Текст книги "Неделя безумств"

Глава 6

После еще одной такой ванны Амелия приняла решение. К черту турне по всему миру. К черту поклонников. Ей нужно отдохнуть, и она отправится в Лондон, чтобы встретиться с подругами и кошкой.

Не прошло и восьми часов после того, как Амелия покинула офис Ровены, испытывая чувство сожаления и покорности, а она уже заказывала билет на «конкорд», направляющийся в Лондон. Когда Ровена обнаружит, что Амелия уехала, будет уже слишком поздно, она будет находиться над Атлантикой. А может, она даже будет толкать перед собой тележку с багажом в зале прибытия в Хитроу. Амелия захихикала, когда выбралась из отеля через служебный вход и села в поджидающее ее такси. Она не могла понять, почему не сделала этого раньше.

– «Время сбежать!» – напевала она, проходя паспортный контроль. Ей пришлось оставить с полдюжины автографов, прежде чем офицеры таможни пропустили ее. После этого у них хватило такта не настаивать на том, чтобы ее обыскивали вплоть до трусиков.

Когда Амелия наконец оказалась в самолете, она обнаружила, что сидит рядом с весьма элегантным мужчиной. Он представился ей еще до взлета. Его звали Криспин Хардкасл, по профессии он был финансист. Амелия назвалась музыкантшей, он не стал спрашивать о подробностях, и посему ей не пришлось ничего уточнять. Когда самолет был уже в воздухе и стюардесса предлагала пассажирам по второму бокалу шампанского, Криспин откинул назад свое сиденье и закрыл глаза.

Амелия оторвала взгляд от журнала и посмотрела на соседа повнимательнее. У него был узкий и совершенно прямой нос. Ресницы были настолько длинными, что касались щек. Красиво зачесанные назад волосы, очевидно, когда-то были глянцевито-черными, сейчас же они слегка тронуты сединой. Амелия предположила, что ему за сорок, хотя ни малейших признаков избыточной полноты в его талии обнаружить было нельзя. Амелия решила, что, покидая самолет, она должна взять у него номер телефона.

Самолет летел на высоте двадцать тысяч футов. Прижав голову к стеклу, Амелия смотрела на пейзаж внизу. Гренландия, над которой они пролетали, была без какого-либо намека на зелень, как, впрочем, и Исландия. Самолет свернул в сторону Шотландии и направился к дому. Амелия попыталась представить, что сейчас говорит Ровена, как она ахает и жестикулирует.

Могла ли она предположить, что Амелия пустится во все тяжкие, чтобы побыть некоторое время в тишине и покое? Амелия припомнила калейдоскоп из десятков полетов вместе с Ровеной и оркестром. Постоянное нарушение суточных ритмов организма. Постоянные судороги в икрах ног, какими бы дорогостоящими ни были места в самолете. Амелия вспомнила, как она летела из Лас-Вегаса после пятой свадьбы матери. Именно тогда она вышла замуж за дантиста, которого затем сменил дизайнер садов. Амелии припомнилось, как он неожиданно потряс ее в отеле. И уик-энд вдруг наполнился смыслом и содержанием.

Амелия едва не рассмеялась на весь самолет, вспомнив некоего ковбоя в кальсонах.

Карис… Они виделись друг с другом в течение последнего года даже реже, хотя Карис наконец-то переехал из Лос-Анджелеса в Лондон, поселившись в доме у продюсера звукозаписи, который некогда был любовником Амелии. Конечно, это продлилось недолго. Но сейчас, кажется, Карис нашла мужчину ее мечты. Регбиста. И подумать только, Карис никогда даже не слышала об этой игре, пока Том не вошел в ее жизнь. Так или иначе, в течение нескольких недель после той судьбоносной встречи Карис сменила свои фирменные красные туфли на резиновые сапожки и проводила все субботы на грязных, обдуваемых ветрами площадках. Амелия заметила для себя, что нужно будет разыскать Карис сразу же после прилета. Она может остановиться у Карис, чтобы сбить Ровену со следа.

Амелия рассматривала различные возможности, открывающиеся теперь перед ней, до тех пор, пока ее не сморил сон. Она спала, не просыпаясь, пока самолет не коснулся земли, а Криспин Хардкасл исчез. Не дав ей своего телефона.

В конечном итоге Амелия сразу же отправилась к себе на квартиру. Квартира пахла затхлостью. В ней никого не было с того времени, как в марте началось ее турне. На подоконнике кухни даже самые закаленные кактусы испустили дух. Из-за огромной кучи конвертов было трудно открывать входную дверь. Амелия оттолкнула ногой запылившиеся конверты и пошла по пустынным безмолвным комнатам, чтобы обозреть ущерб, причиненный временем, пока она отсутствовала.

Счета, счета, рекламные листовки, опять счета. Было лишь одно письмо, которое, похоже, стоило того, чтобы его прочитать. Амелия вскрыла конверт кухонным ножом в ожидании того момента, когда закипит чайник. Она поздравила себя с тем, что предусмотрительно утащила упаковку молока с тележки стюардессы в самолете.

«Дорогая Эми, – начиналось письмо. – Я пыталась в течение нескольких недель дозвониться до тебя, но тебя не застать на одном месте, а твоя охрана ведет себя строже, чем полицейские у ворот Белого дома. Я не видела тебя уже целую вечность, хотя слежу за твоими успехами. У нас все отлично. Я даже как-то навещала твою кошку. Можешь мне поверить, что она скучает по тебе. Но позволь мне перейти к главной сути моего письма, поскольку тебе известно, что эпистолярный жанр никогда не был моей сильной стороной. Дело в том, Амелия, что с тех пор как ты уехала, Том и я все больше и больше сближались. Мы не столь уж молоды, и ты можешь мне не поверить, Эми, но мы решили это сделать. Мы решили связать себя узами брака».

У Амелии буквально отвисла челюсть.

– Связать себя узами брака. Карис!

Амелия вывернула наизнанку розовый конверт и нашла хрустящую белую карточку с приглашением, напечатанным экстравагантными серебристыми буквами:

«Свадьба Карис Еугении Лусарди и Тома Уильямсона… 4 сентября… в церкви Святого Джеймса».

Амелия недоверчиво рассмеялась. Карис выходит замуж? Невероятно! И это должно случиться через четыре дня! Амелия стала тут же набирать незнакомый телефонный номер, указанный в верхней части встревожившего ее письма. Слава Богу, что она приехала домой. Она должна, просто обязана увидеть эту свадьбу.

– Я понимаю, что тебе это может показаться несколько странным, – начала Карис, – но людям свойственно меняться, и я решила это сделать, несмотря на тот ужасный период, когда мы могли спать с кем угодно… Знаешь, по-настоящему меня интересовал не секс, я искала любви. И сейчас в лице Тома я нашла ее.

Глаза у Амелии раскрывались все шире. Она все крепче прижимала трубку к уху, а Карис тем временем продолжала:

– Том – это самый удивительный человек, которого я когда-либо встречала. Он такой надежный и постоянный.

«Значит, скучный и занудный», – расшифровала для себя Амелия.

– И забавный.

«Иначе – глупый».

– И очаровательный.

«Иначе – сноб».

– Все его любят.

«Все любили мистера Блобби».

– Я так рада, что ты вернулась, теперь у меня есть подружка невесты.

– Сочту за честь, – вздохнула Амелия. – Конечно же, будет девичник?

– Небольшой.

Амелия положила трубку с ощущением того, что ей все это снится. Да в самом ли деле эта беседа имела место? Неужто она действительно разговаривала с Карис Лусарди, а не с кем-то еще?

Она лежала на диване, вдыхая аромат английских сортов мыла, по которым скучала во время турне, и прислушиваясь к щелчкам автоответчика. Ровена оставила пятнадцать посланий в течение часа.

– Привет. Меня здесь нет сейчас. Вы можете связаться со мной через Ровену Мартин.

Кассета была на исходе.

– Если бы только это было возможно! Амелия Эштон, это Ровена Мартин, я звоню тебе в шестнадцатый раз за час, чтобы дать тебе последний шанс работать снова в музыкальном бизнесе!

Ровена буквально кричала. На сей раз Амелия сдалась. С тяжелым вздохом она поднялась с дивана и взяла трубку, отсоединив автоответчик.

– О’кей. Ты можешь теперь перестать кричать.

– Амелия! Ты там! Какого черта ты там делаешь? Мы тут с ума сходим!

– Ну да, конечно!

– Нельзя быть такой. – Амелия поразилась внезапной мягкости тона Ровены. – Мы страшно беспокоимся. Скучаем по тебе, малышка. Мы любим тебя, только и всего.

– Вы любите, когда продаются записи. Я не вернусь до понедельника, Ровена. Я узнала, что моя лучшая подруга выходит замуж в пятницу, и я должна быть у нее на свадьбе.

– Но ты обещаешь вернуться в понедельник? О’кей. Отлично. Мы закажем тебе билет на «конкорд» на воскресенье. – Голос Ровены звучал удивительно спокойно.

– Но ты понимаешь, что я не смогу вернуться к концерту в Кливленде?

– Нет проблем. Это под контролем.

Амелия свела брови вместе. Не иначе кто-то подсыпал чего-то Ровене в чай.

– Так ты хорошо отдыхаешь? – спросила Ровена.

Амелия подтвердила.

– А может, ты окажешь своему любимому менеджеру крохотную услугу?

– О нет! Ровена, если ты собираешься попросить меня о чем-то более существенном, то я скажу решительное «нет»!

Ровена тут же перестала разыгрывать из себя паиньку:

– Ах вот как! Не забывай, что ты многим нам обязана!

– Я вам обязана? – ахнула Амелия не веря собственным ушам. – Да у вас не будет работы без меня!

– Ошибаешься, Амелия, – возразила Ровена. – Ты не самая большая рыба в моем садке.

– В самом деле? На прошлой неделе я была самой раскупаемой певицей на земле! Скажи мне, Ровена, какая рыбина, по-твоему, крупнее в эти дни?

– Трейси Хостелли, – без колебаний сказала Ровена.

– Этот старый шептун?

– Этот чрезвычайно богатый шептун, – поправила ее Ровена. – И весьма влиятельный. Господь знает, что ты не заслуживаешь этого, Амелия, но он хочет, чтобы ты подпевала ему в одной из его новых композиций. Он сейчас записывается в Лондоне, и слава Богу, что тебя угораздило отправиться именно туда, а не на какой-нибудь остров в Шотландии. Так что ты находишься в нужном месте и в нужное время и способна сделать работу. Я записала тебя на завтра на утро. Это будет происходить в студии «Слоновий глаз». И займет не больше чем полдня.

– А если я не захочу это делать?

– Дорогая, здесь, на Восточном берегу, существует пословица: что взлетело, должно приземлиться. Очень даже скоро ты, вероятно, будешь радоваться тем гонорарам, которые принесет тебе этот единственный номер. В особенности если ты перестанешь вести себя как капризный ребенок.

Глава 7

Все было решено. Перед тем как вечером лечь спать, Амелия совершила необычное для себя действие – нажала на кнопку будильника и в девять часов утра уже находилась в приемной «Слоновьего глаза». Помощник менеджера студии был настолько потрясен появлением живой звезды в столь раннее время, что никак не мог понять, что она просит его принести чашку чаю.

Трейси Хостелли – это было его настоящее имя – опаздывал. Люди из его окружения возмущались, что он назначил столь ранний сбор, явно не собираясь поспешать. Пока Амелия потягивала чай с двумя кусками сахара – о чем она не просила, – менеджер Хостелли со все возрастающим раздражением отвечал на телефонные звонки. Похоже, каждый из них исходил от какой-нибудь расстроенной девицы с разбитым сердцем.

– Нет, Марион, я не знаю, где он находился прошлой ночью. Я его менеджер, а не его мама. Он сказал, что позвонит тебе? В таком случае, я уверен, у него есть отличное объяснение, почему он это не сделал… Нет, я не знаю, встречался ли он с какой-нибудь девицей… Об этом поинтересуйся в бульварных листках.

Повесив трубку, менеджер Хостелли посмотрел в сторону Амелии и выразительно вскинул брови.

– Черт бы побрал этих баб! Ведь ни одна не поинтересуется мной! Летят как мухи на говно. Ты тоже собираешься втрескаться в него?

– Постараюсь не допустить этого, – ответила Амелия.

И вдруг в комнате воцарилась тишина. На пороге появился Трейси Хостелли с гибкой, хотя и пышных форм, блондинкой. Он небрежно бросил красный велюровый плащ помощнику инженера и поцеловал изумленного менеджера в лысину.

– Простите за опоздание, все простите.

– Ничего, Трейси, – ответил менеджер и строго посмотрел на музыкантов, подавляя ропот недовольства.

Амелия взглянула на часы. Хостелли опоздал на целый час. Она могла бы еще поспать. Разница во времени давала себя знать.

– Приступим к работе? – Хостелли направился в четвертую студию, и все окружение покорно последовало за ним, словно племя Моисея, шагающее по дну расступившегося Красного моря. Амелия взяла свою сумочку и пошла за ними. Трейси Хостелли! Ну и позор! Он даже не обратил внимания на ее присутствие.

В студии Хостелли сел на один из стульев за огромным столом. Менеджер сел рядом. Блондинка уселась по другую руку от Хостелли. Инженер, которого блондинка лишила привычного места, нервно засуетился и стал трогать кнопки управления на столе.

– Короткая конференция, – объявил Хостелли, жестом приглашая музыкантов приблизиться к столу.

Музыканты столпились перед столом, бормоча что-то об условиях работы и сверхурочной оплате. Амелия присоединилась к ним. Она кивнула парню, которого узнала, – это был ударник, принимавший участие в записи ее композиции пару лет назад. Он кивнул ей в ответ и покраснел.

– Все верно, – начал Хостелли. – Как вы знаете, у меня мало времени, чтобы сделать этот альбом. Я улетаю опять в Штаты в воскресенье и хочу, чтобы все было о’кей до моего отъезда. Это означает, что я требую от вас полной концентрации, леди и джентльмены, полной отдачи делу. Надеюсь, что все на месте. Давайте пересчитаем по головам. Мартин… Лестер… Энди… рад видеть, что ты в добром здравии опять. Кто еще? Голоса поддержки?

Хостелли посмотрел в упор на Амелию и одновременно мимо. Все в комнате повернулись, чтобы разглядеть ее.

– Ты певица? – спросил Хостелли.

– Да, – с негодованием ответила Амелия. – Я певица. – Наверняка она была вполне узнаваема без макияжа.

– Я полагал, что я спросил имя, – обращаясь к менеджеру, театральным шепотом произнес Хостелли.

Шумок пробежал среди музыкантов, которые хорошо знали, что более звучным именем в шоу-бизнесе обладала только Мадонна. Амелия почувствовала, что заливается густой краской. Хостелли пригладил волосы и противно усмехнулся.

– О’кей. Пошли, – сказал он, указывая рукой направление. – Я первым запишу свою партию.

Амелия вся кипела и страшно злилась на Ровену. Она вспомнила слухи о том, что Трейси Хостелли не мог выйти на сцену без того, чтобы кто-то из девиц, представляющих группу поддержки, не сделал ему перед этим минет. При этом он заявлял, что это снимает с него напряжение и одновременно улучшает ему голос. Может, он думает, что контракт Амелии распространяется столь же далеко? Это же надо так суметь изобразить, будто он не знает, кто она! Даже если он не слышал ни одной ноты из ее репертуара, что вряд ли вероятно, он должен был по крайней мере видеть портреты Амелии, которыми были обклеены все стены в офисе Ровены.

Из комнаты записи до Амелии доносилось сдавленное завывание, за которым следовали приступы кашля. Хостелли издавал звуки умирающего кота уже почти два часа. Блондинка, которую он привез с собой, все еще сидела за столом, подпиливая себе ногти в опасной близости от кнопок управления.

Внезапно она нажала кнопку, и это позволило инженеру поговорить с артистом через звуконепроницаемую перегородку.

– Я устала, дорогой, – заявила она поразительно сдавленным голосом. Даже не верилось, что такой голос может принадлежать обладательнице столь красивого лица. – Я прогуляюсь по магазинам.

– О’кей, дорогая. Увидимся позже. – Хостелли не без раздражения помахал рукой из своей стеклянной камеры.

Блондинка проскользнула мимо расположившихся на полу гитаристов, которые воспользовались возможностью заглянуть ей под юбку. Амелия не сомневалась, что блондинке это доставило удовольствие. Гм… Вкус Хостелли вряд ли позволял составить о нем высокое мнение. По крайней мере если взять Гвидо – у него есть и обаяние, и ум, и остроумие. А эта блондинка явно одноразового пользования. Заявив, что она устала наблюдать за работой маэстро, она скорее всего подписала себе приговор.

Поймав себя на этих мыслях, Амелия вдруг устыдилась. Какое это может иметь значение? Уж не ревность ли она испытывает к этой старой шлюшке?

Она снова обратила внимание на происходящее. Нет, здесь определенно нет ревности. Если бы этому человеку добавить одну-две черточки Элтона Джона… или Русса Аббо…

Едва закончилась запись, музыканты буквально бросились в бар рядом со студией – они целый день фактически работали без перерыва. Однако Амелия задержалась в студии. Ровена звонила в «Слоновий глаз», чтобы справиться, как идет дело у ее протеже, и разговор был переключен в студию. Пока Амелия болтала по телефону, Хостелли и его менеджер вели беседу в ожидании момента, когда инженер подготовит для прослушивания результаты напряженной работы за день.

– Амелия, да? – елейно спросил Хостелли, когда она положила трубку и собирала вещи, чтобы отправиться домой. – Ты сегодня очень хорошо пела. Должен признаться, я без особого желания пошел на то, чтобы использовать тебя в этой записи, поскольку твое звучание… ну, одним словом, сильно отличается от моего. Однако Ровена настояла, и, несмотря на свои первоначальные сомнения, я вынужден признать, что очень-очень доволен твоей работой.

– Ну что ж, спасибо, – ответила Амелия, не разжимая губ. Конечно, это все-таки похвала, однако она едва взглянула на Хостелли и продолжала застегивать жакет.

Хостелли поправил свой комичный оперный плащ и направился к двери. Затем, к ее удивлению, повернулся к ней с чуть насмешливой улыбкой на сморщенном орехово-коричневом лице:

– Я подумал, не пожелаешь ли ты пообедать со мной. Я заказал столик на двоих в «Меццо».

– А как же ваша подружка? – резко спросила Амелия.

– Моя подружка? – Хостелли на мгновение смутился, вдруг вспомнив об утренней блондинке. – Ах, ты имеешь в виду Анастасию? – Он поправил воротник. – Она не моя подружка. Это подруга одного моего друга. Я показывал ей город.

– Весьма любезно с вашей стороны.

– Я всегда стараюсь помочь своим друзьям, чем могу… Так ты присоединишься ко мне?

Амелия посмотрела на свои уставшие ноги в слишком тесных туфлях. Как хорошо было бы принять горячую ванну. Она мысленно прикинула. В конце концов, Трейси Хостелли продал альбомов на двадцать миллионов. По крайней мере он заплатит по счету. И это может быть даже забавным.

– «Меццо», говорите? – весело спросила Амелия. – Там готовят вегетарианскую пищу?

В машине по дороге в ресторан Хостелли позвонил по мобильному телефону и попросил, чтобы его «гостья» была переведена в более подходящий номер до его возвращения. «Вот так-то, никогда не выступай против маэстро», – подумала Амелия.

Так что Анастасия вынуждена была уносить свои чемоданы, пока Амелия скользила по отполированному полу вестибюля в «Меццо», держась за руку Трейси Хостелли. Их провели вниз к столику в отдельном кабинете. Амелия криво усмехнулась. Тот, кто выбрал крупнейший ресторан Европы для уединения, вряд ли всерьез возражал, чтобы его мгновенно засекли. Едва она успела об этом подумать, как перед их столом оказался папарацци и заснял целый ролик. Хостелли разыграл роль посетителя, который наполовину прячет лицо, разглядывая меню. Амелия откровенно рассмеялась. В конце концов, у папарацци, вероятно, есть семья, которую нужно кормить, к тому же ее репутация здорово испорчена после инцидента с Гвидо. Амелия надеялась, что фоторепортерам удалось запечатлеть Гвидо.

– Чертовы папарацци, – прорычал Хостелли. Когда фотограф ушел, он вынул из кармана пиджака крошечную пудреницу. Он изучал свое отражение под разными углами и, лишь удовлетворившись, что у него ничего не застряло между зубами или не случилось чего-нибудь другого не менее ужасного, стал понемногу успокаиваться. Амелия сделала вид, что ничего этого не замечает.

Блюда, которые они заказали, были из разряда французской кухни с пониженной калорийностью. Амелия лишь несколько раз ткнула вилкой в эффектное сооружение из овощей, основательно приправленных специями. Хостелли вообще не прикоснулся к еде. Зато заказал еще одну бутылку бургундского, выбрав самую дорогую, не задумываясь о том, насколько оно подходит к блюду Амелии. Официант наливал вино маленькими порциями, как его тому учили, но вскоре Хостелли стал заглатывать вино такими дозами, что официант плюнул на этикет и принес бокал побольше. Амелия потягивала минеральную воду и вскоре едва не свалилась со стула, отодвигаясь от назойливых рук Хостелли.

– Ты мне всегда нравилась, – жарко шептал ей Хостелли в ухо. – В особенности после того, как ты выпустила альбом «Маленькие землетрясения» или как он там назывался.

Он спутал ее с Тори Атос. Но Амелия не сочла нужным указать ему на ошибку.

– У тебя великолепные волосы. – Хостелли положил свою громадную лапу ей на колено и игриво стиснул его. – Я очень хотел бы, чтобы они щекотали мне лицо, когда ты будешь сидеть на мне и раскачиваться на моем огромном члене.

У Амелии отвалилась челюсть.

– Прошу прощения?

– Да, я думаю об этом. У тебя не стало мокро между ног? Это самый большой член во всем бизнесе, дорогая. – Он взял ее руку и положил ее на свою ширинку. Спасибо скатерти, иначе для фотографа открылись бы такие возможности, что она вряд ли бы это пережила. Хостелли задыхался, его глаза угрожающе сузились в ожидании ее реакции.

– Я сверху? – будничным тоном спросила Амелия.

– Да. Ты сверху. Для начала.

– Тогда давай расплатимся по счету и уйдем.

Хостелли не стал подзывать официанта. Он бросил кучу пятидесятифунтовых купюр на небольшое серебряное блюдце и практически потащил Амелию за собой наверх. Выйдя наружу, он втолкнул ее в ожидавший лимузин и бросился на широкое заднее сиденье. Водитель поднял стеклянную перегородку, и в салоне стало тихо.

– Ах ты, маленькая рыжая красотка! Настоящая лисонька с огненно-красным хвостом! У тебя и между твоих очаровательных ножек такого же цвета волосы?

– Тебе придется немного подождать, прежде чем ты это увидишь, – ответила Амелия, отталкивая его настырную руку, которая пыталась задрать ей юбку. – Я не хочу, чтобы это произошло здесь и наскоро. Хочу, чтобы я вспоминала потом долгими одинокими ночами, когда ты уйдешь.

Хостелли на момент прекратил созерцание верхней части чулок и посмотрел на нее мутными глазами. На лице его играла похотливая улыбка. Очевидно, Амелия была ему явно по вкусу. Но что ей было сейчас делать?

– Я могу трахнуть любую девчонку, какую захочу, Амелия, – разоткровенничался он. – Но сегодня я хочу только тебя.

– Разве это не заслуживает того, чтобы немного подождать?

Его рука снова заползла ей под юбку. Амелия с неожиданной решительностью оттолкнула ее.

– Ты хочешь сопротивляться?

– Если понадобится, – спокойно ответила Амелия.

Шофер слегка приоткрыл свое окошко. Амелия встретилась с ним взглядом в зеркале заднего вида, и он быстро закрыл его снова. Хостелли продолжал приставать. Он стал целовать ее в шею. Прикосновение его щетины разволновало ее. Она откинула голову назад и вздохнула, испытав нечто вроде удовольствия. На мгновение ей вспомнилась комната в Лос-Анджелесе и ковбой, который так испугался вибратора, приняв его за пистолет, что едва не намочил штаны. И где-то в мозгу мелькнула у нее надежда, что она сможет повторить аналогичный трюк.

Дом Хостелли представлял собой трехэтажное здание недалеко от центра. Шофер помог им миновать весьма внушительную систему охраны со множеством замков и сигналов предупреждения, поскольку Хостелли с большим трудом мог расстегнуть даже собственную ширинку. Он тяжело привалился к Амелии, когда они шли, покачиваясь, в направлении гостиной. Дорогие произведения искусства в стиле модерн украшали кремового цвета стены и отвечали изысканному вкусу. Амелия даже не ожидала от Хостелли подобного вкуса.

Толкнув дверь в комнату, Амелия увидела двуспальную кровать. Она помогла Хостелли опуститься на покрывало и тут же сообразила, что кровать была водяная. Не удержавшись на ногах, Амелия упала на Хостелли.

– Иди сюда, моя дорогуша, – пробормотал он, пока Амелия пыталась отодвинуться от него, перекатываясь на волнах.

– Одну минутку, – успокоила его Амелия. Ей не без труда удалось соскочить с кровати и ощутить ногами твердость пола.

Амелия ненавидела водяные кровати. Она всегда опасалась, что матрац с водой может лопнуть, если затеять слишком сильную возню на нем, или что может ударить током, если включить нагреватель.

– Не возражаешь, если я включу музыку? – спросила она.

Хостелли находился в полубессознательном состоянии и не стал возражать, когда Амелия принялась ходить по комнате. Она нашла стереосистему в шкафу красного дерева. А сверху находился диск с записью ее последних композиций.

– Ха-ха, мистер Хостелли, значит, вы не знаете, кто я такая! – прошипела она.

– Что? – пробормотал он.

Она включила стереосистему на полную мощность.

– Я позабочусь о том, чтобы ты впредь не забывал мое имя. Тебе нравится это? – спросила она.

Однако Хостелли уже спал. И храпел с такой силой, что едва не заглушал ее собственное пение.

Амелия присела на край туалетного столика и окинула Хостелли взглядом. Сколько женщин отдали бы все, чтобы оказаться в ее положении? В комнате наедине с Трейси Хостелли. С Трейси Хостелли на постели. Ха, да от него пользы не больше, чем от вибратора без батареек! Впрочем, это несправедливо по отношению к вибратору. Но что ей делать сейчас? Может, вызвать такси?

Нет, к черту. Она вызовет шофера. Но прежде наведет здесь небольшой порядок.