Текст книги "Вершители. Часть 2. Тайна Каменных людей"
Автор книги: Станислав Махов
Жанр: Русское фэнтези, Фэнтези
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Глава 1. Снова в школу
Сон какой – то странный. Будто идет она по синему льду. Прозрачному. Гладкому как зеркало. Идет осторожно, медленно переставляя ноги в неудобных ботинках, синих, из грубой негнущейся кожи, с громоздкой и очень скользкой подошвой (в жизни у нее не было такой обуви). Где–то там, под многометровой толщей льда важно проплывают чужие тени. Одна, вторая… У самой поверхности, мелькнула и растаяла в глубине блестящая чешуйчатая спина… Бросает в холод, и липкий, противный страх перехватывает дыхание. Единственное, что важно – вернуться назад.
Трыынь – трыыынь.... Трыыынь – трыынь… Трыыынь – трыыынь....
Аякчаана вынырнула из чудесного сна, недобро поглядывая на синий экран телефона: «Семь – двадцать, подъем».
Шумно вздохнув, она спустила ноги с кровати, удачно сразу попала в теплые пушистые тапки, – мама, и, улыбнувшись, привезла из командировки, – улыбнулась приятному ощущению, потопала вниз, на кухню. Чай заваривать. Выходя из комнаты, она сдернула одеяло со сладко похрапывающей сестры:
– Оюна, вставай! Бутеры заканчиваются, – пошутила она над толстушкой – сестрой. Та в ответ томно пробасила что – то вроде «Я не сплю», перевернулась на другой бок, плотнее заворачиваясь в теплое одеяло. Ну и пусть поспит еще пять минут – будильник–то старшая сестра не выключила. Сейчас сработает повтор, и будет трынькать, пока не нажмешь кнопку «отбоя». Но для этого надо найти телефон! А для этого (Ха!) – открыть глаза и вылезти из – под теплого одеяла!
Вполне довольная собой, Аякчаана вышла в коридор.
Там еще царила сонная тишина. Все спали.
Так повелось с самого ее семилетия. Шесть лет назад в день рождения отец подарил ей большую коробку для рукоделия, в которую они с мамой положили и нитки, и иголки, и кусочки ткани, ленты и кружева. Это означало, что Аякчаана выросла и стала полноправной маминой помощницей. На нее были возложены обязанности, которые она, как прилежная дочь, должна была выполнять.
Выходной ли, праздник ли, каникулы ли, она вставала раньше всех в доме и готовила завтрак для всей семьи. Она убирала в комнатах, стирала и гладила одежду, следила за тем, чтобы в доме была вода и дрова.
В этом году Оюне тоже исполнится семь. И часть обязанностей она, Аякчаана, передаст ей. Что бы ей такое спихнуть? Этот вопрос мучил Аякчаану с начала лета. Пока она склонялась к тому, чтобы младшая сестра мыла посуду и кормила козу Осу – очень противную особу, вечно бодающую Аякчаану и норовящую укусить ее за палец…
С этими далеко идущими размышлениями она, стараясь не шуметь, спустилась по хлипкой лестнице на первый этаж, на цыпочках прошла мимо двери в дедушкину спальню, проскользнула в кухню, и только плотно закрыв за собой дверь, щелкнула выключателем.
Вчера она потратила весь вечер, чтобы навести здесь идеальный порядок (так сказать, на неделю вперед: очень уж не хотелось в первые дни после каникул торчать дома с тряпкой и ведром в руках вместо того, чтобы болтать с подружками), и теперь еще раз придирчиво оглядывала результаты своих трудов.
Тесная, довольно потрепанная временем кухонька, сияла чистотой. Стекла в маленьких оконцах до блеска вымыты, цветы на узких подоконниках расставлены по местам, а их листья блестели словно отполированные. Занавески аккуратно подвязаны, чисты и вкусно пахнут свежестью. Старенькие шкафы идеально вымыты, стол покрыт почти новой клеенкой, а белая электрическая печь выглядит, пожалуй, лучше, чем новая. Ковровые дорожки выстираны и натянуты так, что по ним парады можно проводить. Молодец, короче! Немного огорчало, конечно, что голубая краска на кухонных шкафчиках облупилась, и сквозь некрасивые трещинки видна прежняя, зеленая. Да и окна тоже требуют побелки. А весь дом – ремонта. Но это уж поправить она никак не может.
Она подошла к электрическому чайнику, примостившемуся на подоконнике рядом с чахлым кактусом, и включила его. Тот сразу весело заурчал, зашумел, приветствуя молодую хозяйку. Аякчаана зевнула. Надо молоко поставить для каши. Сегодня у нее по плану овсяная каша, праздничная, с ягодами и корицей. Дедушка такую любит.
Она достала с нижней полки холодильника литровую банку с козьим молоком, вылила его в большую пузатую кастрюлю, зажгла газ, снова зевнула. Сон никак не проходил.
На узкой полке пристроилось махонькое зеркало с когда – то ярко – розовой пластмассовой оправой «цветочком». Пока закипали вода в чайнике и молоко в кастрюле, Аякчаана прихорошилась: подтянула косички, распушила челку, белозубо улыбнулась сама себе.
За дверью послышалось шуршание: в мутном дверном стекле мелькнула розовая пижама младшей сестры.
– Не шуми! – Аякчаана, не дожидаясь, пока Оюна всех разбудит, открыла скрипучую дверь.
– Ты чего будильник не выключила? – обиженно терла заспанные пухлые щеки та. – Я пока его нашла, пол комнаты носом пропахала....
– На, вот, карауль, чтобы молоко не «убежало», – вместо приветствия Аякчаана подтолкнула сестру к плите, а сама быстро достала хлеб из хлебницы и принялась энергично его нарезать. Оюна послушно передвинулась, обреченно вглядываясь в молочную пену через стеклянную крышку:
– Ая, – жалобно позвала она.
– Чего тебе?
– А в школе страшно?
– Конечно, страшно, – хмыкнула Аякчаана. Это была ее недвняя забава – Оюна шла в первый класс, и очень волновалась, как у нее все получится. На рассказы взрослых о том, какая у нее будет замечательная школа, добрая учительница, она с сомнением вздыхала, ведь «эксперт» и «непосредственный участник» событий, старшая сестра, говорила совсем другое. Говорила: порют розгами (это тонкие гибкие веточки, Оюна как – то сорвала себе такую и для пробы ударила по ноге: эффект получился потрясающий, ревела пол часа, потом еще неделю рассматривала продолговатый синяк). Еще старшая сестра говорила: есть специальные темные комнаты с пауками и змеями, в которых запирают нерадивых учеников за «двойки» и плохое поведение. А еще говорила, что у ее, Оюниной, учительницы есть тайный дар – она умеет превращаться в большую прожорливую жабу с черными бородавками и съедает всех, кто окажется рядом с ней.
Конечно, Оюна смотрела фильмы про школу. Там ничего подобного не было. Но, кто его знает, вдруг ее школа – исключение.
И сегодня как раз надо идти в первый класс. Первое сентября. Мама форму погладила, и ей, и Аякчаане. Банты приготовила, большие, белоснежные. И колготки белые. И туфли. И ранец достали – новый, нежно – розовый, с большеглазыми феями с блестящими крылышками за спиной. Вдруг она сегодня получит «двойку» или сделает что – то не так, и ее, такую нарядную, посадят в ту ужасную комнату с пауками и змеями…
– Да ты уснула, что ли! – Аякчаана с силой толкнула ее, быстро снимая с плиты кастрюлю, переполненную пушистой пенкой. – Ничего тебе доверить нельзя! Сказала же – следи, чтоб не «убежало»! – Ругалась она, вытирая дымящиеся лужицы молока, но оно неумолимо темнело, оставляя на белой плите неаппетитные разводы, а в кухне – едкий запах. – Открой окно!
Оюна подбежала к окну, дернула за раму, та с треском распахнулась, увлекая за собой несколько цветочных горшков. Аякчаана даже подпрыгнула от грохота – конечно, мамины любимые фиалки и эти, как их там… орхидеи.
– Ой, – только и пропела первоклассница.
– Ай, – передразнила ее сестра.
Дверь скрипнула, пропуская внутрь кухни дедушку.
– Ну, ничего, ничего, – мгновенно оценив обстановку, покачал головой он. – Торопливость еще никому хорошую службу не сыграла.
Оюна шмыгнула носом и полезла в шкафчик под раковиной – за совком и веником, а Аякчаана, бросив оттирать плиту, поспешила взять кружку, налила в нее чай и подала дедушке.
– На, дедушка Учур, выпей, разбудили мы тебя.
– И тебе доброе утро, внученька, – дедушка улыбнулся. Сухими пальцами, в глубоких морщинках, взял кружку, с наслаждением вдохнул ароматный чай.
– Что приключилось – то тут у вас?
– Да, эта растяпа цветок разбила, – с раздражением буркнула Аякчаана.
– Не «эта растяпа», а «Оюна», – мягко поправил дедушка. – А ты что скажешь, внучка младшая?
Оюна, виновато мявшаяся с совком у открытого окна, подняла на дедушку полные слез глаза:
– Я в школу боюсь идти, – прохныкала она, – там злая учительница и комната с пауками!
Дедушка медленно перевел потемневший взгляд, посмотрел на Аякчаану, да так, что дотянулся до самых потаенных уголков ее мыслей.
– Подойди ко мне, Аякчаана, – тихо сказал дед, с глухим стуком поставив чашку на стол. Аякчаана сразу съежилась. Ой, что сейчас буде – е – е – т…
– Ты зачем сестру пугаешь? – прошептал Учур. – Зачем неправду говоришь? Зачем напраслину на хорошего человека возводишь? – Аякчаана молчала. Зато Оюна покраснела до кончиков волос, виновато оглядываясь на посеревшее лицо сестры:
– Я ему ничего не говорила! – умоляюще прошептала она одними губами. – Я не знаю, как он узнал…
Учур и это услышал. Его морщинистое лицо стало еще более строгим, а глаза наполнились колючей темнотой, и она тонкими напряженными змеями повисла в воздухе.
– А мне и не надо ничего говорить. Сам все вижу… Оюна, встань ровно! – приказал он. Та замерла. И властно прошептал. – На меня посмотри…
Глаза у Оюны распахнулись, она перестала моргать, и, кажется, дышать. Руки безвольно повисли вдоль тела. По тесной кухоньке в далекой эвенкийской деревне растекался запах сырого камня. Аякчаана остро почувствовала его – он всегда появлялся, когда дедушка сердился. И это было самое страшное – рассердить дедушку, своего главного заступника и помощника во всех начинаниях и делах. Главного друга и опору.
– ПРОСТИ! – крикнула она и бросилась к нему в ноги. Обхватив его сухие колени, она со всей силой вжалась в них. Запах сырого камня стал медленно отступать, а темнота рассеялась. Оюна тяжело дышала за спиной. Тоже напугалась. – Прости, дедушка, я же шутила просто, без злой мысли, – она держала в ладонях узкое морщинистое лицо, стараясь держать его так, чтобы были видны глаза.
– Не мне говори «прости», а вот ей, – он указал на Оюну.
– Оюна, прости, я шутила, когда говорила гадости про школу и твою учительницу.
Та испуганно перевела взгляд со старшей сестры на дедушку и обратно, но промолчала.
– Не бойся, Оюна, – дедушка снова улыбался, – Аякчаана будет с тобой. Если тебя кто – то обидит или напугает, ей говори… – Он погладил старшую внучку по голове. – Она тебя в обиду не даст… И вот еще что, – его тон вдруг стал непривычно деловым. – Ты, как уроки закончатся, сразу домой беги, не задерживайся. К нам гости приедут, надо чтобы ты дома была.
Аякчаана онемела: какие гости? Мама ничего не говорила про гостей. А дедушка тем временем, медленно встал, и, похлопав ее по плечу, добавил:
– Это ко мне гости, внучка. Твоя мама еще о них не знает.
Он словно читал ее мысли.
Нет. Не так. Он ЧИТАЛ ее мысли.
Ее дедушка Учур был шаманом. Главой эвенкийской общины, одной из самых больших в Якутии. Несколько месяцев он проводил в тайге. Один. Без оружия. Говорят, его даже волки боятся, а медведи поклоняются как равному.
Говорят, он слышит шорох ветра с самого побережья Ледовитого океана.
Говорят, он усмиряет ветры и властен над всеми водами, ее дедушка Учур.
Глава 2. Гости
Как только закончился классный час, и было выдано расписание на певую четверть, Аякчаана выскочила из класса, и бросилась к выходу из здания школы.
– Аякчаана, ты куда мчишься, как ужаленная? – хохотали подружки. Девчонки из параллельного класса уже расположились во дворе школы, заняв удобные скамейки вокруг спортивной площадки. Праздничная линейка позади, поздравления – тоже. Можно и посмотреть, как первоклассники резвятся, да обсудить каникулы. Аякчаане очень хотелось, да что там – смертельно хотелось! – с ними задержаться… Еще бы! Три месяца не виделись! Саргылана к родственникам уезжала, в Якутск, в зоопарк ходила, в Музей мамонта и в театр. А Кюнней вообще – в Москве была! На самолете летала…
Аякчаана уже почти свернула к ним, но перед глазами встали темные глаза деда, и этого было достаточно, чтобы она поспешила выловить вертлявую младшую сестру из стайки первоклассников. Надо бежать домой.
Оюна весь обратный путь без умолку болтала. Первые минуты три Аякчаана еще слушала ее восторженные вопли, но после того, как сестра в третий раз стала рассказывать, как именно их поприветствовала учительница, как она им улыбнулась, ее мысли сами собой принесли к утреннему разговору с дедом.
Что за гости такие? К ним в деревню мало кто приезжает. Дорога плохая, от столицы далеко. Когда – то здесь был большой порт на Лене, но и он уже лет десять как закрыт, а на неухоженном берегу тут и там валяются кверху днищами прогнившие лодки. Так что заглядывают к ним гости не часто – незачем, здесь кругом царит запустение и бедность. Особенно странно звучало то, что даже мама еще ничего с утра не знала. Значит, новость про гостей – не вечерняя, то есть, дедушке ночью видение было. То есть получается вообще круть какая интрига!
Аякчаана даже икнула от любопытства и замерла.
– Смотри, – зачаровано прошептала рядом Оюна. Можно было и не говорить, Аякчаана именно этим и занималась – смотрела, затаив дыхание. Перед их низеньким, давно не беленым домом, на узкой пыльной дороге, припарковалось три роскошных черных внедорожника.
– Это что, «Крузеры»? – прошептала Оюна.
Аякчаана пожала плечами. Собственно, какая разница. Может, и «Крузеры», как выразилась младшая сестра, может, и нет. Но таких машин она здесь еще не видела: огромные, с отполированными боками (пусть сейчас и покрытыми изрядным количеством пыли), украшенными изящными лентами хромированной стали, они мелодично и величественно урчали у ворот их дома.
Девочки спустились с пригорка и подбежали к машинам. Оюна (есть все – таки определенные преимущества в таком юном возрасте!) беззастенчиво пялилась внутрь прекрасных гигантов, восторженно озвучивая все увиденное:
– Ого! Смотри! Там телевизор внутри есть!
– Ну и что? – Аякчаана изо всех сил старалась вести себя как взрослая, одергивая неуемную сестру. – У дяди Эрчима тоже в машине есть телевизор…
– Так этот работает!!! Вон незнакомый дядя на нем кино смотрит!
Аякчаана дернула сестру за рукав:
– Хватит уже в машины заглядывать! Что про нас с тобой подумают? Будто мы дикие совсем, машин не видели…
Оюна покраснела. Она низко опустила голову, но оторвать любопытного взора от урчащих красавцев не могла, так и шла боком, то и дело косясь на них и ахая.
Пройдя по узкой деревянной дорожке к дому, сестры очутились перед лицом другой необычайности, которая уже вывела из равновесия и Аякчаану: на крыльце, перегородив проход внутрь, стояли два огромных амбала11
Амбал (разг.) – большой, очень высокий и сильный человек. Есть предание, что слово «амбал» стало нарицательным примерно в 16 – 17 веках от имени князя остяков (устаревшее название народов северной Сибири) Амбала, человека очень высокого роста и недюженной силы.
[Закрыть] в черных костюмах.
– КУДА? – прогрохотали они, лишь только девочки ступили на крыльцо.
– Домой, – пропищали сестры. А Аякчаана добавила для верности, – мы живем здесь.
Один из амбалов сделал останавливающий жест, велев подождать, а второй проскользнул внутрь дома. Вернулся он через пару минут, и молча распахнул перед девочками дверь.
– Ой, что делается, – восторженно ахнула Оюна. Но сестра подтолкнула ее в спину, чтобы та не таращилась на двух великанов: передумают еще и домой пускать не станут… А на улице уже прохладно в тонких колготках и туфельках…
Важные, значит, гости приехали к дедушке. Девочки ожидали услышать гомон голосов, смех, песни, праздничную суету. Но их встретила лишь дрожащая тишина, и… еще один амбал внутри, у входа в гостиную.
Амбал посмотрел на них, и легонько стукнул по матовому стеклу. Дверь тут же со скрипом отворилась, и в образовавшуюся щелочку выглянула встревоженная мамина голова, а затем рука. Рука вытянула вперед указательный палец и приложила его к губам.
– Тшшш, – для верности прошептала мамина голова.
Девочки подобрались, и, стараясь передвигаться, как можно тише, высоко поднимая вытянутые носки, заскользили, наверх, в свою комнату. Аякчаана подтолкнула сестру вперед, вовремя подхватив ее за локоть, – Оюна увлеклась и начала терять равновесие, явно намереваясь с грохотом упасть.
В этот момент мамина рука легко коснулась плеча. Аякчаана оглянулась: мать глазами приказала ей войти в гостиную.
Уже проходя мимо амбала в черном, она услышала завистливый вздох младшей сестры.
Ну и ладно. Пусть завидует. В конце концов, она старшая. И должна же иметь хоть какие – то преимущества!
****
Внутри, в гостиной, было душно и тесно. Окна оказались плотно закрыты (вот откуда такая духота!), и задернуты плотными занавесками. Ей в нос сразу ударил непривычный запах смеси дорогого табака и рпотивно – сладких духов. Помимо мамы, стоявшей у дверей, на диване сидело двое довольно упитанных мужчин: высокий и низенький. Оба весьма уверенные в себе. Их было много не столько физически, сколько морально… Так должны выглядеть большие начальники, подумалось Аякчаане. Рядом с высоким, на стуле, спиной к замеревшей у входа девочке, сидела тощая блондинка с блокнотом – источник слащавого аромата, и что – то быстро–быстро записывала. Напротив мужчин, передвинув кресло с привычного места, тихо сидел еще один мужчина, пожилой, в сильно потертой кожаной куртке. А где же дедушка?
Аякчаана пригляделась.
Дедушка сидел на полу, лицом ко входу, прямо посреди большого ковра. Он курил трубку и молчал. Тонкий дымок вился над его головой, укладываясь в замысловатые узоры.
– Что ж, – наконец сказал он. – А вот и тот, кто будет меня сопровождать, – и он указал … на вошедшую Аякчаану.
Мужчины повернули к ней свои удивленные лица. Бог мой! Аякчаана знала обоих, очень часто их по телевизору видела, большие начальники из столицы! Зачем они здесь?!.
Она оторопела. Но, кажется, присутствующие гости, удивились не меньше нее. Пожилой мужчина разочарованно выдохнул, а блондинка так та даже карандаш выронила.
– Дедушка Учур, – обиженно пробасил тот, что повыше, – зачем ты так? Мы бы тебе дали более надежного провожатого. Вот какие парни у тебя во дворе стоят – выбирай любого! – низенький согласно закивал.
Дедушка медленно покачал головой:
– Нет, уважаемый. Мое слово сказано.
Мужчины не стали спорить, шумно встали с дивана, поклонились дедушке:
– Мы услышали тебя, Учур – хан. Значит, на рассвете?
Дедушка кивнул. Тогда двое, важно двинулись к выходу. Тот, что повыше, остановился перед Аякчааной, внимательно и с явным любопытством на нее посмотрел.
– Да, – задумчиво протянул он тому, который пониже, и, все вместе вышли на крыльцо. Мама суетилась, предлагала дорогим гостям чаю, но мужчины, сердечно ее поблагодарив, отказались:
– В самом деле, нам еще до Якутска ухабы собирать! Вот дело сделаем, тогда и чаи гонять будем! – хохотнул высокий. Мама только руками всплеснула.
И все четверо уселись по машинам: двое мужчин начальственного вида в одну машину, а блондинка с пожилым мужчиной – во вторую. В каждую уселось по амбалу, и кавалькада плавно поплыла по подмороженной к ночи дороге.
Аякчаана не могла сойти с места от удивления.
– Дедушка, – позвала она, – о чем они говорили?
Дедушка Учур поднялся и пересел на диван, туда, где только что сидели два важных господина, и указал ей на место рядом с собой. Аякчаана осторожно присела на край.
– Это из Якутска люди. Очень важные господа…
– Да, я поняла, я узнала одного из них, того, который высокий, – торопливо подхватила девочка.
Дедушка кивнул.
– Да и второго ты тоже видела, тоже очень уважаемый человек… Да не в том дело. Они приехали ко мне с просьбой, – он помолчал, будто подбирая слова. – Видишь, у них выборы этой осенью. Очень им надо победить…
– А ты здесь при чем, дедушка? Они что, хотят, чтобы ты за них свой голос отдал?
Дедушка усмехнулся.
– Они говорят, без помощи предков им не обойтись.
Аякчаана хмыкнула:
– А разве так можно? Это же не честно…
– Нынче, внучка, говорят: «На войне и в политике все средства хороши»! – дедушка задумался. – Я бы, конечно, им лучше отказал, не гоже духов предков по пустякам беспокоить, но, видишь ли, мне сон сегодня ночью был, что им надо помочь. Выходит, хорошее дело они задумали, раз Духи помочь им через меня велели. Как им отказать?
– А зачем ты меня позвал? Я же не умею ничего, да и нельзя мне, маленькая я еще… Ты же мне сам говорил и мне дар не передавал. Чем я тебе помогать стану?
– Ты со мной пойдешь в одно место. В священное место… – Я затаила дыхание. – Пойдем с тобой на поклон к Каменным людям.
Девочка словно окаменела. Дедушка имел ввиду Кигиляхи22
«Кигиляхи» или «Кисиляхи» – в Якутии «каменные люди», монументы на острове Большой Ляховский, а также в Верхоянском улусе (районе), на материковой части Республики. Представляют собой гранитные горы – останцы природного происхождения, имеющие причудливую форму. Считаются священным местом, в которое раньше допускались только шаманы для проведения различных обрядов.
[Закрыть]?
– Да, Кигиляхи…
– Так это же далеко, – развела она руками. Она и представить себе не могла, что туда можно дойти пешком. – Тем более – там же через пролив плыть?
– Поэтому мы не пойдем, а полетим, – поднял вверх указательный палец дедушка. – Завтра рано утром, на рассвете, за нами прилетит вертолет, и доставит на остров Большой Ляховский, на полярную станцию. А оттуда – рукой подать до мыса Кигилях… – дедушка, наконец, улыбнулся.
– Оденься только поудобнее и потеплее.
Сказав так, дедушка, встал, и медленно пошел к двери, уже думая о чем – то своем.
Аякчаана очень хотела расспросить о завтрашней поездке, о том, почему она – почему он выбрал ее, но… не решилась. Больно закусив губу, она схватила пульт от телевизора, повертела его в руках, словно припоминая, к чему вообще эта пластиковая штуковина применима, бросила его обратно на диван, и рванула на крыльцо.
Выбегая из дома, она, кажется, уронила какие – то вещи с вешалки, ну и ладно… Не все ли равно.
На ходу запахивая плотнее куртку, девочка добежала до ворот, едва не растянувшись на покрывавшейся тонкой коркой льда луже, через которую была переброшена почерневшая доска, выскочила на дорогу.
Постояв так несколько минут, Аякчаана побрела в сторону реки. Она любила это место. Мелкий почти белый песок, камни, сухая, посеревшая от первых заморозков (а что вы хотите – Якутия!) трава… Все это кажется мелким и ненужным. Полноправной хозяйкой этих мест всегда была Лена: огромная, тягуче – всесильная, медлительная великанша, которая милостиво позволяет людям ловить рыбу в своих зеленоватых водах, да наслаждаться своей красотой, пока она сама перемигивается с лазурным небом, отражая его свет.
Сейчас, ранней осенью, могучая река словно затаилась, вглядываясь вглубь своих бескрайних вод. Поверхность ее покрылась мелкой рябью, приобрела стальной оттенок. Словно пар от гигантского колдовского котла, поднимался над ней тонкий туман. Кто там обитает, в этих холодных водах и варит свое зелье?
Аякчаана сделала широкий шаг и оказалась на большом плоском камне, утопавшем в серо – зеленых волнах.
Здесь, около валуна, рябь не коверкала прекрасный лик реки, и вода была особенно прозрачной. Чуть наклонившись вперед, Аякчаана разглядывала мелкие полупрозрачные камушки, разбросанные по песчаному дну.
Казалось, они под самой поверхностью. Но девочка знала – глубина здесь не менее полуметра. Близость камней – лишь оптический обман водяной линзы.
Но Лена ее успокоила. Вдыхая безмятежность ее вод, вглядываясь в ее бескрайние просторы, Аякчаана постепенно начала чувствовать себя их частью. Казалось, она сама стала вечностью.
Воды тихо шумят, ветер прогоняет вдаль дым человеческого жилья, голоса и песни. Она осталась одна наедине с Великой рекой.
Легко, как равная ей, Аякчаана обвела взглядом водную гладь. И они раздвинулись, расширились, поглощая очарованную девочку. И вот она стоит уже на синем льду. Прозрачном. Гладком как зеркало. Сделала один шаг , затем второй, третий. Где – то там, под метровой толщей льда важно проплывают чьи – то тени. Под ногами, у самой поверхности, промелькнула и растаяла в глубине блестящая чешуйчатая спина… А на блестящей поверхности, отразились тени битвы. Вот черные тени покрывают толщу льда, сковывая горстку испуганных людей. Тени сгущаются, приобретая чернильную плотность. Но тонкий и ослепительно яркий луч света разрезает мглу, отрывая от нее огромные куски и растапливая словно масло. Прекрасная голубоглазая девочка сжимает в руках длинный серебряный посох. Вместе они – и девочка, и посох – источники этого победоносного сияния.
Аякчаана качнулась и наваждение растаяло. Она стояла на самом краю скользкого камня, почти касаясь носками туфель ледяной ленской воды, а вокруг нее опускались пушистым покрывалом сумерки.
Торопливо ступив на берег и не оглядываясь, девочка поспешила к дому. Она, признаться, продрогла до костей (чем еще объяснить неуемную дрожь в коленях?).
Едва она показалась из – за прибрежных зарослей, дедушка Учур, все это время стоявший на крыльце и всматривавшийся в полумрак, удовлетворенно кивнул и, не дожидаясь внучки, зашел в дом, плотно притворив за собой дверь.
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?
