Текст книги "Кэти Кин. Беспокойные сердца"

Глава тринадцатая
Кэти

Я сделала шаг назад, разглядывая комбинезон на моем манекене. Без рукавов, с высоким горлом, узким поясом и воланом по правой стороне, все сделано из крепа[45]45
  Ткань.


[Закрыть] цвета фуксии. Я забраковала оригинальный наряд, который показывала Хорхе, а потом принялась создавать новый вариант. Чуть ли не сутки безостановочно работала, и теперь получила технически готовый наряд. Но все равно чувствовала, что что-то не так.

Что с ним не так? Мама бы знала. Я зажмурилась, представляя ее рядом, оценивающую мой комбинезон отстраненным взглядом, руку, застывшую над подушечкой для булавок на ее запястье. Подтянула здесь, защипнула там, и все идеально. Почему у меня так не получается?

Из-за оборки? Может, дело в ней. Я порылась в швейном наборе, пока не увидела ножичек для разрезания швов, после чего принялась аккуратно выпарывать волан, не повреждая корсет, стараясь не оплакивать часы, которые я потратила на тщательное присборивание скользкой ткани.

И без оборки это выглядело… скучно. Абсолютно банально. Именно так, как я не хотела. Скорее всего, придется начать сначала. А значит, пара дней моей работы улетела в никуда. До первой примерки остается меньше недели.

На телефоне пискнуло уведомление календаря. Отвлекаясь, я протянула руку отключить сигнал… И увидела уведомление: боксерский поединок Ко начнется через час. Боксерский матч Ко начинается через час?! Этого времени едва хватит на то, чтобы добраться до Квинса, к тому же я совершенно точно не могу выйти из дома в розовом халате в цветочек.

А рубашка! Надо найти «счастливую» рубашку!! В первый раз, когда я пошла на бой Ко, я сделала белую футболку с надписью «Я люблю Ко» на груди. В тот день Ко был потрясающе хорош, и футболка стала чем-то вроде талисмана. Ко не назовешь суеверным, как некоторых моих знакомых боксеров, но и у него были свои привычки. В дни матчей он всегда завтракал хлопьями «Талисман удачи» (трудно найти более подходящее к случаю название), всегда носил спортивные носки с красными пальцами, а я всегда сидела в центре первого ряда в футболке «Я – сердечко – Ко». За последние пару лет из-за стирки и сушки футболка стала немного короче, но это лишь означало, что она будет хорошо смотреться с моими красными брюками палаццо с высокой талией.

А значит, мне предстоит отыскать еще и штаны!

В итоге я нашла брюки, которые висели на спинке стула (почему?!), и футболку – в корзине с чистым бельем, которое я собиралась убрать, но так и не сложила. После сборов, будто намереваясь поставить скоростной рекорд, я запихнула кучу аксессуаров, немного косметики и расческу в мешкообразную сумку «Sew Much Fabric Sew Little Time». Не в первый раз я завершаю свой образ в метро, и уж конечно не в последний. После минутной нерешительности я бросила туда и свой скетчбук. Может быть, вдохновение придет, когда я буду меньше всего этого ожидать.

* * *

Вероятно, кто-то оберегал меня, поскольку я чудом успела добраться до боксерского зала до начала матча. Там было тепло, места вокруг ринга уже были заполнены, и пахло потом. Я включила камеру на телефоне, чтобы посмотреть, что давка сотворила с моими волосами. Каким-то чудом все оказалось нормально, волосы были перевязаны шелковым шарфом, который Хорхе подарил мне на день рождения в прошлом году. Презентовал шарф со словами, что нашел его в мусорном ведре магазина «Ларри» и что это, скорее всего, подделка, а не настоящий Hermès, но мне было все равно. На шарфе имелся красно-синий принт Бэттери-парка в Южном Манхеттене, и мне это нравилось. Я сделала последний штрих – надела мамины сережки, и теперь нельзя было сказать, что я провела последний час придавленная чьей-то подмышкой в метро.

Осмотревшись в помещении в поисках Ко, я заметила пару сапфирово-синих боксерских шорт. Знаете, у них достаточно интересный силуэт. Я вытащила из сумки скетчбук. Вдохновение действительно может нагрянуть в самых неожиданных местах! Возможно, шелковые кюлоты с высокой посадкой и широким облегающим поясом? В качестве части комплекта, состоявшего из двух вещей: еще кроп-топ или блузка с открытыми плечами? Или, может быть, что-то более строгое? Или нечто вдохновляющее, для спорта и отдыха? Нет, не то. Я стерла нарисованные плечи с верхней части рисунка. Это было не совсем то.

Все не то.

– Кэти! – Я посмотрела вверх и обнаружила голову Ко в группе людей, толпящихся вокруг ринга, возвышающуюся над всеми вокруг. Он помахал мне рукой и направился в мою сторону, его широкие плечи легко прокладывали путь сквозь толпу. Ко уже надел шелковистые красные боксерские шорты, но на нем все еще была толстовка.

– Большое спасибо, что пришла. – Он заключил меня в объятия. Я практически чувствовала, как в нем бурлит адреналин перед матчем. Он никогда не нервничал, но перед боем от него всегда исходила какая-то особая энергетика.

– Для меня много значит то, что ты здесь. Ты же занята предстоящим показом мод.

– Эй, я раньше никогда не пропускала матчи. Не собираюсь начинать сейчас. И если честно, мне нужно отдохнуть от мыслей о Рексе Лондоне.

Я не хотела вываливать все это на Ко прямо перед поединком – ему нужно сосредоточиться, чтобы его не избили до полусмерти, – но паника определенно начала усиливаться. Я никогда раньше так не стопорилась.

– Что ж, это дорогого стоит, если мой магнат мира моды умудрилась отвлечься от своей империи дизайна, чтобы прийти ко мне на матч. – Он поцеловал меня в макушку. Мне нравилось, когда он так делал.

– Да, это я, модный магнат. – Я улыбнулась, пытаясь изобразить уверенность, которой не ощущала. – Модный магнат и чемпион по боксу: самая влиятельная и горячая пара Нью-Йорка.

– Будем надеяться. – Ко поцеловал свои пальцы и трижды постучал по плечу моей футболки, очередной ритуал на удачу. – У меня хорошее предчувствие насчет сегодняшнего матча. Я должен был драться с каким-то парнем из Ривердэйла…

– Ривердэйл? Серьезно? Туда же переехала Вероника?! Какое странное совпадение.

– Согласен, – Ко пожал плечами. – Но парень выбыл из матча. Выдал какую-то совершенно безумную отмазку – я не знаю, как твоя подруга Вероника пробыла там так долго; это место – Ривердэйл – кажется сумасшедшим. Но в любом случае, Ронковски вмешался в последнюю минуту. Он частенько выигрывает, но тренер говорит, что я никогда еще не был в лучшей форме.

Пара явно женских рук появилась вокруг туловища Ко и сжала его. Эм? Я сделала шаг назад, покачиваясь на своих туфлях, все еще ошеломленная.

– Ты готов, чемпион?

Совершенно очаровательная блондинка высунула голову из-за Ко, ее руки все еще крепко обнимали его за талию.

– Джинкс! – радостно воскликнул Ко. Он обернул свою руку вокруг ее шеи, будто в захвате, но, знаете, для веселья, обнимая.

– Джинкс? – повторила я, интересуясь, не послышалось ли мне. Это и есть Джинкс, новый любимый боксер Ко в спортзале?! Ко выпустил ее из захвата, и она встала рядом с ним, все еще обнимая его одной рукой. Она была невысокого роста, примерно как я, и гармонично вписывалась под руку Ко – как и я. Светлые волосы Джинкс были заплетены в две тугие французские косы. Она была одета в черный топ и спортивные штаны с низкой посадкой, обнажающие подтянутый, загорелый живот. Я попыталась посчитать кубики ее пресса, но сдалась, их было больше шести.

Джинкс оказалась… не тем, кого я представляла.

И почему она обнимает Ко? Почему она все еще обнимает его? Мол, быстрое приветственное объятие я уже увидела, но она все еще держала свою руку на его талии. С чего бы это? Я знала, что бокс – это физический спорт, но я думала, что это скорее, знаете ли, удары кулаком. Меньше объятий. И уж точно меньше таких комфортных, привычных сворачиваний калачиком под рукой моего парня. Если бы кто-то проходил мимо, то подумал бы, что они встречаются! Честно, сейчас они выглядели, как два очень накаченных, потных человека, позирующих для выпускного альбома.

Точно так же, как и мы с Ко пару месяцев назад.

– Кэти Кин, – представил меня Ко, прерывая мои бурлящие мысли, – познакомься с Джули Джинкс Холлидэй, непобедимой худышкой Квинса.

– Это Кэти?! – Джинкс притянула меня в объятия, больше похожие на захват. – Ко, ты не шутил. Она действительно прекрасна. Обожаю такие серьги. Я бы хотела носить обручи на ринге, но это что-то вроде профессиональных ограничений.

– Звучит как хороший способ лишиться мочки уха, – сказала я, неловко хлопая ее по спине.

Я чувствовала себя глупо из-за предположения, что Джинкс – это парень. Не то чтобы это имело значение – конечно, у Ко могли быть подруги, но я просто не ожидала, что человек, с которым Ко проводит все время, окажется… эм, девушкой. Симпатичной. Которая очень комфортно обнимается с Ко.

– Только посмотрите на этого парня! – Джинкс опять обняла Ко, обхватывая его живот. Снова обнимашки. Мои пальцы зудели от желания оторвать ее руки, чтобы я сама могла обнять его. Кем я сейчас являюсь? Каким-то котом, который метит территорию? Возьми себя в руки, Кин. – Он прекрасен и на ринге, и вне ринга. – Вне ринга? И сколько же времени они проводили вне ринга? Я попыталась вспомнить, как часто Ко рассказывал о том, что они с Джинкс перекусывали после тренировки, но тогда я думала, что она – парень, и не обращала на это внимания.

– Сегодня вечером Ронковски даже не поймет, что его сразило! – Джинкс развернулась к Ко. – Ты видел, как он бинтовал правую руку? Слышала, у него слабый перекрестный удар. Один из парней говорил, что в последнее время он оставляет правую сторону без защиты.

– Слабый удар? – уточнил Ко. – Хм, что с ним не так?

– Сводит правую ногу, – пояснила Джинкс. – Такое действительно снижает напор.

– Ну да, ага, – кивнул Ко, протирая подбородок.

– Ммм, да, судороги, – сказала я. – Абсолютно снижает.

Почему я влезла сюда? Я ничего не понимала в боксе. Я приходила на все матчи Ко, но знала столько же, сколько он знал о моде: практически ничего. И я никогда не думала, что это может стать проблемой. Но сейчас, слушая, как они с Джинкс обсуждают то, что он обожает больше всего на свете, я поняла, что ревную. Потому что не могу поговорить с ним так, как Джинкс. Похоже, они болтают на одном языке – так, как у нас с ним не получается.

– Конечно, – согласилась Джинкс. Если она и догадалась, что я понятия не имею, о чем говорю, то не показала этого. – И он себя выдает. Пытается ударить посильнее, очевидно, из-за того, что компенсирует сведенные мышцы.

– Ты терпеть не можешь, когда кто-то выдает направление удара, – заметила я. Почему я все еще притворяюсь, что разбираюсь в боксе?

– Этот недостаток, – спросил Ко, – это все?

– Бинго, – подтвердила Джинкс. – Ты его в два счета уделаешь. Вот почему тебя зовут Ко. Верно, Кэти? – Улыбка Джинкс была теплой и открытой, когда она прислонилась щекой к Ко, так уютно устроившись у него под рукой.

– Правильно! – Я улыбнулась, а потом рассмеялась, очень громко. Джинкс тоже присоединилась, как и Ко, который, впрочем, выглядел смущенным.

– Так, надо бы, наверное, уже закончить разминку, – заявил Ко. – Кэти, я зарезервировал тебе место рядом с мамой. Ты не сможешь ее не заметить. На ней свитшот с моей физиономией. – Он закатил глаза, но я знала, как важна для него поддержка мамы: толстовки с его портретом и все такое.

– А я сижу с другой стороны от тебя! – радовалась Джинкс. – Дай только, заберу свою куртку, а потом тебя отыщу.

– Послушай, Джинкс, может, сначала поможешь мне размять трапециевидные мышцы? – поинтересовался Ко, положив руку ей на плечо.

– О, боже, да, конечно. Они опять тебя беспокоят? – Она пододвинулась к нему сзади и положила свои маленькие ручки ему на плечи, с усилием разминая мышцы.

– О, да, Джинкс, это прекрасно. – Ко закрыл глаза и опустил голову. – Вот здесь, ага, это место.

– Ну… Тогда ладно! – На моем лице застыла неловкая улыбка. – Определенно… ну, эти мышцы нужно размять! А я просто… эм… пойду…

Когда я неуклюже отошла от них, они даже не заметили моего отсутствия – до такой степени погрузились в свои массажные мечты.

Массаж, вероятно, был абсолютно нормальной частью бокса. И разогрев мышц определенно казался очень важным. И я не могу помочь Ко в этом. Понятия не имею, как массировать трапециевидную мышцу. Я даже не в курсе, где она! Но наблюдать за тем, как Джинкс прикасается к Ко… это пробудило во мне какие-то странные девчачьи чувства, ревность, о которой я не подозревала. И это определенно мне не понравилось.

Кусок пиццы за 99 центов, которую я съела по дороге к метро, неприятно скрутило в животе.

Я подпрыгивала и пробиралась сквозь толпу, пока не нашла свое место рядом с миссис Келли.

– Кэти! – Она притянула меня в объятия, прижав мое лицо к принту с изображением лица Ко, напечатанному на ее белой толстовке. – Как там наш мальчик?

– Отлично, – сказала я. – Он отлично выглядит.

Так и было. Даже несмотря на возбужденную болтовню перед матчем, я могла различить в толпе смех Ко. Я пошла на звук и обнаружила его у края ринга, Джинкс бинтовала его руки под боксерские перчатки. Они оба смеялись над какой-то общей шуткой, Ко выглядел более расслабленным и уверенным, чем я когда-либо видела его перед матчем, и он смотрел на нее сверху вниз, как…

Ну, как он смотрел на меня.

Глава четырнадцатая
Хорхе

На следующее утро, после звонка насчет танцев, я пританцовывал в магазине, проводя инвентаризацию. Вероятно, я прослушал: «Надень воскресный костюм»[46]46
  Песня Барбры Стрейзанд из мюзикла «Хэлло, Долли!» (1969 г.).


[Закрыть] раз пятьдесят прошлой ночью, но все равно не мог перестать ее слушать. У этой неудачницы, может, и нет зонта, но мой мир – сплошная улыбка, детка.

Что-то постучало мне по плечу. Я чуть не выпрыгнул из собственной кожи, разворачиваясь лицом к нападающему.

– МА! – крикнул я. Она вздрогнула от моего вопля. Я снял наушники, чтобы рявкнуть на нее с нормальной громкостью: – Не подкрадывайся ко мне вот так!

– Прости, прости, сын. – Она подняла свои руки в знак извинения. – Ну и? Как все прошло?

Она выжидающе смотрела на меня. В крохотной кладовке едва хватало места для нас обоих. Я прислонился спиной к бумажным полотенцам, пытаясь получить немного пространства.

– Как все прошло? Ты о чтении того замечательного выпуска People, который ты мне оставила? – спросил я невинно.

– Очень смешно. Я видела, как прошлым вечером ты выходил из дома в счастливых зеленых шортах для прослушиваний. Значит, добрался до танцевального этапа?

– Ты вообще понимаешь, как все запутанно? – Я посмотрел на нее, уперев руки в бока. – Ты оставляешь мне тайные заметки о прослушиваниях, как в какой-нибудь истории о таинственных расследованиях Нэнси Дрю, и идешь за мной в кладовку, чтобы узнать, как все прошло? Это потому, что ты не хочешь говорить со мной, когда отец рядом?

– Твоему отцу все еще сложно принять твой… стиль жизни.

– У него были годы, чтобы свыкнуться с этой мыслью. И я ненавижу эту фразу, – я закатил глаза. – «Образ жизни» – звучит так, будто кто-то вынуждает тебя быть геем, ну или котом. Или увлекаться макраме. Будто выбор существует.

– Мне очень жаль. Я этого не знала. Я работаю над этим, ладно? – серьезно сказала ма. – Ты расскажешь мне о приглашении на танцевальный этап? Так важно, чтобы прослушивание прошло хорошо. Когда я была одной из Rockette[47]47
  Нью-Йоркская женская танцевальная группа.


[Закрыть], нам приходилось каждый год проходить открытое прослушивание, даже если мы уже участвовали в этом шоу.

– Да, ма, я знаю. – Мы с мамой всегда могли договориться между собой благодаря обоюдной любви к танцам. Она научила меня моему первому в жизни элементу: связке «выпад-поворот». Я еле-еле ходил, но обладал лучшей среди малышей выправкой.

– И что? Мой ребенок сделал все превосходно? – спросила она.

– А ты как думаешь? – Несмотря на то, что наши отношения все еще были странными, я не мог сдержаться и не поделиться с ней тем, чем горжусь. Ма жила ради момента, когда я добьюсь чего-то. Она всегда сходила с ума на моих школьных выступлениях, кричала громче остальных родителей.

– Конечно, я сделал все наилучшим образом.

Я всегда выкладывался на танцах, этот вечер не стал исключением. Танцевальный этап прошел в другом большом черном помещении, тот же лысый человек сидел за другим черным пианино. Нас было около тридцати, остальные толпились в коридоре, где либо ждали, чтобы войти, либо томились от ожидания, выступив вместе с предыдущей группой. Я сверился с ассистенткой, приколол номер, который она мне дала, к своему кроп-топу и закатал счастливые зеленые шорты для большего эффекта.

Когда у тебя такие ноги, их не стоит прятать под танцевальными штанами.

Я занял место в центре, потому что, алло, никто не раздает наград за скромность. Если Итан Фокс хочет меня видеть, значит, он меня увидит. Хореограф изменил порядок движений, но с первого же прогона я знал, что победа у меня в кармане. Когда бог раздавал таланты, мне достались не только симпатичная задница и очаровательное лицо, но и нелепая способность запоминать хореографию.

Поднять напряженные руки наверх, плавно опустить, склониться всем телом, ноги развести и свести вместе. Бросок ноги вперед, еще раз, вытянуть стопу, надеть несуществующую шляпу-котелок, поворот, перекат на грудь, движение[48]48
  Методика прокручивания на середине с низким подниманием ноги.


[Закрыть], в позицию!

Если бы было больше места, я бы смог сделать все идеально прямо здесь, прямо сейчас.

Я оставался в первом ряду каждого прогона, даже когда они начали убирать людей. Но не меня.

К концу вечера они пригласили только четверых из нашей группы на следующий этап в понедельник, где нам и впрямь дадут возможность прочесть несколько строк сценария. Предстоял еще долгий путь, но я уже миновал многих людей. Это действительно может произойти, я и работа на Бродвее. То, о чем я мечтал всю свою жизнь.

Просто зовите меня «Человек из м (Ламанчи)»[49]49
  «Человек из Ламанчи» – бродвейский мюзикл на музыку Митча Ли.


[Закрыть], потому что это не такая уж и нереальная мечта.

Ма взвизгнула и заключила меня в объятия, возвращая в настоящее. Прошло много времени с того момента, как мы с ней находились на достаточно близком расстоянии, чтобы я мог ощутить аромат ее духов и легкий запах масла для жарки из-за того, что она проводила много времени в магазине. Я попытался выскользнуть из объятий, но она крепко обхватила меня.

Слишком крепко.

Я не был готов к такому значимому эпизоду примирения нашей семьи в комнатушке размером со шкаф, наполненной бумажными товарами и скоропортящимися продуктами.

Понимаю, мне нужно простить родителей, даже не потому, что они этого заслуживают, а ради своего ментального здоровья. Не могу же я и дальше тащить на себе бремя всех переживаний и негативных чувств по отношению к ним. Но прощение было легким лишь в теории, не на практике.

Когда родители выгнали меня, я пребывал в таком шоке, что едва мог переварить это. Вместо того чтобы разобраться в чувствах, я игнорировал их. Я ощущал себя в безопасности, когда обнимал Кэти, напевал мелодии и носил расшитые блестками толстовки. Единственное, чего я хотел, это чувствовать защищенность, а не боль, которую причинила моя семья. Позже, когда родители приехали к Кэти, чтобы попросить меня вернуться, я был зол, но тронут тем, что они решили меня вернуть, что они попытались, хотя бы немного.

Но попытки мамы и папы начались и закончились тем, что они попросили меня вернуться домой. Мы жили вместе уже много лет, обходя то, о чем не хотели говорить. Мои родители так и не извинились. А я вытеснял свою боль все глубже, глубже и глубже, пока совсем не перестал ее чувствовать, потому что мне это было необходимо. Это был единственный способ выжить. Но я устал притворяться, что ожидание извинений не убивает меня медленно и постепенно.

– Я скучаю по тебе, – заметила она тихо. – Я скучаю по нам. Я скучаю по тому, как все было до всего этого.

– Я тоже скучаю. – Это, по крайней мере, было правдой. – Но быть геем – это не «это вот все», ма. Я таков. Вот какой я. Та к что назад пути нет. Только вперед. Нам придется придумать новый способ сосуществования.

– Мне бы очень хотелось. Придумать новый способ. – Ма отошла и посмотрела на меня. Именно этого я и хотел. Но если папа продолжит обращаться со мной как с призраком, и ма не поговорит с ним в моем присутствии, нам будет трудно во всем разобраться.

– Так что? Танцевальный этап? – Она сжала мои руки.

– Я действительно сделал все круто, – заявил я, улыбаясь. Бродвей всегда был безопасной территорией. Может быть, это то, с помощью чего мы найдем новый способ взаимодействия – обсуждение моей карьеры. – Я перехожу к следующему этапу в понедельник.

– Разумеется, сын. Потому что ты унаследовал это от своей мамы. – Она ущипнула меня за щеку.

Я так много унаследовал от нее. Чувство ритма. Любовь к софитам. Понимание того, как важны аксессуары. Но если я не могу поделиться с ней тем, кто я есть, имеет ли это хоть какое-то значение?

– Эй, ма! – Хоакин – один из моих старших братьев – заглянул в кладовую. – Как дела, братишка?

– Детка! – воскликнула ма с восторгом. Теперь, когда все они разъехались, каждый раз, когда кто-то из них возвращался, ма готова была запускать праздничные фейерверки. – Что ты здесь делаешь?

– Кое-что привез тебе. – Хоакин наклонился и поцеловал ее в щеку. – Шеф отправил меня домой с ребрышками.

– Ты что, ходишь с сырым мясом в сумке? – удивился я.

– Я его завернул! – Он вытащил пакет на застежке с на редкость жалким окровавленным бифштексом. – К сожалению, это самый легкий способ получить протеин, – сказал он грустно. – Это еще ничего по сравнению с мытьем продуктов. Я перечистил такое количество свеклы, что мои пальцы навсегда испачканы.

– Сегодня повар, завтра шеф-повар. – Ма потрепала его по щеке. – Только взгляните на моих мальчиков: шеф-повар и звезда Бродвея.

– Шеф, должно быть, любит тебя, раз послал домой с этим бифштексом, – хмыкнул я. – Все же знают, что мясо – это знак истинной любви.

– Заткнись. – Хоакин толкнул меня в бумажные полотенца. Шутливо пихнул, разумеется, но, как и все мои братья, он был массивнее меня, поэтому я упал.

– Не толкайтесь, парни, – упрекнула ма. – Ну? Может, пойдем, поужинаем? Пожалуй, я позвоню остальным вашим братьям.

– Бифштекс не настолько большой, ма, – пошутил я.

– И все же. Это было бы прекрасно. Поесть вместе, как семья, – с надеждой сказала мама.

Как семья.

Может быть, сегодня это будет хоть немного ощущаться.