Текст книги "Нарушенные обеты"

Глава 3

Подготовив все необходимое к первому уроку, который должен был состояться в четверг, Венди отправилась домой. По дороге она зашла в магазин, чтобы купить свежий хлеб, мясную вырезку и содовую к ужину. Когда она открыла дверь своей квартиры-студии, навстречу ей выбежала Элси, доберман-пинчер. Венди погладила ее уже седеющую голову, почесала за ухом.

– Привет, подруга, – раздался знакомый голос Нэйта, с которым Венди снимала студию.

Подняв голову, Венди спросила:

– Все еще работаешь, Нэйт?

– Скоро заканчиваю. – Светловолосый молодой человек с худенькой фигурой мальчика стоял на коленях в самом центре комнаты и аккуратно прикладывал намазанную клеем бумагу к сооружению из материи, которое изображало что-то среднее между мостом «Золотые Ворота»[2]2
  Мост через пролив Золотые Ворота в Сан-Франциско.


[Закрыть] и пирамидой инков. Потом он откинулся назад, критически осматривая свое творение. – Чего-то здесь не хватает. Но чего?

Нэйт был ее другом еще со школьных времен. Тогда он жил совсем недалеко от нее, на другой стороне улицы, и они проводили много времени вместе. После школы их дороги разошлись, и они потеряли друг друга из вида, чтобы однажды, когда оба искали помещение, где можно было бы устроить художественную студию, случайно встретиться вновь. Поскольку каждый из них хотел заниматься искусством, они решили вместе снять трехкомнатное просторное помещение на верхнем этаже склада, поделив расходы пополам.

– Ага! Кажется, понял! – воскликнул он и перевел взгляд на Венди. – Кстати, что это за история с малолетними преступниками?

– Не будь таким злым. – Она шутливо ударила его по голове французским батоном. – Это просто дети, которые плохо себя вели.

– Расскажи мне об этом приюте, – попросил он, подтаскивая стул с высокой спинкой к массивному столу, выполнявшему функции, как телефонного столика, так и демонстрационного стола, когда надо было показать ценителям художественные творения Нэйта. – Ты снова видела того большого парня, о котором говорила в прошлый раз?

– Того большого парня зовут Джек О’Коннор. – Венди начала готовить сандвичи с жареной индейкой. Обрезки кинула Элси, которая, чавкнув, проглотила их на лету.

Нэйт нахмурился.

– Мы что, начинаем кормить собаку со стола?

– Вовсе нет. Но разве нельзя просто побаловать собачку? – Она отправила еще один кусочек в охотно разинувшуюся пасть Элси.

Нэйт вздохнул.

– Ладно. Ну и как этот парень?

– Это не мой идеал мужчины. – Хотя почему тогда она начала краснеть, когда изучающий взгляд голубых глаз Джека остановился на ней? Да, пожалуй, он довольно красив. – Он слишком напорист, слишком быстр. От таких людей следует держаться подальше. Они и себя быстро загонят в могилу, и других. А я хочу немножко пожить.

– Хм, звучит интригующе. Ты уверена, что он тебе не интересен?

– Определенно. Он напоминает армейского сержанта, который муштрует солдат. – Тогда почему она рассказала Джеку о себе так много? Она открытый человек, но не настолько открытый, чтобы выкладывать все о себе со второй встречи. – Мне нравятся люди, которые радуются жизни.

– И мне.

– Так что и тебе он бы не понравился.

– Это верно, – согласился Нэйт и поставил тарелку в раковину. – Я возвращаюсь к работе. Спасибо за угощение. Оставь тарелки, я займусь ими потом.

В четверг Венди появилась в «Валенсия-хаус» на полчаса раньше положенного времени и сразу прошла в кабинет. Оторвавшись от бумаг, Джек взглянул на нее с удивлением. Его влажные волосы блестели, и Венди решила, что он только что принял душ. Ей тут же вспомнилась его обнаженная грудь, освещенная лучами солнца. Почему именно это пришло ей сейчас на ум? Ведь этот парень совсем ее не притягивает.

Они обменялись приветствиями, затем он обошел стол и присел на его край.

– Перед тем как вы пойдете в свой класс, – произнес он, – я хотел бы дать вам несколько советов. Специфика нашей работы заключается в том, чтобы удержать детей в приюте. Поэтому чем вы будете с ними мягче, тем лучше и для них, и для вас. Никто за излишнюю мягкость ругать здесь не будет.

Через открытое окно до них доносились крики и возгласы детей, играющих в баскетбол.

– Как, мне не нужно поддерживать дисциплину?

– Особо нажимать не надо, хотя, конечно, есть несколько твердых правил: одеваться в единую форму, не пререкаться, не сквернословить и не задерживаться на улице допоздна.

– Как в лагере бойскаутов.

– Эти правила совершенно необходимы. Поверьте мне. – Он полез в задний карман брюк и извлек оттуда два ключа. – Этот ключ – от парадной двери, этот – от черного хода. Внешние двери запираются на ночь. Все остальные остаются открытыми. Мы работаем на принципе доверия.

Принимая ключи, она случайно коснулась его горячих пальцев и, поспешно кладя ключи в сумочку, перевела взгляд на стол.

– Доверия? А вы не боитесь за свой компьютер?

– Если бояться всего на свете, то не стоит и жить, – Он порылся в ящике стола и достал фонарик. – Возьмите и это. У нас часто отключают электричество.

Ей подумалось, что она выглядит как солдат, получающий оружие для выполнения задания.

– Что мне делать, если ученики начнут нарушать дисциплину?

– Присылайте их ко мне. Сразу же. Я не собираюсь терпеть плохое поведение. На места в приюте есть много претендентов, и если какой-то дурак этого не понимает, мы предоставим ему возможность это усвоить.

Джек провел ее через большой зал в маленькую комнатку, школьная доска в которой выглядела столь старой, словно висела здесь со времен второй мировой войны.

– Располагайтесь, – сказал он и повернулся, чтобы уйти. – Ребята скоро придут.

Венди вдруг почувствовала приступ ужаса.

– А если я не…

– Только позовите. Видите вон ту дверь? – ткнул он пальцем в темный проем в конце комнаты. – За ней находится зал, а дверь из зала ведет прямо в мой кабинет. Я оставлю свою дверь открытой и буду слышать, что у вас творится, а ученики не будут этого знать. Я всегда наблюдаю за первыми уроками моих новых учителей.

– Теперь я чувствую себя много лучше.

– Мы еще поговорим позднее.

– Спасибо. – Если она после первого урока останется в живых…

– Удачи, – произнес он и вышел в заднюю дверь, оставив ее приоткрытой.

Миссис Хьюз поставила ананасовый пирог на стол Джека и бросила на него быстрый взгляд.

– Я была просто уверена: у мисс Вэлдез при всей ее любви к дорогим нарядам – доброе сердце.

– Чтобы здесь работать, одного доброго сердца мало. – Джек откусил кусок пирога и поднес чашку с кофе ко рту. – Наши подопечные самого спокойного человека сделают сумасшедшим.

– Да, они большие шалуны, верно?

Джек улыбнулся и покачал головой. Не многие были способны назвать развязных, а иногда и откровенно грубых подростков шалунами. Миссис Хьюз ухитрялась в любых обстоятельствах сохранить присутствие духа и умела поддержать его самого, когда он начинал смотреть на свою работу с пессимизмом.

– Думаю, мисс Вэлдез считает, что я слишком строг с нашими «шалунами».

– Так поначалу думали многие, пока не узнавали вас лучше, – возразила миссис Хьюз. – Это скоро поймет и мисс Вэлдез. Она умная девушка.

Джек был очень благодарен миссис Хьюз за эти слова.

– Не могу представить, как бы я управлялся с приютом без вашей помощи, Тельма. – Он поднял в ее честь чашку кофе. – Иногда мне кажется, что Ламар не убегает отсюда только потому, что ему нравится ваша стряпня.

Повернувшись на вращающемся кресле, Джек стал разглядывать пейзаж за окном. На голубом небе не было заметно ни облачка, но со стороны океана дул сильный ветер, и погода могла измениться очень быстро.

Откинувшись на спинку кресла и углубившись в свои мысли, Джек барабанил пальцами по столу, прищурив глаза и чуть заметно улыбаясь. Когда эту улыбку видели его ученики, они сразу понимали, что он что-то задумал. Но на этот раз Джек не знал, что именно предпримет. Зато был уверен, что наверняка в его жизни скоро произойдут большие перемены.

Наступил час дня, однако в классе Венди не появилось ни единой души. Оставалась в одиночестве она и в пять минут второго. Венди провела пальцем по надписи «Аллисон», вырезанной кем-то на столе, и почувствовала, что в ней растет раздражение. У нее достаточно много работы, чтобы убивать здесь время.

В десять минут второго дверь открылась, и в комнату вошли Ламар, Джиллиан и Памела. Венди думала, что следом появятся другие дети, однако в класс больше никто не вошел.

– Извините, что опоздали, – произнес Ламар. – У нас было долгое занятие с психологом. Кто-то хотел совершить самоубийство, и с нами проводили профилактическую беседу.

Венди с трудом сохранила на лице спокойное выражение. Эти ребята регулярно сталкиваются с такими проблемами, которые ей не могут и в голову прийти.

– Мне очень жаль.

– У нас такое случается в среднем раз в неделю. Иногда мне хочется, чтобы кто-нибудь это наконец сделал и мы перестали бы об этом слышать. – Он повернул голову к Памеле, которая продолжала смотреть прямо, не отвечая на его взгляд.

Только тут Венди сообразила, что разговор ведет Ламар, хотя говорить должна она, учительница, и поспешила перехватить у него инициативу:

– Давайте начнем наш первый урок…

– Надеюсь, мы не будем делать какой-нибудь уродливый стул наподобие тех, которые вы привезли? – В глазах Ламара читался вызов.

Джиллиан хихикнула:

– Не груби, Ламар.

Памела довольно притопнула своими высокими ковбойскими ботинками и наклонилась к Ламару:

– Задай ей, Ламар.

– Я не грублю. – Парень стянул с головы черную сетку, какие Венди видела на многих городских подростках, и его длинные волосы рассыпались по плечам. – Я говорю серьезно. Если уж дарить, то спутниковую антенну или телевизор с высоким разрешением экрана. – Он фыркнул. – А не шубу Санта-Клауса на Рождество.

Инициатива снова уходила из рук Венди.

– Ламар, – произнесла она официальным тоном строгой учительницы. – Подойди к доске.

– Зачем?

– Я видела твой почерк. Он ужасен. Я хочу, чтобы ты написал для меня на доске несколько букв.

– Насчет почерка – это верно. – Он поднялся и подошел к ее столу. – И что мне написать?

Что может быть для него интересным?

– Напиши свое имя и имя своего отца.

– Откуда вы знаете про мою великолепную фамилию? – удивленно спросил Ламар и, не дожидаясь ответа, принялся размашисто и гордо выводить буквы, повторяя каждое написанное слово вслух: – Ламар Дэвид Вашингтон. Звучит солидно, почти как «верховный суд», верно?

– Или сводник, – негромко произнесла Памела.

Почувствовав, что Ламар уже готов ответить ей, Венди поспешила показать на стену у доски:

– Джиллиан, а здесь ты напишешь свое имя.

– На стене? И мне за это ничего не будет?

– Нет, – твердо ответила Венди, – это мой класс, и я тебе разрешаю.

Она на миг задержала взгляд на проеме задней двери. Джек не подавал никакого знака. Это хорошо. Потом она ему все объяснит. Венди повернулась к Памеле:

– А ты подойди к моему столу. Постарайся написать свое имя на полу.

Спокойно, не меняя выражения лица, Памела взяла в руки мел.

– Эй, – окликнул Венди Ламар. – А почему не я пишу на полу?

– Я никогда не даю лучшую работу тем, кто оскорбляет мою «уродливую» мебель. Запомни на будущее.

На лице Ламара мелькнула улыбка. Потом он пробурчал:

– Ладно, ладно, но вы не говорили, что мы будем писать на стенах.

Когда задание было выполнено, Венди попросила каждого посмотреть на все три работы.

– Обратите внимание, какими элегантными выглядят буквы у Ламара. И как необычно смотрится на школьной доске розовый мел. – Проведя рукой вдоль надписи, она умышленно смазала край одной из букв.

– Эй! – воскликнул Ламар. – Осторожней с моим творением!

Перейдя к работе Джиллиан, Венди не сдержала улыбку – почерк девочки был совсем детским.

– Похоже на червяков, вылезших после дождя, – выразил свое мнение Ламар.

Венди рассмеялась:

– Интересные ассоциации!

Ламар расцвел в гордой улыбке. Затем все перешли к надписи, сделанной Памелой на досках пола. Большие печатные буквы были написаны неуверенной рукой.

– Похоже, это была трудная работа, – ехидно заметила Джиллиан.

– Это ты у нас мастерица писать на стенах, – парировала Памела.

По Джиллиан было видно, как сильно уязвил ее ответ.

– Когда мы работаем с разными поверхностями, мел ложится по-разному, – вмешалась Венди. – Для мела лучше подходит школьная доска. – Она взяла губку и обмакнула ее в ярко-оранжевую краску, затем провела губкой по стене. – Иногда нужно немного поэкспериментировать, чтобы найти лучшее сочетание. – Она чуть коснулась губкой куска розового мела, и два цвета смешались, образовав целую гамму переходов.

– Как красиво! – вырвалось у Джиллиан. – Похоже на закат у моста «Золотые Ворота».

Начались эксперименты с красками, мелом, на разных типах бумаги, на стене и на полу.

Глядя на своих трех учеников, Венди подумала, что теперь может уверенно сказать самой себе, что зародила в них интерес к предмету.

Джек подошел к приоткрытой двери. Он увидел спины учеников, но новой учительницы за столом не было. Неужели на ее первом же уроке произошло что-нибудь совсем плохое? Он почувствовал, как кровь приливает к голове от гнева. Если они причинили ей какой-нибудь вред…

Он не успел решить, что он сделает. С пола из-за стола весело вскочила Венди. Только теперь он разглядел разложенные у доски листы бумаги, раскрашенные в самые разные цвета. Лицо Венди просто светилось счастьем. На одном локоне ее волос алело пятнышко краски. Джеку подумалось, что сейчас она выглядит еще прелестнее, чем обычно.

– Твоя очередь, Ламар. – В голосе Венди не было ничего внушающего беспокойство.

Джек с изумлением увидел, что Ламар надевает на глаза повязку и что-то рисует на бумаге. Что, черт подери, происходит?

– Но это трудно, – протянул Ламар и хихикнул. – Можно мне посмотреть хотя бы одну секунду? Ну пожалуйста!

Венди рассмеялась, и звук ее мелодичного смеха отозвался во всем теле Джека.

– Ну хорошо, сейчас ты можешь взглянуть. Ламар стянул повязку с головы и посмотрел на свою работу.

– Отлично вышло!

Изумление Джека сменилось чувством облегчения – ученики полностью повиновались Венди. О ее безопасности можно было не беспокоиться.

Выйдя из приюта, Джек сел в машину и поехал к дому своего бывшего духовного наставника, отца Дэниела Куинна. Несколько лет этот человек фактически заменял Джеку семью.

Остановившись у церкви святой Евангелины, Джек поднялся по неровным каменным ступенькам и постучал в массивную деревянную дверь. Прошло несколько секунд, и дверь со скрипом отворилась.

Перед Джеком стоял отец Куинн. При виде гостя на его густо покрытом морщинами добродушном лице появилась улыбка. Приглашая рукой Джека пройти в дом, отец Куинн произнес:

– Джек, мой мальчик! Какая радость! Ты сегодня замечательно выглядишь.

– Спасибо, святой отец. – Джек медленно ступил в прохладу полутемного коридора. – У вас найдется минутка для беседы?

– Я только что собирался в сад, чтобы выпить чаю и съесть пару пирожных. Не хочешь ко мне присоединиться? – При этих словах священник мягко улыбнулся. Он знал про сохранившуюся у Джека с детства любовь к сладостям.

– Был бы очень рад.

– Как в старые добрые времена, – удовлетворенно произнес священник.

Вместе они прошли по коридору к двери, за которой начиналась аллея из высоких платанов. Аллея вела к узкому горному ущелью.

У входа в ущелье располагалось уютное кафе. Отец Куинн опустился на металлический стул, стоявший у небольшого низенького столика. У его ног лежали опавшие листья; солнечный свет делал ярче их желтые и красные оттенки.

Владелец кафе, пожилой грузный человек, налил им две чашки чая и выставил тарелки с только что приготовленными пирожными.

– Итак, что привело тебя ко мне? Проблемы с кем-то из ребят?

– Нет, на этот раз у меня проблемы с самим собой. – Джек на секунду замолчал, прислушиваясь к окружающим звукам, звукам самой природы – к пению птиц, шороху листьев под лапками ящерицы и шелесту деревьев под порывами ветра. – Я встретил женщину, о которой думаю день и ночь.

Священник достал из кармана фигурно изогнутую трубку, сделанную из корня вишни, и неспешно начал набивать ее табаком.

– Когда ты только уходил из семинарии, я не сомневался, что не пройдет много времени – и тебя кто-нибудь привлечет. Честно говоря, я думал, что это произойдет гораздо раньше.

Задержав внимательный взгляд на лице Джека, отец Куинн попросил:

– Расскажи мне о ней.

– Она очень красивая женщина, но не это меня в ней привлекает больше всего. Она очень мягкий и деликатный человек, хотя и пытается это скрыть за официальностью поведения. Очень независимая. – Джек помолчал, думая, что все, о чем он говорит, – не главное. – Когда я ее вижу, то мне кажется, что между нами проскакивают молнии. Без нее я чувствую себя словно рыба, выброшенная из воды.

– Примерно этого и следовало ожидать. – Отец Куинн выпустил клуб дыма. – Раньше ты сторонился искушений. Когда они появились, ты не знаешь, как с ними быть.

– Я чувствую себя неловким подростком, – подтвердил Джек с грустной иронией. – Подростком с телом тридцатилетнего мужчины.

– И наверное, совсем не представляешь, что тебе надо делать?

– Да. Когда-то я думал, что после возвращения в мирскую жизнь мне все будет даваться легко. Мне и в голову не могло прийти, что когда я столкнусь с чем-нибудь серьезным в жизни, то совершенно не буду знать, как поступить.

– Что бы ты сказал, если бы с такой проблемой к тебе пришел кто-нибудь из твоих подопечных?

Джек перестал барабанить пальцами по столу.

– Я бы сказал: «Наберись терпения, +узнай девушку поближе, попытайся стать ей хорошим другом, а там уж ваши отношения сами приведут к какому-нибудь итогу».

– Очень хороший совет. – Священник налил себе в чашку чая из чайника на столе. – Время—вот что расставляет все на свои места.

Глава 4

Во вторник Джек встретил Венди в коридоре перед дверью своего кабинета. На ее лице читалось то же вдохновение, которое он видел во время ее первого урока.

Поприветствовав Венди, он пропустил ее в кабинет.

– О, класс принял меня замечательно! – Она опустилась в кресло перед его столом и сделала глубокий вдох, стараясь успокоить дыхание после быстрой ходьбы. – Думаю, мне нравится быть учительницей.

– Я рад, что вам понравилось.

Она приветливо улыбнулась, и он чуть не ответил тем же. Поспешно взяв себя в руки, Джек продолжил:

– Но нам нужно кое-что обсудить. – Он понял, что на сей раз напустил на себя излишнюю сердитость, и постарался смягчить тон: – Меня удивило то, что я увидел в вашем классе…

– Погодите, – подняла руку она, – я сама догадаюсь. Вам скорее всего не понравилась краска на стене, верно?

– И надписи мелом на полу, – добавил он.

Венди поднялась с кресла и, расхаживая по комнате, начала объяснять. По ее лицу было видно, как ее захватывает то, о чем она говорит:

– Когда мои ученики вошли в класс, я так испугалась, как будто очутилась на тонущем корабле. – Ее карие глаза расширились от воспоминания о пережитом ужасе. – Знаете почему?

Джек подумал, что в этой женщине пропала хорошая актриса. От страха, который появился на ее лице, у него по коже побежали мурашки.

– Знаю. Иногда эти дети превращаются в бандитов.

– Когда Ламар взял инициативу в свои руки, я не имела представления, как ее у него перехватить. И нашла единственный выход – писать на стенах. Я не планировала этого с самого начала, идея пришла внезапно. – Она опустилась в кресло, откинулась на спинку и улыбнулась; на ее щеках появились ямочки. – И оказалась очень удачной.

– На этот раз – да, – заметил Джек и, поднявшись, подошел к окну. На баскетбольной площадке занимались девушки. Они бросали мяч по очереди, одна за одной, по порядку. Именно порядку должен научить «Валенсия-хаус», подумал Джек. Главной дисциплиной, которой эти дети должны овладеть, прежде чем вернутся к нормальной жизни, является самодисциплина. – Но в приюте не должно быть места вольностям, даже если они привлекательны и интересны. Подобный прием может сработать один раз, но строить на эксцентрике весь учебный процесс нельзя.

– Ой, да ладно. Краска легко смывается.

– Дело не в этом. Вы подаете плохой пример обращения со школьным имуществом.

– Ну, я так не думаю, – негромко рассмеялась она. – Я оставила Ламара после урока, чтобы он все стер. Никакого ущерба школьному имуществу нанесено не было.

Секунду он колебался, не зная, соглашаться ли с ее доводами. К этому склоняли его и ее уверенность в своей правоте, и ее оживленный вид. Но если он сейчас уступит, то может сделать хуже всем, в том числе и Венди, и ее ученикам.

– Я довольно долго работаю с детьми. Поверьте, их энтузиазм проходит. Надеяться только на него нельзя. Как на погоду – то солнечно, то пасмурно. Допустим, серьезного ущерба нанесено не было. А вашему авторитету учителя?

– Разве учителя не могут быть веселыми, дружелюбными людьми?

– Поверьте мне, в первую очередь дети должны знать, что такое дисциплина и что за отступление от нее, к примеру, за рисунки на стенах, они будут наказаны.

– Бог мой, вы говорите так сурово, как священник, предающий кого-то анафеме. Вы никогда не думали о церковной карьере?

Джек не сразу нашелся что ответить. Он испытующе посмотрел ей в лицо. Нет, по-видимому, она не знает о нем ничего.

– Простите, если вы сочли, что я придираюсь. Когда я начинаю говорить о тех вещах, в которые глубоко верю, то часто говорю слишком резко.

– Не извиняйтесь. Просто помните, что каждый человек имеет право на собственное мнение.

– Хорошо, я с вами согласен.

– Я признаю, что мой метод небезупречен. Но согласитесь, привлечь к своему предмету интерес детей очень важно. Вы видели мой урок, видели, сколько радости доставил он им. Это тоже чего-то стоит.

– Конечно, но они должны помнить, что обязаны держать себя в определенных рамках. Сегодня они пишут на стенах, завтра захотят писать на потолке, послезавтра – на столе в моем кабинете.

– Вам нужно поверить в мой метод, – мягко произнесла Венди. – И в меня, и в них. Я считаю, что вполне способна держать своих учеников под контролем. Я уверена в этом. – Видя, что ее слова его не убеждают, она понизила голос: – Давайте заключим сделку. Вы даете мне месяц на проверку моего метода. Если он не будет работать, я начну вести уроки так, как этого хотите вы.

Она протянула ему руку:

– Идет?

– Ладно, – вдруг решительно сказал он и легонько пожал ее нежные пальцы. – Я даю вам месяц. Но если школе будет нанесен какой-либо материальный ущерб, вы понесете за это ответственность.

– Никакого ущерба не будет.

– А если я обнаружу, что в результате ваших действий кому-либо будет нанесена травма – даже вам, – я прекращу ваш эксперимент немедленно.

– Я смогу о себе позаботиться. И присмотреть за детьми. – Она улыбнулась, и Джек подумал, что у него от этой улыбки остановилось сердце. – Вам остается только наблюдать. Это будет интересно. Я вас не разочарую.

Когда в среду вечером занятия окончились и во всех коридорах погас свет, у двери класса Венди появилась одинокая детская фигура. Подросток боязливо огляделся по сторонам и поспешно скользнул в незапертую комнату. Постояв у двери, чтобы привыкнуть к темноте, он двинулся к столу и начал методично рвать листы из лежащей на столе стопки бумаги, переворачивать банки с краской и ломать кисти. Завершив свою разрушительную работу, он так же тихо выскользнул из комнаты и на цыпочках двинулся по коридору прочь.

В тот же вечер, перед тем как уйти домой, Джек сделал обычный обход здания. Открыв дверь в комнату Венди, он с первого же взгляда обнаружил, что в классе произведена диверсия.

Джек сжал кулаки, с трудом сдерживая желание с силой ударить по стене. Его потрясло это бессмысленное разрушение. На стенах приюта часто можно было видеть надписи и даже неприличные рисунки, но ни с чем подобным ему сталкиваться еще не приходилось. Самой удручающей была мысль, что это мог совершить только кто-то из его подопечных.

Выходку можно было воспринимать и как предупреждение – кто-то из воспитанников находится в таком состоянии, что способен на самые дикие поступки. Подобные предупреждения он получал регулярно и, как правило, в те моменты, когда думал, что наконец все идет на лад.

Вдруг за его спиной раздался какой-то шум. Резко обернувшись, Джек увидел Джиллиан.

Она вошла в открытую дверь и воскликнула:

– Бог мой! Какой ужас! Кто это сделал?

– Хороший вопрос. Ты не слышала или не видела чего-нибудь необычного?

– Нет. – Она со страхом оглядела комнату, как будто погромщик прятался в одном из углов, и повернула испуганное лицо к Джеку. – Я никого не видела.

Он успокаивающе положил руку на ее худенькое плечико:

– Завтра нам придется заняться расследованием, верно? – Сейчас Джек хотел, чтобы девочка успокоилась. Первое время после того, как она попала в приют, выражение страха почти не сходило с ее лица. По-видимому, жизнь на улице показала ей свои наихудшие стороны.

Когда Джиллиан поняла, что ее не обвиняют в происшедшем, она расслабленно опустила плечи.

– Да. Придется.

– А сейчас тебе нужны хорошая книжка и фирменное какао от Джека О’Коннора.

– Фу, книжка. – Она недовольно сморщила нос, однако охотно последовала за Джеком на кухню.

После того как Джек приготовил какао и дал Джиллиан изрядно потрепанную книгу «Над пропастью во ржи», она охотно согласилась стать доктором Ватсоном и проследить за порядком в спальном помещении девочек.

Вернувшись в кабинет, Джек попытался позвонить Венди. Однако ее телефон был занят. Сделав еще несколько безуспешных попыток, Джек с грохотом бросил трубку. Его пробужденная актом вандализма энергия нуждалась в выходе. Он знал, что не заснет, пока не расскажет обо все новой учительнице.

– Нет, парень, ты звонишь ей вовсе не потому, что тебе это нужно по работе, – произнес он вслух, – а потому, что просто хочешь поговорить с ней. – Он бросил взгляд на часы. Пятнадцать минут десятого. Насколько он помнил, она называла себя «совой». Не давая себе времени передумать, он поднялся с кресла и вышел из дома в вечернюю тьму.

Когда дверной звонок издал мелодичную трель, Венди поспешила схватить бейсбольную биту, прежде чем направиться к двери. Бита осталась от кого-то из друзей Нэйта. Обычно при звонках непрошенных гостей Венди сопровождала Элси, но сегодня ее доберман после небольшой хирургической операции остался на ночь у ветеринара. Махнув пару раз битой, чтобы почувствовать уверенность в руках, Венди заглянула в глазок. И чуть не уронила свое орудие обороны – за дверь стоял Джек О’Коннор.

Вот уж кого она совершенно не ожидала увидеть! Что он может делать здесь в такой поздний час?

– Это Джек, Венди, – донесся из-за двери его низкий голос. – Могу я войти?

С трудом справившись с последним, самым тяжелым, засовом, она распахнула дверь.

– Входите, пожалуйста.

Казалось, своей массивной фигурой он заполнил всю прихожую. И Венди вновь отметила про себя, что его голубые глаза просто завораживают ее.

Секунду Джек с изумлением изучал части мебели, которые Венди расписывала красками до его прихода, ее одежду и биту в руках.

– Скажите, – сухо произнес он, – скажите мне: вы делаете мебель или ломаете?

Рассмеявшись, она спрятала биту за спину.

– Нет, нет. Этим я защищаюсь, когда Элси, моего добермана, нет дома. Она сегодня в ветеринарной лечебнице.

– Надеюсь, ничего серьезного?

– Нет, ей была нужна лишь маленькая операция, и завтра она снова будет дома.

Наступила неловкая пауза. Венди посмотрела Джеку прямо в глаза и в их глубине увидела что-то загадочное, даже зловещее, отчего у нее по телу пробежала дрожь.

– Так странно видеть вас здесь. Надеюсь, ничего не произошло?

– Разрешите? – Он грузно опустился на диван. Затем направил на нее взгляд внимательных глаз. – Кое-что произошло. Я хотел вам позвонить, но линия была занята. Кто-то устроил погром в вашем классе.

– Боже мой! – Она прикусила губу. – Что случилось? В приют проникли взломщики?

– Не думаю. Никаких следов взлома я не заметил. Похоже, что это сделал один из подростков.

– Вот как?

– Да. И даже, возможно, кто-то из вашего класса.

Не может такого быть, подумала она.

– Почему вы так решили?

– Потому что больше не тронуто ни одной классной комнаты.

Она почувствовала страх.

– Но что они могут иметь против меня?

– Не принимайте близко к сердцу. Вполне возможно, ваш класс выбран случайно. Вам просто не повезло.

По ее спине пробежала дрожь.

– Расскажите подробно, что там натворили. Пока он рассказывал, она ходила взад и вперед по комнате, пытаясь вспомнить, как вели себя ее ученики на уроке. Когда он закончил, Венди решительно тряхнула головой:

– Я знаю, что провела в приюте совсем мало времени, но все же я абсолютно убеждена, что это не мог сделать кто-либо из моих учеников.

– У вас есть какая-нибудь другая версия?

– Все это странно, очень странно. – Она села на диван рядом с Джеком. – Что же теперь нам делать?

– Завтра утром я уберу класс и постараюсь найти какую-нибудь улику.

– Я помогу вам. В какое время вы собираетесь начать?

– Где-то около девяти. Но вам совершенно не нужно об этом беспокоиться.

– Нет, я хочу помочь вам, – улыбнулась она. Джек явно был из тех мужчин, которые стремились все делать сами. – Это мой класс.

Он поднял на нее глаза, и от его испытующего взгляда она почувствовала замешательство. Подобной неловкости Венди не испытывала давно. Казалось, от него исходит какая-то притягательная сила, которую она ощущает кожей. Догадывается ли он, что она сейчас испытывает? По его лицу ничего нельзя было угадать – оно оставалось спокойным и непроницаемым.

И все же она решила, что он знает о некоем взаимном притяжении, возникшем между ними. Иначе почему каждое его слово звучало так странно волнующе.

Растущее напряжение внезапно разрядилось – раздался звонок в дверь. Когда Венди направилась в прихожую, Джек поднял биту и встал с ней наготове. Нэйт обычно не делал ничего подобного, и Венди пришла в голову мысль, что ей очень не хватало подобного надежного защитника.

Заглянув в дверной глазок, Венди увидела паренька в бело-зеленой униформе магазина «Верди», одного из лучших заведений Сан-Франциско, торгующих пиццей. Она открыла дверь.

– Большие «пеппероны» с грибами и зеленым перцем для прелестной леди. – Разносчик пиццы подмигнул: – Это у меня последний заказ на сегодня. Вам не нужна компания, чтобы съесть пиццу?

Она только собиралась сказать разносчику, что из-за своих развязных манер он потерял чаевые, как в прихожую вышел Джек.

– Мы сможем ее съесть и сами, приятель. Парень побледнел.

– Нет проблем, сэр. Думаю, я был не очень вежлив. Конец дня, знаете ли.

Венди с интересом отметила для себя, что этому незнакомому парню Джек внушил уважение с первого взгляда. И не столько своей могучей фигурой, сколько поведением человека, который не боится ничего на свете. Джек взял у рассыльного счет, дал двадцатидолларовую банкноту и принял сдачу.