Письма… Примеч. к док-ту № 206.


[Закрыть], командовавший сухопутными войсками на флотилии. По мнению последнего, в руководстве боями на море главную роль сыграл капитан бригадирского ранга П. Алексиано, к сожалению, вскоре после сражения скончавшегося от болезни. Так, Н. И. Корсаков писал И. М. де Рибасу: “Алексиано в обоих сражениях, не будучи командиром, всем командовал, по его совету во всем поступали; где он, там и Бог нам помогает, и вся наша надежда была на него”. […]

В сражении отличились многие офицеры и матросы, а лейтенант Т. Я. Мякинин проявил “отчаянную храбрость” – будучи раненым в бою 17 июня, он на следующий день командовал галерой, лежа на палубе, и атаковал противника с самой короткой дистанции.

За Очаковскую победу Екатерина Вторая удостоила Нассау-Зигена очень высокой награды – ордена Св. Георгия 2-й степени. Ордена Св. Георгия 4-й степени получили капитан 1-го ранга Ф. А. Ахматов, капитан-лейтенанты Г. И. Тимченко, И. Ф. Кузнецов, К. К. Константинов, Н. И. Войнович, Ф. П. Лелли, лейтенант Т. Я. Мякинин и другие флотские и армейские офицеры. Не умаляя энергии и заслуг принца К. Нассау-Зигена, следует отметить, что в его исключительном награждении немалую роль сыграли скромность А. В. Суворова. (“Я только зритель; жаль, что не был на абордаже; Принцу Нассау мне остается только ревновать”) и симпатии Г. А. Потемкина, бывшего очевидцем боя 1 июля»[137]137
  Грибовский В. Ю. Российский флот на Черном море…


[Закрыть].

Чтобы лучше прочувствовать дух эпохи, приведем подлинный текст предложения князя Потемкина Черноморскому адмиралтейскому правлению от 8 июля 1788 года: «Вследствие Высочайшего повеления Ее И. В. предложено принцу Нассау Зиген, о всемилостивейшем дозволении употреблять ему при командовании порученными ему силами флаг-адмирала флотов Ее И. В. Даю сим чрез сие знать черноморскому адмиралтейскому правлению»[138]138
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 159.


[Закрыть].

Однако из дальнейшей переписки мы видим, что Мордвинов остался востребованным и необходимым для снабжения флота. Вот ордер князя Потемкина контр-адмиралу Мордвинову от 10 августа 1788 года: «Приближается время соединения эскадр. Я для сего рекомендую В. П. с контр-адмиралом Пол Джонесом положить меры для его соединения. Вы можете созвать офицеров, кои приходили к Севастополю и штурманов искусных, коим плавание сие известно, и обще положа мне представить. Нужно мне сведение о числе и калибре пушек находящихся в Севастопольском флоте и Таганроге»[139]139
  Там же. С. 177.


[Закрыть].

Сам А. B. Суворов, П. Джонс, а отчасти и П. Алексиано остались в тени славы принца Н. Зигена. Мордвинов же был обласкан вниманием Павла, о чем сообщает нам его рескрипт:

«Тем не менее, между Николаем Семёновичем и Г. А. Потемкиным в это время произошла размолвка, вследствие которой контр-адмирал Н. С. Мордвинов был вынужден уйти в отставку. С женой Генриеттой Александровной и тремя детьми (Софьей, Николаем и Надеждой) он уезжает вначале в Москву, а затем в одно из своих имений в Белоруссии, где живет до кончины Светлейшего князя, последовавшей 16 октября 1791 года»[140]140
  Николаевские адмиралы… [Электронный ресурс].


[Закрыть].

«4 февраля Потемкин прибыл в Петербург. Очевидно, Суворов прибыл вместе с ним. Во всяком случае, как свидетельствует камер-фурьерский журнал, 11 февраля Суворов вместе с Потемкиным присутствовал на торжественной церемонии, во время которой “мимо Зимняго каменного дворца эскадроном лейб-гвардии конного полка с 4 трубачами везены в Петропавловскую крепость взятыя войсками Ея Императорского Величества при сражении под Очаковом знамена числом до 200, которые обозрев Ея Императорское Величество из фонарика, потом… изволили иметь обеденный стол в столовой комнате на 27 кувертах”»[141]141
  Лопатин В. С. Суворов и Потемкин. М., 1992. [Электронный ресурс]. URL: http:// adjudant.ru/suvorov/lopatin09.htm (дата обращение 22.11.2020).


[Закрыть]. Среди приглашенных на торжественный обед – Потемкин и Суворов.

15 апреля состоялась церемония вручения наград очаковским победителям. Потемкин получил из рук Екатерины II орден Георгия 1-й степени. Представляя Суворова к награждению, Потемкин писал: «Командовал при Кинбурне и под Очаковом, во время же поражения флота участвовал немало действием артиллерии с своей стороны…» Потемкин поставил Суворова выше других участников осады и штурма Очакова, потому что сознавал значение Кинбурнской победы в сокрушении оплота турецкого могущества в Северном Причерноморье.

Все это время Императрица не забывала о Мордвинове. Екатерина предполагала назначить его в Шведский поход, о чем в своих записках писал А. В. Храповицкий[142]142
  Действительный тайный советник, сенатор, кабинет-секретарь императрицы Екатерины II, автор «Памятных записок А. В. Храповицкого». От его имени происходит название Храповицкого моста через Мойку.


[Закрыть]: «Вице-адмирал Крюз[143]143
  Корнелий Иванович Крюйс – адмирал, вице-президент Адмиралтейств-коллегии.


[Закрыть] прислал письмо, что считает себя обиженным против Мордвинова не быв наряжен в Шведский поход. Сказано в ответ: “он несчастлив на море”»[144]144
  Памятныя записки А. В. Храповицкаго, статсъ-секретаря императрицы Екатерины Второй. СПб., 1862. С. 189.


[Закрыть]. Тем не менее Крюз был назначен в Шведский поход, а Мордвинов остался на Юге.

«Вскоре после назначения в Черноморское правление, в письмах к своему покровителю и другу, известному секретарю Потемкина и статс-секретарю Екатерины Попову, Мордвинов жаловался на интриги против него. Главным деятелем в этом случае оказался некто Клавер, один из членов правления, упрекавший Мордвинова за то, что он не всегда обращается к членам правления за советом и позволяет себе заключать подряды независимо от них. В оправдательном письме у Попову Мордвинов отвергает эти наветы и указывает на стачку Клавера “с плутами секретарями” (Письмо от 28 августа 1786 г., Решетиловский архив). Как видно, Попов советовал Н. С. держаться политики в отношении к окружающим, так как в письме от 1 июня 1788 г. Мордвинов писал ему: “Не научайте меня притворству… у меня врагов оказалось много”. Далее он говорит, что любовь Попова он заслужил откровенностью, “но противным образом больше заслужил бы наград”; однако, он прибавляет: “виды собственной моей пользы никогда в сердце моем не вмещались; обид я получал много благодарностей никогда; но ревностен я был и буду”. И тут же он всказывает свое недовольство распоряжениями Каховского (Екатеринославского губернатора)[145]145
  Василий Васильевич Каховский (1738–1795), государственный деятель, генерал-майор, в 1788 г. был назначен Екатеринославским губернатором.


[Закрыть] и принца Насау-Зигена (командовавшего флотилией в Лимане), “наделавшего много глупостей”, а также заявляет о своих несогласиях, уже тогда возникших, с де Рибасом. Здесь мы узнаем, что доносы на него (вероятно Потемкину) начались с 1787 г., а потому в заключение просит у Попова защиты.

Василий Степанович Попов. Художник М. Шибанов. Около 1789 г.

В письме от 6 июня 1787 г. он просит Попова быть покровителем флота перед высшими; а год спустя (в письме от 23 июля 1788 г.), несмотря на награду за лиманское дело, сообщает Попову о слухе, что будто бы его хотели удалить. Действительно, подозрения Мордвинова стали оправдываться. В письме Попову от 29 июля 1789 г. он заявляет о сильном негодовании на него Потемкина и мнимом заступничестве Войновича[146]146
  Граф Марко Иванович Войнович (1732–1807), адмирал (1801), в 1789–1790 годах командующий Черноморским флотом.


[Закрыть], “сего гнусного для меня человека”, добавляет Н. С. И здесь он повторяет, что от него ждали отставки. “Есть ли человек, который столь сильно и много обижен был, как я?” замечает Мордвинов. “Объявлен я был вором; описан раздирателем всякого порядка, расточителем казны, глупым невеждою, нерадивым, злым духом, вращающимся в хаосе, хуже сатаны”»[147]147
  Иконников В. С. Указ. соч. С. 6–8.


[Закрыть].

«Рибас в письме Попову прямо обвиняет Мордвинова в том, что он ничего не сделал для снабжения корабельной эскадры и что ему самому приходится ехать в Херсон, чтобы выслать все недостающее»[148]148
  Суворов А. В. Письма… Примеч. к док-ту № 226.


[Закрыть]. В то же время на защиту Мордвинова встает Суворов. В письме Попову он пишет: «Они, ни Пауль Жонс, не виноваты, но особность Ник[олая] Сем[еновича]. Боже сохрани предосуждения! Коли останусь жив, суд разберется […] Ветром отговориться нельзя, изволите увидеть из моего рап[орта] С[ветлейшему] К[нязю]. Я прошу Вашего высокородия, чтоб сие было между нами тайно. У вас канцелярия велика. Одному К[нязю] Г[ригорию] А[лександровичу] таинствы души моей открыты»[149]149
  Суворов А. В. Письма…


[Закрыть].

Мы слышим крик души Николая Семёновича, видим, каким интригам он подвергся от завистников, сколько не справедливых эпитетов, а скорее всего, ярлыков на него пытались повесить.

«Тем не менее, 7 месяцев Мордвинов оставался не у дел, а его место было занято даже его противником, Войновичем (30 декабря 1788 г.), который оказался более расточительным, чем сам Мордвинов»[150]150
  Иконников В. С. Указ. соч. С. 8.


[Закрыть].

В следующих боевых столкновения русского и турецкого флотов вплоть до 1790 года Н. С. Мордвинов непосредственного участия не принимал. Поэтому мы кратко, чтобы не прерывать ход повествования, остановимся на основных событиях из боевой жизни Черноморского флота. Тем более что они сопряжены с именем легендарного адмирала Ушакова, путь которого на акватории Черного моря опять сведет его с Мордвиновым.

«Сражение у острова Фидониси 3 июля 1788 года.

18 июня 1788 года Севастопольский корабельный флот в составе двух линейных кораблей, двух 50-пушечных и восьми 40-пушечных фрегатов (552 орудия), одного 18-пушечного фрегата, двадцати малых крейсерских судов и трех брандеров вышел в море согласно приказанию генерал-фельдмаршала Г. А. Потемкина. Командующий флотом контр-адмирал граф М. И. Войнович (флаг на 66-пушечном корабле “Преображение Господне”) в соответствии с приказом направил флот к Очакову для отвлечения от него турецкого флота. […]

Линейный корабль «Святой Павел». Флагманский корабль Ушакова. Художник С. П. Панасенко

Утром 30 июня 1788 года контр-адмирал М. И. Войнович пошел на сближение с противником, сохранявшим наветренное положение. Учитывая соотношение сил, российский командующий, по договоренности со своим младшим флагманом – командиром авангарда капитаном бригадирского ранга Ф. Ф. Ушаковым (брейд-вымпел на 66-пушечном корабле “Св. Павел”), решил ожидать атаки турок в подветренном положении. […] Однако Гассан-паша воздержался от нападения. Трое суток флоты маневрировали на виду друг у друга, постепенно смещаясь к юго-западу – к устью Дуная – и удаляясь от Очакова. Наконец, в 8 часов утра 3 июля 1788 года, находясь на виду острова Фидониси, М. И. Войнович приказал повернуть на курс к берегам Крыма и выстроил линию баталии на левом галсе, по-прежнему имея флот Гассан-паши на ветре и на противоположном курсе. […]

В успешном отражении нападения превосходящих сил противника решающую роль сыграли инициативные действия Ф. Ф. Ушакова, которому удалось не только расстроить маневрами не лишенный оригинальности замысел Гассана-паши, но и сосредоточить против флагманского корабля турок три корабля своего авангарда. Сражаясь на дистанциях картечного выстрела Ушаков блестяще реализовал также принцип взаимной поддержки. […] Потери турецкого флота в людях точно неизвестны, но все флагманские корабли и несколько кораблей авангарда противника получили заметные повреждения корпуса, рангоута, такелажа и парусов.

Российский Севастопольский флот потерял всего семь матросов и солдат убитыми и ранеными, из них шестеро приходились на три корабля Ушаковского авангарда – “Святой Павел”, “Берислав” и “Кинбурн”. На “Стреле” потерь в людях не было. “Святой Павел”, “Берислав” и “Стрела” получили некоторые повреждения рангоута, такелажа и парусов. Из других кораблей флота только 40-пушечный фрегат “Фанагория”, как и “Берислав”, был пробит в подводной части ядром, вызвавшим сильную течь.

После сражения М. И. Войнович, не собираясь преследовать противника, продолжал идти к берегам Крыма. Под впечатлением победы он написал Ушакову: “Поздравляю тебя, бачушка Фёдор Фёдорович. Сего числа поступил ты весьма храбро: дал ты капитан-паше порядочный ужин. Мне все видно было. Что нам бог дает вечером?.. Вам скажу после, а наш флотик заслужил чести и устоял противу этакой силы”. […]

Таким образом, российский Севастопольский флот, несмотря на нерешительность своего командующего, одержал определенный стратегический успех: отразил нападение превосходящих сил вражеского флота, нанеся ему существенные потери, и более чем на неделю отвлек капудана-пашу от Очакова, который 1 июля был осажден Екатеринославской армией Г. А. Потемкина»[151]151
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот в морских сражениях…


[Закрыть].

Несмотря на скептическое отношение Потемкина к Мордвинову, князь понимал, что без адмирала обойтись не удастся. 14 октября 1788 года он пишет очередной ордер контр-адмиралу: «Сколь не нужно пребывание ваше в Херсоне, по возможности управления адмиралтейством Черноморским, но как для пользы службы известные ваши способности и искусство нужнее еще к действительному на море начальствованию, то я В[ашему] Пр[евосходительст]ву препоручая стоящую здесь эскадру, предписываю немедленно ко мне явиться. Зная ваши достоинства, буду я, конечно, стараться отличить оные и не сомневаюсь, что В. Пр-во подадите мне приятный для того случай»[152]152
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 536.


[Закрыть]. Он предписывает Мордвинову принять командование над гребной и парусной эскадрами.

«Однако М. И. Войнович не развил успеха и, прибыв в Севастополь, не поспешил вновь выйти в море, отговариваясь необходимостью устранения незначительных, по существу, повреждений. В то же время Гассан-паша, исправив повреждения, 29 июля вновь подошел к Очакову, откуда удалился к Босфору только 4 ноября 1788 года, узнав о запоздалом выходе в море (2 ноября) Севастопольского флота. Только 6 декабря Очаков был взят штурмом войсками российской армии. Тем не менее, Потемкин и Екатерина II оценили сражение при Фидониси как важную победу молодого Черноморского флота. Контр-адмирал М. И. Войнович был награжден орденом Св. Георгия 3-й степени. Сам же командующий в своем донесении постарался нивелировать заслуги участников сражения. В результате не было уважено представление Ф. Ф. Ушакова о награждении орденами Св. Георгия 4-й степени отличившихся командиров капитана 2-го ранга Я. Н. Саблина (“Берислав”), капитан-лейтенанта М. Н. Нелединского (“Стрела”) и офицеров “Святого Павла” капитан-лейтенантов Ф. В. Шишмарева, И. И. Лаврова и унтер-лейтенанта морской артиллерии П. Копытова.

Необъективность М. И. Войновича и стремление Ф. Ф. Ушакова к восстановлению истины привели к конфликту между старшим и младшим флагманами. Разобравшись в обстоятельствах дела, Г. А. Потемкин, недовольный пассивностью Войновича, тактично встал на сторону его подчиненного. Удалив в декабре 1788 года контр-адмирала Н. С. Мордвинова от должности старшего члена Черноморского адмиралтейского правления (вскоре уволен от службы), Г. А. Потемкин в январе следующего года назначил на его место Войновича, который вскоре и уехал в Херсон. Ф. Ф. Ушаков стал исполнять обязанности командующего Севастопольским корабельным флотом. 27 апреля 1789 года он был произведен в контр-адмиралы, а через год, 14 марта 1790 года назначен командующим флотом под главным начальством князя Г. А. Потемкина-Таврического»[153]153
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот в морских сражениях…


[Закрыть].

«Керченское сражение 8 июля 1790 года.

Турецкий флот под командованием капудан-паши Хюсейна вышел из Босфора во второй половине июня 1790 года. 28–29 июня он показался у берегов Крыма между Севастополем и Ялтой. Предполагая, что противник направился в сторону Керченского пролива, Ушаков 2 июля вышел с флотом в море на его поиски»[154]154
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот в морских сражениях русско-турецкой войны 1787–1791 гг. Продолжение // Бриз. Вып. № 6 (1995) и 1 (1996). [Электронный ресурс]. URL:http://briz-spb.narod.ru/Articles/Ushakov2.html (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть].

Ордер князя Потемкина контр-адмиралу Ушакову от 3 июля 1790 года: «В соответствие рапорта вашего об оказавшемся в виду берегов таврических неприятельском флоте, предписываю В[ашему] П[ревосходительству] смотреть, куда оный наклоняется и старайтесь решить с ним дело. Молитесь Богу, он нам поможет. Положите на него всю надежду, ободрите команду и произведите в ней желание к сражению. Милость Божия с вами, уведомляйте меня по часту не пойдут ли они для намереваемого десанта к Ениколю.

P.S. Остерегайте идущие из Таганрога суда с такелажем»[155]155
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 569.


[Закрыть].

Встретив противника, Ф. Ф. Ушаков атаковал превосходящие русский флот силы турок. «В 5-часовом сражении российские линейные корабли выпустили около 21 тысячи снарядов (по 70 на каждую пушку одного борта). Из полученных ими повреждений наиболее серьезными были простреленные ядрами грот-мачты на кораблях “Рождество Христово”, “Святой Павел” и “Иоанн Богослов”, а также фок-мачта на “Святом Андрее Первозванном”. Потери в людях составляли 29 убитых (в том числе мичман Б. Антонович и морской артиллерист лейтенант П. Галкин) и 68 раненых, включая офицеров.

Согласно рапорту Ф. Ф. Ушакова, “все командующие судов и разные чины флота Черноморского… с крайним рвением и отличной храбростью выполнили долг свой…”. Особо командующий отметил храбрость и искусство бригадира Г. К. Голенкина, капитанов 1-го ранга К. А. Шапилова (“Святой

Павел”), Р. Вильсона (“Святой Андрей”), Н. П. Кумани (“Иоанн Богослов”), капитанов 2-го ранга Я. Н. Саблина (“Преображение Господне”), Ф. Я. Заостровского (“Пётр Апостол”), Н. Л. Языкова (“Святой Александр Невский”), М. М. Ельчанинова (“Рождество Христово”) и Ф. В. Поскочина (“Святой Георгий”), а также своего флаг-капитана капитана 2-го ранга П. А. Данилова и полковника Старооскольского полка Н. Чиркова.

Победу в Керченском сражении высоко оценил генерал-фельдмаршал Г. А. Потемкин и императрица Екатерина Вторая, которая 5 августа 1790 года, после получения известия о мире со Швецией, писала на юг главнокомандующему: “Победу Черноморского флота над турецким мы праздновали вчерась молебствием в городе у Казанской, и я была так весела как давно не помню. Контр-адмиралу Ушакову великое спасибо прошу от меня сказать и всем его подчиненным”. […]

Сражение у острова Тендра (сражение у Гаджибея) 28–29 августа 1790 года. […] Хюсейн-паша 17 августа подошел к выходу из Днепровского лимана, заняв позицию на якоре между островом Тендра и побережьем у Гаджибея, в расстоянии более 10 миль от последнего. Такое положение позволяло турецкому флоту блокировать выход из лимана и держать под контролем важную для российского флота коммуникацию Лиман – Севастополь, препятствуя соединению Севастопольского корабельного флота с новыми кораблями из Херсона. […]

Учитывая известное ему местонахождение турецкого флота, Ф. Ф. Ушаков вполне обоснованно полагал, что соединение с Лиманской флотилией будет невозможным без предварительного сражения с противником. […] Ф. Ф. Ушаков увидел, что противник имеет превосходство в численности линейных кораблей и орудий[156]156
  У русских – 5 кораблей и 11 фрегатов; у турок – 14 кораблей и 8 фрегатов.


[Закрыть]. Несмотря на это, российский командующий приказал прибавить парусов и, “пользуясь способным ветром и беспорядком неприятеля, спешил сблизиться и атаковать”»[157]157
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот… Продолжение…


[Закрыть]. Видя растянутость турецкой линии, Ушаков решил отрезать концевые корабли. Турецкий адмирал, оценив план Ушакова, повернул на другой галс и пошел на встречу отрезанным судам. Ушаков, сблизившись на картечный выстрел, открыл по туркам губительный огонь, производя панику и беспорядок в турецком флоте. Сигналы «гнаться за неприятелем» и «усилить погоню, прибавить парусов» не спускались с мачты флагманского корабля Ушакова «Рождество Христово».

Около 17 часов, не выдержав сильного огня русских, преследуемые русскими кораблями на расстоянии пистолетного выстрела, капудан-паша, а за ним и весь турецкий флот, повернув через фордевинд, обратились в беспорядочное бегство. До позднего вечера на мачте флагманского корабля был поднят сигнал об усилении погони, который был исполнен всеми русскими кораблями точно и решительно. Сам Ушаков, увлекшись погоней, очутился среди турецкого флота и отрезал три корабля. С наступлением темноты погоня прекратилась и флоты стали на якоря. С рассветом турки, увидев рядом близкое соседство эскадры неустрашимого и непобедимого «Ушак-паши», стали рубить канаты и бросились к Босфору. Неутомимый Ушаков продолжил преследование, в результате чего 66-пушечный корабль «Мелеки-Бахри» («Владыка морей») сдался в плен, а 74-пушечный фрегат был подорван метким огнем русских бомбардиров. Поднялся сильный ветер, что позволило остаткам турецкого флота под всеми парусами уйти вперед. Ушаков приказал прекратить погоню и стать на якорь.

«После сражения Хюсейн-паша собрал свои потрепанные корабли у мыса Калиакрия (западный, румелийский берег Черного моря), после чего вскоре направился в Босфор, где турецкий флот разоружился в Терсане. В ноябре пленные сообщили русским слухи, ходившие в Константинополе: “Капитан-паша по приходе со флотом рапортовал облыжно, якобы он флот наш разбил, однако скоро узнато, что они весьма разбиты и имеют великую потерю в судах, в то же время капитан-паша пропал безызвестно, думают, что бежал”»[158]158
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот… Продолжение…


[Закрыть].

Храбрость моряков Черноморского флота в этих боях была беспримерна.

«Победа у острова Тендра получила высокую оценку главнокомандующего и императрицы Екатерины Второй. Так генерал-фельдмаршал князь Г. А. Потемкин-Таврический 1 сентября 1790 года посетил “Рождество Христово” на рейде против Гаджибея, собрал и поздравил с победой командиров кораблей. Сражение у Керчи и у Тендры главнокомандующий считал важнейшим аргументом на переговорах с турками о заключении мира и упрекал османских военачальников в сокрытии поражений»[159]159
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот… Продолжение…


[Закрыть].

За победу у Тендры Ф. Ф. Ушаков награжден орденом Св. Георгия 2-й степени

Потемкин в одном из писем Ф. Ф. Ушакову писал: «Требуйте от всякого, чтобы дрались мужественно, или лучше скажу, – по-черноморски»[160]160
  Мязговский Е. А. История Черноморского флота. 1696–1912. СПб., 1914. С. 36–37.


[Закрыть].

Всеподданнейшее донесение князя Потемкина от 5 сентября 1790 года: «В. И. В. из последнего моего всеподданнейшего донесения видеть изволили, что флоты были близки. Теперь доношу, что контр-адмирал и кавалер Ушаков 28 и 29 чисел минувшего августа имел сражение между Гаджибея и Тендров в открытом море от берега верст 40. Бог благословил знатным успехом; неприятель разбит совершенно: главный корабль флота турецкого капитана восьмидесяти пушечный, сожжен с восьмьюстами человеками. Адмирала Саид-бея успели спасти. Мелкие суда большей частью потоплены. Я не могу довольно описать храбрости, искусства и доброй воли командующего контр-адмирала и кавалера Ушакова. Эскадренный командир бригадирского ранга капитан и кавалер Голенкин и все командиры кораблей заслуживают Высочайшую В. И. В. милость»[161]161
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 571.


[Закрыть].

«Милость не замедлила воспоследовать: Ф. Ф. Ушаков в числе первых контр-адмиралов был удостоен ордена Святого Георгия 2-й степени и пожалования земли с 500 крестьянами в Белоруссии. Орден Святого Георгия 3-й степени получил произведенный в капитаны генерал-майорского ранга Г. К. Голенкин, 4-й степени – генерал-адъютант князя Потемкина М. Л. Львов, бывший в сражении на “Рождестве Христовом”. Позднее орденов Святого Георгия 4-й степени были удостоены также командиры отличившихся кораблей – капитаны 1-го ранга К. А. Шапилов, Р. Р. Вильсон, Ф. Я. Заостровский, Н. Л. Языков, М. И. Обольянинов, М. М. Ельчанинов, Ф. В. Поскочин, а также флаг-капитан Ушакова капитан 2-го ранга П. А. Данилов. Многие офицеры Черноморского флота получили другие награды и чины “за отличие”»[162]162
  Грибовский В. Ю. Российский Черноморский флот… Продолжение…


[Закрыть].

«В мировой истории немного найдется примеров, сравнимых по кровопролитию, начиная с эпохи Древней Греции и Древнего Рима, со штурмом турецкой крепости Измаила русскими войсками под командованием генерал-аншефа Александра Васильевича Суворова»[163]163
  Шишов А. В. Твердыни России. От Новгорода до Порт-Артура. М., 2005. [Электронный ресурс]. URL:http://regiment.ru/Lib/A/22/5.htm (дата обращения 22.11.2020).


[Закрыть]. Мы кратко остановили внимание на этом выдающемся событии, делая акцент на участие в штурме крепости Черноморского флота, хотя непосредственного участия в нем адмирал Мордвинов не принимал. Во Вторую русско-турецкую войну он служил в действующей армии, но уже в 1790 году вышел из-за столкновения с Г. А. Потемкиным в отставку. Однако его участие в строительстве флота, его оснащении позволяет нам считать адмирала Мордвинова причастным к победе русского оружия при взятии крепости Измаил.

* * *

«Боевые действия переместились к дунайскому устью. Русские войска успешно взяли неприятельские крепости Килия, Исакча и Тульча. Теперь на левобережье Дуная неприступною стояла только Измаильская крепость, – крупнейшая твердыня Оттоманской Порты на ее границах. […]

Однако после боя 20 ноября 1790 года, когда русские моряки почти полностью уничтожили вражескую дунайскую флотилию, прикрывавшую Измаил со стороны реки, султанское командование стало спешно укреплять южный участок, поскольку стал уязвимым. […]

План штурма Измаила 11 декабря 1790 г.

Комендантом Измаильской крепости являлся один из лучших султанских полководцев, опытный трехбунчужный сераскир Айдос Мехмет-паша (Мегмет Айдозла). В Стамбуле не без оснований рассчитывали на его стойкость и упорство, что и подтвердили последующие события. При сераскире находилось еще несколько пашей (генералов) и брат крымского хана Каплан-Гирея, командовавший татарской конницей. […] Первыми подступили к вражеской крепости корабли речной флотилии генерал-майора Иосифа Михайловича де Рибаса. До подхода к крепости сухопутных войск моряки истребили вражескую речную флотилию, высадили на острове Чатал десант и установили на нем восемь батарей.

К концу ноября русские войска встали осадным лагерем в четырех верстах от Измаила. Они бездействовали, если не считать стычек конных дозоров. […]

Так получилось, что в осадном стане оказались четыре военачальника, которые к тому же не ладили между собой: генерал-аншеф И. В. Гудович, генерал-поручик П. С. Потемкин (двоюродный брат екатерининского фаворита), генерал-майор М. И. Голенищев-Кутузов и командовавший гребной флотилией генерал-майор де Рибас.

Военный совет принял решение снять осаду крепости и отвести полки на зимние квартиры. Когда об этом узнал Потемкин-Таврический, чья штаб-квартира размещалась в Яссах, то он понял, что может и не исполнить настойчивое требование императрицы взять Измаильскую крепость и быстрее закончить войну.

Потемкин не зря считается в истории России великим государственным мужем. Главнокомандующий ордером № 1336 от 25 ноября 1790 года, написанным им в Бендерах собственноручно, назначил генерал-аншефа графа А. В. Суворова-Рымникского командующим всеми войсками в осадном лагере под Измаилом. Герою Кинбурна, Фокшан и Рымника предоставлялось право или отступить от дунайской твердыни Турции, или овладеть ею приступом.

К ордеру было приложено личное послание генерал-аншефу А. В. Суворову-Рымникскому: “Измаил остается гнездом неприятеля. И хотя сообщение прервано через флотилию, но все же он вяжет руки для предприятий дальних. Моя надежда на Бога и на Вашу храбрость. Поспеши, мой милостивый друг!..” […]

Речной гребной флотилии по диспозиции надлежало перед атакой вытянуться в две линии напротив города и встать для ведения стрельбы из орудий на якорь в 20 саженях от берега. Первую (ближайшую к берегу) линию составляли низкобортные гребные суда. Во второй линии должны были находиться более высоко сидящие над водой парусно-гребные суда.

Флотилия генерал-майора де Рибаса несла на своем борту две тысячи десантников. Ей предстояло вести огонь по внутренней части крепости прямой наводкой, “очищая берег картечью”.

Военным морякам, по суворовскому замыслу (как говорилось в диспозиции), отводилась роль “резерва штурмующих”. В мировой военной истории это был редкий случай столь масштабного взаимодействия войск на суше и на воде при штурме сильной прибрежной крепости. […]

В начальной фазе штурма успешно действовала и Дунайская гребная флотилия. Преодолевая огонь береговых батарей, ее суда подошли к крутому берегу в городской черте и высадили там десантные отряды. После этого начался бой за береговые артиллерийские позиции. […]

Высадка десантных войск на берег около 7 утра

11 декабря, генерал-аншеф Суворов кратко рапортовал о победе из взятой вражеской крепости главнокомандующему генерал-фельдмаршалу Потемкину-Таврическому: “Нет крепчей крепости, нет отчаяннее обороны, как Измаил, падший пред высочайшим троном ее императорского величества кровопролитным штурмом! Нижайшее поздравляю вашу светлость! Генерал граф Александр Суворов-Рымникский”»[164]164
  Шишов А. В. Твердыни России…


[Закрыть].

Турки были сбиты с речной стороны так же успешно, как с сухопутной, и Рибас вошел в связь с колоннами Львова и Кутузова.

«Падение Измаила с уничтожением в крепости целой армии имело большое стратегическое значение и во многом повлияло на исход войны. Лиманская (Дунайская) флотилия сыграла большую роль в достижении успеха, 16 декабря 1790 года она была переименована в Черноморский гребной флот под командованием И. М. де-Рибаса»[165]165
  Грибовский В. Ю. Российский флот на Черном море…


[Закрыть].

 
Везувий пламень изрыгает,
Столп огненный во тьме стоит,
Багрово зарево зияет,
Дым черный клубом вверх летит.
Бледнеет понт, ревет гром ярый,
Ударам вслед гремят удары,
Дрожит земля, дождь искр течет,
Клокочут реки рдяной лавы, —
О росс! Таков твой образ славы,
Что зрел под Измаилом свет.
 

Г. Р. Державин. На взятие Измаила

Ордер князя Потемкина Черноморскому адмиралтейскому правлению от 13 января 1790 года: «11 дня сего месяца Измаил покорен победоносным Ее И. В. оружием. Жестокий и кровопролитный штурм, произведенный на сей крепкий город с воды и сухого пути, решил дело. Многочисленное в оном турецкое войско истреблено; не малая часть спасена со взятым в плен трехбунчужным пашею. Великое число взято артиллерии и прочих трофеев, о чем ожидается обстоятельное донесение. Черноморскому адмиралтейскому правлению предлагаю принести и сем Всевышнему моление»[166]166
  Материалы для истории русского флота. Ч. XV… С. 372.


[Закрыть].

11 января 1791 года Г. А. Потемкин подписал предписание контр-адмиралу Ф. Ф. Ушакову: «В[аше] П[ревосходительство] имеете быть старшим членом черноморского адмиралтейского правления, в котором вам и присутствовать, когда отправляемое вами, при командовании флотом, служение может позволить; предложения ваши по долгу службы предписал я черноморскому адмиралтейскому правлению исполнять с прилежанием, о чем вам чрез сие и даю знать»[167]167
  Там же. С. 373–374.


[Закрыть].

«Это назначение, отдавая в руки Ушакова не только все плавающие корабли, но и тыловые структуры флота, позволило ему наилучшим образом подготовить флот к кампании 1791 года.

Сражение у мыса Калиакрия 31 июля 1791 года. Несмотря на целый ряд тяжелых поражений на суше и на море в кампании 1790 года, Османская империя сохранила не только решимость продолжать борьбу, но и накопила значительные резервы для пополнения армии и флота. […]

Значение флота в войне понимало и российское верховное командование. Так, ордером от 11 мая 1791 года генерал-фельдмаршал Г. А. Потемкин поставил Ушакову задачу по окончании весенних штормов “выступить в море”, отыскать турецкий флот и завоевать господство на Черном море, не допуская неприятеля к своему побережью. “Испрося помощь божию, – писал Потемкин, – направьте к румелийским берегам, и если где найдете неприятеля, атакуйте с богом”. Таким образом, флотам обоих противников были поставлены наступательные задачи. […]