Текст книги "Смерть приходит в клуб вязания"

– Халлвин позвонил нам и сказал, что хотел бы повидать дочку Хадлу. Они не виделись с прошлого лета. Но я сказала, что это подождет, пока не будут готовы все документы. Тогда он может приехать в Эстурвоавур, но я хотела, чтобы при этом присутствовал мой брат. На этом Халлвин завершил звонок. Но позвонил мне на следующий день и почти прошептал в трубку деланым, неприятным голосом: «Знаешь, куда я сейчас направляюсь, Мари Май? – и тут же ответил: – Нет, этого ты, конечно же, не знаешь. Потому что на следующей неделе я направляюсь вниз….»

– У меня, конечно же, ёкнуло сердце, и я подумала, что Халлвин находится на пути с гор к нам в Эстурвоавур. Но он внезапно рассмеялся и сказал, что собирается съездить в Данию[19]19
  «Отправиться вниз» по-фарерски означает «поехать в Данию».


[Закрыть], где купит Хадле гостинец, который хотел бы самолично подарить ей, когда приедет домой в воскресенье или понедельник. Я Халлвину ничего не обещала, просто пожелала ему счастливого пути. Он звонил поздно вечером в воскресенье. И я уже никогда не узнаю, чего хотел Халлвин…

Мари Май выдавила слезинку из уголков глаз. Она смотрела прямо перед собой. Напудренная кожа стала пятнистой, и несколько морщинок на лице проступили более явственно.

– Халлвин слишком часто вел себя как полная свинья. Но когда-то он был моим мужем, и он всегда будет отцом Хадлы.

Бирита до этого момента только смотрела и слушала, пока они сидели в гостиной с Мари Май. Странная женщина, подумала она. Быстро соображающая и с хорошо подвешенным языком. Производит впечатление искреннего человека. Но тем не менее Мари Май очень встревожена, и трудно понять, есть ли какой-то умысел в том, что она говорит.

– Ты узнала номер, но не ответила на тот звонок в воскресенье вечером. В котором часу это произошло? Я имею в виду, когда звонил Халлвин.

Мари Май посмотрела на Бириту, словно та задала наиглупейший вопрос. Мари Май закатила глаза, ее нижняя челюсть отвисла, задержавшись в таком положении на несколько секунд.

– Я не помню этого, разве у вас нет телефона Халлвина?

Так как никто из гостей не ответил, Мари Май встала со снисходительным видом: в каком веке живут эти люди? Она решительно взяла свой айфон, лежавший на старом-престаром комоде, который вполне мог достаться в наследство от бабушки, быстро пролистнула звонки и сообщения предыдущих дней:

– Вот, одну секунду… четверг… среда… вторник… понедельник… Это, наверное, то, что нужно. Халлвин, шестнадцать минут первого. Очень поздно, чтобы кому-то звонить. Нельзя надеяться, что тебе ответят.

– Ты находилась дома одна? Или был кто-то еще, кто слышал звонок телефона? – Бирите показалось, что она ухватилась за веревочку.

– О чем ты спрашиваешь, женщина? – выпалила Мари Май почти что обиженным голосом. – Как могу я знать, слышал ли кто звонок, когда я сама его не слышала?

Йоакуп медленно поднялся. Ему хотелось усмехнуться. Вместо этого он предпочел немного походить по кругу в комнате и дать обеим дамам время спокойно поговорить друг с другом. Комната была обставлена старинной мебелью, обитой плюшем. Часть пола скрывал серый ковер, на стенах висели фотографии маленькой девочки и грудного ребенка. На обоих снимках была Хадла. У стены стояли старые остановившиеся напольные часы, а рядом с кухней был припаркован трехколесный велосипед с несколькими куклами в багажнике. Йоакуп подошел к окну и посмотрел на тихий город. Дождь со снегом уже закончился, и опять просветлело. На подоконнике стоял горшок с высохшими растениями и необычно высокий кактус с большими колючками… Нет никакого смысла проявлять слишком большую назойливость с вопросами в первый раз, когда ты в гостях у людей, обладающих презумпцией невиновности. Кроме того, речь идет о женщине, матери маленькой девочки, пару дней назад потерявшей отца самым ужасным образом. Йоакуп, отойдя от окна, прислушался и убедился, что женщины уже говорят добродушно и со взаимным уважением.

– Мари Май, ты знаешь Халлвина лучше нас всех. Можешь ли ты представить, кому в голову могла прийти идея его убить?

Как будто тысячи мыслей пронеслись в голове у этой женщины, когда-то влюбленной в этого человека и им очарованной. Он ее покорил и любил так яростно и долго, что никто другой не сможет его когда-либо превзойти. Он осыпал ее розами и прекрасными словами. И обещал ей быть верным, любящим и дарующим все богатства на Земле.

А потом обманул. Как он ее унижал и издевался над ней! Не давал встречаться с подругами и родственниками, не хотел разговаривать с ней и выказывал отвращение к ее телу, выражению глаз и просто присутствию. Как он медленно уничтожал ее уверенность в себе! Какой уродливой и толстой она чувствовала себя, когда ребенок ворочался в животе. И как он был не рад узнать, что миру и ему самому явилась новорожденная девочка. Время с детским плачем и злым мужем, который пил и хлопал дверьми.

Халлвин, который мог быть разным как день и ночь. Который обещал исправиться и клялся Богом, что будет хорошим отцом и мужем. Который тратил деньги, покупая ей дорогие кольца и подарки. Мари Май просто должна была поблагодарить его и простить. А если она опять осмеливалась быть сама собой, иметь свои мысли и планы, тогда он начинал ее бить и принуждать к тому виду сожительства, к которому она не была готова и который ее ничем не прельщал. Постоянный страх, висевший над ней, ребенком и домом. Как она ждала дальнейших унижений и следующих за ними пощечин! И наступил вечер, когда все почернело и она ушла в темную ночь.

– Да я могла бы и сама решиться на то, чтобы его убить!

Она была рада и с нетерпением ожидала вечера. Ей предстояло самой все приготовить на высшем уровне. Мама помогла с выпечкой, а сейчас она сидела в автобусе с пакетом, полным сэндвичей со всевозможной вкуснейшей начинкой.

Папа в этот раз опять забрал ее на машине с паромного причала. Он все еще оставался неразговорчивым и мало на что обращал внимание, хотя его настроение уже было лучше.

Она будет в доме совсем одна. Брат собирался на запад страны в лагерь, и он тоже будет отсутствовать.

В ее ушах это звучало слишком хорошо, чтобы быть правдой. Только подумать!.. В ее распоряжении будет целый дом. Она почувствовала себя взрослой. Ей доверяют. Стать кем-то особенным. Это будет ее вечер. Так на самом деле и произошло. Все девушки красиво нарядились и находились в прекрасном настроении. Популярная группа «Эрвар» играла в полночь в местном концертном зале, и многие из подруг собирались после вязального клуба сходить на танцы.

Она тоже хотела выйти в центр города, но осталась под предлогом, что ей нужно прибраться в доме. А еще ей нужно было выполнить письменное домашнее задание, которое полагалось сдать после выходных.

Анита, Ронья, Мария и Йоурун ушли последними. Халлвин катался по городу и пообещал заехать за ними. Настроение было хорошим, девушки стояли и над чем-то смеялись в коридоре, когда увидели подъезжающий автомобиль. Она уже пожалела, что не едет с ними. И она, маленькая хозяйка, начала убирать со стола и ставить посуду в посудомоечную машину. Почему пойти на дискотеку – это грех? Вдруг она услышала голос: «Нет, мое дитя, Господу противны не звуки песен или концерт, а искушение, как и весь образ жизни, который они предполагают».

Она задула недогоревшие свечи и выключила стереосистему. Дома тут же стало темно и тихо. Она оставила включенной маленькую лампу в коридоре. Поспешила из ванной в спальню и надела ночную рубашку. И спустя мгновение уже лежала под теплым и уютным одеялом, спрятав под него руки. И тут она услышала звук. Поначалу ей подумалось, что он доносился из кухни. Скорее всего, это была посудомоечная машина. Но тревога не покидала ее, и она все так же вслушивалась. Нет, казалось, будто кто-то ходит по дому. Теперь звуки шагов, становившиеся все громче и громче, слышались в коридоре. Ее охватил смертельный страх. Тут она увидела, как поднялся засов на двери спальной. Волосы на руках и затылке зашевелились. Кто это? Ей хотелось закричать, но она не могла вымолвить ни слова, а глаза не хотели ничего видеть. Она была всего-навсего обнаженной и беззащитной девушкой.

По возвращении в Норвуйк Йоакуп и Бирита сидели, размышляя про себя над тем, что сказала Мари Май. Обоим полицейским было жаль эту женщину, пожертвовавшую много лет своей жизни психопату, распоряжавшемуся ею. Но этот человек больше не будет портить ей жизнь. С другой стороны, они не заметили признаков какого-либо чувства вины со стороны дамы из Эстурвоавура во время обсуждения смерти Халлвина.

– Если говорить о мотиве, то Мари Май могла совершить преступление, – сказала Бирита. – Я разве что не понимаю эти звонки. С другой стороны, было бы неправильно полагать, что запуганная женщина с заниженной самооценкой способна проявить такое коварство и убить бывшего мужа. Или я не права? – Бирита посмотрела вопрошающе на Йоакупа, который в этот раз опять занял место за рулем в резвом «мерседесе» и без каких-либо церемоний набрал высокую скорость на выезде из поселка.

– Я сомневаюсь, что Мари Май рассказала всю правду. – Йоакуп пытался сконцентрироваться на дороге. Что ему еще оставалось думать о бывшей супруге Халлвина… Но Йоакуп остался верен себе как человек с самостоятельным мышлением.

– Она – необычайно хорошая актриса, если действительно была в Норвуйке в воскресенье вечером, совершила убийство мужа таким кошмарным способом, позвонила с его телефона себе самой, а в последующие дни сидела дома и ждала, когда полиция задаст ей несколько нелицеприятных вопросов, от которых она сможет просто-напросто отмахнуться и ответить какой-нибудь тупой ерундой.

Бирита предпочла промолчать. Плакать ей или смеяться? Мари Май была во многих отношениях сложной личностью. Любезная и неуправляемая. Самоуверенная и броско одетая. О, если бы стены ее дома имели дар речи, они могли бы рассказать историю семьи! Теперь здесь под одной крышей живут три поколения. Пожилая Сигнхильда, дочь рыбака и фермера, имевшего слабость к водке и допившегося до того, что ушел из дома, а затем и из жизни. В юности Сигнхильда забеременела и родила дочь Мари Май с такой бесполезной чертой характера, как отсутствие интереса к работе и общению с людьми. Дочь оказалась в объятиях обаятельного, но лицемерного любителя рукоприкладства. И наконец, последний отросток на семейном древе – малышка Хадла, названная в честь прабабушки со Стайноа. Как сможет этот отпрыск убитого Халлвина найти себя в учебе в школе, а потом и в жизни? С такой матерью, как не имеющая образования Мари Май, которая могла болтать как водопад и молчать как скала. Прошло всего полтора года с тех пор, как Мари Май ушла от Халлвина, так что она могла бы больше рассказать о его образе жизни и о тех, с кем он общался. Но на радаре полиции были и другие заслуживающие внимания персоны.

Постепенно смеркалось. Впереди открылся вид на Норвуйк с красивыми уличными огнями и покачивающимися гирляндами, освещающими потрясенный убийством город. На кольцевой развязке Йоакуп повернул наверх по склону и быстро нашел дом Трёндура на улице Фьядлалуй, 13, казавшийся жалкой лачугой, расположенной между несколькими роскошными особняками с прекрасным видом на бухту.

Внизу было темно, но уличный фонарь освещал некрашеные бетонные ступеньки и входную дверь, видавшую лучшие дни. Йоакуп отрывисто постучал в дверь, а потом поднял холодную узкую задвижку стального замка и вошел со своей коллегой в узкий коридор, где пахло одиночеством и пожилыми людьми.

– Добрый день. Здесь есть кто-нибудь?

Из кухни вышла Боргарьёрт, встала у порога и скрестила руки, давая понять то, что должно было быть очевидным без объяснений. Боргарьёрт походила на высокую полную девочку, которая по какой-то причине была раздосадована или обижена. Она ожидала, что полиция явится раньше.

Йоакуп и Бирита протянули ей руки и выразили соболезнования.

– Да, то, что случилось, – ужасно. А теперь твой отец попал в больницу, не так ли?

Боргарьёрт посмотрела на протянутые руки полицейских более снисходительно и крайне неуклюже пожала их. А как еще это делают? Боргарьёрт не привыкла к общению с чужими людьми. Она заботилась о матери, уже много лет страдавшей болезнью Альцгеймера, и помогала своему несносному отцу получившему кровоизлияние в мозг, последствия которого еще не были полностью ясны врачам, и все это вдобавок к шоку от смерти Халлвина.

– Проходите. У меня не так много времени. Я вообще-то собиралась пойти в больницу посидеть с отцом.

Тонкий и дрожащий голос, несомненно, больше подошел бы ребенку, а не рослой и полной Боргарьёрт. Йоакуп не мог оторвать глаз от этой женщины, у которой было красивое и робкое девичье лицо, возвышающееся над тяжелым и усталым телом. Полицейскому нужно обращать внимание не только на внешние черты, но и на внутренние. Но казалось, что сорокапятилетняя дева, помимо гибели своего брата, хранила и другие скорби и печали. В гостиной Йоакуп поздоровался с сестрой Трёндура Фридой, матерью Марии, с которой он и его жена тесно общались. Фрида сидела с серьезным выражением лица и разговаривала с пожилой парой из прихода «Свет», зашедшей в гости. Весь дом, как казалось, находился на чрезвычайном положении. Йоакуп подумал, что лучше было бы повременить с беседой по делу об убийстве. Но они с Биритой уже пришли. К тому же нередко случается, что самые честные и искренние ответы можно услышать в моменты, когда нервы находятся на пределе.

Полицейские уселись за кухонный стол, и у Боргарьёрт будто открылись шлюзы, запиравшие внутри нее ощущение ненужности и бессмысленности, когда, похоже, больше не осталось сил ни для чего…

– Да, это было ужасно, когда отец пришел домой с вестью об убийстве. Его глаза увидели больше, чем могли вместить. Поначалу я не поверила и собиралась сама пойти на место событий. Но отец меня не пустил и вместо этого заставил позвонить в полицию. Мама находится в пансионате «Ковчег» и настолько не в себе, что не понимает происходящего. О боже… я этого тоже не понимаю, – Боргарьёрт уткнулась в ладони лицом, залитым слезами.

Боргарьёрт рассказала, что рассчитывала увидеть Халлвина в понедельник или вторник. Дома знали, что он в поездке, но собирается вернуться домой в начале недели…

– Подумать только, кто-то убил Халлвина, и он лежал там с воскресного вечера! – Боргарьёрт в ужасе посмотрела на Йоакупа и Бириту влажными и горестными глазами. – О боже! Это так ужасно. И я спрашиваю просто: за что? Почему мне суждено все потерять? Халлвин рассказывал о своих планах переехать с цокольного этажа. У него хорошо шли дела на судне, и в последнее время он зарабатывал хорошие деньги. А дом бабушки Хадлы – вообще дом детства для Халлвина. Но у него было много дурных друзей. И та потаскуха из Эстурвоавура тоже попортила брату много крови.

Боргарьёрт поднялась со стула, и Бирита подумала, что сестра Халлвина с такими широкими плечами могла бы легко убить мужчину… Но тем не менее… Бедная, бедная женщина. Почему судьба так больно бьет по некоторым людям? У Боргарьёрт, старшей из трех детей в семье, никогда не было возлюбленного. Сестра Моника в молодости отвернулась от семьи и переехала в Шотландию. Она получила извещение о смерти Халлвина, но, судя по всему, не собиралась приезжать на его похороны. Отец Трёндур, которого люди считали фальшивым и неприятным человеком, балансировал между жизнью и смертью в больнице. Мать, много лет в прошлом выглядевшая страдалицей, теперь была не в себе и проживала в доме престарелых. Надежда семьи, Боргарьёрт, так много вынесшая на своих плечах, была, очевидно, одинока в этом мире.

– Только что к нам заходил священник. Да благословит его Иисус, он – благородный и хороший человек. Священник пришел со словами утешения. И мы вместе помолились. Также и за отца, и чтобы Бог на небесах помог нам найти преступника.

Йоакуп был, очевидно, тронут увиденным. Он мыслил здраво, и ему не приходило в голову подозревать кого-то из семьи в убийстве. Тем не менее в словах Боргарьёрт ему показался странным эпизод, когда она позвонила родственникам и сообщила о гибели Халлвина. Несомненно, Боргарьёрт в тот момент плохо понимала, что делает, и в такой ситуации не знала, что правильно говорить, а что – нет. Йоакуп сам был бы очень рад возможности переговорить с Трёндуром, который первым пришел на место преступления, о том, каковы были отношения между отцом и сыном в последнее время. Но вместо этого полицейский поблагодарил хозяйку за беседу и кофе. Очень приятно, что в столь тяжелый момент полицию приняли так хорошо. Тетя и пришедшая в гости пара спокойно с ним попрощались, пообещав оказывать помощь. Йоакуп предложил Боргарьёрт подбросить ее до больницы.

Бирита сидела и внимательно слушала каждое слово. Она не хотела оставить без ответа свой единственный вопрос:

– Вы с отцом были дома весь вечер в воскресенье, Боргарьёрт? Кто-нибудь из вас выходил на улицу?

– Я рано легла спать. Но отец, как правило, ненадолго выходит в порт присмотреть за лодкой. Он это делает практически каждый вечер.

– Знаешь ли ты, как долго он отсутствовал?

– Нет, я уже улеглась, поэтому не могу сказать. Но обычно он надолго не задерживается.

Когда полицейские вышли из дома, а Боргарьёрт уже была готова плотно закрыть за ними дверь, ей задали неизбежный вопрос, не боится ли она быть одна в доме, когда ее брата убили, а убийца, очевидно, разгуливает на свободе по Фарерам.

– Нападет ли кто на немолодую женщину? – Боргарьёрт спросила в пустоту. – Вряд ли… Но я тщательно закрываю дверь на замок. Я это всегда делала.

У нее дрожали руки. Она вытащила из куртки ключ, открыла дверь и зажгла свет в коридоре. Осмотрительно закрыла за собой дверь. Она вернулась в Торсхавн и оказалась одна в своей квартире с израненным телом и тяжелыми мыслями. Плача, она повалилась на кровать. Хорошо, что мама не видит ее в таком состоянии. Стало бы еще хуже. Это была ее вина. С самого начала. Прямо начиная от садов Эдема. Она испытывала стыд. У нее забрали чистоту. Она замазана грязью. А будущее уничтожено. Она попыталась счистить, смыть произошедшее с себя. Не спала всю ночь. Встала… как будто проснувшись от дурного сна. Но как бы она ни мыла себя, пятна стыда саднили по всему телу. Следовало ли ей написать заявление в полицию? Поверили бы ей там? И что сказал бы папа? Она просто была дочерью своей матери. Неверной грешной женщины. Шлюхи. И что сказал бы об этом преступлении Господь? Тот, всемогущий, кто общался и беседовал с Моисеем, послушно принявшим слово Божье и записавшим заповеди для народа израильского, а также всего человечества. Отец был одним из самых образованных прихожан и научил ее искать ответы в Писании. На журнальном столике лежала Библия. Она пролистнула до двадцать второй главы Второзакония и прочла отрывок о женщинах, которым запрещалось ходить в мужских одеждах, потому что Господу Богу это мерзко. Она подумала о Ронье и Аните, одевавшихся в джинсы и свитеры и почти никогда не заплетавших волосы. Но они еще не понесли наказания. Далее шли заповеди о домашних животных и работе. Что разрешалось, а что нет. Потом начались стихи о браке, неверности и совокуплении. Как ей показалось, она нашла то, что искала. Потому что в Священном Писании были ответы на все случаи жизни. Так она думала. В двадцать восьмом и двадцать девятом стихах было написано черным по белому: «Если кто-нибудь встретится с девицею необрученною, и схватит ее и ляжет с нею, и застанут их, то лежавший с нею должен дать отцу отроковицы пятьдесят сиклей серебра, а она пусть будет его женою, потому что он опорочил ее; во всю жизнь свою он не может развестись с нею».

Она закрыла Библию и посмотрела в потолок. Отныне никто другой ее не захочет. Возможно, она забеременела, и тогда вся правда выйдет наружу. Но Бог прощает и помогает в нужде. Или было что-то, чего она не понимала? Если бы она могла просто поговорить с кем-то, кроме Него, о той ситуации, в которой оказалась!

Наступила пятница, и вся страна затаила дыхание. Везде на Фарерах отменялись концерты, собрания и культурные мероприятия, потому что умы жителей Фарер захватила заразительная телеигра «Джекпот». Главный приз в этом популярнейшем состязании достиг одного миллиона крон[20]20
  На Фарерах используется датская крона, которая соответствует примерно 10 российским рублям. (Имеют также хождение фарерские кроны – купюры того же номинала, что и датские.)


[Закрыть]. Перед выходными большое количество лотерейных билетов было раскуплено множеством увлеченных участников игры, намеревавшихся усесться перед телевизором и наблюдать за движением барабана в надежде, что теперь наступила их очередь стать миллионерами. У разговоров о преступлении в Норвуйке и убийстве Халлвина появился серьезный конкурент. В учреждениях и на предприятиях по всей стране это происшествие обсуждалось уже не столь жарко. Разговоры теперь велись совсем на другую тему. Люди от Сумбы до Айи[21]21
  Сумба (Sumba) и Айи (Eiði) – соответственно, самый южный и самый северный поселки Фарер.


[Закрыть] хотели приятно провести время вместе и насладиться мечтой получить легкие деньги, ненадолго забыв о новой и страшной реальности, что даже на Фарерах живут больные и сумасшедшие люди, которые по каким-то неизвестным причинам могут задумать убийство человека.

Анита купила четыре билета. Два себе, а еще по одному – обоим детям. Йоакуп был в участке, и они не рассчитывали, что он успеет прийти домой к началу игры. Полицейская работа имеет приоритет перед «Джекпотом». Но Йоакуп пообещал жене не задерживаться на работе и поспешить домой в приятную компанию с друзьями в гостиной и запеченной бараньей шейкой. В доме стоял сильный, легко узнаваемый запах. Съев по доброму куску фарерской баранины, родители Аниты удобно разместились в гостиной, чтобы посмотреть выпуск новостей «День и неделя». Скоро должны были прийти школьная подруга Аниты Мария и ее муж Поул с двумя сыновьями и дочерью.

Анита вытащила из коробки торт-мороженое и начала хлопотать, снуя по полированному деревянному полу и следя краем глаза за теленовостями. Корреспонденты побывали в Норвуйке, записали интервью с начальником местной полиции Карлом оа Стё. Также была показана беседа с ближайшей соседкой – очевидно, слепой и глухой старой женщиной, которая в воскресенье вечером рано легла спать. Нет, она ничего не видела и не слышала! Соседка стояла в дверях и качала головой. «В это невозможно поверить! Что столь ужасное преступление могло произойти в таком спокойном месте!» Зрители увидели красивый участок у Стайноа и дом семьи Сортировщика. Крупным планом показали грязный, давно не крашенный подоконник, снабдив сюжет комментариями о том, что в комнате по ту сторону окна был жестоко убит сорокадвухлетний Халлвин. Полицмейстер Норвуйка подтвердил, что речь идет о преступлении, совершенном с особой жестокостью, и что погибший был заколот спицами в шею и грудь. На данный момент никто не задержан и не находится под подозрением. Но полиция призвала людей, которые видели вечером в воскресенье что-то подозрительное или знали о чем-либо, что могло быть связано с убийством, без промедления сообщить об этом.

Семилетняя Бьёрк, уже четыре раза спросившая, когда придут Воар и ее семья, в этот момент смотрела телевизор.

– Смотри – папа!

Бьёрк узнала отца на нескольких видеороликах, где он разговаривал перед полицейским участком с двумя серьезно выглядящими мужчинами. Без сомнения, это были сотрудники уголовного розыска. Сразу после этого у девочки ухудшилось настроение, и она задумчиво произнесла:

– Может ли этот злой человек везде свободно ходить?

Бабушка подумала, что такую маленькую девочку следует оберегать от суровой реальности.

– То, что случилось, совершенно не для детей, – сказала бабушка решительным голосом. – Но ты можешь быть полностью уверена, что твой папа и другие полицейские хорошо следят за преступниками и заботятся о том, чтобы у нас в Норвуйке мы все могли жить совершенно спокойно. И папа особенно будет заботиться о тебе, моя деточка.

Бабушка посадила любимую внучку на колени. Взяла ее за маленькие ручки и внимательно посмотрела в глаза:

– Мы все можем чувствовать себя в полной безопасности. Этот глупый человек, убивший Халлвина, сейчас очень напуган. Он прячется где-то далеко в полях и не смеет выйти на улицу, потому что боится, что твой отец задержит его и посадит в тюрьму.

Внучка после этого успокоилась и пошла играть дальше.

Как хорошо, когда есть бабушки и дедушки, подумала Анита, пока носилась между гостиной и кухней и укладывала сладости на блюдо, а потом поставила чашу с чипсами и домашний соус на элегантный стеклянный столик.

Сразу же после этого в блюдо залезла первая детская рука. Поблизости стоял девятилетний Боарур, дожидавшийся своего шанса. Со ртом, полным желейных конфет, он улыбнулся с победным видом младшей сестре. Та, разумеется, захотела последовать примеру братика.

Анита попыталась заставить детей соблюдать меру. В любой момент могли появиться гости. Дети были достаточно взрослыми, чтобы понять, что есть так много конфет некрасиво и вредно для здоровья. Но Анита сама поступила глупо, поставив сладости на самом виду перед детьми, что могло их только раззадорить. К радости всех домочадцев, вскоре во дворе послышался звук мотора, и Боарур с Бьёрк быстро выскочили в коридор, чтобы встретить семью уй Гайлаходни, пришедшую всей компанией с десятилетними братьями-близнецами и шестилетней дочкой играть в «Джекпот» в эту последнюю пятницу ноября.

Родители Аниты встали с дивана и поприветствовали вошедших гостей, попытавшись после этого потесниться, чтобы друзья Йоакупа и Аниты смогли где-то присесть.

Взрослые думали только об одном. Все они посмотрели новостную программу «День и неделя», сообщившую о шокировавшем всех фарерцев преступлении.

– Мне показалось, что корреспонденты купаются в горе людей. Они как собаки-ищейки, – сказал Поул решительным голосом. – Не были приняты во внимание ни семьи фарерцев, ни интересы следствия. Разумеется, телевидение должно следить за развитием ситуации, но я считаю, что сегодня вечером они зашли слишком далеко.

Присутствующие смотрели то на Поула, то на всевозможную рекламу, появлявшуюся на экране телевизора, молча соглашаясь или вообще не выказывая интереса. Замечаний по поводу его слов не последовало, потому что сразу же прозвучала знакомая мелодия и улыбающийся ведущий пригласил всех жителей страны на увлекательный вечер «Джекпота».

– Выигрыш – целый миллион крон, освобожденных от налога, – сказал Мистер Фареры, за последние годы ставший достоянием нации. Улыбаясь до ушей, он радостно рассказал о подарочных картах и других прекрасных призах, которые находились в числе выигрышей в этой захватывающей игре и которые можно было найти в корзинах и под крышками лотков. Теперь оставалось приготовить свою приносящую удачу ручку и удобно расположиться перед экраном – все уже готово к началу первого раунда игры.

Спустя полчаса с небольшим стало ясно, что в районе озера Гэараватн выигрыш не достался никому. Самые маленькие дети были немного разочарованы, тогда как взрослые просто обменялись снисходительными взглядами. В последний раз послышался звук перемешивания шаров, ведущий довольно посмотрел на многотысячную аудиторию и сделал паузу, чтобы дать победителю дозвониться до студии «Джекпота»…

– Алло! Кто счастливый победитель? Кто пробился на самый верх сегодня вечером?

Связь была не очень хорошей. На телефонной линии послышались помехи, но затем ясно и отчетливо прозвучал голос:

– Это Мари Май из Эстурвоавура.

– Мари Май! Это бывшая Халлвина! – вскрикнула шокированная Мария.

– Вот это да! Послушай, что она говорит, – сказала Анита. – Это любопытно и даже забавно.

Ведущий «Джекпота» попытался выяснить, кто участвовал с Мари Май в игре и как получилось угадать все цифры.

– Нас дома всего трое: бабушка, мама и дочь, – сказала Мари Май, у которой выигрышным оказался один билет, купленный ее матерью в кооперативном магазине в четверг. – Большинство чисел достаточно быстро оказались верными. Разве что долго недоставало числа тридцать три. Мы все были как на иголках!

Мари Май решила поставить миллион на красную корзину. Закрутилось колесо, начавшее на большой скорости вращаться вокруг корзин с основными призами и полей с менее значительными подарками, пока, наконец замедлившись, не доползло до узкого красного поля, минуя мелкие денежные выигрыши. Когда энергия колеса полностью закончилась, оно, медленно преодолев последнюю риску, остановилось у красной корзины, где виднелась картинка фарерского скомороха.

Прозвучал характерный сигнал, засвидетельствовавший победу, и в трубке послышались истошные вопли. Ведущий улыбался во весь рот.

– Один миллион едет в Эстурвоавур. От всей души поздравляю Мари Май и всех ее домочадцев. Ты показала всем фарерцам, как следует выигрывать. Но сейчас я хочу спросить, на что ты потратишь деньги?

– Oh, my God![22]22
  О, боже мой! (англ.)


[Закрыть] Я не могу в это поверить… меня всю трясет. Ну что мне сказать? Это такая большая радость, у меня просто не укладывается в голове.

Ведущий слушал с нетерпением. На него были обращены глаза всех жителей страны. Ему следовало хорошо играть свою роль. Каждый раз. Счастливую обладательницу выигрыша можно было разве что услышать по телефону, поэтому люди могли только представлять, что у нее творится дома.

– И ты, конечно же, выйдешь этим вечером гулять в город, чтобы отпраздновать победу? – спросил ведущий с голливудской улыбкой. – Ведь сейчас везде проходят рождественские корпоративные вечеринки, где люди встречаются, чтобы поесть, потанцевать и хорошо провести время?!

– Я не знаю, пойду ли я в город или останусь дома… В общем, не знаю, – легкомысленно засмеялась Мари Май в телефоне. – Мы посмотрим. Но что-нибудь точно устроим.

Спустя два суматошных часа Анита и Мария наконец-то присели вдвоем на кухне. Это была совершенно необычайная и странная неделя. А вишенкой на торте стало то, что победителем «Джекпота» оказалась Мари Май. Теперь начнут распространяться сплетни. Что дама из Эстурвоавура, вместо того чтобы скорбеть, взяла и выиграла в «Джекпот», в то время как ее бывший муж, отец ее дочери, лежит мертвый в морге. Мари Май не могла отрицать, что раньше была замужем за этим человеком, убитым неделю назад. Одному богу известно, как такое возможно. По этой женщине нельзя сказать, что она мучается угрызениями совести или потрясена произошедшим событием.

Анита налила красного вина в бокал Марии, а потом и самой себе:

– Никто не знает утром, где будет гостить вечером. Выпьем за жизнь!

– Да, которая продолжается без выигрыша в «Джекпот» и без Халлвина. – Мария сделала глоток вина и посмотрела на подругу.

В воздухе витал дух сарказма. Эта несостоявшаяся пара будет прекрасной темой обсуждения в вязальном клубе, причем дольше, чем всего одну зиму. Халлвин, который в юные годы был для всех искусителем. Который играл, имея на руках только хорошие карты. И с которым никто не хотел знаться в более поздний период.